Сборник Мир Чудес 4 том с правками

Мир чудес 4


На передний кармашек:

Трудная задача

Сколько у ежа иголок,
А в лесу берёз и ёлок?!
Сколько капель в океане
И воды в густом тумане?!

А всем людям сколько лет? —
Я на всё найду ответ.
И скажу вам до минуты,
Сколько рыбы могут спать…

Но косички у Анюты
Не могу пересчитать…

Мария Серова.


На первую страничку под эмблемой


***
Плывёт кораблик по волнам,
По сказочным просторам.
Туда, где рады будут нам,
Не будет места ссорам.

Пусть сказки радуют друзей
И дружат крепче дети.
Чтоб на земле был мир добрей,
Пусть солнце ярче светит.

Светлана Ефимова (Преображенская).


На задний кармашек

***

Я не хочу быть в вечности забытым,
И не хочу развеяться, как прах.
Я заявляю честно и открыто:
Хочу остаться в мыслях и сердцах.

А календарь мои года листает,
И серебро запуталось в висках.
Я не умру, а в вечность улетая,
Останусь в ваших мыслях и сердцах.

И, может быть, когда меня не станет,
Я буду плавать где-то в облаках,
Мои страницы кто-то прочитает,
И я воскресну в сказках и сердцах.

Александр Мецгер.


На обложку сзади отрывки:

Сюрприз лесного гнома

Лесной гном Бумбуроль снял с вешалки рыжую широкополую шляпу и, водрузив её на голову, глянул в зеркало. Оттуда ему улыбнулось румяное курносое лицо с зеленоватой бородкой и, такого же цвета, длинными усами, заплетёнными в косички.

Поздно. Бывает…

Свеча была новехонькая. Гладкая, длинная, с глянцевыми боками, она стояла, крепко упершись своей стройной ножкой в Подсвечник, и поглядывала по сторонам.

Принц-павлин

В одном стародавнем государстве у королевской четы долгое время не было детей. И вот, наконец, судьба сжалилась над ними и послала дитя — прелестную девочку. Назвали долгожданную дочь Радой.



СОДЕРЖАНИЕ:

ИРИНА ГИРФАНОВА (РОССИЯ).
Как Потап заблудился
ОЛЬГА ГУСЬКОВА (РОССИЯ).
Приключение зайчонка
Солнышко
Любопытные волны
Домик для мышек
Мышка путешественница
Весна пришла
Волшебный лучик
МАРИЯ СЕРОВА (РОССИЯ).
Песенка про волшебный лес
Уточкин секрет
Маша и восемь лягушат
Как лягушки загорали
Голубая сойка и синяя синичка
Зайчишка воришка
Наш красивый Далматин
Очень хороший доктор
Трудная задача
ОКСАНА ШЕЙ МАР (УКРАИНА).
Из цикла «Милета и Угрюмыч»:
Милета и Угрюмыч
Зимушка и козни Угрюмыча
Зонтик Чародеюшки и подвиг Угрюмыча
Любовь с первого дня весны
ЕВГЕНИЯ ШАПИРО (РОССИЯ).
Запоздалая сказка
Счастливый человек
ТАТЬЯНА ЛАТЫНСКАЯ (РОССИЯ).
Друзья спешат на помощь
АЛЕКСАНДР АСТРЕЦОВ (РОССИЯ).
Мешок смеха
Умник
Неправильные полоски
Сарделька
ГУЛЬНАРА МИРАМОВА (РОССИЯ).
Влюбленный шмель
Шустрик и Попрыгунчик
СВЕТЛАНА ЕФИМОВА (ПРЕОБРАЖЕНСКАЯ) (РОССИЯ).
Рассерженный Букварь
ВАЛЕНТИНА ЕРЕМЕЕВА (РОССИЯ).
Из цикла: «Сказки о Даре Добряне»:
Девочка Даша и мышонок
ЛИЛИЯ ПЕТРОВА (ФРГ).
Лёгкая добыча
АЛЁНА И ЛЮДМИЛА БЕССОНОВЫ (РОССИЯ).
Путешествие надувного шарика
НАТАЛЬЯ АЛФЁРОВА (РОССИЯ).
Вовка и чёрный кот
Вовка и суп
Вовка спасает дедушку
ВИКТОРИЯ ВИРДЖИНИЯ ЛУКИНА (УКРАИНА).
Рождественский вертеп
Сюрприз лесного гнома
НАТАЛЬЯ СОКОЛОВА (РОССИЯ).
Дверь в параллельный мир
ЛЮДМИЛА БЕЛАН (УКРАИНА).
Волшебная шаль
Цветущие камушки
Принц-павлин
Три заветных платья
ТАТЬЯНА ЭДЕЛ (РЯБЧЕНКОВА) (США).
Василёк да Настенька
СВЕТЛАНА МЯГКОВА (УКРАИНА).
Волшебная свирель
НАДЕЖДА БАКИНА (РОССИЯ).
Однажды в темноте
Пёрышко
Поздно. Бывает…
Такая разная жизнь
ЛЮДМИЛА ПОПУТНИКОВА, ТАТЬЯНА КОРОТАЕВА (КАЗАХСТАН).
Сказка о темном мире
НАДЕЖДА СЕРГИЯНСКАЯ (УКРАИНА).
Сказка о пластилиновой стране
ВАЛЕНТИНА КУШНИР, ИМА МИКУЛИЧ (УКРАИНА).
Сказка о принцессе и рыцаре
ВЕРА КОЗАК (КАЗАХСТАН).
Преобразование
Слова — стрессы
Учительница
Афоризмы
ИРИНА МОСИЧЕВА (РОССИЯ).
Радость Эйо
ЮРЕК ЗМРОЧНЫ (ПЛАНЕТА ЗЕМЛЯ).
Соль земли
МИХАИЛ ТЕМНОВ (УКРАИНА).



Ирина Гирфанова,
г. Самара, Россия.

Как Потап заблудился

Однажды медвежонок Потап не послушался маму и один убежал далеко от своей берлоги. Убежал и не заметил, как заблудился. Он с любопытством изучал незнакомый таинственный лес, пока не понял, что не знает обратной дороги. В испуге помчался Потап, куда глаза глядят.
Бежал Потап, бежал, да споткнулся о корягу и растянулся во весь рост. Ушибся медвежонок, испугался ещё больше, заревел в голос. Но лежать и реветь было неудобно. Сел Потап, огляделся по сторонам.
Такого леса он никогда ещё не видел. Вокруг незнакомой полянки, округлой, как осиновый лист, топтались в хороводе огромные тёмные ели. Их толстые ноги под широкими колючими юбками, казалось, приближаются к Потапу, сужая круг. Словно вход в небесную нору, сверху ощетинился еловыми пиками овал тёмно-синего неба. В самой глубине этой норы поблёскивали малюсенькие голубоватые светлячки звёзд.
Сгустившаяся ночь в одно мгновение окутала лес непроглядной тьмой. Опустив глаза, Потап не увидел даже кончик собственной лапы.
— Мамаааааа! — заскулил малыш.
— Уууууууу, — ухнуло во тьме.
— Тррр, щщщщ — затрещало и заскрипело в ответ. Прохлопали невидимо чьи-то сильные крылья.
Потап замер, онемев от ужаса. Нос пересох и стал горячим. Лапы напружинились, ушки прижались к голове. Прошла минута, другая. Никто на него не кинулся, не схватил, не потащил в колючую черноту дремучего леса. Медвежонок стряхнул оцепенение. Страх уступил место любопытству. Потап почувствовал запах влажной земли. Прислушался — совсем недалеко журчал ручей. Потап медленно побрёл на звук струящейся воды.
На другом краю поляны его лапы окунулись в холодную воду.
— Ой! — отпрянул Потап.
— Не бойся, здесь не глубоко! — ласково пропел Ручей.
— Я не утонуть боюсь, просто мокро! — проговорил растеряно медвежонок.
— А я только что слышал, что кто-то здесь ещё, кроме меня, разводит сырость! — зазвенел весело Ручей.
— И неправда! — обиделся Потап. — Я почти и не плакал! Просто... — Голос его дрогнул, и закончил медвежонок уже не так уверенно: — Я просто к маме очень хочу!
— Как же ты очутился один в лесу? Таким малышам нельзя гулять ночью без мамы, даже если они медведи!
— Я заблудился! Я потерялся! Я не послушался маму! — из глаз Потапа прямо в Ручей упали солёные крупные капли.
— Может, я смогу тебе помочь? — с участием пропел Ручей.
— Как же ты можешь помочь? — удивился Потап. — Ты же просто вода!
— Просто, да не просто! Я — живая вода!
В окошко небесной норы заглянул острый серп луны, и блики лунного света запрыгали по волнам.
— А разве она бывает на самом деле — живая вода? — слёзы Потапа от удивления высохли так же быстро, как появились.
— Ещё как бывает! — воскликнул Ручей. — Меня питают живые родники, а им силу даёт живая Земля. Разве ты не знал, что Земля живая?
— Я об этом никогда не думал! — обескураженный Потап почесал за ухом когтистой пятернёй.
— Теперь знаешь! Не причиняй вреда Земле, по которой ходишь, и она никогда не уйдёт у тебя из под лап!
— А бывает, что уходит? — не поверил Потап.
— Уходит, проваливается, огнём горит! — проговорил Ручей. — Но это бывает не часто. И сейчас с тобой точно ничего такого не случится! Подойди ко мне поближе. Нагнись!
Потап опять вошёл в воду и наклонился к волнистой поверхности ручья.
— Посмотри вниз, — прожурчал Ручей. — Что видишь?
Потап присмотрелся и заметил в глубине Ручья слабое свечение.
— Что это?
— Возьми, не бойся!
Медвежонок погрузил лапу в воду и вытащил гладкий прозрачно-голубоватый камушек, внутри которого горел тёплый неяркий свет.
— Как красиво! — от восторга у Потапа перехватило дыхание. — А что это там внутри светится?
— Ты держишь в лапах лунный камень! — довольный Ручей увивался вокруг лап Потапа.
— Он упал с Луны? — ахнул малыш.
— Нет, не совсем. Однажды лунный лучик запутался в моих волнах и чуть не утонул. Он упал на дно и попросил о помощи. Я вынес его на поверхность, и он вернулся домой. Но, в благодарность за спасение Лучик оставил частичку своего света на тех камнях, которых успел коснуться. Ты, малыш, держишь один из этих камушков!
— И что мне с ним делать? — Потап глаз не мог отвести от своей находки.
— Поворачивайся медленно вокруг себя, глядя на камень. Когда увидишь, что свет стал ярче — иди в ту сторону. Чем ближе будешь подходить к дому, чем ярче будет гореть огонёк внутри камня. А завтра, когда проснёшься, брось камушек в любой ручеёк. Может он ещё кому-нибудь поможет найти свой дом!
— Спасибо тебе, живой Ручей! — проговорил медвежонок. — До свидания!
— Спокойной ночи, малыш! — блеснул волной Ручей. — Больше не теряйся и слушайся маму!
Потап пошёл через лес и огонёк в камне разгорался всё ярче и ярче. А вскоре медвежонок услышал треск сучьев и встревоженный рёв своей мамы:
— Потааааааааап! Где ты, Потааааааааап?
— Мама, мама! — закричал медвежонок. — Я здесь! Вот он — я!
Через несколько минут он упёрся носом в тёплый мохнатый мамин живот. Медведица обняла сына и прижала к себе крепко-крепко:
— Малыш! Как же ты меня напугал! Больше никогда, никогда не убегай так далеко!
— Не буду, мамочка, честное слово не буду!
На следующее утро Потап проснулся, сжимая что-то в лапе. Он посмотрел и увидел на ладошке обыкновенный небольшой голыш. Потап сразу вспомнил всё, что с ним произошло ночью. Он пошёл к ближайшему ручейку, чтобы бросить камушек в воду, как и обещал волшебному Ручью. Если честно, Потапу очень жалко было выбрасывать чудесный камень. Так хотелось оставить его себе и любоваться по ночам одному, лёжа в уютной берлоге! Ну и что, что камень не светится при солнечном свете. Зато ночью...
Но потом медвежонок подумал, что если не делиться чудесами, а прятать каждое встретившееся, то чудеса могут кончиться. А если не жадничать, то чудеса разлетятся по миру, как лучи солнечного или лунного света, и их хватит на всех!



Ольга Гуськова,
г. Москва, Россия.

Приключение зайчонка
 
Живёт в лесу любознательный Зайчишка. Всё ему надо обо всём знать. Родители и соседи устали отвечать на его вопросы. Он, конечно, об этом догадывался, но ничего с собой поделать не мог. Ему хотелось узнать как можно больше, ведь всё вокруг так таинственно, загадочно, непонятно, но очень интересно.
Поэтому, когда Зайчонок увидел, что сосед Ёжик каждый день приносит своим Ежатам то яблоки, то груши, а иногда и морковки, он решил сам узнать, где Ёжик достаёт эти лакомства.
Как обычно рано утром Ёжик отправился в лес. Зайчонок поспешил за ним. Чтобы Ёжик не заметил его, Зайчик постоянно прятался то под кустиком, то за высокой травой.
И вот Ёжик подошёл к деревеньке. Вначале он пробежал огород, где росли капуста, морковка и свёкла.
Он не стал вырывать морковку из земли. Даже капусту не попробовал, а зашёл в сад, где на траве уже лежали яблоки, груши и сливы.
— Какое вкусное местечко! — обрадовался Зайчонок.
Но Ёжик не остался и в саду собирать фрукты, а поспешил к дому, где его уже ждала мисочка с молоком.
Зайчонок же решил полакомиться в саду яблоками и грушами. Наевшись, он решил прилечь под большим душистым кустом чёрной смородины и там подождать Ёжика. Он закрыл глазки и незаметно для себя заснул.
Проснулся он от того, что кто-то его обнюхивал.
Рядом стояли два маленьких пушистых незнакомых ему зверька.
Зайчонок сразу отпрыгнул в сторону.
— Не бойся нас, — услышал он.
— Ты кто? — спросили его зверки.
— Я Зайчик, а вы кто?
— Я Котёнок, а он Щенок. А чего ты здесь делаешь? — спросил Котёнок.
— Это наш участок, и я его охраняю вместе с мамой. Мы чужих сюда не пускаем, — заявил Щенок.
— Я следил за Ёжиком. Он пришёл сюда, чтобы выпить молоко из мисочки, а потом взять с собой яблоко и грушу для своих Ежат. Он каждый день приносит им разные угощения.
— Ёжик давно уже выпил молоко и ушёл домой с яблоками.
— Как ушёл? — испугался Зайчик и посмотрел в ту сторону, где была миска, но Ёжика рядом с ней не было. — А как же я? Ведь я не знаю дороги домой.
Зайка обежал сад и огород, но Ёжика нигде не нашёл.
Котёнок и Щенок бегали за ним.
— Я же тебе говорил, что он ушёл.
— Что же мне теперь делать? — расстроился Зайчик.
— Идти домой. До леса мы со Щёнком тебя отведём, — предложил Котёнок.
— А что это ты за меня решаешь, что мне делать? — возмутился Щенок.
— Но ты же знаешь дорогу в лес. С тобой хозяйка каждый день там гуляет, а я не знаю.
— Хорошо, — согласился Щенок. — Отведу тебя в лес. Ну, а там сам дорогу найдёшь. А ты с нами пойдёшь? — обратился он к Котёнку.
— Конечно, пойду. Мне тоже хочется прогуляться.
Когда дошли до леса, то Зайчонок вдруг понял, что не знает в лесу дороги домой!
— Что же делать?! — опять испугался Зайчонок. — Как мне найти нужную дорогу?
Стали они вместе искать дорогу, прыгая и бегая по лесу.
Увидав тропинку в лесу, Щенок обнюхал её.
— По этой тропинке Ёжик возвращался к себе домой, — заявил Щенок. — И ты иди по ней. Она должна привести тебя к твоему дому.
— А нам пора возвращаться, — сказал Котёнок. — Нас, наверное, уже ищут.
— Спасибо вам, что помогли найти нужную тропинку, — поблагодарил Зайчонок новых друзей.
— Приходи к нам в гости. Теперь ты знаешь дорогу, — сказал на прощанье Щенок.
Зайчонок поскакал по тропке, но она вдруг разделилась на две дорожки.
«По какой же дорожке мне пойти?» — задумался Зайчик.
Думал Зайка, думал, но так ничего и не надумал.
Решил он спросить у кого-нибудь, может кто-то и знает, по какой дорожке ему надо идти, чтобы попасть домой?
Стал он смотреть во все стороны, и на ветке большого дерева заметил Бельчонка, который с интересом смотрел на него.
— Здравствуй, Бельчонок, — поздоровался Зайчонок.
— Здравствуй, Зайчик — произнес Бельчонок.
— Бельчонок, может, ты знаешь, по какой дорожке мне лучше пойти, чтобы домой прийти?
— Я ещё маленький. Далеко от своего дупла один не убегаю. Так что дороги к твоему дому я не знаю. Обратись лучше к Сороке-белобоке. Она везде летает, всё обо всех знает.
Стал Зайчонок искать на ветках Сороку, а она сама к нему подлетела.
— Что заблудился? — догадалась птица. — А зачем один в лес пошёл, раз дороги не знаешь домой? Мал ещё один по лесу гулять. Разве не говорили тебе родители, что в лесу можно заблудиться?
— Говорили, — понуро ответил Зайчишка, — но мне так захотелось самому узнать, откуда наш сосед Ёжик приносит морковки и яблоки для своих Ежат.
— Так что ж ты его не спросил? — удивилась Сорока.
— Я так надоел всем со своими вопросами, что решил сам узнать это место.
— Ну, что узнал?
— Узнал! — радостно сообщил Зайчик. — Ёжик ходил в деревню. Его там знают и едой угощают.
— Так почему ты с ним домой не вернулся?
— Я яблок и груш наелся и уснул, а когда проснулся, то оказалось, что Ёжик уже ушёл. Пришлось одному возвращаться домой. Но дороги я не запомнил, потому что всё время прятался, чтобы Ёжик меня не заметил.
— Помогу тебе найти дорогу, но ты сиди здесь и никуда не уходи, — но, подумав немного, сказала. — А лучше спрячься под большим кустом, чтобы волк и лиса тебя не заметили и с собой не унесли.
Только сейчас вспомнил Зайчик наказ родителей, почему нельзя одному в лес далеко от дома заходить. Ведь в лесу живут не только зайцы и ежи, но ещё и волки, и лисы. Испугался он и тут же спрятался в кусты.
Сорока-белобока тем временем полетела в лес узнать, у кого зайчонок пропал?
Подлетела она к первому попавшемуся домику, а там переполох! Все кого ищут.
— Уж не маленького зайчонка вы ищите? — поинтересовалась Сорока.
— Точно! Наш Зайчонок пропал! — вся в слезах сообщила Зайчиха.
— Не плачь, — успокоила её Сорока. — Нашёлся ваш малыш. Под кустиком сейчас прячется. Пойдём за мной. Покажу дорогу.
Быстро прибежала Зайчиха к тому месту, где Зайчонок прятался.
Обрадовалась, завидев малыша, но ругать его не стала, заметив, как он напуган.
С тех пор маленький Зайчишка от дома далеко не уходил. Сорока же следила за ним, а Ёжик иногда и ему гостинцы из деревни приносил от его новых друзей.


Солнышко

Утро наступило, но кругом темно. Огромная Туча всё небо заволокла.
Солнце возмутилось:
— Время моё пришло, а Туча всё Небо затянула.
Солнышко своими лучами пыталось Тучу растолкать. Но у неё ничего не получилось.
Только один тоненький яркий Лучик сквозь Тучу пробился. Сверкнул на мгновенье и тут же исчез. Но всё, что нужно узнал и доложил:
— На Земле идёт проливной Дождь. Молнии сверкают. Гром гремит. Все люди попрятались по домам.
— Что же делать? — задумалось Солнышко.
— Надо что-то делать! — заявили Лучики.
— Надо Ветер звать, — подсказало Небо. — Мне эта Туча, тоже изрядно надоела.
— Но кто позовёт Ветер? — спросило Солнце.
— А зачем меня звать? Я всегда и везде с Тучками играю. Друг на друга их толкаю, образуя Молнии. Тучки от возмущения громко гремят. А мне этого и надо. Скучно просто так по Небу летать, а с Тучками мне весело.
— Уведи свои Тучки-подружки подальше. Утро наступило. Мне светить пора, — попросило Солнышко.
— Вот так дела! — возмутились Тучки. И как Молниями сверкнут, да как громом прогремят. — Ну и что, что утро наступило. Подумаешь, Солнышко проснулось. А нам Тучам было не до сна. Мы всю ночь Землю поливали. Ты Солнце всё засушило, аж Земля потрескалась. Она нас попросила. Вот мы её и поливаем. Так что договаривайся с ней.
— Милая Земля, — обратилось Солнышко. — Я же тебя каждый день согреваю. Своими лучиками ласкаю.
— Ты меня перегрело, а Лучами своими обожгло. Да так, что пожары вспыхнули в лесах. Вот я Ветер и попросила, чтобы он Тучи пригнал. Но он как всегда перестарался. Тучи нагнал. Молнии на меня обрушил, а от них опять пожары появились. Вот Дождь их и заливает сейчас. Как Дождик зальёт угольки, тогда пусть Ветерок свои Тучки унесёт.
— Я со своёй задачей справился! — доложил Дождь. — Все пожары потушил. И тебя, Земелька, водой напоил. Пусть Ветер Тучки в другое место перегоняет. Моя живительная водичка всем и везде нужна.
Ветер, недолго думая, чёрные Тучки разогнал и с белыми Облачками стал заигрывать.
Солнышко обрадовалось, и радугу подарило всем на радость, а детям на удивление. Ведь радуги такой они ещё ни разу не видели…
Пока шёл дождь, молнии сверкали, да гром грохотал, я эту сказочку и записала.
Ведь в ливень и грозу какая работа в саду?


Любопытные волны

В море от ветра родились волны. Днём они игрались с солнечными лучиками, любовались голубым небом, белыми облаками, а ночью рассматривали мерцающие звезды и яркую луну.
Но вот однажды они увидели корабль.
— Корабль, куда ты плывёшь? — спросили волны.
— Я иду к берегу, — ответил корабль.
— А берег какой? — поинтересовались волны.
— Он большой, как море.
Волны решили обязательно увидеть большой берег и побежали, перегоняя корабль.
По пути волны повстречали лодку.
— Куда ты плывёшь, лодка? — спросили волны.
— Я плыву к берегу, — ответила лодка.
— А он какой? — спросили и её волны.
— Берег очень красивый!
Волны обогнали лодку и ещё быстрей побежали к берегу.
В небе они увидели летящую чайку.
— Милая чайка, куда ты летишь? — поинтересовались волны.
— Я лечу к берегу, — ответила птица.
— А какой он? — спросили её волны.
— Он замечательный!
Волнам очень захотелось увидеть берег, ведь его хвалили корабль, лодка и чайка, и они поспешили за птицей.
— Вон там, вдали. появился берег, — указала крылом чайка.
Волны стали подниматься выше, чтобы лучше разглядеть его.
Берег для волн был необычен и загадочен, но он им понравился.
Они подбежали к нему. На мгновение испугались, вспенились, но всё же упали, погладив его песок, и опять откатились в море. Подбежали другие волны-сестрицы и так по очереди волны падали на песок, играясь с ним, поднимали его и опять выбрасывали на берег.


Лесной домик

В лесу на лужайке стоит пенёк, заросший травой. Когда спилили его дерево, он очень тосковал. 
«Ведь теперь весной не будут на веточках распускаться зелёненькие листики. Летом они не будут перешёптываться друг с другом, рассказывая увиденные истории. А осенью они не станут жёлтыми, и не упадут на землю, укрывая её лиственным ковром», — думал пень, укутанный снегом.
Но вот наступила весна. На лужайке показались подснежники. Растаял снег, и появились маленькие жёлтые цветочки мать-и-мачехи. Зазеленела травка. Весело запели птички. Распустились ландыши. Белки, прыгая по пеньку, играли в салки. А зайчики перепрыгивали через него, играя в догонялки.
Пришёл ежик. Обежал пенёк. Обнюхал его. «Хорошенький домик будит для моёй семьи, — подумал он, — как здорово, что его никто не успел занять, — и сразу же вырыл норку под пеньком. — Теперь тебя никто не займёт».
И побежал к своёй ежихе сообщить радостную весть.
«Ну, вот и я пригодился кому-то, — обрадовался пень, — теперь мне не будет скучно».
Когда появились маленькие ежата, то в жару и стужу они укрывались под ним и прятались, когда родители уходили в лес за едой.
Пень же радовался, когда они резвились на лужайке с бельчатами и зайчатами.
Когда же пришли холода, и его укутало снегом, он согревал всю зиму свернувшихся в клубочки ежей.
Но как-то весной пенёк заметил, что на одном его корне появился тоненький стебелёк, а потом на нём распустились зелёненькие листики.
Обрадовался пенёк, что и у него появился малыш.
«Мой корень даст ему силу, и рядом вырастет могучее дерево — мне на радость, а всем на удивление», — размечтался пенёк…


Солнечные камушки

Бабушка кормила внучку кашей и как всегда рассказывала ей сказку. А внучка, как в басне И. А. Крылова «Кот и Повар», слушает, да ест.
Миллионы лет лежали на дне морском маленькие камушки.
Крабы игрались с ними, перекатывая с места на место, то засыпая, то раскапывая из песочка. Рыбки хвостиками ласкали.
Хорошо им было в вечном спокойствии и тишине, но вот однажды в море разбушевался страшный шторм. Могучие волны вздымались на большую высоту. Они подняли камушки со дна морского и понесли неведомо куда, а потом выбросили на неведомый берег.
Рядом лежало много других камней и ракушек. Их так же волны выплеснули на берег.
Бурлящие волны с шипеньем набегали одна за другой, но обратно в море так и не смогли унести камушки.
Когда шторм перестал бушевать, морская вода продолжала их ласкать, но в море с собой так и не взяла.
Необычно им было на берегу. Над ними теперь была не тёмная вода, а голубое небо с белыми облаками, по которому медленно плыло сияющее солнце.
Когда же наступала ночь, то небо становилось чёрным, и на нём сверкали маленькие звёздочки, а в небесах то плыла яркая луна, то зарождался серебряный месяц.
В море было тихо, на берегу же постоянно слышны крики птиц, свист ветра, всплеск волн. Всё тут по-другому, но здесь им было хорошо и в море им уже не хотелось.
Как-то в один солнечный день по берегу шёл человек и собирал в ведро камни. Забрал он наши камушки и принёс к себе домой.
Вымыл их в воде и разложил на большом столе. Потом осторожно отполировал каждый камушек. Они заблестели и стали золотистыми, как маленькие солнышки.
— Ах, какой красивый солнечный янтарь! — воскликнул человек.
Так камни узнали, как их называют.
После на уже приготовленную фанеру с рисунком он начал приклеивать янтаринки, подбирая их по цвету. Так постепенно создавалась прекрасная картина из янтаря.
Чтобы картина смотрелась лучше, художник вставил её в раму.
— Ах, какая восхитительная картина получилась! — воскликнул художник.
Камушкам понравилось, что ими так восхищаются.
В мастерскую художника пришёл покупатель. Увидев картину из янтаря, он воскликнул:
— Какая красивая картина! — и купил её.
Камушки обрадовались, что их считают такими красивыми.
Теперь картина весит в детской комнате, и девочка любит разглядывать солнечные камушки в янтарной картине.
А камушкам очень нравится, что она подолгу рассматривает их.
Вот так страшный шторм в море круто изменил судьбу солнечных камушков...
Так слушая сказку, внучка съела всю кашку.


Домик для мышек

В большом тыквенном домике, что рос в огороде, жило и не тужило мышиное семейство.
Но пришла холодная осень с дождями, и тыковка сгнила.
Опечалились мышки. Где им теперь жить? Как холодную зиму пережить?
Плакали они, плакали, да слёзами горю не поможешь.
Избавления от горя не надо ждать, как хорошую погоду — а надо действовать!
И решили они искать себе новый дом.
— Нам нужен дом тёплый, прочный и незаметный, чтобы на него никто не позарился. Ведь знали, что тыква не вечна, хоть красива и сытна, — рассуждал мышь-отец.
— Если бы горе было легко избежать — его бы не было вовсе, — успокаивала всех, как всегда мышка-мама. — Оставим горе в старом доме. Счастье в нас, а не вокруг нас. Да и горе боится сильных.
Успокоились мышата, и пошли искать себе новый дом.
Много им на пути попадалось разных домов. То потерянная варежка, то старый чайник, а то и стог сена. Но уж больно на эти дома охотников много, а врагов наживать из-за дома никому неохота.
Про подвал в людских жилищах они и не мечтали. Там своих обитателей хватает.
Да и стражники у них смертельно опасные — Коты Котофеи с длинными усами. С ними особо не разгуляешься. У них хоть и лапки мягки, да коготки востры. Лучше подальше от таких усачей. Ближе к природе — дальше от горестей.
И пошли они искать себе дом в ближайший лесок, там и норку меж корней можно выкопать или пенёк неприметный найти.
Шли они, шли и увидали горку с грибами. Подошли поближе, а это старый пенёк весь грибами оброс.
— Вот нам и обед, — обрадовалась мама-мышь.
— Да и для домика этот пенёк нам подойдёт, — заметил папа-мышь, обходя его со всех сторон. — Он большой и, наверно, теплый.
Прогрыз он дверку. Осмотрел пенёк внутри.
— Хороший домишко, хоть с виду и неказистый, зато внутри просторно. Всем места хватит. Можно заселяться, — заявил папа-мышь.
А где новоселье, там и веселье.
Мышки быстро обустроились в домике, и устроили себе грибной пир. В таком доме им морозная зима не страшна.
Вот и сказочке конец, а кто слушал молодец…


Мышка путешественница

В большом-пребольшом поле жила маленькая-премаленькая мышка. Любила мышка путешествовать по своему бескрайнему красивому полю.
Гуляя, она всегда находила новых друзей. То с лягушкой повстречается, то с ящерицей поболтает о том, о сём, а то какая-нибудь птичка расскажет ей полевые новости. Ведь птички высоко летают, далеко видят и много интересного замечают.
И вот однажды она разговорилась с синичкой. Та рассказала ей о том, как она летала в город.
Мышка знала, что до города очень далеко идти. Нужно пройти всё поле, переплыть глубокую речку, пробраться через большой лес, перейти опасную шоссейную дорогу, и только тогда окажешься в нём.
Но птичка это расстояние просто перелетает. Синичка поведала много любопытного и загадочного о том городе. Но мышку больше всего заинтересовало, в каких таких необычных домах живут люди?
Как живут мышки, она знает. Где живут ящерицы и лягушки, тоже знает. Птицы себе гнёзда вьют, а вот где и как живут люди, она вообразить себе не могла.
«Да и вряд ли когда-нибудь я увижу этот город с его большими домами», — опечалилась мышка.
Расстроилась она и загрустила. С тех пор перестала каждый день гулять по полю, общаться с соседями и узнавать последние новости.
Весь день она думала только об удивительном городе и ждала встречи с синичкой, которая, прилетев, расскажет ей городские новости.
Мышка слушала, и с каждым днём ей всё больше и больше хотелось побывать в этом далёком и удивительном городе.
Об этом она и сообщила синичке при встрече.
Та задумалась и спрашивает:
— А не побоишься полететь в город вместе со мной?
— Нет, не забоюсь! Но как? — спросила мышка.
— Да на мне. Сядешь мне на спинку. Привяжешься травинкой, чтобы не упасть. Так мы вместе с тобой слетаем в город.
— Здорово! — обрадовалась мышка. — Надо только вначале полетать над полем, чтобы приноровиться, — предложила она. — Ведь путь далёкий. Могу и упасть без сноровки. Да и ты можешь устать, со мной летать без тренировки.
Так они и сделали. Сначала они летали над полем, но низко, чтобы мышка постепенно привыкала к высоте. Потом попробовали через речку вместе перелететь. После и над лесом покружили.
И вот настал день, когда они решили лететь в город.
Их провожали в дальнее путешествие не только друзья, но и все жители большого поля.
Мышка сорвала травинку. Привязала себя к птичке, чтобы не упасть в полёте.
Помахав лапкой на прощанье своим друзьям, она с синичкой улетела в город.
Пролетев поле, речку, лес и дорогу они наконец-то очутились в городе.
Мышка была удивлена, увидев странные большие дома, где жили люди. В городе было так много загадочного, но очень интересного.
Немного полетав над городом, обе путешественницы устали и решили вернуться.
На обратном пути синичка несколько раз отдыхала, так она устала от такого полёта.
Мышка, испугавшись за синичку, решила больше никогда не летать с ней.
Возвратившись в родное поле, они несколько дней рассказывали всем о красивом городе и обо всём таинственном и непонятном, что там увидели...


Весна пришла

Как-то неспешно, осторожно, совсем незаметно пришла голубоглазая красавица Весна. Только Солнышко её заприметило и от радости ярко засверкало. Своими лучиками с ней поздоровалось и дорожку указало, растопив снежок. Где Весна проходит своей легкой походкой, проталины образуются, а потом там появляются нежные подснежники. Когда птички увидали Весну, то весело защебетали.
Но Зима не хочет уходить и продолжает играть с холодным ветерком. То завьюжит, запуржит, заметелит, а то вдруг зальётся безутешным прощальным ледяным дождём со снегом. Знает, что пора ей пришла возвращаться в холодные края, туда, где льды никогда не тают.
А там грустно ей. Только белые медведи да тюлени встречаются.
Но Весна выпроваживает Зиму.
— Иди, красавица белоснежная, в свои угодья снежные. Моё время пришло. Солнышко мне поможет твой снежок растопить, лёд на реках расплавить. Пусть бегут ручьи в речки, иль питают землю. Пусть с сосулек капает водица, с весёлым перезвоном всех веселя.
— Ах, Весна, это капают мои слёзы. Дай ещё погулять на прощанье. С ветерком да со снежинками покружить.
— Нет, Зима, моя пора пришла разгуляться, с птичками песенки петь, да цветочками любоваться. Скоро скворцы и грачи прилетят. Гостила ты здесь долго. Пора тебе улетать в свои ледяные края.
Но Зима не хочет уходить насовсем и упрямится:
— Ох, Весна, хоть последний разочек дай повьюжить, покружить снежком. Поморозить хотя бы вечерком.
— Ах, упрямая Зима. Все твои уловки напрасны. День уже большой и солнце сильнее греет. Скоро оно растопит весь твой снег. Прощай…
Горестно вздохнув, медленно ушла Зима…


Волшебный лучик

Жил-был художник. Как-то он, нарисовав красивый пейзаж, открыл окно и ушёл по своим делам.
Его кошка любила рассматривать новые картины. Вот и в этот раз она села напротив мольберта и внимательно разглядывала. Больше всего ей понравились нарисованные разноцветные бабочки.
На картине они летали над цветущим полем.
День был ясный, безоблачный и в комнату заглянул солнечный луч. Он пробежался по стенам. Пощекотал кошку и удивился, что она даже не обратила на него никакого внимания, и не стала с ним, как обычно, играть. Только лапкой махнула и продолжала внимательно рассматривать картину.
Луч осветил холст. «Непорядок, — подумал он. — Бабочки должны летать!»
Он ярко озарил пейзаж, и из картины вдруг выпорхнули бабочки дивной красоты, очень удивив кошку.
Полетав немного вокруг, они вылетели в окно вслед за солнечным лучом.
Когда вернулся художник, то сразу заметил изменение в картине.
— А где бабочки? — удивился он и посмотрел на кошку, как будто она могла их лапкой стереть.
Кошка же сидела напротив окна и что-то там внимательно рассматривала.
Художник тоже выглянул в окошко.
В небе летали разноцветные бабочки, очень похожие на тех, что он изобразил на своём пейзаже.
— Не может быть?! — изумился он.
Немного подумав, он решил опять нарисовать бабочек на картине.
На другой день солнечный лучик снова заглянул в гости к своей подружке.
Но она опять не обращала на него никого внимания и продолжала разглядывать картину.
— Ах, так! — возмутился луч и, осветив бабочек, ещё раз оживил их.
Бабочки разлетелись по всей комнате.
В это время в мастерскую вошёл художник. Бабочки запорхали вокруг него, но как только лучик ускользнул из комнаты, они тут же улетели за ним.
— Чудеса! — воскликнул мастер. — Надо обязательно проследить и узнать, кто оживляет нарисованных бабочек.
На следующий день, нарисовав бабочек в своём пейзаже, художник спрятался за широкой ширмой и стал ждать волшебство.
Кошка, как обычно, уселась напротив мольберта и любовалась картиной.
Солнечный лучик и в этот день заглянул в комнату. Увидав, что кошка даже лапкой ему не машет, решил еще раз произвести волшебство. Он осветил бабочек, и они вылетели из картины.
— Ах, вот кто оживляет бабочек! — возмутился художник и занавесил окно плотной шторой.
Лучик сразу исчез.
— Надо теперь, как только солнышко заглянет в окно занавешивать её шторой. А то этот озорной луч может и лошадь оживить или корову, нарисованную на картине. Что мне тогда с ними здесь делать?
Пришлось художнику заново изобразить на картине бабочек, но лошадь и корову рисовать не стал, на всякий случай.
Солнечный лучик заметив, что окно всегда закрыто шторой перестал заглядывать в мастерскую художника…
А к вам случайно не заглядывал волшебный луч?



Мария Серова,
г. Москва, Россия.

Песенка про волшебный лес

Жил да был портной Паук.
Рядом Дятел жил — Тук-Тук.
Все в округе Пауки
Шить умели сюртуки.

Дятлы в доме у реки
Подбивали каблуки —
Так и слышалось вокруг:
«Тук-тук-тук» да «тук-тук-тук»!

Ёжик в лавке торговал
Всем, что он насобирал.
За покупками весь год
Шёл к нему лесной народ!

В оперетте Соловей
Пел — старался для зверей,
Ну а умная Сова
Контролёршею была!

А ещё там, говорят,
Был звериный детский сад.
Нянькой в нём была Лиса —
Вот какие чудеса!


Уточкин секрет

— Утка, Утка, почему
Не намокла ты в пруду?
Плавала, купалась,
Но сухой осталась.

— По секрету вам скажу:
Я за внешностью слежу —
Сидя в своём гнёздышке,
Жиром мажу пёрышки.
А по пёрышкам вода
Вмиг стекает без труда.
Потому-то, детвора,
Я не мокну никогда!


Маша и восемь лягушат

Узнавала у ребят
Маленькая Маша:

— А лягушки что едят,
Творог или кашу?
Может, нравится им джем,
Торты и конфеты?

— А тебе, скажи, зачем
Знать про всё, про это?

— На обед ко мне спешат
Нынче восемь лягушат!!!

—Ну, тогда, — ей отвечали, —
Напои гостей всех чаем!
У лягушек в это лето
Комариная диета.


Как лягушки загорали

Как-то раз в одном журнале
Две лягушки прочитали:
«Очень модно в это лето
Быть коричневого цвета», —
И без всякой проволочки
Разлеглись на тёплой кочке.
Целый день на солнцепёке
Пролежали лежебоки.
Загореть не загорели,
Только очень покраснели,
Да к тому же, всё их тело
И горело, и болело.
Оттого-то две мамзели
Шевелились еле-еле.
А уж дальше что случилось,
Им и в страшном сне не снилось…

Проплывала мимо щука.
Удивилась:
«Что за штука
В красных пятнах неприятных,
Что такое?  Непонятно...
Видно, мусор, это точно.
Водоём очистить срочно
Нужно в этот выходной…»
И отправилась домой.

А презренные подружки
В воду спрятали макушки.
Стали мазать тиной тело,
Чтоб оно позеленело…

Цапля с сумкой шла с базара:
«Что за странная забава? —
Возмутилась. — Не в почёте
Нынче глупость на болоте.
Чем за модой слепо гнаться,
Надо прежде разобраться,
Как что делать и когда,
Чтобы польза в том была!»
И на модниц напустилась,
Из болота гнать грозилась!

Уходить им из болота
Точно, было неохота…
И потом, при всём при том,
Это ж их родимый дом!

Жаба — скромная соседка,
В старой серенькой жилетке,
Узнавать их отказалась…
И на зов не откликалась…
Вся раздулась с перепугу…
И, сказать ей не в заслугу,
Повернувшись к ним спиной,
Стала брызгаться слюной
Да при этом корчить рожи –
Так на Жабу не похоже…
И в сердцах бранилась громко,
Будто злая незнакомка,
Будто вовсе не она
Их соседкою была…

Три недели проболели…
Пятьдесят таблеток съели…
На четвёртой же неделе,
К счастью, вдруг зазеленели!

Через месяц на опушке
Изумрудные лягушки,
Начитавшись книжек умных,
И для взрослых, и для юных
(Не забыв, что пережили),
Школу модную открыли:
«Безопасного загара» —
Мне сорока рассказала.
Ей — знакомая сова —
Она видела сама!
И при этом уверяла,
Что давным-давно мечтала
Загореть немного тоже,
Ведь загар хорош для кожи!


Голубая сойка и синяя синичка

В детской книжке на страничке
Сойке встретилась синичка.

— Как же так? — спросила птица. —
Ты же «синяя синица»,
А лишь хвостик чуть-чуть синий…
Лоб и щёки — словно иней,
Грудка — будто золотая.
Ты какая-то цветная…
Мне вот цвет достался с детства,
Голубой он по наследству.

— Синь-синь-синь, — в ответ малышка
Ей пропела в детской книжке. —
Ребятишкам для раскраски
Не хватило синей краски.


Зайчишка воришка

Ну никак я не пойму,
Кто морковку ест мою,
Чья на грядках в поздний час
Тень мелькает каждый раз?
Убегает ловко плут…
В лес следы его ведут.

Кто воришка? Отгадай-ка!
Точно. Это хитрый зайка!
Но не злимся мы совсем. 
Пусть! Морковки хватит всем!!!


Наш красивый Далматин

Подарила тётя Нина
Нам собачку Далматина,
До чего ж хорош щеночек —
Шустрый взбалмошный комочек.
С длинной мордочкой и носом
Чёрным и чуть-чуть курносым.
А глаза — синее сливы
С поволокою красивой.
Шёрстка — будто снеговая,
Тронешь — жёсткая такая.
Только вот нам не понятно
Почему она вся в пятнах?

Видно, наша тётя Нина
Плохо мыла Далматина.

Потому-то утром рано
Отнесли его мы в ванну.
Тёрли щёткой, мыли мылом
Хвостик, лапки, шею, спину.
Так старались мы неделю,
Но отмыть их не сумели.
А вокруг все улыбались
Потому, что оказалось,
Что щенкам такой породы
Дарит пятнышки природа!
Ничего, так даже краше
Выглядит собачка наша.


Очень хороший доктор

Катя к доктору пришла:
— Вот какое дело…
Не идёт никак игра,
Вдруг я заболела?!

— Я вам выпишу рецепт:
«Килограмма два конфет…
Джем клубничный сладкий…
С мишкой шоколадки…
Вафли и печенье…
Мармелад…
Варенье…
Леденцы на палочке…
Пастилу… и прянички…
Клюкву в пудре сахарной…
Ещё тортик вафельный…
С вишней мусс молочный...»

Всё купите срочно.
Запивайте квасом
В день четыре раза.

Так лечила юный врач
В беленьком халате
От простуд и неудач
Свою куклу Катю.


Трудная задача

Сколько у ежа иголок,
А в лесу берёз и ёлок?!
Сколько капель в океане
И воды в густом тумане?!

А всем людям сколько лет? —
Я на всё найду ответ.
И скажу вам до минуты,
Сколько рыбы могут спать…

Но косички у Анюты
Не могу пересчитать…



Оксана Шей Мар
г. Днепродзержинск, Украина.

Из цикла «Милета и Угрюмыч».

Милета и Угрюмыч

Люди ласково называют лето милым.
— Ах, лето, милое лето! — радостно восклицает бабушка, наполняя вазу полевыми цветами.
— Милета! Милета! — повторяет попугай, усевшись бабушке на плечо.
Так он красиво зовёт Лето — озорную девчонку с рыжими волосами.
Милета любит раскачиваться на качелях, обожает бегать по лугам босиком, весело поёт и звонко-презвонко смеётся. Идёт она по городу со своей волшебной корзинкой, а в корзинке чего только нет: и поляны одуванчиков, и ромашки белые; и горячие калачи песочные, и бусы из ракушек, и море с ладошки детские…
Милета пахнет клубникой, малиной и черешней. Все в очередь к ней выстраиваются, и она никого не обидит. Черешни сладкой вам с горкой насыплет. Вот какая щедрая!
А какие сказки она рассказывает! Заслушаешься! Соберутся все на крыльце вечером, а Милета тут как тут. Сказки у неё смешные и весёлые, даже страшные есть: слушаешь, и уходить не хочется. А потом Милета достанет из корзинки шарфик с бисером, высоко подбросит — на небе звёзды зажгутся. А как потянет за тесёмочку — звездопад начинается. Только успевай ладони подставлять и желания загадывать…
Всё бы хорошо, но за Милетой по пятам Угрюмыч ходит — невысокий худощавый старик с взлохмаченными волосами и седой бородкой, в коричневых брюках и жёлтой рубашке в клетку.
Видит Угрюмыч: Милета в море купается, а корзинку с летними радостями на берегу оставила. Схватил он корзинку и бежать. А корзинка Милеты непростая: из горячих солнечных лучиков плетёная. Обжёгся Угрюмыч, корзинку выронил, сел и заплакал. Тут вся его угрюмость вместе со слезами и вытекла. А Милета рядом стоит и большущими глазами на него смотрит. Она Угрюмычу кепку подарила, чтобы ему солнце голову не напекло, а он ей солнечную улыбку на память оставил…


Зимушка и козни Угрюмыча

Старик Угрюмыч красавицу Зимушку никогда не любил. От неё одна суета: то сугробы снега наметёт — ни пройти, ни проехать; то ледяные узоры на окнах разрисует — ничего не видно.
Мчится на серебряных санях Зимушка, а за ней следом вьюга юлой вьётся. У Зимушки на губах улыбка сияет, в глазах звёзды сверкают, с ресниц пушистые снежинки сыплются. Меховые рукавички к сердцу шкатулку прижимают — в ней праздничное настроение томится, на свет просится. Волшебство спешит к людям. Радость хвойная! Радость зимняя, новогодняя!
Услышал Урюмыч звон бубенчиков и выбежал на дорогу. Остановил Зимушку и в дом к себе позвал. Посмотрела Зимушка в унылые глаза старика и забыла, куда ехала. Склонила голову и задремала.
Люди Зимушку ждут, не дождутся, в окошко высматривают. Уже и ёлки наряжены, дома и улицы украшены, а Зимушки всё нет.
А Угрюмыч на спящую Зимушку смотрит, ухмыляется и не знает, что на стене у него картина висит волшебная, вся паутиной затянута. На картине этой бабушка внукам сказку читает, в камине огонь пылает, у огня кошка греется, а на ёлке гирлянды мерцают. Догадался огонь: Угрюмыч своими чарами Зимушку опутал. Быть беде! Выскочил из картины и давай по комнате выплясывать, Зимушку будить. От тепла Зимушка раскраснелась, шубку с плеч сбросила и проснулась.
Не удержал Угрюмыч Зимушку. Рассердился он на огонь, с кулаками за ним погнался, тут и картину заметил. А как протёр картину от пыли — залюбовался. Взгрустнулось старику, радости захотелось. Взял он тряпку и метлу в руки — в доме сразу всё заблестело. Растопил камин и стал к празднику готовиться. Теперь и у него Новый год будет!


Зонтик Чародеюшки и подвиг Угрюмыча

Чародеюшку осень старик Угрюмыч любил. Они были добрыми, старинными друзьями. Когда ещё так погрустишь, как не осенью? Кому, как не Чародеюшке это знать! Она Угрюмыча хорошо понимала. А он её.
Бывало, встретит Угрюмыч Чародеюшку, а она в игры с небом играет. Раскроет свой волшебный зонтик — солнышко по небу катится, закроет зонтик — дождик с тучек срывается.
Как засветит ласковое солнце над головой — Угрюмыч на прогулку выходит. Идут они с Чародеюшкой по золотому ковру и мило беседуют. Под ногами жёлто-красные листья шуршат, ветерок ему шляпу треплет. Насобирает Угрюмыч каштанов полные карманы, вспомнит про свои непростые часы на цепочке с камнем-самоцветом и с подругой прощается. Пора домой, пить чай.
Как-то раз у Чародеюшки озорной ветер зонтик унёс. Расстроилась она, расплакалась, как малое дитя. Как теперь погодой управлять?
Приуныл Угрюмыч, уже который день на улицу не выходит. По стеклу промозглый дождь тарабанит. В щелях ветер свистит — словно зверь завывает! Кутается Угрюмыч в тёплый плед, за плаксивый нрав на Чародеюшку сердится.
Выглянул он в окошко, а там: зонтик Чародеюшки за сук дерева зацепился и на ветру раскачивается. Бросился Угрюмыч к двери, да остановился. В такую погоду хозяин собаку из дома не выгонит. А дождь так и хлещет, старика запугивает. А зонтик, как яркая лампочка, на дереве желтеет. Расхаживает туда-сюда по комнате Угрюмыч — думает. В кресло-качалку сядет — вздыхает.
Сиди, не сиди, а волшебный зонтик, кроме него, спасать некому. Натянул Угрюмыч резиновые сапоги, закутался в пальто поплотнее и хлопнул дверью. Снял он с ветки зонтик, спрятался под ним от дождя и отправился Чародеюшку искать. Тут и солнышко выглянуло. Улыбнулся Угрюмыч и подумал: «И чего только ради дружбы не сделаешь!»


Любовь с первого дня весны

Это случилось в первый день весны. Старик Угрюмыч влюбился, как мальчишка. Да не в какую-нибудь там прекрасную даму, а в саму весну. Он никогда её раньше не замечал, а тут влюбился — с первого дня и с первого взгляда.
Как увидел Угрюмыч, что весна Красавушка в голубом плащике из вагона поезда выходит, так сердечко его и забилось. Заулыбалось сразу солнышко, закапали с крыш сосульки, зазвенели в воздухе птичьи трели. И старика словно подменили: понёсся он вприпрыжку домой, весело напевая. Достал перо и бумагу и стал стихи сочинять.
Так и месяц март пролетел. Весна Красавушка голубой плащик на зелёный сменила. А старик Угрюмыч снова печалится, места себе не находит. Но Красавушка угрюмых не любит. Прочь хандру и плохое настроение! Принарядился старик в светлый костюм и отправился в книжный магазин. Долго он нужную книгу искал и нашёл. «Энциклопедия для влюблённых в весну» называется.
Вот и май пожаловал. У Красавушки теперь модный плащик, белый. Вишни и яблони на дворе давно зацвели, а Угрюмыч всё энциклопедию читает, смелость в себе воспитывает. А когда последний майский день наступил, спохватился он: нарвал охапку ландышей и поспешил к весне Красавушке, в любви признаваться.
А Красавушка уже в поезде сидит и с родными краями прощается. Бежит изо всех сил Угрюмыч, ландыши к груди прижимая, — запыхался бедняга. Но тут просвистел гудок, и поезд тронулся в дальний путь.
— Эх, не успел! — притопнул от досады Угрюмыч. — Придётся теперь до следующей весны ждать.
Постоял он немного на перроне, достал из кармана часы на цепочке с камнем-самоцветом, взглянул на циферблат и уныло поплёлся назад. А ландыши рыжеволосой девочке подарил и даже не понял, что лето встретил...



Евгения Шапиро,
г. Брянск, Россия.

Запоздалая сказка

В солнечный майский день Маша с мамой шли через одуванчиковый луг к озеру. Девочка смотрела на седые головки цветов, которые ещё вчера напоминали разбежавшихся в траве цыплят.
Невесомые парашютики отрывались и уносились ветром вдаль. Маша воскликнула:
— Ах! Вот если бы мне...
Но тут мама крепко схватила её за руку:
— Тсс... Осторожно! Подумай, прежде чем что-то скажешь.
— Почему? Кто-то услышит? И что будет? — не понимала Маша.
Мама вздохнула:
— Иногда луг навещает счастливая сказка. Она слышит наши слова — а исполняет их, когда ей кажется, что наступило время. Расскажу тебе одну историю.
Я тоже любила смотреть, как летают парашютики одуванчиков. Им не надо думать, куда направляться: ветер сам их несёт, куда хочет. И однажды, гуляя с мамой по этому лугу, я воскликнула так же, как ты:
— Ах! Вот если бы я стала лёгкой пушинкой, как одуванчик. Полетела бы с ветром — мир посмотрела. И не надо покупать никаких билетов в скучные вагоны. Вот же счастье в такой сказке жить!
Мама улыбнулась:
— Надя, а если дождь?
— Укроюсь под деревом.
— Но ветер понесёт, куда он задумает. А если ты захочешь совсем в другую сторону?
Я спросила:
— А ты хотела бы полетать?
Мама задумалась:
— Хочу. Но как птица. Замахала бы руками, как крыльями, взлетела и парила над озером.
Мы закружились с ней, довольные друг другом: обе мечтали летать. Но не взлетели. Потому что это возможно только в сказке.
Прошло десять лет. Мы давно забыли об этом смешном разговоре. Я стояла на берегу озера с мальчиком. Вокруг снова летали одуванчики. Мне было радостно от солнечного света, аромата весны и близости понимающего друга.
Я закружилась и запела:
— Я сейчас взлечу от счастья!
И в тот же миг я взлетела, как пёрышко, ветер меня понёс прямо над озером. Он озорничал, и мне пришлось придерживать юбку руками. Я парила, но счастливой себя не чувствовала. На берегу остался друг, который не умел летать и не мог мне помочь. И где мне теперь найти друга, который бы смог меня поймать и отвоевать у ветра?
На моё счастье из дома вышла моя мама, твоя бабушка.
— Запоздалая сказка, — охнула она. — Нет уж, — закричала громко, — если сбываться, так всем сказкам.
Добежала до озера, прыгнула, замахала часто-часто руками и... полетела. Иногда она была похожа не на птицу, а на плывущую лягушку. Но она летела.
Быстро освоилась, догнала меня и обняла крепко-крепко. Это удалось потому, что ветер совсем ослабел от хохота, задрожал, вся поверхность озера засмеялась рябью. Мы с мамой обе рухнули в озеро.
Маша в нетерпении перебила маму:
— А мальчик на берегу? Он не полетел?
— Мальчик сообразил, что нас надо срочно возвращать: оттолкнул лодку от берега и спас меня и твою бабушку. Спустя годы он стал твоим папой.
Мама подняла взгляд к небу:
— Но сегодня я так счастлива, что у меня растёт замечательная дочка. Кажется, ещё минута и я взлечу.
И ветер легко приподнял растерянную маму и понёс над озером.
— Эй, ты что делаешь? Мало ли о чём мечтаешь в юности? Верни на место! Дочку напугаешь.
Маша смотрела с открытым ртом на удаляющуюся маму.
На крики из дома выскочила бабушка. Ей было очень трудно бежать, а ещё и взлететь пришлось: за эти годы она округлилась, почти как колобок. Но не бросила дочку в беде. Летела она смешно: переваливаясь с боку на бок, как утка при ходьбе; с трудом удерживая равновесие: иногда голова опускалась ниже ног, и она кувыркалась, как мячик.
Маша заохала:
— Взрослые, а такие легкомысленные. Одно слово, мечтательницы. За вами же приглядывать надо.
Потом закричала:
— Сказка! Пусть мама и бабушка будут возвращаться ко мне всегда, как позову, — и тихо прошептала, — как иначе быть счастливой?
Строго добавила:
— И хватит опаздывать!
Сказка послушалась: мама с бабушкой оказались рядом. Машенька смеялась, мама радовалась. А бабушка улыбалась немного грустно, словно знала что-то неведомое про Машенькину сказку.


