56.
Утро началось с телефонного звонка. Приятный женский голос уточнил, Лукерья ли это Михайловна и, услышав подтверждение, представился Нателлой Леонидовной. После чего попросил о немедленной встрече.
Через четверть часа порог кухни переступила высокая стройная женщина моего возраста, в светлом брючном костюме. С очень своеобразной внешностью. Если коротко - армянские черты лица в славянской окраске. Судя по отчеству, армянкой была мама. Густые светлые волосы коротко подстрижены.
- Здравствуйте еще раз. Это я вам звонила. Можно пройти?
- Да, конечно. Присаживайтесь. Чай?
- Не откажусь.
Пара прицельных взглядов с обеих сторон. И можно было расслабиться. Определенно, мне нравились эти «Белые журавли». Каждый боец – личность, причем не просто личность, а личность, очерченная четким контуром.
Собрана и расслаблена для контакта ровно настолько, насколько этого требует ситуация момента. Позитивна и доброжелательна внешне, но за всем этим стоИт жесткая позиция, где не принято отступать от принципиальных моментов.
Такие люди вообще редко встречаются, а в «Белых журавлях» – каждый первый.
Через тридцать секунд секунд гостья хвалила чай, через минуту мы уже были на ты и без отчества. Через две минуты прямо за чашкой чая началось наше первое экспресс-занятие по укреплению четкости контура моей личности и восстановлению её внутреннего стержня.
- Замужем, отношения с мужем нормальные, образование гуманитарное, … - не скрывала Нателла своей информированности. Я это понимала. Когда я готовлюсь к первому допросу, я тоже стараюсь иметь о фигуранте максимум доступной информации.
- Мама учительница?
- Да. Русский и литература.
- Прекрасно. Тогда вот тебе первое тестовое задание. Два женских образа: Татьяна Ларина и Анна Каренина. Чем они похожи?
Я пожала плечами. Да ничем они не похожи. Одна ушла из семьи, вторая - «Я вас люблю, к чему лукавить, но я другому отдана и буду век ему верна». Никак намек на мои отношения с Антоном! Я начала злиться. Нателла это заметила и правильно оценила моё молчание.
- Луша, все обычно замечают РАЗНИЦУ между ними. Мне надо, чтобы ты определила СХОДСТВО. Подскажу. В школьных сочинениях девочки пишут: Анна выбрала любовь, значит, поступила правильно. Татьяна выбрала верность, значит, поступила правильно. Героини поступают противоположным образом, но их поступки девочками оцениваются, как правильные. Я не спрашиваю, как бы поступила ты. Я спрашиваю, в чем ПРАВИЛЬНОСТЬ этих разных женщин.
До меня стало доходить.
- Их ПРАВИЛЬНОСТЬ в безупречном следовании собственной натуре. Безупречность Анны в том, чтобы идти вдвоём по тропе навстречу судьбе не гадая в ад или в рай… за любимым. Безупречность Татьяны в том, чтобы хранить данный перед Богом обет верности.
- Ответ принят. Идём дальше. Представь, перед тобой три женщины: Анна Аркадьевна Каренина, Татьяна Дмитриевна Ларина и ты, Лукерья Михайловна. Две из них похожи, а третья – нет. Какие две похожи и чем?
Опять намёк на мои отношения с Антоном? Но злости уже не было.
- Мы с Татьяной Лариной похожи тем, что ценим святость брачных уз.
- Ответ принят. Теперь немного изменю вопрос. Перед тобой другие три человека. Твой отец, твоя мать и ты. Два из них чем-то похожи, а третий – нет. Какие два похожи и чем? Думай. Во времени я тебя не ограничиваю.
Я задумалась, как мне показалось, надолго. Потом нерешительно начала отвечать:
- Два человека – это мой отец и моя мать. Они похожи тем, что идут по жизни строго в рамках своих материалистических о ней представлений. И никакая сила их не заставит пересмотреть свой материализм. Встречаясь с необычностью, либо уповают, что наука еще не доросла до познания сего факта, либо теряются. А я принимаю запредельные факты под лозунгом «в жизни всё бывает». И не упущу случая расширить свои представления о жизни ЛЮБЫМИ доступными комментариями к необычному факту, а не только научными.
