Жорик Иванович, как за глаза называли его друзья, считал себя очень умным. На самом деле нашего героя звали Дэннис. Да-да именно Дэннис, а не Денис. С присвоением имени новорожденному была связанна семейная история, способная украсить любой юмористический альманах. Когда мама Жорика, но мы-то теперь знаем, что он вовсе не Жорик, Евфросинья Агапиевна родила мальчика, папа новорожденного Зиновий Давидович, прислал любимой жене в роддом записку «Целую тебя, моя дорогая, и нашего Жорика». Мама возмутилась и сказала:
– Это что ещё за Жорик? Не хочу, чтобы моего мальчика дразнили: «Жёра, подержи мой макинтош»! Я тут мучилась, страдала, селедку килограммами кушала, и не имею права назвать первенца, как сама того пожелаю?! – Так в семье и повелось: папа в минуты лирического настроя называл сынулю Жориком, мамаша – Дэннисом. Но это было единственным разногласием в семье Дэнниса, помимо отметки в пятой графе, но об этом в семье совсем не упоминалось, и мальчик жил в тёплых объятиях семейного клана счастливым и упитанным.
Ещё Жорика школьные подружки называли левополушарным, потому что он в споре всегда спрашивал:
– Ну, хорошо, а где тут логика? – В конце спора он победоносно прятал свои ладони под мышки, и отходил в сторону. Прятать ладони не считалось странностью, а скорее неизвестно откуда взявшейся привычкой, но на самом деле это был Жорин «пунктик». И дело было вовсе не в том, что у него, как подозревали некоторые, были не совсем чистые ногти, и не в том, что он, и это было правдой, считался «закрытым» человеком. Жорик, на самом деле, был глубоко запрятанным в подсознании мистиком; и где-то на самой последней ступеньке подвала, называемом психологами и психоаналитиками бессознательным, верил в судьбу и хиромантию, и посему боялся открыть посторонним свои ладони, на которых знающий мог увидеть его слабые места. Он боялся мира, в котором так много непонятного и непознанного. По настоящему, ему было хорошо только тогда, когда он был наедине с научно-познавательной литературой. Он копил «чисто» знание, мечтал когда-нибудь сыграть в телевизионной игре «Что? Где? Когда?» и таким образом стать знаменитым.
Вот и сейчас он сидел перед «телеком» и болел за команду «Что? Где? Когда?» города Харькова, его родного города, в котором родился, вырос и закончил два факультета Университета. Как раз сейчас была рекламная пауза в любимой передаче, и он начал нервно нажимать на кнопки пульта. На других каналах также в этот момент крутили рекламу и сериалы, и наш герой остановился на передаче, в которой была «информация».
Вот здесь мы остановимся подробнее, поскольку то, что мы поведаем дальше, характеризует героя ещё с одной примечательной стороны. Ещё в тот период, когда ажиотаж по поводу наступления нового тысячелетия, докатился до самых непредвиденных пределов, на глаза Дэннису попалась статья, перепечатанная из какого-то американского издания. В ней автор настаивал, что сейчас самый дорогостоящий капитал, отнюдь не банковский счёт, а информация, так как из-за её не своевременного поступления может так случиться, что возможно и счёта в банке лишиться и, в какой-то мере, даже жизни.
Дэнниса эта статья задела, как говорят, за живое, так как он сам был поглотителем всякого рода информации, и надеялся, что его час когда-нибудь настанет, и миру наконец-то станут необходимыми умные люди, тире люди, напичканные информацией. И с тех пор Жорик-Дэннис перестал читать беллетристику и смотреть художественны кинофильмы, он стал питать свой интеллект только информацией, не предоставляя ему возможности развиваться, сравнивая, анализируя, взвешивая прочитанное и увиденное, пропуская через собственную жизнь и впечатления и даже, не побоимся этого слова, эмоции.
В этот момент зазвонил телефон, Дэннис взял трубку.
– Алло, Дэн, привет! Чем занимаешься?
–– Мог бы и не спрашивать, конечно, работаю!
– А вроде у тебя телек «фурычит».
– Ну, так это и есть моя работа, информацию собираю.
– Так значит, и ты смотришь эту передачу?
– Какую «эту»?
– «Параллельный мир».
– Слушай, не валяй дурака, ни в какой параллельный мир я не верю, и ты это отлично знаешь.