Счастливый человек

Неделю назад я поймала маленькую фею.
Точнее сказать, не поймала, а встретила. Прохожие не замечали маленькую фею: сиреневый комбинезон сливался с цветами сирени, на которых она примостилась. Девчонка, болтала ногами, обутыми в белые туфельки: ветка даже не прогибалась под тяжестью. Серо-голубые глаза, чуть прикрытые пепельно-русой чёлкой смотрели на меня задумчиво-серьёзно.
— Здравствуй. Ты фея? — уточнила я.
— Разве сама не видишь? — засмеялась она.
— Удивительно: вижу. Но почему ты именно мне показалась?
— В зеркало загляни, — хихикнула она, — ты на меня похожа, только большая. Вот и решилась познакомиться.
Я протянула руку прямо к цветку, фея улыбнулась и легко спрыгнула мне на ладонь. Постояла, держась за большой палец моей руки, которая слегка дрожала от важности происходящего. Фея села, приспособив подушечку пальца под спинку импровизированного сидения.
Я прижала руку с гостьей к груди и поторопилась домой. Открывать дверь ключом одной рукой было неловко, рука с пассажиркой временами наклонялась, но фея не возмущалась, словно не замечала неудобств.
Закрыла дверь за собой и только теперь стала ликовать: в моём доме гостит фея. Но быстро успокоилась и стала думать, куда её лучше поселить?
Вспомнила о подаренном огромнейшем стеклянном салатнике. Будет свой светлый домик. Раз здесь будет фея, то это уже не салатник, а ваза. Смешно, ваза для феи.
Постелила на дно сложенный шарф, для теплоты. Нашла игрушечное пластмассовое кресло: вязаная белая салфетка сделала его более уютным. Стол от куклы тоже пригодился.
Первым делом узнала, что гостью зовут Софи.
— Ты что любишь? — спросила устраивающуюся удобнее в кресле фею.
— Сирень, — ответила она.
 Зачем спрашивала? Сама могла догадаться. Каждую весну под моим окном расцветает сирень. Выбежала, принесла с улицы цветы, положила на стол. Теперь можно и самой поужинать.
На ночь я сделала для гостьи перину из многократно свернутой оренбургской шали.
А потом мы с ней болтали: любопытство вырвалось, и я не слишком вежливо спросила:
— Почему у тебя туфли белые, а не сиреневые?
В глазах Софи увидела смеющиеся искорки:
— Чтобы не светились сквозь облака, когда катаюсь на них.
Ого! Она может взлетать до облаков?
— А оттуда всё видишь как из самолёта? Туман облаков не мешает видеть землю? Ты там не замерзаешь? А летом — не сильно печёт? Ты уже весь земной шар облетела или ещё где-то не была?
Софи с трудом остановилась от смеха:
— Я не могу сразу на все вопросы ответить.
Мы говорили, пока не заснули.
А утром, когда мне надо было уходить из дома, я закрыла форточку: я боялась, что фея улетит от меня. Но Софи сказала, что не хочу, чтобы кто-то потревожил её, залетев в дом. Кажется, она поверила.
Так мы жили целую неделю. Я слушала рассказы феи и мечтала, что когда-нибудь смогу побывать в разных краях. Чтобы не спугнуть случайное счастье, я никому не рассказывала о Софи.
Но форточку больше не открывала совсем. Неужели я всё-таки поймала фею и удерживаю насильно?
Софи воспринимала это спокойно. Не замечала? Иначе, почему никогда не спрашивала об этом? Почему не говорила, что хочет покинуть мой дом? Я бы отпустила.
Целую неделю я мучилась: не могла думать ни о чём, кроме того, что обманываю доверие Софи. Так кто из нас стал не свободен: фея или я?
Говорить вечерами стало сложно: боялась, что Софи узнает о моих мыслях, которых стыдилась.
Утром, уходя из дома, я открыла форточку. К моей радости, вечером меня ждала Софи. Мы радовались друг другу, как в первый день встречи.
Перед сном Софи выдохнула:
— Я хочу отправиться в путешествие. Ты меня отпустишь?
— Софи, ты могла улететь в любой момент. Форточка была открыта ещё вчера.
Она засмеялась и пролетела сквозь стекло окна, словно луч солнца или свет луны — стекло не было преградой.
А я мучилась, пойманная в ловушке собственной совести. Почему она просит меня отпустить? Фею что-то держит? И это совсем не закрытая форточка.
Софи прошептала:
— Ты так хотела, чтобы я оставалась рядом, я не решалась исчезнуть. Ты меня отпускаешь?
Я ответила, не задумываясь:
— Мне будет хорошо, если ты будешь свободна в своих желаниях. Отпускаю.
Мы ещё какое-то время прощались. Софи пообещала заглядывать ко мне. И улетела. Чувствую, она занята делами, надеюсь на её возвращение, ведь каждую весну под моим окном расцветает сирень.
Я счастливый человек: мою жизнь посетила фея.



Татьяна Латынская,
г. Санкт-Петербург, Россия.

Друзья спешат на помощь

Два друга, Ежик и Светлячок, очень любили гулять по ночному лесу. В эту ночь они, как всегда, вышли на прогулку.
Закат погас, и на небе зажглись яркие звезды. Звезды играли, подмигивая друг другу и танцуя вокруг яркой круглой Луны. Она добродушно улыбалась озорницам-звездам и старалась осветить каждый уголок леса.
— Мой огонек тебе сегодня совсем не нужен, — вздохнул Светлячок. — Луна так ярко светит.
— Никогда не знаешь, что ждет тебя в пути, — ответил мудрый Ежик. — Луна может спрятаться за тучи. Свой огонек никогда не бывает лишним.
— Ты прав, Ежик, — Светлячок заметно повеселел и запел песенку:
«Мой верный друг, шагай вперед,
Не бойся мрачных туч,
Мой огонек тебя спасет
От ям, камней и круч.
Мы не заблудимся в лесу,
Гуляем тут и там,
Мой огонек всегда спасет
От круч, камней и ям»
Весело распевая, друзья вышли на лесную полянку. Ежик слегка запыхался. Несколько красивых осенних листьев упало на иголки, и он стал похож на маленький оранжевый куст.
— Давай отдохнем? — предложил Ежик и сел, привалившись к пеньку, под которым спала в уютной теплой норке мышка.
— Конечно, отдохнем! — радостно вскрикнул Светлячок и тоже уселся на пенек.
Было тихо. Все звери в лесу спали. Вдалеке ухал филин. Луна и звезды перемигивались, посмеивались, глядя сверху на друзей.
Светлячок посмотрел на звезды и грустно вздохнул:
— Звезды так похожи на нас, светлячков. Как бы мне хотелось тоже посмотреть сверху на наш лес! Как они туда попали?
— Это звезды, дружок, они там живут, — добродушно пояснил Ежик.
— Ах, как бы я хотел туда взлететь! — вздохнул мечтательно Светлячок.
Вдруг на полянку выскочил молодой озорной Ветер. Ему не спалось и очень хотелось с кем-нибудь поиграть. Он подул на мигающие звезды, но звезды даже не заметили его. Они слишком были заняты собственной игрой. Ветерок рассердился и подул сильнее. Листья, разноцветным ковром устилавшие полянку, поднялись, закрутились и тучей понеслись в небо. Ежик почувствовал, как вихрь подхватил его за наколотые на иглы листья и поднял над пеньком. Ежик едва успел ухватиться за сучок, торчавший из пенька.
— Держись! — крикнул он Светлячку, но было поздно. Ветер поднял Светлячка, покрутил его волчком над Ежиком и поднял высоко в небо.
— Я лечу! Ежик, смотри, я лечу к звездам! — радостно закричал Светлячок.
— …чу…дам… — только и услышал Ежик сквозь свист ветра и шум летящей листвы.
— Стой! — крикнул Ежик Ветру. — Что ты наделал?
— Что-что? — торопился Ветер, вихрем крутясь вокруг Ежика, крепко вцепившегося в пенек.
— Ты унес Светлячка! Верни его сейчас же! — вскричал встревожено Ежик. Ему все труднее было удержаться, Ветер буквально отрывал его от опоры.
— Но он так радовался полету, зачем ему возвращаться?
— Он пропадет один! — не сдавался Ежик.
— Тебе надо, ты и ищи, — отвечал легкомысленный Ветер, продолжая играть шуршащими легкими листьями, поднимая их высоко в небо, заставляя крутиться, делать сальто.
Ежик стал медленно опускаться на землю. Его иголки с насаженными листьями теперь были похожи на маленькие парашюты.
Приземлившись, Ежик беспокойно осмотрел полянку. Светлячка нигде не было. Ежик понял, что слабый огонек Светлячка он не разглядит в ярком свете Луны.
— Ветер, остановись! — позвал озорника расстроенный Ежик.
— Ну, что еще тебе, я не могу стоять, я Ветер, — просвистел тот, подбрасывая в воздух пестрый рой шуршащих листьев.
— Если ты так силен, подними тучу и закрой на минутку Луну, помоги найти Светлячка.
— Луну? Трудновато! — Ветер снова присвистнул. — Ну что ж, попробую.
И ветер изо всех сил начал дуть на Луну. Листья тучей поднялись в воздух и понеслись прямо к Луне. Луна чихнула раз, другой и вдруг покачнулась. Ежик в ужасе закрыл лапками глаза и закричал:
— Перестань! Она сейчас упадет!
Ветер, разыгравшись, стал дуть все сильней, и Луна совсем расчихалась от кучи листьев и пыли. Звезды хором ахнули от испуга и, окружив Луну, пытались ее поддержать. Но Луна, качнувшись раз-другой, вдруг вывалилась из небосвода и стала падать прямо на полянку.
— Держи Луну! — крикнул Ежик Ветру. — Она падает!
Но Ветер уже ничего не мог поделать. Луна все быстрее и быстрее катилась на Землю.
Ежик от ужаса закрыл глаза. В это время из-под пенька выскочила Мышка, разбуженная шумом ветра, и с изумлением смотрела на падающую Луну.
Луна ударилась о землю и разбилась на несколько светящихся частей — полумесяцев. Полумесяцы раскатились по всему лесу.
Звезды беспокойно замигали, закачались. Но тут небо остановилось, неподвижно замерли и звезды Они безнадежно и беспомощно повисли над лесом.
— Ах! — вскрикнула Мышка. — Луна разбилась!
— Это я во всем виноват! Но я так хотел найти Светлячка! — упавшим голосом сказал Ежик, Он, схватившись за голову, с ужасом смотрел на остановившийся небосвод и на раскатившиеся во все стороны кусочки Луны. Его иголки торчали во все стороны. — Что же делать?
— Не горюй! Мы найдем Светлячка, и вернем Луну на небо! — принялась утешать Ежика добрая Мышка.
— Но как? — спросил вконец расстроенный Ежик.
— Нужно позвать других зверей. Они помогут нам собрать все кусочки Луны, — ответила сообразительная Мышка. — Но сначала найдем Светлячка. Он нам так нужен! Здесь ужасно темно.
Лес погрузился во мрак. Только светящиеся кусочки Луны отбрасывали слабые лучи да звезды освещали зверюшкам путь. Вдруг Ежик вдалеке заметил маленький зеленый огонек.
— Светлячок! Светлячок! — закричал Ежик и ринулся сквозь кустарник к огоньку. Да, это был он. Светлячок освещал все вокруг слабым зеленоватым светом. Увидев Ежика, Светлячок закричал:
— Ты прав, мой мудрый друг, свой огонек никогда не бывает лишним. Но почему вдруг стало так темно. И куда подевалась Луна?
— Луна упала, нам надо обязательно поднять ее, Светлячок. Бежим!
Светлячок забрался на спину Ежику, и они вместе с Мышкой отправились собирать зверей. Вдруг навстречу им сверкнули два зеленых огонька.
— Еще светлячки? — вскрикнул Ежик, но сразу понял, что ошибся. Это была Лиса.
— Ах, кого я вижу! Как вы предупредительны, благодарю! Я только-только собралась поужинать, — промурлыкала Лиса, облизнувшись.
Но яркий огонек ослепил Лису. Это Светлячок решил защитить друзей.
— Погоди, Лиса! Сейчас не до шуток! Ты разве не заметила, как потемнело в лесу? — крикнул Светлячок, поводя лучом своего огонька, как прожектором.
— Что ж тут особенного? Луна скрылась за тучами, подумаешь, новость! В темноте еще удобнее охотиться!
— Луна упала и разбилась на кусочки! — крикнула Мышка.
— Надо срочно спасать Луну! — грустно проговорил Ежик.
— Что за шутки! Зачем вы это сделали? — Лиса испуганно поджала хвост.
— Никаких шуток! Ветер уронил ее! Она упала и разбилась. Надо найти все кусочки Луны и помочь ей взлететь на небо. Иначе Солнце не сможет подняться, — громко пропищала Мышь. — Без тебя, Лиса, нам не справиться. Помоги!
— Ну, хорошо, хорошо! Без Луны мне тоже скучновато. — И Лиса отправилась вместе с друзьями на поиски Луны.
Самый большой кусок Луны отскочил от Земли и зацепился за ветку большого дерева.
Звери увидели его первым и подбежали к дереву. Задрав головы, все озадаченно смотрели на качающийся полумесяц. Полумесяц мягко освещал крону деревьев.
— Какой красивый фонарик! — прошептал Светлячок.
— Нужно снять этот фонарик, но как? — озадаченно почесал затылок Ежик.
— Потрясти дерево, Он и свалится оттуда, — вдруг услышали они громкий голос.
Это был Заяц. Он спал под деревом, и, конечно, был разбужен треском веток под лапами зверей.
— Умница, Заяц! — Похвалила Лиса перепуганного Зайца.
И друзья, навалившись на дерево со всех сторон, стали его трясти. Но дерево было большим и крепким. Ни одна ветка не покачнулась.
— Уф! — сказал Еж. — Мы слишком слабы, надо звать Волка.
Волка они нашли неподалеку. Он тоже проснулся и теперь стоял, растерянно уставившись в небо, и громко скулил.
— Что ты скулишь? — спросила его запыхавшаяся от бега Лиса.
— А что мне делать? Пришло время выть на Луну, а ее нет! Где она?
— Мы знаем, где Луна. Бежим скорее! — крикнули звери, и Волк отправился вместе с ними к дереву.
Увидев полумесяц, запутавшийся в кроне дерева, Волк очень обрадовался, запрокинул голову и стал самозабвенно выть.
— Рано воешь, Волк. Только тоску нагоняешь. Давай соберем Луну, отправим на небо, вот тогда и вой! — закричала Мышь.
— Луна не груша и не фонарик, чтобы болтаться на дереве, — поддержала Мышку Лиса.
Друзья обступили дерево и стали его трясти. Дерево покачнулось, и полумесяц, скользнув по веткам, упал к ногам зверей.
— Есть! — торжествующе воскликнула Мышка. — Первый! Сколько же их всего? Надо найти остальные.
— Давайте, друзья, разбежимся во все стороны и принесем оставшиеся кусочки Луны! — воскликнул Светлячок.
И звери рассеялись по всему лесу. Второй кусочек Луны увидела Лиса. В клюве Филина.
— Вот упал и светится. Что с ним делать? — ухнул задумчиво Филин.
— Ах, дружок! — воскликнула хитрая Лиса. — Он может поджечь твое дерево. Бросай его скорее вниз.
И Филин выпустил из клюва маленький светящийся полумесяц. Лиса подхватила его и понесла на полянку.
Сюда уже вернулся Волк. Он приволок большой кусок Луны и гордо стоял, подвывая, рядом.
Лиса и Волк соединили найденные полумесяцы и получилась почти целая Луна. Не хватало только несколько кусочков.
Тут из-за кустов выскочил заяц. Он тащил в зубах, как морковку, светящийся кусочек Луны.
С противоположного конца полянки выбежал Ежик, таща на своих иголках еще одну частичку Луны. Светлячок старательно освещал ему путь.
Не хватало совсем маленького кусочка Луны. Звери стали искать под опавшими листьями, заглядывать под кусты. И тут они услышали тоненький голосок Мышки.
«Несу, несу кусочек:
Не сахар, не сырочек.
Как жаль, что не сырочек,
А только лишь Луна»
Кусочек заполнил последнюю брешь, и звери вскричали: «Ура!». Круглая, светящаяся Луна вздохнула и открыла глаза.
— Я была так неосторожна, простите меня! Ах, мне нужно вернуться домой, к звездам. Но как?
— Да, да! — вскричала Мышка. — Мы обязательно тебе поможем. Давайте позовем Медведя. Он такой сильный, что сможет подбросить Луну в небо.
— К звездам, — прошептала Луна и устало закрыла глаза.
Все звери решительно направились к берлоге. Из берлоги вылетали облачка пара, и раздавался могучий медвежий храп,
— Как же нам его разбудить? Он теперь будет спать до самой весны, — почесал затылок Заяц.
— Не может Луна ждать до весны! — воскликнул Светлячок.
— Да и весны никакой не будет, если мы не поднимем Луну, — горестно вздохнул Ежик.
— Ну, давайте пошумим, повоем, может быть, он и проснется? — неуверенно предложил Волк.
Звери принялись кричать, выть, стучать кто во что горазд. Но храп продолжался.
Утомившись, звери замолкли.
— Нет, так дело не пойдет, — решительно сказал Ежик, — я виноват, я и рискну.
И Ежик направился к берлоге
— И я с тобой, — ринулся вслед за другом Светлячок. — Там же очень темно.
— Спасибо, друг! — расчувствовался Ежик.
Ежик и Светлячок скрылись в берлоге. Все звери замерли. Через некоторое время раздался сердитый рев Медведя.
— Кто смеет меня будить? Уже весна? — Медведь, протирая заспанные глаза, нехотя вылез из берлоги. Вслед за ним выскочили Ежик и Светлячок.
— Весна может и не наступить, дружок, — проворковала Лиса.
— Что такое? Что все это значит? Как это — не наступить? — проревел Медведь, потряхивая головой.
— Если Луна не вернется на небо, Солнце не сможет взойти, а, значит, и весна не придет, — мрачно подтвердил Волк. — Пойдем скорее, без тебя нам не справиться.
Мишка, еще качаясь от сна, бережно поддерживаемый Лисой и Волком, отправился вместе со всеми к дереву. Увидев грустно вздыхающую Луну, Мишка окончательно проснулся.
— Ну вот, только усни, и тут уже такое безобразие! Нельзя вас ни на минуту одних оставить!
Друзья с надеждой смотрели на огромного Медведя. Он решительно подошел к Луне, крепко обхватил ее, поднял и стал раскачивать. Но под тяжестью Луны он вдруг сам закачался, казалось, вот-вот рухнет на землю. Все друзья бросились ему на помощь. Но плохо бы пришлось бедному Медведю, если бы не подоспевший Ветер. Ему стало стыдно за свою проделку, и он решил помочь зверям. Медведь, поднатужившись, подбросил Луну вверх, а ветер подхватил ее и понес в небо. Луна становилась все меньше и вот она, наконец, вернулась на свое место. Звезды радостно замигали, заплясали, небосвод дрогнул и опять поплыл, как ни в чем не бывало.
— Ура! — крикнули дружно звери и, запрыгали вокруг дерева, обнимаясь от радости. Луна благодарно улыбалась им с небосвода. Светлячок весело запел:
«Мы не заблудимся в лесу,
Гуляем тут и там,
Луна и звезды нас спасут
От круч, камней и ям!»
Разбуженные счастливыми криками зверей, пчелы удивленно выглядывали из дупла. Узнав, в чем дело, они преподнесли Мишке целый бочонок меда. Довольный подарком, Медведь запустил лапу в бочонок и начал с урчанием слизывать мед. Но потом, оглянувшись, он увидел всех своих друзей и пустил бочонок по кругу.



Александр Астрецов,
г. Москва, Россия.

Мешок смеха

Петрушкино дело — людей веселить.
Набил он мешок смехом и на ярмарку приехал.
Бойко торгует народ, деньгу за щеку кладёт.
Развязал Петрушка свой мешок, покупателя зазывает:
— Радость свою за так отдаю!
А люд на бесплатное — тут как тут.
Всем Петя угождает:
Молодку — улыбкой одаривает.
Солдату — хохот жалует.
Мужику — ухмылочку.
Девчушкам — смешиночку.
Барину — усмешечку.
Купцу — смешок: хе-хе-хе...
Ну, а молодчику зубоскальство впору.
Всякому своё по нраву досталось.
В мешке ничего не осталось.
Ушёл Петрушка налегке, замечен был невдалеке:
По Руси гуляет, новый смех в мешок собирает.


Умник

Рябенькая курочка снесла яичко. Грела его, как грелка, сыночка ждала.
А малыш в яйце уж рос — подрастал, думать стал — раздумывать.
 Огляделся: над ним — скорлупа, под ним скорлупа, по бокам то же самое. И решил:
— Мир — это яйцо!
Повернулся на другой бочок и уснул. А утром упёрся темечком, яичко хруст... — и лопнуло.
Видит новорожденный, что в гнездо попал. Прошёлся вокруг мамы квочки и рассуждает:
— Знаете ли вы, мама, что Мир имеет форму гнезда?
— Ко-ох! Умница, у тебя не куриные мозги.
А желторотик прыг из гнезда, и снова заговорил:
— Мамочка! Оказывается, Мир — это курятник!?
Всплеснула хохлатка крыльями:
— Гений родился, самородок!!!
А он уж лаз из курятника нашёл, выбрался наружу, а там... Небо — синь, солнце — огонь, трава — зелень изумрудная, река — чистое серебро.
Прижался умник к маме и пропищал:
— Мир — не яйцо. Мир не гнездо. Мир — не курятник. Мир — это чудо дивное.


Неправильные полоски

Тигрёнок проснулся, когда солнце взошло. Потянулся и промурлыкал:
— Я уже вырос. Сегодня оденусь сам, без маминой помощи. Это проще простого.
Прыг с кровати и оделся, не долго думая. Самостоятельно умылся, почистил зубы, причесался, совсем как взрослый. Пришёл к маме в хорошем настроении. Цап её играючи за хвост... Обернулась тигрица и обомлела:
— Вот сюрприз! Оказывается ты уже большой. Сам одеваться научился. Молодчина! Только не забывай, что мы, тигры, надеваем свои чёрные полоски не вдоль тела, а поперёк. Ступай, переоденься.


Сарделька

Молодого, розового, упитанного бегемотика дразнили — Сарделька. Обидное прозвище.
Как всегда, утром, вышел он из своего родного болота позавтракать на лугу.
Глядь, а там уж художник с мольбертом. Пишет красками полевые цветы. Залюбовался Сарделька его работой, а потом осмелился и попросил:
— Не могли бы вы, любезный, повторить на моей шкуре то же, что я вижу на вашем холсте? Это так красиво!
— Услужу, брат, — ответил мастер. (Он всех называл почему-то братьями.)
Дело мастера боится. Расписал он бегемота луговыми цветами с ног до головы. Отошёл, глянул:
— Чем не луг?!
— Спасибо, брат, — ответил Сарделька и пошел завтракать.
Цветы на его теле были так живо написаны, что он слился с пейзажем и исчез в нём. Только остроглазые бабочки, пролетая над лугом, восхищались:
— Какой красивый бегемот!



Гульнара Миранова,
Татарстан, г. Альметьевск, Россия.

Влюбленный шмель

В некотором царстве, цветочном государстве жил-был шмель по имени Жужик. Он практически ничем не отличался от своих собратьев: был полненьким, имел черную окраску с желтыми полосками в области брюшка и небольшие крылышки. В то время, когда девчонки-шмеленки собирали пыльцу и нектар с цветков, мальчики-шмели грелись в лучах солнца, расправляя крылышки, да летали с цветка на цветок и любовались красотой природы.
Как-то раз в один из солнечных летних дней на цветочной поляне Жужик повстречал удивительной красоты бабочку. Она была очень хороша собой. Ее изящные крылышки, томный взгляд и ротик в виде длинного хоботка, свернутого в тугую пружинку, сводили с ума нашего героя. Когда шмель на нее глядел, в его душе создавалось ощущение таинственности и радости. Жужик понял, что влюбился. И от этой любви он потерял покой и сон. Что только не делал влюбленный, чтобы привлечь внимание Бег-Бег (так звали его возлюбленную). Он посвящал ей стихи, пел песни о любви и целыми днями за своей красавицей летал с цветка на цветок, но было все напрасно. Сердце Бег-Бег оставалось непреклонным.
Жужик так мечтал о том, чтобы бабочка с ним заговорила. «Хоть бы одно словечко она мне сказала», — думал влюбленный шмель.
И, о чудо! В один прекрасный день любимая заговорила с ним.
— Эй, как тебя там: Жу или Жужик, — начала говорить с надменностью она.
— Я Жужик, — обрадовавшись, отозвался шмель.
— Вот ты все песни мне поешь, читаешь стихи о любви и не знаешь, что я всего этого не люблю! — высокомерно сказала бабочка.
— А что ты любишь? — нежно спросил Жужик.
— Я?! Ну, мне нравится слушать сказки, разные легенды… Вот ты, например, знаешь какую-нибудь сказку про нас, бабочек?
— Я знаю легенду о том, откуда появились бабочки, — задыхаясь от счастья, сказал Жужик.
— Интересно, интересно. И откуда же?
— Когда-то в давние-давние времена, — начал свое повествование Жужик, — богиня цветов Флора решила сделать богу Зевсу подарок. Она взяла чистоту раннего утра, свежесть горного ручья, хрустальный блеск утренней росы, красоту и благоуханье всех земных растений и создала цветок, равного которому не было на всем белом свете. Бог Зевс, увидев такой великолепный подарок, не удержался и поцеловал нежные лепестки. И, о чудо! — цветок оторвался от стебля и полетел. Так, по древнегреческой легенде, появились вы, бабочки, — закончил свой рассказ Жужик.
Бег-Бег внимательно слушала его. Она и не подозревала о существовании такой красивой легенды о своем происхождении, но надменность и самовлюбленность не позволили ей похвалить влюбленного в нее шмеля за такой чудесный рассказ.
Жужик так страдал от неразделенной любви! Он понимал, что эта надменная красавица, кроме любования собой, больше ничем не занята.
Но время шло, и однажды Жужик увидел, что рядом с ним всегда летает много добрых, красивых девчонок-шмеленок, которые каждый день собирают пыльцу и нектар и заготавливают мед на зиму. Они трудятся целыми днями, и ни одна из них не жалуется на усталость. Напротив, они всегда с ним радушны и приветливы.
И тогда Жужик понял, что внешняя красота не главное в жизни, а главное — красота в душе и в сердце.


Шустрик и Попрыгунчик

Эта история произошла в одной из стран Азии с маленьким хорьком.
Солнечным утром Шустрик (так звали хорька) решил впервые прогуляться без мамы — самостоятельно. Честно говоря, было немного страшновато, но он подумал, что ему уже пора становиться взрослым.
В первые минуты своей прогулки Шустрик с опаской и осторожностью бродил неподалеку от своего дома. Но любопытство и интерес увлекли его, и он оказался один среди большого поля. Малыш стал осматриваться — кругом никого не было. Он испугался и стал кричать:
— Ау, мама! Мама, мамочка!
— Ты чего кричишь? — вдруг из норы, находящейся рядом, послышался чей-то голос.
— Ой, кто это? — спросил дрожащим голосом Шустрик и, увидев торчащие длинные уши, подумал, что это заяц. — Ты зайчик?
— Нет, я не заяц, — весело ответил зверек и высунул из норы туловище и передние лапки.
— Может, ты мышка? — спросил Шустрик, увидев его.
— Не-а, — хитро улыбаясь, ответил новый знакомый.
Когда он предстал перед Шустриком во всей своей красе, то хорек с удивлением увидел, что задние лапы этого зверька похожи на птичьи, а хвост, как у царя зверей — льва, которого Шустрик видел в книжке.
— А-а, я знаю, ты маленький кенгулу, то есть кенгуру! Мне мама про тебя рассказывала, что живешь в Австралии. А как же ты здесь оказался?
— Да нет, вовсе я не кенгуру. Я тушканчик! — с гордостью представился новый знакомый. — Давай дружить. Меня зовут Попрыгунчик. А тебя?
— А я Шустрик, — протягивая лапку, ответил хорек. — Давай! Я очень рад, что у меня появился друг! Вместе веселее гулять. Побежали, посмотрим окрестности!
Весь день они резвились и смеялись. Хорек учил тушканчика бегать, а тушканчик, в свою очередь — хорька прыгать.
Так между зверьками завязалась крепкая дружба.
От автора: Для настоящей дружбы неважно, как ты выглядишь. Главное — иметь доброе сердце и красивую душу.



Светлана Ефимова (Преображенская),
г. Шебекино, Россия.

Рассерженный Букварь

Бросил Витя свой портфель,
Побежал на карусель.
Книжки выпали на пол,
И Букварь стал очень зол.
 
У него листки порвались,
Буквы сразу разбежались.
Как же их теперь собрать,
Чтоб учить ребят читать?
 
Выскочила буква «А»,
Убежала из окна.
Сможет кто её позвать,
Чтобы снова первой стать?
 
Букве «Б» совсем не просто,
Она маленького роста.
Убежала под кровать,
Её трудно отыскать.
 
Буква «В» забралась в шкаф,
Спряталась под мамин шарф.
Буква «Г», её подружка,
На столе прикрылась кружкой.

«Д» стоит, разинув рот,
Словно просится на взлёт.
«Е» и «Ё» сплелись, как ёжик,
Так, что и не видно ножек.

Буква «Ж» со страху сжалась
И немножко растерялась.
Вспомнила про «З» — соседку,
С ней запрыгнула на ветку.
 
«И» схватила «К» за руку,
Испугалась не на шутку.
Выскочила буква «Л»,
Её кот слегка задел.
 
Стал гонять по всей квартире,
Даже пнул раза четыре.
Буква «М» залезла в стол,
Чтобы Витя не нашёл.
 
 
«Н» схватила букву «О»,
Вместе прыгнули в окно.
«П» чему-то улыбалась
И за дверью оказалась.
 
К букве «С» прижалась «Р»,
Тоже спрятались за дверь.
Буква «Т» забилась в угол,
Почернела, словно уголь.
 
Буквы, что остались рядом,
Перекинулись вдруг взглядом.
Они громко зашумели,
На всю комнату галдели.
 
Стали думать и гадать,
Как же снова всех собрать?
Буква «У» сказала хмуро:
«Витя должен прийти скоро».
 
«Ф» и «Х» решили дружно:
«Витю подождать нам нужно.
Друг без друга мы не сможем,
Пусть он нам скорей поможет?»
 
Буквы «Ц», «Ч», «Ш» и «Щ»
Не смутились вообще.
Стали весело шептаться
И друг другу улыбаться.
 
Буквы гласные смутились
И немного обозлились:
«Вы смеётесь очень зря,
Ведь без нас никак нельзя».

Буквы «Ы», «Э», «Ю» и «Я»
Всегда дружная семья.
Если всех нас разделить,
Много шума может быть.
 
Как теперь учиться Вите?
Буквы просят: «Помогите!
Если нас в Букварь не сложит,
Книжку прочитать не сможет»!
 
Витя прибежал с прогулки,
Проглотил кусочек булки.
В комнату свою зашёл,
На полу Букварь нашёл.
 
Где разорваны страницы,
Получились небылицы.
Вперемешку все слова,
Прочитать можно едва.
 
Был Букварь рассержен сильно,
Ему больно и обидно.
Он на Витю разозлён,
Что не любит книжки он.
 
Витя удивлён был тоже,
Но решил, что всем поможет.
Буквы он собрать сумеет
И страницы все подклеит.

Обещал он Букварю:
«Я все буквы полюблю.
Буду хорошо учиться,
Маму слушать, не лениться».
 
Улыбнулась книжка Вите
И сказала: «Зло забыто.
Будем мы с тобой друзьями,
Буквы складывать словами.

Все их вместе соберём,
В школу с радостью пойдём.
Должен быть ты аккуратным
И всегда везде опрятным.

Я хочу, чтоб ты был умным
И всегда во всём разумным.
Если будешь ты стараться,
Знанья в жизни пригодятся».



Валентина Еремеева,
г. Похвистнево, Россия.

Из цикла: «Сказки о Даре Добряне»

Девочка Даша и мышонок

Жила-была девочка Даша. Она росла подвижным и любознательным ребёнком. Её «почему» было адресовано старшему брату, маме, папе и окружающим. Девочка с раннего возраста знала названия деревьев и трав. Девочка могла сама найти в лесу, что находился недалеко от деревни, где жили дедушка с бабушкой, лекарственные растения. Даша стала читать очень рано. Её интересовали книги о растениях и животных. Фильмы она смотрела, в основном, о природе. Девочка жалела не только животных и птиц, но защищала каждую букашку.
Даша жила в большом городе. Вокруг были высотные здания, заасфальтированные улицы и тротуары. Даша задыхалась от отсутствия чистого воздуха, поэтому большую часть времени гуляла в парке, что располагался недалеко от дома. Конечно, парк не лес, где жила её бабушка, но всё же лучше, чем загазованный мегаполис.
Девочка с родителями старалась изменить свой двор. Благоустройством семья Даши занялась сразу же, как переехала в этот дом, поэтому деревья были большими, а цветы на клумбах высаживались уже не первый год. Жителям окрестных домов очень нравился двор, где жила Даша, но сама девочка предпочитала видеть вокруг не асфальтированные дорожки, а живые цветы, траву и землю. Она не могла дождаться каникул, чтобы отправиться в настоящий лес.
Рано утром в погожий денёк в воскресенье Даша взяла скакалку и вышла на улицу, чтобы пойти в парк. Не успела она оказаться во дворе, как тут же решила поскакать. Вдруг во двор вбежал высокий мальчишка с растрёпанным чубом, одетый в старую майку. Он смеялся очень громко, разговаривая с кем-то:
— Ну что, попался? От меня не убежишь!
Даша посмотрела по сторонам, но не увидела вокруг никого. Мальчишка увлечённо разглядывал что-то в своих руках. Даша выронила скакалку и подошла поближе к мальчику. Тут она услышала слабый писк и заметила в руках мальчишки длинный серый хвостик, который понуро свисал между его ладонями. Даша ещё ближе подошла к сорванцу, заглядывая в его ладони. Мальчишка заметил Дашу и спросил:
— Чё, интересно? На, посмотри, не боишься!?
Он чуть разжал пальцы, и девочка увидела мордочку крохотного испуганного мышонка. Зверёк посмотрел на неё умоляющим взглядом, от которого у девочки по спине побежали мурашки. Она строго посмотрела на мальчика и сказала:
— Отпусти его, нельзя мучить животных, ведь они тоже живые, как и мы.
Мальчишка посмотрел на девочку недоуменно, покрутил пальцем у виска и сказал:
— Ты чё того?! Да я его целый день ловил, а ты отпусти. Я с ним поиграю, а потом кошке брошу, она тоже любит играть с мышками, — и он снова неприятно засмеялся.
Даша растерянно переводила взгляд с мальчика на мышонка и не знала, что сказать, как убедить этого сорванца отпустить несчастного зверька.
Тут мальчишка заметил Дашину скакалку, что лежала возле крыльца:
— Твоя? Сейчас привяжем его к дереву. Интересно, он сможет распутаться? Говорят, мыши выбираются из самых узких щелей. Сейчас проверим.
Тут девочка не смогла сдержать себя. Она представила, как бедный мышонок старается перегрызть толстый жгут своими маленькими зубками. Шнур был очень прочный, ведь скакалку выбирал папа. Мышонок переломает все свои зубы. А ведь у мышат нет врачей, как он сможет жить без зубов? Даша как вихрь подбежала к мальчишке и стукнула его по руке, стараясь выхватить зверька. Сорванец не ожидал атаки от малюсенькой девчушки и разжал руку. Мышонок тут же оказался на асфальте, а потом шмыгнул под цветы в клумбе.
Мальчишка бросился к клумбе, но мышонок исчез. Сорванец со злой улыбкой двинулся к девочке:
— Ты у меня сейчас получишь, малявка!
Он приближался с угрожающим видом, но Даше почему-то совсем не было страшно. Она подняла скакалку и глядела на мальчика серьёзно, чуть грустно. Он не ожидал такой реакции от девочки, которая была вдвое меньше него ростом.
— Ну ты, ты чево? Смелая… уважаю,— сказал он сквозь зубы и пошёл со двора.
Когда Даша осталась одна, она попробовала найти маленького мышонка, но его и след простыл. Девочка сначала опечалилась, а потом решила, что мышонок отправился к своей маме, с которой ему не будет угрожать никакая опасность.
Вдруг она услышала писк на соседней клумбе. Подойдя ближе, девочка увидела, как из-за цветка ромашки выглядывает серенькая мордочка. Даша радостно засмеялась. Она подошла к клумбе и присела на корточки, осторожно протянув к цветам свою маленькую руку. Мышонок пискнул громче, прыгнул к девочке на ладошку, потом пробрался на плечо. Он, встав на задние лапки, коснулся носиком её щеки и замер. Потом по очереди открыл маленькие глазки и лукаво посмотрел на Дашу. Та рассмеялась:
— Принимаю твою благодарность. Беги, беги, и не попадайся мальчишкам.
Она опустила ладошку. Мышонок оглянулся на девочку и юркнул в цветы. Больше его Даша не видела.



Лилия Петрова,
г. Бремен, ФРГ.

Лёгкая добыча

Приехал как-то к деду с бабкой их любимый внук Петенька. Встретили они его, радуются, пирогами да варениками угощают. А внук им и говорит:
— Я вам, мои дорогие, подарок привёз. Будете дома сидеть, чаёк попивать, и при этом, всё видеть, что во дворе делается. Если снова к вам рыжая воровка наведается, вы её сразу и приметите.
— Это как же такое может быть? — удивляется бабушка.
— А очень просто, — отвечает внук и достаёт из сумки коробку. — Вот глядите.
Бабушка не удержалась и рассмеялась:
— Это что же, Петенька, буду я тут сидеть, чаи попивать да в коробку глядеть, а лиса тем временем преспокойно курей таскать?
— Нет, это камера наружного наблюдения, мы её на улице установим, а сами будем дома в монитор смотреть. Как только лиса появится, её сразу видно будет, а вы тогда не плошайте: бегом во двор и гоните плутовку палкой куда подальше.
Дед сильно удивился и молвит:
— Вона, бабка до чего наука дошла! Лягу я на печь да буду в эту штуку поглядывать и весь двор видеть.
Вскоре внук уехал, а довольные подарком дед с бабкой сидят на крылечке и разговоры ведут:
— Знаешь ли ты, дед, что у нас корм для курочек на исходе? Надо бы на базар съездить, да вот беда — денег у нас нет.
Дед затылок почесал и говорит:
— А давай, бабка, мы петушков продадим, а на эти деньги зерна купим. Вон их у нас сколько, целых девять штук; зачем нам столько-то!
На том и порешили: восемь петушков продать, а одного, самого красивого да голосистого, себе оставить.
В это время мимо их двора лиса пробегала, всё услыхала да себе на ус намотала.
— Ага, значит, завтра нужно не опоздать, спозаранку сюда наведаться — авось и мне что-нибудь обломится.
 
Утром следующего дня дед с бабкой поймали восемь петушков и разложили их по мешкам. Когда они ушли, во двор прошмыгнула хитрая лисица. Схватила самый большой мешок, а поднять не может. Пришлось ей взять другой поменьше и бегом со двора.
В это время дед с бабкой перед отъездом решили чай попить. Сидят, чаёк потягивают да на монитор поглядывают. И видят они, как лиса взвалила мешок себе на спину да к забору ринулась, где дыра была. Бежит, радуется, что легко добыча досталась.
Бабка, увидев такое дело в монитор, даже чаем поперхнулась, да как закричит:
— Эй, дед бегом на улицу, там рыжая плутовка наших петушков тащит.
Тут как по заказу, и волк появился; увидал он лису с мешком, смекнул, в чём дело, и следом за ней увязался. Бежит и тихонько себе приговаривает:
— Не всё тебе, хитрая, курятинкой лакомиться, вот и я сейчас отведаю.
Лиса шмыг в дыру, а волк не успел. Настиг его дед, да как по хребту дубиной огреет! Взвыл волк дурным голосом, да скорей вслед за лисой в дыру проскочил.
А дед хотел, было, за ним следом пролезть, да застрял. Сильно его бабка пирогами раскормила. Машет дубиной, да только ещё разок волку по пяткам и угодил, и кричит ему в след:
— Вот тебе, серый, будешь знать, как воровать!
Да всё впустую кричал, никого уже рядом и не было. А сам из дыры никак вылезти не может. Прибежала бабка на помощь и умные советы даёт:
— Ты, главное дело, мешок держи крепче, а уж я тебя вытяну. Вытянула она деда с грехом пополам, а у него мешка-то и нет. Возмутилась бабка не на шутку:
— Ты что это, старый, мешок упустил?! Ничего тебе простофиле доверить нельзя — проворонил-таки наших петушков!
Села она на крыльцо и разрыдалась. Сидит, причитает:
— Ах, ты, пень старый, мало того, что лису упустил, так ещё и штаны порвал. Вот беда так беда! Скажу внуку, когда приедет, что никакого толку в этой коробчонке нет — пусть лучше какой-нибудь капкан привезёт, лисоловку.
— Нет, бабка! — Дед многозначительно поднял палец вверх указательный палец. — Я надумал письмо написать в научный центр Сколково, пусть придумают, как нам помочь. Они там такое выдумывают, что нам и не снилось, я сам в телике видел.
Бабка только посмеялась над ним:
— Ой, дед, и выдумщик же ты! Только им до нас и дела. Раз уж ты такой растяпа, пойди-ка лучше забор почини.
А лиса бежит по лесу и думает: «Вот здорово-то! Я с добычей, а волк за меня битый».
Радуется она, слюнки текут, а в животе урчит — есть хочется, сил нет. Долго она бежала, пока почувствовала, что опасность миновала. Села на пенёк, мешок рядом поставила. Сидит, дух переводит. Вдруг, откуда ни возьмись, волк нарисовался.
— Ах, вот ты где, голубушка, сидишь, поджав свой хвост. Думала, не найду тебя ха, ха, ха! А я вот он полюбуйся! — да как заорёт: — Я за тебя, злодейка, по хребту схлопотал, а ты сидишь и лёгкой добыче радуешься. А ну, гони сюда мешок!
— Нет, добыча моя, не отдам, не отдам! — завизжала лиса.
— А спинка-то моя пострадала! Отдавай быстро мешок, — зарычал волк.
Лиса же вцепилась в мешок всеми четырьмя лапами и крепко держит:
— Не дам, не дам, — вопит.
Волк обошёл соперницу с другой стороны, взял сухую палку, да как треснет по пню, на котором лисица примостилась. Та подскочила от неожиданности и выронила добычу из лап, а волк ещё ей в ухо как заорёт:
— Думаешь, ты одна такая умная? Ан нет! Ты украла, а я есть буду.
Схватил мешок бросился на утёк. А лиса сидит и ревёт во весь голос от обиды.
Увидали эту картину птички — синички, сидят да судачат:
— Эта хитрая лиса,
что-то оплошала.
Знать, осталась без хвоста,
коли так визжала.
К тому времени волк подустал и решил отдохнуть у старого дуба. Лежит, на мешок поглядывает и думает: «Вот удача-то какая! Я ещё не проголодался, а добыча свеженькая, тёпленькая рядышком лежит — ну просто, как в сказке». И, потеряв бдительность, волк задремал.
Тут из-за кустов показался медведь. Увидев спящего волка в обнимку с мешком, он сразу смекнул, что в мешке наверняка добыча и, судя по довольной морде волка, стоящая. Так почему бы не воспользоваться ею, если волк дрыхнет без задних ног. Медведь осторожно приблизился, схватил мешок и дал дёру.
Увидали сороки, что медведь у волка мешок стащил, подлетели к нему и давай лапы щекотать да приговаривать:
— Эй, соня-засоня, вставай!
Прошляпил ты свой урожай:
был мешок, да сплыл.
Тут косолапый приходил
да его с собой прихватил.
Проснулся волк, увидел, что мешка и правда нет, да как заорёт страшным голосом:
— Кто посмел мою добычу, стащить? Найду, в клочья разорву!
Испугались сороки и скорей по веткам разлетелись. Сидят и стрекочут:
— Эй, волк! Ори ещё сильней,
Да только что в том толку.
Медведь-то, видно поумней —
Унёс твою кошёлку.
Заорал волк на них, ногами затопал, даже язык прикусил, бедолага. Да делу этим не поможешь: медведь тем временем убежал далеко — далеко. Рад — радёшенек, что добыча легко досталась. Брюхо своё поглаживает, предвкушает вкусный обед.
А петухи притихли от горя, лишь один чуть слышно молвит своим братьям:
— Вот видите, братишки, не съела нас хитрая лиса, не достались мы страшному волку, так теперь, видно, этот жирный медведь с нами расправится. Тут и заголосили бедняжки:
— Ой, беда, беда, беда!
Носят нас туда-сюда
Видно скоро на обед
Приготовит нас медведь...
— Цыц, цыц! А ну тихо сидеть, а не то прямо сейчас съем! — заорал на них медведь.
Петушки испуганно замолчали. Остановился медведь дух перевести — устал уж очень.
Скинул мешок и присел на травку, а тут как назло, вышли ему на встречу охотники.
Увидели Топтыгина и давай из ружей полить. Испугался косолапый и едва ноги унёс, забыв про мешок.
Увидела это ворона и раскаркалась на весь лес:
— Вы слыхали? Вы видали:
Как охотники задали
Косолапому с утра.
Кар, кар, кар! Ну и дела!
Медведь же бежит от страха, не разбирая дороги. Пыхтит, глаза выпучил, а ворона над ним издевается:
— Чуть унёс Потапыч ноги,
Знать, опасность велика.
Не найдёт он ни берлоги,
Ни заветного мешка.
Тем временем охотники подобрали мешок и пошли в деревню. Подошли они к дому, где дед с бабкой жили, а те сидят, слёзы утирают, да сердито на монитор поглядывают, который им не помог вовсе. И видят, идут мужики со знакомым мешком в руках. Выбежали они за ворота, к охотникам бросились. А те спрашивают:
— Что случилось, почему в слезах оба?
Тут они, перебивая друг друга, о своей беде поведали. Развязал один охотник мешок, и повыскакивали из него петушки. Все живые — здоровые, кукарекают от радости:
— Кукареку — кукареку!
Как повезло нам на веку!
Мы вновь средь нашего двора
Ура охотникам! Ура!



Людмила и Алёна Бессоновы,
г. Саратов, Россия.

Путешествие надувного шарика

Посвящаем эту сказку нашей дочке-внучке Василисе — прекрасной в надежде, что когда-нибудь она станет ещё и премудрой.

От авторов:

Однажды, узнав, что повесть шведской писательницы Сельмы Лагерлеф «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями» писалась как познавательное пособие по географии, мы так же захотели написать что-либо похожее и для наших детей — сказочное пособие по окружающему миру. Так родилась книга «Путешествие надувного шарика»
В ней надувной Шарик, приготовленный ко дню 1 сентября, оказывается лишним. И шарик отпускают в свободный полет. За год сказочный Шарик облетает пять уголков планеты — Швецию, Испанию, Китай, Австралию, Аляску. Маленький читатель окунётся в сказочный мир волшебства и приключений.

Глава первая. «Дорогу выбирай любую, а родную страну не забывай» (русская пословица)
 
Раннее утро 1 сентября выдалось в лицее суматошным. Директор, учителя, воспитатели пришли в здание школы с рассветом. Вроде, накануне всё переделали, подготовились к встрече с учениками, и всё же беспокойство было, а вдруг что-нибудь, где-нибудь недоделали. Оказалось, и вправду, забыли надуть шарики для первоклашек. А без шариков, какой праздник?! Это важное дело поручили воспитателю группы продлённого дня Катерине Петровне или просто Катюшке, так звали её старшеклассники. Катюшка была немногим взрослее их. Окончила лицей и поступила на заочный факультет в Педагогический институт, а чтобы время не терять пришла работать воспитателем в свой дом, так лицеисты называли школу. Катюшка попросила одного из учеников старших классов принести заказанный ею в фирме баллон с газом. Они быстро надули им тридцать шариков, успев как раз к началу праздничной линейки.
Праздник «Первое сентября» в лицее удался на ура! Вот только в один из первых классов не пришёл ученик, и приготовленный для него шарик оказался лишним. Катюшка, недолго думая, привязала его к ручке грузовой тележки школьного дворника Степана. Степан был хорошим дворником, но большим любителем поспать. Спал Степан в любую свободную минутку, спал везде, даже стоя. Директор школы Марья Агаповна всегда говорила одно и то же:
— Золотые у тебя руки, Стёпка, но спишь ты, как медведь в берлоге. Смотри, счастье своё проспишь!
Вот и сейчас, присев на корточки и прислонившись к стене школы, Стёпка погрузился в сон. Не успел он досмотреть его до самого интересного места, как услышал возглас, который прозвучал для него непонятно откуда:
— Ух ты! — воскликнул Некто. — Эдак, я до завтра на ветру болтаться буду, эдак я лопну!
— Ты кто? — мигом проснувшись и замерев от изумления, спросил дворник.
— Шарик я, — пропищал Некто.
— Шарик? — глаза у Степана сделались ещё больше. — Наша школьная собака? Так ты, Шарик, утёк со двора месяца три назад, места хлебные искать. Решил вернуться? Ну, ну! — Степан огляделся вокруг, но пса не увидел. Дворник потряс головой и едва слышно добавил: — Сплю, наверное? — он ещё раз, уже более энергично потряс головой и опять огляделся по сторонам. — Ты где, Шарик?
— Здесь я, здесь! Только я вовсе не собака… — недовольно проворчал надувной Шарик и дёрнул ниточку, отчего тележка, к которой он был привязан, тихонько вздрогнула.
— Ой! — заревел Степан, закрывая лицо ладонями. — Просыпайся, окаянный!
— Не кричи! — оборвало его Некто. — Не собака я вовсе, а просто резиновый шарик. Я привязан к ручке твоей тележки. Очень прошу, отпусти меня, путешествовать хочется.
Степан бросился, было. бежать, но всё же вернулся и, оторвав нитку, отпустил Шарик восвояси, а уж потом с криком: — Зарядку по утрам надо делать! Зарядка бодрит! — метнулся к школьному забору, и в один миг перескочив через него, исчез в неизвестном направлении.
— Ну вот! — улыбнулся Шарик нарисованным на его боку смайликом. — Я свободен и могу путешествовать. Полечу прямо или лучше налево, или лучше…
Но договорить Шарик не успел, он полетел туда, куда понёс Ветер, а понёс он его вверх за облака, и не прямо, и не налево, а вовсе назад.
— Назад, так назад, — сразу согласился Шарик, — мне всё равно, лишь бы путешествовать!

***

Шарик парил в облаках, млея от подаренной ему свободы. Всё ему было ново и интересно. Вот рядом появилась симпатичная белая овечка.
— Здравствуйте, сударыня, овечка! — весело крикнул Шарик. — Давайте знакомиться!
— Какая я тебе овечка? — повернув петушиную голову, сказало то, что только что было овечкой. — Никакая я не овечка…
— Ох, извините, сударь, обознался! — смутился Шарик. — Вы раньше были похожи на овечку…
Бывшая овечка на глазах у Шарика распалась на три больших слоновьих уха, которые полетели друг за другом, весело хихикая:
— Глупый, глупый Шарик, хи-хи-хи! Разве ты не понял, мы облака, хи-хи-хи? Мы можем превращаться в кого угодно…
— Как у вас здесь интересно! — восхитился Шарик. — Я тоже хочу превращаться в кого угодно. Научите меня.
—Ты можешь превратиться только в сдутый шарик, — проворчал кто-то позади Шарика.
Обернувшись, Шарик увидел небольшую грозовую тучку, которая с каждой минутой увеличивалась.
— Вы, сударыня Туча, хотите стать большим серым слоном? — поинтересовался Шарик.
— Мало ли кем я хочу стать, — грозно зашипела туча, — хочу стать принцессой на балу, чтобы меня всё любили, все хвалили и мной восхищались, а стану большим ведром с водой, такова моя тучья судьба!
При этих словах туча всплеснула руками и зарыдала во весь голос. Её рыдания походили на раскаты грома, а слёзы на большой проливной дождь. Плакала туча долго, затем побелела, и вскоре вовсе растаяла.
— Ну вот, — уныло промолвило голубое облако похожее на бабочку, — с тучей всегда так — прилетит, поплачет, погромыхает и исчезнет, как будто и не было…
— Такова жизнь, — философски заметил Шарик и полетел дальше.
Летел Шарик долго. Купался в облаках, знакомился с мимо пролетающими птицами, играл с ветром, а потом утомился и задремал. В дрёме не заметил, как зацепился за что-то ниточкой. Встрепенулся, дёрнулся, ан нет — не отпускают. Оказалось, зацепился за опору моста, непонятно где построенного, непонятно откуда и куда ведущего. Прислушался к людскому говору, шарики они ведь в любой стране шарики, поэтому и языки всякие понимают. Оказалось, что мост соединяет две страны Данию и Швецию. Начинается мост в маленьком уютном добром городке Мальмё, что на севере Швеции и тянет свою изогнутую спину аж в столицу Дании — Копенгаген.
 

Глава вторая. «Четыре глаза видят лучше, чем два» (шведская пословица)

«Красивый мост, ничего не скажешь, — подумал Шарик, — великолепный мост! В столицу я не полечу, там шумно, а вот городок мне подходит. Итак, вперёд — в Мальмё!»
Но не тут-то было, зацепившаяся за опору моста нитка никак не хотела освобождаться. Пришлось обратиться за помощью к Ветру. Ветер кряхтел, сопел, а потом дёрнул и оборвал кусочек нитки.
— Ты чего! — обиженно закричал Шарик. — Стёпка оборвал нитку, теперь ты. Так я вообще без хвостика останусь! Какой же я тогда праздничный шарик, тогда я просто надутый поросёнок…
— Ну, извини, друг, — виновато прошелестел Ветер, — по-другому не получалось! Ты сейчас куда?
— Полечу на небоскрёб, огляжу окрестности, может быть, интересное что-нибудь высмотрю, — сказал Шарик и полетел, куда задумал.
Небоскрёб был единственным высоким зданием в городке, с него просматривалось всё. Шарик за несколько минут огляделся и, заметив на окраине городка небольшой, но ладный двухэтажный домик, направился туда.
Ещё в начале пути Шарик решил: радости и приятности, которые с ним приключатся, он считать не будет, они и так запомнятся. Мелкие огорчения тут же забывать, зачем их помнить, раз они мелкие. А крупные беды надобно запоминать накрепко — это опыт, и он обязательно пригодится.
Чтобы попасть во двор облюбованного им дома Шарику пришлось перелететь через долговязые, искусно выкованные ворота, и здесь его ждала первая неприятность.
Путешественник увидел чёрную ворону, которая сидела на ветке дерева и что-то внимательно рассматривала. Шарик замер, стараясь разглядеть, что так заинтересовало любопытную птицу. В это время его кто-то больно царапнул по тельцу. Круто развернувшись, он оказался прямо перед мордой рыжего толстобрюхого кота.
— Ау-у-у-у-а! — заорал кот. — Ау-у-у-у-а! Кто тебя сюда звал, летающее брюхо?
— Это ты мне?! — неприятно удивился Шарик. — Это я летающее брюхо?!
— Ну не я же?! — ещё больше возмутился кот и опять попытался царапнуть Шарик лапой.
— Ой! — вскрикнул гость, отскакивая в сторону. — Ты меня проткнёшь?
— Ау-у-у-у-а! — утвердительно кивнул кот. — Проткну!
— Что я сделал тебе плохого? — удивился Шарик.
— Твоё появление обрадует Густава Анакрона, а я этого не хочу.
— Почему? — ещё больше удивился Шарик и попытался дружелюбно пощекотать ниточкой нос рыжему коту. — Кто такой Густав Анакрон?
— Ты не знаешь Густава? — чихнул кот и слетел с ворот, приземлившись на лапы. — Густав — отвратительный мальчишка, и если бы не его мама … — Кот закрыл глаза и нежно погладил лапой живот: — Его мама делает в соседней пекарне сдобные булочки «семла» с миндальной начинкой, очень уваж-ж-жаю! — Кот ещё раз погладил живот, но неожиданно резко вздрогнул и недружелюбно ощерился: — А-у-у-уа! Она приносит «семлу» своему ненаглядному сыночку и угощает мальчишку, поливая их взбитыми сливками. Он ни разу не дал мне их попробовать, а когда я попытался сделать это сам, то получил пинок под зад. Больно! Не-на-ви-жу! Не хочу, чтобы его что-то радовало, особенно твоя бодрая улыбочка. Улетай отсюда, пока я тебя не порвал когтями!
Шарик грустно посмотрел на ощерившегося кота и полетел знакомиться с вороной:
— Здравствуйте, сударыня, — нежно пророкотал Шарик, — как поживаете?
Ворона, не повернув головы, буркнула себе под нос:
— Фру Крисма…
— Что, сударыня, что? — переспросил Шарик
— Не сударыня, а фру, фру, ты понял, балбес, фру…
— Фру, фру, — закивал головой Шарик и опять улыбнулся, — я понял вас, сударыня.
— Ар-ар-ар! — закричала ворона. — Не сударыня, а фру! Особ женского пола в Швеции называют — фру или фрекен, но я фру!
— Ну, фру, так фру, — согласился Шарик. — Хорошо ли поживаете, фру, фру, фру?
— Что фурчишь, как лошадь в стойле, — зашипела ворона. — Ты мешаешь мне наблюдать за негодным мальчишкой Густавом Анакроном. Улетай отсюда!
— Чем же он вам не угодил, фру Крисма? Он отнял у вас сливки?
— Он отнял у меня блестящие бусики, которые подарил своей матушке, а должен был отдать их мне!
— Почему вам? — Шарик даже кашлянул от неожиданности. — Разве вороны в Швеции носят бусики?
— Нет! — каркнула ворона. — Никто из ворон во всём мире не носит бусики, но мы ими любуемся. И любоваться предпочитаем у себя в гнезде, а не на туалетном столике у мамы Густава. Я дождусь, когда она уйдёт на ночную смену в пекарню, и бусы будут мои! Лети отсюда, не мешай, а то тюкну клювом. Бабах — и нет тебя!
— Не буду вам мешать, любезная фру-фру-фру! — как можно нежнее и вежливее сказал шарик и полетел к приоткрытому окну той самой квартиры, в которой жили Густав и его мама.
— Эй! — вдогонку крикнула ворона. — Я здесь одна фру! Где ты высмотрел других фру?
Но шарик не стал отвечать вороне, его увлекло то, что он увидел через окно комнаты семьи Анакронов.
 