- Ответ принят. И наше занятие окончено. Предварительный вывод: базовый конструкт твоей личности – открытость неизведанному и готовность в нем действовать.
Как только твоя интуиция учуяла грядущие глобальные изменения, так душа твоя воспротивилась сложившемуся рисунку жизни. Базовый конструкт вынес тебя сюда и свел с нужными людьми. Подумай об этом вечерком.
Улыбка, взгляд, - ушла. Правда, в отличие от Антона, оставила номер своего телефона.
До Нателлы я постоянно имела дело с двумя представителями, вернее, представительницами этой профессии. Штатный психолог на работе - Жанна Геннадьевна, дочка друга детства одного из наших начальников. Как член медкомиссии, годами задаёт нам одни и те же тесты, одни и те же вопросы. Она же отвечает за комнату психологической разгрузки. Вторая – судмедэкспертша, Татьяна Александровна.
У обеих на лице чувство собственной важности и причастности к каким-то запредельным тайнам. Ни та, ни другая мне откровенно не нравились, но от обеих я была зависима. Без подписи Жанны Геннадьевны не пройти аттестацию, а без Татьяны Александровны не уложиться с очередным уголовным делом в предписанный для этого срок. Обеим надо было улыбаться и поддерживать дипломатические отношения комплиментами, а также конфетами, кофе, порой и бутылкой спиртного. Кто в теме, тот меня поймет.
А вот с Нателлой было очень комфортно и надежно. Да если честно, мне с каждым из «Белых журавлей», даже с горластым Федором, почему-то комфортно и надежно. Впрочем, я повторяюсь.
57.
Управившись в своём небольшом хозяйстве, я двинулась в магазин за продуктами. Антона я сегодня не ждала, в Колгорск он уехал дня на два-три.
У магазина Тася продавала свежевыловленную рыбу. Мы улыбнулись друг другу, поздоровались, обсудили погоду, урожай, сельские новости. Я купила у неё килограмм золотистых карасей и пошла их готовить.
Шла медленно. Дышалось очень легко. Небо казалось высоким, а солнце играло, как в пасхальный день. Большое расстояние от проезжей части дороги до домов создавало впечатление широты и пространства.
«А синевы кругом так много, хоть зачерпни ведром и пей», - вспомнились мне строчки откуда-то из школьных лет. В таком сентиментальном состоянии я взялась за ручку своей калитки, отворила её и …
- РРГААУУВВ!!!!!!!!! – примерно так прозвучал обрушившийся на меня звук. В далёком детстве, классе в первом-втором, мы тоже с девчонками забегАли за угол и пугали кого-нибудь из мальчишек хоровым гавканьем.
В общем, конечно, я вздрогнула от этого детского прикола, смешалась, остановилась. Когда смогла сфокусировать взгляд, то увидела перед собой смышленую мордашку местного криминального авторитета Юры.
- Чё, следачка, щекотнулась? – весело ухмыльнулся гость, глядя мне в глаза.
Я знала, что на языке Мордора «щекотнуться» – значит резко испугаться по незначительной причине.
- Детство в жопе заиграло? – грубо спросила я, постепенно осознавая: это конкретный и хорошо продуманный наезд, и уже один-ноль в его пользу. Надо срочно выиграть пару мгновений, чтоб собраться и прийти в себя.
- Тема есть. Перетереть надо без свидетелей.
Он улыбался, но глазки его были очень серьёзными. Они наблюдали меня, они отслеживали каждое движение моих эмоций.
Спрашивается, почему для обсуждения твоей темы я должна быть деморализована, растеряна и испугана? Стало быть, непроста тема твоя, ой, непроста…
- Ну заходи, поговорим, чаем напою.
Посторонилась, пропуская его впереди себя. Он принял это как должное, пошел по ограде хозяином. Между тем спина его, в которую вынужденно упёрся мой взгляд, была спиной безнадежно уставшего человека.
Кивнула ему в кухне на табурет у стола. Неторопливо постелила на столе газету, на газету положила разделочную доску, достала удобный нож. Разложила карася, чтобы его почистить. Карась трепыхался. Очень не люблю чистить живых карасей, это доставляет мне страдания. Но куда деваться!
- Я старше тебя в два раза. Поэтому никаких «ты» и «следачек». Меня зовут Лукерья Михайловна.
