Весной прошлого года, после того как от удара молнии сго-
рел мой дом в центре села, я купил другой, на окраине, у самого
леса. В нём я вспоминал тот, родимый, где я родился, и где воспи-
тала меня, теперь уже покойная, моя матушка, и невыразимое
одиночество и воспоминания о прошлом день и ночь резали моё
сердце на этом новом непривычном для меня месте. Напрасно я
пытался заняться каким-либо делом — всё валилось из рук. В
таком состоянии духа бездарно проходили не дни, а долгие ме-
сяцы. Я был на грани помешательства, покуда не произошло
следующее.
В середине осени этого года, когда один из её плаксивых ве-
черов обильно со стоном оплакивавшим кого-то на дворе, вдруг
затих и в жуткой тишине и темноте моё сердце готово было от
своего же стука разорваться, зазвучала со стороны леса песня.
Женский бархатный голос на каком-то иностранном языке на-
чал изливать нежность, радость и ими наполнять каждую боль-
ную клеточку моего существа. Это действо постепенно усыпи-
ло меня, и в снах, цветных и добрых, я любовался красотой пев-
шей женщины, хотя и не виденной мной в реальности. Конечно
же, мне захотелось её увидеть воочию, но во второй вечер, ког-
да она опять неожиданно запела, очарование её голоса быстро
смежило мне веки, и снова она появилась в моих бесподобных
снах, но уже в другом платье, нежели в первую ночь снов о ней.
Да, я никогда не видел и возможно не увижу её в жизни, но я
полюбил её во снах и восхищаюсь её чертами и её, неизменно
каждый раз новым, нарядом одежд. Да, я никогда не рассказы-
вал о ней и продолжаю жить в одиночестве, но уже счастливый
от всего происходящего теперь со мной.