***

Густав Анакрон оказался небольшого роста мальчишкой с кудрявыми, совершенно белыми волосами, такими же бровями и ресницами. Таких людей называют альбиносами. Так вот, Густав был совершенный альбинос. И ничего в его лице не было бы яркого, если бы не абсолютной синевы глаза. Они, как две автомобильные фары, сияли на лице мальчишки и вместе с белыми кудряшками делали его похожим на ангела.
Густав сидел на стуле, положив руки на обеденный стол, рядом с ним на краешке его же стула притулилась мама. Она охватила кулачки сына своими ладонями и, пытаясь заглянуть мальчику в глаза, тихо говорила:
— Густи, сынок, меня не будет только ночью, когда ты будешь спать. Я приду утром, ты ещё не проснёшься. Не горюй! Я принесу тебе свежих миндальных булочек…
— Мне не хочется булочек, — всхлипывал ангелочек, — не уходи…
— Густи, а кто будет зарабатывать нам на жизнь? Иди, ложись в кровать. Я подожду, когда ты уснёшь…
 С этими словами мама обняла сына за плечи, и они побрели в спальню Густава.
Как только дверной замок щелчком известил об уходе мамы, Шарик тихонько толкнул приоткрытое окно кухни и проник в квартиру Анакронов.
Мальчик лежал на кровати, укутавшись одеялом, казалось, он спит. Только льющиеся из- под закрытых век слезинки подсказывали — Густав притворяется.
Неожиданно за окном раздался резкий неприятный звук:
— Ау-у-уа! Ши-ши-ши… — звук юркнул в комнату Густава и быстро заполнил её собой, расколовшись на тысячи маленьких рычащих, шипящих и звенящих осколков. Они вылезали из окон, дверных щелей, сыпались с потолка и напоминали крики сов в ночном лесу, стук топора в гулком ущелье и вопль тормозящих автомобильных шин.
Густав закрыл голову одеялом и превратился в дрожащую, всхлипывающую кочку на розовой простыне.
Шарик полетел к окну и, вглядываясь в темноту, попытался понять — кто так лихо тормозит, дребезжа автомобильными шинами, как появляется звук похожий на крик совы и стук топора.
— Ага, ага! — хитро улыбнулся Шарик. — Я понял, что и откуда идёт, — и торжествующе помахав ниточкой, поспешил к постели Густава. Он тихонько постучал по всхлипывающей кочке, а когда из неё показалась заплаканное удивлённое лицо мальчика, тихонько сказал: — Я прилетел тебе помочь. Ты не боишься меня?
Мальчик отрицательно покачал головой.
— Ну вот и ладно, — улыбнулся смайликом Шарик. — Страх не страшен, если он понятен, мы с тобою победим его, приятель!
— П-правда? — заикаясь, спросил Густав.
— Правда, правда! — бодро ответил Шарик. — Вставай, одевайся, пойдём с тобой побеждать страхи.
Густав спрыгнул с постели и торопливо натянул на себя одежду:
— Я готов!
— У тебя есть ёлочная игрушка? — обратился Шарик к нетерпеливо переступающему с ноги на ногу мальчишке.
— Мы будем украшать ёлку? — разочарованно спросил Густав. — Но сейчас только сентябрь, до Нового года ещё далеко…
— Чтобы страхи превратились в шутки их надо одарить, чем-нибудь интересненьким, — подмигнул нарисованным глазом Шарик — путешественник. — Положи в пакетик ёлочную игрушку, бутылочку со сливками, блюдечко и книжку про шпионов.
Густав, конечно, удивился, но пожелания гостя выполнил, а затем, взяв Шарик за ниточку, отправился в путь.
Как только путешественники покинули квартиру, перед ними сразу возникло препятствие. Это была тяжёлая дверь, охраняющая выход из подъезда на улицу. Она оказалась закрытой на ключ. Так делалось всегда, когда все жители дома возвращались в квартиры. Густав вытянул из кармашка пришитый к нему на длинной верёвочке ключ и в нерешительности замер. За дверью слышалось злое урчание, переходящее в зловещий крик совы из дремучего леса;
— Ау-у-у-уа! Ах-ха-ха-аааа!
— Я боюсь, это кинется на меня и укусит! — тихо сказал мальчик и попытался торопливо засунуть ключ обратно в кармашек.
— Открывай! — приказал Шарик.
Дверь поддалась не сразу, она сначала покапризничала, поскрипев плохо открывающимся замком, потом поскрипев петлями, потом рассохшимися досками. Шарик нетерпеливо боднул упрямицу и она, наконец, открылась. То, что увидели путешественники, удивило их, а потом рассмешило. Под окном комнаты Густава сидел недавний знакомый Шарика рыжий, толстобрюхий кот. Он, всунув голову в перевёрнутое набок жестяное ведро без дна, орал, что было мочи:
— Ау-у-у-уа! Ах-ха-ха-аааа!
Металлическое ведро, как рупор усиливало звук кошачьего вопля, превращая его в зловещий крик ведьминой птицы в дремучем лесу.
— Зачем ты это делаешь? — удивляясь, спросил Густав.
— Ты ещё спрашиваешь?! — зло ощерился кот, вынув голову из ведра. — Посмотри на свою ножищу! После того, как ты пнул меня за капельку слизанных с твоей булки сливок, у меня до сих пор болит то место, из которого растёт хвост! Я тебе мщу! И буду мстить!
— А так, — спросил мальчик, вынув из пакета блюдечко и налив в него густых, ароматных сливок. — Я буду приносить тебе их каждый день.
Кот потянул носом ванильный запах, и недоверчиво поглядывая на Густава, лизнул подношение. Съев всё, рыжий обжора блаженно растянулся, обеими лапами обняв опустошённое блюдечко.
— К тебе, Густав, в квартиру побежали две противнейшие мыши, — умильно глядя на мальчика, промурлыкал кот. — Я сейчас немножко поваляюсь и пойду их ловить.
— А месть? — прищурив глазки, спросил Шарик
— Месть откладывается на неопределённое время, — поглаживая чистое блюдечко, сказал кот, — может быть, она откладывается совсем. Всё будет зависеть от частоты заполнения сливками вот этой прекрасной тарелочки…
— Ах ты, вымогатель! — засмеялись Шарик вместе с Густавом.
— Да-а-а! Я такой! — засыпая, мяукнул кот.
 
***
 
— Куда мы пойдём дальше? — спросил Густав Анакрон.
— Мы не пойдём, мы полезем, — Шарик вытянул из кулачка мальчика свою нитку и стал медленно подниматься в крону дерева, росшего под окном комнаты Густава. — Как у тебя с лазанием по деревьям?
— У меня хорошо! — крикнул мальчишка, ловко взбираясь по веткам вслед за Шариком.
— Фру Крисма! — гаркнул кто-то прямо в ухо Густава, отчего тот чуть не свалился вниз. — Хочу тебе сказать гадкий мальчишка…
— Погоди фру-фру нападать, — остановил ворону Шарик, — не до тебя сейчас!
— Где ты видишь фру и ещё раз фру?! — завизжала, возмущаясь ворона. — Я здесь одна фру! Где вторая фру? Где-где-где?
— Замолчи! — рассержено проворчал Шарик, с шипением выпуская из себя чуточку зло свистящего газа.
Ворона удивилась, испугалась и затихла.
— Смотри, Густав, — тихонько сказал Шарик, — смотри, в окно над твоей комнатой, в то, что на втором этаже. Что ты там видишь?
— Там в кресле спит старик, — также тихо сказал Густав, — мама говорила, что этот наш сосед Карл Ларссон, он въехал в дом два года назад. Дядюшка Карл бывший пожарный. Я никогда не видел, чтобы он выходил из дома. Ему приносит еду сотрудница социальной службы…
Мальчик хотел ещё что-то сказать, но его прервал вопль тормозящих автомобильных шин.
— И-у-а-а-а-и-у! — звук был резким, показалось, будто в уши въехал гоночный автомобиль, и, затормозив на барабанной перепонке[1], развернулся, унося восвояси свой вопль.
— А-а-а! — закричал Густав, закрывая уши ладонями.
— Что ты так орёшь?! — отвесив мальчишке крылом подзатыльник, гаркнула ворона. — Человек спит! Он слепой, а не глухой…
— Он слепой?! — поразился Густав. — Я не знал…
— Он ослеп на пожаре, спасая двух несмышлёнышей. Они развели в доме костёр, когда их мама и папа были на работе. Нянька не уследила, — пояснила ворона, поглядывая через плечо Густава. — У пожарника Карла Ларсена нет родных, вот он и сидит, как сыч в своей комнатёнке…
— И-у-а-а-а-и-у! — вопль тормозящих шин, вновь прервал начатый разговор. Густав вовремя схватился за ветку, с трудом удержавшись на дереве.
— Я боюсь! — крикнул мальчик. — Я спускаюсь на землю!
— Погоди — это радиоприёмник, — остановила его ворона, — пожарник Карл Ларссон, всегда слушает радио. Что ему ещё остаётся? Когда он засыпает, чёртов говорящий ящик начинает развлекать себя сам, скачет с одной радиоволны на другую, и вопит.
— Почему же так громко, фру Крисма? — вежливо поинтересовался Шарик у сердитой вороны.
— Ящику не нравиться, когда Карл спит вот он и старается его разбудить. Но Карл спит крепко. Я иногда тоже стучу ему в окно, пытаюсь прекратить вопли радиоприёмника, но Ларссон не слышит.
— Так это вы, фру, стучите топориком в гулком ущелье? — догадался Густав.
— Я, я, — подтвердила ворона, — я тоже хочу спать спокойно в своём гнезде. Стучу клювом по стеклу, а получается, будто топориком. Сама удивляюсь.
— Ура! — обрадовался Густав, — Мы победили мои страшные, ночные звуки. Теперь я их не боюсь…
— Нет, Густав, — вздохнул Шарик. — Мы только выяснили где и отчего они рождаются, а одолеешь ты их только тогда, когда они прекратятся.
— Что для этого нужно сделать? — озабоченно спросил мальчик.
— Для этого нужно справиться с самым страшным врагом Карла Ларссона — его одиночеством. И ты можешь помочь ему в этом.
— Как? — удивился Густав.
— Давай крепко ударим Одиночеству по затылку книжкой про шпионов, — предложил Шарик. — Все пожарные любят слушать книжки про шпионов, особенно если их читают вслух такие отважные мальчишки как ты. Тогда радиоприёмник, вообще, не нужно будет включать по вечерам.
— Я понял, друг, — кивнул Густав, — мне тоже грустно, когда мама уходит в пекарню. Теперь вдвоём с дядюшкой Карлом мы и моё Одиночество стукнем по затылку книжкой про шпионов. Я буду приходить к нему каждый вечер. Ох, и не поздоровиться нашим одиночествам...
— Ну вот, кар-р-р-р, — всхлипнула ворона фру Крисма. — Коту сливки, Карлу и Густаву книжку, а мне что? Подари мне, мальчик, бусики твоей мамы …
— Бусики не могу, — улыбнулся Густав, вынимая ёлочную игрушку из пакетика, — а вот это, пожалуйста.
Ворона выхватила из рук мальчика блестящую ёлочную игрушку и понеслась с нею в гнездо.
— Каруар! Каруар! — нежно неслось с верхушки дерева. Ворона любовалась подарком.
— Мне пора! — тихо сказал Шарик. — У тебя, Густав, всё будет хорошо.
Уже перелетая через арку ворот, путешественник услышал:
— Останься до утра, Шарик! Завтра мама принесёт горячие миндальные булочки, я угощу тебя ими…
— Шарику нельзя есть горячее, — в ответ прокричал Шарик, а про себя подумал: «Обидно, что я, вообще, не ем булочек».
 _________________________
 [1] Барабанная перепонка — тонкая, непроницаемая для воздуха и жидкости мембрана в ухе. Служит для передачи звуковых колебаний во внутреннее ухо.
 

Глава третья. « Золото даже в грязи блестит» (испанская пословица) 

Куда в этот раз занесёт его ветер, Шарик не знал.
— Куда занесёт, там и будем, — Шарик подмигнул нарисованным глазом летящему мимо самолётику и принялся созерцать мир вокруг.
А мир готовился к рассвету. Из-за горизонта показалась краюшка спелого арбуза без корочки, так в этот раз Солнце решило представить себя миру. От арбузной дольки в разные стороны рваными кусками отлетала алая дымка. Она тут же растворялась в морщинистых волнах, окрашивая их в цвет извергающейся вулканической лавы. Облака тоже были нежно красными, будто только что искупались в переливчатых водах моря и ещё не успели высохнуть. Шарик любил красный цвет, ведь это был цвет его кожицы, поэтому рассвет радовал путешественника. Радовал ровно до того момента, пока на розоватом фоне облаков не появился контур белого быстро приближающегося корабля. Корабль плыл вовсе не по морю, он возник и плыл в облаках.
— Что это? — едва слышно промолвил Шарик, и испугался, так необычен был вид корабля.
— Это отражение фрегата испанских мореплавателей. Ты в небе Испании, сынок, — ответило проплывающее рядом кучевое облако. — Они проходили здесь более пятисот лет тому назад…
— Более пятисот лет? — удивился Шарик. — Почему вы называете меня сынок? Разве мы родственники?
— Все воздушные шарики родственники облакам, — снисходительно промолвило Облако.
Корабль приблизился к Шарику настолько близко, что он смог его рассмотреть.
Бледный молочно-серый трёхмачтовый фрегат с наполненными ветром парусами двигался, упрямо раздвигая носом облака. Его паруса, выпячивая надутые животы, отливали на солнце зеленоватым светом. А море? Море приветствовало гостя-призрака гулом своих глубин, на что тот отвечал ему звоном колоколов-призраков.
— Каждый удар корабельного колокола это память о душе погибшего моряка, — объяснило путешественнику облако, — поклонись им, сынок, окажи почтение.
— Откуда идёт этот фрегат, тётушка-облако? — заворожено глядя на корабль, спросил Шарик
— На нём в море выходили мечтатели-первопроходцы, — вздохнуло Облако. — Они шли открывать новые земли, другие страны, посмотреть золотые храмы и удивительные народы, найти богатства. В то время много небылиц бродило по свету о существах с глазами на плечах и ртами на груди. Любопытство гнало парней в дальние страны, но не всем повезло. Большинству досталась иная доля: болезни, пот, кровь, индейские стрелы и могилы где-то в нехоженых болотах.
— От него холодно, тётушка-облако, — сказал, поёживаясь, Шарик.
— Мы храним его отражение уже больше полутысячи лет, а в нас не согреешься. Облака холодны всегда. Смотри! — воскликнуло Облако. — На земле играет костёр! Иди туда, погрейся в восходящем потоке тёплого воздуха. Только не подлетай близко — сгоришь!
— А вы, тётушка-облако, не хотите согреться? — участливо спросил Шарик.
— Что ты, глупыш, разве ты не знаешь, от горячего воздуха мы начинаем испаряться.
И Шарик, чмокнув на прощание новую родственницу, устремился вниз. Он ещё не знал, что там его ждёт следующая сказка.
Чем ближе Шарик подлетал к земле, тем чётче видел, что на мощёной камнем танцевальной площадке городского пляжа горит вовсе не костёр — это девочка лет двенадцати танцует «фламенко» — огневой танец испанцев. Её красное атласное платье напоминало бушующее пламя. Множество оборок и рюшей, расшитых красно-розовым бисером, едва успевали за движениями танцовщицы. Они кипели, взрываясь переливами света, устремлялись вверх, падали на землю всполохами ярких угольков, вновь взмывали вверх хороводом факелов …
«Я сейчас лопну от восхищения», — подумал Шарик и отвернулся, чтобы перевести дух. Тут он увидел другой восторженный взгляд. Взгляд принадлежал красноголовой птице с большим длинным и острым клювом
— Нравится?! — спросила незнакомая птица. — Мне тоже нравится! Меня зовут Дюк, я дятел. А вон тот, что торчит любопытным носом под кустом — это лисёнок Кьёрин. Ему тоже нравиться. Классно танцует, правда?
Шарик быстро закивал и растянул в улыбке нарисованный смайлик.
— Её зовут Милэгрос, — тихонько пояснил дятел Дюк, — она живёт в деревушке у моря. Девочка приходит сюда с каждым рассветом. Раз за разом повторяет движения «фламенко». Этот танец должен принести ей удачу на турнире в Зачарованном лесу. Удача ей необходима…
— Что за турнир, и где это Зачарованный лес? — полюбопытствовал Шарик.
— О, — зашептал лисёнок Кьёрин, — турнир проводится за тридевять земель прямо за поворотом у Кленовой горы, вон посмотри, её верхушка видна на горизонте. Самой искусной байлаоре — танцовщице «фламенко» Король Зачарованного леса однорогий бык Сед даст свой отломанный в бою рог. Дунув в него, она позовёт королеву Удачи. Королева позволит девочке вступить на тропу Желаний и выполнит всего одно её желание, но самое заветное.
— Какое желание у Милэгрос? — тут же задал следующий вопрос Шарик.
— Откуда мы знаем, — пожал крылышками дятел Дюк, — знаем только, что её отец однажды ушёл на своём баркасе в большую рыбалку, да так и не вернулся по сей день. Прошло больше пяти лет. Может быть, Милэгрос думает о нём. Плохо, что танцевальные турниры в Зачарованном лесу проходят только один раз в десять лет, у девочки последний шанс. Королева Удачи не любит часто раздавать свои подарки.
Все трое зрителей печально посмотрели в сторону маленькой танцовщицы, аккуратно укладывающей платье в коробку. Танец окончился — ей пора домой.
 
***

Девочка неспешно брела по берегу моря и подсчитывала количество дней, оставшихся до турнира.
«Я должна успеть научиться чётко выполнять все движения танца, — думала Милэгрос, — Эркилия — дочь сестры моей мамы, танцует не хуже меня. Но я не могу отдать ей победу, я должна, я должна…»
 Как только девочка вошла в дом, она сразу услышала вопрос сестры Эркилии, произнесённый недовольным голосом:
— Ты опять топтала камень на танцевальной площадке? Напрасный труд! Разве ты можешь сравниться со мной. Я родилась победительницей! Посмотри!
Эркилия скинула с себя лёгкий халатик. Её фигурка походила на фарфоровую статуэтку. Она была необыкновенно хороша!
— Мои руки похожи на крылья лебедя, — восхищённо объявила Эркилия, — твои на крылья воробья. Мои пальцы распускаются как цветок лотоса, твои как съёжившаяся замерзающая роза. Мои ноги длинные и стройные, как тростниковые стебли, твои короткие и толстые как у гриба боровичка. У меня фигурка, как у мраморной статуэтки у тебя, как у хлебного мякиша. И ты с такими данными хочешь победить меня?
Эркилия захихикала, прикрывая ладошкой свой единственный недостаток — кривые зубы.
— Зачем тебе победа? — присаживаясь на коврик, спросила Милэгрос.
— Я хочу, чтобы королева Удачи сделала меня богатой и одарила меня властью над людьми. Я хочу почитания, — гордо вскинув голову, выкрикнула Эркилия. — А что хочешь ты?
— Я хочу, чтобы в глазах моей мамочки опять заискрились радостью солнечные зайчики. Они убежали, когда отец не вернулся домой…
— Глупости! — прервала Милэгрос Эркилия, — Живое живым! Мёртвых не может вернуть даже Удача.
— Я не видела его мёртвым! — сжав кулачки до белых костяшек, выкрикнула девочка. — Я перетанцую тебя, чего бы мне это ни стоило…
— Посмотрим… — процедила сквозь зубы Эркилия.

***
 
Король Зачарованного леса однорогий бык Сед лежал на джутовой постилке, поджав под себя передние ноги и вытянув задние. Он вспоминал свой последний бой, свою финальную корриду.
— Моя десятая коррида… — прошептал Сед. — Она случилась много-много лет тому назад, но я помню её, как будто это было вчера…
Сед прикрыл глаза и вновь увидел себя на арене. Трибуны ревели тысячами людских голосов. Половина зрителей желала ему победы, другая половина жаждала его крови. Девять раз его уже пытались убить! Девять раз Сед выходил из поединка непобеждённым, и если в этом десятом бою у него опять все получится, президент корриды отпустит его на свободу. Сегодня ему вновь, как и всегда, нужно будет измотать матадора, подцепить его на рога и умудриться бросить на землю так, чтобы не убить. Смерть матадора — это смерть быка, таковы правила корриды.
Сед выскочил на арену полный ярости и желания свободы.
Четверо тореро с плащами — капоте повизгивали в предвкушении триумфа над непобедимым быком. Они подбегали к Седу, дразнили его, а сами поглядывали на забор, куда можно спрятаться от его рогов. Сед не боялся их, они были новичками в корриде и никакой опасности не представляли. Тореро должны были только разозлить Седа. Сед вовсе не злился, он тихо посмеивался над назойливыми мальчишками и ждал более опасного противника — матадора — того, кто убивает. Предыдущие девять боёв сильно измотали Седа. Бык ослабел. На беду открылась старая рана на шее и начала кровоточить. Сед неожиданно споткнулся, и припал на колени передних ног.
— Неужели сегодня меня уволокут с арены мёртвой тушей и главный убийца — матадор получит в награду — два моих уха и хвост. Встряхнись Сед! — зарычал бык.
Сквозь кровавую пелену, застилавшую его глаза, Сед увидел, как в расшитом сияющими камнями костюме на арене появился матадор. Он, торжественно раскланиваясь, прошел несколько шагов мимо ликующих трибун, и, сняв с головы каракулевую треугольную шапку, бросил её под ноги прекрасной даме. Именно ей он обещал посвятить сегодняшнюю победу. У Седа осталось всего десять минут жизни, таковы правила корриды. Воображаемые часы в голове Седа начали свой последний отсчёт
Первая минута боя: матадор всё ещё красовался перед публикой.
Вторая минута: матадор расправил мечом мулету — красную ткань, которой отвлекают быка. Он начал вращать ею перед воспалёнными глазами Седа.
Третья минута: Сед, попытался встать, но сердце, бушующее в горе его тела, почти замерло в ожидании удара.
Четвёртая минута: матадор поменял шпагу на «эсток» — длинный тонкий колющий меч, и, устремив свой взгляд на кровоточащую рану быка, именно туда нацелил остриё клинка.
Пятая минута: муха, непонятно откуда взявшаяся, вероятно, её привлёк запах крови, села на нос матадора и заставила его чихнуть. О-о-о! Лицо матадора после громкого чиха стало плаксивым, похожим на мордочку обезьянки, у которой отняли банан.
Шестая минута: Сед, увидев потешное лицо воинственного матадора, рассмеялся.
Седьмая минута: радость зажгла замёрзшее сердце Седа, и оно заставило мощные мышцы быка заработать — вскочить с колен, подцепить матадора на рога и с силой вскинуть голову.
Восьмая минута: матадор, проделав в воздухе кульбит[1], распластался на пурпурном песке арены, зажав в руке отломанный рог Седа.
Девятая минута: трибуны ревели, приветствуя победителя!
Десятая минута: президент корриды бросил на арену оранжевый платок, он дарил Седу «индульто» — свободу. Ворота арены распахнулись, и бык — победитель увидел дорогу, ведущую в Зачарованный лес. По ней, ожидая Седа, тихонько шла королева Удачи.
— Так оно и было! — бык открыл глаза и оборвал воспоминания…
С тех пор, каждые десять лет королева Удачи и однорогий Сед, проводят танцевальный турнир в честь победы в памятной корриде. Лучший танцор получает право на исполнение желания. Послезавтра начнётся новый турнир.

***

Послезавтра начнётся новый турнир, а сегодня две двоюродные сестры собирают чемоданы с платьями, украшениями и специальными башмачками, подбитыми стальными подковками.
— Покажи платье, — неожиданно резко попросила Эркилия.
Милэгрос пришлось вынуть из чемодана уже уложенное платье и уважить просьбу сестры.
— Красное? — недовольно сморщилась Эркилия. — Аляповатое, кричащее, безвкусное! Как ты в нём будешь выступать? Хотя, мне кажется, тебе выступать не придётся, король стукнет копытом по медному колоколу на моём танце. Он остановит турнир, ведь ничего лучше уже не будет…
— Мы обязательно победим, — прошептала Милэгрос, любовно рассматривая платье. — Правда, Огонёк? — девочка давно дала своему наряду имя и часто разговаривала с ним как с живым. — Покажи, пожалуйста, своё платье, Эркилия.
— Ещё чего! — вскинула голову сестра. — Сглазишь! Плохая примета показывать платья до выступления. Всему своё время!
— Как же так… — Милэгрос хотела возразить, но сестра уже убежала пристраивать свой багаж в двуколку — лёгкий двухколёсный экипаж, запряжённый домашней лошадью.
Туда, чуть позже, принесла свой чемодан Милэгрос. Нашёл себе местечко в двуколке и лисёнок Кьёрин, сорванцу не захотелось топтать лапы, и он потаённо пристроился в щёлочку между чемоданами. Дятел Дюк с воздушным Шариком решили не лениться, они заранее полетели на турнир своим ходом. Ночь перед отъездом выдалась тёмная, и это было хорошо — девочкам удастся выспаться.
Утром, как только рассвет позолотил горизонт, конкурсантки отправились в путь. Путь им предстоял долгий — целый день и почти половина ночи. Всю дорогу Эркилия хвасталась собой, своими нарядами и украшениями. Милэгрос молчала, думала о маме. Она обещала девочке приехать к началу турнира.
Зачарованный лес встретил сестёр радостным пением птиц. Прямо на поляне, перед большим деревянным помостом, под кустами и деревьями прибывшие конкурсантки распаковывали свои саквояжи, вывешивая на веточки танцевальные платья. Милэгрос тоже открыла свой чемодан. Он был ПУСТ!
— Этого не может быть! — испугалась девочка. — Как же так? Я сама положила Огонёк в багаж! Мамочка моя!
Лисёнок Кьёрин, тихонько выбрался из своего укрытия и тоже сунул любопытную мордочку в чемодан. Он был ПУСТ! Ни платья, ни украшений, ни туфелек с подковками в нём не было.
— Я предупреждала тебя, — спокойным, с плохо скрываемой радостью голосом, сказала Эркилия, — показывать платье до выступления плохая примета. Теперь тебе не придётся танцевать…
Милэгрос упала на землю и закрыла лицо руками:
— Я никогда не поступила бы с тобой так, — рыдала девочка, — Это нечестно…
Кьёрин легонько ткнулся влажным носом в мокрую щёку Милэгрос
 — Твоё выступление через три часа, — зашептал лисёнок. — Если через два часа мы ничего не придумаем, ты будешь горевать, а пока успокойся и жди.
Милэгрос убрала руки с лица:
— Кто это вы? — удивлённо спросила девочка.
— Мы твои друзья! Много дней мы смотрели на твои танцы. Ты лучшая и должна победить!
— Где мы возьмём платье? — всхлипнула Милэгрос. — Без него не будет танца!
— Жди! — твёрдо сказал лисёнок Кьёрин и скрылся в зарослях кустарника.
Выбежав на опушку леса, лисёнок громко свистнул. На его зов отозвались дятел Дюк и воздушный Шарик.
— Мы здесь. Мы всё знаем. Что будем делать?
— Так! — деловито произнёс Кьёрин. — Я побегу к местному ростовщику[1] и заложу свою шкурку за два кусочка золота и туфельки. Дятел Дюк выкует из золота подковки. Смотри, делай хорошо, так чтобы наши подковки были самыми звонкими на турнире. Шарик принесёт из дома Милэгрос забытое платье. Только ты можешь успеть туда и обратно. Тебе не надо выбирать дорогу. Лети, друг, попроси тётушку Облако, чтобы она подгоняла тебя. Всё разбежались! — подытожил лисёнок Кьёрин и первым юркнул в кусты.
Как решили, так и сделали. Кьёрин быстро вернулся от ростовщика, выторговав у него под свою блестящую шкурку и обещание вернуться два небольших кусочка золота и новые башмачки. Дятел Дюк принялся за работу, и уже через час Милэгрос расхаживала в новых туфельках со звонкими подковками.
А вот Шарику пришлось туго. Долетев до дома девочки, он не обнаружил в шкафу платья. Оставалось всего полтора часа до начала турнира, а платье всё ещё не нашлось. И мамы не было дома, она, закончив дела, уехала на турнир.
— Что же делать?! — Шарик нервно метался по дому, заглядывая во все уголки и щёлочки. — Что мне делать?! Какой я сказочный Шарик, если не смогу помочь Милэгрос? Я просто надутый толстопузый шар, который не жалко проткнуть ржавым гвоздём!
Шарик на секунду задумался, а потом, что было силы, закричал:
— Ну же, ну же, Огонёк! Так, кажется, зовёт тебя Милэгрос, покажи свой красный цветок!
Шарик прислушался, но не услышал ничего, кроме тусклого глухого стука пластмассовой крышки. Путешественник обернулся — из-под крышки мусорного ведра выглядывал скомканный кусочек красного платья Милэгрос.
— Как же я понесу такое?! — заплакал Шарик.
— Чего раскис, сорванец? — прямо над ухом Шарика неожиданно раздался голос тётушки Облако, его невозможно было перепутать ни с каким другим голосом, ведь он был похож на звонкую весеннюю капель. — Тащи платье сюда. Мои подружки-облачка выстирают, высушат его, будет лучше прежнего …
Шарик послушался и не прогадал. Платье, которое вручили ему облака, было красивее прежнего. Они не только постирали, высушили и расправили танцевальный наряд девочки, они украсили его шалью из звёздной россыпи. Шаль была подарком Попутного ветра. Ветер подхватил шарик с платьем и понёс его с невероятной скоростью к Зачарованному лесу.
 
***

В это время в лесу шёл турнир на лучшую байлаору — танцовщицу «фламенко». Объявили выход Эркилии, следующей должна выступать Милэгрос. А её платья все ещё не было…
С появлением Эркилии на танцевальном помосте, над ним будто повисло бело-голубое облако из морской пены, так хорош и изящен был наряд девочки. Сама Эркилия выписывала замысловатые танцевальные па[2]. Зрители замерли в восхищении. Со всеми вместе замерла и Милэгрос:
«Я никогда не перетанцую её», — грустно подумала девочка.
Король Зачарованного леса однорогий бык Сед, тихонько пододвинул медный колокол, и приподнял для удара копыто.
— Остановись! — услышал Сед смелый выкрик снизу. — Посмотри на небо!
Король бык поднял голову. Он заметил высоко над собой быстро снижающийся факел.
— Это платье Милэгрос, король! — звонко закричал неведомо откуда взявшийся рыжий лисёнок. — Повремените минутку, не обрывайте турнир. Дайте девочке станцевать!
Сед медленно опустил уже занесённое над колоколом копыто.
— Это платье похоже на мулету — красную ткань, которой отвлекают быка на корриде, — припомнил Сед и упрямо мотнул седой головой, прогоняя горькие воспоминания. — Пусть танцует… У неё есть десять минут…
Платье крепко объяло тонкую фигуру девочки. Милэгрос выскочила на танцевальную площадку и застыла…
— Первая минута пошла, — отметил про себя однорогий бык, в его голове, как и тогда на его финальной корриде, застучали воображаемые часы, отсчитывая минуты.
Милэгрос стояла. Она не могла заставить себя сдвинуться с места.
— Вторая минута пошла, — Сед недовольно мотнул головой.
— Тюк, тюк, тюк — это дятел Дюк начал отбивать по стволу сухой берёзы ритм танца. — Тюк-тюк, — и опять, — тюк-тюк.
— Раз, раз, раз, — повторили ритм звонкие подковки на туфельках Милэгрос. — Раз-раз, — и опять, — раз-раз…
За спиной девочки, зазвучала, всхлипывая гитара. Услышав её Милэгрос резко развернувшись, взмахнула руками — крыльями.
— Не плачь, милая… — прошептала Милэгрос, улыбаясь, — танцуй со мной…
В это время Сед вспомнил потешную мордашку матадора после чиха и тоже улыбнулся.
— Вот и третья минутка танца побежала, — тихонько сказал король.
Шаль из звёздной россыпи заструилась по рукам Милэгрос, почти упала к ногам, но вовремя подхваченная девочкой взметнулось фонтаном искрящихся брызг.
— Четвёртая минута танца, — напомнили Седу воображаемые часы. Король бык встрепенулся, вспоминая радость сердца заставившее его вскочить с колен на его победной корриде. Тогда он сумел подцепить на рога матадора.
И уже следующий миг, девочка захлопала в ладоши. Танец закипал на площадке, будто кипяток, выплёскиваясь из изящного сосуда. Красные атласные оборы платья, то взрывалось переливами бисера, устремляясь пламенем вверх, то падали на землю всполохами ярких угольков и вновь взмывали вверх и вверх хороводом факелов. Струящаяся звёздная шаль — подарок Ветра Перемен, водяными каплями накрывала горящие уголья оборок и рюшей, а потом вновь давала им разгореться…
— Пятая минута танца, — выдохнул Сед. — Давай, деточка, давай!
Вода и пламень бушевали на танцевальной площадке в восхищённой тишине. Вода и пламень… Вода и пламень… Вода и пламень…
— Шесть… Семь. Восемь… — это сердце короля Седа гулко отбивало ритм танца.
Девять — фигурка Милэгрос закрутилась неистовой юлой, выгнулась в спине замысловатой буквой «С» и вдруг замерла, застыла!
Сед вспомнил хруст отламывающегося рога, воскликнув:
—Десять! — и стукнул копытом по медному колоколу.
Седу показалось, что мимо его глаз опять, как тогда на корриде, промелькнул оранжевый платок.
— Индульто, — прошептал бык, — свобода!
Плотную тишину в клочья разорвали бурные аплодисменты зрителей. Они приветствовали победительницу.
Шарик, дятел Дюк и лисёнок Кьёрин, едва не лопнули от удовольствия и гордости за свою подопечную.
— Мы такие, та-а-кие! — хитрый лис прошёлся вдоль танцевального помоста, кичливо поглядывая на зрителей. Особенно ему понравилось перекошенное злостью лицо Эркилии. Он подскочил к девочке и тихо сказал ей в ушко:
— Мне кажется, тебе стоит быть немного добрее — тогда твои кривые зубки выпрямятся. Иначе вырастешь — станешь Бабой Ягой. Эй, Дюк! Я прав?
Дятел не слышал, о чем говорил Эркилии лисёнок, но всё равно поспешил согласиться:
— Ты прав! — крикнул дятел, надувая от распиравшего его удовольствия щёки пузырями.
— Чего ждём? — нетерпеливо спросил воздушный Шарик, глядя на короля Зачарованного леса.
— Не надо торопить Удачу, — назидательно произнёс Сед. — Она сама решит, когда ей появится.
В это время к Милэгрос подошла уже не молодая женщина в скромном крестьянском платье:
— Ты здесь одна? — тихо спросила незнакомка, беря ладошку Милэгрос в свою руку.
— Я с мамой, — также тихо ответила девочка.
— Зови, — попросила женщина.
Милэгрос поспешила выполнить просьбу незнакомки, и та, взяв маму и дочь за руки, внимательно посмотрела в глаза каждой из них.
— Вы обе мечтаете об одном. Это сильно облегчает мне задачу, — женщина подняла руку, и, повинуясь её знаку, ворота на таинственную тропу Удачи волшебным образом открылись. — Идите, вам по пути…
Девочка сняла туфельки со звонкими набойками, робко ступая по тропе, пошла вперёд, увлекая за собой маму. Под ветвями старого дуба сидел человек.
— Мамочка, там папа! — всхлипнула Милэгрос, убегая вперёд.
 
***

— Вполне сказочный конец! — воскликнул Шарик. — Теперь я могу лететь дальше, здесь и без меня достаточно счастья и радости.
— Эй! Погоди! — рявкнул на ветке дуба дятел Дюк. — А Кьёрин? Мы что, позволим ему отдать шкурку ростовщику? Несправедливо!
— Возьми это, — сказала Милэгрос, снимая с плеч шаль. — Я думаю, ростовщик с удовольствием поменяет твою шкурку на шаль из драгоценных камней.
— Вот теперь, порядок! — удовлетворено крякнул дятел Дюк. — И тебе, хитрая лисья морда, повезло. Ты тоже получил индульто — свободу!
________________________
[1] Ростовщик — человек, который даёт деньги в долг под большие проценты или подо что-нибудь ценное
[2] Танцевальное па — выразительное движение
[1] Кульбит — переворот вперёд через голову

 
Глава третья. «Лучший способ спастись от дракона — иметь своего собственного» (китайская пословица)
 
И в этот раз Шарик полетел, не ведая куда. «Путешествую, и хорошо. Разве можно желать лучшего? И погода располагает…» — подумал Шарик, и стал получать наслаждение.
Правда, удалось понежиться Шарику недолго. На горизонте показалась туча.
— Ну вот, — заворчал Шарик, — сейчас прискачет, начнёт молнии метать. Чего доброго проткнёт и поминай, как звали. Надо спрятаться. Только куда?
Шарик огляделся. Приметив невдалеке плотное облачко совсем не дождливого вида, направился к нему. Такие облака обычно бывают, миролюбивы и не задирают случайно оказавшихся на их пути шариков. Как только путешественник втиснулся в облачко, тут же услышал испуганный шёпот:
— Зачем сюда влез? Что на небе места мало? Здесь я прячусь, что, не видно?
— Конечно, не видно. Так ты же прячешься! — тоже шёпотом произнёс Шарик. — От кого прячешься?
— От всех! — пискнул невидимый Некто.
— Почему прячешься? — поинтересовался Шарик.
— Боюсь! — ответило Некто, и Шарику показалось, что Некто заплакал.
— Тебя обидели? — спросил Шарик.
— Нет! — всхлипнуло Некто и ещё энергичнее зашмыгало носом. — Но могут ведь? Могут! Ещё как!
— Дай на тебя взглянуть, я оценю, могут или нет, — попросил Шарик. — А меня не бойся. Я точно тебя не обижу.
— Это ещё почему? — удивлённо спросило Некто.
— Я не люблю обижать, — уверенно ответил Шарик.
— Н-н-ну ладно, — дрожащим голосом пропищало Некто и выползло из облачного сгустка.
— Епишкин кот! — потрясённо воскликнул Шарик и чуть не лопнул от страха.
Перед ним висел устрашающего вида Дракон! Дракон дружелюбно улыбнулся огромным зубастым ртом, но Шарику показалось, что бывшее Некто, злобно ощерилось. Единственное, что успокаивало Шарика, это размеры чудовища. Он был мал. Не совсем, конечно, мал. По сравнению с Шариком раза в четыре больше, но по драконьим меркам мал.
— Что, что?! — смущаясь, спросил дракон, и тут же добавил: — Да, я некрасивый, но я очень нежный.
— Тебя как зовут, птенчик? — как можно веселее спросил Шарик.
— Маму мою зовут прекрасный цветок — Сюли, папу добродушный — Дэшэн, меня — Цзиньлун — золотой дракон. Род наш идёт по ветви Ван, значит, зовут меня Ван Цзиньлун.
— А почему не Цзиньлун Ван, так привычнее, — чуть подумав, сказал Шарик.
— Я китаец, — гордо вскинул голову дракон. — У китайцев фамилия всегда впереди. Вот ты по национальности кто?
— Я-то? — растерялся Шарик. — Я, наверное, наверное… Ну, наверное, резина.
— И как у вас, у резин пишутся имена и фамилии, — продолжал любопытствовать дракон.
— Кто его знает? — задумчиво почесал ниточкой макушку Шарик. — Просто Шарик.
— У-у-у!— разочарованно укнул Ван Цзиньлун, и утверждающе добавил, — значит, ты без рода, без племени. Бедный! Тогда почему никого не боишься? Тебя каждый может обидеть!
— Пусть попробуют! — рявкнул Шарик. — Я им такую струю пахучего газа выдам, задохнутся!
— Где ты возьмёшь газ? — удивился дракон.
— Я смотрю, ты не только трусливый, ты ещё и невнимательный, — отметил Шарик. — Присмотрись — я воздушный шарик, внутри меня лёгкий газ. Лёгкий и вонючий.
— Тогда и я могу струю пахучего газа выдать…— нерешительно произнёс Ван Цзиньлун. — У меня тоже внутри, особенно после еды, появляются пахучие газы. Тем не менее, мама Сюли предупреждала — портить воздух неприлично, особенно в общественном месте. Она меня за это наказывала…
— Для защиты можно, — деловито уточнил Шарик. — Даже нужно.
— Правда! — обрадовался дракончик. — Значит я вооружён?
— Значит, — согласился Шарик.
— Это хорошо! — обрадовался Ван Цзиньлун и тут же заныл: — Я есть хочу… я пить хочу… Но есть хочу больше!
— Смотри! — крикнул Шарик. — Внизу река. Полетели, рыбы наловим…
— Это река Синьхэ, так себе речушка, хотя рыба там есть, — дракон внезапно ещё больше пригорюнился и плаксивым голосом добавил, — только я рыбу ловить не умею. И потом она меня может укусить. Я боюсь!
— Слушай, чучело, — разозлился Шарик, — или ты прекращаешь скулить или я …
— Вот, вот! — заголосил дракончик. — Ты только что сказал: обижать меня не будешь. А сам?! О-хо-хо… Ведь мама Сюли предупреждала: горьки ли слезы дракона, и зависит это от того, кто их пробует. Она была права…
— Да не собираюсь я тебя обижать, — миролюбиво проворчал Шарик. Он понял — труса уговаривать бесполезно, труса надо перевоспитывать. — Я вызову тебя на бой! Если ты настоящий китаец, ты не можешь отказаться…
Дракон, услышав слова Шарика, сжался, и стал в два раза меньше, чем был.
— Я китаец, китаец, — икнул от страха Ван Цзиньлун, — ты, что не видишь — я маленький китаец. Маленьких вызывать на бой нельзя, им надо дать подрасти. Давай лучше ловить рыбу. Мне показалось, что я её уже не боюсь.
Опустившись ближе к земле, новые знакомцы медленно полетели вдоль реки. Её пологие берега поросли камышом и редким кустарником. Вода прозрачная и неторопливо текущая ничего не скрывала, поэтому рыба просматривалась с высоты низкого полёта. Рыбы было много. Самые любопытные рыбёшки подплывали к берегу, высовывали голову, стреляя глазками по сторонам.
— Иди, ешь, — подтолкнул бочком дракончика Шарик.
Ван Цзиньлун опустился на берег, боязливо вошёл в воду, едва прикрыв ею лапки.
— Я есть хочу, — тихонько произнёс он. — Накормите меня, рыбки…
— Ты комаров ешь? — спросила резвая желтобрюхая вуалехвостая красавица.
— Нет, к сожалению, — хмыкнул Ван Цзиньлун.
— А лягушек? — продолжила рыбка.
— Живых? — удивился дракончик.
— Конечно живых, — рассмеялась красотка. — Где я тебе возьму жареных?
— Мама Сюли, кормила меня вкуснейшими лягушачьими лапками с зелёным рисом. Это было приятно.
— Ну и иди к маме, чего хнычешь. Зачем от неё ушёл? — спросила рыбка, и, не дождавшись ответа, ушла в глубину.
— Действительно, зачем ты ушёл он мамы? — повторил её вопрос Шарик.
Этот вопрос мучил его давно, но из вежливости он не решался его задать.
— Пришло время приобретать второе лицо, — виновато промямлил дракончик. — У нас, китайцев, должно быть два лица. Первое возникает при рождении. Я вижу его каждый день в зеркале, а второе необходимо заслужить. Оно появляется, когда мы всего добиваемся сами. Это лицо главное. Его ни в коем случае нельзя потерять.
— Чего ж ты рыбу сам не ловил, а стоял и хныкал? — начинал злиться Шарик.
— Не все драконы драконы. — вздохнул Ван Цзиньлун. — Среди них есть и вполне порядочные люди. Ты что не понимаешь — я пришёл к ним в гости. Разве прилично есть хозяев?
Шарик безнадёжно махнул ниточкой и полетел дальше вдоль берега, тем более что вдалеке он увидел рыбака.
«Может быть, он накормит этого чудака?» — подумал Шарик.
Дракончик отправился за ним, нерешительно взмахивая красно-зелёными отливающими зловещим металлическим блеском крыльями.
На берегу сидел старичок с застывшим выражением грусти на жёлтом лице. Одет он был в чёрную холщовую с протёртыми проталинами рубашку и такие же чёрные до колен штаны. На его узком вытянутом подбородке намёрзла острой сосулькой белая борода. Макушка головы старичка была лысой и гладко полированной. Лысинка напоминала малое лесное озеро, по берегам заросшее невысоким седым кустарником редких волос. Волосы были собраны в тонкую длинную косичку. Совершенно особенными на лице старика были глаза. Они походили на большие жёлтые сливы, разрезанные вдоль на половинки. Острыми уголками половинки глаз-слив прикреплялись к узкой переносице короткого курносого носа. Под тяжёлыми приспущенными веками, в узких щёлочках, виднелись коричневые зрачки. Зрачки, перекатившись из одного края глаза в другой, замерли, внимательно всматриваясь в собеседника.
— Есть хочешь, — утверждая, сказал старичок, разглядывая присевшего рядом дракона и улыбающегося смайликом Шарика.
— Почему вы так решили, лаоши[1]? — виновато отведя глаза, спросил Ван Цзиньлун.
— Сытых драконов не бывает, — буркнул старичок, вынимая из лежащей рядом котомки пиалу с зелёным рисом и протягивая её гостю. — Если дракон притворяется сытым, значит, он уснул или умер. Вот всё, что есть, угощайтесь….
Дракончик с яростью набросился на еду и по мере насыщения становился всё больше и больше.
«Епишкин кот! — удивлённо подумал Шарик. — Он так усох от голода!» — а вслух крикнул:
— Хватит есть, лопнешь! Оставь немного хозяину…
— Пусть, пусть ест, — умилённо глядя на Ван Цзиньлуна, сказал старичок. — Я вчера ел …
Дальше он достал из котомки кусок серого хлеба, и немного пожевав его, скатал на ладонях шарик, который прицепил к верёвке, болтающейся на длинной палке. Верёвку с хлебным мякишем старичок опустил в воду. Тут же к мякишу подплыли с десяток рыбёшек. Каждая из них, откусив кусочек, уплывала, освобождая место другим.
— Уважаемый, лаоши, — изумлённо спросил Шарик, — я предполагаю, что таким способом вы пытаетесь поймать рыбу себе на пропитание. Тогда где крючок, на который эта рыба должна клюнуть?
— Меня зовут Сунлинь, — не глядя на собеседника, ответил старичок. — Я не ловлю рыбу на пропитание. Я приглашаю её быть моим другом и посетить мой дом.
— Так, уважаемый лаоши Сунлинь, вы её кормите. — Шарик попытался заглянуть в глаза старику. — Она ест и не предполагает, что вы приглашаете её в гости. Так она никогда не придёт в ваш дом. Вы слышите меня, уважаемый лаоши?
Старичок прикрыл глаза, и тяжело вздохнув, ответил:
— Нельзя приглашать к себе в дом друга, прежде разорвав ему рот крючком. Они наедятся и поймут, что я добр и нуждаюсь в их дружбе.
— Вы одиноки! — догадался Шарик.
Старичок ещё плотнее сжал веки и ещё тяжелее вздохнул:
— Десять лет тому назад в моём доме поселилось Горе. Сначала оно высушило мои рисовые поля, потом оно забрало мою жену. Она заболела и умерла. А потом заразила моего сына муками чёрной зависти. Он ушёл в город искать богатства и славы. Больше я его не видел. Теперь в моём доме живёт только Горе и её сестра Одиночество. Уже три года я приглашаю рыбку разделить со мной моё жилище, но ни одна из них не хочет идти туда, где есть Горе и Одиночество.
— Почему вы не прогоните непрошенных гостей, уважаемый лаоши Сунлинь?
— Они растут с каждым годом, сынок, сейчас я уже не могу с ними справиться. Я стар. Тяжесть лет камнем легла на моё сердце, — старичок опять вынул из котомки кусок серого хлеба, сунул его в рот, и, пожевав, принялся готовить новый шарик для своей удочки.
— Где они у вас прячутся, уважаемый лаоши? — вступил в разговор дракончик Ван Цзиньлун.
— В изголовье моей кровати, в тумбочке, — безразлично ответил старичок, — раньше они занимали одну полку, а теперь всю тумбочку.
— Мы подумаем, как помочь вашему горю, уважаемый лаоши Сунлинь, — неожиданно для Шарика сказал дракончик. Он указал коготком на едва заметную на дневном небе Луну и прибавил: — Как только Луна займёт место Солнца, а тени от деревьев заполнят всё пространство, мы придём в ваш дом, уважаемый лаоши Сунлинь. Вы не возражаете?
Старичок вздрогнул, и, глянув пристальным взглядом на дракончика, обронил:
— Не надо помогать моему горю, сынок, оно и так в порядке…
— Ой! — смутившись, воскликнул Ван Цзиньлунь. — Я неправильно сказал, мы поможем вам, уважаемый лаоши, избавиться от вашего горя и одиночества…
— Я жду вас, сынки, двери моего дома открыты для добрых сердец, — сказал старичок, всё ещё пристально вглядываясь в Ван Цзиньлуна. — Никогда не показывай пальцем на луну, сынок — лишишься ушей.
— Ой! — вновь смутился дракончик и прикрыл уши лапами. — Они здесь?
— Пока здесь, — успокоил его Шарик, — но ненадолго…
— Почему ненадолго? — удивился Ван Цзиньлун.
— Потому что, как только наступит вечер, и надо будет идти к уважаемому Сунлиню, выручать его из беды, ты в очередной раз струсишь. И тогда я сам оторву тебе уши, — последнее слово Шарик повторил громко и медленно, — отор-ву-у-у!
 
