Милейшего пана Тлустопузеньского сегодня посадили на цепь. На самом деле Тлустопузеньского зовут Шариком, но я с этим не согласен. Хотя он, конечно, имеет форму, близкую к шарооборазной, глупо было бы отрицать. Когда соседка, тётя Лена, только завела щенка, это был натуральный мохнатый шарик. Но в этом возрасте почти все щенки такие. Однако потом они обычно стройнеют. А Тлустопузеньский – нет, не постройнел. Сейчас ему почти год, и он всё так же восхитительно округл. Но я всё равно не могу называть его Шариком. В это короткое имя никак не может уместиться всё псишкино обаяние, вся его невообразимая милота, озорство и лукавство. И потому я величаю его ясновельмужным паном Тлустопузеньским, и никак иначе.
Все на свете очень любят Тлустопузеньского. Его люблю я, любят все дети и собаки с нашей улицы, и просто прохожие – тоже любят. Его любит лошадь Георгия Иваныча. Как только Георгий Иваныч выводит свою лошадь попастись на пустырь, туда немедленно прибегает ясновельмужный пан и приносит свои игрушки: три разные тапки, коровий рог и кусок брезента. Поиграть, конечно, не даёт, просто хвастается: раскладывает их на траве и прыгает вокруг. Лошадь сначала молчит и не обращает внимания, но потом не выдерживает и фыркает. А потом уж и ржёт во весь голос и тоже прыгает.
Само собой, Тлустопузеньского любит его ровесник и друг, кот Семён. Хотя Семёну как раз эта любовь даётся непросто. Довольно часто вся наша улица вздрагивает от Семёновых трагических воплей – это он тряпочкой мотаем бывает в ясновельмужной пасти. Ибо склонный к экзальтации пан в порыве дружеских чувств хватает Семёна за шкварник и скачет, и бегает кругами.. Но никогда, никогда ещё Семён не уклонился от этого! Выпущенный, он не убегает, а, наоборот, бегает за за непутёвым другом своим и шлёпает его лапой по хвосту. А стоит Тлустопузеньскому притомиться и прилечь, как Семён немедленно на него взбирается и там спит. И от дождя прячется под широким дружеским пузом.
Хозяйка, тётя Лена, тоже любит своего пса, хоть и ругается. обнаружив пропажу очередной тапки или вычёсывая из лохматых ушей многочисленные репьи.
И вот этого наипрекраснейшего пана привязали цепью к столбу… Потому что тётя Лена посадила вчера картошку, а утром обнаружила, что огород весь разрыт. Тлустопузеньский подглядел, как она закапывает клубни, ночью раскопал и перепрятал в грядках с петрушкой. Оправдываясь, он утверждал, что руководим был высокими агрономическими идеями, но это явная ложь. Корысть руководила им, чистая корысть и хулиганство. Тлустопузеньский попросту стырил картофель и перепрятал для себя, чтобы потом хвастаться перед лошадью. И наказан теперь.
У нас тут стоит чудесная погода. Трава и листья так отчаянно свежи, что хочется ими дышать, ветер носит лепестки отцветающих яблонь. А сирень только начинает цвести, и повсюду разлетается её счастливый запах. Надо всем этим щебечут, свищут и кукуют сто миллионов птиц. Особенно слышно иволгу.
Пан Тлустопузеньский отползает от столба задом наперёд, пытаясь вытащить голову из ошейника. Это не удаётся ему, и он поскуливает – на тех же нотах, что иволга, практически ту же мелодию. И скулёж его наверняка разорвал бы мне сердце, если б я не был уверен, что максимум через полчаса тётя Лена его освободит. Она никогда дольше не выдерживала.