Предыдущая: http://www.proza.ru/2015/04/26/1927
Севастьян, переночевав у Архипа и передав волю воеводы, под охраной четверти стрельцов на княжеском ушкуе отбыл далее на север, посулив обернуться к ледоставу.
Кузнец, проводив незваного гостя, тяжело ступая, побрел к избе. Навстречу ему спустились из лога мужики, выкупленные Ефимом из рабства.
– Архип, а как же мы?
– Населяйте да здравствуйте. Оброк с вас снимать не буду. Теперь это мой удел, так что живите и не тужите. Хотел я податься на Ионесси, да куда уж – через четыре года мне уж восемьдесят десятин стукнет. Видимо, на роду написано рабу Божьему Архипу доживать в Сибири свой век. Избу свою и кузню оставляю за Никитой. У него-то совсем лачуга обветшала, того и гляди завалится и вкупе с медведем придавит, – усмехнулся в усы Архип, но вдруг став серьезным, поднес огромный кулачище к носу одного из поселенцев. – Местный народец не забижать. Изведаю, что лиходейством занялись, приеду, передавлю, как блох, самолично! Зимой сруб заготовьте и по весне поставьте его на Пугоре, что меж Атлымскими юртами и нашим логом находится. Там вам рыбу добывать сподручнее будет, речка Атлымка рядом.
– Название чудное какое, Пугор, – удивился один из мужиков.
– Так это же бугор по-нашему, остяки-то словеса русского путем выговорить не могут, ну и талдычат – пугор да пугор – вот и прижилось тако прозвание, – рассмеялся стоящий сзади кузнеца Максим.
К берегу спустились Угор и Рамиля с сыном. Вогул, поглядев из-под ладошки на удаляющийся воеводский ушкуй с дьяком и его командой, усмехнувшись, обронил тираду, развеселив всю компанию:
– Однако, Русь без дьяков что тайга без дятлов.
– Прикрой хайло , дурень, дойдет до ушей Севастьяна – спустят с тебя шкуру, как с козы сидоровой, и не посмотрят на твое шаманское начало, – сердито буркнул кузнец, отвесив вогулу мощный подзатыльник. – Где-то умный ты, как царский стольничий, а где дурень дурнем. Вот уеду в Тобольский острог, пропадешь же. Капусту с редькой нынешней весной и ту проквасил, дятел ты мой ненаглядный.
– Так погреб вода залила, – оправдываясь, пояснил вогул, – снега-то талого ныне полно было.
– Мякины у тебя через край в головешке. Вот ответь мне, почему в моем подполье водицы ныне ни капли не было?
– Место выше.
– Дурень ты. Я когды сруб ставил, березы вокруг избы не вырубал и даже еще присадил – они ведьм весной воду из земли сосут – и сок мне дают на брагу, и воды в погребе нет. А ты, лешак ленивый, все березки порубил зимой на дрова, чтоб в лес не ходить. Вот вода к тебе и пришла. И не помогли твои причитания шаманские: «Извини мать земля, простите березы, что рублю я вас, мне ведь печь топить нечем», – передразнив Угора, попрекнул друга Архип. – Одним днем живешь, как лось сохатый. Отхожее место и то не сладил. Все в кусты шмыгаешь, а как снег сойдет, токмо лепехи твои и сбирай.
– Неправда, я на реку бегаю, по ледоходу весной все унесет!
– А по малой нужде? Токмо и слышно, как Рамиля вопит: «Сынок, не ешь желтый снег за избой, не квас это!» – расхохотался от своей же шутки кузнец.
Ночью Архип проснулся от причитаний и бормотания Ксении. Присев на лавке, он огляделся. В потемках у красного угла перед иконами, опустившись на колени, неистово молилась его благоверная:
– Взыщи нас, погибающих, Прясвятая Дево, не по грехом бо нашим наказуеши нас, но по человеколюбию милуеши, избави от ада, болезни и нужды и спаси нас…
– Ты чего это, Ксюш? Пошто закоптеныши слезами умываш? – прикрыв рот ладошкой и сладко зевнув, поинтересовался кузнец. – Коль до Тобольска ехать не жаждешь, ты прямо и поведай, мы и тут доживем свой век. Я тоже шибко не горю под кнут воеводы идтить.
– Ванюшка мне привиделся во сне, Архипушка. Будто тонет сынок в пучине морской. Молит о помощи. А вокруг его молнии мерцают да гром гремит…
***
КАСПИЙ
Внезапно налетевший в один из вечеров шторм продолжался уже более четырех суток. Ушкуй швыряло по морю, словно перышко.