***

Дракончику очень хотелось, чтобы вечер как можно дольше ни наступал. Но он наступил.
— Ты же огнедышащий дракон, — уговаривал Шарик Ван Цзиньлуня, — ты их можешь спалить. Не трусь! Не трусь, я тебе говорю.
Шарик изо всех сил подталкивал дракончика к дверям дома старого лаоши, но и Ван Цзиньлунь упирался что было силы.
— Зачем хвастался, чучело? — пенял дракону Шарик.
— Я не знал, что вечер наступит так скоро, — ныл Ван Цзиньлунь, — каждый из драконов надеется, что рычать будет другой. У меня ещё горнило не выросло…
— Какое горнило? — остановился Шарик.
— Тот орган, который вырабатывает огонь.
— Горнило можно раскочегарить, — сурово сказал Шарик. — Сегодня ты должен обрести своё второе лицо. Когда ты явился на свет, ты плакал, а кругом все радовались. Сделай же так, чтобы когда ты будешь покидать этот свет, все плакали, а ты один улыбался.
Дракончик, удивлённо глядя на воздушный Шарик, прошептал:
— Невероятно, но сейчас ты стал китайцем больше чем я. Ты устыдил меня. Пойдём.
И они вошли в дом.
— Уважаемый лаоши, — закричал Шарик, увидев сгорбленного старичка, свернувшегося калачиком на серой циновке[2], — откройте все окна и двери! Одиночества сразу станет меньше. Покажите нам своё Горе. Мы готовы!
Старичок приподнял веки, но остался недвижим:
— Силы мои утекли, Горе выпило их…
Старый Сунлинь не успел договорить, как дверца прикроватной тумбочки отворилась и друзья увидели двух белых с красными глазами змей. Одна была очень большая, вторая чуть поменьше.
— Та, которая большая, наверное, Горе, — прошептал Шарик прямо в ухо дракону.
— Ошибаешься, краснопузый, — зашипела большая змея, — одиночество всегда большое. Я могу заполнить собой весь дом. Каждую щелочку, каждый шкафчик, каждую посудинку. А горе маленькое, потому что чужое, было бы твоё, казалось бы огромным. Смотри, сестра, — засмеялось Одиночество, — кто пришёл воевать с нами? Крашеный дракон недомерок и резиновый сморчок.
— Неправда!— распетушился Ван Цзиньлунь. — Драконы бывают разные синие, черные, красные, и даже в крапинку и полосочку. А вот крашеные драконы бывают только в клеточку. Ой!
Это «Ой!» получилось у дракончика после того, как он почувствовал внутри себя горячий огонёк.
— Ох-ох-ох! — вслед за подружкой засмеялась змея поменьше. — Недомерок боится, что лист упадёт с дерева и разобьёт ему голову. Недомерок трус!
— Трус! — повторила большая змея и сверкнула красным глазом. — Плюнь на него, сестра, он нам не страшен. Не следует искать кости в курином яйце.
«Не-е-ет! — подумал Шарик, поглядев на Ван Цзиньлунь. — Сейчас вы ошибаетесь, белые гадины, я слышу в животе у моего птенчика урчит всё сильнее и сильнее, а это грозит вам большой бедой. Даже я начинаю опасаться».
Но Горе и Одиночество не чувствовали наступающего лиха, они продолжали потешаться:
— Скоро из нашего гнезда вылетят новые детёныши, наши маленькие змейки Страх, Боль, Тоска, Отчаяние. Мы уже отложили свои яички. Вы никогда не найдёте заветное гнездо, даже не старайтесь! Иди сюда, недомерок, мы укусим тебя больно. Смотри, как на гнилой циновке корчится от нашего укуса старик Сунлинь, мы подумали об этом заранее. Иди сюда тебе будет также хорошо…
Дракончик занёс ногу, чтобы сделать шаг назад, но, подумав немного, сделал два шага вперёд.
Шарик ощутил, как из ноздрей Ван Цзиньлуня пошёл тёплый воздух.
— Молодец, птенчик, — ласково заурчал в ухо дракону Шарик. — Если есть решимость разбить камень — он сам даст трещину. Вперёд, не отступай!
— Проткни краснопузого! — завизжала большая змея. — Проткни его. Он подзуживает недомерка…
Малая змея ещё больше побелела от злости, встала на хвост и мощным рывком взвилась вверх, целясь острым жалом прямо в улыбающийся смайлик Шарика.
Она попала!
Из образовавшейся дырки, клокоча, стал выплёскиваться воздух. Шарик на глазах старел и умирал.
«Ну, вот и всё…» — печально подумал Шарик, и едва слышно добавил: — Я обещал вернуться домой, жаль — не получится…
— Топчи его, топчи! — ярилась большая змея. — Рви на мелкие части…
Неожиданно, превозмогая немощь, с циновки поднялся старый Сунлинь. Он шагнул, опередив змею, и падая, закрыл собой дряблое тело Шарика.
— Моё горнило готово к бою, — зарычал дракон, — но я сделаю по-другому. Я сварю из вас суп!
Он вытянул в трубочку пылающие жаром губы и втянул в себя двух белых змей, как во время еды втягивают настоящие китайцы длинные пшеничные макароны.
— Варитесь, гадины! — победно рыкнул дракончик, становясь настоящим драконом. — У меня внутри хорошая температура для наваристого супа…
— Правильно, сынок, — утирая слёзы, сказал старый Сунлинь. — Сейчас родилось твоё второе лицо. По китайской традиции в день рождения полагается съесть тарелку длинных макарон. Учти, чем длиннее втянутая макаронина — тем длиннее жизнь. Ты втянул в себя длинные макаронины…
Старичок взял с прикроватной тумбочки соломенную шкатулку и аккуратно положил в неё похожее на тряпочку тело Шарика.
— Мы непременно что-нибудь придумаем, — вздохнул лаоши Суньлинь, запирая шкатулку на замок. Немного покрутив её в руках, он сунул её за пазуху. — Здесь она будет в безопасности. Как странно, — сказал он в задумчивости, — человек не живёт и ста лет, а его печалей хватит на тысячу. Нам, сынок, обязательно нужно найти кладку яиц, иначе молодые змейки Страх, Боль, Тоска, Отчаяние вылупятся, и покусают жителей моей деревеньки, и тогда Горе вернётся обратно.
— Как же мы её найдём, уважаемый лаоши Сунлинь? — спросил дракончик, в животе которого бурлило и урчало.
— Позволь мне немного отдохнуть, — сказал старичок, вытягивая худое тело на жёсткой постели, — а ты пока послушай…
— Разве мы не должны спешить, уважаемый лаоши Сунлинь, — нетерпеливо заёрзал дракончик. — Мой друг, — дракончик залился горючими слезами, — умер! Я должен за него отомстить!
— Не торопись, дай подумать старому Сунлиню. Спешка хороша при ловле блох. — Старичок повернулся набок и подложил под щёку ладошки обеих рук. — Знаешь, почему у домов китайцев углы крыш всегда загнуты вверх. Старинное поверье гласит: небесные драконы, порезвившись в дождевых облаках, любят кататься по скатам крыш подобно тому, как дети съезжают с горки. Так вот, чтобы драконы, набрав скорость, не падали в огород, раздавливая тяжестью тела все, что растёт, а ласточкой, как с трамплина, перелетали через забор и приземлялись на территорию соседа, скаты и делаются изогнутыми. — Старик неожиданно резко вскочил с ложа и крикнул прямо в ухо изумлённому дракону, — кладку змеиных яиц мы должны искать не на своём дворе, а на дворе своего соседа!
— Но, уважаемый лаоши Сунлинь, — испуганно пробормотал дракончик, — у вас нет соседа. За забором вашего дома река…
 — Вот именно река!— нетерпеливо дёргая Ван Цзиньлуня за лапу, горячился старичок, — быстрее к реке…
Прибежав на берег, старый Сунлинь пожевал кусочек хлеба, скатал шарик и, прикрепив его на верёвку, бросил в реку. Тотчас к угощению подплыло с десяток рыб, и только одна желтобрюхая вуалехвостая красавица высунула любопытную голову.
— Я смотрю, ты отъелся, — улыбнулась рыбка, завидев дракончика. — Где твой симпатичный приятель Шарик?
Ван Цзиньлунь заливаясь слезами, поведал красавице грустную историю гибели друга.
— Вы ищите кладку змеиных яиц? — рыбка чуточку задумалась. — Она в воде. Я слышала характерный буль-буль, когда две белые змеи прятали свои яйца. У рыб удивительно чуткий слух. Только искать яйца нужно не в воде реки, а в воде бочки для сбора дождя под водостоком крайнего дома в деревне. Спешите, змеёныши вот-вот проснутся…
Старый Сунлинь и дракончик прибыли вовремя. На дне бочки с прозрачной дождевой водой они увидели четыре гигантских потрескавшихся яйца.
— Отойдите подальше, уважаемый лаоши Сунлинь, — попросил дракон и выдохнул на бока железной бочки огненный поток. Вода в бочке сморщилась, а затем взорвалась злыми негодующими пузырьками. — Вот так-то лучше, — удовлетворённо усмехнулся дракончик, — из варёных яиц ничего уже не может вылупиться.
От разглядывания всплывших на поверхность успокоившейся воды яиц, дракончика и лаоши Сунлиня отвлёк автомобильный гудок. У калитки дома старика стоял красивый новый, с блестящими боками, автомобиль. А рядом с ним мужчина, женщина и мальчик лет четырёх.
— Лучшие сыновья в мире — собственные, — сказал старичок и впервые улыбнулся.
— Мы за тобой, отец, — произнёс мужчина, прижимая старого Сунлиня к груди. — Хватит тебе здесь бедовать. Поехали в город. В нашем доме и для тебя найдётся постель.
Старичок благодарно посмотрел на сына:
— Вижу, хорошим человеком ты стал, сынок, хорошую жену себе выбрал, замечательного внука мне родил. Только куда я со своей земли, да со своими годами поеду. Обзавестись домом так же трудно, как иглой ковырять землю, разорить дом так же легко, как воде унести песок. И не один я, вон тот птенец, мне не хуже сына, — лаоши Сунлинь с нежностью посмотрел на проливающего слёзы Ван Цзиньлуня. — Вы не смотрите на его устрашающий вид. Нет на свете дракончика сердечнее этого. Горе у нас с ним одно на двоих…
— Мы, отец, не боимся, — улыбнулся сын Суньлиня, — издалека видны его добрые глаза. А потом, лучший способ спастись от дракона — иметь другом своего собственного. Какое горе заставляет вас проливать слёзы? Расскажите…
Старичок вынул из-за пазухи соломенную шкатулку, раскрыл её:
— Вот, сынок…
Мужчина взял в руки дряблое тело Шарика, осмотрел его со всех сторон:
— Дырка? Ну-ка, сынок, — обратился мужчина к своему сыну, внуку строго Суньлиня. — Принеси мне из машины клей и насос. Будем чинить...
— Вы собираетесь вдохнуть в нашего друга вторую жизнь? — нерешительно спросил дракончик, утирая крупные капли слёз с носа. — Разве это возможно?
— Конечно! — решительно сказал сын Суньлиня. — Мой сорванец столько шаров продырявил, если новые покупать — разоришься.
Он расправил скукоженное тельце Шарика, нашёл в нём дырку и капнул на неё клея. Затем он развязал ниточку и надел Шарик на автомобильный насос. Через секунду Шарик вновь улыбался смайликом.
— Замечательно! — воскликнул залатанный Шарик, вращая глазами в разные стороны. — Только вы, уважаемый, завяжите меня старой ниточкой. Я к ней привык.
Когда просьба Шарика была выполнена, он облетел всех, внимательно всматриваясь в счастливые лица:
— Кажется мне, мы победили? Мой птенчик оказался молодцом. Я горжусь вами, — и, обращаясь к дракончику, добавил, — давай, дружок, оставим уважаемого лаоши Сунлиня с семьёй, им о многом нужно поговорить, а ты проводишь меня в новое путешествие. Да! Забыл спросить, — беззаботно воскликнул Шарик, — что это за бугорок у меня над смайликом? Его раньше не было.
— Это родинка! — дружно выкрикнули и замахали руками провожающие.
— Симпатично! — взлетая в облака, одобрил обнову Шарик. — Спасибо всем!
— И тебе-е-е-е-е…

___________________
 [1] Лаоши — учитель.
 [2] Циновка — плетёный коврик из какого-либо грубого материала.


Глава четвёртая. «Птицу можно поймать. Но можно ли сделать так, чтобы клетка была ей приятнее вольного воздуха?» (австралийская пословица)

Не успели глазки Шарика просохнуть от слёз расставания с новыми друзьями, как он услышал нарастающее ворчание. Ворчание сначала было совсем тихим, но с каждым мгновением становилось все громче. Шарик огляделся по сторонам, посмотрел вниз и увидел приближающуюся к нему ракету.
«Вот и средство передвижения подоспело, — радостно подумал Шарик, — китайцы запустили ракету. И смотри-ка, как хорошо идёт, только ворчит очень сильно. Грохоту, то грохоту!»
— Посторонись! — закричала Ракета, решительно догоняя Шарик.
Но Шарик и не подумал сторониться, а вовсе наоборот, когда Ракета приблизилась, он сноровисто уцепился за выступающий то ли болтик, то ли винтик в её теле и полетел рядом.
— Ты чего-о-о-о? — удивилась Ракета. — Ну-ка отцепись, а то…
— Тебе что, жалко? — скуксил мордочку Шарик. — Немного прокачусь и отцеплюсь.
— Ну-у-у, если немного, то, наверное, можно, — смилостивилась Ракета, — я подумала, ты насовсем прилип.
— Не, не, — поторопился оправдаться Шарик, — я только до Австралии, а там сам как-нибудь…
— Чего в Австралии забыл? — поинтересовалась Ракета.
— Ничего не забыл, — ответил Шарик, — просто я не видел стран наоборот, хочу посмотреть. Путешествую я.
— И я путешествую, — зарычала Ракета, — будь они неладны эти путешествия!
— Почему? — удивился Шарик. — А мне нравится. Новые города, новые страны, новые люди и новые сказки. Хорошо!
— Хорошо? — наморщила нос Ракета. — Хорошо, когда хорошо. А у меня всё одно и то же. Выкинут на орбиту, буду кружиться вокруг шарика, как коза на верёвке. Только успевай уворачиваться.
— От чего уворачиваться? — ещё больше удивился Шарик. — Вокруг какого шарика ты собираешься кружиться?
— Однако ты глупый!— воскликнула Ракета. — Вокруг земного шарика! А уворачиваться я буду от космического мусора, его там видимо-невидимо. Все кому не лень на орбиту швыряют всё, что попало. Там одних ржавых железяк — тьма! От метеоритов уворачиваться — это камни — хулиганы, свалившиеся с планет, так и норовят по башке настучать, потом от носа до хвоста всё болит и гудит. От тараторок надоедливых уворачиваться…
— А там есть тараторки? — восхитился Шарик. — Чего ты тогда горюешь? Будет с кем парой слов перекинуться…
— Да-а-а, — обречённо махнула крылом Ракета, — тараторки
 — старые ракеты. Увидят свеженькую, только что взлетевшую, накинутся — расскажи, да расскажи, что на Земле новенького? Язык излохмачу рассказывать…
— Я понял, почему ты рычишь, — решил Шарик. — Тебе на орбиту не хочется?
— Не хочется! — твёрдо сказала Ракета. — Ничего там хорошего нет. На Земле лучше. На земле — трава, бабочки, кузнечики, солнышко, а там только космический холод и мрак. А рычу я потому, что так положено.
— Где положено? — не отставал Шарик
— Не где, а кому! Нам, Тытыкалам. Послушай, как мы называемся — ракетТы, самолёТы, автомаТы? — Ракета с укоризной посмотрела на Шарик. — Ты-ты-ты, ты-ты-ты, ты-ты-ты понял, наконец? Был бы ты ШарикТы, и ты бы рычал…
— Нет! — уверенно сказал Шарик. — Я бы и тогда не рычал, потому что не могу быть Ты, могу быть только Я!
— Смешно! — сказала Ракета. — ШарикЯ, смешно! Наверное, ты действительно не можешь рычать, потому как ШарикЯ — это смешно! Ой! — воскликнула Ракета. — Отцепляйся быстрее, под нами Австралия…
И Шарик отцепился. Он стремительно полетел вниз, боясь проскочить намеченную цель. Вылетев, как ошпаренный из облаков, Шарик увидел её — Австралию, на ней так и было написано большими буквами Австралия.
— Ой! — удивился Шарик. — А почему о ней говорят, что это страна наоборот? Вроде все, так же как и везде. Деревья корнями вверх не растут, и дома на крышах не стоят, и люди вверх ногами не ходят! Почему-у-у…
— Какой сейчас месяц на дворе? — кряхтя и тяжело переваливаясь с бока на бок, спросила надутая дождём туча.
— Декабрь, — озорно ответил Шарик и подмигнул Туче глазом.
— Вот, — проскрипела Туча, искрясь малыми молниями, — декабрь! У тебя на родине сейчас какое время года?
— Зима, — озабоченно взглянув вниз, ответил Шарик
— А здесь лето, — заключила Туча. — Понял?
— Не-а! — огорчился Шарик.
— Там зима, а здесь в декабре лето, — рявкнула Туча и разразилась сильным проливным дождём, — там снег идёт, а здесь дождь, там сугробы, а здесь цветы, там люди белые и бледные, как поганки, а здесь загорелые, как шоколадки. Ну?
— А! — радостно воскликнул Шарик. — Здесь всё наоборот. Теперь понял! А, что это внизу опять шумит? — спросил Шарик и недовольно сморщил смайлик. — Тытыкала улетела, а шум остался…
— Это водопад шумит, — проворчала туча, и начала таять.
— А шумит-то чего? Сердится что ли? — не отставал Шарик.
— Ну, ты даёшь! — воскликнула почти растаявшая туча. — Водопад! Он воду падает, а она — вода, падать боится, вот и орёт от страха, — сказала туча и теперь растаяла совсем, выплеснув из себя весь дождь.
— Ну вот! — огорчился Шарик. — И спросить не у кого, зачем она падает, эта вода, если высоты боится. Полечу сам, посмотрю…
Подлетев поближе к водопаду, Шарик обомлел:
— Вот это да-а-а! Вот это красотища!
Красота действительно была чарующая. На пальмовых ветках искрились капли только что пролитого Тучей дождя. Сквозь лесной полог пробивались солнечные лучи, высвечивая сочную зелень мягкой травы. Резкий крик чёрного какаду призывал новый дождь. Вода спокойной речушки мирно сбегала по уступам, образуя каскады, и вдруг срывалась с утёса, падая вниз с огромной высоты.
— У-у-ухх! — вслед за рекой закричал Шарик и зажмурился от охватившего его страха. Боязно падать вниз на облизанные водой камни! Но там внизу, уже после прыжка вода успокаивалась, превращалась в серебристую ленту, и дальше спокойно текла сквозь красно-рубиновое марево солнечных лучей.
Шарик так сильно залюбовался волшебным зрелищем, что не заметил, как попал в заросли терновника. Попал и сразу зацепился ниточкой за острый злобный шип, один из многих покрывающих ветки кустарника. Он попробовал подёргать ниточку, но не тут-то было, каждое его движение грозило опасностью наткнуться на другой шип, и проколоть тонкую шкурку.
— Эть-геть, не трепыхайся, — услышал Шарик скрипучий голос. Он посмотрел вверх. Там, в ветвях дерева он увидел два чернеющих похожих на вишни, глаза.
— Не трепыхайся, порвёшь кожицу, — вновь предостерёг его голос. — Сам ты не выберешься, придётся дождаться смельчака, который сможет тебя вытащить. Ты попался! Куст терновника ещё никого не освобождал добровольно…
— А что делать? — растерянно спросил Шарик.
— Ждать! — твёрдо ответил голос. — Слышишь, сюда идёт ватага ребятишек из местного племени. Может быть, они помогут тебе.
Действительно, к месту беды Шарика приближались пятеро совсем юных ребятёнка, четыре мальчика и одна рыжеволосая, похожая на шоколадку, девочка. Её красновато-жёлтые волосы напоминали скрученные спиралью медные проволочки, а длинноватый нос, как будто жил своей отдельной от лица жизнью. Он всё время хмурился, и что-то вынюхивал.
«Она похожа на лисёнка», — подумал Шарик и тут же услышал возглас девочки-шоколадки.
— Ай, смотрите, в заросли терновника попался шарик со смайликом. Это мой шарик! — тоном, не терпящим возражения, заявила девочка. — Доброй, принеси мне его!
Из ватаги вышел самый длинный и тощий мальчуган. Он быстро побежал к зарослям, но, увидев длинные острые шипы, остановился:
— Я не смогу вытащить его из куста, Хитгиги. Куст ощетинился шипами.
Рыжеволосая Хитгиги состроила недовольную рожицу:
— Может быть, ты попробуешь вытащить шарик для меня, Любун?
— Я-а-а? — удивился красивый мальчик, и изумлённо уставился на девчонку. — Ты хочешь, чтобы я изодрал своё лицо о проклятые шипы терновника? Чьей красотой тогда будут восхищаться в нашем племени?
Девочка обречённо махнула рукой в сторону красавца Любуна и обратилась к другому мальчику:
— Ты, сделаешь это для меня, Балту?
Белобрысый мальчуган с множеством намотанных вокруг шеи бус из ракушек и сушёных ягод, открыл рот и быстро-быстро заговорил, так быстро, как будто боялся, что его остановят:
— Я, я, я, да за милую душу полез бы для тебя в самую тёмную пещеру, в самую бурливую реку, в самую густую лесную чащу, даже в пасть к свирепому хищнику, ночью и днём, на рассвете, когда все спят, на голодный желудок, босой, под страхом смертной казни. Но, Хитгиги, разве тебе нужен поцарапанный друг?
— Ты просто болтун, Балту! — девочка зло топнула ножкой. — К тебе, Жакои, я даже не обращаюсь. Ты ничего не делаешь просто так.
— Ты права, Хитгиги, я не полезу в заросли терновника для тебя. — Жакои сверкнул карими глазами. — Но я сделаю это для себя. Достану его. Тогда шарик будет мой! Я буду давать вам играть с ним за апельсины, которые вы притащите мне из сада нашего племени, за игрушки, которые привозят ваши родители из города, за сладкие коврижки, которые пекут вам бабушки…
— Но, Жакои, — прервал мальчишку рослый Доброй, — твоя семья самая богатая в племени, разве тебе не хватает апельсинов из собственного сада?
— У тебя мало игрушек? — подхватил красавец Любун.
— И твоя бабушка не печёт коврижки? — продолжил Балту.
— Добра много не бывает!— выкрикнул Жакои, и пошёл к зарослям колючего кустарника.
Он смело вступил в узкий промежуток между ветвями терновника, но тут же вытянул ногу обратно. Она была поцарапана и из некоторых мелких ранок сочилась кровь.
— У тебя кровь, Жакои! — воскликнула Хитгиги.
Жакои ещё немного постоял рядом с кустарником, затем решительно развернулся и пошёл прочь.
— Этот шарик не стоит того, чтобы потом лечить исцарапанные ноги и руки, — бросил на ходу Жакои. — Лекарств больше уйдёт. Он останется добычей терновника…
— Но, я хочу, хочу его… — всхлипнула девочка-шоколадка.
Однако друзья перестали обращать на неё внимание. Они, расположились под кроной огромного эвкалипта, и, вытащив из карманов стручки акации, которые припасли по дороге, принялись мастерить свистульки.
— Ай-ай-ай! — воскликнул Шарик. — Видно остаток дней мне придётся провести в зарослях терновника. Какой ужас, я никогда не подружусь с его шипами…
Шарик прикрыл глазки, из которых в три ручья потекли слёзы отчаяния:
— Придётся мне закончить жизнь, как той маленькой птичке, которая поёт свою песню всего один раз в жизни, а затем бросается на острый шип терновника, ранит сердце, и умирает с прекрасной песней на устах. Но я не умею петь, у меня нет слуха и голос противный…
Шарику стало так жалко себя любимого и единственного, что он зарыдал, оглашая окрестности протяжным писком:
— Какая же это сказка? — булькал Шарик, утопая в собственных слезах. — Не сказка это вовсе, а кошмарная действительность. Ни один маленький человечек не захотел мне помочь. Я попался большой беде в лапы!
Шарик тихонько, чтобы не наткнутся на шипы, покрутил головой по сторонам, зорко вглядываясь в кроны деревьев.
«В приличной сказке волшебнику пора бы уже появиться…— подумал он. — Ну-у-у-у, где же ты-ы-ы?!»
— Эть-геть, хватит ныть! — вновь раздался скрипучий голос с ветвей эвкалипта. Шарик сразу узнал его — это был тот же голос, что приказал ему не трепыхаться в ветвях колючего кустарника. Шарик посмотрел вверх, и опять увидел большие черные глаза похожие на вишни, только теперь эти глаза были на голове чёрного какаду.
— Волшебника ему подавай, — заворчала птица и, взмахнув крыльями, слетела к корням дерева. — Ну, на, получай волшебника…
На глазах у Шарика птица превратилась в маленького карлика-дедка, похожего на старую тряпичную куклу из бабушкиного сундука. На карлике были надеты красные холщовые шаровары, такая же, но только белая навыпуск рубашка. Голова карлика от самой шеи и до бровей блестела розовой лысиной, кое где подёрнутой пожухлым мхом. Вместо бровей росли крохотные грибочки похожие на лисички. Нос, напоминающий нечищеную картофелину, издавал странный звук, как будто у дедка был насморк. Пухлые губы карлика всё время причмокивали.
— Ой?! — удивился Шарик. — Какой вы…
— Что, ой? Эть-геть, — оборвал Шарика карлик. — Каким хочу, таким и показываюсь. Мне решать! Пойду, посмотрю, зачем сюда пришли эти оболтусы, не набедокурили бы чего…
С этими словами дедок, сноровисто перескакивая через взбугрённые корни эвкалипта, пошёл в сторону ребятишек, на ходу ворча и сморкаясь.
— Чего пришли, чего расселись?! — крик дедка сразу привлёк внимание ребятишек. Дедок на ходу отщипнул кусочек грибка, росшего на его бровях, сунул его в рот и принялся энергично жевать.
Все пятеро, разом онемев, изумлённо уставились на чудного человечка-карлика.
Дедок ещё немного почмокав, выплюнул все, что было у него во рту, состроив при этом недовольную рожицу:
— Фу! — фыркнул дед. — Не люблю сырые грибы, люблю маринованные…
Затем он утёр рукавом рубашки испачканные крошками грибов пухлые губы, и миролюбиво спросил:
— Ну-у-у, эть-геть чего молчите? Аль глухие?
— Вы кто? — первой придя в себя, выдохнула Хитгиги.
— Я то, эть-геть? — карлик-мужичок ткнул себя пальцем в грудь, — Я то — лесной дух, эть-геть, хранитель водопада, дед Волломан.
— Ух ты! — воскликнул Доброи, вскочив на ноги. — Волломан — имя нашего водопада. Он назван в честь вас?
— Эх, эть-геть! Я назван в честь его, — ответил дед, снисходительно усмехнувшись.
— А почему мы вас никогда не видели. Вы прятались? — подал голос Любун.
— Я не прячусь, я летаю, эть-геть, осматриваю свои владения, — пояснил дедок, — в полёте, это делать удобнее…
— А где же у вас крылья, дедушка, — задал вопрос Балту, — крыльев-то у вас нет. Вы, наверное, нас обманываете. Мне родители говорили, что все лесные духи злые, а вы кажетесь добрым. Ну, где, где ваши крылья? Вот, вот я вижу по глазам, вы придумываете отговорку …
— Не балаболь, эть-геть! — оборвал болтуна дед Волломан. Он резко подпрыгнул и точно приземлился на стоящий в сторонке пенёк. Затем обернулся вокруг себя, превращаясь в чёрного какаду. — А так!
— Его надо изловить, и посадить в клетку, а потом показывать за денежки, — на ушко Хитгиги зашептал Жакои. — Знаешь, сколько можно заработать?
— Как ты его изловишь? Он юркий… — также шёпотом ответила Хитгиги.
— Пусть Доброй, Любун и Балту набросятся на него, а я скручу ему руки и ноги верёвкой, — Жакои показал девочке, вынув из кармашка брюк кусочек верёвки.
— А мне что делать? — спросила Хитгиги.
— Предупреди ребят и иди старику зубы заговаривать. Делай это быстрее пока он птица. Птицу ловить сподручнее. Отвлекай его, отвлекай…
Хитгиги оббежала мальчишек, каждому пошептала в уши, и затем решительно шагнула вперёд:
— Ой! Как интересно, — улыбаясь, промурлыкала ласковым голосом девочка. — Мы тоже так хотим превращаться в птиц и животных. Научите нас дедушка.
Дед — какаду, прищурив черные глаза — вишни, внимательно посмотрел на ребят:
— Нет, оболтусы, научить вас волшебству не могу, эть-геть, это из рода в род передаётся. А научить быть людьми, попытаюсь. Выполню ваше желание, превращу вас на три дня и три ночи в зверей. И не просто зверей, абы каких, а тех зверей, на которых вы сейчас походите. Понравится быть в звериной шкуре, там и останетесь. Не понравится, вернётесь в своё обличие. Когда вернётесь, послушаю, что скажете, и тогда пойму, что вырастет из вас — человек, или зверь в человечьей шкуре.
Чёрный какаду опять обернулся вокруг себя, превращаясь в деда Волломана.
Он привстал на цыпочки, и побежал мелкими шажками вокруг пенька, приговаривая, и разводя перед собой руками, как будто плыл:
— А из чашки с молоком
Вышел карлик с узелком.
И пошёл ходить кругами
Мох, сминая сапогами
Топал, топал, и устал-л-л-л… — голос дедка становился всё громче, на последнем слове треснул, как будто лопнула струна. Воздух над поляной задрожал, загустел и опал кисельными хлопьями под ноги тем, кто был вокруг пенька. А кто был вокруг пенька? Вокруг пенька заворожено стояли: кенгуру, похожий на рослого Доброя, ярко-рыжая лиса с тёмными лапами и пушистым хвостом — Хитгиги, красавец с роскошным мехом кузулис — Любун, сумчатый крот — Жакои, и нетерпеливо перебирающий лапками говорящий зелёный волнистый попугай — Балту. Увидев их, Шарик от неожиданности икнул.
Все превратившиеся немигающими глазами смотрели на чудного дедка-карлика Валломана, и как только тот звонко хлопнул ладошами, вмиг разбежались каждый в свою сторону, каждый по своей звериной тропе.
— Поймать они меня решили, — недовольно проворчал дед Валломан. — Пусть теперь сами побегают. На своей шкуре почувствуют, как быть пойманным. Вот тебе, Шарик, нравится быть пойманным?
— Нет, дедуля, не нравиться, — тяжко вздохнул Шарик.
— Ладно, намучился, иди ко мне, — дед-карлик хлопнул в ладоши, и Шарик легко взлетев, и не задев ни одного шипа терновника, оказался рядом с ним живой и невредимый. — Посмотрим, какими они вернутся. Их страхи поболее шипов терновника будут…
 
***

Кенгуру Доброй на бешеной скорости выскочил с лесной поляны, он давно знал, что кенгуру одно из самых быстрых животных на свете, и теперь сам мог почувствовать наслаждение скоростью. Доброй бегал, подпрыгивал, радовался и, наконец, устав, плюхнулся на траву отдохнуть. Тут-то он и заметил, что из ложбинки между косогорами за ним наблюдают шесть пар внимательных немигающих глаз. Присмотревшись, кенгуру Доброй узнал диких собак Динго. От неожиданности он вскочил на ноги и замер. Доброй никогда так близко не видел одичавших собак.
— Что стоишь, кожаный мешок? — спросил вожак стаи, и, привстав из своего укрытия, рявкнул: — Беги! Ты устал, далеко не убежишь, мы — охотники, стоячих и лежачих не едим. Беги, я сказал!
И Доброй побежал. Он бежал быстро, быстрее молнии. Сердце готово было выпрыгнуть из его груди. Слёзы наворачивались на глаза. Доброй вспоминал маму. Как ей будет плохо без него. Мальчик-кенгуру терял силы, но страх быть пойманным все ещё гнал его вперёд.
«Сейчас добегу до того дерева и упаду, — в отчаянии подумал Доброй, — вот тогда они меня съедят…»
Кенгуру добежал и остановился. Всё!
— Скажи им, что ты смертельно болен, — услышал он скрипучий голос среди ветвей дерева. Доброй вглядевшись в крону, увидел два больших черных, похожих на вишни, глаза.
— Погоди, Динго, — крикнул кенгуру, пытаясь унять дрожь в коленях и говорить как можно ласковее. — Не могу я больше бежать, болею, страшной, заразной, смертельной болезнью.
— Да?! — удивился вожак. — Тогда тебя есть нельзя, тогда мы тоже заболеем, всю стаю заразим, щенят погубим… — вожак с досадой почесал лапой затылок и дал команду идти прочь.
— Надо было раньше сказать, дохляк! — зло выплюнула замыкавшая строй собака. — Мы б не бегали. Придушить тебя мало! — она ещё раз внимательно посмотрела в полные ужаса глаза кенгуру Доброя и добавила: — Сам помрёшь! Ты попался болезни в лапы, кожаный мешок…
Когда собаки скрылись из вида, Доброй облегчённо вздохнул.
— Какая замечательная тишина, — возликовал мальчик-кенгуру, — я свободен!
Да, тишина была замечательной, её чуть-чуть нарушал звук взмахов крыльев удаляющегося чёрного какаду.
 
***
 
В то время, когда кенгуру Доброй спасал свою жизнь, волнистый попугайчик Балту рассматривал себя в появившейся после дождя луже.
— Никогда не думал, что я могу быть так хорош! — восторгался Балту. — Красавцу Любуну далеко до меня. Особенно хорош раскрас головы — нежно-жёлтый с черными горловыми пятнами и фиолетовыми щёчками. П-п-п-п-релесть! Любун умер бы от зависти. Сегодня меня приняли в стаю — это отлично! Вчера я наговорился с новыми друзьями всласть. Никто, никогда не слушал меня так долго, как они. Подумаю, подумаю да и останусь тут. Дед Волломан обещал, кто не захочет возвращаться, может остаться.
— Конечно, можешь остаться, — едва слышно прошелестело Нечто в ухо попугаю Балту. Шелест был похож на полёт сухого листа или на вздох. — Заходи в гости, буду рад…
— Ой! — оживлённо прострекотал Балту. — Люблю ходить в гости, куда идти-то?
— Иди ко мне, иди…— теперь попугаю показалось, что Нечто заскрипело петлями несмазанной двери.
— Ну-у-у-у, куда-а-а?! — Балту поворачивал голову почти по кругу, как это умеют делать только попугаи, но не видел говорящего. — Покажись!
— Я всегда здесь, я ползу к солнцу, наполняя свои кувшины сладким солнечным светом. Хочешь отведать? — скрип опять перешёл в шёпот, и Балту неожиданно озяб.
— Ну, ты, это… — заикаясь, пропищал попугайчик. — … Это… покажись…
— Какой ты невнимательный, птенчик, — заскворчало Нечто, будто в горячее масло на сковороде капнули воды. — Я здесь, прямо перед твоим носом…
И тут Балту понял, что за Нечто шелестело, скрипело, скворчало — это был плющ, обвивающий крепкими лианными стеблями старое, засохшее дерево. Из кончиков листьев на стеблях плюща торчали небольшие усики. С их помощью плющ полз к вершине дерева. Концы усиков украшали кувшинки в форме сосудов похожих на расширяющиеся кверху оранжевые чаши.
— Это ты кряхтишь? — удивлённо спросил попугайчик, и совершенно перестал бояться.
— Я — австралийский плющ по прозвищу «обезьянья чашка». Хочешь отведать моего напитка. Иди сюда, иди… Мартышки пьют его каждый день и очень хвалят, — плющ призывно зашевелил усиками, и заколыхал оранжевыми чашами-сосудами.
Попугайчик радостно вскочил на край чаши и тут же соскользнул внутрь её.
— Ой! — закричал Балту. — Здесь липко и мокро!
Отведав напитка, закричал ещё громче:
— Какая гадость!
Он постарался взлететь, но не тут-то было. Жгучая, как перец и тягучая, как смола жидкость засасывала попугая Балту, опуская его всё ниже и ниже на дно чаши.
— Эдак, я утону! — заголосил попугайчик. — Отпусти меня немедленно!
— Щас-с-с! — взвизгнула «обезьянья чашка», — Люблю попугаев на обед! Тебя мне хватит дня на три! Смирись, ты попался!
Попугай Балту попробовал взмахнуть крыльями, но слизь в чаше запеленала его накрепко. Без толку побившись о стенки ловушки, попугайчик Балту смирился, всхлипнул последний раз и приготовился умирать. В предсмертный час Балту вспомнил о маме, о друзьях и о чудном дедке-карлике Волломане, которого они хотели поймать.
«Прости, дедуля», — подумал Балту и смежил веки.
— Смотри на меня! — услышал он сердитый голос.
Сверху в сосуд глядели большие, похожие на вишни глаза чёрного какаду. Железным клювом какаду ухватился за хохолок попугая и в одну минуту выхватил его из страшного сосуда «обезьяньей чашки». Затем, резко вскинув голову, бросил незадачливого попугайчика в дождевую лужу. В ту самую, в которой Балту совсем недавно любовался собой.
— Умойся, балабол! — ворчливо проговорил какаду. — Разве ты не знаешь, что в Австралии растут лианы-хищники, они заманивают в свои ловушки мышей и таких болтливых простаков как ты?
Но Балту не слышал вопроса какаду, он радостно барахтался в луже, поднимая облачка водяной пыли, и смывая с себя липкую слизь. Отмывшись, попугайчик открыл, было, рот, чтобы произнести слова благодарности спасителю, но не увидел рядом никого.
— Иди ко мне, иди…— заскворчал плющ у уха попугая. — То был невкусный сок, у меня есть вкуснее…
— Ну уж нет! Просохну, и полечу домой! — Балту энергично замахал крыльями. — Хватит мне приключений…

***
 
Рыжая лиса Хитгиги уже два дня ничего не ела и сильно оголодала. Ну, не могла она есть сырое мясо! Это ведь только с виду она была лисой. Дома её баловали лучшим кусочком, а сейчас приходилось думать о пропитании самой. Хитгиги забралась на невысокое дерево и осматривала окрестности в надежде увидеть хоть какое-нибудь жилье. Может быть, там, у людей, найдётся, чем поживиться. Она почти отчаялась, как вдруг её тонкий нюх уловил едва слышный запах мясного пая — австралийского пирога и горохового супа. Рыжая красотка быстро спустилась на землю, и пошла на запах. Она бежала все быстрее — быстрее, и, наконец, выскочила на берег небольшого лесного озерца, где и увидела бревенчатый домик с крылечком и ставенками. Хитгиги осмотрелась, принюхалась, но присутствие человека не обнаружила. Тогда она смело вошла в дом, увиденное обрадовало её..
На столе, покрытом клетчатой скатертью, стоял порезанный на три порции мясной слоёный пай, а в чашечках ещё парил зелёный густой гороховый суп. Хитгиги кинулась к столу, и сразу съела ближайший к ней кусок пирога, запив его супом, и облизав чашку.
— Нельзя входить в дом без приглашения, — Хитгиги вздрогнула, услышав скрипучий голос. — Нельзя есть чужое без спросу…
Рыжая Хитгиги, прижала уши к голове, воровато осмотрелась, готовая в любую секунду выскочить в дверную щёлочку. Часы на стене начали бить двенадцать, и вылетевшая из отверстия в циферблате сова громыхнула, сверкнув черными, как вишня глазами:
— Нельзя входить в дом без приглашения, — выделяя слово «нельзя». — Нельзя есть чужое без спросу…
— Фух! — облегчённо перевела дух рыжая воровка. — Это ты пластмассовое чучело учишь меня жить? Убирайся в своё игрушечное дупло!
Сова повторила ещё громче:
— Нельзя входить в дом без приглашения. Нельзя есть чужое без спросу! Эть-геть! — и повременив секунду, нырнула в часовое дупло.
Лиса Хитгиги спокойно доела все, что было на столе, и тут же задремала, уткнувшись мордочкой в пустую чашку из-под горохового супа.
— Э-э-э-хххх! — услышала Хитгиги сквозь сон отчаянный крик, и незамедлительно получила удар чем-то тонким и жгучим по тому месту, из которого растёт хвост.
— Э-э-э-хххх! — Э-э-э-хххх! — это крапивный прутик, охаживая бока лисы Хитгиги, взвизгивал в руках у шустрой бабульки. — Э-э-э-хххх! Вот ты и попалась, воровка! — кричала бабка. — Негодяйка! Чем я буду кормить сыновей после работы!
Хитгиги хотела тут же юркнуть в предусмотрительно оставленную дверную щёлочку, ан нет, бабулька плотно затворила дверь за собой.
Рыжая Хитгиги накручивала уже седьмой круг вокруг стола, бока её горели, глаза слезились, а неугомонная бабка всё хлыстала и хлыстала крапивным прутиком.
«Когда он сломается, — в ужасе подумала Хитгиги, — она возьмёт в руки что-нибудь потяжелее и совсем убьёт меня…»
— Нельзя входить в дом без приглашения. Нельзя есть чужое без спросу! Эть-геть! — услышала лиса Хитгиги знакомый голос совы из часов. — Беги в форточку. Она открыта!
Послушав совета, плутовка сиганула в форточку, но бабка и здесь не оплошала. Она мигом подскочила к окну, и с силой толкнула дверцу форточки, ещё до того, как хвост рыжей лисы покинул дом. Так и пришлось незваной гостье убираться восвояси без хвоста. Хорошо, цела осталась, и то счастье!
— Быстрее, быстрее, — гнала себя лиса Хитгиги, — быстрее на поляну! Быстрее домой!

***

В то время как кенгуру Доброй и попугайчик Балту радовались счастливому спасению, а рыжая Хитгиги зализывала горящие от крапивы бока, красавец кузулис готовился ко сну. Забравшись на чердак самого пригожего в посёлке дома, кузулис Любун наткнулся на старое потрескавшееся зеркало, и весь день любовался собой. Он суетливо вертелся, вздыхал, изумлялся собственному великолепию и громко выражал своё восхищение. А восхищаться было чем: роскошный мех — густой и плотный, серебристо-серого цвета, на животе изящная сумка, пушистый хвост, заострённые, как у лисицы ушки и вытянутая мордочка. Сам не больше домашней кошки, но красавец, ничего не скажешь, красавец!
«В своём прежнем человечьем облике я был хорош, — сладко подумал кузулис Любун, засыпая, — но и сейчас не сплоховал, не сплоховал…»
Сон кузулису снился удивительный: будто идёт он по широкой улице, а звери и люди его племени выстроились по обеим сторонам, и громко выражают ему своё восхищение:
— Смотрите, смотрите! — кричат шоколадные мальчишки. — Разве вы где-нибудь видели столь прекрасный хвост?!
— Смотрите, смотрите! — кричат шоколадные девчонки. — Разве вы где-нибудь видели столь модную набрюшную сумочку?!
— Ах, ах! — умирала от зависти рыжая лиса Хитгиги.
— Ох, ох! — страдал рядом попугай Балту
— Ай-ай-ай! — визжал от злости крот Жакои
— Ну и ну! — покачивал головой кенгуру Доброй.
«Ах, какой сладкий сон», — подумал кузулис Любун, блаженно вытягивая лапки.
Но вдруг…
— Вот он, папа, лови его, а то убежит! — сквозь сон услышал красавец совершенно посторонний вскрик. И тут же почувствовал, как его схватили и куда-то запихали. Любун открыл глаза, перед ним стройными рядами стояли прутики железной клетки.
— Смотри, Клара, — обратился к женщине мужчина, в руках которого покоилась клетка с кузулисом. — Это он устраивал на нашем чердаке возню и переполох. Это он своим неугомонным нравом мешал нам спать всю ночь! Теперь он поплатится за это. Он попался! Из него получится великолепная шапка для нашей младшей дочери Пегги.
«Но я не хочу быть шапкой на голове у Пеги», — с ужасом подумал кузулис Любун.
Он взглянул в глаза отца семейства, его жены и трёх их детей и не увидел в них сострадания, он увидел в них радость обладания новой пушистой шапкой из редкого меха кузулиса. Когда всё семейство ушло пить чай, кузулис Любун попытался перегрызть зубами прутья клетки, но не тут-то было. Прутья оказались крепкими.
«Шапка из меня будет прекрасная, все будут восхищаться ею, но я этого не увижу… — крупные слёзы застилали глаза кузулиса. — Если бы удалось освободиться, — думал несчастный зверёк, — я бы никогда не хвастался своей красотой, я бы замечал красоту других…»
— В прошлом году бабушка связала детям прекрасные шапки из шерстяных ниток, — эти слова тихо произнёс мальчик, которого кузулис Любун до этого не заметил. Он с ножками забрался в большое кресло и тихо наблюдал за происходящим. Глаза мальчишки чёрные, как спелые вишни, внимательно смотрели на пленника. — Зимы в Австралии не холодны, Пегги в этом году обойдётся без меховой шапки…
С этими словами мальчуган спрыгнул с кресла, и прежде, чем открыть засов клетки, ещё раз внимательно посмотрел в глаза кузулису Любуну:
— Ну, беги, беги, эть-геть…
Кузулис Любун выскочил из дома и со всей прытью помчался к виднеющемуся невдалеке лесу. Только добежав и немного отдышавшись, Любун вспомнил знакомые глаза-вишни и слышанное уже где-то «эть-геть», но радость свободы была так велика, что Любун сразу обо всем забыл…
 
***
 
— Ну вот и прошло три дня и три ночи, — улыбнулся карлик — дедок Волломан, сидя на ветке бутылочного дерева, и ласково поглядывая на притулившегося к нему, дремлющего Шарика. — Полетим, послушаем какие сказки рассказывает сумчатый крот Жакои своим друзьям.
Сумчатый крот Жакои, вольготно развалившись на пеньке, в окружении кенгуру Доброя, лисы Хитгиги, кузулиса Любуна, и прыгающего со спины одного из друзей на спину другого попугая Балту, таял от восторга, рассказывая свою историю. Его шубка, окрашенная в нежные тона от кремово-белого до розовато-коричневого, поблёскивала в лучах заходящего солнца. Над небольшими щёлками ноздрей, словно жёлтая заплатка торчала носопырка, покрытая мелкими капельками пота:
— Когда я рыл свой подземный туннель, то неожиданно наткнулся на пещеру, — толковал Жакои. — Оказалось, пещера принадлежит старому кроту Кетару. Ох, как хороша была пещера! Огромные залы, заполненные мешками с золотистым зерном, сушёными фруктами самого лучшего качества, но главное — потаённые подвалы с ларцами наполненными красными рубинами и гиацинтами, фиолетовыми аметистами и корундами. Голубых сапфиров и топазов, зелёных изумрудов и жёлтых сердоликов видимо-невидимо. На ощупь прия-я-ятных! К сердцу прижмёшь — тепло-о-о!
— Как же тебя допустил к своим сокровищам скупой Кетар? — спросила Хитгиги.
— Он стар и скоро помрё-ё-ёт, — блаженно прищурившись, пропел крот Жакои, — тогда я буду полновластным хозяином сокровищ…
— Разве ты не собираешься возвращаться домой? — осторожно спросил кенгуру Доброй.
— Домой?! — фыркнул Жакои. — Что я там не видел? Неужели дома мне дадут то, что я получу от крота Кетара? Нет, дорогие мои, моё счастливое будущее надёжно спрятано в подвалах старого крота. Прощайте! Не думаю, что свидимся…
— А родители, Жакои, как же твои родители? — удивлённо вскрикнул Балту.
— Я уже вырос! — крот отмахнулся лапкой, напоследок бросив: — У богатых нет родственников, у них есть наследники...
И пополнив лёгкие необходимой порцией воздуха, крот Жакои, извиваясь на манер червяка, нырнул своей остроконечной мордочкой в мягкую лесную почву. Его задние конечности, отбрасывая землю, оставляли на поверхности лишь трёхполосный след.
— Ну что, оболтусы, эть-геть?! — вопрос дедка Волломана заставил компанию встрепенуться. Кенгуру, кузулис, лиса и попугай пребывали в растерянности, поглядывая на бурунчики земли, оставленные их бывшим другом сумчатым кротом Жакои.
Дедок привстал на цыпочки, побежал мелкими шажками вокруг пенька, приговаривая, и разводя перед собой руками, будто плыл:
— Топал, топал и устал.
Узелок свой развязал.
Съел варёное яичко.
Прикурил от мокрой спички.
Загрустил, полез на чашку,
Измарал себе рубашку,
Встал на край, перекрестился
 и нырнул…
В чашку, над которой ты уснул… — голос дедка становился всё громче, на последнем слове треснул, как будто лопнула струна. Воздух над поляной задрожал, загустел и опал кисельными хлопьями под ноги тем, кто был вокруг пенька. А кто был вокруг пенька? Вокруг пенька заворожено стояли: рослый Доброй, девочка-шоколадка Хитгиги, красавец Любун, и, нетерпеливо переступающий с ноги на ногу, Балту. Увидев их, Шарик от неожиданности икнул.
— С возвращение вас, оболтусы! — удовлетворённо крякнул дедок.
Он подобрал с земли созревшую ярко-красную питайю, потёр её о штаны, сунул в рот, пожевав немного, выплюнул.
— Говорят, вкусом похожа на киви, врут! Киви лучше, эть-геть. Ну-у-у, понравилось вам быть пойманными, или как?
— Нет, дедушка, не понравилось, — тяжело вздохнул Доброй, а за ним и все остальные. — Домой хотим.
— Домо-о-й?! — растягивая слова, и почёсывая указательным пальцем лысую макушку, спросил дедок. — Домой — это хорошо-о-о…Только вижу я, не все из вас хотят домой, один всё-таки попался.
— Нет, дедуля, — всхлипнула Хитгиги, — он добровольно ушёл. Сам захотел…
— Ошибаешься, шоколадка, эть-геть, — дед Волломан усмехнулся. — Он попался в силки самой страшной тётке на свете. Эту тётку зовут Жадность! Она хуже шипов терновника и клыков диких собак. Она хуже клетки и крапивного прутика. Она не отпустит до смерти.
Дед ещё немного помолчал, а потом обернулся вокруг себя, и, превращаясь в чёрного какаду, посверкивая при этом озорными, похожими на вишню глазами, устало изрёк:
— Кыш, кыш по домам, родители вас заждались. Мне водопад осматривать надо. Да не забудьте прихватить Шарик, это ваш приз. Эть-геть!
— Нет! — хором воскликнули ребята, а Доброй продолжил за всех:
 — Пусть он летит. Прости нас, Шарик, ты уже один раз попался в сети шипов терновника, другого раза не будет. Ты свободен! Путешествуй…
— Вот это хорошо! Вот это отлично! — радостно затрепетал крыльями чёрный какаду. — Видно, урок мой, не прошёл даром…

 
Глава пятая. «Огонь не имеет конца» (пословица инуитов)

Обычно ночью, во время перелётов, Шарик спал. Спал и его смайлик, надувая нарисованные губы и пуская пузыри. Но сегодня путешественнику не удалось посмотреть сны, яркая жёлтая звезда светила прямо в глаза.
— Какая красивая! — удивился Шарик, рассматривая звезду. — Отчего я не замечал её раньше?
— Оттого что ты здесь ещё не был, — ответило созвездие Большой Медведицы, вольготно развалившееся на небе. — Здесь все звёзды ближе и видны лучше…
— Ух ты, и тебя я так близко никогда не видел! — ещё больше удивился Шарик. — Ты тоже красивое!
— А ещё я добрая, — пропела Большая медведица, почёсывая лапой брюхо.
— Не всегда, не всегда, — воскликнула появившаяся из-за её спины девочка. — Меня зовут Иглу, я дочка Полярной звезды, той жёлтой, что не дала тебе спать.
— А ещё Иглу большая озорница и сладкоежка, — добавила Большая Медведица
— Неправда! — топнула ножкой Иглу. — Сладкоежка, да! Но вовсе не большая озорница, а совсем наоборот чуть — чуточная, капелюшечная озорница и, совсем незаметная…
— Незаметная-я-я-я?! — возмущённо фыркнула и вскочила на ноги Большая медведица. — Кто вчера носился на велосипеде по кольцам Сатурна и отдавил созвездию Рака хвост? Пришлось бедняге накладывать гипс. Кто утащил и спрятал гирьки у созвездия Весов? Кто из вёдер созвездия Водолея вылил всю воду? Чем он теперь будет поливать звёздный огород? А с созвездием Близнецов, что ты сделала?
— А, что я сделала? — горделиво выставив вперёд ножку, и подбоченясь, с вызовом спросила Иглу.
— Ты одному из них поставила на лбу крестик, а другому нолик, зачем?
— Ну, это просто, — махнула рукой Иглу, — чтобы ни путать их друг с другом. Что здесь непонятного?
— Так ведь астрономы всего мира с ума сошли, они не поняли, откуда взялись эти знаки!
— Ничего с ними не будет! — хихикнула Иглу. — Пусть немного поскрипят мозгами, они у них заржавели совсем. У нас в Млечном пути мало нового происходит, такая скукота…
— Что такое Млечный путь? — наконец, вставил словечко Шарик.
— Ты неуч, что ли? — удивилась звёздная девочка. — Млечный Путь — это название нашей галактики. Той, в которой живёт твоя планета Земля. Ты хоть знаешь, в каком месте на Земле находишься?
— Нет! — виновато покачал головой шарик.
—Ты над Аляской, малыш! — воскликнула Иглу. — Видишь, внизу на Земле реет темно-синий флаг с портретом Созвездия Большой Медведицы и моей мамочки Полярной звезды. Это флаг Аляски, самого большого штата Америки.
— Я многого не знаю, Иглу, но я с удовольствием учусь…
— Ты обязательно должен побывать на Аляске, — застрекотала Иглу, — там, в рыбачьем посёлке, среди инуитов, живёт мой жених. Он тоже инуит.
— А что такое инуит? — шёпотом спросил Шарик, ему очень не хотелось во второй раз показаться неучем.
Но Иглу услышала и сурово посмотрела на Шарик.
— Инуиты — народ, живущий по берегу холодного моря на Аляске. Моего Анку назвали в честь моря. У него особенные синие глаза, и кудрявые, как морские бурунчики волосы. У него сильные руки и быстрые ноги, а ещё он пишет стихи, лучше которых я ничего не слышала. Скоро, совсем скоро, всего через одну осень и одну зиму мне исполнится семнадцать лет. Тогда к нему приплывёт голубой кит с ромашковой поляной на спине и доставит его сюда. Мы поженимся и у нас родиться Счастье, его хватит не только нам, но и всей земле и всем людям. Ты, Шарик, должен найти его и передать — я жду и люблю…
— Как же я узнаю его, ведь я никогда не видел Анка? — спросил Шарик, он понял — начинается новая сказка, и боялся её спугнуть.
— Он краси-и-и-ивый! — мечтательно проговорила Иглу. — Его глаза похожи на две большие запятые, спинками прислонившиеся друг к другу. Там, где Анка, там всегда много детей. Лети туда, где гомонят ребятишки, там и найдёшь Анку, не промахнёшься. Скажи ему главное…
— Я понял, понял! — перебил Иглу Шарик. — Главное, что ты его любишь и ждёшь!
— И это тоже, но главное… — забеспокоилась Иглу, — голубой кит всплывёт у его посёлка со стороны чёрной береговой косы всего на один час. Это случится, когда наступит время таяния айсбергов, и пойдёт ледоход, когда загудят шмели на шмелиных холмах. Пусть он приготовится и не медлит. Передай ему всё в точности, иначе, — Иглу даже зажмурилась от страха, — иначе…
— Я передам ему все, что ты просишь, — поспешил успокоить девочку Шарик, — он не опоздает…
 
***
 
Анка родился девятым сыном в семье рыбака Аглуя Дубге. Аглуй в молодости был первым парнем в рыбацком посёлке. В жены он взял самую красивую девушку побережья Иниру. Четырьмя дочками и пятью сыновьями одарила Инира смелого рыбака. Анка был поскрёбышем — последним сыном. Или как называла его матушка Инира — мизинчиком. Девочки в семье выросли красавицами, а старшие мальчики добытчиками. Воспитанием девочек занималась мать. Она растила их под стать себе — рукодельницами. Всё у них спорилось: могли и обед вкусный сварить, и сеть рыболовную связать, и одежду сшить. Мальчиков воспитывал Аглуй. С ним они росли смелыми, ловкими сильными. Много километров пробегали молодые сыновья Аглуя с кожаной лодкой-каяком на спине, а потом как буревестники носились по волнам, преследуя добычу. Никогда они не возвращались с промысла без улова, а с охоты без зверя. Поэтому дом рыбака не знал нищеты.
Каждый раз, когда семья садилась за обеденный стол, на нём стояло свежее, вкусно пахнувшее мясо. Первая миска супа и большой ломоть оленины, или моржатины, или рыбы всегда доставались отцу Аглую. Следующий кусок, старшему сыну Тулуку. Потом другим братьям и сёстрам, а уж, все, что остаётся на дне котла, доедала Инира и младший Анка. Мизинчик не был рыбаком, он не был охотником, он был поэтом. Отец не ругал младшего, но смотрел на него снисходительно. Когда после обеда семья расходилась по своим делам, Инира прижимала Анку к своей груди и украдкой совала ему в рот конфетку. Мать редкими поездками в город выменивала их на тапочки, сшитые из оленьей шкуры. Баловаться конфетами, Аглуй считал делом девчачьим, и чтобы отец не заметил фантиков, не засмеял, Анка проглатывал конфетку вместе с тонкой бумажной обёрткой. Конфеты он ел не для того, чтобы подластиться, а для того, чтобы уважить мать. Так она выражала мизинчику свою любовь и свою нежность. А потом Анка читал матушке новые стихи, а она тихо сидела, сложив руки на груди, и в её глазах стояли слёзы умиления.
Анка сочинял не только стихи, он ещё придумывал сказки. В дни большой рыбалки, когда мужчины уходили в море, а женщины усаживались шить одежду из оленьих шкур. Анка собирал со всего посёлка оставленных без присмотра детей, и уводил их на чёрную береговую косу, где пел им стихи и рассказывал сказки. За эту заботу женщины, каждая украдкой друг от друга, одаривала Анку конфеткой в блестящей обёртке. Эти конфетки Анка уже не ел, а передавал их с другом Ветром, своей невесте Иглу. Уж он-то, как никто другой знал, какая Иглу лакомка. Иглу съедала конфетки, но фантики не выбрасывала, она клеила их на небосвод с помощью липкой слюнки, оставшейся во рту после сладости. Девчонке нравилось, как они переливаются и поблёскивают в свете её матушки Полярной звезды. Вот уж прибавлялось звездочётам заботы, вносить новые звёзды в звёздные книги. В подарок Анке Иглу устраивала на небе иллюминацию. Она ныряла в ковш Большой медведицы, мыла там свои серебристые волосы, а потом сидя на краешке ковша, расчёсывала их гребешком. От этого на небе начинали вспыхивать разноцветные светлячки, когда их становилось много-много, они кружились в хороводах и над Аляской, возникало сияние, которое все почему-то называли северным.
Вот и сейчас, выполняя просьбу Иглу, Шарик нашёл Анку на береговой косе в окружении ребят, которые расселись вокруг юноши прямо на снегу, и, раскрыв ротики, с упоением слушали песни-стихи:
— Тихо-о-о по крышам приходит моро-оз, — пел Анка, растягивая слова:
— В каждую щёлочку сунет свой но-ос.
Каждую птичку пощиплет за ла-апки,
Дунет в сенях в позабытые та-апки.
В норку мышиную снегом дыхнёт, — ребятишки удовлетворённо хихикали, кивая, а Анка пел:
— Мышь поворчит, да и снова заснё-ёт.
Веткой еловой в окно постучит,
Вьюгой повоет и замолчит.
Будет снежком под санями скрипеть.
В ставни метелями будет лететь,
А к марту устанет, ослабнет, спадёт.
Снег заберёт, и домой побредё-ё-ёт…
Детишки разомлели от удовольствия, а Анка, вскочив на ноги, стал по очереди теребить их, дёргая за тесёмочки, помпончики и песцовые хвостики, украшающие их оленьи комбинезончики.
— Ой, посмотрите Шарик! — воскликнула одна из девочек. — Анка, это наверняка Иглу прислала тебе привет…
Анка вопросительно взглянул на гостя, а тот в ответ утвердительно кивнул, подтверждая предположение девчушки.
— Я к тебе с весточкой от Иглу, — Шарик подлетел к уху юноши и прошептал в него всё, что просила передать Иглу, и про синего кита с ромашковой поляной, и про шмелиный гул, и про айсберги, и про то, что опаздывать ни в коем случае нельзя, иначе….
Шарик попытался придать своему лицу такое же выражение ужаса, что было у Иглу после слова «иначе», но получилось смешно: глаза Шарика выглядели испуганно, а смайлик улыбался и его рот был шире ворот.
Анка, засмеялся колокольчиковым смехом, и, схватив Шарик за верёвочку, быстро выстроил детишек ручейком, побежал с ними в посёлок, на ходу переговариваясь с Шариком:
— Она так и сказала, что ждёт меня?
Шарик кивнул.
— Она сказала, что любит меня?
Шарик кивнул.
— Она получала мои конфетки?
Шарик, вспомнив, сколько новых звёздочек, зажглось на небосводе, утвердительно кивнул.
— Мама! — радостно крикнул Анка, вбегая вместе с Шариком в каменный дом Аглуя Дубге. — Когда по морю побегут льдины и начнёт таять большой айсберг, к чёрной косе подплывёт синий кит с ромашковой поляной…
Инира быстро подскочила к Анке и закрыла ему рот ладонью.
 — Тише, тише, мизинчик! — прошептала мать. — Ты разбудишь старшего брата Тулука. Он сегодня приболел, и пришёл раньше других. Ты все расскажешь мне завтра, когда братья уйдут, а сейчас приглашай гостя, пусть погреется у огня. Видишь, его красная шкурка скукожилась от нашего мороза.
 