– Кончай, Дэн, меня не проведёшь, я же слышу, что в твоей комнате звучит то же музыкальное сопровождение к передаче, что и в моей. Значит, ты смотришь, то же, что и я. И нечего придуриваться.
– Да отстань ты от меня, ничего я не придуриваюсь, просто переключил канал, ещё ничего не успел услышать.
– А, ну, ладно, тогда послушай, я тебя прошу!
– Влад, ты опять про своих инопланетян? Надоело!
– Но рассказывает-то по «телеку» дядька, которого я хорошо знаю, он у нас в «универе» архитектуру читал. Умняк, я тебе говорю.
– Влад, отстань, эта мура для ненормальных бабушек, им бы страшилки одни читать и смотреть.
– Ну, как знаешь, – голос в трубке прозвучал обиженно, а потом послышались прерывистые гудки.
Дэннис посмотрел на экран телевизора и сказал вслух, хотя в комнате никого не было и телефонная трубка лежала на аппарате:
– Ладно, Влад, только для тебя, цени!
Лицо в телевизоре действительно было знакомым, и поэтому хозяин комнаты решил послушать повествующего с определённой долей доверия:
– Инопланетные пришельцы делятся на три категории: малоразвитый интеллект, это те, которые крадут людей и принуждают их к совокуплению, либо берут у людей половые клетки; вторая категория – предлагают дружественные контакты, либо просто наблюдают за нами; и третья – существа высокоорганизованные, которые хотят, чтобы человечество развивалось по законам эволюции.
– Какая чушь, совсем сбрендили! – громко рявкнул Дэннис и в сердцах выключил телевизор. Решительно подошел к «компу», с громким звуком отодвинул стул и сел за компьютер, который выключался только ночью, когда его хозяин уходил в опочивальню.
– Ересь, несусветная ересь! – сказал наш герой, усевшись в крутящееся кресло и наклонившись над клавиатурой. «Нет худа без добра», – думал он, открывая файл «Редакторская передовица». Дело в том, что Дэннис-Жорик с начала года работал редактором нового журнала, с многообещающим названием «Очевидное-Невероятное», но на самом деле, целью журнала являлось развенчивание всякого «невероятного».
После названия передовицы «От редакции» на Дэна смотрела девственная белизна экрана, ожидавшая откровений главного редактора, по совместительству еще и верстальщика, и дизайнера, и корректора. Получив энергетический запал возмущения от неслыханной чепухи об ином разуме, литератор принялся с воодушевлением молотить по клавишам «компа»:
– Рады приветствовать вас снова, дорогие читатели. – Дэннис подумал: ставить ли после обращения восклицательный знак или не ставить. Он задумался: с одной стороны, если дорогие, то надо ставить восклицательный знак, поскольку налицо эмоции – «дорогие». Потому как, если не поставишь, могут подумать, что редактор намекает на стоимость журнала, который во времена тотальной инфляции стоит-таки денег. Но с другой стороны журнал претендует на научность, так что эмоции неуместны. От волнения: а где тут логика?, Дэннис-Жорик спрятал свои ладони под мышки, но, спохватившись, продолжил клацать по клавишам:
– Мы будем продолжать и в последующих номерах публиковать материалы так или иначе находящиеся на грани фантастики, но при этом всё же научные. Эзотерики и мистики у нас можете не искать, равно как и псевдоэтнографии и псевдоистории. А вот фантастика в собственном смысле слова, фантастика литературная, на наших страницах, как и прежде, присутствует. – Где-то внутри что-то подсказывало главному редактору, что выражение «фантастика в собственном смысле слова» как-то не литературно звучит, особенно рядом с выражением «литературная фантастика», то есть как бы произведения, обещающего литературу, а это, что ни говорите, обязывает.
В октябре сумерки в квартиру вползали в пять вечера, и Дэннис осознав, что наступивший полумрак в комнате, может негативно повлиять на ухудшившееся в последние дни зрение, вместо того, чтобы включить свет решил заглянуть на кухню к хлопотавшей у плиты матери.
– Что устал?, –- голос мамы растекался не только в его голове, но и в желудке малиновым ароматным вареньем, звучал колокольчиком тучной коровы на летнем лугу. Эти ассоциации были не случайными, так как на полдник у мамы были оладьи на свежем домашнем молоке, которое она каждое утро покупала у знакомой молочницы.
