Развитие планеты происходило задолго до появления Чарльза Дарвина. Зато он придумал свою теорию Эволюции, и человечество как-то организованнее стало стремиться к победе разума над материей и тела над стихиями. Голые обезьяны обошли в гонке воображения даже венец творения – котов. Вот только во время своего военного похода над силами природы, люди иногда забредают не туда. Или не так. Или вовсе немножко поворачивают вспять.
Люди договорились, что умение читать и писать полагать самой главной вехой в эволюционном конкурсе. Если по порядку считать, то сначала надо было выползти из воды, потом научиться пользоваться палкой, а потом рисовать на стенках. Художества настолько понравились народу, что, даже научившись писать, от них не отказались. Просто перестали травмировать искусством скалы и пещеры, а придумали открытки и дизайн интерьеров. Большие открытки называются картинами.
Частичную деградацию общества в целом можно наблюдать в одной конкретно взятой семье - моей. Мы не бросились опять, как пещерные индивидуумы, разрисовывать стенки. Но, по почерку картинка вырисовывается вполне выразительная. Мама и папа очень красиво пишут. Их учили чистописанию. Тщательно, надеясь, что старательность воспитает в подрастающем поколении аккуратность и ясность мысли.
Меня учили писать быстрее. У нас не было чистописания, зато были прописи. В них мы старались попадать в специальные полоски, выкорябывая округлые символы цивилизации. Из букв убрали лишние поэтические закорючки и легкомысленные завитушки. Мой почерк родители признали некрасивым. Но ненадолго. Когда они узрели, как пишет младшая сестра, мои каракули резко стали считаться приличными.
Меня можно было заставить написать красиво. Это происходило в двух случаях – если открыта первая страница новой тетради, или я получила ощутимую вздрючку от мамы. Просветление после экзекуции помогало феноменальным образом выравнивать буквы и не оставлять помарок.
Прогресс в воспитании обошел стороной меня, но затронул мою сестру – не наказывали в школе и дома. Ее учили быстро писать. Хотя бы попадать в строчки. От этого ее почерк остался неотшлифованным долгими тренировками и ремнем. «Как курица лапой» - это самый мягкий эпитет. Над ее антикаллиграфией мы посмеивались до тех пор, пока она не родила и отправила в школу гордость всей семьи – сына.
Когда я увидела почерк своего племянника, я так дрыгала ногами и захлебывалась хохотом до слез, что напугала бедного ребенка. Если бы я его не знала, то решила, что мне подсунули тетрадь умственно отсталого инвалида. Мне стало интересно, а как учитель выявляет ошибки, если там букв нет? Мы совместно с сестрой решили, что учитель просто наизусть знает свои диктанты, а в отсутствие ошибок она просто верит, так как мальчик он хороший, врать не будет. Я своей дикой реакцией так сильно впечатлила племянника, что он два дня старался писать получше. Его мать даже смогла угадать некоторые буквы.
Пришлось мне объяснять главному достоянию клана, что его почерк косвенно повлияет на отношение к нему людей, а, соответственно и на дальнейшую судьбу.
- Ты так пишешь, что очень заметно пренебрежение к читателю. Твоя учительница знает тебя. А вот следующая незнакомая тетенька откроет тетрадь, и если не рухнет замертво, то подумает, что ты дебил. Она потом, может, узнает, что ты умный, заглянув в журнал. Но в ее памяти останется твое наплевательское отношение. А люди не прощают пренебрежения. И она будет тебя гнобить и гонять. И ты узнаешь, как чувствует себя раб на галерах. Оно тебе надо - лишний труд, доказывать, что ты не хотел насмехаться и швыряться своими иероглифами ей в лицо. - Он понял - его шкура может пострадать, обещал подумать.
И вот тут я как раз хочу заявить, что вся наша семья опровергает мнение психологов и графологов о связи почерка и характера. Ровные строчки и красивые буквы родителей вовсе не говорят о сдержанности и вдумчивости. Энергичность у этих людей достигла высокого уровня развитости, остроты и спонтанности срабатывания. Дикий непредсказуемый народ – папа с мамой, озорные хулиганы.
Если мне дать неразлинованный лист бумаги, то мои строчки настолько активно ползут вверх, что, вероятно, у меня латентная склонность к альпинизму. И хорошо, что нами не командовали психологи, куда нам отправляться после школы, в какие такие горы. Эмоциональная неустойчивость, взрывы агрессии и потенциальную склонность к насилию удалось скрыть от специалистов-почерковедов.
По рукописям моей сестры определяется, вероятно, склонность к депрессиям, закрытость, нелюдимость. Как это привязать к веселой креативной девчонке с тонким чутьем, которая еще и руководитель конторы – доселе непонятно.
Сейчас нам, главное, чтобы психологи не взялись лечить расстройство психики у племянника. Потому что, судя по почерку, его необходимо закрыть в лечебнице строгого типа, чтобы не нанести вред окружающим. Так что умный и добрый мальчик имеет возможность оказаться в опасности, если бы не его мать, которую психологи обходят дальней дорогой, во избежание лишения своего драгоценного здоровья. Очень уж у моей сестры убойная сила высокая.
Намек «знатокам» человеческих душ – не лезьте за пазуху, и оттуда не вылетит камень!
Вообще-то, ни один специалист наши почерки не видел. Это я так, фантазировала. В нашей семейке это повод улыбнуться.
«…Жизнь слишком важна, чтобы рассуждать о ней серьёзно». Оскар Уайльд