***

На следующий день Тулук собрал братьев на косе, которую местные инуиты прозвали ледяной бородой. Она отделяла рыбацкий посёлок от моря с северной стороны.
— Посмотрите, братья, — щурясь от солнца, сказал Тулук, — видите, дымы из труб в посёлке стелются по крышам, а муравейник рядом с домом подтаял с холодной стороны — это к теплу…
— Ну и что? — перебил Тулука следующий по старшинству брат, и тут же получил от старшего подзатыльник.
— Дослушай до конца, так нас учит отец, — Тулук совсем прищурил и так узкие как ледяные расщелины глаза. — После отца старший я. Совсем скоро приплывёт в чёрной косе синий кит с ромашковой поляной на спине.
— Откуда знаешь? — опять не удержался средний брат и опять получил подзатыльник.
— Знаю и всё. Слышал! — Тулук понизил голос до шёпота. — Нам надо его убить. Мясо синего кита можно продать впятеро дороже. А голова уйдёт за золото. Мы будем богаты. Половина денег мне. Остальное вам…
— Синий кит — посланец небес. Я не буду его убивать! — вскрикнул средний брат и отошёл от Тулука в сторону. За ним последовали два других.
— Тогда я убью его один! — бросил Тулук, уходя прочь. — Если вы мне помешаете или скажете кому, пеняйте на себя…
—Ай-ай-ай! — закручинились братья. — Какая беда грядёт!
— Бойся гнева огня, он всё про тебя знает! — закричал вслед Тулуку один из них.
— Дух охоты услышит, и надолго убежит от тебя! — сказал другой.
— Он даже северное сияние не видит, — прошептал третий.
Тулук не слышал их, он упрямо шёл вперёд.
Братья ещё немного потоптались на ледяной бороде, погоревали. Пока один из них, глядя на море, воскликнул:
— Смотрите! Рыба морской заяц высовывает голову из воды, трясёт ею, жуёт ртом, это верная примета, к вечеру разыграется буря. Побежали домой…
 
***

Братья вошли в дом понурые, глаза прятали, по углам таились. Инира сразу поняла, в дом пришла беда.
— Что? — чуть слышно выдохнула мать.
— Тулук, синий кит… — так же тихо сказал один из братьев.
— Ай-ай-ай! — всхлипнула Инира. — Он убьёт его?!
И тут же вздрогнула, будто услышала выстрел ружья от звука затворяющейся двери. Кинулась, выбежала в холодный двор, закричала:
— Анка, Анка, сынок, вернись?!
— Куда ты раздетая?! — крикнул ей вдогонку Аглуй.
Но Инира не услышала мужа, она побежала на берег, где буря уже начала варить свою злую холодную кашу.
Анка, с кожаной лодкой-каяком на плечах, не выбирая дороги, мчался к морю. Каяк лёгкая самодельная лодочка из шкуры моржа и ивовых прутиков не была тяжела. Но Ветер, старый друг Анки, предчувствуя беду, рвал лодку с плеч юноши.
— Пусти меня, Ветер, — просил Анка, — я должен предупредить синего кита, ему не нужно плыть к нашему берегу. Здесь его ждёт смерть …
— Ую-ую-ую, — плакал Ветер, — буря погубит Анку… ую-ую- ую-ую- ую-ую…Море утопи-и-ит Анку… Анка никогда не плавал на каяках… лодка перевернёт Анку…Анка захлебнётся горькой водой моря….
— Я смогу! — говорил себе Анка. — Я видел, как ловко ходят на каяках отец и братья…
В каяке Анка влез в узкий люк лодки на место охотника, набросил на голову капюшон, и, разбивая лбом, упрямый поток ветра, поплыл в море.
Матушка Инира, остановленная шипящей волной на кромке прибоя, сцепив руки в единый кулак, смотрела, как далеко в волнах прыгает чёрная точка — лодка её сына.
— Духи моря, — шептала мать, — пощадите моего Анку! Не дайте хохлачу[1] разорвать его. Моржу[2] проткнуть его бивнями. Свирепой касатке[3] перекусить страшными зубами…
Рядом с матерью, согревая её, встали семь рождённых ею детей — четыре дочери и три сына. — Он обязательно доплывёт! Он обязательно доплывёт! Он обязательно доплывёт! — твердили они.
— Он из рода Дубге. — решительно сказал подошедший к ним отец Аглуй, и накинул на жену свою кухлянку.[4]
— Смотри мама, там Шарик, он рядом с Анкой! — показывая рукой в сторону моря, воскликнула одна из дочерей.
В небе над морем след в след, точно на привязи, за лодкой летел Шарик.
— Тётушка Туча, — кричал отважный путешественник, — помоги мне не испугаться злых волн, я хочу помочь смелому Анке спасти синего кита…
— Дружба добавит тебе силу, — проворчала Туча и цыкнула на большую волну, стегнув её молнией. — А ну-ка, не балуй, дай пройти…
Волна расступилась, лодка с Анкой и следующим за ним Шариком успела проскочить в образовавшуюся расщелину.
 
***
 
На горизонте в алых лучах заходящего солнца плыл синий кит с ромашковой поляной на спине. Кит, беззаботно выпуская водяные фонтанчики, вёл неспешную беседу с пристроившимся к нему морской птицей бакланом.[5]. Баклан не просто пристроился, он умело притулился в плывущим рядом с китом пластмассовом ящике. Не теряя времени даром, баклан ловко цеплял из воды зазевавшуюся рыбёшку, ел сам, и подкармливал кита маленькими похожими на креветок рачками. Там, где радуясь жизни, нежились на солнышке кит, и его собеседник была тишина и покой.
— Слышишь дружище, — лениво сказал баклан, подкинув в воздух очередную рыбёшку, и тут же поймав, и проглотив её, — ветер доносит до нас чей-то плач. Не разберу чей?!
— Слетай, не ленись, посмотри что там? — встрепенулся кит.
— Ого! — воскликнул баклан. — Этот кто-то вывесил красный флаг.
— Это не флаг! — вглядываясь вдаль, сказал кит. — Это Шарик! Я видел его у звёздной девочки Иглу. Что-то стряслось! Они с Анкой должны ждать меня на берегу, когда загудят шмели на шмелином холме и начнёт таять айсберг. Смотри, там, где они, буря, — обеспокоился кит, — ну-ка быстро лети туда, я не поспею…
Баклан сноровисто слетал туда обратно и, запыхавшись, на подлёте прокричал:
— Поворачивай! Поворачивай! Тулуг открыл на тебя охоту…
Кит ещё чуточку посмотрел на бушующее вдали море, развернулся и поплыл прочь.
«Стар я стал для борьбы», — кряхтя на ходу, разочарованно подумал морской великан. — Жаль не свидимся больше… Теперь Иглу навек одна, — сказал и проглотил большую китовую слезу.
 
***
 
Шарик метался между волн, которыми забрасывала злая буря маленькую лодочку с Анкой. Она толкала его к водовороту, который тут же смастерил её родной брат смерч. Буря радовалась предстоящей добыче.
— Не отдам звёздной девчонке Иглу жениха, — ревела буря. — Моим женихом будет! Намочу… превращу в вечный лёд… новый айсберг наморожу, любоваться буду…
— Что ты мечешься попусту! — крикнул Шарику, пробившийся сквозь облака солнечный Лучик. — Врагу не кланяйся, для друга жизни не жалей. У тебя же нитка есть, балбес!
— Как же я сплоховал?! Видно, с перепугу! — воскликнул Шарик. — Спасибо, Лучик! Анка! — что было силы, крикнул Шарик. — Намотай нитку на руку, держись, не поплывём, Полетим к Иглу.
Стоя на берегу, видели братья и сестры, матушка и отец Анку, как по небу летит вслед за Шариком каяк с их сыном, поднимаясь все выше и выше к звёздам. Как радостно машет им рукой мизинчик Анка, как улыбается Иглу, встречая жениха, как согревает её улыбка все живое и как смело пробиваются из-под снега подснежники…
Весна… Весна приходит на Аляску…
— Ну вот, отец! — утирая слезы, сказала матушка Инира. — В следующем годку свадьбу сыграем. И будет у молодых Счастье, которого на всю Землю хватит.
 _____________________________________
[1] Хохлач — очень крупное морское животное семейства тюленьих.
[2] Морж — морское млекопитающее, взрослый морж легко узнаваем по своим видным бивням.
[3] Касатка — Это большой и хищный дельфин.
[4] Кухлянка — верхняя одежда из оленьих шкур.
[5] Бакланы — род морских птиц.


Глава заключительная. «В гостях хорошо, а дома лучше» (русская народная пословица)
 
Раннее утро 1 сентября было в лицее беспокойным. Директор, учителя, воспитатели пришли с рассветом. Вроде накануне всё переделали, подготовились для встречи учеников, и всё же беспокойство было, а вдруг что-нибудь пойдёт не так, что-нибудь случиться непредвиденное. И вправду, за час до торжественной линейки в кабинет директора Марьи Агаповны ворвался встревоженный мужчина в военной форме.
— Извините! — прохрипел он осипшим от волнения голосом и втянул в приоткрытую дверь маленькую девчушку в парадной школьной форме. — Вот, дочка моя! Сегодня должна идти в первый класс, но у нас поезд опоздал… Мы прямо с вокзала…
Марья Агаповна усадила вспотевшего от беспокойства родителя на стул, а девочку на диван:
— Посиди пока здесь, — спокойно сказала директор школы. — Мы с твоим папой поговорим пока. Пожалуйста, говорите по порядку… — и протянула мужчине стакан с водой.
— Я майор Иванов. Прибыл в ваш город переводом на постоянное место службы. Должен был приехать ещё позавчера, но поезд опоздал, и мы два дня просидели на вокзале. Сегодня дочка моя, Дашуня, должна идти в первый класс. Ну, не могу я лишить ребёнка такого праздника! А вы можете? — спросил военный и с мольбой посмотрел на Марью Агаповну.
Марья Агаповна взглянула на родителя, на Дашуню, грустно скукожившуюся на диване, на стакан из которого майор Иванов выжимал последнюю каплю воды:
— И я не могу… — сказала она, и взяла девочку за ручку. Уже в дверях кабинета обронила отцу, — а вы папа идите домой, успокойтесь. Придёте за девочкой часа через три. Завтра будем толковать обо всем остальном…
 На школьном дворе было шумно. Воспитатель группы продлённого дня, повзрослевшая на год Катерина Петровна выводила новых первоклассников на торжественную линейку. Все мальчики были в темно-синих брючках и ослепительно-белых рубашках, а девочки в красивых сарафанчиках, кофточках с оборочками и с ослепительными белыми бантами на головах. Каждый новый ученик нёс в одной руке шарик со смайликом, а в другой букет. Этим первоклассники отличались от всех остальных учащихся лицея.
— Катерина Ивановна! — позвала директор школы воспитательницу. — Вот вам ещё ученица. Принимайте.
— Марья Агаповна! — вопросительно глядя на директора прошептала воспитательница. — А шарик? А букет? Не по- праздничному как-то получается…
Марья Агаповна торопливо подошла к школьной клумбе, и сноровисто нарвав с неё букет оранжевых бархоток, протянула их Дашуне:
— Вот тебе букет, девочка. А шарик? — директор школы поискала глазами, где бы найти шарик и вдруг увидела, как из облаков на их школьный двор опускается красный Шарик с весёлым смайликом на боку. Опускается не куда-нибудь, а ниточкой точно в кулачок Дашуне.
— Вот вам и шарик! — радостно сообщила Марья Агаповна.
«Вот я и дома! — не менее радостно подумал Шарик. — Погощу немного и опять полечу в путешествие…»
Ну, что же, мы закончили первое путешествие надувного Шарика по миру, но вы же, ребятки, верите, что оно не последнее. Разве можно удержать нашего непоседу Шарика от новых приключений? Мне, автору, кажется, что нет!



Наталья Алфёрова,
г. Орск, Россия.

Вовка и чёрный кот

Вовка чуть не плакал: первый раз разрешили пойти в школу без провожающих, а он опоздал на урок! Он честно объяснил учительнице причину опоздания. А та при всём их 2 «А» классе сказала, что стыдно верить в плохие приметы. Одноклассники засмеялись. Ну, соседу по парте Вовка сразу врезал, остальным кулак показал, за что простоял в углу у доски наказанным целых пять минут. Можно подумать, Вовка сам не знал, что драться не хорошо. Знал, а как удержаться, когда над тобой так противно хихикают?
На завтрак в столовой была манная каша, которую Вовка терпеть не мог, булочки в буфете купить не получилось. Не удалось прорваться к прилавку через толпу старшеклассников. Странно, всегда снизу пробирался, а тут никак.
Во время переменки он зацепился пиджаком за перила, когда слезал с них. Сам не упал, зато карман порвался. Плохо, ругать будут. Только вчера мама бабушке жаловалась: «Не знаю, что и делать. У Вовы постоянно пуговицы отрываются, одежда рвётся».
На уроках Вовка заработал замечание от учительницы. А когда домой собирался, лямка у ранца оторвалась. Вовка сильно и не тянул, когда она за парту зацепилась.
А всё из-за чёрного кота! Взял и перешёл утром дорогу. Баба Зина из первого подъезда, что перед Вовкой шла, даже перекрестилась и повернула в обход на соседнюю улицу. Вовка двинулся за старушкой. А соседнюю улицу всю перекопали. Пришлось вернуться. Не зря бабушка говорила, если чёрный кот дорогу перейдёт — плохая примета.
Домой добрался без приключений. День был солнечный, вокруг стояли красивые деревья в осеннем наряде, но Вовка этого не замечал. Он уселся на скамейку у подъезда, швырнув ранец к ногам, достал ключ от квартиры и стал качать брелком. Брелок в виде фигурки женщины-кошки подарила двоюродная сестра. На скамейку кто-то запрыгнул. Вовка повернулся — рядом сидел утренний чёрный кот.
— Эх ты! — сказал Вовка коту. — Я тебя не обижал, всегда сосисками делился, а ты мне дорогу переходишь.
— Да я не тебе переходил дорогу, а этой чудесной старушке, — ответил кот.
Вовка замер. Он не знал, что его удивило больше: заговоривший кот или то, что «Чудесной старушкой» назвали бабу Зину, ненавидящую животных и детей.
— Ты, Вова, мурр, мурр, извини, если что не так, — кот потёрся о Вовкину руку.
— Ладно, проехали, — вздохнул тот и погладил «плохую примету».
— Какой у тебя брелок, мурр, мурр, красивый, — продолжал подлизываться кот. — Моя подружка Муська очень любит фильм про женщину-кошку.
Вовка окончательно пришёл в себя и спросил:
— Черныш, а почему ты бабу Зину назвал чудесной, она ведь на нас с тобой чаще, чем на остальных ругается?
— Мурр, Мурр, как красиво ты меня назвал — Черныш. Мне нравится! А баба Зина чудесная: чудит и чудит. Вчера Муську со двора прогнала, сегодня Кольке, дружку твоему, уши надрала. А Колька со мной тоже едой делится. Вот я и решил старушке дорогу перейти. Я ж не думал, что ты попадёшь. Вовочка, а хочешь, я для тебя что-нибудь сделаю? Хочешь, в сказку в гости отправлю? — кот смотрел вопросительно.
— Это где красивые добрые принцессы, драконы и рыцари? — уточнил Вовка, которому бабушка часто читала волшебные сказки.
— Можно и в такую, — согласился кот. — Вова, а ты уверен, что все красивые принцессы добрые?
— А как же иначе? — удивился Вовка.
— Значит так, мурр, мурр, ты закроешь глаза, сожмёшь в кулаке брелок с ключами и скажешь: «В гости к принцессе». Подожди, не торопись! Что, не хочешь узнать, как домой возвратиться? — кот глядел укоризненно.
Вовка, об этом и не подумавший, спросил:
— И как?
— Тоже закрой глаза и скажи: «Верни меня домой!» Запомнил? — уточнил Черныш.
— А чего тут запоминать? — Вовка, закрыл глаза, сжал в кулачке брелок и произнёс: — В гости к принцессе.
Ничего не происходило, он приоткрыл один глаз и тут же распахнул оба. Вовка сидел на скамеечке, окружённой кустами роз. Это был какой-то парк. Напротив скамейки находился маленький фонтан. Из фигурки дельфина лилась вода переливающимися на солнце струями. Рядом сидел парень, чем-то похожий на десятиклассника Сашку из пятого подъезда. Рот у парня был открыт, глаза вытаращены, да и одет он был смешно: в колготки, шорты фонариком, блестящую рубашку и башмаки с загнутыми носами. Вдобавок на голове его была беретка с длинным пером. «У петуха из хвоста выдрал», — подумал Вовка и рассмеялся.
— Так ты не призрак, — облегчённо вздохнул разоритель петушиных хвостов.
— Конечно, не призрак, меня Вовка зовут, я в гостях у принцессы. А ты кто?
— А я Эмиль, здешний трубадур.
— Ты трубы в землю зарываешь? — Вовка вспомнил раскопки на соседней улице.
— Нет, — удивился Эмиль, — я придворный музыкант, услаждаю слух принцессы песнями и игрой на лире. А вот сегодня не знаю, как быть: розовый куст исцарапал мне все руки и не дал сорвать розу для моей обожаемой принцессы! О, горе мне!
Из последовавших дальше жалоб Вовка понял две вещи: Эмиль втюрился в принцессу, а розовые кусты живые. Нытьё трубадура надоело быстро, Вовка встал и направился к розовому кусту. Мама всегда говорила, надо быть вежливым, вот он и попробует.
— Здравствуйте, красивые розы! Можно мне сорвать одну из вас для принцессы? — произнёс он.
Розовый куст в начале речи слушавший внимательно, при слове «принцесса» ощетинился всеми колючками и ответил:
— Ты хороший мальчик, но отойди подальше. Для этой принцессы мы не дадим ни цветка!
— О! Вон идёт прекраснейшая из прекрасных! — воскликнул трубадур.
В конце аллеи появилась девушка в пышном платье вместе с толпой наряженных как павлины (Вовка видел этих птиц в зоопарке) молодых людей. И ничего особенного в этой принцессе — в Вовкиной школе есть старшеклассницы намного красивее.
Принцесса поравнялась с ними. Эмиль, давно соскочивший с лавочки, присел перед ней на одно колено и поцеловал руку. Вовка встал, но ничьи руки целовать не собирался. Принцесса сморщила носик:
— Поди прочь, ничтожный трубадур! — и тут она заметила Вовку и визгливо закричала: — Кто пустил сюда ребёнка? Ненавижу детей! Стража!!! Вышвырнуть этих двоих из замка!
Откуда-то появились стражники. «Ничего себе тут гостей встречают», — подумал Вовка, сжал в одной руке брелок, второй ухватил незадачливого трубадура, закрыл глаза и сказал:
— Верни нас домой.
    Когда он открыл глаза, все трое сидели на скамейке около подъезда: Вовка, Эмиль и кот. Черныш грозно глянул на Эмиля и спросил:
— Опять в принцессу влюбился?
— Опять, — кивнул трубадур.
— Вечно в неприятности впутываешься! Талисман для отправки в сказку ещё найти надо, и что с тобой всё это время делать? — продолжал сердиться кот.
— Черныш, а мой брелок не подойдёт?
— Подойдёт, а тебе не жалко?
— Жалко, но Эмиля больше! — честно признался Вовка.
Поразмышляв немного, кот отправил Эмиля в сказку «Золушка» и дворец есть, и принцессы отсутствуют. Вовка попрощался с котом и побежал домой, где совершенно честно рассказал маме, куда делись ключи.
Черныш же заметил кое-кого, подходящего к дому.
«Ой-ля-ля, чудесная старушка, вот сейчас-то я тебе точно дорогу перейду!» — подумал чёрный кот.


Вовка и суп

Вовка пришёл из школы радостный. Ему сегодня не сделали ни одного замечания. У учительницы болел зуб, и она не обращала внимания на проделки второклашек. Нет, Вовка учительнице сочувствовал, но не получать замечания оказалось так приятно. Когда он открыл дверь ключом и зашёл в коридор, его встретил кот Черныш.
Вовке удалось уговорить родителей взять кота домой. Чернышу явно пошёл на пользу переход из дворовых котов в домашние любимцы: он заметно потолстел, шерстка лоснилась и блестела. Взрослые полюбили его, особенно дедушка с бабушкой, чёрный кот им с удовольствием мурлыкал, но разговаривал только с Вовкой.
— Взрослые индивиды не могут адекватно воспринять животное равное им по интеллекту, — заявил он маленькому другу.
— Черныш, а что ты сейчас сказал? — спросил Вовка.
— Говорю: не поймут меня твои папа с мамой и дед с бабушкой, ещё испугаются, — разъяснил кот.
Вовка пугать своих домашних не хотел и согласился держать в тайне умение кота разговаривать.
— Привет, Черныш! — закричал Вовка, бросая ранец на тумбочку в прихожей.
— Привет, Вовка.
— А я сегодня ни одного замечания не получил!
— Молодец! А ты не заболел? — уточнил кот, удивившийся новости.
Вовка пощупал ладошкой свой лоб и попробовал шмыгнуть носом.
— Не, не заболел, пошли на кухню кушать.
— А руки помыть, — напомнил Черныш.
Вовка зашёл в ванную и открыл воду. Тут он вспомнил, что хотел сделать раствор для мыльных пузырей. Интересно, мамин новый шампунь подойдёт? Вовка потянулся за шампунем, тот стоял на полочке над ванной. Пузырёк выскользнул из рук и упал в ванну. Вовка не был виноват в том, что мама забыла пузырёк закрыть, после того, как вчера мыла волосы. Да и вылилась всего половина, остальную Вовка успел спасти, подхватив флакон. «Нет, отсюда уже не возьмёшь», — вздохнул Вовка. Он быстренько поставил шампунь на место, помыл руки и отправился на кухню, где его ждал умывающийся кот.
— Тебе корм или колбаски? — поинтересовался Вовка.
— Колбаски, если можно, — отозвался Черныш.
Вовка достал из холодильника колбасу. Ножом он научился резать недавно и любил это делать. Сначала он отрезал колбасы коту, порезав на кусочки и выложив в кошачью миску. А потом сделал бутерброд для себя.
— А суп кто будет есть? — напомнил кот.
Вовка сморщился, суп он не любил. Но ведь бабушка, они с дедом раньше родителей приходили, будет ругать, увидит, что тарелки в мойке нет, и суп из кастрюли не убавился. И тут в Вовкину голову пришла замечательная мысль, он поделился с котом:
— Черныш, помнишь, я рассказывал, как Колька маму свою обманывал. А что если и мне так сделать? Налью суп половником из кастрюльки в тарелку, намочу в супе ложку. А потом суп вылью в унитаз, а посуду поставлю в раковину. Никто не узнает, что я суп не ел. У Кольки всегда получалось!
Кот даже от еды оторвался:
— Мурр, мурр, Вовочка, а где сейчас Колька, ты сам вчера говорил?
— В больнице детской, у него с животом что-то, — ответил Вовка.
— Вот видишь, друг наш Колька гастрит заработал, потому что суп не ел. Ты тоже в больницу хочешь? — кот пристально глядел на Вовку.
В больницу Вовка не хотел и, со вздохом налив суп в тарелку, поставил разогреваться в микроволновку. Редко кому удавалось спокойно смотреть, как Вовка ест суп. Сначала он минут пять задумчиво изучал тарелку, потом брал ложку и медленно съедал гущу, потом брал тарелку в руки и, зажмурив глаза, пил бульон через край. Иногда в два приёма. Когда он отставлял тарелку, в ней всегда немного оставалось. Черныш не выдержал:
— Ладно, вылей остатки в мою миску, доем.
    Довольный Вовка вылил суп коту. Пока тот лакал, он пил компот и рассуждал:
— Эх, был бы я, например, драконом! Никакого тебе супа!
— Вова! Мурр, мурр, а хочешь в гости к драконам? — спросил Черныш.
— Конечно, хочу, — Вовка подпрыгнул. Он даже выскочил из-за стола, свалив дедушкину любимую кружку. Вот совершенно напрасно дедушка свою кружку в шкаф не убрал. Конечно, она разбилась. Вовка выкинул осколки и обратился к коту:
— Я готов, отправляй!
Черныш сказал:
— Возьми чайную ложку, это будет талисман. Скажи: «В гости к драконам». Чтобы попасть обратно тоже возьми в руку ложку и скажи: «Домой».
— Понятно, — Вовка сжал ложку, закрыл глаза и произнёс: — В гости к драконам.
Когда он открыл глаза, то обнаружил, что находится в каком-то саду. Слева невдалеке был виден дворец, а справа рядом стоял дракон. Настоящий, как на рисунках: зелёный, с длинной шеей, сложенными за спиной крыльями и хвостом. Вот только размер дракона был меньше, чем Вовка себе представлял, примерно с лошадь или корову. И вообще он был какой-то странный: в белом поварском колпаке (в Вовкиной школе повара столовой такие носили), белом фартуке, а в передней лапе держал очки. Дракон сердито обратился к Вовке:
— И что ты стоишь? В корзине ягоды ещё на половину не набрано. Хотя я сам виноват, нечего было в поварята эльфийских мальчишек брать, совершенно безответственные!
Дракон водрузил на нос очки, ещё раз глянул на Вовку и воскликнул:
— Э, да ты не эльф!
— Конечно, не эльф. Я человеческий мальчик Вовка.
— А что ты тут делаешь?
— Я в гости к драконам.
— Слушай, а наш король сегодня гостей не принимает, не в духе, — сообщил дракон-повар.
— А можно я тогда у вас гостем побуду? — спросил Вовка.
Дракон окинул Вовку внимательным взглядом:
— Точно не эльф, те такими вежливыми даже с королём не бывают. Я сам в этом дворце только слуга, но всё равно с радостью принял бы тебя в гости. Вот только обед нужно готовить.
— А я вам помогу, можно?
— Конечно, можно, — обрадовался дракон. — Забыл представиться: меня зовут Драк, я повар Его Величества. Давай собирать ягоды для десерта, и я тебе расскажу о нашем королевстве.
Вовка и Драк начали собирать в корзину ягоды малины. Ягоды были крупными, размером с кулак. Оказывается, Вовка попал в Малое Драконье Королевство, были ещё Большое и Серединное Королевства. Правили Малым Драконьим Королевством король Дракониус и королева Драконика. А ещё у них был сын — принц Дракошик. В этом месте рассказа Драк невольно поморщился. Вовка спросил:
— Что, принц вас обидел?
Послышался вздох:
— Каждый обед, как только доходит очередь до супа, принц закатывает скандал. Он вопит, что суп невкусный, швыряется в меня ложками и тарелками. Самое обидное, что король с королевой во всём поддерживают сына. Но перед тем как ругать суп с аппетитом его съедают. Представляешь, как обидно, ведь я, Вовка, завоевал Гран-при на фестивале Драконьих Поваров именно за приготовление супа!
— Почему вы это терпите? Давно бы ушли к другому королю, тем более, если вы хороший повар, — сказал Вовка.
— Нет, к королю я больше точно не пойду. Меня друг из Большого королевства приглашает в таверну «Мечта Дракона» шеф-поваром. Но я всё не решаюсь, как-то страшно начинать всё с нуля. Смотри, как быстро за разговорами мы собрали ягоду. Пойдём на кухню готовить.
Дракон направился к двери, ведущей на кухню. Готовить оказалось нелегко, но весело. Вовка рассказывал истории из жизни людей, повар из жизни драконов. Подошло время подавать на стол готовые блюда. Королевство действительно было малым, и слуг было мало, поэтому стол накрывал тоже Драк. Вовка старательно ему помогал. Он попробовал обеденные блюда и сказал Драку, что всё очень вкусно.
Вовка попросился тоже прислуживать за столом, ему очень захотелось увидеть королевскую семью. Польщённый похвалой Драк согласился. Они стояли у края стола и наблюдали, как входит семейство драконов. Первым вошёл король Дракониус, он был крупнее Драка, чёрный, блестящий, на голове сияла золотом корона. Следом шествовала королева Драконика, она была меньше и жёлто-оранжевая, к её короне была прикреплена какая-то прозрачная белая ткань. Замыкал шествие принц Дракошик. Вовке он не понравился. Дракон, а сразу видно, что задавака и ябеда. Был он размером с большую собаку и какой-то пятнистый, чёрно-жёлтый. Корона принца съехала на бок. Принц подозрительно глянул на Вовку, тот еле удержался, чтобы не показать дракончику язык.
Сначала обед шёл нормально. Но вот настала очередь супа. Взрослые драконы быстро поедали свои порции, пока принц, дуясь, смотрел в тарелку. Наконец, он закричал:
— Фу, мерзкий суп!
— Ваше Высочество, но вы даже не попробовали, — попытался вразумить королевского отпрыска Драк.
В него полетела ложка. Драк привычным движением её поймал и вернул на стол. Вовка обиделся за нового друга и подошёл к принцу.
— Как не стыдно! Драк приготовил вкусный суп, он очень старался, некрасиво не ценить труд других! — тут Вовка слегка запнулся, ведь, получается, он тоже не ценил труд бабушки и мамы, когда отказывался от супа. Ну, нет, он, Вовка совсем не такой, как этот противный принц!
Дракошик даже растерялся, услышав Вовкину речь. Так с ним ещё никто не разговаривал. А потом он запустил в Вовку тарелкой. Нашёл чем напугать! Вовка в школе научился очень хорошо уклоняться от брошенных в него предметов. Он схватил со стола кусок пудинга и запустил в Дракошика, попав дракончику в нос. Тот заревел, притвора, пудинг-то был мягкий. Старшие драконы опомнились.
— Стража!!! — завопили они в один голос. В столовую влетели два дракона-стражника с копьями в лапах.
Драк загородил Вовку собой. Дракон-повар схватил половник. Похоже, он собирался воевать половником против копей, защищая маленького друга.
— Схватить обоих, — закричал король.
Вовка достал из кармана ложку, обхватил за шею Драка, сказал «Домой», и они очутились в Вовкиной квартире. Кот Черныш так и не вспомнил, как он оказался на шкафу, когда появился Вовка в обнимку с драконом в поварском колпаке.
— Наверное, ветром закинуло, когда вы прибыли, — пояснил он потом Вовке.
— Черныш, знакомься, это Драк, лучший повар драконьих королевств. А это Черныш, — Вовка посчитал знакомство законченным и заявил коту: — Драка надо отправить в Большое Драконье Королевство к другу в таверну «Мечта Дракона», ведь ты же сможешь, Черныш?
— А раньше об этом подумать нельзя было, — тихонько ворчал кот, спускаясь по шторке на пол.
Вовка его расслышал и объяснил
— Не, нельзя, за нами стражники гнались.
Кот обошёл дракона кругом и авторитетно заявил:
— Нужен большой талисман.
— Это не пойдёт, — поинтересовался Драк, показывая половник.
Кот обнюхал половник и заключил:
— Подойдёт, только надо слегка усилить для страховки.
— Вот же, ложка, — нашёл выход Вовка и подал Драку ложку. Затем обнял дракона за шею и сказал: — Я верю, что ваша с другом таверна будет самой лучшей!
— Значит так, — вмешался кот, которому не по душе пришлись эти нежности, — говори: «Мечта Дракона» и окажешься там, где хочешь.
— Спасибо Черныш, спасибо Вовка! — проговорил растроганный Драк, затем сказал: — Мечта Дракона.
Дракон исчез, кот же долго ворчал, что не понимает мальчиков, готовых из-за какой-то там ящерицы разбрасываться мельхиоровыми ложками. Но после куска колбаски, отрезанного Вовкой для друга, сменил гнев на милость, единственно спросил:
— Вовочка, мурр, мурр, а почему все твои путешествия в сказку заканчиваются бегством от стражников?
Когда пришли взрослые, Вовка первым делом сказал бабушке спасибо за вкусный суп, чем растрогал её до слёз. Спать Вовка ложился счастливым — день прошёл хорошо. Взрослая часть семьи тоже считала, что день прошёл замечательно: всего-то пролитый шампунь, разбитая чашка и пропавшая ложка.


Вовка спасает дедушку

Вовка шёл из школы, возмущённый несправедливостью жизни вообще и учительницы в частности. Родителей в школу вызвали, он, Вовка, видите ли, девочек за косички дёргает. А то, что девочки перед этим дразнились и учебниками в него кидались никто, конечно, не видел! Ну, Вовка же не ябеда, не будет ныть, как девчонка: «они первые начали».
«Надо дедушке записку отдать. Он и в школу сходит, и сильно ругать не будет. Ещё и защитит перед родителями», — подумал Вовка. Настроение значительно улучшилось. Дедушка внука всегда защищал. В прихожей встретил кот Черныш. Вовка поделился с ним своими огорчениями. Кот был на стороне друга:
— Мурр, мурр, учебниками кидаться нехорошо и дразниться тоже! По-справедливости надо было и девочек тоже наказать. Вот моя подружка Муська себя никогда так не ведёт.
Тут Вовка заметил на полу две сигареты. Наверное, дедушка, когда из пачки в портсигар перекладывал, уронил. Он поднял сигареты и положил на тумбочку около своего ранца, затем поспешил на кухню, им с Чернышом надо было пообедать.
Кот притормозил у ванны.
— Знаю, знаю, сейчас помою руки, — сказал Вовка.
После обеда друзья устроились на диване. Вовка включил телевизор, скоро должен был начаться любимый мультфильм. Пока же шла какая-то передача. Вовка прислушался. Важный дядечка, наверное, профессор, рассказывал о том, как вредно курить, какие заболевания подстерегают курильщиков, как курение сокращает жизнь. Вовка замер, а потом обратился к коту:
— Черныш, как думаешь, этот дядька в телевизоре правду говорит? А то дедушка-то мой давно курит.
— Думаю, что правду, — ответил кот.
— Ой! А дед только вчера целый блок сигарет купил, — озадачился Вовка и пояснил коту: — Блок — это десять пачек в одной целлофановой обёртке. Представляешь, одна сигарета жизни угрожает, а это столько много! Вот бы знать наверняка, что курение настолько вредно.
— Вовочка, а хочешь, я тебя отправлю в Сигаретную страну, там всё сам увидишь, — предложил Черныш.
— Конечно, хочу, а что надо делать?
— Принеси те две сигареты, что с полу поднял, — распорядился кот. Вовка принёс. Черныш произнёс:
— Вова, мурр, мурр, пообещай, что больше не притащишь с собой никаких драконов.
 — А что, в Сигаретной стране есть драконы? — оживился Вовка.
— Раньше не было, но ты пообещай.
— Обещаю, — торжественно произнёс Вовка.
— Так-то лучше, — успокоился Черныш и приступил, как он сам выражался, к инструктажу путешественника: — Значит, так: переламываешь одну сигарету и говоришь: «Туда, где все курят». Чтобы попасть обратно, разломишь вторую и скажешь: «Домой»
Вовка засунул одну сигарету в карман, а вторую переломил и сказал: «Туда, где все курят» и закрыл глаза. Когда открыл, увидел, что находится в очень странном помещении. Именно так он представлял вигвамы индейцев, о которых рассказывал дедушка. Только стены были странными, ребристыми. Присмотревшись, Вовка понял, что «вигвам» построен из гигантских сигарет. Вверху было отверстие. Оглядевшись вокруг, Вовка понял, зачем оно. В жилище сидело на одеялах несколько человек. Они непрерывно курили. Дым вился к потолку.
— Приветствую тебя, некурящий друг, — обратился к Вовке старший из обитателей вигвама. Он ни капельки не был похож на индейца, но имел головной убор из перьев и курил не просто сигарету, а трубку.
— Здравствуйте, — вежливо ответил Вовка, и спросил: — А вы кто?
— Мы старейшины племени курильщиков. Каждый из нас курит не менее сорока лет, — ответил старший и закашлялся.
Его сосед справа прижимал руку к груди, а сидящий напротив худой мужчина держался на живот. Остальные покашливали. Откашлявшись, старший продолжил:
— По законам племени мы должны показать новичку нашу страну, перед тем, как он решит у нас поселиться. Проводит тебя начинающий, у нас, сам видишь, здоровье не то.
Вовка промолчал о том, что он вовсе не собирается селиться в этой стране. Старший достал сотовый телефон и куда-то позвонил. Через пару минут целлофан, закрывающий вход отодвинулся и в «вигвам» вошёл десятиклассник Сашка, сосед Вовки по дому.
— О, Вован, здорово, а не рано тебе сюда? — поинтересовался он.
— Александр! — строго произнёс старший. — Мы уже предупреждали, чтобы ты никого не отговаривал. Может, ещё сам отказаться от курения надумаешь? Смотри, законы Сигаретной страны знаешь. Проводи новичка.
Вовка и Сашка вышли на улицу. «Вигвамов» было много, и над каждым вился дымок. Они отличались цветом и размером. Сашка пояснил, что это зависит от того, кто какие сигареты курит. Жилища выстраивались в улицы, ведущие к прямоугольной площади.
— На этой площади проводятся общие собрания, а когда прибывают новички проходит торжественный приём в ряды племени курильщиков с выкуриванием первой трубки, — объяснил Сашка.
— Саш, но ведь курить вре… — Вовка не успел договорить, как спутник закрыл ему рот ладошкой.
— Тсс, тише, у нас эта тема под строгим запретом, — Сашка с опаской огляделся по сторонам. — Ты же не хочешь попасть в исправительный блок.
— А это что такое? — уточнил Вовка. Сашка наклонился к его уху и прошептал:
— Это тюрьма.
Затем выпрямился и неожиданно громко сказал:
— А вот эти сигареты не зря называются лёгкими. Их фильтр очищает вдыхаемый воздух лучше других.
Вовка заметил проходящих мимо них двух высоких крепких мужчин в форме, похожей на полицейскую, и в ковбойских шляпах. Один из них одобряюще похлопал Сашку по плечу:
— Новичка обучаешь? Молодец, старайся, а то на тебя уже поступали жалобы, мол, законы наши не строго соблюдаешь, бежать хочешь. Смотри, допрыгаешься, шустрый.
Когда Вовка и Сашка пересекали площадь, к ним с весёлым лаем подскочил щенок таксы. Вовка погладил щенка и удивлённо спросил:
— А он-то откуда здесь взялся?
— Его мама-такса жила у заядлого курильщика. Он всегда курил рядом с собакой, и она привыкла, поэтому пришла сюда за ним и щенка привела. А вообще-то собаки табачный дым не любят. Щенок тоже не любит, пытался сбежать. Но сюда только попасть легко, а вот попробуй выбраться, — Сашка тяжело вздохнул. Он взял щенка на руки и стал гладить таксёнка. — Такса, мама его, умерла, а вот он бедный здесь мучается.
— Саш, а ты хотел бы бросить курить? — тихо спросил Вовка.
— Конечно, хотел бы. Но видел, какие тут громилы охранники, без помощи не сбежишь! — Сашка снова вздохнул и крепче прижал к себе притихшего щенка.
— Так и знал, что что-то затеваешь, — раздался громкий голос.
Сашка с Вовкой аж вздрогнули, так незаметно подобрался к ним этот охранник. Вовка долго не раздумывал. Он достал из кармана сигарету и сломал её на глазах потрясённого от такого кощунства стража порядка. Затем обнял Сашку со щенком и произнёс: «Домой».
Все втроём они очутились у Вовки дома. Черныш укоризненно посмотрел на Вовку, но тот никакой вины не чувствовал: ведь ни Сашка, ни таксёнок драконами не были.
Сашка опустил щенка на пол и сказал:
— Спасибо, Вован, ты настоящий друг! Теперь я точно больше курить не буду. Куда вот таксёнка девать, у меня дома овчарка живёт, мне не разрешат ещё и таксу.
— Оставляй здесь, я своих уговорю! — сказал Вовка. Черныш возмущённо фыркнул, но высказать всё, что думает, кот при Сашке не мог.
Когда Вовка пошёл провожать друга в прихожую, кот обошёл щенка, встал напротив и заявил:
— Значит, так, в этом доме главный — я. Если хочешь остаться, слушайся меня. Понятно?
— Тяв, — согласился таксёнок.
Черныш, видя такое безоговорочное подчинение, смягчился:
— Пойдём, покажу тебе самое важное место в доме. Называется — кухня. Сегодня, так и быть, угощаю. Но потом будешь есть из своей чашки.
Кот и таксёнок проследовали на кухню. Вовка, закрывшись за Сашкой, открыл шкаф в прихожке. У него осталось ещё одно важное дело.
Когда дедушка с бабушкой пришли с работы, открыв дверь своим ключом, увидели странную картину: Вовка сидел на полу и доламывал последнюю сигарету из блока. Остальные образовали большую кучку.
— Вова, что это? — только и спросила бабушка. Вовка вскочил и подбежал к ней:
— Баб, я дедушку спасаю. Каждая сигарета ворует здоровье и укорачивает жизнь. А теперь смотри, сколько дедушка не выкурит! Он будет жить долго-долго.
Бабушка обняла внука со словами:
— Ох, ты моё солнышко!
Дедушка же стоял и молчал, переводя взгляд то на «солнышко», то на кучу сломанных сигарет. Он словно потерял дар речи. Наверное, от радости, что у него такой заботливый внук.
Бабушка и дедушка ещё не знали о записке от учительницы и о щенке, который по совету кота притаился на кухне. Черныш считал, что для сохранения нервной системы, взрослые должны получать Вовкины сюрпризы постепенно.



Виктория Вирджиния Лукина,
г. Харьков, Украина.

Рождественский вертеп

— Завтра Рождество, а у меня ещё столько дел! — воскликнула бабушка, отправляя в стиральную машину ворох кружевных гардин. — Нужно погладить гору белья, чтоб к празднику всем застелить душистые постели, двери все вымыть, окна протереть, ковры и дорожки снежком почистить, люстры и зеркала умыть, чтоб сияли, как новенькие. А ещё — пряники медовые, расписные спечь и на ёлку развесить!
— Бабуль, я ёлку игрушками украшу, а потом тебе помогу! — пообещал семилетний Тёма.
Он заглянул в самую гущу еловых веток и разноцветные шары лучезарно улыбнулись ему, продемонстрировав отсутствие двух передних зубов — точь-в-точь, как у Тёмы. Еловая ветка заботливо пригладила его светлые вихры на макушке, а меховой Снеговик шмыгнул носом-морковкой и сбивчиво зашептал:
— Слышь, Тёмыч, по старой дружбе — усади меня рядом со Снегурочкой!
Гирлянда замигала и её яркие звёздочки, сотрясаясь от смеха, пропищали:
— Влюбился, влюбился!
Стеклянный снегирь, с прищепкой на хвосте, невероятным образом подлетел к компьютеру и клюнул красную кнопку.
Монитор засиял и голосом доброго сказочника произнёс:
— Предлагаю посмотреть новый мультфильм!
Тёма, не раздумывая, устроился в уютном кресле. На экране закружились снежинки, запела вьюга и удивительной красоты ледяная карета, запряжённая тройкой серебряных коней, помчалась по улочкам сказочного города. Метелица, в развевающейся снежной шубе послала Тёме воздушный поцелуй, а сидевший рядом с ней белый медведь протянул мальчику мороженое на палочке. Тёма лизнул его и даже зажмурился от удовольствия. Ах, какое же оно оказалось вкусное, прохладно-ванильное, в ломкой шоколадной глазури!
 Бабушка тронула его за плечо:
— Внучек, ты чего это уснул в такое время?
Она приложила ладонь к его лбу:
— Артемий! Да у тебя же жар! Ну-ка, показывай горло!
Она выключила компьютер, зачем-то погрозила ёлочным игрушкам и, сунув внуку подмышку градусник, строго сказала:
— Я сбегаю в аптеку, а ты держи термометр, пока господин Мозер не крякнет пять раз — это будет как раз через десять минут!
Тёма проводил её невесёлым взглядом:
— Бабушка, ну что ты за человек?! Как только что-то со мной случается, ты сразу же начинаешь называть меня Артемием, а мне это не нравится. В школе меня все зовут Артёмом, а мама и папа — Тёмой! И почему ты свои старые великанские часы называешь господином Мозером? Ты можешь мне объяснить?!
Бабушка рассмеялась. Надевая дублёнку и, наматывая вокруг шеи шаль, она сказала:
— Всё очень просто — я тебя так зову потому, что твоего пра-пра-пра-пра-прадеда звали Артемием. Отец его был знатным плотником и однажды, на Рождество они повезли в саму столицу, в белокаменную Москву царский заказ — резные, деревянные корпуса для очень дорогих швейцарских часов фирмы Генри Мозера. Ехали на подводе много дней, метель — сильная, морозы — лютые …и вот, однажды ночью стала их преследовать волчья стая. Кони испугались, шарахнулись в сторону, сани перевернулись, отец расшибся сильно, потерял сознание, а мальчик, которому было в то время столько лет, сколько тебе сейчас, не растерялся — взял отцовское ружьё и стал отстреливать волков. На рассвете помощь подоспела, заказ царю доставили вовремя, да только на корпусе самых больших напольных часов картечь выбоины оставила! Поэтому, забраковали его и вернули плотнику назад, а в знак благодарности за отличную работу, царь-батюшка подарил ему умный часовой механизм, с четвертным боем, бронзовым маятником и золочёными стрелками. С тех пор эти «великанские», как ты их называешь, часы передаются в нашем роду из поколения в поколение — и ведь до сих пор время точное показывают… и имя собственное, всеми уважаемое имеют — господин Мозер!
Бабушка улыбнулась:
— Я мигом вернусь! Обидно болеть на Рождество, нужно выздоравливать! Не забудь вынуть градусник вовремя!
Хлопнула дверь. Тёма выглянул из глубины кресла. Из бабушкиной комнаты доносилось сердцебиение старинных часов: тик-так, тик-так…
Мальчик обул пушистые тапочки с мордочками медвежат и неслышно подошёл к ним. Часы напоминали узкий деревянный терем с треугольной крышей. Они были намного выше Тёмы и, казалось, смотрели на него свысока, поблёскивая многогранными стёклышками и, словно ухмыляясь в стрелки-усы. Наверху, в окошке светился циферблат, а за прозрачной высокой дверцей, украшенной по бокам узорными колоннами — раскачивался на толстой цепи маятник. Часы тяжело дышали, слышно было, как где-то в глубине их поскрипывают и похрипывают невидимые механизмы, как вздыхают они, вспоминая былые годы. На боковой стенке, вдоль резных листьев, дугой пролегли следы ружейной дроби, расстрелявшей и распугавшей волков много-много лет назад.
Тёма прикоснулся к ним, и вдруг …внутри часов что-то щёлкнуло, зазвенела невидимая пружина, раздалось протяжное «О-оох!» и древний господин Мозер, как охрипший селезень прокрякал пять раз:
— Кххря…кххря… кххря…кххря… кххря.
Тёма положил градусник на стол, а Часы, отдышавшись от боя, проскрипели:
— Ну, что ж, пора, малыш! Ничего не бойся, в канун Рождества любые приключения ни капельки не опасны! Поверь мне, старику! Подойди и прокрути ключик завода один раз!
Всё произошло в одно мгновение — ключик легко повернулся, всё вокруг завертелось — закружилось, стрелки помчались, как угорелые — тик-тик-тик, так-так-так, а Тёма, как тот стеклянный снегирь с прищепкой на хвосте — вдруг уменьшился, лихо влетел внутрь старинных часов и… моментально исчез.
Ёлка от всего увиденного ахнула, покачнулась и, собралась, было, упасть в обморок, но железная крестовина удержала её. Гирлянда погасла, разноцветные шары потускнели, а Снеговик шмыгнул носом-морковкой: «Ну и дела!»

***

Тёма дрожал от холода. Совершенно непонятным образом он перенёсся из своей тёплой московской квартиры в незнакомый тёмный сарай. Рядом стояли деревянные вёдра с подмёрзшей водой, и лежало изогнутое коромысло. В углу кто-то фыркал и дышал клубами пара. Дверь скрипнула, вошёл мальчик в тулупчике и высокой меховой шапке со свечой в руке:
— Каурка, Каурка…сейчас я тебя накормлю!
Кудрявый рыжий жеребец выглянул из темноты и заржал так громко, что Тёма ойкнул.
Мальчик оглянулся. Удивлённо глянул на Тёмины джинсы, все в металлических заклёпках и с множеством карманов, пощупал толстовку с капюшоном, посмеялся над меховыми тапочками-медвежатами и, заметив, что странный гость от холода стучит зубами, снял свой тулуп и набросил Тёме на плечи.
— Ты кто такой? Чей будешь?
— Я — Тёма, у бабушки на каникулах живу, мне семь лет.
— И мне семь лет, меня Артемием кличут, а здесь ты как очутился? Морозы крепкие стоят, а ты одет чудно…ненашенский ты…из каких-то других краёв.
— Я заблудился, — сообразил Тёма.
— Ну, тогда будешь моим гостем, скажем, что ты с соседнего хутора, только вот одёжу твою поменять придётся, а то — расспросами замучают, особенно сестрёнки младшие.
Артемий положил перед Кауркой охапку сена и, взяв гостя за руку, повёл за собой.
 В маленькой горнице Тёма переоделся в холщёвую рубаху до колен и портки, а на ноги обул плетёные лапти. Артемий подвязал ему под левую руку пояс:
— Тебе-то и одного хватит, а я ещё и нательный ношу, он, как оберег — беды отводит.
— А где их покупают?
— Их не покупают, а прядут. Моя сестра Настёна весной замуж выходит, к свадьбе она должна выткать сто поясов — чтоб всем гостям раздать. Если хочешь — могу для тебя ещё парочку взять!
 Они вошли в просторную избу. У входа — пышет жаром изразцовая русская печь, а вдоль стен — широкие лавки. Весь пол яркими половичками застелен. В углу, над столом, висят иконы, и горит лампадка. Народу полным-полно: у печи стряпают хозяйка и две милые старушки, все — в нарядных сарафанах, волосы подвязаны узорными платками. Девушки лепят за столом пироги, а отец со старшими сыновьями фигурки какие-то мастерят из деревянных чурочек и подкрашивают их разноцветными красками. Младшие дети обули валенки, надели шубейки и побежали на улицу — на салазках кататься и встречать первую звезду.
— Сейчас Паука достанем, — сказал Артемий, — не бойся, он не настоящий!
 Он принёс из чулана длинный, до потолка шест, наверху которого было прикреплено подобие меховой шапки и, стал водить им по потолку и углам, собирая пыль и паутину.
— И я хочу, — воскликнул Тёма, — у моей бабушки обыкновенный пылесос, а такого Паука нет.
Он обошёл весь дом, собрал паучков и пылинки и в избе, и в сенях, и в горнице, а когда Паук из чёрного превратился в пыльно-серого, выскочил на морозное крылечко и вычистил его в снегу. Потом они с Артемием стали чистить песком все дверные ручки до блеска, а чтобы до вечера руками их не захватали, обмотали каждую светлой тряпицей.
 Застелила матушка стол праздничной скатертью — с бахромой и кружевными прошвами, выставила нарядную посуду, в центр — румяный каравай, резную деревянную солонку и свечу. Старушки сотейники с аппетитными блюдами носят: блины с солёной икрой, севрюгу заливную, поросёнка жареного, гуся с мочёными яблоками и открытую кулебяку с грибами, квашеной капустой и клюквой.
За окошком стало темнеть, тонкий бледный месяц нарисовался, а под ним — махонькая, не набравшая ещё яркости первая звёздочка.
— Звезда зажглась! — закричали малыши с улицы. — Пора начинать Святую Вечерю!!!

***

Поздним вечером, сытые румяные детишки расселись на полу, а за цветастой занавеской установили небольшой столик. Дюжина свечей тихо мерцала в нарядной комнате, окна затянули морозные узоры, а трёхцветная кошка, улыбаясь, мурлыкала на лавке.
Артемий шепнул Тёме на ухо:
— Сейчас увидишь настоящий кукольный театр — «Рождественский вертеп», называется!
— Вертеп? — удивился Тёма. — Я такого слова никогда не слышал.
— Чудной ты всё-таки, не с Луны ли ты свалился? — засмеялся Артемий. — Вертеп — значит «пещера», это всем известно! Раньше к нам на святки приезжали школяры с представлениями, а в этом году мы с тятей сами сделали и короб сосновый, похожий на колокольню, и куколок — размером с указательный палец…смотри, уже начинается!
Занавеска, как театральный занавес, разъехалась в стороны и белокурая девочка с иконой в руке запела тоненьким голоском:
 «Я умом ходила в город Вифлеем,
 И была в вертепе, и видала в нём,
 Что Христос-Спаситель, наш Творец и Бог,
 Родился от Девы и лежит убог…»
 Все зааплодировали, а на столике возник деревянный домик в два этажа. Верхний ярус его, оклеенный синей бумагой, и был пещерой Рождества. В нем размещались маленькие ясли, в которых лежал спеленатый Младенец Христос, фигурки Иосифа и Девы Марии, склоненные над ним, вол и ослик, согревающие Иисуса своим дыханием. На крыше была вырезана Вифлеемская Звезда, возвестившая всему миру о чудесном рождении Сына Божия. Освещённая свечой, она действительно сияла мерцающим светом.
 В нижнем ярусе, по едва заметным прорезям, на фоне золотого дворца двигались силуэты царя Ирода и его воинов с мечами в руках. Старшие братья Артемия, присевшие за домиком, водили фигурки и озвучивали рождественскую историю:
 «Отправилась Дева Мария вместе с мужем Иосифом в Вифлеем потому, что римский император Август приказал провести перепись населения. Дорога была долгой и трудной, они шли пешком по гористой местности, а когда достигли Вифлеема и стали искать место для ночлега, оказалось, что все постоялые дворы заполнены.
Тогда они вышли за пределы города и там наткнулись на пещеру, в которой обычно пастухи прятались от непогоды. Именно там родила Мария своего сына, спеленала и уложила в ясли. И в тот же миг загорелась на небе Вифлеемская звезда, возвещая всему миру радостную весть! Она привела к пещере и пастухов, стороживших свои стада и волхвов — странствующих мудрецов, которые принесли в дар драгоценные дары.
 
Но царь Ирод, которому предсказали рождение Иисуса Христа, приказал убить всех младенцев мужского пола, рожденных в эту ночь. И было убито его воинами 14 тысяч детей в возрасте до двух лет. Спасая своего сына, Мария и Иосиф уехали в Египет, а после смерти царя Ирода вернулись в Назарет»
 В этот момент в нижнем ярусе появился деревянный Чёртик. Он схватил Ирода и его воинов и утащил в темноту, так, чтобы стало ясно — маленькому Иисусу теперь не грозит никакая опасность.
Свечку задули, дверцы закрылись, и занавес задёрнулся.
Все дружно захлопали в ладоши — представление было замечательным! Дети, укладываясь спать на тёплой печи, ещё долго обсуждали историю рождения Христа, шептались и шушукались, пока не уснули.
Тёма и Артемий легли на полу, укрылись овчиной.
— Утром мы с отцом в Москву поедем. Повезём царский заказ — корпуса резные из кедра и дуба для швейцарских часов Генри Мозера. Лучших коней запряжём и Каурку тоже — он выносливый, крепкий…пять дней и ночей нам ехать до столицы…дохи меховые поверх тулупов оденем — это такие меховые шубы с широченными рукавами и без застёжек, запахнулся — и тепло! Медвежью шкуру — в ноги, а на руки — варежки из заячьих шкурок…иначе в пути замёрзнуть можно!
Тёма обнял своего нового друга и взволнованно зашептал:
— Обязательно возьмите с собой ружьё, а волков не бойся — ты сильнее их!!!
— Волки? — Артемий нахмурился. — Я однажды встретился в лесу с волчицей, с ней были два волчонка, и она меня не тронула. Спать пора, Тёма, смотри — звёздочка прямо в окошко светит!
 