– Угу, – как маленький мальчик поддакнул сорокалетний холостяк, вдыхая аромат привычной домашней пищи. Спросите у него, что такое Родина, и он ответит вам, что это его родной город Харьков, в котором, есть старинный особняк постройки 1896 года, а в нём квартира на втором этаже и мама, хлопочущая у плиты. Не однажды в голову к нему приходила мысль, что если и существует загробная жизнь, то он хотел бы её провести в такой же квартире с мамой, любящей его светло и беззаветно.
– Никто не сможет любить тебя больше, чем я, – с детства приговаривала мать, гладя его по голове, – потому, что нет ничего сильнее и беззаветнее любви материнской.
Внезапно для Дэна кто-то маленький и юркий прошмыгнул мимо него, стоящего в проёме кухонной двери.
– Кто это? – удивлённо спросил Дэн у матери.
– А это к соседям приехала знакомая из России, Дальнегорска, кажется. Так это её мальчик. Представляешь, четыре года, а он читает и пишет, только не говорит. Мать его, Люба, объясняет, что мол, ребенок не хочет говорить. А как это? Странно. И чего это не хочет говорить? Что ты за человек такой, если говорить не хочешь? Тем более, если с тобой мать родная разговаривает?
– А что он у нас делает? – просто для разговора спросил редактор нового издания. Он знал, что мать любит, когда он с ней разговаривает. Неважно, на какую тему, важно, что они общаются: он слышит её голос, она – его. Их голоса, как журчащие ручейки сливаются, обвивают невидимым теплом каждого, создавая в квартире уют – неповторимое, неосязаемое ощущение приюта домохозяев, обжитости стен и неотделимости от них, стен, в которых проходит и, неизвестно, сколько ещё продлится не одна человеческая жизнь.
Евфросинья Агапиевна, слывущая не только в доме, но во всём дворе хлебосольной домохозяйкой, ответила сыну охотно, зная, что он приветствует не только материнское радушие, но и всё, что она делает:
– Так на полдник приходил. Они там, в России только блинами и питаются. А у нас – оладьи.
– Ну, ты уж и скажешь, – Дэннис добродушно возразил матери, поскольку, судя из газет и другой литературы, они, в России, любят щи и каши.
Съев семь оладий со сметанной, перемешанной с вареньем и запив кружкой холодного, из холодильника, молока, Жорик подумал, что можно и подремать с полчасика, а потом уже продолжить передовицу.
Не включая свет, он вошёл в свою комнату и плюхнулся на мягкую тахту, «лежбище котиков», как называла это место в доме Евфросинья Агапиевна с давних времён, когда ещё папа был жив, и они втроём устраивались на мягком диване полежать, понежиться под тёплым солнцем домашнего радушия, любви, доверия и ещё чего-то такого неуловимого, чему трудно найти название, тем более, что в каждой нормальной семье, у этого солнца своё особое качество, своя гармония человеческих отношений, свой код домашнего счастья.
Не успев, так сказать, сомкнуть веки, Дэннис ощутил в комнате чьё-то присутствие. На фоне серого окна в метрах трёх от тахты был виден хрупкий силуэт сидящего за письменным столом Дэнниса ребёнка, внимательно читающего рукопись. Маленький человек так увлёкся чтением, что не услышал, как в комнату вошел хозяин кабинета. Дэннис от неожиданности затаился на тахте, чтобы не спугнуть непрошенного гостя. Первым в сознании взрослого возник вопрос:
– Каким образом этот ребёнок читает в темноте?
2
Но потом до Дэнниса дошло, что на столе у него лежит рукопись одного автора, которая была прислана для публикации в журнале, но редактор, то бишь, Дэн решил это не публиковать и не потому, что присланное было из области невероятного, а потому что, как он выразился в передовице «Мы будем продолжать и в последующих номерах публиковать материалы, так или иначе, находящиеся на грани фантастики, но при этом всё же научные. Эзотерики и мистики у нас можете не искать, равно как и псевдоэтнографии и псевдоистории».
Всё ещё не веря в то, что именно этот материал смог заинтересовать четырёхлетнего ребенка, Дэн решил в этом убедиться и на цыпочках стал подкрадываться к столу. Услышав шорох за спинной, маленький гуманоид, вначале съёжился от страха, что его разоблачили, но потом, опомнившись, кинулся стремглав из комнаты.
