Друзья! Вряд ли на белом свете найдется что-то более важное и значительное, чем первая исповедь, которая в наше время очень часто приносится в зрелом возрасте. Как священник, я должен признаться, что в первый раз приступающие ко кресту и Евангелию всегда испытывают волнение, даже трепет, ведь речь идет о своего рода нейрохирургической операции, при которой священник является только медбратом, медсестрой, а хирург – Сам Христос Спаситель, невидимо, но осязаемо присутствующий здесь.
Поэтому исповедь и называется таинством. Очам веры пастыря и пасомого открыто, что главный герой покаяния даже не сам кающийся христианин, а благодать Святого Духа, которая легким светлым облаком снисходит на приносящего свое исповедание, очищает его, врачует, возрождает, просвещает ум и умиряет сердце.
Вот почему главное условие исповеди – совершенная искренность. Это не то место, где лукавят, выдают желаемое за действительное. Нет ничего вреднее для исповедующегося, чем самооправдание, желание побелить фасад, притом что интерьер души заполнен нечистотами. В русском языке до сих пор сохранилось замечательное и не всем понятное выражение: «Говорю как на духу». Помните из заседаний: «Положа руку на Библию, я свидетельствую, Ваша честь, что буду говорить правду и только правду».
Не ошибались наши прабабушки, которые, уча внучку исповедоваться, говорили: «Боженьку не обманешь, Он всё видит и мысли наши знает наперед». Мне кажется, что приступать к первой исповеди надо так, как будто она последняя в твоей жизни. А лукавое человеческое сердце всё норовит переиначить – дай-ка я начну с чего-то маловажного: «Вот, батюшка, была молодая, ездила без билетика в общественном транспорте». Копни только, и там уже, помимо счастливых билетиков, и супружеская неверность, и грех против материнства, и чего только нет. Поэтому как непосредственный участник таинства покаяния, уже более двадцати пяти лет принимающий на дух остатки нашего народа, я советовал бы хватать быка за рога и тотчас обнажать болевые точки.
Как на приеме у Айболита бывает:
– Доктор, доктор, у меня вот здесь болит.
– А, это у вас межреберная невралгия.
– Доктор, доктор, у меня в глазах черные точки.
– Это вы поссорились с дочкой.
Вот и на исповеди будем разить врага, называя вещи своими именами, избегая выражений: «Ну что вам сказать? Как все, так и я. Все мы грешны». Так зачастую начинает «философствовать» кающийся, пытаясь тем самым скрыть себя в нездоровом коллективе. Не будем ссылаться на окружающих! Давайте, друзья, без оглядки на товарищей, которые нам совсем не товарищи, обнажать исподнее души, зная, что это нужно не батюшке и даже не Самому Небесному Отцу, Который видит наши грехи лучше нас, но нам самим. Чем полнее мы открываем область поражения, тем явственнее примем благодать, которая совершенно исцелит, уврачует самые тяжкие недуги.
Действительно, нет греха, который победил бы Божие милосердие, кроме сокрытого. «Пусть меня осудит весь мир, только не Ты, Господи!» – вот слова, которые в глубинах сердца хорошо произносить со страхом и трепетом, приближаясь к аналою, где пастырь с крестом и Евангелием уже ждет нас для нашего исповедания.
Мне кажется, что принося покаяние, обязательно нужно членораздельно произносить каждое слово. Потому что бывает и такое – человек, стесняющийся самого себя, что-то шепчет под нос, и батюшке остается лишь догадываться о характере и качестве исповедуемых пришедшим грехов. С чувством, с толком, с расстановкой, чтобы уши слышали то, что произносит язык. Готовясь к исповеди, дорогие друзья, будем иметь в виду, что с первого раза нам не откроется айсберг, вершину которого мы созерцаем, едва лишь посмотрим внутрь самих себя. Вот почему важно еще помолиться: «Господи, даруй мне видение моих грехов! Даруй мне зрение моих согрешений! Господи, открой глубины моего сердца! Обнажи предо мною незаживающие язвы – страсти моей души!».
И все равно, сколько ни вникаем, остается ощущение недосказанности, потому что грехи человеческие как песок морской. Главное – ощутить собственное недостоинство, падение, всем нам, детям Адама, присущее. Ощутить себя провинившимися детьми, не имеющими никакого оправдания, но лишь твердое убеждение, что Родитель, Отец Небесный, примет нас с распростертыми объятиями и поймет, и простит, и забудет то, что мы Ему говорили. Лишь бы нам развернуться от тьмы к свету, от греха к добру, не возвращаться, по библейскому выражению, «на собственную блевотину», но идти в мир прекрасного «тропой бескорыстной любви».
«А разве недостаточно, – спросит современный полуинтеллигент, – поисповедоваться самому себе?». И индийские йоги, и последователи Рериха, Лазарева, Льва Николаевича Толстого – их тьмы и тьмы – считают, что им не нужны никакие посредники, когда речь идет об очищении души. Исповедоваться самому себе – это «разговор для бедных», потому что сами себя мы простить не можем, как бы ни зомбировали собственное эго.
Но Христос Искупитель, имеющий власть прощать и разрешать человеческие грехи, излил на священников – людей, конечно, не безгрешных (я сам два раза в неделю исповедуюсь), – Своею благодать быть старшим братом, который на исповеди вместе с вами плачет, кается, молится и радуется вашим добрым побуждениям. Молитва священника воистину чудотворна, ибо совершается именем Господа Иисуса Христа, и через совместную молитву пастыря и духовного чада Божия благодать снисходит, как прохладный дождь, как небесная роса. И потемневшее чело светлеет, морщины разглаживаются, в сердце, наконец, сходит мир.
Вместо бесплодного самоанализа, который может увести нас в дебри депрессии, через таинство покаяния опытно придем к тому, о чем говорит русский поэт: «И верится, и плачется, и так легко, легко». Когда грехи нам прощены, познается это по чувству неприязни к исповеданным грехам. (Ты ездил без билетика, говоря: «Государство не обеднеет». А поисповедовался, и пришло желание купить единый проездной в Царство Небесное и с чистой совестью пользоваться наземным, подземным, воздушным транспортом, зная, что Боженька воздаст и даст нам средства на хлеб насущный.)
Кто не верит, что человек, принесший сердечное покаяние, обретает и счастье, и блаженство, и полноту бытия, пусть проверит на собственном опыте. Я верю, дорогие друзья, что мой ненавязчивый призыв не останется без ответа.