***

Бабушка растормошила спящего Тёму:
— Давай-ка, внучек, пшикнем тебе в горлышко лекарство и таблетку от температуры принять нужно!
— Бабушка, я завтра утром буду уже здоров и обязательно начищу все дверные ручки и паутинки во всех углах Пауком соберу, а ещё давай устроим Рождественский вертеп! Папа с мамой завтра приедут — и мы им покажем кукольное представление! Вот только не знаю, из чего нам фигурки сделать, их же много — красивая Дева Мария, старый Иосиф, маленький Иисус, а ещё пастухи и мудрецы, и злой Ирод!
— Откуда ты всё это знаешь, — удивилась бабушка, — по телевизору видел? А я придумала — мы с тобой слепим фигурки из солёного теста. Рецепт очень простой: два стакана муки, стакан мелкой соли и пол стаканы воды, можно ещё ложку крема для рук добавить! Ты сам замесить сможешь, а потом мы раскрасим куколок акриловыми красками и лаком покроем. Будет очень красиво, не хуже, чем в настоящем кукольном театре! Ты только выздоравливай, Тёмочка!
— Называй меня Артемием, бабушка, мне так уже больше нравится!
Бабушка укрыла его пуховым одеялом, включила ночничок и присела на краешек кровати. Вместо сказки на ночь, она нараспев прочитала ему строки из старенького, растрёпанного томика стихов Бориса Пастернака:
«…Он спал, весь сияющий, в яслях из дуба,
Как месяца луч в углубленье дупла.
Ему заменяли овчинную шубу
Ослиные губы и ноздри вола.
 
Стояли в тени, словно в сумраке хлева,
Шептались, едва подбирая слова.
Вдруг кто-то в потёмках, немного налево,
От яслей рукой отодвинул волхва,
И тот оглянулся: с порога на Деву,
Как гостья, смотрела звезда Рождества…»


Сюрприз лесного гнома

Лесной гном Бумбуроль снял с вешалки рыжую широкополую шляпу и, водрузив её на голову, глянул в зеркало. Оттуда ему улыбнулось румяное курносое лицо с зеленоватой бородкой и, такого же цвета, длинными усами, заплетёнными в косички
 — Зонт не забудь, — напомнила шляпа, — в прошлый раз я насквозь промокла!
— Угу, — Бумбуроль потянулся за ботинками, — шнурки куда-то подевались…
Он прижал к груди растоптанные башмаки и босиком вышел на клеверный порожек: в ночном лесу перешёптывались фиолетовые папоротники, на шёлковых паутинах сохли свежевыстиранные туманы, шелестели резными зелёными листьями книжки-малютки на ветвях дуба-литератора и щебетали летающие сновидения спящих птах.
— Шнур-ки-ииии! — крикнул Бумбуроль лишь для того, чтобы насладиться музыкальностью маленького эха, живущего неподалёку.
В кустах послышалось сдавленное хихиканье, ухнул филин, река всплеснула ладошками, поймав свалившуюся с неба звезду.
Две цапли, держа в клювах по извивающемуся червяку, вышли из камышей:
— Бумбуроль, а ты зашнуруй боты дождевыми червями! Они будут рады — мы их, вообще-то на ужин планировали! Держи!
— Благодарствую! — гном широким жестом снял шляпу и поклонился, а та, взмахнув полями, взвизгнула:
— Осторожно! Я же могла упасть!
 Гном посмотрел на Луну — стрелки на ней уже показывали без пяти минут полночь. Гном схватил зонт, термос с мелиссовым чаем и, в сопровождении роя малиновых жуков, помчался к реке.
У самой воды, он завязал в узел все тропинки, ведущие к реке, приподнял их, словно они были домашними половичками, и стал заговаривать:
— Разбредитесь, заблудитесь,
Словно корешки, сплетитесь,
Сбейте с толку, заморочьте,
Всякого, кто бродит ночью…
Шляпа заворочалась на его голове:
— Удивляюсь, как ты успел! Три часа со сверчком шушукался, два часа чай заваривал, час шнурки искал! А помнишь, как однажды ты уснул в заячьей норе и не успел до полуночи прочесть заговор? Тогда старуха Плесень превратила нашу речку в мутную росинку на кусте чертополоха!
— Помню. Только я тогда не спал, а зайчат баюкал…
— Зайцем себя вообразил? — прыснула со смеху Шляпа. — А потом ты случайно наступил на золотую жабу, превращающую каждого в самого себя — и река опять стала рекой!
— Вряд ли это была случайность — золотые жабы давно перевелись на свете, — ответил Бумбуроль и сделал пару глотков горячего чая.
Заморосил дождь и гном раскрыл зонт, но тот вывернулся, отчаянно скрипнул «прощайте» и улетел. Бумбуроль бросился под куст жасмина, но дождевые червяки передумали быть шнурками и предательски расползлись по лужам. Потеряв на бегу боты, Бумба упал, термос его укатился в реку, а шляпа, усилием воли собрав все свои фетровые силы, благополучно долетела до ближайшей ивы.
Устроившись на веточке и, подозрительно глядя по сторонам глазами-щёлками, она заметила, как вдали мелькнул тёмный сутулый силуэт.
— Похоже на болоньевый плащ старухи Плесени! Неужели просочилась с дождём? Это же теперь в лесу поганок вырастет видимо-невидимо! А мои цветочные поляны? А мои грядки вдоль оврага? — Шляпа рассвирепела и стала искать глазами Бумбуроля, но тот пропал.
— Что же это, мне самой придётся сражаться со злодейкой? Ну, Бумба!
Шляпа решила, что ей нужно срочно идти по следу. Сидя на голове у гнома, это было бы привычно и естественно, но теперь…
— Ноги! Мне нужны ноги!!! Безногие сыщики обречены на провал! — она навалилась на ивовую ветку и стала её гнуть и крутить. Ветка хрустнула.
— Одна есть! — обрадовалась Шляпа и принялась сражаться со второй.
Та тоже быстро сдалась, но оказалась толще и короче.
— Отлично! Это даже к лучшему! Шаги хромого преследователя должны вселять ужас! — она осторожно, вдоль ствола, опустила ивовые ходули на землю и лихо прыгнула на них сверху, крепко обхватив своими широкими полями.
— Итак, пройдёмся! — с довольным видом сказала изобретательная Шляпа и сделала первый шаг в своей жизни.
Второй шаг получился с креном вправо, третий — с креном влево, четвёртый — прыжком, пятый — с прокручиванием. Однако, вскоре она приноровилась и кособоко поскакала по лесу, не обращая внимания ни на лужи, ни на порывы ветра.
Добравшись до холма и выглядывая из-за дуба, она приметила, как высокий зловещий силуэт, растопырив руки, стал размахивать ими по воздуху.
— Летучих мышей наших решила извести?! — Шляпа, широко разинув рот, набила его жёлудями прямо с ветки и, словно тонконогая сколиозная птица, помчалась в атаку.
Чёрная фигура, тем временем, спустилась к реке и стала водить по воде какой-то кочергой.
— Рыб наших решила перебить?! — промычала набитым ртом Шляпа и, выставив для устойчивости коротенькую ножку вперёд, наклонилась и стала прицельно плеваться желудями.
Фигура замерла, а Шляпа взяла и... ещё два раза плюнула.
— Ой! — крикнула фигура. — Вы что себе позволяете? Кто вы такая?
— Я тебе покажу, кто я такая! — прошипела та и, удивляясь своей ловкости и мастерству, как заправский тайский боец стала лупить злодейку ивовыми колышками-ножками.
А потом, отбросив их в сторону, взлетела и со страшными завываниями наделась на голову врага — до самого подбородка:
— Нам незваные гости не нужны! Я слишком люблю свои кабачки и редиски, чтобы позволить тебе их погубить! Вон из нашего леса!
— Я задыхаюсь!!! Помогите! Уберите эту сумасшедшую!
— Бегу-бегу! — послышалось издалека и на поляну выскочил разряженный Бумбуроль — в чёрном костюме, белоснежной рубашке, в лаковых туфлях и с букетом мальв.
И в этот момент вспыхнули на деревьях десятки софитов и разноцветных лампочек, заиграл невидимый духовой оркестр, с неба полетели надувные сердца, шары, розовые лепестки и искрящиеся фейерверки.
Шляпа сморщила лоб, пытаясь сообразить, что всё это значит, но силы покинули ее — она обмякла и свалилась на землю. Высокий сутулый организатор праздников из фирмы «Взрыв эмоций» снял свой тёмный болоньевый плащ-дождевик и, прислонившись к дереву, стал дышать по какой-то системе.
— Кто это? — придушенным голосом спросил он. — Я еле выжил! Мало того, что пришлось устраивать искусственный дождь, мало того, что какое-то хромое чудовище на тонких лапках, преследовало меня по пятам, не давая ни развесить фонарики, ни распылить ароматизаторы, ни выловить из реки ваш термос с каким-то особенным содержимым! Так меня ещё оплевали, избили и унизили!
— Великодушно прошу простить, это моя вина — не ожидал таких эмоций!!! Я ваш должник, милейший! Простите ещё раз!
Бумбуроль взял Шляпу на руки и с виноватой улыбкой сказал:
— Я хотел сделать сюрприз! Хотел порадовать тебя! Ты такая умная, хозяйственная, находчивая, бесстрашная — лучше тебя мне не найти!
Она приоткрыла свои глаза-щёлки и, выплюнув в сторону последний жёлудь, пролепетала:
— И что теперь?
— А теперь я «случайно» наступлю на золотую жабу, превращающую каждого в самого себя... я давно заподозрил, что тебе не место на вешалке в прихожей.
— Разве они не перевелись на свете?
— Конечно, нет! То, что пользуется спросом, не исчезнет никогда, — ответил Бумбуроль и слегка прикоснулся носком туфли к толстой сверкающей жабе, сидящей в траве. Та проклокотала что-то на своем языке, послала воздушный поцелуй и исчезла.
И тут... зазвенела листва на деревьях, фиолетовые папоротники обменялись рукопожатиями, туманы слетели с шёлковых паутин и поплыли над рекой, дуб-литератор надел очки и внимательно стал присматриваться к происходящему под его кроной, а летающие сновидения спящих птах перестали щебетать и замерли в ожидании.
Шляпа почувствовала нежное прикосновение лучиков света, аромата жасмина, музыки и тепла. Она оглянулась и увидела напротив себя парящее в воздухе овальное зеркало, поддерживаемое со всех сторон цветочными эльфами. В его отражении улыбающийся Бумбуроль держал на руках хорошенькую пухленькую барышню с рыжими кудряшками и веснушками на щеках, в длинном белоснежном платье с бесконечным ромашковым шлейфом.
Бумбуроль поставил её на землю и, опустившись на одно колено, протянул речную кувшинку, в которой сияло колечко:
— Будь моей женой, Фетра!
— Я согласна, — кивнула толстушка, — вот только шляпы теперь у тебя не будет!
— Купим панамку, или ушанку, или бейсболку…
— Ах, много же может быть у меня соперниц! Кстати, как ты не потерял шнурки от своих новых туфель? Удивляюсь!
В кустах послышалось сдавленное хихиканье, ухнул филин, река всплеснула ладошками, поймав свалившуюся с неба звезду.
Две цапли, держа в клювах букеты белых лилий, вышли из камышей:
— Бумбуроль, поздравляем! Дождевые червяки тоже рады!
— Благодарствую! — гном широким жестом поклонился, а его жёнушка рассмеялась:
— Осторожно! Ты же мог упасть!



Наталья Соколова,
г. Белогорск, Россия.

Дверь в параллельный мир

Посвящается моей прабабушке Елене, которая была самым необычным человеком на свете.

Вступление

Меня зовут Гош. Я — грон, но вы называете таких, как я, домовыми. Может быть, вы и правы, но я — охранник и помощник принцессы, которая сбежала из дома, из нашего мира. Я последовал за ней, и как только нашел, так остался рядом, не отходя от нее ни на шаг. Но есть еще один грон — Кех. Он появился позже, искал долго, пока связь со мной не наладил. Но это мелочи. Главное — мы рядом с Ней!
А как все началось? А вот так…

***

… В зале заседаний собрались почти все члены Совета. На повестке стоял очень важный вопрос: принцесса.
— Как там наша девочка? — сетовала старая Гюрза, нянюшка и наставница сбежавшей воспитанницы. — Бросила нас и ушла, а я себе места не нахожу.
— Нэн, не переживай. Она сейчас человек, все забыла, как только вновь родилась. Но, повзрослев, чувствует, что иная, не такая, как все.
— Да как же не переживать? Она же мне почти как дочь!
Члены Совета замолчали. Каждый думал, что бы такое сделать, чтобы вернуть принцессу. Или как с ней связаться. Чувствовали, что девочке нужна поддержка.
Внезапно тишину нарушили чьи-то торопливые шаги. В зал вошел Патрик, секретарь Его Величества Короля. Он остановился, оглядел присутствующих и взволнованно произнес:
— Она вышла на связь! Ей нужна помощь!

***

Мария была единственным ребенком. Но в отличие от своих сверстников, она была нелюдима, неразговорчива и замкнута. Постоянно витала в облаках и своих фантазиях.
Став взрослой, вышла замуж, родила двоих детей и спокойно жила пока…
… — Вилма! Вернись! Мы тебя ждем!
Мария видела этот сон на протяжении последних десяти лет. Она просыпалась в холодном поту с бешено колотящимся сердцем. Женщина не понимала, кто такая Вилма, и почему ей снится этот сон, но имя казалось смутно знакомым. Маша перекопала всю эзотерическую и мистическую литературу, но нигде не встретила подобное имя.
И все-таки она решилась. Как только женщина услышала зов, спросила:
— Кто вы? — и увидела три фигуры в зеленых балахонах, чьи лица были скрыты капюшонами.
— Мы — чтобы помочь, — последовал ответ, троица сразу же исчезла и с тех пор не докучала. Но Мария ощущала их незримое присутствие.
Со временем женщина перестала видеть странные сны, а потом и вовсе о них забыла. Но она не знала, что это было временно…

***

А в это время…
— Гош, ну и что ты думаешь?
— Кех, я и ты ее охраняем. Нас отправили сюда, чтобы мы ее нашли. Мы это сделали, но на связь только она одна может выйти. Мы же в другом мире, Мире Людей.
— А она нас видит?
— Видит. Потому у нее и зрение плохое, взгляд рассеянный. Она много чего видит, но не удивляется. Считает это в порядке вещей. Думает, что все люди так могут.
— Видит, но не слышит. Она же нас только подсознательно понимает, но с нами смогла познакомиться.
— Смогла. А оберегов себе накупила, куколок всяких, разговаривает с ними.
— Слушай, Гош, а давай ей сны нужные будем насылать? Может, тогда в ней что-нибудь пробудится?
— Можно попробовать, но как она их воспринимать будет? Она ведь не понимает, что не такая, как все. У нее даже страха нет. Никого и ничего не боится. Как же нам до нее достучаться?
Домовые сидели в своей каморке между стен и думали, как заставить хозяйку открыть канал связи.

***

Мария готовила ужин для семьи. Она хлопотала на кухне, как вдруг перед глазами мелькнула какая-то тень. Она моргнула. Тень снова мелькнула, а потом еще и еще. Она решила узнать, кто же так настойчиво добивается ее внимания. Она уставилась в одну точку, расфокусировала зрение и увидела двух странных существ, одетых в длинные серые балахоны.
«Хм… Интересно, кто это может быть?» — подумала Мария. И тут в голове, будто кто включил звук:
— Мы твои помощники.
— Так вы домовые? — мысленно спросили женщина.
— Для обитателей этого мира да, но на самом деле мы — гроны, мы пришли с тобой, чтобы тебе помогать и оберегать.
— А я разве слабая? Мне не нужны помощники. Сама справлюсь.
— Да как же ты не поймешь! Ты же другая! Ты не из этого мира! Ты не Мария, ты — Вилма!
— Постойте, так это вы меня каждую ночь зовете?
— Ты слышишь зов? Нет, не мы. Это твои родственники тебя зовут. Надо канал связи наладить. Ты же сбежала и все нарушила. И даже не представляешь, на что способна! — маленькие гроны не знали какими словами убедить эту упрямицу поверить в свои силы.
— А вы можете рассказать мне про тот мир, из которого пришли? — Мария не поверила гронам. Ей казалось, что это очередной нелепый сон, но гронов приняла, не выгнала…

***

…Вот так мы и подружились.
Теперь-то вы понимаете. Что она особенная? Но знать об этом ничего не желает. Считает себя обычным человеком. А мы последнее время и не настаивали, ждали подходящего момента. Тут-то Окно и проявило себя: приоткрыло маленькую щель, позволило в нее заглянуть, и вся жизнь нашей хозяйки круто изменилась. А благодаря кошкам принцессу отец нашел, связь с ней наладил. Теперь он тоже будет помогать через нас с Кехом, конечно.
Вот и отряд собрался. Все с необычными способностями. А летун нам очень нравится. Он нас видит и часто прилетает поболтать. Девочка нас чувствует, но не видит. Надо Кеху сказать, чтобы не напугал детей. Сказал. А он заявил, что дети сами кого хочешь напугают. Да-а-а-а, дети что надо! Как раз для опасного путешествия. За себя постоят и других в обиду не дадут. Хорошие дети!
Все. Собираются идти. Нас тоже берут.
— Кех, чего ты суетишься? Ветер поднял. Пошли уже!
Я вам буду рассказывать все, что случится во время похода.
Ну, мы пошли. До встречи!

Глава 1. Поиск двери

Посидев на дорожку, вся компания двинулась навстречу приключениям. Мария шла впереди, держа перед собой маятник. Она не сводила с него глаз, наблюдая за характером вращения. Но маятник молчал. Несмотря на движение, штуковина, похожая на шишку, даже не шелохнулась.
— Марь Андревна! А помните, Хранительница говорила, если есть щель, то окно должно быть рядом? — Эд остановился, осененный выплывшей из памяти информацией.
— Эд! Какой ты молодец, что напомнил! А то так бы и ходили по кругу, — обрадовалась Мария. — Наверное, нам следует идти от сосен к озеру. Потому что, если есть окно, то дверь должна быть близко. Чует мое сердце, именно там то, что нам нужно.
Путешественники развернулись и потопали на берег озера, бывшего когда-то большим и полноводным, помнившего яхты, лодки и катамараны, а теперь похожего на большую лужу с заросшими высокими берегами.
— Куда теперь? — спросила Настя.
— Погоди. Постойте здесь, отдохните, а я на разведку с маятником схожу, узнаю, в какую сторону повернуть.
Но не успела Мария сделать и шагу, как Выр сорвался с плеча Эда и стремительно куда-то полетел.
«Есть, что ли, захотел? Стаю комаров учуял?» — удивилась женщина, но проследила взглядом за летуном. А потом, недолго думая, устремилась следом. Но Выр пропал…

***

Одал смотрела в свой шар и видела, что происходит на той стороне. Она чувствовала, помощь близка, но ждать придется несколько дней. Ведь время в мирах течет по-разному. Услышав стук, ведунья оторвалась от шара:
— Входи, Хранительница! Новости есть.
Эйваз осторожно вошла, понимая, что оторвала ведунью от важных дел, но и у нее были новости — Тейваз с братом возвращался!
Пока Одал рассказывала, что видела, в дом влетел Выр, держа во рту какой-то цветок фиолетового цвета.
— Смотри, Одал, что Выр принес! Это же болотные цветы! А они так нам нужны! С ними мы избавимся от топей и посадим новые леса.
— Погоди радоваться. Пока это привет от соседей, которые на пути к нам. Выр, вы нашли дверь? — строго произнесла ведунья.
Выр чирикнул и показал крылом на восток.
— Значит, уже на подходе, но дверь пока не нашли. Что ж, будем ждать. А ты, крылатый, возвращайся, а то тебя искать будут.

***

Потеряв летуна из вида, Мария вернулась к детям и кошкам. Ее Бася вела себя удивительно спокойно. Она и Леди играли с кем-то, видимым только им. Но Мария понимала, это ее домовые развлекаются. А дети устали. Они сидели молча и не хотели шевелиться.
— Эд, Настя, а чего вы бутерброды не достаете? Подкрепиться не мешало бы, — Мария быстро вынула еду и заставила детей поесть. — Нам еще топать ого-го сколько! Как бы озеро не пришлось обходить. Выр улетел, но я проверю еще одно место. Маятник качнулся, когда я повернулась в ту сторону. Домочадцы! Кошек не замучайте, они нам еще нужны.
Женщина медленным шагом направилась туда, куда улетел Выр. Она шла по заросшей тропинке на высоком берегу озера. Когда-то эти берега были крутые, здесь стояли причалы для лодок и катеров, а теперь на них росла только густая трава да молодые деревца. Мария вздохнула. Времена меняются, природа тоже меняется.
Но вот маятник начал раскачиваться. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Мария прибавила шаг. Через десять метров она увидела то, что искала! Вытащив носовой платок, привязала его к ближайшему дереву, отметив место, и поспешила обратно.

Глава 2. Подарки

Мария примчалась на привал и увидела, что дети дремлют, кошки спят, а вернувшийся Выр с кем-то болтает.
Увидев Марию, летун деловито перелетел на ее плечо.
«Ну, что? Нашла?» — услышала женщина вопрос, который возник в ее голове.
— А то! Конечно, нашла. Зря мне волшебный маятник дали?
«А когда пойдем дверь открывать?»
— Не торопись, пусть дети поспят. Устали они. Хоть мы и не очень далеко от дома ушли, а кругов намотали на десять километров, пока поняли, где искать. А ты мог бы Эду и подсказать.
«Не мог. Эд нужно было самому догадаться, у него это должно быть в крови, он же наш».
— Ваш, — проворчала Мария. — А то, что он еще ребенок, это не в счет? Изверг ты, а не летун!
«Хватит ворчать, детей разбудишь. Был я дома, там уже ждут».
— А ты с кем сейчас разговаривал? Уж не с моими домочадцами?
«С ними. Они у тебя забавные и умные, а ты никак не хочешь их понять».
— Я их приняла и не выгнала. Пока и этого с них достаточно. А ты не сыпь мне соль на рану. Когда придет время, сама решу кто я и с кем.
Мария сердилась. Она даже не заметила, как внезапно зашелестели листья на деревьях, и на нее обрушился шквал ветра, который так же внезапно стих.
— Вас здесь не хватало со своими указаниями!!! Еще раз такое сотворите, уволю! — Мария рассердилась окончательно, поняв, что ветер устроил один из домовых.
«Не кричи на них. Кех нечаянно ветер поднял. У него тоже чувства есть, не только у тебя».
Пока шла перепалка, Эд с Настей проснулись. Они удивленно наблюдали, как Марь Андреевна сама с собой ругается. Дети захихикали.
— Проснулись? Тогда вперед! — скомандовала учительница. — Времени нет рассиживаться, нас ждут.
Отряд быстро собрал вещи, Настя взяла в руки Леди, а Бася улеглась на плечах хозяйки и только тогда все пошли вслед за Марией. В этот раз Выр не летел, а смирно сидел, пристроившись на кепке Эдика.
Шли долго. Берег, несмотря на то, что зарос травой и молодыми деревцами, был неустойчивый, любой неосторожный шаг мог привести к обрушению.
Когда проходили мимо заболоченной местности, Выр всех остановил и попросил выкопать кочку с фиолетовыми ирисами. Он пояснил, что в их мире таких цветов нет, а они очень им нужны. Эдик осторожно спустился с кручи, выкопал кочку. Мальчик не считал это девчачьим делом. Он шестым чувством понимал, что не очень прилично идти в гости с пустыми руками. Потом он набрал немного воды в большой пластиковый пакет, опустил туда ирисы и удовлетворенно хмыкнул: можно идти дальше.
А дальше было новое препятствие: кошки взбунтовались! Они не хотели идти!
— Ну, что еще? — спросила Мария хвостатиков, — Чего вам надо?
Бася подошла к одному дереву и полезла по стволу к маленькому гнезду, в котором копошились и пищали совсем голые, беспомощные слепые птенцы. Под деревом валялись перья. Кто-то полакомился родителями, защищавших свое потомство. Бася, сидя у гнезда, жалобно мяукнула.
— Хорошо, мы их возьмем с собой и спасем. Вот только они же голодные. Выр лети за едой птенчикам, — тон Марии не терпел возражений.
Выр, было, полетел, как вдруг птенцы замолчали. Потом гнездо плавно опустилось и осталось висеть в воздухе, не падая, на уровне колен Насти. Все поняли, это домовые пришли на помощь. Они и птенцов накормили и теплой шубкой укрыли, и гнездышко понесли. Бася слезла с дерева и вновь улеглась на любимых хозяйских плечах. А Леди оставшийся путь постоянно заглядывала в гнездо, проверяя, как там малыши.
Дальше шли весело, подшучивая друг над другом. Но вот Мария подняла руку. Все умолкли и увидели белую тряпичную метку на одном дереве. Пришли. Теперь предстояла работа.
Мария забрала свой платок (еще пригодится), прошла вперед и остановилась. Она указала на то, что находилось рядом с ней. Это была заросшая травой лестница, ведущая куда-то далеко вниз. А куда — неизвестно: путь был скрыт переплетенными деревьями…

Глава 3. Новый путешественник

Пока все осматривались и проверяли содержимое рюкзаков, Выр громко заверещал. Мария оглянулась и увидела своего знакомца — белого голубоглазого кота, которого она каждое лето подкармливала.
Кот не был бездомным, у него была хозяйка, но когда она завела собаку, кот не стал терпеть активного сожителя и ушел. Каждое лето он приходил под окна и сидел в тени тополей. К нему все настолько привыкли, что сороки и те его не гоняли, а даже приводили свое потомство познакомить со спокойным соседом. А кот и правда, был очень спокойный. Он ни с кем не дрался, но и ни с кем не дружил. «Дворовая команда» его не принимала, но он смог выжить. Видимо, хозяйка его кормила зимой и весной, а летом и осенью кормили все, кто не был к нему равнодушен. Мария была из их числа. Она относила коту еду в алюминиевой фольге, чтобы потом можно было быстро убрать ненужный мусор.
— Батюшки! Как ты здесь оказался? — воскликнула женщина, обращаясь к новому неожиданному гостю. — Ты за нами тайно шел, и мы тебя не видели?
Но кот молчал. Он смотрел на Леди и Басю своими пронзительными голубыми глазами, будто что-то у них спрашивая. Кошки спокойно реагировали на чужака. Да и какой же он был чужак? Бася была с ним давно знакома, а Леди познакомилась на днях. Кошки были не против присутствия кота.
— Да он же глухой! — вдруг поняла Мария, вспомнив, что кот никогда не реагировал, когда она ему несла еду. Только после касания шерсти кот открывал глаза и издавал тихий скрипучий звук, похожий на благодарность.
— Но почему же он шел за нами? Я даже не знаю, как его зовут, — женщина не понимала поведения кота. Выр все выяснил. Он подлетел к пришельцу, заглянул в его глаза и замер. Кот и зависший в воздухе летун молчали несколько минут. Наконец, Выр начал чирикать.
— Кота зовут Кеша, — переводил Эд. — Он и правда ничего не слышит, а сейчас он рад, что может рассказать о своей беде. Он узнал о нашем походе от кошек, которые сидели на окне и что-то обсуждали. Хоть он не слышит, он может читать мысли. Когда понял, куда собираемся идти, то решил пойти с нами. Думает, что сможет пригодиться. Ну, что? Берем Кешу с собой? — Выр оглядел всех.
— Куда же деваться? Не отправлять же бедолагу обратно. Берем, — согласилась Мария. — Дети, вы проверили рюкзаки? Ничего не забыли? Эдик, глина на месте?
— На месте. Я ее влажной тряпкой обмотал, чтобы не засохла,— с готовностью отозвался мальчик.
— Ну, бутыль с водой при мне. Теперь можно и дверь открывать. Настя, ты как? Готова?
Настя вздохнула, кивнула головой. Она спустилась по ступенькам вниз ближе к зарослям и села. Леди и Бася подошли к девочке с двух сторон, прижались и замурлыкали. Внезапно к ним кинулся белый глухой Кеша. Он влез Насте на руки, поднял голову, заглянул девочке в глаза и что-то проскрипел осипшим голосом. Настя кивнула, кота не прогнала, но было видно, что она успокоилась. Развернув ладоши и закрыв глаза, девочка сосредоточилась на мурлыканье кошачьего трио. Она ясно увидела призрачную дверь среди переплетенных ветвей. Теперь эту дверь надо было открыть. Благодаря вибрации кошек и мысленной работе девочки, дверь поддалась и начала открываться.
Стоявшие поодаль Эдик и Мария видели, как воздух у зарослей заколыхался. Сначала робко, потом сильнее и активнее. А потом открылся проход…

***

— Эйваз, приготовься к приходу гостей. Они уже идут, — сообщила Одал торжественным голосом. — К ним еще один хвостатик присоединился. Он глухой, но у нас он сможет избавиться от этой напасти, если останется навсегда.
— Значит, это неспроста. Глухой хвостатик — замена Отважной. Все в мире должно быть гармонично, — прошептала Защитница…

Глава 4. Паника

Мария и Эдик заворожено смотрели на открытый портал, переливающийся всеми цветами радуги, и молчали. Но как-то совсем не к месту мальчишка вспомнил, на какое короткое время открылось Окно в школьном парке. Ему показалось, что Дверь вот-вот закроется и все их приготовления окажутся напрасными. И Эд запаниковал. Не зря мудрые люди говорят, что паника — это провокационное и отвратительное чувство, что никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя ей поддаваться. Но Эдик был еще мальчишкой и многого не знал, а потому частенько ошибался. И его обуял дикий страх, что закроется дверь, и они не смогут помочь соседям.
— Бежим скорее! Дверь закрывается! — крикнул громко и нервно Эдик.
От неожиданности кошки вскочили и ринулись к проходу. Мария, схватив Эда за руку, потащила его к обессилевшей Насте. Вдвоем, они рывком поставили девочку на ноги, не заметив лежащего на ее коленях отдыхающего кота.
Глухой Кеша ничего не слышал и не мог знать, что происходит. Он не понимал, почему его резко сбросили с теплых колен и никуда не позвали, хотя и обещали. Он упал на ступеньки, сгруппировался, чтобы не попасть кому-нибудь под ноги. Кот, съёжившись, сидел недалеко от прохода и смотрел на спешно уходящих людей. До него начало доходить, что его в очередной раз предали, сначала хозяйка, теперь Мария. Понимание того, что он никому не нужен, было очень болезненным. Умный кот имел огромную жизненную силу и волю. Это помогало ему выжить с таким недостатком, как глухота, но крушение надежды выбило из колеи, окончательно лишив сил и жажду жизни. Может быть, не будь он глухим, все было бы иначе?
«Кому я глухой нужен? — думал кот. — Зачем мне так жить? Лучше бы я сдох от голода и холода и уже был бы на Радуге с мамой». От возникшего вдруг чувства жалости к себе и презрения окружающих кот завыл. Он задрал голову к небу и завыл, как бездомный пес, призывая к себе Смерть. А из его ярких голубых глаз потекли слезы…
… Кошки, добежав до границы портала, вдруг остановились как вкопанные. Они начали оглядываться, стараясь кого-то найти. Настя, еле передвигавшая ноги, резко остановилась, невзирая на слабость. Она тоже начала оглядываться по сторонам, отказываясь идти дальше.
— Настенька, что с тобой? Идем скорее, а то портал закроется, — торопила девочку Мария.
— Где кот? Без него не пойду,— заявила Настя.
Мария оглянулась и не увидела Кешу.
— Нет его. Наверное, он испугался, решил не идти с нами и ушел домой.
— Нет! Он не ушел! Без него никуда не пойду! Да как вы не понимаете, не будь его, портал бы не открылся. Кот — ключ. Еще раз спрашиваю: Где Кеша?
Настя стояла, как каменная, не желая двигаться с места. И только сейчас Мария поняла, что чуть не стала предательницей. Она едва не бросила за ненадобностью живое существо, которое оказало неоценимую помощь! Да как она могла поддаться панике! Оглянувшись и еще раз, внимательно осмотрев лестницу и траву, она так и не увидела Кешу. Где же он?
— Кех! Найди кота! Быстрее! — крикнула женщина грону, который мог перемещаться быстрее ветра.
Отправив грона за котом, Мария заметила Эда, согнувшегося в три погибели, старающегося быть маленьким и незаметным.
— Эд! — строго сказала женщина, — больше никогда так не делай! Из-за твоей паники мы чуть не потеряли друга и неоценимого помощника. Утри слезы и веди себя как мужчина, а не как сопливый мальчишка! Ты же потомок викингов! Так будь добр, соответствуй этому!
Эдик кивнул и опустил голову. Ему было стыдно…
…Глухой кот уходил от портала и от предавших его людей. Он уже смирился с тем, что никому не нужен. Призвав Смерть, кот знал, где ее найдет. Не очень далеко он видел стаю бродячих собак и решил, что примет смерть в бою и уйдет на Радугу героем.
Кеша сначала шел медленно, постепенно ускоряясь, переходя на бег. Он очень хотел быстрее уйти от места, где его чувства унизили, растоптали, забыли про свои обещания. Его горе начало перерастать в злость, как вдруг он почувствовал под животом сильные, но очень ласковые руки, которые подняли несчастного и огладили вздыбленную шерстку, успокаивая расстроенное животное. А потом Кеша полетел. Он пока не знал, кто его несет. Кот снова ничего не понимал, и это его очень напрягало. Но когда он увидел вход в портал и плачущую Марию, все стало ясно: его не предали, о нем в общей суматохе забыли, а теперь вернули. Мария взяла Кешу на руки и, плача, просила прощения. Кот не слышал слов, но он чувствовал, что исходящие от женщины флюиды искренны. И он простил. Мария опустила глухого кота на землю, кошки облизали Кешу, радуясь его возвращению. Все были в сборе. Можно идти дальше.
По одному, чуть ли не след в след, путешественники прошли сквозь открытый проход…

Глава 5. Прибытие

… По одному, чуть ли не след в след, искатели приключений прошли сквозь открытый проход.

***

Путешественники очутились на удивительной лужайке с изумрудной травой, покрытой маленькими островками белых и желтых цветов.
— Как у нас на болоте! — восхитилась Настя.
Мария оглядела команду. Увидела своих двоих «домочадцев» — маленьких человечков в длинных серых балахонах. «Я вас такими и представляла», подумала женщина. Кошки, дети… Вроде, все на месте. Но что-то тревожило. Женщина еще раз внимательно посмотрела на компанию.
— А Баська где? Она не перешла! Застряла среди миров! — заголосила Мария.
— Ну, и чего ты вопишь? А проследить путь своей кошки слабо? Вы ведь с ней связаны. Смотри, где она, — велел один из гронов.
Мария села на траву, сосредоточилась, раскрыв ладони к небу, и увидела свою кошку, гуляющую по Радуге и обществе большой и красивой собаки, у которой было четверо малышей. Кошка лизнула собаку и запрыгнула в открывшийся проход.
— Ну, Бася! Ну, и кошка! Гуляет сама по себе, где ей вздумается.
«А я тебе говорил, что вы с кошкой особенные. Она, как и ты, может перемещаться по мирам. Да ты мне не веришь».
Пока летун ворчал, появилась Баська с ярким лоскутиком в пасти.
В то время, пока Мария обнимала свою кошку, дети во все глаза смотрели на маленьких человечков. Настя даже потрогала того, у которого длинные волосы развевались сами по себе, без ветра.
— Ну, что, давайте знакомиться? — предложил один из человечков с дружелюбной улыбкой. — Мы вас знаем, а вы нас нет. Я — Гош, а это Кех. Мы домовые и помощники Марии.
— И не бойтесь. Мы не кусаемся, — буркнул Кех.
— Да мы и не боимся, — пожала плечами Настя. — Это ведь ты, Кех, Кешу вернул?
— Я, — смутился, смутился грон.
— Спасибо тебе, — Настя протянула грону руку. Кех, удивленно улыбаясь, пожал.
— Теперь мы друзья, да?
— Да. Друзья, — покраснел грон. Он не ожидал такой реакции девочки на свою персону. Ему всегда казалось, что он самый страшный из всех гронов и все должны его бояться. А тут такое происходит, что не знаешь, как себя вести.
— А ты не смущайся, — успокоил Кеха Гош. — Я же тебе говорил, что в разных мирах на нас по-разному реагируют.
Разговор прервал Эд:
— Смотрите! Похоже, к нам гости! — мальчик указал на фигуры, выходящие из близлежащего леса.
Увидев чужих, Леди стремительно кинулась навстречу.
— Что это с ней? — удивилась Настя.
— Она свою семью встречает. Мне Выр рассказал, — ответил Эдик.
— Леди, наверное, здесь останется. Ведь это ее дом, — загрустила девочка.
— Нет, не останется. Она к тебе пришла в твой мир, чтобы помогать, — ответил Кех, успокаивая расстроенную Настю.
Бася, увидев, как подруга помчалась к чужакам, насторожилась. Она сунула разноцветный лоскутик в руку Марии, отошла от детей подальше, залегла в траве, зарычала. Но к ней неслышно подошел Кеша и положил лапу на глаза разъяренной кошки, как бы говоря «успокойся». Бася послушалась кота, ее вздыбленная шерсть улеглась.
 А тут и гости подошли. Это была красивая молодая женщина с огненно — рыжими густыми волосами и три хвостатика, сестра и братья Леди. Котята побежали знакомиться с Кешей и Басей. Кот сразу нашел общий язык с пятнистой кошечкой, а Баська ерепенилась, пока не подошла Леди и что-то муркнула. И только после этого установился мир.
Взрослые и дети смотрели на установление контакта хвостатиков с умилением. Незнакомка что-то сказала с улыбкой, но ее никто не понял. Вдруг Мария вспомнила о разноцветном лоскутике. Она раскрыла ладонь и …

Глава 6. Знакомство

… Радужный лоскутик выплеснул разноцветные искры, которые окутали всех присутствующих.
— Что это было? — спросила незнакомка.
— А это, похоже, наш переводчик, — с улыбкой ответила Мария. — Ну, давайте знакомиться. Я — Мария, а это Эд, Настя, Бася, Кеша и мои домочадцы: Кех и Гош.
— А я — Эйваз, Защитница Лесной Страны. Эд… Так вот ты какой, Тот, Кто Слышит! Я рада, что Выр нашел тебя, потомок викингов, — рыжеволосая женщина поклонилась мальчишке.
Эдик, не ожидая такого поворота событий, поклонился в ответ и протянул пакет с фиолетовыми ирисами, которые он бережно нес в руках. Эйваз приняла цветы с благодарностью:
— Спасибо за подарок. Эти цветы нам очень нужны! Когда-то они у нас росли, а потом пропали. Теперь мы сможем возродить поляны Фиолетов.
— А у нас их зовут ирисами или касатиками, — прошептала Настя.
— Касатик… Мне нравится, я тоже буду их так называть. Благодарю тебя, Открывающая Двери, за подсказку, — Эйваз поклонилась девочке.
Настя склонилась перед Защитницей. Но вспомнила еще об одном:
— А мы еще птенцов принесли с собой. Их родителей кто-то убил, а малютки остались. Гроны за ними ухаживали.
— Не волнуйся, Настя, мы и птенцов примем в наш мир. За ними хорошо присмотрит Манназ. А это Тот, Кто Помогал? — Защитница наклонилась и погладила глухого Кешу. — Ты такой славный! А ты новая подруга Отважной, — Эйваз почесала Басю за ухом. Кошка миролюбиво замурлыкала.
— Прежде, чем я отведу вас к Одал, познакомьтесь с семьей Отважной. Это не взрослые кошки, они еще котята. Наши хвостатики вырастают большими и сильными.
Настя и Эд посмотрели в глаза хвостатикам, запечатлев образы котят в памяти.
— Вот теперь можно идти. Одал ждет.

***

Одал смотрела в свой шар и видела, как прошла встреча. Увидев поклон мальчика, она улыбнулась, поняв, что потомок викингов вспомнил ритуал. А маленькие человечки ее удивили. Смотрящая — в — Даль никогда раньше таких особей не видела.
«Так вот вы какие, пришельцы из иного мира…», — подумала ведунья. Она видела разных домовых, а таких впервые.
— Думаю, гости уже на подходе, — произнесла Одал своему отражению.
Ведунья убрала свой шар, книгу. Поставила на печь чайник, накрыла стол и стала ждать.

Глава 7. Про Радугу

Одал не очень долго ждала. Стоило закипеть чайнику, как послышались голоса, радостные и восхищенные, ворчливые и раздраженные. Это Настя спорила с Эдом о незнакомом им мире. Девочке, что-то понравилось, а ее брату нет. И наоборот.
— Все мужчины такие буки, — ворчала ведунья. Мальчишка напомнил ее старшего брата, характер которого был точь-в-точь как у Эда.
Но стук не позволил Одал предаться воспоминаниям. Открыв дверь, женщина увидела все честную компанию, состоящую из людей и кошек.
В доме у ведуньи путешественники отдохнули, набрались сил, отведав необычайного вкусного чая. Вместо привычного сахара и конфет хозяйка предложила ягоды, очень напоминающие землянику, но по вкусу были сладкими и бодрящими. Кошки подкрепились молочком, оставшимся в лиловом цветке. А Выр улетел к родне, сказать, что он вернулся.
После сытной еды, все устроились вокруг маленького столика на мягких подушках.
— А теперь рассказывайте, кто и что чувствовал во время перехода, — велела ведунья. — Начнем с Эда.
— Ну, мне сначала было очень страшно, но, шагнув за порог, я будто растворился в пространстве, и мне казалось, что я — частичка Вселенной. Я был очень счастлив, я был уверен, что попал домой… А потом я очутился на зеленой траве и подумал, что мне все приснилось.
— А я слышала, как разговаривают ангелы, — прошептала Настя. — Я летела по огромному черному космосу и слышала слова одобрения. А потом меня кто-то взял за руку и привел на поляну, где уже был Эд.
— Как странно, — задумалась Одал. — Я много видела переходов, но чтобы ангелы… Девочка, ты, наверное, очень особенная и необыкновенная, если ангелы тебе помогали.
— Я не знаю, — смутилась Настя. — Я простая, как все мои подруги.
— Ладно. Оставим это на потом. Ма-ри-я, а как ты перешла?
— Очень просто, — пожала плечами учительница. — Будто прошла в другую комнату, перешагнув порог. Эй, домочадцы! А вы как?
— А мы, как и ты, — отозвался Гош. — Для нас переходы из мира в мир не проблема.
— С вами все ясно. С Выром и Отважной тоже. Но что же случилось с вашими кошками? — Одал внимательно посмотрела на глухого Кешу и замолчала. У нее с котом проходил мысленный разговор, во время которого ведунья сканировала мозг Кеши и искала способ излечить кота.
— Кот прошел просто, как все хвостатики. Но его глухота чуть не завела в другие врата. Хорошо, что Отважная успела его за хвост ухватить, а то бы мы кота потеряли.
— Подождите! Не потеряли бы! Моя Баська по Радуге гуляла в обществе большой собаки, а потом к нам присоединилась. Она бы Кешу нашла.
— А это еще интереснее! — восхитилась и удивилась ведунья. — Как это гуляла по Радуге? Туда же уходят умершие животные!
— О! В вашем мире тоже так считают? Значит, не такие мы разные, как кажется. А пусть нам Баська и расскажет. Как она туда попала. И где она взяла кусочек радужной ткани.
Баська потянулась, встряхнулась и кивнула головой. Она начала рассказывать на языке кошачьих жестов, непонятных звуков, глядя на всех внимательно. Она посылала сигналы в мозг каждому и все поняли, что она рассказала.
— Когда я переступила порог Двери, то сразу услышала чей-то зов. Я откликнулась и поспешила узнать, кто это так настойчиво меня зовет. Вот так я и появилась на Радуге, где встретила удивительную собаку с малышами. Она мне и рассказала, что попала сюда во время пожара, успев вынести из огня человеческого детеныша, а своих спасти не смогла. Тогда она малюток облизала и велела всем закрыть глазки. Так они все вместе и появились на радуге. А позвала она меня, чтобы им помочь. Вы думаете, я просто так лоскутик принесла? А вот и нет! Мне Джилли, так зовут собаку, велела оторвать кусочек, который зацепился за кусты, а то проход не открывался. Я оторвала. Проход открылся, я к вам, а на мое место пришла пушистая рыжая кошка Салли.
Мария, а я видела, как ты мне путь указываешь. Я бы, конечно, и сама вас нашла, но по твоей указке я быстрее добралась, — кошка зевнула, показывая всем своим видом, что устала и ей хочется спать.
К Баське подошла Леди и улеглась рядом, а потом и Кеша пристроился. Втроем было теплее и спокойнее.
— Ма-ри-я, а ты можешь лоскутик показать? — попросила Одал.
— Конечно, — Мария протянула ведунье кусок ткани.
Ведунья внимательно его изучила. А потом свернула несколько раз и завернула в большой лист, похожий на лопух.
— Это не простой лоскут,— начала Одал.
Но Защитница ее перебила:
— В этом мы уже убедились: он стал нашим переводчиком.
— Не перебивай старших, — ведунья погрозила пальцем Эйваз. — Это еще не все, на что он способен.
Одал протянула завернутую ткань Марии:
— Береги его. Это очень важно. Без дела не доставай. И никому не говори, что у тебя есть…

Глава 8. Сказка о Суши и Мокрели

… И никому не говори, что у тебя есть…
— Хорошо, — прошептала Мария, пряча драгоценную вещь в укромное место. — А ты нам расскажи, что у вас случилось, и что это за Сушь такая.
— Хорошо, — согласилась ведунья. — Расскажу я вам одну историю, на сказку похожую, но это совсем не сказка. Мы ведь живем в соседних мирах и у каждого человека есть свой двойник за редким исключением. Ну, так слушайте…

Сказ о Суши и Мокрели.

Давным-давно, когда мир еще не знал календарей, жила на свете чудная женщина. Как ее звали, никто не помнит. А в памяти осталось, что была она добрая, умная и очень доверчивая. Женщина помогала всем, кому была нужна помощь и поддержка. Дарила тепло детям и животным. Если она плакала, то по всему миру шел дождь. А если радовалась, то везде светило солнце и пели птицы. А уж если она сердилась, тогда начинали дуть суховеи, и наступала засуха.
Люди знали об этой особенности чудной женщины и старались не сердить. Они часто приходили к ней и дарили цветы из своего сада. Просто так, от души. Женщина была счастлива, а на небе всегда сияло солнце, и стояла прекрасная погода.
Все бы хорошо. Да появилась невесть откуда злобная жадная ведьма. Она-то и смутила нашу добрую Чудную (буду ее так называть). Ведьма нашептала, что люди, зная о доброте женщины, на самом деле используют дар в своих корыстных целях. Сказала, что Чудная нужна только для того, чтобы выжить соседям, а саму ее люди презирают и насмехаются.
Чудная, услышав такие слова, задумалась, а потом расплакалась. Она поверила ведьме и решила, что никому не нужна, что она ошибка природы. Такие мысли никак не хотели уходить из головы Чудной. Она плакала и плакала, а на землю полился сначала мелкий дождик, который перерос в ливень, заливая все вокруг от полей до домов. Люди прибегали к женщине, узнать, что случилось, но та их видеть не хотела и прогоняла. Только ведьма приходила в дом и снова и снова нашептывала свои злые слова, советовала, что сделать, чтобы наказать неблагодарных людей. Чудная слушала и верила. Вы же помните, что женщина была очень доверчивой.
Однажды ведьма что-то такое нашептала, что Чудная очень рассердилась. И тогда задули свирепые суховеи, которые мигом испарили всю воду, и началась засуха.
Люди не знали, что им делать. Они никак не могли достучаться до самой доброй женщины на свете, которая вдруг превратилась в ужасного монстра, готового уничтожить весь мир. Тогда самые знающие и мудрые друиды решили обратиться к самому Году за советом.
Друиды собрались в Священной роще и держали совет. Никто из людей не знал, где искать чертог Года. Но тут прилетела Сорока и заявила, она знает, куда лететь, и согласна помочь. Совет прикрепил послание к хвосту птицы и отправил его к Году.
Не успела Сорока улететь, как зашумела листва самого высокого и старого дерева Священной рощи и на жертвенный камень спрыгнула большая Белка. Она сказала, что в чертоге Года живет ее сестра Рыжая Белка, с которой часто видится. Белка решила, что ее помощь нужна. Друиды дали свое благословение.
И вот, когда друиды уже собрались расходиться, случилось невероятное: тучи Великое Светило раздвинуло своей мощной рукой, образовав узенькую щель, а сквозь нее пробился тонкий лучик. Лучик поиграл на камне, оставил послание и улетел. Друиды, поняв мудрёные знаки, поняли, что Лучик — их союзник и помощник. Они его благословили и вздохнули с облегчением: с такими помощниками Год получит их весть.
Через какое-то время Чудная пропала. Ведьма ходила и спрашивала, где ее подруга. Но люди догадались, от кого шли все их беды и заперли ведьму в пещере, оставив той немного пищи, чтобы с голоду не умерла. И охранника приставили, глухого белоголового отшельника, чтобы не поддался уговорам злыдни.
Так и жили бы люди в неведении, что произошло с Чудной, если бы не Сорока. Она-то и принесла весточку из чертога Года. Рассказала, что Год вместе с Рыжей Белкой и Лучиком вылечили женщину: забрали дар и разделили на две половинки. Одну половинку назвали Сушь, а вторую Мокрель и отправили по разным мирам. А сама Чудная стала обычным человеком. Живет она в мире где-то рядом, имея обрывки о даре в памяти.
Вот такая история.
— А дальше-то что? Ведь это еще не конец! — Настя вытаращила от удивления глаза.
— А дальше? — Ведунья посмотрела в окно и увидела, что наступила ночь. — А дальше — утро вечера мудренее. Ложитесь-ка вы спать, завтра доскажу. А там Тейваз вернется и дополнит мой рассказ.
 
Глава 9. Беспокойное утро

Утром Мария вышла из домика ведуньи. Она поднялась на пригорок, осмотрелась и обнаружила, что жилище совсем не похоже на деревенские дома в ее мире. Дом был сплетен из веток так плотно, что не было ни одной щели. А крыша была покрыта большими пучками сухой травы. «Хм… Если обмазать глиной и побелить, то был бы похож на украинскую хату. Да и сам домик на первый взгляд такой маленький, а внутри настолько огромный, что мы все поместились. Не забыть спросить Одал об этом», — подумала женщина.
Внезапно она услышала чей-то зов. Он был очень тихим, будто кто-то шептал на ушко. Мария посмотрела на утреннее небо и ахнула: над домиком висело маленькое облачко в виде белки. Облачная белка держала что-то в лапах и медленно двигалась.
Мария улыбнулась, помахала облаку рукой:
— Привет, Белка!
Облачко остановило свой небесный бег, и Мария увидела, как «белка» медленно открыла веко, потом появился зрачок и глаз посмотрел на приветствующего ее человечка. Затем возникла полоска, указывающая на рот, которая изогнулась в улыбке.
Все это происходило в течение трех минут, после чего «белка» развернулась и «ускакала» — маленькое облачко растворилось так быстро, что Мария не успела удивиться. Только успела поймать маленькое странное семечко, которое бросила «белка».
Пока женщина приходила в себя, из дома вышла Одал. Она проследила взгляд Марии и ничего не увидела. Зато обнаружила семя на руке женщины.
— Откуда это у тебя? — спросила ведунья.
— Белка оставила, — пробормотала учительница.
— Какая белка? У нас их давно нет.
— Та, — Мария указала на небо. — Облачная.
Ведунья всплеснула руками:
— Неужели, она вернулась? Конечно же! И семя древа принесла, которое Год передал.
— Да кто это такой? Год? Ваш бог? — поинтересовалась Мария.
— Год? О! Он самый важный и нужный. Год — это больше, чем бог. Он хранитель всего живого, можно сказать он — отец мира. Все зависит от того, что происходит в его чертоге.
— А! Понятно, — пробормотала Мария, ничего не поняв. Она не могла представить зависимость мира от капризов и настроения Года. — Ну, ладно. Потом разберемся.
Одал тем временем внимательно рассматривала семечко. Она вертела его, стараясь увидеть послание.
— Ты что пытаешься рассмотреть? — спросила Мария. — Посадим в землю и все увидим.
— Да. Так и сделаем,— согласилась мудрейшая. — Пошли в дом. Дети уже проснулись, пора чай пить.
Пока женщины разбирались с семечком, в домике происходили непонятные события. Сначала заорал кто-то из котов, потом что-то грохнулось.
— Да успокойся ты! Чего шумишь? — громкий голос Насти привел в чувство оторопевших женщин. Они кинулись в дом узнать, в чем дело. Но не успели открыть дверь, как выскочил обиженный Кеша и грустно мяукнул. Вслед за ним выбежала Настя, подхватила кота и начала успокаивать.
— Что происходит? Почему такой шум? — Мария рассердилась.
— Это Эдик телевизор искал. Сказал, что сериал его любимый должны показывать, — объяснила девочка.
— Да как они здесь живут? Ни телика, ни видика, ни компьютера. Скука смертная. Даже телефонов нет, — кипятился мальчишка.
— Вот он с расстройства случайно наступил на хвост Кеши, а потом и сам упал, — продолжила Настя.
— Что такое телик, видик, компьютер и телефон? — спросила Одал.
— А это наши средства связи. А вы как на расстоянии общаетесь?
— У нас мир природы и сами мы ее дети. Связь на расстоянии у нас мысленная. Ты тоже так умеешь. Помнишь, как с Эйваз разговаривала? Так-то. Сейчас Манназ прибежит. Защитница ей уже сообщила, что у нас крошки-птенцы. А Манназ наша главная няня для крох, которые остались сиротами. Твои гроны уже успели им приготовить уютное гнездышко.
— Все ясно. Что-то так много событий за одно утро. А чай мы пить будем? А ты, Эдик, прекрати шуметь. Не дома. Учись жить без телевизора. Умнее будешь, — Мария поставила точку, и пошла помогать ведунье накрывать на стол.
Пока все усаживались за большим столом, пришла Манназ, а следом прилетел Выр. Им тоже хватило места. Манназ принесла кошкам рыбки и молока. А после чая приняла гнездо с малышами. Няня уверила, что птенцы не пропадут. Она нашла одну пару сорок, которые согласились выкормить малышей, тем более, птенцы были их вида. Возможно, в мирах случился некий обмен: у птенцов отняли родителей, а у взрослых — детей. Иногда такое случается. Настя была счастлива, что малыши будут жить.
— Смотрящая—В—Даль, а вы расскажете, что случилось с Чудной? — вдруг вспомнила девочка.
— Обязательно. Но сначала прогуляйтесь по нашему Лесному миру. Вам Эйваз все покажет. Но пойдете вы не просто так: соберете ягод, грибов и лечебной травы, — ответила Одал.
— А что с цветком делать? — Эд показал ведунье кочку с ирисами.
— А цветы пусть пока постоят здесь. Еще время не пришло. Идите. Глухой кот останется здесь.
 
Глава 10. Сказ про Сушь и Мокрель (окончание)

— Ну, и как вам наше Лесное царство? — спросила Одал, когда Мария с детьми вернулась.
— Здорово! — восхищалась Настя. — Ягоды сладкие, травка кислая. А я еще веточку одну лизнула, так она соленая оказалась. Но Защитница запретила пробовать, пока не посмотрит, что за растение. Сказала, что много ядовитой травы появилось, когда Сушь освободили.
Эйваз слушала и кивала головой. Эдик молчал. Он протянул корзинку грибов, среди которых встречались красные в белую крапинку мухоморы. Одал отложила их в сторону:
— А вот за них особое спасибо. Это целебные грибы, от всех болезней.
Эдик, услышав одобрение, расплылся в счастливой улыбке. Он же совсем не разбирался в грибах и срезал все, которые встречались.
— Ну, теперь можно и сказ продолжить. Эйваз, я буду рассказывать, а ты у плиты похлопочи. Твой зеленый суп уж очень хорош.