Дэну стало интересно, что могло заинтересовать вундеркинда на рабочем столе главного редактора журнала. Он включил настольную лампу и прочитал на листке, лежащем сверху:
« К вопросу о бессмертии. Согласно даоским традициям в году существуют четыре значимых дня: дни зимнего и летнего солнцестояния и весеннего и осеннего равноденствия. Время от одиннадцати часов вечера или утра до часу ночи или дня и от пяти утра или вечера до семи утра или вечера каждого обычного дня считается значимым. Существуют четыре вершины года и четыре вершины дня. В эти пиковые точки дня и года энергия становится гораздо мощнее. Именно в это время либо энергия Ян Ци, либо Инь Ци берет свое начало, или энергия Инь и энергия Ян достигают равновесия.
21 сентября в день осеннего равноденствия Солнце находится в соединении с Центром метагалактики, раздвигаются границы пространства и времени. Высшие психические состояния, связанные с пребывание в разных точках Вселенной, при котором происходит полное изменение генетического и любого собственного пространственного кода. Через эту точку воплощаются люди из других миров – суперспасители и риши, у которых данное земное воплощение либо первое, либо – последнее.
В 1975 году была открыта волновая характеристика системы ДНК. Оказалось, что помимо гуморальной или нервной связи между клетками существует универсальная, скорость действия которой значительно выше. Ультрафиолетовая частота биосигналов сидит верхом на спиралях ДНК и активизирует специальные кодоны. Это биологические информационные устройства в 64-триплетном коде ДНК – аналогичны сочетанию триграмм в «Книге перемен».
Как напомнил нам Эйнштейн формулой Е=mc в квадрате: даже твёрдая материя – лишь определённое состояние энергии. Элементы гексаграмм «Книги Перемен» представляют шестьдесят четыре динамических состояния. Растяжения между противоположными Инь и Ян в сохранении особого состояния. В некотором смысле готовый к двойственной полярности Ян меняется на Инь, и наоборот, и состояние энергии меняется.
NB. При изменении имени человек перестает принадлежать своей биологической семье.
Дэн был совершенно потрясен. Он тотчас позвонил Владу:
– Влад. Ты мне срочно нужен!
– Имей совесть, Дэн. На улице темно, и погода, как говорится «не для прогулок». Какое может быть «срочно», когда пора ужинать?!
– Ну, я прошу тебя… – взмолился старинный приятель.
– Ладно, цени! Только для тебя, заметь! – В телефонной трубке зазвучали короткие гудки.
Через четверть часа Влад стоял на пороге квартиры Дэна. Тот, молча, не отвечая на дежурные восклицания только что прибывшего, помог снять ему куртку, влажную от дождя и подсунул под ноги домашние тапочки. Ничего не говоря, стремительно повернулся и прошагал в свой рабочий кабинет. Влад, ничего не понимая, глядя на товарища, так сказать, проникся «важностью момента». Как только они вошли, Дэн вручил Владу листы с текстом, изложенным выше.
Дэн внимательно прочитал предложенное , и произнес взвешенно:
– А что? Вполне может быть. Но Дэн сказал с волнением:
– Представь себе пятнадцать минут назад эту «муру» читал четырёхлетний пацан, сидя в моей комнате в совершенной темноте!
– Вот это да! Хотя «это» – друг потряс листами в его руке, – совсем не «мура». Просто твой «академический» ум не может такое вместить. – Главный редактор журнала старался изменить свой менторский тон на дружеский. Он задал свой вопрос уже с другими интонациями:
– В связи с вышеизложенным, сам собой напрашивается вопрос:
– Как «это» может интересовать ребенка, если, конечно, это ребёнок?
– Тебе лучше знать, ведь это ты его видел, а не я. – Попытался пошутить Влад. Но Дэн был чрезвычайно серьёзен:
– С виду – обыкновенный «пацан». Только не разговаривает, но читает даже в темноте.
– А ты перепонок между пальцами не заметил? – ехидно спросил Влад. Дэн был ошеломлён:
– Как же! Заметил!
– Ты серьёзно? – Меняясь в лице спросил гость.
