Кто я?

Я сижу в комнате – стеклянной клетке. Я один. Или нет. Нас трое. Они рядом, но так далеко. Кажутся близкими. Хотят быть приветливыми, улыбаются. Но я не могу ничем им ответить. Ничего дать взамен. Я замкнут в своем стеклянном мире, наедине с самим собой. Я не могу быть таким как они, не могу разделить их чувства, мысли. Ничего не  могу. Я только смотрю пустым стеклянным взглядом, выражающим полное равнодушие к окружающему. За стеклом, по другую сторону реальности – парад книжных героев. Создания из целлюлозы тонки как бритва и разрисованы яркими красками – гуашью. В их бумажные тельца надежно впились маленькие крючки, от которых вьются тонкие веревочки, скрываясь в выси. Это мысли читающих книги людей, оживляющие персонажей. Они все идут и идут неисчислимой шеренгой из ниоткуда в никуда. Поодаль всех бредет Заратустра, таща за собой на цепочке мертвого орла – как будто символическое напоминание о несбывшихся мечтах. За стеклом бесконечная пустыня – царство желтой смерти. По пустыни шествуют книжные герои, оживленные мыслями читающих книги людей. Интересно, сколько в мире людей одновременно читают "Преступление и наказание"? Сколько людей одновременно читают? Вообще читают? Вот появился Дон Кихот, распятый на лопастях ветряной мельницы. На самом деле они никуда не движутся. Движется пустыня, оживленная мыслями книжных героев обретших материальную форму. А может, и я существую только в их сознании. И не я на самом деле читаю книги, а книги читают меня, наполняя смыслом мое несовершенное физическое тело и пустое существование? Те, кто рядом и одновременно так далеко никогда не поймут меня. Им приходиться кричать, что б я их услышал. А мне приходиться молчать, что б они услышали меня. Я не знаю, кто придумал этот стеклянный куб – я сам или кто-то другой. Порой мне кажется, что я уже родился в нем, а порой кажется, что было время, когда его не было. И я сам не знаю чему верить. Я уже никому и ничему не верю. Даже себе. Иногда я  сомневаюсь, действительно ли я – это я.