***

Пока Защитница колдовала у плиты, ведунья продолжила рассказывать свою историю.
— Так вот. Чудная стала обычным человеком, но кое-что осталось в ее памяти. Она помнила о цветах, о солнце и тепле. Помнила, как радовалась жизни. Только людям доверять перестала. Что-то в ней надломилось. Она стала рассеянной, перестала улыбаться и очень изменилась. Несчастная Чудная перестала походить на простого человека. Ее душу начали терзать частицы Суши и Мокрели. Если ей было совсем плохо, она находила «мокрель» и пила ее в больших количествах. А потом наступала «сушь», которая гасилась «мокрелью». И так продолжалось, как круговорот.
— Я знаю, как это называется в нашем мире — алкоголизм. И женщину такую знаю. Жалко мне ее. Когда-то была славная и умная. Старший сын ее талантливый художник, а младший за мамкой присматривает, следит, чтобы совсем не пропала. Но тоска ее съела и глухоту напустила. Может, она и есть та самая Чудная? — предположила Мария.
— Не знаю. По всем признакам очень похожа, но я не уверена. Хотя, все может быть. Сейчас попробуем решить задачу.
— А с ведьмой что? — спросил Эдик. Его начала история интересовать.
— А ведьма… Она нашла способ освободиться.
Как-то раз Глухой Белоголовый принес ей еду, ведьма бросила в него горсть земли. Охранник закрыл от неожиданности глаза, и в этот момент ведьма превратила его в кота. Потом вызвала молнию и пропала.
Она нашла, где спрятали Сушь, и ждала. Ждала того, кто поможет ей освободить это бедствие. И дождалась…
Мы не знаем, кто помощник. Но ваш глухой кот знает. Я даром время не теряла, когда вы по лесу ходили, с котом разговаривала.
Кеша ваш — одно из воплощений Глухого Белоголового. Он ведь из вашего мира пришел, так? Ваша странная женщина живет рядом с вами, как и кот? Все верно! Она и есть Чудная. А кот пошел за вами, зная, что здесь найдет или кого, — закончила рассказ Одал.
— Да-а-а, дела, — задумалась Мария. — Как же нам распутать этот мудрёный клубок?
— Пока никак. Подождем Тейваза и его брата, что они скажут, — ответила ведунья.

***

— Как пахнет вкусно! — Настя потянула носом. — Я что-то так проголодалась!
— А у меня все готово, — отозвалась Эйваз. — Прошу всех к столу.
Но не успела она это произнести, как открылась дверь, и в дом вошел изрядно потрепанный мужчина. Лицо его было окровавленное, и опирался он на толстую палку. Хромая, он с трудом подошел к ближайшей лавке и сел.
 — Тейваз! — вскрикнула Защитница и бросилась к мужчине. — Что с тобой? Где Хагалл?
— Брат идет следом. На нас кто-то напал, мы еле отбились. Дайте мне воды.
Эдик быстро зачерпнул воды из стоявшей в углу бочки и подал мужчине.
Тейваз жадно пил, а потом увидел незнакомцев. Он нисколько не удивился. Ему Эйваз рассказала обо всех.
— Значит, помощь подоспела, — прошептал он.

***

Когда все оказывали первую помощь раненому Тейвазу, Кеша, обнюхав его, заволновался. Он не находил себе места, бегал и громко мяукал, будто искал кого.
Но вот в дом вошел еще один человек. Увидев его, глухой Кеша зашипел, шерсть его вздыбилась, и кот бросился на незнакомца, вцепившись когтями в лицо…
 
Конец второй части.



Людмила Белан,
г. Кривой Рог, Украина.

Волшебная шаль

Посвящаю моей дорогой маме Нине Черногор.

В одном из стародавних городов жила старушка со своей внучкой Златой. Так уж случилось, что природа обделила дитя красотой: бледное невыразительное личико, глаза грязно-серого цвета, редкие рыжие волосёнки. А голос и того хуже — тихий, гнусавый: как заговорит, только бабушка и понимала её.
Когда пошёл Злате шестнадцатый год, старушка заболела и умерла. Перед смертью подала она внучке мешочек с клубками ниток разноцветных, серебряный крючок для вязания и сказала:
— Береги, внученька, этот крючок, принесёт он тебе счастье.
День прошёл, второй. Злата плачет, горюет — глаза не просыхают от слёз жгучих. А на третий день слышит, под дверью кто-то скребётся. Вышла девушка, смотрит, на крыльце котёнок сидит: худой, рыжая шерстка грязными клоками висит. Подняла Злата малыша, помыла в тёплой водице, в одеяло завернула, молоком напоила да спать уложила.
Наутро котик во двор выбежал, солнышку усмехнулся, встряхнулся, зелёными глазками на Злату глянул и промурлыкал:
— Мур-р-р... Злата, а меня Златиком зовут.
Девушка, улыбнувшись, сказала:
— А ты и говорить умеешь — это хорошо. Будем с тобой вечерами беседовать да сказки рассказывать.
Месяц-другой прошёл, и превратился малыш в солнечно-рыжего, пушистого кота-красавца. Говорливым и ласковым оказался кот: целыми днями следом за Златой ходит, о ноги трётся, песенки мурлычет.
Однажды вечером достал из мешочка, что оставила бабушка, клубок, нитку ухватил и девушке подал. А та говорит:
— Златик, милый, вязать-то я не умею. Что мне делать с нитками?
Тогда кот крючок серебряный в лапки взял и к нитке поднёс. В тот же миг нитка за крючок ухватилась, обвилась вокруг него да в петельку закрутилась. Злата крючок подхватила, а он сам движется-вертится: петелька за петельку — к ночи шаль получилась.
Обрадовалась Злата: будет, чем на жизнь зарабатывать. Пошла на другой день на базар, продала шаль, ниток накупила. Вернувшись домой, нитки на стол выложила. Кот, увидев покупку, довольно заурчал, за крючком побежал. Так и пошло дело: с каждым днём шали всё наряднее выходили, покупатели давали за них деньги немалые.
Приоделась Злата, да только не прибавилось красоты от этого: ни один парень не глянул в её сторону. Загрустила девушка, подумала: «Нет, видно, для меня счастья на этом свете».
Как-то пришла Злата на базар, товар разложила, смотрит, старик к ней неспешно подходит. На нём одежды нездешние: белые, до пят. В руках держит посох крючковатый из дуба морёного сделанный.
Старик шали со вниманием разглядывает и спрашивает:
— Злата, хочешь ли ты красоту обрести? Хочешь ли счастливой быть?
— Кто вы, дедушка? Откуда знаете меня? — удивилась девушка.
— Много чего я знаю, — усмехнулся дед, — а называют меня по-разному: странником, мудрецом, учителем. Величай, как сердце подскажет. А на вопрос-то мой ответ дай.
— Кто не хочет красоты да счастья, — с грустью девушка отвечает, — очень хочу красивой стать да счастливой быть.
— Коли хочешь, Златик приведёт тебя ко мне, а там видно будет, что дальше делать.
Не успела девушка опомниться от происшедшего, как старик исчез, а на его месте молодой красивый купец стоит и, подавая мешочек с золотыми монетами, говорит:
— Забираю все твои шали, мастерица умелая.
Ничему уже не удивляется Злата. Взяла деньги, к торговцу нитками подошла, накупила ниток дорогих да домой поспешила. Во дворе Златик её встречает, девушка ему всё рассказала. Кот выслушал и говорит:
— Нечего время терять понапрасну, собирай корзинку с едой да в путь отправимся.
Златик вперёд бежит, девушка едва за ним поспевает. К полудню в лес вошли, где девушка не раз ягоды да травы собирала. Сели на поваленное дерево, перекусили и дальше пошли. Уже смеркаться стало, когда Златик подвёл хозяйку к дубу-великану. Верхушка дерева молнией срезана, в стволе дупло в человеческий рост виднеется. Кот говорит:
— Мне возвращаться пора, а ты заходи в дупло да не оглядывайся. Подождёшь, пока впереди огонёк засветится. Как увидишь его, отправляйся следом: куда он — туда и ты.
Сказав так, Златик повернулся и скрылся в наступившей тьме. Девушке ничего не оставалось делать, как последовать совету кота. Шагнула в дупло, а там темень и тишина — жутко стало.
Казалось, время замерло на месте, не знала Злата, сколько так простояла. Вдруг впереди огонёк показался, девушка шаг навстречу сделала. Огонёк ярче стал, Злата за ним смелее пошла.
Наконец тьма рассеялась, и перед девушкой возник лес сосновый, солнечным светом пропитанный. Светло, уютно в нём, ароматные хвоинки что-то ободряюще нашёптывают. Идёт Злата по лесу, дивуется красоте, как вдруг из-за сосны знакомый старик показался.
Подойдя к нему, девушка поклонилась и сказала:
— Здравствуйте, Учитель! Вот я и пришла к вам. Научите, как счастливой стать.
— Добро пожаловать в мой мир, милое дитя. Коли пришла, выслушай меня внимательно, — начал говорить старик. — Насобирай в лесу нитей волшебных, свяжи из них шаль красивую. Набросишь ту шаль на плечи, а дальше увидишь, что будет.
— Где же мне найти нити волшебные? — спросила девушка.
— Больше ничего не могу сказать тебе. Если чиста душа твоя и сердце доброе, нити сами тебе покажутся.
Сказал и растворился в воздухе, словно и не было его. Целый день бродила Злата по лесу, нигде нитей волшебных не повстречала. К вечеру утомилась, под сосной села и задремала.
Проснулась под утро от ночной прохлады, вскочила на ноги, к восходящему солнцу руки протянула и воскликнула:
— Солнышко ласковое, будь добро, согрей меня.
Чувствует, по пальцам лучи солнечные заскользили, обогрели девушку. А один лучик на ладони задержался, призывно заискрился. Злата пальцами дотронулась до него, тот вмиг в золотистую невесомую ниточку превратился.
Девушка нить в клубочек наматывает и думает: «Вот они какие, нити волшебные, сама Природа мне их дарует». Бережно взяла Злата драгоценный моточек, в корзинку положила и дальше пошла.
Солнце высоко поднялось, горячо печёт. В это время послышалось журчание родника. Поспешила девушка навстречу водным переливам. Вскоре показалось лесное озеро, рядом родник звенит, по камушкам катится, торопясь напоить озеро свежей водицей.
Злата подошла, воды студёной в ладони набрала, напилась, другой раз набрала — лицо умыла. В третий раз зачерпнула — глядь, ниточка голубая по пальцам струится. Намотала девушка ещё один клубочек, в корзинку положила, родник поблагодарила и дальше пошла.
Солнце к закату приготовилось, в это время вышла Злата на поляну, земляникой и фиалками лесными заросшую. Наклонилась, ягодку за ягодкой собирает да в рот кладёт и цветочками любуется. А как наелась, следующая ягодка нитью алой обернулась, от лепестка цветочного сиреневая протянулась
Намотала девушка ещё два клубочка, присела на травяной коврик отдохнуть. Траву шелковистую ласкает, приговаривает:
— Травушка лесная, будь добра, подари мне ниточку изумрудную.
Лишь произнесла такие слова, к пальцам прикоснулась зелёная нить. Так и пятый клубочек в корзину попал.
Достала Злата из потайного кармана крючок заветный и принялась шаль вязать. Узоры необычные сами плетутся, крючок так и мелькает в девичьих руках.
Птицы лесные слетелись, мелодии дивные напевают, сосны тихонько им вторят. Девушка работает да голосам природы подпевает — откуда и голос нежный да чистый взялся.
Как только мастерица последнюю петельку закрепила, солнце скрылось за соснами. А шаль волшебная своим сиянием лес озаряет, на плечи просится. Злата шаль набросила, и тотчас к ней сон благодатный с неба ночного спустился. Долго ли спала — никто не знает.
Вдруг пробудилась она от того, что кто-то нос ей щекочет. Открыла глаза девушка и удивилась: лежит в своей постели, рядом Златик сидит и лапкой её ласкает.
— Ой, Златик! — воскликнула Злата. — Сон какой дивный я видела — словно в сказке побывала. Слушай, расскажу.
Выслушал кот, да и говорит:
— Может, и не сон то был...
— Как не сон? Куда же тогда шаль волшебная делась, которую я вывязала да на плечи накинула?
— А ты в зеркало посмотри, — говорит кот, усмехаясь, там и увидишь свою шаль.
Злата вскочила, к зеркалу подбежала, глянула в него и глазам своим не поверила: златокудрая девица с очами яснее неба чистого, с губами алыми смотрит на неё. А на плечах шаль невиданная красуется.
Отошла от зеркала — нет на плечах ничего кроме платья.
— Шаль из волшебных нитей лишь в зеркале можно увидеть, — сказал кот.
— Что же, и красота моя лишь в зеркале видна? — расстроилась девушка.
— Этого я не знаю, — отвечает Златик, — для меня ты всегда красивой и доброй была. А ты выйди из дома, пройди по улицам, тогда и узнаешь.
— И то правда, навяжу шалей, пойду на базар, тогда и узнаю, настоящая ли у меня красота.
Так и сделала. Весь день работала девушка, а рано утром по привычке, пока по городу никто ещё не ходил, отправилась на базар. Только товар разложила, подходит к ней тот самый купец, что золотые монеты дал. Шали разглядывает, восхищается, а потом вдруг глаза на девушку поднял и замер.
— Какая же ты красавица, милая мастерица! — воскликнул он. — Как же я в прошлый раз этого не заметил?!
Поняла тогда Злата, что красота у неё настоящая, заулыбалась и говорит:
— Так смотреть надо было сначала на хозяйку, а уж потом на товар.
Слова за слово — разговорились молодые люди, подружились, а через некоторое время свадьбу сыграли и зажили счастливо.


Цветущие камушки

В давние времена жил в рыбацком посёлке, что раскинулся на побережье моря, кузнец по имени Марко. Такие красавцы, как он, редко встречались в тех краях: статный, крепкий, синеокий, густые золотистые волосы волнами падали на плечи, привлекая взоры девушек. Да не смотрел парень ни на кого из них — ждал свою суженую.
Хоть молод был кузнец да мастерством своим прославился на всю страну приморскую. Приезжали к нему гонцы государевы, зазывали в столицу, приговаривая: «Назначит тебя король начальником мастерских дворцовых, богатым станешь, в жёны девицу знатную возьмёшь».
На те слова парень отвечал:
— Благодарю короля нашего, да покинуть не смогу я просторы морские — тут мне жить судьбою предназначено.
Подивятся гонцы такому ответу да ни с чем в столицу возвратятся.
А кузнец и впрямь был удивительным человеком. После трудового дня ходил к морю — влекла его туда сила неодолимая. Искупается в водах прохладных и бродит до самой ночи по берегу: слушает мелодии волн могучих да ветра вольного, беседы ведёт с птицами морскими, песни о красоте земной и счастливой жизни исполняет.
Пришёл однажды Марко к морю, и как только запел, послышался из глубин морских чистый девичий голосок. Он словно ручеёк горный, бегущий по уступам, перекатывался по волнам, стремясь выбраться на волю.
В следующий миг волны расступились, и перед изумлённым парнем появилась девица неземной красоты. Платье её, будто вытканное из аквамариновых* нитей, сверкало и сливалось с водами. Роскошные волосы струились по спине пеной морской. А глаза, яснее самого ценного сапфира, излучали чистоту и нежность.
Марко девицей любуется, краше прежнего мелодии заводит о радостях жизни да чудесах земных. Так и пропели они до самого рассвета.
Наутро вернулся кузнец в дом, рассказал отцу о чудо-девице. А тот, услышав новость, закручинился и сказал:
— Беда пришла к нам, сынок.
— В чём же беда, отец? — удивился парень. — Встретил я наконец судьбу свою. Чует сердце, женой она мне будет любимой.
 — Не простая та девица, — начал рассказывать старик, — Морского Царя дочь, Моряной зовут. А мать принцессы земной женщиной была: полюбил её владыка морской, в свои владения забрал. Родила она дочь, да и умерла с тоски. Старики говорят, как выйдет Моряна замуж за человека, то враз обычной женщиной станет. Царь Морской не хочет терять свою любимицу. Скольких парней уже погубил — не счесть. Даёт он женихам задания невыполнимые, никто их тех парней не вернулся в посёлок.
— Отец, не терзай себя напрасно. Всё хорошо будет у нас, — сказал Марко.
Да только старик не поверил, лишь скупая слеза скатилась из глаз его, да спина ещё больше сгорбилась.
С тех пор Моряна каждый вечер появлялась среди волн пенистых и пела свои песни чарующие. Сколько Марко её не звал, близко к берегу не подплывала, оставаясь далёкой и недоступной. Парень уж начал подумывать, что мираж всё это да выдумки стариков.
Но однажды, когда Марко был в кузне, разыгрался свирепый шторм: вода клокотала и пенилась, волны докатывались до самого порога. Кузнец оставил работу и вышел наружу. Подлетевшая волна ухватила его и за собой потащила.
Вскоре предстал парень перед морским владыкой.
— Что ты надумал, человек? — грозно спросил тот. — Как посмел тревожить душу дочери моей?
Не испугался Марко и отвечает:
— Не гневайся, Царь Морской. Полюбил я Моряну всем сердцем. Отдай мне её в жёны.
— Ишь, прыткий какой. Не враг я своей дочери, счастья хочу для неё. Докажи сначала, что достоин ты морской принцессы.
— Говори, что сделать надо. Я готов к испытаниям.
Хитёр был владыка морской. Усмехнувшись лукаво, промолвил:
— Сказывали птицы перелётные, есть в песках далёкой Африки чудо камни**, которые раз в году раскрывают живые цветы. Принеси мне те камушки, потешь старика, тогда и отдам за тебя Моряну.
Засмущался парень и говорит:
— Не боюсь я странствий дальних, только вот нет у меня и лодчонки худой, кузнец я.
— Это не беда, — отвечает царь, — мой корабль за ночь домчит тебя до африканского берега.
В тот же миг волна выбросила Марко на песок. Шторм утих, а перед парнем вынырнула из глубин ладья. Да какая! Паруса сверкали чистым серебром, изумрудные бока расписаны пеной морской. Кузнец подошёл к волшебному кораблю, тотчас к его ногам лестница спустилась.
Не мешкая, Марко взбежал на палубу, волны подхватили ладью и понесли в далёкие края. А парень улёгся на лавке и забылся крепким сном. Но едва первый луч солнца коснулся его щеки, вскочил на ноги. Враз перед ним появился стол с разными кушаньями, лепёшками и водой в глиняных кувшинах.
Не растерялся путешественник: наелся, напился, положил в котомку несколько лепёшек и поставил сосуды с водой. А в это время показался скалистый берег, усыпанный обломками кораблей и человеческими черепами.
«Вот на какую погибель отправил меня царь морской», — подумал кузнец.
Корабль тем временем все опасные места обошёл да к берегу пристал. Марк спрыгнул на песок, осмотрелся: куда ни глянь — пустыня, вдали дюны песчаные виднеются, за ними горы возвышаются.
Едва парень сделал шаг, как послышался голос глухой, словно песчинки зашуршали:
— Зачем пожаловал в мои владения, человек? Самоцветов моих захотел?
Догадался Марк, что Царь Пустынный с ним говорит и отвечает:
— Не надо мне богатства чужого, не за тем сюда пришёл. Ищу я камни, цветущие для владыки морского.
— Этого добра мне не жалко. Найдёшь — бери, сколько хочешь. А коли тронешь камни драгоценные, вмиг сожгу и в песок изотру.
Сказал так, а сам подумал: «Жаден человек до богатства, и страх смерти его не остановит. Окажу услугу другу давнему — избавлю от жениха назойливого».
Целый день шёл Марко по пустыне: остановится перекусить да воды попить и дальше идёт. Камни-самоцветы под ногами валяются, да не смотрит на них парень, к дюнам путь держит. Внезапно потемнело, налетел ветер пустынный, путника заметать начал.
Вдруг перед Марко дворец песчаный вырос, и послышался голос знакомый, шуршащий:
— Заходи, гостем будешь. Бурю переждёшь, отдохнёшь и дальше отправишься.
Делать нечего, вошёл парень внутрь песчаного дворца. Посреди просторного зала стол накрыт, за ним старик восседает, жестом руки к столу приглашает. Смотрит кузнец по сторонам — красоты такой в жизни не видел: из разноцветного песка и камней-самоцветов картины на стенах выложены. Тут и царство подводное, и леса зелёные, и пейзажи неземные. А на гористой местности камушки удивительные разбросаны. На глазах у Марко цветы на них раскрываться начали: белые, сиреневые, розовые.
Сел за стол путник, поел, водой студёной запил, а царь дальше зовёт:
— Идём, богатства свои покажу.
Зашли они в другой зал, самоцветами до потолка засыпанный. Хозяин дворца говорит:
— Дарю тебе, что пожелаешь — бери, не стесняйся, — а сам думает: «Не удержится — возьмёт. А как прикоснётся к самоцвету, вмиг сгорит».
Посмотрел Марко равнодушным взглядом на богатства Песчаного Царя и сказал:
— Спасибо, царь, но не за богатством пришёл я. Буря утихла, пора мне идти за живыми камнями.
Вышел парень из дворца и к дюнам поспешил, за которыми горы виднелись. Смотрит, детёныш ящерицы на песке танцует — лапки от раскалённого песка спасает. Поднял его Марк, спрашивает:
— Что ты тут один делаешь, малыш?
— Буря меня схватила, от дома унесла, — отвечает тот.
— Где же твой дом?
— В горах, среди цветущих камней.
— Это хорошо, — обрадовался Марко, — и мне туда надо попасть. Полезай в карман, пойдём искать камушки цветущие.
 Дошёл Марко до песчаной дюны. Вдруг навстречу ему клубок катится, а за ним оса*** гонится — вот-вот схватит. Наклонился парень, подставил ладонь, клубочек на неё и скатился. Сжал пальцы Марк, оса покрутилась-покрутилась, позлилась да и улетела.
А парень кулак разжал — на ладони паучок сидит и тоненьким голоском говорит:
— Спасибо, мил человек, спас ты мне жизнь. Чем тебя отблагодарить?
— Не надо мне благодарности, а вот если знаешь, где камни цветущие живут, скажи, как до них добраться.
— Это совсем близко! Иди за мной! — ответил паучок и побежал вверх по дюне.
Поднявшись на вершину дюны, Марко застыл в изумлении: горные расщелины были сплошь усыпаны необычными камушками. Потрогал их парень: на ощупь — растения, да ещё и с цветками. Точно такие на стенах песочного дворца видел он. Паучок тем временем по своим делам убежал, ящерка выскользнула из кармана и к маме поспешила.
А Марк достал тряпицу, завернул в неё несколько цветущих камушков, спустился с дюны и к морю направился. Идёт парень, а кто-то невидимый тропу самоцветами посыпает: блестят они, красуются, так в руки и просятся. Только не обращает на них внимания путник, к волшебному кораблю спешит.
Как только Марк на палубу взошёл, густая темень окутала всё вокруг — ничего не видно. Лёг он, где стоял, рядом котомку положил и глаза закрыл. А ладья понеслась по волнам, убаюкивая путешественника.
Очнулся Марко на родном берегу. Рядом Моряна сидит, песню напевает:
— Пробудись, милый, ото сна,
Посмотри с любовью на меня.
Ласково меня ты обними,
Жизнь земную подари.
Обрадовался Марко, взял любимую за руку, да к батюшке в дом повёл.
Вскоре свадьбу сыграли, и зажили молодые счастливо, в мире и согласии.
*Аквамарин — прозрачный самоцвет цвета морской воды, называют его камнем моря.
** Литопсы (живые камни, цветущие камни) — растения родом из африканской пустыни Намиб.
*** Катящийся (кувыркающийся) паук, живёт в пустыне Намиб, основной его враг — оса дорожная.


Принц-павлин

В одном стародавнем государстве у королевской четы долгое время не было детей. И вот, наконец, судьба сжалилась над ними и послала дитя — прелестную девочку. Назвали долгожданную дочь Радой.
Наглядеться не могли на своё чадо родители, баловали без меры, любили без оглядки, и выросла принцесса избалованной и своенравной девушкой. Никто сладить с ней не мог: нянюшки разбежались, повара и портные менялись каждый день.
Что ни день, то новые капризы у Рады: и платье не так лежит, и ожерелье не так блестит, и сладости не сладкие. Измучились король с королевой, за головы хватаются — не знают, что делать с любимым ребёнком.
Пришло время женихов встречать, замуж выходить, а в королевство ни один принц не решается заехать, наслышавшись про капризную принцессу. В соседних королевствах свадьбы играют, деточками забавляются. Рада слезами обливается, причитает: «Чем я хуже других принцесс — красива, стройна, обучена...»
Как-то мимо дворца проходил странник со своим спутником — прекрасным павлином. Гордо вышагивала заморская птица по улице: грудь колесом, на голове корона из перьев, клюв кверху. А хвост свой распрекрасный как распустила — никто мимо пройти не может, не восхитившись.
В это время принцесса очередной каприз устроила: ногами топает, кричит на весь дворец:
— Хочу платье невиданное из шёлка китайского, да такое, чтоб всем завидно стало. Хочу украшения из африканских самоцветов, чтоб все на меня смотрели и удивлялись. Хочу...
Чужестранец послушал-послушал да во дворец направился. На пороге король стоит, за голову схватившись, рядом королева плачет, уши руками закрывает. Странник говорит, обращаясь к королю:
— Ваше высочество, принцесса избалована чрезмерно, радости ни вам, ни ей не будет, коли не изменится.
— Прав ты, мил человек, — отозвался правитель. — Да как она перевоспитается — не ребёнок уже. Не знаем, как совладать с ней.
— Всё в жизни можно изменить, стоит лишь захотеть, — отвечает странник. — Моя матушка любую болезнь вылечить может, а такую и подавно. Отпусти принцессу со мной — через год не узнаете дочь. Пускай переоденется в простое платье, возьмёт котомку с едой и отправимся в путь.
— Мы на всё согласны, да как Раду уговорить, — подала голос королева.
Услыхала принцесса такие слова, пуще прежнего голосить стала:
— Ишь, что надумали: родную дочь в крестьянское платье нарядить, в пугало превратить. Никуда не пойду — мне и во дворце хорошо. Вот оденусь в новые наряды, сбегутся женихи со всех дальних государств.
Видит странник такое дело и говорит:
— Милая принцесса, и то правда, чего спешить. Оставлю тебе своего ученика — павлина. Как захочешь пойти к моей матушке-колдунье, скажешь ему, он и отведёт. А коли через год не надумаешь, вернётся ко мне павлин.
— Согласна! — говорит принцесса. — Оставляй своего павлина.
— Одно только условие есть: должна ты его собственноручно кормить и все желания исполнять.
— Не хитрое дело птицу накормить — оставляй!
На том и порешили. Пошёл странник своей дорогой, а павлин во дворце остался. Ходит по королевском парку, наслаждается бездельем, ноги не надо набивать по дорогам. Принцесса зерна принесёт, водички нальёт. Так день прошёл, второй, а на третий павлин говорит:
— Надоело мне зерно простое клевать, принеси мне кунжута белого, до золотистого цвета поджаренного. Да не забудь, сама всё делай.
Пошла Рада на кухню, приказала повару:
— Поджарь мне кунжута белого да побыстрее.
Повар приказание исполнил. Понесла принцесса угощение павлину, а тот одно зёрнышко клюнул да как ногами затопает, да как заорёт на весь сад:
— Уговор какой был — всё делать своими руками! Иди на кухню и нажарь мне семечек, а не то уйду — никаких женихов тебе вовек не видать.
Делать нечего, побрела девушка на кухню, полдня провозилась: то сгорят семечки, то вместо золотистого цвета до коричневого поджарятся. Умаялась, вспотела, пока исполнила желание птицы говорливой.
День спокойно прошёл, а на следующий павлин говорит:
— Надоел мне кунжут, сделай халву из него, люблю сладости очень.
— Чего захотел, халвы, — попробовала утихомирить его принцесса.
Что тут поднялось: павлин по цветникам бегает, всё на своём пути топчет, за принцессой гоняется — норовит клюнуть в ноги. Не выдержала девушка, говорит:
— Хорошо, угомонись только, сделаю тебе кунжутовую халву.
Пришла на кухню, разузнала у повара, как сделать лакомство. Замучилась, пока приготовила, все наряды испачкала, причёску растрепала. Принесла халву павлину, а он и «спасибо» не сказав, проглотил всё и говорит:
— Теперь водички дай прохладной запить сладость.
Побежала принцесса, свежей водички налила. Капризная птица разок хлебнула, да как пнёт мисочку, да как заорёт:
— Хочу родниковой воды! Что за воду ты мне принесла?
— Где же я тебе родниковой воды возьму? — спрашивает, чуть не плача, Рада.
— Родник есть в королевском лесу, пили мы из него, когда шли. Да помни, сама иди, без слуг.
Побрела принцесса в лес, на кочках спотыкается, за ветки цепляется — ноги в кровь истёрла, одежду изорвала. Ходила-ходила пока не услышала журчание ручейка, а вскоре и родник увидела. Водицы напилась, умыла лицо, да так ей хорошо и весело стало. Воды для павлина набрала и домой поспешила. По пути ягодки срывает да съедает, цветочки лесные нюхает, ароматом их восхищается.
В дворцовый сад зашла, воды родниковой птице налила. Тот пьёт, а принцесса рассказывает, как прекрасно в лесу гулять. Павлин воды напился, напыжился и снова привередничать стал:
— Надоело мне зерно да халва твоя, хочу червячков жирненьких. Накопай мне червяков!
— Что ты выдумываешь, птица неразумная, чтоб принцесса в грязи ковырялась?!
— Земля — не грязь, — рассудительно проговорил павлин. — Сказывал мне дед, беречь да уважать землю надо — кормилица она наша. Нарой червячков, говорю, а не то уйду — без женихов останешься.
Делать нечего, взяла Рада лопатку, землю в саду роет, червячков ищет. Вдруг веточка под руками зашевелилась, принцесса всё побросала, завизжала на весь сад. Сбежались слуги, а она всех прогнала и говорит павлину:
— Павлин, миленький, сил моих нет, твоих червячков в руки брать. Поди сюда, я землю буду рыхлить, а ты сам собирай их.
— Ну, ладно, — согласился тот.
Подошёл к Раде, вместе в земле ковыряются, да так радостно им стало — заулыбались, разговорились, не заметили, как вечер наступил. Из дворца королева вышла, дочь на ужин зовёт.
Убежала принцесса, а после ужина задумалась, вспоминая дни прошедшие: «Вот и я такая же капризная, как павлин... Сил моих нет больше терпеть его выходки... Так и батюшка с матушкой мучаются со мной...»
Утром встала ранёхонько, оделась в простое платье, котомку взяла с едой, павлина разбудила и говорит:
— Веди меня к старухе-колдунье, хватит мне тебе угождать.
Отправились они в путь. Поле перешли, поели-попили и дальше поспешили. К вечеру подошли к озеру, посредине островок виднеется.
— В камышах лодку найди, на воду спусти, да не забудь вёсла взять, — сказал павлин.
Принцесса лодку отыскала, притащила к берегу, в воду столкнула. Забрались они в лодку, а та на месте стоит — не плывёт. Птица говорит:
— Чего ждёшь?! Бери вёсла в руки да греби поживее — солнце уже садится.
Принцесса пока приноровилась грести, солнце село, темно стало, куда плыть — неизвестно. Тогда павлин закричал во весь голос:
— Учитель! Зажги лучину!
Через миг засветился огонёк, к нему и направила лодку Рада. Вскоре причалили путешественники к острову. Учитель встречает их, рядом старушка стоит. Посмотрела ласково на Раду и спрашивает:
— Зачем пожаловала ко мне, милая принцесса?
Рада всё и рассказала колдунье, как капризной была, родителей замучила, как павлину угождала. А в конце добавила:
— Хочу стать как все девушки — милой, приветливой. Хочу жениха встретить...
Старуха улыбнулась и промолвила:
— Да ведь ты уже изменилась, сама не заметила, как это произошло. Полагается тебе теперь жених достойный, счастье и радость.
— Подойди-ка ко мне, Павлуша, — обратилась она к погрустневшему павлину. — Встань к закату лицом, сложи свой хвост прекрасный да трижды подпрыгни на месте, как можно выше.
Послушался павлин. А как третий раз земли коснулись птичьи ноги, на глазах у изумлённой принцессы обернулся он молодцем-красавцем, подошёл к Раде и говорит:
— Пойдёшь за меня замуж, милая Радушка?
Засмущалась девушка и тихо молвила:
— Пойду.
Наутро отправились молодые к родителям Рады за благословением. По дороге рассказал молодец, что зовут его Павлом, что сын он королевский. Был избалованным, своенравным, вот и отправил его отец-государь к учителю мудрому на воспитание.
Прошло несколько дней, сыграли свадьбу, и зажили Рада и Павел в мире и согласии.


Три заветных платья

Посвящается Олесе Ерановой.

Произошла эта необыкновенная история в давние времена, такие давние, что никто не знает, была ли она на самом деле.
В одном из княжеств, на окраине леса жила старушка со своей внучкой Олесей*. Удивительным человеком была та старушка: все тропы лесные знала, язык зверей понимала, с растениями разговаривала да людям помогала от болезней избавляться.
Олеся смышлёной и шустрой девчушкой росла, с малку по пятам за бабушкой ходила, всё вокруг примечала да запоминала.
Жили они — не бедствовали: коз держали, огород сажали, дары лесные собирали.
Незаметно время пробежало, пошёл Олесе восемнадцатый годок. Расцвела девушка — загляденье: стройная как берёзка, милая да приветливая. А как косу расплетёт, русые волосы до пояса сбегают, с травами перешёптываются, а глаза зеленью лесной отливают — словно дева лесная явилась людям.
Как-то весенним вечером подозвала бабушка Олесю и говорит:
— Пришёл мой час, внученька, покидать мир земной. Оставляю тебе три платья заветных, — сказала она, подавая ключик от небольшого сундука, что стоял в изголовье. — Как исполнится тебе восемнадцать лет, наденешь платье, что сверху лежит, выйдешь Солнце встречать, оно подскажет, что дальше делать.
Сказала так старушка, облачком сиреневым обернулась, в оконце открытое выскользнула и растворилась в сумерках.
Заплакала девушка, запричитала, ночь без сна провела, а наутро слышит, козы мекают, на лужок просятся. Вышла Олеся, приласкала своих любимиц, подоила да на пашу повела.
Так за делами повседневными не заметила, как осень и зима пролетели, весна наступила, а вместе с ней и восемнадцатый день рождения.
Помнила девушка бабушкин наказ. Достала ключик, открыла замочек, а как подняла крышку сундучка, такое сияние из него полилось — глаза зажмурила. Через несколько мгновений теплом повеяло, открыла Олеся глаза — перед ней платье шёлковое лежит, в солнечный цвет окрашенное.
Надела девушка то платье, на двор вышла, к востоку обернулась. Вскоре первый лучик солнца показался, коснулся щеки девичьей, пробежался по губам алым. В это время послышался голос далёкий, ласковый, тёплый:
— С добрым утром, Олеся! Настал твой час последовать велению судьбы. Отныне взгляд твой будет излучать тепло и благость, дарить всему живому радость.
Стоит девушка, словам тем внимает, силу могучую Солнца принимает. А голос продолжает:
— Как придёшь домой, второе платье надень да в лес отправляйся, к озеру дальнему. Найдёшь там своё растение заветное — мелиссу** лесную. Она скажет, что дальше делать.
 В тот же миг тучка набежала, и Солнце спрятала. Зашла Олеся в дом, открыла сундучок — изумрудная зелень второго платья свежестью её обдала, радостью жизни наполнила. Сняла она солнечное платье, на дно сундучка положила, надела зелёное да в лес пошла.
 Идёт тропами знакомыми, лесным жителям улыбается, ласковыми словами растения приветствует. Вот и озеро дальнее чистотой сияет, прохладой освежает. Знала Олеся, где мелисса лесная растёт, подошла к кустику и говорит:
— Пришла я к тебе, Мелисса, за советом, как Солнышко велело.
 Вдруг растение встрепенулось, зелёным пламенем озарилось, ароматом пряным воздух напоило и старушкой обернулось. Бархатистое серебристо—зелёное платье по траве стелется, пепельно-русые волосы сиреневой шалью прикрыты. Улыбнулась старушка ласково и молвила:
— Вот и пришёл твой час, Олеся, знания леса принять да людям помогать.
Поклонилась ей Олеся и говорит:
— Готова выполнять я долг свой земной. Научи, что делать надо.
— Иди за мной, милая, — ответила Мелисса и в глубь леса направилась.
Весь день водила девушку по тропам потайным, по которым ещё та не хаживала, делилась секретами лесными, о которых та ещё не слыхивала. Под вечер вывела на тропу, ведущую к дому, и сказала:
— Отныне будешь ты людей взглядом согревать, травами лечить да мудрыми словами одаривать.
— Молода я ещё, мудрых слов не знаю. Где их взять? — спрашивает Олеся.
На это отвечает ей Мелисса:
— Как вернёшься домой, платье третье наденешь, выйдешь в полночь к сиреневому кусту, что растёт на краю сада. Он подскажет, где мудрость взять. А теперь прощай, — сказала и исчезла, лишь ароматом освежающим напоследок одарила.
Вернулась девушка домой поздним вечером, открыла сундучок, а в нём таинственным сиреневым цветом третье платье мерцает, к себе подзывает. Тут и полночь подоспела. Надела Олеся мерцающее платье и к Сирени пошла.
Любила она тот куст с детства: в куклы играла, схоронившись в его тени, а как постарше стала, о счастье своём мечтала, вдыхая аромат чарующий.
А сейчас неизвестность и тайны окутали её вблизи того куста. Стоит девушка как зачарованная, шелохнуться не смеет. Вдруг слышит голос нежный:
— Взгляни, Олеся, в небо ночное. Сколько звёзд на нём — вовек не сосчитаешь, столько же знаний и мудрости в них сокрыто. Слушай душой и сердцем откровения далёких миров — мудрой станешь. А теперь возвращайся домой и спи спокойно до утра — завтра начнётся жизнь твоя взрослая.
Не помнила Олеся, как очутилась в своей постели. Наутро проснулась с первыми лучами солнца, осмотрелась: стоит в изголовье открытый сундучок, в нём три платья заветных лежат. Закрыла сундук на замочек, ключик спрятала и пошла делами заниматься.
Только козочек на луг привела, смотрит, подъезжает к ней князь на белом красавце-скакуне. Спешился всадник, приблизился к девушке и говорит:
— Добрый день, Олеся! Слыхал я, можешь излечить ты недуг любой. Помоги моему сыну — голос он потерял три года назад.
Отвечает Олеся учтиво:
— Завтра на рассвете привози, князь, своего сына на это место.
 На следующее утро привела девушка коз на лужок, а там уже князь с ребёнком дожидаются. Взяла она княжича за руку и говорит:
— Мы по лесу погуляем, а ты тут посиди, за козочками посмотри.
 Идут по лесу, Олеся за ребёнком наблюдает: крепенький, любознательный — по сторонам смотрит, птичкам улыбается, к веточкам ласково прикасается. Спрашивает его девушка:
— Слышишь, как листочки шепчутся?
Ребёнок головой ей кивает в ответ.
— Слышишь, родничок журчит?
Княжич вновь головой кивает. Повернулась девушка к нему, в глаза посмотрела и пошла к роднику. Под камень заглянула, с кем-то тихонько поговорила и подставила ладони под струю прохладную.
А в это время из-за камня змея огромная выползла, поднялась, к шее девушки потянулась. Увидел это княжич да как закричит во весь голос:
— Змея!
Змея в тот же миг и сгинула, а Олеся подошла к ребёнку, к себе прижала, приговаривает:
— Не бойся! Эта змея добрая, знаю я её. А ты теперь говорить будешь. Расскажи-ка мне, о чём листья шепчутся на берёзке.
Успокоился мальчик, подошёл к белоствольному дереву, обнял его, постоял немного, а потом и говорит:
— Берёзка радуется, добра мне желает.
— Верно! Пойдём поскорее, отец заждался.
Вернулись они на лужок. Мальчик к князю подбежал и говорит:
— Отец, три года назад, когда мы гуляли с мамой в саду, укусила её змея. Никто тогда не знал, отчего мама умерла, отчего я говорить перестал.
Боль незабытой утраты отразилась в глазах князя, поблагодарил он девушку, посадил сына на коня и, ничего больше не сказав, удалился.
С тех пор так и повелось: люди к Олесе стали приходить, она — кого взглядом согреет, кого от болезни исцелит, а кому советом мудрым поможет.
А платья те заветные бережёт, как светлую память о бабушке, как дар её бесценный. Верит Олеся — придёт час, и передаст она их в руки молодые, добрые, достойные.
*Олеся — по древнеславянскому определению, означает «лесная».
**Мелисса, по астрологическим данным, — заветное растение имени Олеся.



Татьяна Эдел (Рябченкова),
США, Нью-Йорк.

Василёк да Настенька

В одном дальнем селе жила-поживала одна семья. Дружно муж с женой жили, только больно долго детей у них не было, уже и надеяться перестали. А счастье желанное возьми, да и постучись в двери. Родился мальчик. Беленький, словно сметанка, с глазками голубыми да яркими, как два цветочка. Так и назвать решили — Вася, Василек, Василий.
Быстро рос парнишка, веселым да смышленым оказался. А уж батюшке с матушкой первый помощник: и воды из колодца принесет, и дров наколет, и сена накосит. А на дудочке начнет играть — каждый заслушается.
Вырос Вася, все девушки в округе головы от любви потеряли. А Василий лишь одну Настеньку и видит. Девушка та красоты неброской: худенькая, с голосом тихим, походкой плавной. Только коса пшеничная ниже пояса, да глаза серые в ресницах пушистых.
«А больше и смотреть не на что», — злословили кумушки деревенские.
Любая мать хотела себе в зятья такого парня: красивого, доброго да работящего. «А он-то с этой сиротинки, у которой ни кола, ни двора, пылинки сдувает», — завидовали подружки. Настенька и вправду сиротой росла, с бабушкой жила старенькой. И любила Василька своего больше света белого.
В другой стороне, чужой да незнакомой жила молодая царевна по имени Семильда. Умная и хитрая была эта красавица, многим чудесам обученная. Могла невидимой стать, могла превратиться в птицу или зверюшку, могла и нечисть напустить. Боялись ее люди. Время бы замуж идти, так не сватает никто. Женихи знатные за сто верст ее царство объезжают.
Тогда решила Семильда полетать, другие стороны посмотреть. Обернулась вороном и полетела. Долго ли коротко ли странствовала, нам неведомо. Увидала однажды — паренек в поле траву косит. Понравился он Семильде. Покружила, покружила, разглядела его поближе, отлетела в рощицу ближнюю и превратилась в девицу-красавицу в платье крестьянском. Идет навстречу Василию.
— Здравствуй, добрый молодец, Бoг в помощь
— Здравствуй, девица-красавица. Вижу, не наших краев будешь. Куда путь держишь? — спрашивает паренек.
— Долю свою пошла искать. Может, ты и есть счастье мое? Глаза твои, будто васильки в поле, сердце мрет, — говорит девица с улыбкой.
Смутили Василия речи незнакомки, но, странное дело, холодом от нее повеяло.
— Нет, моя доля рядом с милой Настенькой, и никого мне кроме нее не надобно, — отвечает.
Разозлилась царевна — не по ней речи холопские. Топнула ногой, черным вороном обернулась и улетела, каркая.
Настал час обеденный. Смотрит Василий, идет к нему Настенька его дорогая, несет кваску холодного с погреба, да картошечки отварной с лучком да укропом. Сели они под деревце, друг на дружку любуются — не налюбуются. Только хотел, было, Василий о незнакомке рассказать, а она тут как тут. Нарядом блестящим заморским сверкает и слова молвит:
— Это и есть твоя ненаглядная Настенька? Неужто, она лучше меня? Иль глаза твои плохо видеть стали? Простая девка крестьянская. А я царевна! Жить станешь во дворце, на мягких перинах спать, на серебре есть, коли женишься на мне.
— Не нужны мне перины да чаши серебряные, мне любовь дороже любого богатства, — отвечает паренек.
— Ах так, ну поищи же девка своего суженого, — вскричала Семильда. Махнула рукой, и превратилось поле в васильковую поляну.
— Ну, выбирай, холопка, который здесь твой Василек? Найдешь — отдам, не найдешь — навек потеряешь.
Заплакала девушка слезами горючими, шаг ступить боится — не сломать бы какой стебелек. Где ж тут найдешь один единственный цветочек — все одинаковые.
Тогда взмахнула другой рукой царевна и вместо поляны цветочной — земля выжженная кругом. И ни ее, ни Василька милого не видно нигде, только вдалеке вороний крик и слышен.
— Не видать тебе больше парня, карррр, мой он теперь навеки, каррррр.
— Не отдам суженого своего злой колдунье, пойду искать по белу свету, — решила так Настенька и пошла домой, в путь-дорожку дальнюю собираться.
Обняла бабушку свою родную, попросила не горевать сильно.
Знала, что нелегко придется, но не боялась испытаний будущих, любовь ее за руку вела. Шла она, шла, увидела на краю леса избушку ветхую. Постучалась, попросила водицы испить, да отдохнуть немного. Открыла дверь старуха древняя, спина кочергой согнута, в руках палка сучковатая.
— Здравствуйте, бабушка. Путь дальний держу, не дадите ли водицы попить?
— Здравствуй, здравствуй девица. Давно тебя жду и беду твою знаю. Заходи, гостем будешь,— молвила старушка.
Накормила Настеньку, напоила и велела спать ложиться. На зорьке разбудила, положила ей в котомку хлеба да сала и наказ дала:
— Пойдешь дорогой прямою, никуда не сворачивай, назад тоже не оборачивайся, как бы тебя не звали — это все нечисть будет тебя с пути сбивать. Как дойдешь до реки широкой, покрякай три раза «кря, кря, кря», выплывет к тебе уточка, знакомая моя, и поможет через реку перебраться. А там через лесок выйдешь прямо к царству Семильды. Ворота накрепко закрыты, кот ученый да хитрющий тот вход сторожит. Загадает он тебе три загадки, коли сумеешь разгадать, спасешь милого, не сумеешь — голова с плеч.
Поклонилась Настенька старушке в пояс, поблагодарила за хлеб-соль и в путь отправилась.
Идет полями широкими, долами низкими, а позади все какие-то голоса зовут: то ребенок заплачет, то будто Василя голос кличет. Крепится девушка, помнит наказ бабушки, не оборачивается.
Наконец, пришла на берег реки широкой. Никого не видать вокруг. Тучи серые нависли, ветер свистит, кусты прибрежные гнет. Покрякала Настенька трижды — откуда ни возьмись, утка появилась. Не простая, видно, утка, большая да красоты необычайной, а на головке перья веером, будто корона надета. Хлопнула она крыльями, и появилась стайка уточек, за собой плот тянут. Поблагодарила девушка королеву-утку, села на плот, и потянули ее уточки на другой берег.
А там побежала она по узкой тропинке в лес густой да темный. Страшно девушке: деревья шумят, ветвями машут, того и гляди утащат в лес дремучий. Ну, да у нее ножки быстрые. А вот и лес кончился.
Видит Настенька забор высокий, за забором огромный дворец видать. А у ворот кот сидит, огромный, масти невиданной, на подушках бархатных развалился. Подошла девушка, поклонилась коту низко.
— Здравствуйте, хозяева дорогие. Меня Настей звать. Иду я дорогами длинными, плыву реками широкими, хочу новым городам подивиться. Пустите и ваш дворец посмотреть, на красоту его полюбоваться.
— А я кот Мудр. Ишь, чего захотела, мало кто сюда попасть смог, остальные головы сложили. Я тебе три загадки загадаю, сумеешь разгадать — открою ворота.
Согласилась девушка.
— В доме никого нет, а кто-то вздыхает, — задает свою первую загадку кот.
Задумалась Настенька, кто бы это мог быть? А потом даже засмеялась, вспомнила, что тесто может пыхтеть, совсем, как человек — пф-пф.
— Тесто это, — отвечает.
Нахмурился кот — правильно говорит. Дальше спрашивает.
— Шел я, шел, две дороги нашел, да в обе и пошел. Что это?
— Штаны, вот что, — догадалась девушка.
Выгнул кот спину, фырчит недовольно.
— Ну, уж эту-то сказку точно не разгадаешь. Слушай. Шел охотник мимо башни. На башне висели часы с кукушкой. Охотник выстрелил. Куда попал?
Страшно Настеньке, ошибиться нельзя! Рассудила, куда можно попасть, если выстрелить в часы? В руки стражников, наверно.
— В темницу, — чуть слышно отвечает.
— Ишь ты, какая догадливая! Нравишься ты мне. А скажи мне, как на духу — зачем ты сюда пожаловала?
— Я суженого своего Василия хочу найти и спасти от колдуньи. Мне старушка знакомая сказала, что он в вашем царстве у Семильды.
— А-а-а, видел я, паренек у нас синеглазый появился, и слухи по Дворцу идут о свадьбе скорой. Уж как мне надоело людей на верную смерть отправлять и проклятия в спину слышать! Брошу-ка я эту ужасную службу и пойду из дворца к людям жить... Тоже ласки хочу, — мяучит кот.
— Миленький котик, помоги мне Васеньку спасти. А хочешь среди людей жить — добро пожаловать в мой дом.
— Ну, вот и славно, — промолвил котище, хвост свой пушистый поднял трубой, скомандовал: — Ступай за мной.
Открылись ворота, и попала Настенька в царство Семильды. Красота неописуемая: птицы райские гуляют, невиданные деревья и цветы. А в глубине сада дворец искрится, будто из драгоценных камней выстроенный.
— Полюбовалась и хватит, — говорит кот. — Я вот подумал, что не нужно тебе дальше идти, Семильда тебя учует и погубит. Открою я тебе дверь потайную в стене, там сундук, в котором сапоги семимильные спрятаны, к ним только я да начальник стражи доступ имеем. Ты худенькая, уместишься там, и меня будешь ждать. А я пойду жениха твоего вызволять.
На том и порешили. Открыл кот дверцу тайную, усадил Настеньку в сундук и дверь крепко-накрепко запер.
Побежал кот ко дворцу и спрашивает у стражника, не видал ли тот парня пришлого.
— Он на озеро пошел, видно, рыбу ловить собрался, — отвечает стражник.
Помчался кот Мудр что есть мочи к озеру. Видит, сидит паренек на берегу в задумчивости да печали. Рыба клюет, поплавок под воду ушел, а он будто уснул.
— Мурр, — окликнул кот рыбака. — Мне с тобой долгие разговоры вести некогда. Тебя невеста у ворот ждет. Сними свою одежду да в реку брось, пусть думают, что утонул ты. А пока искать будут, мы с тобой уже далеко убежим. И возьми-ка вот, форму стражника надень.
Обрадовался Василий, вмиг переоделся, свою одежду далеко в озеро закинул, и побежал кота догонять. У ворот выпустил кот Мудр девушку из сундука и говорит парню:
— Надевай сапоги-скороходы, Настеньку свою на руки возьмешь, а я на загривок запрыгну. Вмиг дома окажемся.
Радуются парень с девушкой. Понесли их сапоги со скоростью ветра. Не успели оглянуться, а уж дом родной вот он.
На пороге бабушка Настина стоит, внучку ждет — выглядывает. Вот радости-то было! Через месяц свадьбу сыграли. И ушла Настенька, как положено, в дом мужа. А кот Мудр у бабушки стал жить. Хорошо им вдвоем, есть о ком заботиться и с кем слово молвить.
Так и узнала Семильда, что любовь сильнее всякого колдовства, да богатства. Не сунется больше. Так-то вот.



Светлана Мягкова,
г. Краматорск, Украина.

Волшебная свирель

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был старый граф. Он был очень одинокий, в его доме не звучали молодые голоса и детский смех. Граф мог часами сидеть у окна и наблюдать за проплывающими облаками, которые уносили в беззаботное прошлое, когда была жива его дочь.
У графа была маленькая внучка, но он её не видел, да и не хотел ничего о ней знать. Девочка стала причиной смерти своей матери, любимой дочери графа. Отец девочки погиб в одном из сражений, и она росла сиротой. Если бы не старая нянька молодой графини, которая забрала девочку к себе, той пришлось бы совсем худо. Нянька, как могла, ухаживала за крошкой: кормила ее остатками с графского стола, одевала в разное тряпье, которое могла выпросить у графских слуг.
С девочкой, а звали её Василиса, никто не дружил, слуги её обзывали нищенкой и оборванкой, а их дети кидали в неё камни и гнали прочь с графских задворок.

***

Василиса очень любила бродить по лесу, который начинался сразу за графским поместьем. А в том лесу, сказывают люди, жил добрый волшебник. Мог он любое обличье принимать да бедным и обездоленным помогать.

***

Вот однажды гуляла Василиса в лесу и услышала очаровательные звуки свирели. Девочка пошла на звук и увидела пастуха. Это был мальчик, чуть старше её. Он сидел на полянке и играл очень веселую мелодию, а рядом с ним паслось стадо коров. Девочка не заметила, как ноги её пустились в пляс, и она стала подпевать музыканту.
Дети познакомились и подружились. С тех пор Василиса часто прибегала на поляну к своему другу-пастуху. Она слушала его странные напевы — то веселые, то грустные, то тихие и печальные, то звонкие и озорные. Они уносили её далеко-далеко и рассказывали о дальних странах, прекрасных феях и смелых рыцарях. И тогда она забывала все свои горести и обиды. Так пробегали весна, лето и осень. Зимой девочка грелась у очага в комнате своей няньки и слушала сказки.

***

Шли годы, Василиса превратилась в красивую девушку. Она, как только становилось ей тоскливо, по-прежнему бегала на поляну к своему другу-пастуху, а граф по-прежнему не хотел ничего слышать о своей внучке.
Вот как-то раз на графский двор прискакали царские глашатаи, зачитали указ о том, что король устраивает бал и приглашает всех жителей королевства к себе на праздник.
Не хотел старый граф покидать свой дом, но нельзя было ослушаться королевского приказа, пришлось ему собираться в путь. Оделся он в праздничные одежды, слуги запрягли в карету самого красивого скакуна, и граф отправился на бал.
Увидела Василиса, что старый граф в праздничных одеждах покинул двор, прибежала к нянюшке и спрашивает:
— Нянюшка, а куда отправился мой дедушка?
— К нашему королю на бал, — отвечает нянька.
— Ой, как же я хочу туда попасть! — воскликнула девушка.
— Что ты, что ты, посмотри в каком ты платье, да и туфелек у тебя нет. А там будут первые красавицы королевства: графини да герцогини, — замахала руками нянюшка.
Расплакалась Василиса и пошла в лес. Идет и думает, как бы она хотела попасть на этот бал, посмотреть на разодетых девушек, увидеть короля и королеву, а больше всего ей хотелось посмотреть на принца. Идет, слезы глотает, и не заметила, как на полянку пришла, где её друг-пастух свое стадо пас. Увидел он, что она плачет, и спрашивает:
— О чем задумалась, Василисушка? Чего слезы горькие льешь? Я тебе сейчас песню веселую сыграю, чтобы ноги в пляс пустились.
— Не поможет мне твоя песня, — отвечает Василиса. — Очень мне на бал хочется попасть, а таких, как я оборванок, туда не приглашают.
— Эка беда, — отвечает ей пастух, — хочешь на бал? Будет тебе бал. Королевский дворец совсем рядом, мы быстро туда доберемся. Мне тоже интересно на праздник поглазеть, да и стадо мое любопытное: на людей посмотрят, себя покажут. — И они тронулись в путь.
Много ли мало ли времени прошло, слышат они, кто-то их догоняет. Обернулась Василиса, а сзади на черном коне юноша скачет. Поравнялся с ними и спрашивает:
— Куда это вы такой веселой компанией направляетесь? — а сам с Василисы глаз не сводит. — Меня с собой не возьмете?
— Отчего же не взять, — отвечает ему пастух, — мы идем в королевский дворец на гостей посмотреть. А коли повезет, то и короля с королевой увидим. Если хотите, присоединяйтесь к нам, вместе веселей будет.
Спрыгнул юноша с коня и пошел рядом с Василисой. А пастух поотстал маленько да песню новую заиграл. И была в той песне такая нежная мелодия, что все вокруг застыло и заслушалось. Юноша тоже остановился, посмотрел на Василису и говорит:
— Такой девушки, как ты, я в жизни своей не встречал. У тебя прекрасная улыбка и лучистые глаза. Стан твой подобен самой стройной березке, а волосы, как морская пена, окутали плечи. Цвета они необыкновенного, словно солнце в них утонуло.
Засмущалась Василиса:
— Кто вы? — спрашивает.
— Я сын короля и еду сейчас на бал. Сегодня я должен сделать свой выбор: найти себе невесту. Так приказал король. Но, кажется, я свой выбор сделал. Ты будешь моей невестой и принцессой?
Грустно улыбнулась Василиса:
— Ваше Высочество, я простая девушка и совсем не вашего круга. Лучше скачите скорее на бал и там, среди знатных особ, ищите себе невесту.
А принц снова за своё:
— Я говорю совершенно серьёзно. Если хочешь стать моей невестой, то ровно в полночь я вас всех буду ждать на королевском дворе. Придешь?
— Не знаю, — отвечает Василиса, — я подумаю.
Вскочил принц на коня и поскакал во дворец.
Задумалась Василиса, голову опустила и шаг замедлила. Догнал ее пастух и спрашивает:
— Ты чего такая невеселая стала? Совсем закручинилась.
Отвечает ему девушка:
— Ты мой единственный друг, которому я все тайны свои доверяю. Очень мне понравился королевский сын, но я ему не ровня. Незачем нам на бал идти. Давай домой вернемся.
Усмехнулся пастух:
— За счастье свое бороться надо. Ты красавица и умница. А одежда? Если он умный, то на одежду твою и смотреть не будет. В любых лохмотьях он твою душу увидит, а нет, так и бороться за него не стоит. Улыбнись и давай поспешим на бал.