– Клянусь! – Запальчиво, ещё сильнее побледнев, почти вскричал редактор!
– Тогда это – инопланетянин. Точно. Ты в нашем музее НЛО бывал?
– Читал в Интернете, но не ходил. Считаю, что это очередной пиар, ещё один способ заработать деньги.
– А ну тебя. Ты вновь за своё. – Влад махнул рукой. Но не стал продолжать дискуссию, а решил всё-таки выяснить, кто же посещал его школьного товарища. Он продолжил расспросы:
– Дэн, а ты уверен, что пацан читал именно этот материал? Может, он просто прикрыл последними страницами то, что читал на самом деле? Показывай, что там у тебя под этими листками лежит? – И, не дожидаясь ответа, сам подошел к столу Дэна. Там лежал рассказ под названием «Одиноко сидящий на стуле».
- А ты что уже и рассказы уже публикуешь? – удивился Влад.
– Да нет. Прислали... Я ещё этот материал, как и тот, что ты держишь в руках, не смотрел. Ладно, брось. Давай лучше о непрошенном госте потолкуем.
– Нет, сначала дай я рассказ этот прочту. Может быть, что-то и прояснится. Дэн не стал возражать. Предложил Владу тахту, а сам уселся возле компьютера просматривать присланную почту.
Пока его друг читал присланное в редакцию, Дэн знакомился с письмом приятеля. Письмо было отправлено по электронной почте час назад.
«Найден договор Гитлера с дьяволом! Контракт датирован 30 апреля 1932 года и подписан кровью обеими сторонами».
– Час от часу не легче! Сплошная мистика. Как тут с ума не сойти?! Мир словно чокнулся. И Влад – тоже мне товарищ! Всякую белиберду собирает. – Он не выдержал и повернулся к товарищу:
– Ну, зачем ты это мне прислал?
– Да так просто. Подумал, может, пригодится. – Влад вернулся к чтению. Дэн также продолжил читать дальше.
«Контракт фюрера с сатаной был найден в старом сундуке в руинах сгоревшего дома на окраине Берлина. Как он туда попал – неясно. Сейчас документ находится в городском историческом институте. Текст сильно повреждён, но всё-таки его можно прочесть.
– Я уверенна, что документ подлинный, – заявляет Грета Лайбер, изучающая различного рода соглашения с нечистой силой. – Он помогает разрешить загадку, как фюреру удалось стать правителем Германии. Все, кто знал его в то время, считали его ни на что не годным. Но с 1932 года его судьба круто изменилась. По-моему, объяснить это можно только союзом с сатаной.
– Бред! Я это печатать не буду.
– Как хочешь, – равнодушно ответил Влад, дочитывая последние страницы присланного рассказа. Но высказывать свое суждение о прочитанном, не торопился. По его напряженному выражению лица было видно, как сосредоточенно он анализирует информацию, сообщённую ему в двух материалах, казалось бы, не связанных между собою. Потом он решительно сел на тахте и торжественно произнес:
– Ну а это ты будешь публиковать. – Влад сделал ударение на слове «это».
– С какой это стати ты мне приказывать стал? – возмутился редактор журнала.
– Дожился! – Влад не стал скрывать своего возмущения. – К нему уже «пришельцы» в квартиру «шастают», а он из-за своей тупости даже не хочет видеть дальше своего носа! – громким шепотом ругался Влад.
– Так-таки «пришельцы»?! – Дэн и не пытался скрыть свой испуг.
– Представь! Этот «пацан» читал обе статьи, или статью и рассказ, называй, как хочешь! Я читал, что на Земле живут сущности, которые обращаются к нам, как хранителям знаний. Представь, как мы в библиотеку ходим!
– Так что ж у меня такого особенного, что могло заинтересовать «пришельцев»?
– Тебе что-нибудь известно о порталах? – Влад сменил гнев на милость. – Ну, это такие тоннели, позволяющие свободно перемещаться в пространстве и времени. Так вот, не достаточно знать о существовании этих порталов, то есть о месте. Необходимо к тому ж знать ещё и о времени их включения. Это, что касается первого материала. А в рассказе «Одиноко сидящий на стуле» автор уже работает с этим каналом.
– Как это? – Дэн даже привстал со стула, но потом снова сел, поскольку понял по выражению лица приятеля, что сообщение ещё не закончено.