При каждой накатившейся волне палубу плоскодонного судна заливало водяным потоком. Вода, с пеной пройдя до кормы, сливалась за борт через два клюза , выполненных для транспортировки плотов и мелких лодок.
Вся немногочисленная команда находилась на верхней палубе, по очереди выгребая веслами навстречу волнам, и лишь Ванюшка с Тимохой, черпая ведрами воду в трюме, подавали ее наверх, подгадывая момент, когда судно поднимется на гребень очередной волны.
Плоскодонный ушкуй тяжело хлопал днищем о воду при набеге каждого вала. Ване и Тимофею в темном, холодном чреве суденышка казалось, что каждый удар будет последним и судно развалится, как спелый арбуз.
Но добротно собранный умелыми сибирскими мастерами ушкуй вопреки всем прогнозам, скрипя и треща, достойно переносил удары стихии.
Работая на ощупь, подростки слаженно трудились, не обращая внимания на шишки и ссадины, радуясь каждому мгновению слабого света при открытии люка на кичке, через который принимали у них наполненные ведра.
– Я не ведаю, куды нас сносит. Ночь кончается, на небе тучи, по звездам место не угадать, – держась за мачту, крикнул Ефим.
– Главное не утопнуть, а куда снесет, опосля разберемся, – держась обеими руками за мачту, ответил Ибрагим, стараясь перекричать свист ветра.
– Сдюжим, волна ужо на спад пошла! К полудню распогодится!
К рассвету ветер действительно постепенно начал стихать. Через некоторую пору исчезли и белые барашки на гребнях волн. В серо-свинцовых рваных тучах появились прогалы, и в них обозначились потухающие звезды.
Ефим, успев определить курс и примерное место нахождения своего ушкуя, ахнул:
– Нас же снесло к Солнечной Фортеции! Я жительствовал там три года, когда из рабства выкупился. Нарын Кала крепость сия прозывается.
– Может, ветер повернет на Астрахань?
– Ежели и повернет, ходу нам ден пять, и запаса питьевой воды не хватит – нужно запастись, чтоб идти далее. Коли все одно к берегу подойти потребуется, так уж лучше в Нарын Кале причалить, нежели к скалистому берегу. У тебя, Ибрагим, грамота ханская имеется, заявишь, что купец из Сибирского ханства, пошлину заплатишь – и дел-то. А я с сыновьями течи законопачу.
– Галера нагоняет! – крикнул Тимоха, разглядев еле заметные паруса на горизонте.
Ефим, вглядевшись вдаль, подал команду:
– Утятницы наверх!
Янычары подняли два малых орудия из трюма и установили их на корме. Ванюшка сбегал в каюту за огневыми припасами, хранящимися в сухом месте.
– Заряжай сечкой! – распорядился кормчий, – на абордаж пойдут, встретим залпом, на другое дело эти пукалки негожи, вот кабы Чоховку Московскую сюды, тогды бы другое дело было.
– С ней ужо бы давно потопли, – улыбнулся Ванюша, заряжая утятницы, – она двадцать пудов весом, никакой ушкуй не сдюжит, а коль еще и ядра к ней погрузить, то вовсе камнем на дно.
– Это персидская купеческая галера, – утвердительно заявил Тимофей, спускаясь с мачты, куда он забрался для лучшего обзора, – вона, гля, на бортах портиков для наряда нет.
– Догоняют нас, но пройдут правым бортом в саженях пятистах, у галеры две мачты, а знамо, ход быстрее. Тоже, поди, в Нарын Калу поспешают. Ветерок-то попутный, рабам раздолье, хоть отдохнут гребцы-горемыки, – наблюдая за приближающимся судном, рассудил Ефим.
Галера, сокращая расстояние, медленно настигала однопарусный ушкуй.
– Ашо! И ашо одна на окоеме ! – закричал Тимоха, показывая рукой на появившиеся за кормой паруса второго судна на горизонте.
По палубе первой галеры, пригибаясь за бортами, пробежали два человека, таща в руках какую-то снасть.
– Они кошку абордажную ладят! – предупредил Ефим попутчиков, успев разглядеть оснастку в руках палубной команды.
– Сурьезное зело дело намечается, однако, впору пищали и самопалы доставать, – сказал Ибрагим и, легонько толкнув ладошкой Ванюшку, приказал: – Дуйте, робяты, в каюту, тащите наверх самопалы. Видать, подобру-поздорову не разойтись нам нынче.