Он опять ухмыльнулся.
- У тебя чё имя-то такое заковыристое? Не в честь ли той Лукерьи, которая в «Поднятой целине» всех мужиков перебрала?
Пока чистила карасей, коротко рассказала ему про «Синюшкин колодец». Так же, как и Антон, выслушал серьезно. Только реакция была прямо противоположной.
- Вон оно что! А мы-то губёшку раскатали, хотели порадовать твоего мужа фотками или видеозаписью, как ты с залётным Журавликом кувыркаешься. Только смотрю – не срослось. Я еще тогда подумал, что же наша Лушка-шлюшка голодного Журавля не смогла в койку уложить. А ты, значится, просто из другой сказки.
Я уставилась на него расширенными глазами, против воли бледнея от растерянности и гнева.
- И что тебе за дело, любитель пошлых рифм, до моей частной жизни?!
- Какая нах частная жизнь в нашем кишлаке! Тем более, когда вся Колгория на ушах без президента стоит.
Помолчал, оглядел кухню, будто видел впервые. Я тоже молчала. Слишком резануло, что «голодного журавля не могла…». Даже повторить противно. Всё-таки сумел, гадёныш, цапнуть меня. Уже два-ноль в его пользу.
Прозрачным, видно, было в этот момент моё потерянное личико, потому что Юра прочёл мою мысль и снова ухмыльнулся.
- Я ж местный. Все девки и в аптеке, и в магазинах – родные. В школе вместе учились, в садике на соседних горшках сидели.
- Причем здесь магазины и аптеки!
- Ты следачка или нет? При том, что, когда нормальный мужик с бабой знакомится, он ходит к ней с цветочками, с конфетами, с фруктами, с бутылкой вина, с презиками наконец! Это всё покупается в аптеках и в магазинах. Ни один из Журавлей, в том числе твой, ничего подобного в наших магазинах не покупал. Это может значить, что ночевал он у тебя строго по своим поганым журавлячьим делам. Тебя тут кой к чему готовят. Скорее всего, смотрящей будешь вместо меня. Так что я тебе может дела сдавать пришел…
ВОТ ОНО! Я насторожилась. Он помолчал и выдержал паузу. После чего продолжил.
- Мои условия такие. Я тебе сейчас сдаю точки порталов по Болдырево, а ты перед Журавлями замолвишь за меня словечко, чтоб мне дали отсюда уйти живым. И мать мою не трогали. Она и так после смерти отца еще не в себе.
- У тебя отец умер?
- Ну да. Инфаркт. А ты что, не слышала? Случайно на машине президента Жанзакова сбил. Только пару часов и пожил после этого. Правда, они с мамкой разошлись уже четырнадцать лет как… любила она его сильно…
Второй раз за неполные четверть часа я смотрела на гостя расширенными глазами.
Но на этот раз, глядя в сторону окна, и продолжая свою горестную тему, глаз моих он не видел.
- Ты понимаешь, - толковал Юра, - эти Журавли – они же полные беспредельщики. Они через всё идут и на всё. С ними никто не связывается ни на каком уровне. И поэтому когда вокруг тебя начались журавлиные хороводы, я понял, что они к тебе что-то имеют. А раз не секс, значит… Короче, организуй мне семьдесят два часа, чтоб собраться.
- Ты голодный? Ужинать будешь?
Караси уже шкворчали на сковороде.
Я кинула рыбину в его тарелку, пододвинула миску с салатом и свежей зеленью, хлеб. А потом задала вопрос.
- А вообще эти Журавли – кто такие? Тебе о них что-то известно?
- Следачка-ты следачка…, - вздохнул гость и побарабанил пальцами по столу. - Вы в университетах-то своих проходили, что все ответы на самые глубокие вопросы всегда лежат на поверхности.
- В смысле?
- Ну песню такую слышала, про солдат, не пришедших с кровавых полей? Которые не в землю нашу полегли когда-то, а превратились…
Я помертвела. Он что, хочет сказать, что они все трупы? Но ведь они едят, ходят, на машинах ездят, разговаривают… матерятся даже иногда. У Антона руки вон какие тёплые. Ел всегда с таким аппетитом, не то что ты тут вяло ковыряешься в карасьих рёбрах.