***

Наступил вечер. Все новые и новые кареты съезжались на королевский двор. Графини и герцогини разодетые в шелка и бархат заполняли огромный королевский зал в надежде стать невестой принца.
Празднество было в самом разгаре, но принц был очень печален, он с тоской поглядывал на открытые двери зала и ждал ту, что так запала ему в душу. И вот, когда пробила полночь, при последнем ударе часов, в зал вошла странная процессия: впереди шла босая девушка в оборванном платье, за ней, как охрана, шествовало стадо из пяти коров и десяти овечек, а всю процессию замыкал пастух, который играл на свирели веселую мелодию.
Гости застыли в недоумении и стали перешептываться. Каково же было их изумление, когда принц бросился к девушке, нежно взял её за руку и подвел к королю и королеве.
— Отец, это Василиса. Если она согласится стать моей женой, я буду очень счастлив.
Удивился король, внимательно посмотрел на девушку и сказал:
— Это твой выбор, сын мой. Если она так же умна и добра, сколь очаровательна, то она будет достойной партией. Ваше королевское Величество, вы со мной согласны? — обратился король к своей жене.
— А почему на ней такой наряд? И что это за странное стадо ее сопровождает? — не успела королева вымолвить эту фразу, как в тот же миг пастух заиграл на свирели, и под звуки дивной мелодии платье Василисы превратилось в роскошные белые одежды, на ногах засверкали чудесные туфельки. Овечки стали маленькими белоголовыми пажами, а коровы, вы не поверите, превратились в бравых генералов, увешанных боевыми наградами.
Василиса прошептала:
— Принц, я верю в любовь с первого взгляда и если вы меня полюбили так же, как и я вас. Я согласна стать вашей невестой, — и под очаровательные звуки свирели влюбленные закружились в танце.

***

А что же наш граф? Когда он увидел Василису в белом красивом платье, с горящими от счастья глазами, то понял, что внучка очень похожа на свою мать. Граф не мог отвести от неё взгляд и очень ругал себя за то, что был так несправедлив к девочке. Любовь заполнила все его сердце. Граф подошел к молодой паре, склонил свою седую голову в поклоне и попросил у Василисы прощения. Конечно же, она его простила. И был пир на весь мир, и лился мед рекой, и музыка звучала очаровательная. Только куда-то исчез её друг-пастух, а вместе с ним исчезла и его волшебная свирель.

***

Люди говорят, что, когда кому-то очень трудно, они идут в тот лес и там слышат волшебную музыку свирели, все заботы и печали куда-то исчезают. На душе становится спокойно и празднично. Но вот пастуха в тех местах больше никогда не видели. Может быть, он когда-нибудь и появится, но это будет совсем другая история.



Надежда Бакина,
г. Санкт-Петербург, Россия.

Однажды в темноте

Девочка шла по дороге, а за ней, не отставая ни на шаг, следовала Тень. Они были неразлучны, Девочка и Тень, Тень и Девочка. Всегда вместе.
Иногда Девочка шла впереди, а Тень — сзади, чуть не наступая ей на пятки. Порой же Тень забегала вперед, а Девочка догоняла ее, и никак не могла догнать. Тогда Тень росла, вытягиваясь вдоль дороги, залезая на стену, цепляясь за крыши. Или, если уставала от игры, пряталась от спутницы, превращаясь в едва заметное пятнышко возле Девочки.
Приближалась ночь, на город опускались сумерки, и Тень почти растворялась в них. Но щелкал выключатель, ярким светом вспыхивала лампа, и неразлучные подруги снова оказывались вместе, пока утомленная Девочка не отправлялась спать. Тогда Тень забиралась под кровать, сворачивалась уютным клубочком и засыпала в объятиях темноты.
День за днем шли они вместе по городу. Но однажды Тень задумалась. А почему она всегда следует за Девочкой? Почему всегда подчиняется ее желаниям? Ей захотелось самой решать, куда и когда идти. И ночью, когда город спал, Тень тихонько вылезла из-под кровати. Темнота укрывала ее, и никто не увидел и не услышал, как прошла она через квартиру и легонько выбралась через замочную скважину.
Это было удивительное чувство: свобода. Настолько удивительное, что Тень не понимала, как это она раньше не замечала, что скована, привязана к Девочке? Она с изумлением спрашивала себя, почему не освободилась раньше? Немного щекотно было вот так идти: то направо, то налево, сначала неловко, а потом все увереннее. И вот уже Тень кружится в танце, кружится, и ей хочется кричать и смеяться. Это была удивительная ночь, свободная ночь.
Но всему приходит конец, наступило утро, выглянуло солнце, расправило лучи и протянуло их к городу. На улицу вышла Девочка. Только Тень уже не следовала за ней. Она съежилась, притаилась возле дерева. Она больше не кружилась в танце, но голова у нее шла кругом: такая добрая, такая родная темнота отступила, вокруг все было залито светом, который не отпускал ее. Она оказалась прикована к дереву.
Наступила ночь, принеся освобождение и радость. Но к этой радости примешивался горький вкус предчувствия. И правда, следующий день застал ее возле скамейки в парке. Так и просидела Тень рядом с ней до захода солнца. Потом были дом, машина, еще одно дерево, светофор…
Первые дни она утешала себя, напоминая, что это ее, Тени, желание быть здесь, а не там, что она вольна сама выбрать себе место, что ночью, когда все уснут, она будет бегать по всему городу, сколько ей будет угодно. Но постепенно тоска все больше вползала в ее сердце. Ей перестала доставлять удовольствие ее новая жизнь. И, наконец, она призналась себе, что скучает по Девочке, по веселым играм с ней.
Тень перестала гулять по ночам, день за днем проводя под скамейкой, свернувшись клубком, спрятавшись ото всех.
Пока… пока не увидела прямо перед собой знакомые босоножки. Она посмотрела наверх, на скамейку. Так и есть! Девочка, ее Девочка пришла в парк и сидела на скамейке, весело болтая ногами в босоножках и поедая мороженое.
Тень протянула руку и несмело коснулась босоножек. Девочка засмеялась, будто от щекотки. И тогда Тень решилась. Довольно с нее! И когда Девочка встала, она решительно шагнула следом. Голова у нее закружилась от радости. Солнце не остановило ее, наоборот, оно улыбалось ей, подбадривало, подталкивало. И тогда Тень забежала вперед, вытянулась, и смеялась, смеялась, смеялась, когда Девочка наступала ей на пятки. Смеялась от восторга и счастья. Теперь ей снова было с кем играть.
А по ночам…Что ж, по ночам она порой выбиралась на улицу, чтобы поболтать с темнотой и побегать в свое удовольствие. Утро же заставало ее рядом с Девочкой. Она улыбалась. И почему она раньше думала, что ее кто-то приковал? Ведь она здесь потому, что ей это нравится. Нравится?— переспросила Тень саму себя. И кивнула: да, нравится.


Пёрышко

Перышко лежало на дороге и тихонько плакало. По его белоснежной грудке стекали слезы, а солнце, переливаясь радугой в каплях, безуспешно пыталось утешить его.
Оно действительно чувствовало себя ужасно несчастным. Еще вчера, да что там, еще сегодня утром оно парило в небе, гордо подставляя ветру свою спинку, свысока осматривая такую далекую, такую маленькую с высоты полета землю. Теперь эта земля бесконечной равниной лежала прямо под ним, а оно не в силах было оторваться от нее хоть на миллиметр.
Еще утром оно, вместе со своими братьями, крепко прижималось к груди белоснежного лебедя. А теперь под ним была черная земля. Лебедь же улетел дальше, на юг, сколько не звало оно его.
Бедное перышко! Что ждало его теперь? Кто-то пройдет и, не заметив его, наступит, унеся на своей подошве… Дождь, намочив, унесет его в грязном потоке ручья… Бедное перышко! Оно тосковало по лебедю, по ветру, бьющему прямо в лицо, по солнцу, становящемуся ослепительно огромным, когда лебедь взмывал вверх.
— Какое чудесное перышко! — услышало оно звонкий голос, и чьи-то руки бережно подняли его. — Я давно мечтала именно о таком. Моя кукла не может стать настоящей феей, если у нее не будет крыльев. А теперь я нашла крылья для нее.
— Но разве ей не нужно два крыла?
— Нет, это же фея! Ей хватит и одного.
И те же руки аккуратно прикрепили перышко к платьицу куклы.
Перышко перестало плакать, а его не просохшие еще слезы засверкали на солнце, переливаясь.
— Смотри, это Радужная Фея! Самая настоящая!
И перышко, пожалуй, было счастливо. Превратить обыкновенную куклу в Радужную Фею — ничуть не хуже, чем лететь с лебедем на юг. Ведь Феи тоже летают. И эта Фея полетит — благодаря ему.
Перышко улыбалось.


Поздно. Бывает…

Свеча была новехонькая. Гладкая, длинная, с глянцевыми боками, она стояла, крепко упершись своей стройной ножкой в Подсвечник, и поглядывала по сторонам.
А посмотреть было на что! Через окно — а Свеча стояла на подоконнике — открывался весь мир, залитый Солнцем: улица, дерево, скамья, по которой неспешно прыгали воробьи.
— Да, — удовлетворенно сказала Свеча, осмотрев хорошенько и улицу, и дерево, и скамью, и даже воробьев, хотя они-то ей и не очень понравились — слишком суетливые, не могут усидеть на одном месте, — мир поистине огромен. Вы не находите? — обратилась она в пространство кухни.
Снизу раздалось покашливание.
— Действительно, я слышал… — это ответил Подсвечник.
Свеча посмотрела на него сверху вниз, и перебила:
— А Солнце… Вы видели Солнце? Ведь я его дочь. Да-да! Вот увидите, когда вечером на кухню придут Люди…
Свеча замолчала. Она не все знала о людях, и не была уверена, что именно они сделают, когда придут вечером на кухню.
Подсвечник задумчиво смотрел на Свечу. Она была очень юная, очень длинная, очень новая. Или нельзя быть очень новым? Он погрузился в размышления.
А Свеча продолжала смотреть по сторонам и пыталась улыбаться Солнцу, надеясь, что оно заметит ее. Но Солнце перекатывалось по небосводу, даря свой свет всем без исключения и не выделяя никого особо.
«Пожалуй, можно быть очень новым», — решил Подсвечник и обратился к Свече:
— Вы знаете, я слышал…
Но Свеча, которой наскучило стоять, снова его перебила:
— Видите? Видите? Солнце послало мне свой последний луч, оно попрощалось со мной и пожелало доброй ночи!
Действительно, луч заходящего солнца, скользнув по раме, прошелся по Свече, перешел на Подсвечник и исчез где-то в углу кухни.
— Ведь я его дочь! — повторила зачем-то Свеча и посмотрела вниз.
Каким черным и грязным показался ей Подсвечник. Ей стало ужасно жаль себя, Свеча готова была расплакаться от того, что ее, такую красивую, поставили в этот старый Подсвечник. Дочь Солнца должна стоять на подоконнике, на какой-то кухне, где некому и рассказать о своем родстве с Солнцем, о своей красоте, обо всем, что она может увидеть с высоты своего роста…
Но тут на кухню пришли люди. Спичка зашипела, на ее конце появился огонек и перескочил на Свечу, от чего она засияла, и подоконник перестал быть черным и пугающим.
— Да. Я настоящая дочь Солнца, и подобно ему дарю свет всему миру! — Свеча посмотрела за окно, где уличный фонарь, скрытый за деревом, освещал улицу, дерево и скамейку. Его света хватило бы и на воробьев, но они отправились спать. — Видите?
Но Подсвечник не видел. Его роста не хватало, чтобы выглянуть за окно. Но многие годы, проведенные на подоконнике в обществе сменяющихся Свечей, научили его молчать и любоваться огоньком наверху.
— Да что вы можете увидеть! Что вы можете понять! — Свеча надулась и замолчала. Она бы отвернулась от Подсвечника, но, повертевшись на ножке, поняла, что это не возможно.
Подсвечник понимал. Он действительно понимал, и ему было немного жаль Свечу, но он не знал, как ему утешить ее.
Прошло несколько дней. Каждый вечер на Свече появлялся огонек, заставляя ее горделиво выпрямлять спину:
— Видите? Вы ведь правда видите?
Но с каждым днем она становилась все ниже. Ей казалось, что маленький старый Подсвечник вырастает. Свеча не замечала, что это она склоняется к нему. Зато она перестала его перебивать. И Подсвечник смог рассказать ей, куда улетают по вечерам воробьи. Чьи шаги она слышит за окном — да, она была уже так мала, что не могла смотреть на улицу, и только прислушивалась к тому миру, что лежал когда-то, мнилось ей, у ее длинной стройной ноги. О чем шелестят листья. Кому светят звезды. За свою долгую жизнь на кухне, куда по вечерам собирались люди, чтобы поговорить при свете Свечи обо всем на свете, Подсвечник узнал много. И еще больше он узнал, размышляя в тишине. И всем этим он щедро делился со Свечой, которая слушала его, не замечая, как растопленный воск слезами скатывается по ней, соединяя ее длинными текучими дорожками с Подсвечником.
Однажды она посмотрела на Подсвечник не сверху вниз, а прямо. Ее глаза сияли. Но было поздно. Слишком поздно. Сияние погасло. Лужица воска — вот и все, что осталось от новехонькой длинной Свечи, что смотрела горделиво на мир, и желала одного: чтобы все признали ее родство с Солнцем.
— Как поздно, — с грустью прошептал Подсвечник, нежно держа каплю воска.


Такая разная жизнь

Яблоко висело на ветке, подставляя круглые бока солнцу, щедро дарящему августовское тепло, и краснея от удовольствия. И неожиданно почувствовало, как силы оставляют его. Оно больше не могло крепко держаться за ветку. Цепляясь из последних сил, Яблоко слегка раскачивалось и вдруг… и вдруг оно начало падать. Полет был бесконечным, как ему показалось. Оно успело увидеть все яблоки, мимо которых пролетало, рассмотреть пятнышки на их боках, листья, укрывающие их от лакомок-ос. А потом был удар. Яблоко упало на землю.
— Ох-ох-ох, — только и смогло сказать оно, пытаясь потереть ушибленный бок и оглядываясь вокруг.
А посмотреть было на что! Сверху земля, заросшая травой, казалась сплошным зеленым ковром, но теперь яблоко смогло разглядеть опавшие листья, одуванчики, желтеющими пятнами поднимающие свои головки к солнцу, другие яблоки, которые стряхнул с дерева порыв ветра. Мимо ползли муравьи, а в соседнем яблоке слышался тихий хруст, видимо его кто-то ел. Яблоко содрогнулось от ужаса и поспешило посмотреть в другую сторону, заинтересовавшись огромным кабачком, что рос поблизости.
Послышался громкий шум. С топотом, от которого сотрясалась земля под Яблоком, прибежали дети: мама послала их собрать упавшие фрукты.
«Ну уж нет, меня вы не получите», — подумало, прячась под широкий лист Яблоко.
В самом деле, собрав лежащие на траве плоды, дети ушли, не заметив его. А оно посматривало из-под зелени, радостно хихикая, довольное своим укрытием.
Проходили день за днем. Другие яблоки давно были собраны и, о ужас! — Яблоко все слышало, из них сварили варенье!
— Какое счастье, что я так славно спряталось!
Яблоко, чьи бока давно перестали краснеть и приобрели коричневый цвет, сливающийся с побуревшей осенней травой, одиноко лежало в саду. Уже перестало болеть место, от которого однажды откусил пробегающий мимо жук, и осы не наведывались больше к нему: в Яблоке не осталось сладкого сока, оно сморщилось и высохло, но продолжало довольно посмеиваться:
— Нет, меня им получить не удалось! Как бы не так!
По правде, уже давно никто и не собирал в саду фрукты: наступила осень, урожай был убран. Даже тот большой кабачок, что рос поблизости. Яблоко чувствовало удовольствие от сознания, что ему одному удалось спастись. Когда мимо проходили дети, оно пыталось сжаться, слиться с землей, чтобы его не заметили, но кто бы мог узнать в ссохшемся коричневом комочке румяное Яблоко, горделиво красовавшееся на ветке в августе?
А потом наступила зима, сад укутал снег. В доме мама достала из шкафа банку и вытерла тряпкой тонкую вуаль пыли. И банка засияла ярким желтым цветом.
— Ура! Варенье, яблочное варенье! — дети захлопали в ладоши от радости, глядя, как мама выкладывает янтарное варенье вазочку, и, чувствуя, как в дом заглядывает лето.



Людмила Попутникова, Татьяна Коротаева,
Казахстан.

Сказка о темном мире

«Под сонным сводом облаков
за голубой завесой
сокрыта давностью веков
страна чудес и света...»

В Мире ночи и тьмы появился маленький комок неизвестного происхождения. Винсент отложил на время свой новенький нанофон. Казалось, ничего не могло его отвлечь от навороченных 5D-игр. Но нечто, возникшее из ниоткуда, заинтересовало его. Не было испуга, так как все уже давно привыкли к появлению предметов и существ.  Удивительно органично сосуществали здесь фантазии и технический прогресс. Роботы выполняли всю физическую работу, создавая необходимые предметы, вещи и технику. Привыкли люди и к появлению новых существ: Тьма рождала бестелесных сущностей, которые сеяли в людях ростки злобы, зависти, жадности. Нечисть следовала попятам за людьми, питаясь темными эмоциями. Сами люди помогали Тьме своими мрачными желаниями. И всем было хорошо, всем нравилось так жить…
Высшие силы, видя это, решили напомнить, как можно жить по-другому. Они перенесли из чистого светлого мира немного добра и любви, вложенного в хлебушек. Да, это было настоящим чудом! Ведь, в мире нанотехнологий все давно уже забыли о хлебе. Забыли о многом... Но вместе с этим они потеряли и доброту.
Винсент стоял и заворожено смотрел. А удивление и растерянность росли:  «нечто» было такого странного цвета, ничего подобного не наблюдалось здесь уже многие тысячи лет. И что самое странное, оно вызывало необычные чувства, новые чувства: на душе стало теплее. 
Так вкусно пах этот комочек, такой неописуемый аромат исходил от него! Винсент любовался им, радовался находке. Теперь его коллекция горных пород пополнилась новым экспонатом. Для ароматного «камушка» он выделил особое место на полочке. Если бы он знал, что его можно есть! Но он даже и не догадывался об этом. Люди забыли!!! Их заставили забыть.
С появлением необычного предмета что-то изменилось внутри Винсента… Он стал задумываться, так ли он живет. Засомневался, были ли его поступки продиктованы его желаниями и потребностями, а мечты были ли его собственными, или кто-то их навязал.
Он сам и не заметил, как взялся за уборку. Занялся тем, что никогда и не делал! В этом не было никогда потребности, ведь все делали роботы, чтобы освободить людям время для развлечений. Винсент прибрался, приготовил сам еду, перемыл посуду, переделал и другую физическую работу по дому. Никогда он еще себя так хорошо не чувствовал. Он и не знал, что  физический труд может принести удовлетворение (люди же забыли об этом, все делают фантазийные герои и роботы).
Весть о появлении необычного комочка стала распространяться по темному миру. В Мире ночи не надо было разговаривать, все и так друг друга понимали и слышали. К Винсенту потянулись и люди, и нанолюди и максилюди, и все земные и волшебные твари — все хотели посмотреть на непонятное нечто.
Но приблизиться к нему они уже не могли и повлиять на него не могли: его добро защищало! И жить Винсент начал по-новому, сам начал выбирать свой путь. Было покончено с бесполезными компьютерными играми, с бездумными развлечениями. Так Винсент родился второй раз, стал Человеком.



Надежда Сергиянская,
Украина, г. Чернигов.

Сказка о пластилиновой стране

Поначалу и врагов не было. Соседи привыкли к тому, что пластилиновую страну защищает грозное чудовище, хоть на вид симпатичное и разноцветное. Жители страны обрадовались, вспомнили, что они принцы и принцессы, слепили себе изысканную одежду, разные лакомства и прекрасные дворцы.
Страна становилась всё прекрасней и прекрасней. А принцы и принцессы, привыкшие много трудиться, воплощали в жизнь всё новые и новые мечты.
Но нет такой тайны, которая не стала бы известна любопытным соседям.
Жители деревянной страны, как-то разузнав о том, что бывший грозный защитник теперь то лежит, греясь на солнышке, то устраивает желающим разнообразные весёлые аттракционы. Узнав об этом, они стали чаще прежнего нападать на пластилиновую страну.
Пришлось принцам и принцессам самим учиться защищать свою страну. Они снова стали меньше времени уделять тому, что так любили — вылепливанию из пластилина всего, чего хотелось.
Но прошло какое-то время, и все привыкли так жить. Только из старинных легенд о том времени, когда у пластилиновой страны ещё не было врагов, принцы и принцессы, которые стали рабочими, садовниками, солдатами и учёными, могли узнать, что когда-то было беззаботное время. Время, когда можно было вылепить всё, о чём мечтаешь. В это не очень верилось, и жители пластилиновой страны назвали эти легенды «Сказкой о счастье».



Валентина Кушнир, Има Микулина,
Украина, г. Мукачево. Закарпатской области.

Сказка о принцессе и рыцаре

В одном королевстве принцесса жила,
Красою своею с ума всех свела.

Со всех королевств принцы мчались скорей,
Чтоб сердце и руку отдать только ей.

Скалой неприступной принцесса слыла,
Красавицей гордой, холодной была.

Однажды принцесса, коня оседлав,
Сбежала от принцев всех этих стремглав.

По лугу с принцессой конь ветром летел,
Как вдруг змей огромный на них зашипел.

Конь вздрогнул, и в чащу его понесло,
Принцесса от страха вросла вся в седло.

Густой темный лес быстро так замелькал,
На бешеной скорости конь поскакал.

Кричала принцесса, на помощь звала,
А конь хотел сбросить ее из седла.

Откуда-то рядом вдруг рыцарь возник,
Принцессу догнал за один только миг.

Без чувств он ее на скаку подхватил
И рядом с собою в седло усадил.

Очнулась она. И кто ж с нею рядом? —
Таинственный рыцарь с пронзительным взглядом!

И поднял он шлем свой, лица часть открыл —
И сердце принцессы за миг покорил!

Ведь искры любви засветились в глазах!
Она, их увидев, воскликнула: «Ах!»

Он, тоже взглянув на нее, сразу сник.
Красавиц не видел еще он таких!

Но грусть в его душу вселилась сполна,
Когда он узнал, что принцесса она.

Ведь он не царевич, а рыцарь простой,
Но с преданным сердцем и чистой душой.

И взгляд от нее свой не мог отвести,
А время так быстро промчалось в пути.

Он нехотя в замок огромный вступал.
Король свою дочь уже ждал и встречал.

Узнав, что принцессу от смерти он спас,
Велел, чтоб дары заносили тотчас.

Сокровища все предлагал он подряд,
Но рыцарь не бросил на них даже взгляд.

Он только принцессу глазами искал,
Подумав немного, он громко сказал:

«Из этих богатств не возьму ничего.
Любовь ведь дороже на свете всего!

Из ваших палат я бы взял только дочь,
Но если не люб ей, тогда пойду прочь».

«Согласна! — сказала принцесса в ответ. —
В любви только счастье! В другом счастья нет!»

Тут рыцарь пред нею колено склонил
И руку, и сердце свое предложил.

Принцесса вмиг руку свою подала
И молвила: «Я лишь тебя и ждала!

Навеки хочу я быть только с тобой,
Ведь ты мой спаситель и послан судьбой!»

Король свою дочь очень сильно любил,
И мигом о свадьбе он всем объявил.

О счастье принцессы всегда он мечтал,
А счастлив лишь тот, кто любовь повстречал!
-----------------------------------------------------------
Ты ж сказочку эту прочти другим вновь,
Чтоб каждый свою повстречал бы любовь!



Вера Козак,
г. Алматы, Казахстан.

Преобразование

Люблю тебя, родимая Земля!
Мысленно нежно обнимаю тебя.
Хочу, чтоб ты долго и вечно жила,
Красивой, чистой, цветущей была.

Мечтаю — как будешь выглядеть, Земля,
В мыслях рождается картина моя.
Уже не в мыслях, а вижу наяву,
Природу милую в родном краю.

С любовью смотрю на просторы:
Вдали синеют высокие горы,
На вершинах древние ледники,
В которых спят реки и родники.

Картина очаровывает взор:
Лес стоит густой у подножья гор.
Бьёт целебная вода из ключей,
По земле бежит и журчит ручей.

Ручей впадает в прекрасный водоём,
Лебеди грациозно плавают в нём.
А на поляне, вокруг водоема,
Люди поют, веселятся как дома.

Стою, любуюсь волшебной красотой —
Чистое небо голубое надо мной,
С белыми пушистыми облаками,
Ярким Солнцем, ласкающим лучами.

Любуюсь роскошными садами,
Бескрайними пшеничными полями,
Прекрасными зелёными лугами,
С цветущими красивыми цветами.

Трубы не дымят, нет газов выхлопных.
Люди все здоровы, совсем нет больных.
Дышу полной грудью, словно пью нектар.
Воздух такой чистый дал Творец нам в дар.

Земли благоуханием наслаждаюсь,
Ароматами природы насыщаюсь.
Вдыхаю запахи лесов, лугов, садов,
Ещё — морей, цветов, деревьев и плодов.

Тишина! Нет взрывов, выстрелов, войны.
Люди счастливы — нет горя и беды.
Звуки Природы душу веселят,
Сердце поёт, а ноги в пляс хотят.

Слышу радостный, весёлый смех детей.
От него рождаются стаи добрых Фей.
Феи веселятся, взлетают в высоту.
На нашей планете наводят красоту.

На моей картине дивный кедр растёт,
Он давным-давно уже здесь живёт.
Пищу и здоровье людям он даёт,
Для души им песни звонкие поёт.

У людей и кедра взаимная любовь,
Словно они братья и едина кровь.
И в пространстве этом поселились вновь —
Вера и Надежда, Мудрость и Любовь.

Буду всегда только так мечтать,
Снова и снова картину рисовать.
Вижу такой уголок природы мой.
Каждый пусть мысленно нарисует свой.

Наши картины — мечты соединим,
Чудесную сказку вместе создадим.
Чудо свершится на Земле тогда:
Оживёт картина наша навсегда.

Видим, ожила картина эта —
Изменилась вся наша планета.
Преобразился весь наш шар земной,
С ним объединились сердцем и Душой.


Слова — стрессы

Словом можно обласкать
И Любви слова шептать.
Вместе в облаках летать,
Счастье за руку держать.
Стрессы такие творят чудеса,
Рождается новая жизнь тогда.

Можно словом и убить,
Жизни ближнего лишить.
Стресс такой — ужасный,
Очень он опасный.
Прежде, чем слова сказать,
Сумей ближнего понять.


Учительница
Посвящается Петерсон А. Я

Учительница — первая моя,
Как много сил вложила ты в меня!
Не только научила ты читать,
Трудиться, бегать, петь, писать, считать.

Ты научила думать и мечтать
И по жизни правильно шагать.
По горным тропам весело ходить,
Вершину горы этой покорить.

Учила дружно жить между собой,
Любить Природу и свой край родной.
Сажать деревья, овощи, цветы,
Ухаживать за ними, чтоб росли.

Старалась ты нам знания вдохнуть,
На ушко слова ласково шептать.
Сказочный мир открывала нам,
И учила верить чудесам.

Для нас была ты, как вторая мама,
И всех нас, как своих детей любила.
Свою улыбку нежно излучала
И каждого с рожденьем поздравляла.

Ко всем ты относилась справедливо
И, даже, отругать могла красиво —
Стояла молча и смотрела строго,
Стыдно становилось и неловко.

Мечтала я детей учить — как ты,
Тепло и Свет ученикам нести.
Научить их: мир и всех людей любить,
Добро дарить, родителей ценить.

Сбылась моя заветная мечта,
Учительницей сельской стала я.
Словно квочка, веду своих цыплят,
Горную вершину покорять.
Любуясь на земную красоту,
Счастливы, что покорили высоту.
От радости кружиться голова,
А рядом проплывают облака.

Учительница — первая моя,
Как много сил вложила ты в меня!
Влюбила ты в профессию свою,
Судьбу определила ты мою.

Моя ты путеводная звезда,
Светишь мне повсюду и всегда.
Словно говоришь ты мне с небес:
— Всегда верь в себя и в мир чудес!

Учительница — первая моя,
От всей души благодарю тебя!
Прекрасно, что такие люди есть,
Имеют совесть, благородство, честь.

Люблю только таких учителей,
Им можно смело доверять детей.
Пускай они долго на свете живут,
Детей наставляют на праведный путь.


Афоризмы:

Искренность

В древние времена человека уважали: за доброту и щедрость; за доверчивость и справедливость; за искренность и чистоту Души. Выбирали таких своими вождями, доверяли им свою судьбу и приходили за мудрым советом. Позже многие лицемерили перед ними, используя их благородство и бескорыстность, обманывали и предавали их для своей выгоды. В данное время такие люди часто страдают, их считают простофилями и почему-то называют лохами.

Свет

Человека, мыслящего иначе и опережающего время своей мудростью, современники не понимают и не желают его воспринимать. Он им мешает жить спокойно в привычном ритме.
Они пытаются его унизить, придираясь к нему, чтобы избавиться от его присутствия. Не пытаясь понять, что наносят вред человечеству. Можно придраться даже к деревянному столбу, спилить его и сжечь, не обращая внимания на то, что он несёт по проводам людям Свет.


Жизнь

Без пищи человек может прожить сорок дней, без воды — только трое суток, а без воздуха — всего лишь пять минут. А вот — без эволюции Сознания, Духа и развития Души, человек живёт, но он просто существует, потому что тупеет, теряет совесть, а жизнь проходит мимо, по инерции.


Мысль

Мысль — это великая сила человека. Если Мысли чистые и созидательные, то можно энергией Мысли творить чудеса.


Цель жизни

Мы приходим на Землю, чтобы преобразовать к лучшему не только свою жизнь, но и жизнь человечества всей планеты.


Чудо

Удивительно, но иногда с яблони падает банан, апельсин или гранат, и — это чудесно для человечества.


Знание

Человек, обладающий знаниями, в любой области, несёт ответственность за их использование.


Боль

Когда «перемываешь» (сплетничаешь или обсуждаешь) чужие кости, тогда начинают болеть свои.


Дети

Женщина должна заботиться о здоровом, умном и красивом потомстве, а такие дети рождаются только во взаимной чистой Любви.


Стих

Бывает, что в стихе, всего в одну строчку, глубокий смысл заложен. Суметь его понять, совсем не каждый сможет.


Доверие

Доверие ко всем — это прекрасно.
Но чрезмерная доверчивость опасна.


Библия

Библия — это неисчерпаемый источник мудрости. Каждая мысль, написанная в ней, многогранна и многозначна.


Щит

В любом возрасте, оставшись без родителей, человек ощущает, словно рухнула мощная стена, которая стояла вокруг и защищала от всех бед. Главное — суметь самому стать надёжной стеной — щитом для своих детей.


Полочки

Чем больше в нашем доме полочек и шкафчиков, тем больше гадюшников с ненужными вещами, лежащими годами.


Музыка

Необходимо, чтобы музыка плавно входила в Душу, радовала и наслаждала её, тогда она исцеляет. А не врывалась, как гром, раздирая Душу на части, угнетая и терзая её.


Крыша

Человек счастлив уже тогда, когда имеет угол свой и крышу над головой, а эта крыша — дом его родной.


Проблемы

Во всех своих жизненных невзгодах и проблемах не надо ныть и искать вокруг виноватых. Лучше подумать и задать себе вопрос: «А что я сделал сам, чтобы мне и окружающим жилось лучше?»


Связь времён

Историю необходимо знать,
Чтоб из неё уроки извлекать,
Ошибок прошлого не повторять
А в будущем — лишь только процветать.


Наука

Новая наука или вновь восстановленная, как новорождённый ребёнок — должна расти, вставать на ноги, идти вперёд, совершенствоваться, достигать новых высот, применяться в жизни, прийти к конечной созидательной цели, для процветания человечества.



Ирина Мосичева,
г. Орёл, Россия.

Радость Эйо

Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же; и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех. Но каждому дается проявление Духа на пользу. Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом; иному вера, тем же Духом; иному дары исцелений, тем же Духом, иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков. Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно.
(Первое послание к Коринфянам 12:4-11)

С раннего детства Эйо очень любил рисовать. Однажды, когда Эйо был еще совсем маленьким и только-только делал свои первые наброски, ангел, пролетавший мимо, увидев его рисунки, радостно воскликнул: «Какая красота!». Может быть, поэтому у Эйо появился необычный дар к передаче прекрасного.
Эйо любил изображать все, что его окружало: дома, людей, деревья, животных, птиц. А когда на улице лил сильный дождь или стояла жуткая непогода, то он рисовал по памяти, либо брал сюжеты у себя внутри. Персонажи картин Эйо неожиданно стали сами являться ему, продолжая жить на его полотнах.
Эйо не был родом из знатной семьи. Родители его умерли, когда он еще был подростком, и Эйо пришлось очень рано учиться добывать себе на пропитание. Однако любовь к искусству рисования была настолько сильна, что он порой не замечал, что не успел позавтракать, даже пообедать или поужинать. Свои рисунки он тут же выносил на улицу, показать местной детворе. На картинах Эйо красовались невиданные животные и растения. Всем, кто глядел на них, становилось светло и радостно.
У Эйо был лучший друг — мальчишка по имени Абраксас. Тот всегда первым подбегал к Эйо, посмотреть на его работы, и подсказывал, что и где можно было исправить или дописать. Эйо всегда прислушивался к своему другу, потому что тот совсем не умел обманывать, поправлял полотно — и оно смотрелась еще ярче и лучше.
Картины Эйо обычно стояли рядом с его маленьким домом, и каждый мог взять себе на память любую, которая приглянулась. Сюжетов хватало для всех. Кто-то выбирал диковинных зверей, кому-то нравились необычные пейзажи, которые невозможно было встретить на Земле, а кого-то притягивали ангельские существа, словно оживавшие под кистью Эйо. Никто раньше не видывал подобных картин.
Эйо никогда не продавал своих работ. Точнее, он не мог брать плату с людей за труд, который доставлял в первую очередь радость ему. А на вопрос: «Сколько стоит?» — обычно отвечал: «Да нисколько, берите так, коли понравилась. И если моя картина принесла такую же радость и вам — как я могу требовать плату за счастье, которое внутри меня самого?».
Многие так и уходили со словами благодарности, забирая подаренные картины, и это доставляло Эйо все большую радость. Поэтому он рисовал их снова и снова. Кто-то из горожан приносил ему еду, а кто-кто немного денег, чтобы он смог купить себе краски, кисточки и холст для своих картин. Впрочем, хозяин местной лавки обычно давал все необходимое бесплатно: он глубоко ценил и очень любил работы Эйо, которые давно уже украшали и его жилище.
Так проходили многое месяцы, годы. Все в городе хорошо знали и любили Эйо, хоть он и казался немного чудаком.
Но однажды в город, где жил Эйо, пришел незнакомец. Это был странник, путь которого лежал через многие страны и даже континенты. Проходя мимо дома Эйо, он увидел стоящие вокруг картины и то, как прохожие брали себе все, что им нравилось. Путник, многое повидавший в своей жизни, был поражен. Он понял, что Эйо не может брать плату за свою работу, и решил как-то помочь.
— У тебя очень необычные рисунки, — сказал ему странник. — Твои картины могли бы увидеть во всем мире, а не только жители твоего маленького городка.
Эйо очень заинтересовали слова путника: «Весь мир! — подумал он. — Я смогу поделиться радость со всем миром!»
— Но как это можно сделать?
— А тебе и делать ничего не надо. Завтра на рассвете у твоего дома остановится карета, из нее выйдет человек. Ты покажешь ему картины. И на вопрос, сколько они стоят, ты просто ответишь: они бесценны, но я готов вам их продать. Закроешь глаза и возьмешь то, что он тебе даст, и откроешь только тогда, когда он уедет из города. На следующий день ты отправишься в столицу и отдашь эту вещь в лавку. Но помни: ты никогда не должен называть стоимость своих картин.
Так поведал странник. Затем он на клочке бумаги написал название лавки. Эйо, как ни старался, не смог его прочитать — надпись была на незнакомом ему языке.
На следующий день, как и предсказал странник, возле дома Эйо остановилась карета. Из нее вышел необычно одетый человек с грустным лицом. Увидев это лицо, Эйо решил показать гостю свои самые светлые и радостные работы.
— Я хочу их купить, — сказал тот.
Эйо хотел, было, возразить, но, вспомнив слова вчерашнего странника, лишь ответил: «Выбирайте».
Человек взял несколько картин; на вопрос о стоимости Эйо сказал, что они не имеют цены, и закрыл глаза. Странный гость положил ему что-то в руки и удалился. Эйо очнулся не сразу, а когда открыл глаза — увидел у себя в руках необычный предмет. Он светился так же, как и картины Эйо, и походил на алмаз, только фиолетовый.
На следующий день Эйо собрал все свои небольшие пожитки и отправился в долгий путь, ни с кем не попрощавшись — ведь он надеялся на скорейшее возращение. Он оставил лишь на столе своего дома записку для Абраксаса: «Уезжаю по делам в столицу, скоро вернусь. Эйо».

***

Прибыв в столицу, Эйо, хоть и не сразу, разыскал то место, чье название было указано в записке странника. Судя по всему, это была лавка по скупке различных ценностей (над ней была вывеска «Lombard»). Эйо тут же показал хозяину (который был и продавцом) драгоценный камень, оставленным грустным незнакомцем.
— Откуда это у вас? — поинтересовался тот, глядя на непрезентабельную одежду художника.
— Мне дал его человек, которому я отдал свои картины, — ответил Эйо.
— Видимо, картины были бесценны, если вы получили за них такое сокровище, — сказал продавец. — Это редкой красоты минерал, и он во много раз драгоценнее алмаза. В народе говорят, что такие прилетают к нам из других миров. Вы хотите его продать?
— А что вы за него дадите? — поинтересовался Эйо.
— Не беспокойтесь, вам вполне хватит лет на десять безбедной жизни.
Эйо задумался… Его не очень интересовали деньги, тем более сокровища, но, вспомнив слова странника, он отдал камень продавцу.
— Я бы мог продавать ваши картины, если они действительно стоящие. К тому же у меня очень большая клиентура по всему миру.
Вскоре Эйо поселился в одном из самых престижных районов столицы, сняв себе небольшой домик с садом, и взялся за работу.
Он писал свои полотна без устали дни и ночи напролет — уж очень хотелось побыстрее доставить радость всему миру. И спустя время несколько работ Эйо лежало на прилавке ломбарда.
Хозяин лавки не мог поверить своим глазам. Картины и вправду были великолепны. Казалось, что их писал не обычный художник Эйо, а сами ангелы.
— Хорошо, — сказал продавец, я покажу ваши работы людям, знающим толк в этом деле.
Так начался новый этап в жизни Эйо. Он относил картины в ломбард, но никогда не называл за них цену. И вскоре слава об Эйо, теперь уже не бедном художнике, распространилась и за пределами столицы.
За картинами стали приезжать знатные люди со всех уголков мира. Эйо приглашали на торжественные приемы и обеды, отрывая время от любимой работы. Поклонники и богачи-благотворители присылали ему деньги. Эйо оставлял себе средства на краски и еду, а остальное раздавал бедным. От таких дел у него просто кружилась голова: он не успевал подписывать денежные счета и чеки. Вначале он делал это не глядя, а позже его научили проставлять нужные суммы. Потом стали подсказывать, что плату за картины нужно увеличивать — ведь рыночные цены на них быстро росли.
Заказов становилось все больше и больше, а сил и энергии у бедного Эйо все меньше и меньше. Требования тоже росли с каждым днем. Теперь покупатели не хотели ждать даже недели, даже нескольких дней, необходимых для написания картины. Эйо начинал понимать, что он уже не успевает доставлять радость всему миру. Но люди говорили ему: «Мы платим огромные деньги, и вы обязаны сделать так, как мы просим!»
От таких слов Эйо становилось все грустнее и грустнее. И его картины тоже становились все тусклее и тусклее, и почти совсем потеряли свет и красоту. Они уже вызывали совсем другие чувства и эмоции, но люди не хотели этого видеть. Ведь на аукционах его картины стоили баснословных денег. Вот насколько стал популярен Эйо — весть о великом художнике распространилась не только в его стране, но и за ее пределы.
И вот однажды Эйо так устал, что не смог выполнить заказ и уснул. А когда он спал, кисточка упала с мольберта и случайно оставила отметину на холсте. Утром пришел покупатель, и Эйо поспешил его предупредить: он совсем не успел закончить работу, вернее даже не начинал. Но когда он утром взглянул на свою работу, то вместо небольшого пятна на полотне красовалась безобразная клякса, напоминающая чудовищную жабу. Покупатель не стал больше слушать Эйо, отдал ему деньги и забрал даже не начатую картину.
Эйо не мог поверить в случившееся. Тогда он попробовал поставить на чистом холсте пару точек и черточек. Как только он это сделал — они тут же приняли вид отвратительных существ. К его удивлению, эту картину тоже забрал очередной покупатель. На третьей картине он поставил косой крестик, который превратился в двух страшных сплетающихся змей. И эта картина была куплена…
Эйо перестал понимать, что с ним происходит — его внутренний мир рушился. Создавать картины как раньше он больше не мог. Он полностью утратил свой дар творить так, чтобы давать людям радость. Но к нему все приходили и приходили, и охотно забирали холсты, на которых Эйо, не глядя, ставил крестики, кружочки, черточки и точки. Покупатели платили деньги и сразу уходили, а что они видели на полотнах — его уже не интересовало, да и глаза его начали болеть.
Весть о знаменитом художнике, который рисует странные, но оригинальные и модные картины, дошла и до маленького городка, в котором родился и когда-то жил Эйо, где оставался Абраксас. После долгого ожидания он начал догадываться, что случилось с его лучшим другом, и поспешил отправиться к Эйо на помощь.
Он застал Эйо в мастерской — тот с отсутствующим и несчастным видом сидел за очередной работой и едва узнал своего товарища.
— Что с тобой случилось, друг мой? И почему вместо картин ты стал рисовать это уродство?
— Но люди охотно покупают их, — возразил ему Эйо, — а значит, им нравится то, что я делаю. К тому же это не отнимает столько сил и времени, как раньше.
— Очнись же, наконец! — воскликнул Абраксас. — Разве ты не видишь, что ты продал свой талант? Ты думаешь, что им нужны твои картины? Что они приносят радость их обладателям? Как же ты ошибаешься, считая так! Они настолько дороги, что люди прячут твои картины далеко в сейфах за семью замками, никому не показывают, а достают их только глубокой ночью, чтобы их никто не увидел и не украл — ведь за них можно выручить целое состояние. Они тешат себя мыслью, что стали обладателем картин руки такого модного мастера, как ты, и ждут случая продать их еще дороже. Разве ты не видишь, как они слепы! И ты, друг мой Эйо, стал слепым вместе с ними. Похоже, что слава полностью затмила тебе глаза, а деньги притупили твой вкус. Эйо, разве ты этого хотел? Разве так ты хотел дарить радость людям? Если хочешь так жить дальше — оставайся, а если нет — бросай все это и возвращайся со мной домой!
Услышав слова лучшего друга, Эйо очнулся и впервые увидел весь этот ужас, который он нарисовал за последнее время.
— Идем, — сказал он Абраксасу, — нам действительно тут нечего больше делать. Я, кажется, потерял все, что у меня было. А самое главное, я утратил свой бесценный дар приносить радость людям.
Вскоре они прибыли в родной город, где Эйо поселился в своем маленьком домике и устроился на работу помощником пекаря. Ведь рисовать, как прежде, он больше не мог. Кисточки совсем не хотели слушаться рук Эйо, сколько он ни пытался. Но Эйо не унывал. Он продолжал усердно работать — печь хлеб, булочки и пирожки, радуя горожан вкусной и свежей выпечкой.
Видя, что происходит с их любимым художником (а почти у каждого жителя города была хоть одна картина, подаренная Эйо), горожане решили: пусть каждый выберет по самой лучшей подаренной ему картине и принесет в дом Эйо. Быть может он, увидев свои прежние работы, вспомнит, как это было, и дар художника снова вернется. Так неожиданно в доме Эйо образовалась большая коллекция его картин!
Вернулся ли дар к Эйо или нет — об этом история умалчивает. Только картин становилось все больше и больше, и у горожан они почему-то не иссякали. Как бы то ни было, дом в маленьком городке, где жил Эйо, до сих пор цел, а картины, собранные горожанами, приносят радость не только жителям города, но и всему миру.



Юрек Змрочны,
планета Земля.

Соль земли

Было это давно. За высокими горами, за широкими лесами, как и везде — люди жили: овец пасли, зверя били, хлеб растили.
Пока не случилась в один год сухая весна. С земли снег сошёл, а с неба ни капли не упало, сушь великая — день за днём. Стонали пахари, что осталось только поля слезами да потом полить — только проку и от того не будет.
Собрались тогда старики, подумали и решили: раз не догадывается небо землю само оросить, придётся ему пример подать. И в рассветный час легли зерном на поля жёны желанные, и вошли в лоно их дождём мужья верные; и восхотела земля, и нахмурилось небо.
Покатились с гор тучи, застелили ложе тёмной периной — среди дня ночь наступила. Вспыхнули свечами, извились в горах молнии — сроду здесь таких не видывали: голубые, на конце раздвоенные, будто язык змеиный. И полился на землю званый дождь.
Видать, люди с большой радостью обряд провели, а земля с небом им крепко позавидовали, потому что осенью и стар, и мал на поля вышли, с ног падали, рук не чуяли — такого урожая, какой с полей сняли, и сказания не упомнят.
А как прошла самая зимняя стужа, так уже повитухи с ног сбились и руки едва поднять могли, потому что чуть не в каждом доме их помощь пригодилась.
А ближе к лету — прошли со стадом с одного пастбища на другое пастухи. И показалось самому молодому, что видел он медведя у дальней скалы. Да не раз показалось, не два. Мялся, маялся пастух — решил посмотреть. Пошёл за медведем — нашёл пещеру, а в ней — дитя малое, каких полное село той весной по колыбелям лежало. Только здесь мальчонка ровно в гнезде спал — постель из веток сложена, а на ней клочки шерсти медвежьей.
Забрал пастух находку — не годится зверю человеческое дитя растить. А старший посмотрел на обоих — и вниз отправил: ребёнка кормить нужно, а что толку медведицу на овцу сменять.
 
Спуститься-то пастух спустился, только люди тому не обрадовались — чуть не у каждого в доме свой подарок растёт, да и выглядит найдёныш странно.
Кожа тёмная, словно у дуба ствол. А глаза серые — как небо перед грозой. И не волосы — вороной кобылы хвост, ещё и по спине гривкой, как у молодого хорька, идут.
Мнутся люди: и бросить ребёнка — не годится, и взять боязно. Маются.
Пока не вышла вперёд немолодых лет пара.
— Все знаете — у нас четыре дочки. И пятая — этому ровесница. А будет ли ещё когда кто — неведомо. Пусть шестым сейчас станет сын. Орс.
Так и решили.
А вскоре поняли, что, взяв приёмыша, не прогадала пара. Орс и впрямь рос медвежонком: не слишком ловкий, не слишком быстрый, но сверстников чуть не на голову выше и в плечах едва не в полтора раза шире; в обычных мальчишеских потасовках против него никто не выходил: старшим — не по возрасту, ровесникам — не по силе. Сёстрам был защитник, матери — послушник, отцу — помощник: чему выучился — навсегда при нём оставалось, хотя учился медленно и трудно.
Пока не пришло время мальчикам учиться защищать — себя, дома и землю свою. Сёла ведь войска не держат, если придёт напасть — все мужчины за луки и мечи возьмутся. Отобьют беду — и снова оборотятся: лучники — охотниками, мечники — пахарями.
 Орс лук только в руки взял, покрутил — и назад положил. Никто силовать не стал — не его оружие. А вот меч да палица — казалось, Орс с ними и на свет появился. Скоро сравнялся он в ратном умении со взрослыми, а после ему не только в родном селе, но и во всей округе равных не находилось.
«Не к добру», — качали головами старики. Пока приёмный отец не взвился:
— Да что ж недоброго?! Защитник вырос!
— Так в этом добра и нет. Раз защитник появился, значит, понадобится. Не он беду принесёт. Но беда такая придёт, что без него нам не справиться. Ради неё он рос. Что ж в этом — доброго?
Прислушались люди. Призадумались. Стали оружие проверять, да себя заодно. Никогда ещё в тех местах такого войска не было.
Но проходили месяцы, беда всё не являлась, и надоело людям лук, что ни неделя — осматривать, с мечом под подушкой спать. Махнули они рукой на пророчества стариков. А те только головами качали: «Беда вам весточку не пришлёт — ждите, вот я иду. Упадёт, как снег среди лета».
Напророчили. Орсу третий десяток пошёл, когда объявилась беда — жаркими пожарами да горьким дымом. Явилась с поля, где, кроме дикого зверья, сколько знали — не водилось никого. А пришедшие — хуже зверья были, хоть не зверями выглядели.
Тут и пригодились — и мечи, и луки, и выучка — не до конца забытая, скоро припомненная. И укромные места в болотах лесных, куда свозили стариков, детей, женщин да припасы с окрестных сёл.
Думали люди поля, что пройдут быстро, возьмут добычу щедро. А встретила их пустыня, мечами да стрелами ощерившаяся. Не вышло у них легко прийти. Не вышло и легко уйти — сказали старики, что нельзя гостей незваных так отпускать, их в десять раз больше вернётся. Пришли они в эту землю — пусть в ней остаются. И тогда покоя не будет, но без этого — не будет и жизни.
Послушали стариков. Со всей округи ратники собрались.
У реки не стали — легли. Подошли к воде люди поля, и первая сотня почти переправилась, но смели её вставшие на том берегу лучники. Поднялись тогда и на этом берегу защитники — словно из земли выросли.
Тяжкая была битва.
Только и в первый раз не ошиблись старики — на месте Орса десяток бы не справился, а он один — десятка стоил: смотрел соколом, бросался рысью, ломал медведем; ни один, его руки отведавши, других угощений не требовал. И не брали его ни мечи, ни стрелы: бившийся без щита — с мечом и палицей, он был весь покрыт кровью, и все видели, то — чужая кровь.
Тяжкая была битва.
А как утихла, оглянулся Орс кругом и подумал, что пришли люди поля к его земле за добычей, а вышло, что её добычей стали. Осмотрелся, да оружие из рук и выпустил. Сам на устланный телами берег опустился, к земле приник. Только прошептать и смог: «Матушка».
Одежду с него срезать пришлось — и тогда поняли, что бурая она от крови не одной чужой.
Знахари над ним три дня бились. Что могли, сделали, что не могли — пробовали. Но не вернулся Орс с той битвы.
И не только старики тогда вздохнули с облегчением — видать, большей, чем отражённая, беды уже не ждать.
Стали говорить, что нужно готовить тризну — достойную такого богатыря, но покачала головой приёмная мать.
— Откуда он к нам пришёл — пусть туда и уйдёт. Не наше это дитя — кто-то ещё его оплакать должен. Должна мать сына проводить.
Многие той речью возмутились, но не одна мать в селении потеряла сына. А встали они — как одна. И покорились мужчины: пока ратник, вернувшийся с битвы, от крови не очистился, он — воин, а не годиться воину горюющей матери перечить.
Отдали Орсу все возможные почести, положили тело на носилки и отнесли в ту пещеру, где двадцать лет назад нашли. Там и оставили.
Постояли, помолчали — и к домам вернулись. Живым жить надо.
 
***
 
Заглянул в пещеру отец-небо — и застыл. Ни дымки на нём с тех пор. Ни тучи. Ни облака. Одно солнце с востока на запад ходит. День за днём.
А в пещере ночь за ночью мать-земля плачет, никак не утешится. Днём солнечным высыхают слёзы — остаётся на камнях соль. Нарастает, осыпается. Лежит в соли тело нетленным, будто уснул Орс — вот-вот проснётся.
Холодно в пещере. Сухо. Солоно.
Хоть и вырастила Орса мать не родная, но подсказало ей сердце верно — не приняло смерти богатыря место, где он родился. Много времени прошло, мало ли — проснулся Орс. Вздохнул, глаза открыл — сокровищу подивился: лежит он среди красоты невиданной. Сел, рукой снег нетающий зачерпнул — с ладони свет посыпался.
Удивился Орс, ко входу подошёл, пещере поклонился — домой отправился.
В селении его узнали. Не удивились. Только он селения не узнал. Поля стоят чёрные, сады голые, люди тенями бродят.
Он к дому бросился: что такое?
И услышал, что в великой битве не стало его. И с того самого дня — с неба ни капли не упало. А река вздулась, и колодцы переполнились, только нельзя той водой ни людей, ни скотину, ни поля поить — стала она солёной. И перегоняют её, но много тем не добудешь, и не знают люди, как дальше быть, потому что без урожая прожить как-то можно, а без воды — никак нельзя. И выходит эта беда страшнее прежней, и нет от неё спасения.
Оттого живому Орсу никто и не удивился.
А Орс удивился. Битву он помнил, да проснулся в пещере живым, невредимым — и следов от ран не осталось.
Зачерпнул тогда воды из колодца — к губам поднёс. Солёная вода. Солёная, как воздух в пещере.
И не вспомнил Орс, но словно бы знал всегда.
Бежал он к пещере — волку не угнаться. Упал на колени, зачерпнул горстями белую печаль:
— Матушка! Твоими слезами нынче родники текут! Что же ты — одного своего сына спасла, а других погубишь!
Пробежал по пещере ветер, вихрем соль поднял:
— Не хотела я ничьей гибели. Людям заступника отдала. Но и за невольную вину будет мой ответ: станет пещера целебной. Пусть приходят люди.
Протянул Орс руки к небу:
— Батюшка! Отпусти к земле воду — без неё жизни нет!
Нахмурилось небо, заклубилось тучами, зарокотало:
— Воду верну. Только ты — не вернёшься. Не может человек дважды в одном обличье родиться. Поднимайся ко мне — я тебе здесь службу найду.
Задумался Орс.
— Не гневись, батюшка. На земле от меня больше проку будет. Нельзя мне уходить. Да и не хочу. А раз не можно в одном облике — дай другой.
Сверкнула молния — так, что от гор тени легли. Грянул гром — так, что не на одну минуту все оглохли. Ливень стеной встал.
 И спустился вместе с водой к селению огромный бурый медведь.
 И колодцы опреснели. И зерно проснулось. И травы поднялись.
 И никто в селении тому не удивился.
Только с самых тех пор людям той земли медведь старшей роднёй стал — не охотятся на него, уважают, почитают, в беде призывают.
А в пещеру, и в самом деле, стали приводить и приносить тех, кто долго болел да никак не выздоравливал; и тех, чьи раны долго не заживали; и стариков, простудившихся в холодную пору; и детей, что всё кашлять не переставали. Всем помогала пещера.
А ещё — с тех самых пор на этой земле никогда не бывает засухи.