– Вот та заметка, которую я тебе скинул по «элекронке» сеет в людях страх, усиливая в ноосфере энергию сил, приславших фюрера. А теперь обрати внимание на тон литературного рассказа. Автор буквально препарирует историческое лицо, представленное в рассказе «Одиноко сидящий на стуле».
Для автора Гитлер – всего лишь человек, который оказался в одиночестве в конце своей жизни. Был ли у него этот пресловутый договор или нет, для автора – неважно. Его герой – просто человек, потерпевший фиаско. Все мы, великие и не очень, правители и бизнесмены, как бы ни надувались наши щёки, смертны. Для кого-то ты – величина, а вот для автора – ты просто пешка для неподвижных звезд, которыми изобилует наш Космос. Возмездие наступает всегда. И оно настигает человека ещё при жизни!
– Ты что-то сегодня чересчур многословен. Излагай кратко: в чём связь этого рассказа с порталами времени?
– Ну, хорошо, как говорят, «ближе к телу». Сейчас такое время, когда люди могут изменять не только будущее, но и прошлое. Ты не обращал внимание на то, как в наше время распространены шоу, под названием «Реконструкция»? То есть проигрываются исторические события, но с другими, более положительными для человечества результатами. И в них участвуют, заметь, не профессиональные актеры, а люди, так сказать, с улицы. Таким образом, прошлое проигрывается, но уже с другими знаками: «минус» меняется на «плюс». Идёт невидимая работа с фактами истории. Мир, каким мы его знаем, станет неузнаваемым, потому что человек уже начинает путешествовать в прошлом. Кстати, это любимая тема современных фантастов. Так вот и наш автор рассказа «Одиноко сидящий на стуле».
Однако Дэн не сдавался:
- А вся эта информация про генетический код и реальное бессмертие? Неужели ты и этому веришь? – На это Влад философски ответил другу:
– Всякому по вере дается. Учти это. Ну а теперь про ту заметку, что я тебе переслал. Вернее, мои мысли по этому поводу. Никакого договора с дьяволом по поводу продажи человеческой души быть не может. Как можно продать то, что тебе не принадлежит?!! Далее. Карл Маркс в своё время писал: «Призрак ходит по Европе. Призрак коммунизма». Вот это пророк, я понимаю! Почище Ванги. Действительно, по Европе до первых революций ходила и продолжает ходить тень. Но это не тень отца Гамлета, а тень символического Императора, мечтающего создать империю.
Наполеон, ставший очевидцем Французской революции, понял, куда движется Европа: к полному разрушению иерархии. Он знал, что следует восстановить в Европе: не столько французский престол, сколько имперский трон Европы. И поэтому решил сам заполнить эту пустоту, сделав императором себя, а королями своих братьев. Однако затем, вместо того, чтобы сделать орудием своей власти скипетр, он решил править мечом. Но «все взявшие меч, мечом погибнут», сказано в Евангелии от Матфея. Гитлер также был одержим идеей занять опустевший трон императора. Он верил в свою миссию – создать мечом «тысячелетнюю империю», которая была бы империей неслыханной тирании. Но и там подтвердилась неизменная правота Писания.
– Сам додумался или где то прочитал? – иронически спросил Дэн у друга.
– Прочитал у Томберга, – не обращая внимания на иронию, ответил Влад, и тут же продолжил:
– Сейчас и короли и знать – суть кукольные, игрушечные персонажи, не обладающие реальной властью. Пирамида несовершенна без вершины: иерархия не существует, когда она лишена своего первоначала. Исчезнет знать, рано или поздно не станет ни буржуазии, ни крестьянства. Вот так всё и заканчивается диктатурой пролетариата. Неудивительно, что пролетариат исповедует атеизм, будучи изначально против любой иерархии.
- А кто этот Томберг?
- Он – носитель древнего оккультного знания герметиков.
- Час от часу не легче!
- Сейчас просто время такое: время открытия всех тайных знаний. Считается, что человечество достигло такого уровня развития, что способно само выбирать: жить ему в трёхмерном мире, как сейчас, или перейти в четырёхмерное пространство.
После этого последовала немая сцена.
Примечание. С рассказом «Одиноко сидящий на стуле» читатель может ознакомиться на этом же сайте, найдя его в списке Произведений Инны Ковалёвой-Шабан.