- Все эти ребята принимали участие в боевых действиях. И все прошли через клиническую смерть. Кто в Афганистане. Кто в первой или второй чеченских войнах. Кто в других горячих точках. А человек после клинической смерти становится другим. Он уже может вынести такой градус ситуации, который обычный человек вынести не сможет. Ты, наверное, слышала легенды про «Белую стрелу»? Это типа офицеры запаса в девяностых объединились для отстрела бандюганов. Ну вот, одни из этих объединившихся стали отстреливать бандюганов в «Белой стреле», а другие - порталы прикручивать в «Белом журавле». И те и другие на своих могилах пишут: «Мы все теперь у Господа в спецназе - достойные защитники Руси».
Надо было срочно менять тему. И я это сделала.
- А ты-то как к «Дядьжоре» попал?
- История простая, как пять копеек. Я с детства подвижный. Скуку вообще не переношу. А когда движешься – постоянно во что-то влипаешь. Вот закрыли меня первый раз, а я же не Рэмбо, не Шварц и не Саня Невский. Мне ж как-то надо было себя на хате поставить. Дядьжора мне тогда явился, много чего пообещал за службу. Ну и всё. С тех пор у меня всегда и хрен стоял, и деньги были. И авторитет тоже был и есть. Правда, ни то, ни другое мне счастья не принесло. И вообще, всё, что я любил, к чему я прикасался, - всё палилось. Бабы любимые испарялись, дети – все четверо - родились больными, деньги проходили сквозь пальцы… в общем, сейчас ни здоровья, ни удовольствия от жизни… ничего. А пожить еще немного всё-таки хочется. Я же молодой. Мне и тридцати нет. Мне только 29.
Уточнив свой возраст, он улыбнулся.
- Чё, следачка, сделка состоялась? Давай свой сотовый!
Он скинул мне на сотовый карту Болдырево и близлежащих окрестностей. Красными крестиками были помечены портальные поля. Один из красных крестиков был обведен еще и красным кружочком. Это находилось, судя по масштабам, километрах в четырёх от деревни.
Встал из-за стола, отсутствующим взглядом окинул тарелку с полурастерзанным карасём, пустую чашку из-под чая. Похвалил за травяной сбор.
Я пообещала урегулировать вопрос с его временем на сборы и безопасностью его матери.
В дверях обернулся.
- Слышь, Лукерья, мне тебя жалко, такая баба пропадает. Как мужчина с богатой сексуальной практикой, готов подсказать стопроцентный способ укладывания в постель и раскручивания любого несговорчивого кренделя.
- Такому подсказчику гавна бы за щеку, - грубо ответила я, уже второй раз за вечер.
Он не обиделся. Смышлёная мордашка приобрела живое выражение. Определенно, секс и смерть – ЕГО темы.
- Думал, Лушка - шлюшка, а у Лушки – пёрышки-игрушки!
- Слышь ты, рифмоплёт грёбаный! – севшим от ненависти голосом прошептала я. – А если я сочту нашу сделку несостоявшейся? Карта порталов уже у меня, а семидесяти двух часов у тебя не будет?
- Не сочтешь. Ты ж у нас православная! Это нам, нехристям, можно всё, - рассмеялся он мне в лицо. – И всяко!
Залихватски подмигнул и – ушёл. Оставив омерзительное послевкусие своего визита. Но мигрени, слава Богу, не было.
После его ухода взялась за телефон. Ответили сразу же, будто ждали.
- Нателла, добрый вечер!
Доложила ситуацию только про Юрину карту. Внимательно выслушав, Нателла пообещала передать мою инфу, «кому нужно». Понимая, что я чего-то не договариваю, спросила, как я себя чувствую, не нужна ли мне экстренная помощь психолога. Я отказалась, но попросила разрешения задать вопрос «про отца, мать и саму себя» одной женщине.
- Конечно, можно. И я даже предполагаю, кому ты хочешь его задать. Этот вопрос сработает, если твоя собеседница жила с обоими родителями лет 14-16.
- Ясно. Спокойной ночи.
- И тебе приятных снов, - в её голосе слышалась улыбка.
Почему-то я знала, что сегодня ночью мне должна явиться Японка.
Предчувствия меня не обманули.
http://proza.ru/2015/05/31/1775
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