Про заброшку на Садовнической
Начну с того, что однажды ночью мы, в компании с прекрасной барышней, гуляли по центру города. В нас было по полторы бутылки арбатского красного, и в запасе была ещё пара. Внезапно мою спутницу понесло в какой-то глухой двор. Последовав за ней, я увидел, что она внимательно изучает пожарную лестницу, неуверенно крепившуюся к стене старого здания этажей этак семи. На пути к лестнице было небольшое строеньице, на которое можно было забраться по трубам. Мы переглянулись, и барышня уверенно попёрла вперёд. Этот поступок так меня восхитил, что я потом на ней женился, но это уже другая история.
Мы забрались на крышу, увенчанную башенкой, и принялись уничтожать содержимое очередной бутылки из зелёного стекла. Вид оттуда открывался очень неплохой. Мы были молоды и пьяны. Романтика полнейшая. Заскучав, мы обнаружили, что выход на чердак открыт, а с чердака можно беспрепятственно спуститься ниже. Моя спутница обладала фонариком. Без него было бы, конечно, сложно, ибо темень в доме царила полнейшая. Спустившись на верхний этаж, мы поняли, что дом являет собой расселёнку. Причём из тех, откуда жители поленились вывезти все вещи. Пол был усеян артефактами, которые мы, не веря своим глазам, перебирали один за другим. Особенно богаты были два верхних этажа. Всё было покрыто пылью, но разве это могло нас смутить? Я нашёл себе корзинку, и принялся складывать в неё находки. По большей части это были книги – Толкин советского издания, всякий рар приключенческой серии, много книг на неизвестном языке (позже мы узнали, что это был армянский). Помню, что в тот день нам достались две здоровенные новые свечи и диск группы Dartz – «родом из Ирландии». Исследуя документы, оставшиеся в доме, мы пришли к выводу, что дом был расселён, если мне не изменяет память в 2006 – 07 году. На тот момент шёл 2008. Надо сказать, что общее состояние дома было весьма плачевным. Там было две лестницы – парадная и чёрная. Периодически приходилось переходить с одной на другую, ибо часть пролётов была обрушена. Целые окна составляли скорее исключение, чем правило. И я уже молчу о страшном бардаке и грязи. Подвал (цокольный этаж?) был забит хламом чуть более чем полностью. Исследовав все этажи, и употребив при этом изрядно вина во время перекуров на балконах, мы спустились вниз, и преспокойно вышли через парадную дверь на площадку перед домом. Мы исследовали добычу, и решили, что приключений нам не хватило. На наше счастье в тот же двор спускалась ещё одна пожарная лестница. Забираясь по ней мимо вполне жилых квартир, я стащил из открытого окна несколько dvd дисков, мирно лежащих на подоконнике. В комнате кто-то спал, но я был уже серьёзно пьян, и меня это не смущало. Мы прогулялись по крыше, и спустились по другой лестнице в закрытый двор. Там я своровал с клумбы одинокий цветок (роза?), и мы, предположив по некоторым признакам, что в этом закрытом дворе нам могут быть не рады, поднялись по той же лестнице обратно на крышу. Спускаться решили к давешней площадке, но через чердак. Пробравшись через крайний выход на лестницу, мы стали спускаться вниз. Та лестница была забита хламом чуть ли не больше, чем подвал заброшенного дома, и кое-где приходилось реально воевать с вещами, чтобы пробить себе путь. Внизу я выломал ногой забитое досками окно, и мы вышли на улицу. Близился рассвет, и мы взяли путь в сторону метро. На выходе из двора стояла будка. Мимоходом мне пришло в голову, что там, наверное, спит охранник. И охраняет он, судя по всему, как раз тот двор, из которого мы вышли.