Янычары, быстро установив плетеные щиты вдоль борта, укрылись за ними, приготовившись к сабельному рукопашному бою.
Плоскодонный ушкуй, распустив квадратный парус, легко скользил, прыгая на волнах, рассыпая при каждом шлепке бисером миллионы водяных брызг.
Тяжелая же килевая галера с большой осадкой, имея два паруса, но теряя ход при каждой набегающей встречной волне, с трудом настигала преследуемое легкое суденышко.
– Ежели пальнуть сечкой с двух утятниц разом по парусу, то продырявим его, мож и расползется он на ветру? – предложил старший сын Ефиму.
– Как подойдут на полторы сотни локтей, пали, но не ранее. Все одно бой принимать. Так уж лучше першими начать, – согласился кормчий. – Ветер на море рьяный – может, и порвет драную персидскую парусину. Да и наш ушкуй ниже, снизу вверх сечка полосой ляжет. Паруса-то у них льняные, видишь, мерклым лоском блистают. Коли были б конопляными, не порвались бы.
***
РУСЬ ИЗНАЧАЛЬНАЯ
Старый волхв поднялся с ложа. Подпалил лучину от очага и поставил ее в каменный шандал . Своды пещеры слегка осветили лики мерцающего пламени. Он наконец-то расслышал долгожданный топот коня знатного гостя, который потаенно от людей жаждал обратиться за советом.
– Здрав будь, княже, – поздоровался старец первым, когда, откинув полог, в пещеру прошел путник, – отведай с дороги настой свороборника , он усталость снимет, ясность мыслям твоим придаст, – протягивая ковш с отваром, предложил волхв, – ведаю, с чем пришел, от того и ответ припасен у меня. Потерял сыновей ты, княже, а сам состарился. И некому твое место наследовать ныне. Коли не разрешишь тяжбы сей, то смута великая пройдет в народах твоих, а в распрях, сам разумеешь, токмо и погибель родам нашим.
Гостомысл присел на чурбак напротив сидевшего на ложе старца.
– Я привез тебе чуни, Веденей, они избавят твои ноги от холода.
– В босых ногах вся сила. Старость приходит от ступ. Пока бродишь босой, ни одна лихомань не страшна, – прокашлявшись, ответил волхв, но чуни принял.
– Я про сон свой, отче, полагал тебе поведать. Привиделось мне ныне, что из живота моей дщери Умилы древо выросло, и под древом сим все наши роды поселились. Помоги разгадать мне сон вещий.
Веденей, поднявшись, прошел к выемке в стене. Достал оттуда сверток, развернул протлевшую с годами тряпицу и сдул с глиняной таблицы пыль, отерев ее рукавом рубахи.
– У меня имеются плашки жрецов асамских с рунами о толковании грез, прочесть я их не в силах. Но в книге жизни сказано, что явится мне отрок из других веков и разберет вязи старинные. Вот тогда и разгадаем сон твой, княже. А тебе, князь, разыскать его в пребывающей поре придется, – изрек Веденей, подавая Гостомыслу серебряный шар на цепочке, – возьми шар, он тебе поможет обладать разумом людским. Его принес из Дровении со второго похода князь Сканд. Внутри сего шара бусинки смолы каменной, что жизнь продлевают. – Старец устало опустился на ложе. – Передал я тебе бусы смоляные – каждая век превращает в десять лет. Распоряжайся ими с умом и по усмотрению своему, наставляя народы наши на путь истинный, в особенности князей необузданных.Отойдут оне с веками от чаяний народа, упиваясь властью и ослепленые богатством. Загубят веру князья отцов наших, изведут волхвов, ища других богов. Тебе и бдить, чтоб не пропал с земли народ словен и русов.
Веденей прилег, закрыв глаза.
– А теперь ступай, княже, с миром, устал я. Да по приезду в Новогород пошли старейшин ко мне, к той поре разгадаю я ужо сон твой.
*Хайло - самое узкое место в дымоходе русской печи, прикрывается задвижкой (вьюшкой).
**Клюз – прямоугольное отверстие в борту судна для якорного или буксировочного каната.
*** Нарын кала. – крепость. (Современный Дагестан. г. Дербент)
* Чоховка - Царь пушка, отлитая Андреем Чоховым в 1586 году.
** наряд – артиллерия.
*- окоем- горизонт.
*- полторы сотни локтей – 65-70 метров. Локоть 45 см.
**-шандал (устаревшее) – подсвечник, канделябр.
*-свороборник-шиповник.
** - асамцы – народность Индии.
продолжение: http://www.proza.ru/2015/05/11/1842