В следующий раз судьба привела меня к этому месту в компании той же барышни, с которой мы уже успели пожениться, моего друга Ярослава, и его знакомой из Перми – Кати. Нам нужно было как-то убить три часа до Катиного поезда в Пермь, и я выдвинул предложение посетить знакомый дом. Пошли тем же путём, поскольку на этот раз охранник в будке бодрствовал. Первыми поднимались барышни. За ними лез Ярослав. Надо сказать, что Ярослав – юноша под два метра ростом, и, похоже, килограмм за сто весом. Ближе к концу лестницы он на некоторое время застрял. Почему, я понял, когда стал подниматься сам. За пару лет, прошедших с момента нашего первого визита, лестница рассорилась с домом. Теперь ближе к верху она держалась только справа, и из-за этого немного раскачивалась. Девушки весили немного, поэтому у них подъём прошёл легче. А вот тяжёлый Ярослав, похоже, не на шутку перепугался. Когда я поднялся, первым делом он спросил, не придётся ли по ней лезть вниз. Я ответил, что внизу выход свободен, мы покурили, успокоились абсентом, и полезли вниз. Быстренько пробежавшись по этажам, мы решили топать на выход – поезд через два часа. Внизу нас ждал сюрприз. Все окна первого и второго этажа были заварены металлическими листами. Дверь тоже. Ярослав закричал, что он лучше умрёт здесь, чем ещё раз полезет по пожарной лестнице. Пораскинув мозгами, мы с женой, как уже успевшие изучить это строение люди, вспомнили, что из окна пятого этажа был выход на какую-то другую крышу, а оттуда, вроде бы, можно было спуститься вниз. Пошли смотреть – да, действительно. И крыша, и спуск были на месте. Спустились мы как раз в тот закрытый двор, из которого я пару лет назад своровал цветок. Побродив вокруг, мы пришли к выводу, что единственный путь наружу – преодолеть здоровенные автоматические ворота. Про лестницу на крышу второго здания мы почему-то не вспомнили. Перелезать через ворота было стрёмно, посему мы решили разбудить охранника, который дремал в домике рядом с ними. Охранник смотрел на нас сквозь стекло с немым вопросом. Я стал ему объяснять, что мы гуляем тут уже третий час, и не можем найти выход. Не соблаговолит ли он открыть нам ворота? На это страж указал нам на дверь своего домика, находящуюся за его углом. Когда мы к ней подошли, оттуда выбежали трое здоровых мужиков (тоже охранников), которые принялись допытываться, как мы сюда попали. Я попытался им объяснить, что мы гуляем здесь уже давно, но их такой вариант не устраивал. Они очень настойчиво повторили свой вопрос. Я сдался, и рассказал им, как есть. Мы залезли по той лестнице в тот дом, потом из того окна на ту крышу, и вниз к вам по той лестнице. Зачем? Гуляем. Охранники покрутили пальцем у виска, сообщили, что в следующий раз нас могут расстрелять, и пропустили через своё КПП. Выйдя на улицу, я, благодаря табличке, узнал, что два года назад своровал цветок с охраняемой территории Мос Энерго.
Я работаю промышленным альпинистом, и спустя несколько месяцев наша фирма получила заказ на мытьё окон того самого Мос Энерго. Я любил, стоя на соседней крыше, показывать пальцем на мою заброшку, и описывать своим товарищам наши похождения.
Заброшенный дом с тех пор я посещал ещё три раза с разными людьми. Водил лучшего друга, Ирку - свою вторую жену, случайных ребят, с которыми пил в пабе. Каждый раз домой я возвращался с новыми трофеями. Казалось, этот дом неисчерпаем, и щедр на подарки. У меня до сих пор стоит чугунный подсвечник оттуда. Какие-то добрые люди проломали проход на чёрную лестницу, и теперь можно было попасть в дом, не подвергая свою жизнь опасности на пожарке.
Неделю назад мы получили интересный заказ. Нужно было обмотать кондиционеры пищевой плёнкой. Заказ был от того же Мос Энерго, но я ещё ни о чём не подозревал. Приехав же на место, я понял, что плёнка нужна потому, что сносят мой любимый заброшенный дом, и он может своей пылью засорить те самые кондиционеры. Я немного понастальгировал, и решил воспринимать это так: мой старый друг умирал, и позвал меня, чтобы я побыл с ним рядом. Да ещё и деньжат мне подкинул напоследок (в качестве зарплаты за работу). Как последний подарок. Во время сноса здания двор пытались штурмовать какие-то люди. Было много полиции и прессы. Люди выпендривались перед камерами, орали, что власть в городе захвачена бандитами, но никаких реальных результатов не достигли. Мы с ребятами, сидя на крыше, пили чай из термоса, и наблюдали, как здоровенная механическая лапа вырывает куски из старого дома. У меня в голове крутилось «Where is my mind».
Порывшись дома в новостях, я выяснил, что моя заброшка – один из домов Привалова (конкретно дом 9 корпус 2 по Садовнической) XIX века постройки – памятник архитектуры. Где-то в этих домах бывал Есенин. А кто-то из людей, штурмовавших двор, был депутатом Брумелем (Митрохиным?), что бы это ни значило. Думаю, Есенин знал это место несколько с иной стороны, чем я. Но кто скажет, вызывало ли оно у него такие же тёплые чувства?