В тихий летний день, на тихой одесской улочке, на старых стульях из красного дерева, стоящих у старого домика с крышей не то из красного дерева, не то из черепицы, тихо сидели два старых еврея, Айзик и Янкель, и говорили за жизнь.
«А ты помнишь, Айзик, как к нам приезжал Поль Робсон?»
«Это твой дальний родственник?»
«Ты идиот, Айзик, или хочешь выглядеть идиотом? Это здоровенный негр из Америки...»
Но тут Айзик прервал Янкеля: «Вот если бы этот здоровенный негр из Америки услышал, что ты его обозвал негром, то он набил бы тебе морду, мой друг Янкель!»
«Но он же не слышит! Так к чему поднимать шум!» - возразил Янкель.
«Ну ладно, Янкель, рассказывай дальше, как к вам приехал этот черный американец» - добродушно сказал Айзик.
«Айзик, тупица, этот здоровенный негр приезжал ни ко мне, и ни к моей Саре, хотя я подозреваю, что она была бы очень рада такому знакомству... Он приезжал в Союз, чтобы спеть пару-тройку негритянский песен и с десяток еврейских».
«Ну и что, спел?»
«Негритянские песни спел, а вот еврейские петь не стал».
«Он что, антисемит?» - спросил Айзик.
«Да нет! Ему в Цэка сказали, что еврейские песни петь не надо, поскольку в Союзе очень мало евреев».
«Так почему он в Одессу не приехал?» - живо спросил Айзик.
«Наверное потому, что в Одессе очень много евреев» - предположил Янкель.
«Ну и для кого же пел этот здоровенный негр? Для советских негров что ли?» - поинтересовался Айзик.
«Что ты несёшь, Айзик! Где ты видел негров в Союзе?»
«Но этот, как его, Поль, приехал к вам, то есть к нам, чтобы петь еврейские и негритянские песни. Да?» - сказал Айзик.
«Ну да. И что?»
«Раз оказалось, что в Союзе евреев нет, то стало быть, этот негр пел свои негритянские песни для наших негров. Так получается»,
Янкель какое-то время помолчал, а потом тихо засмеялся: «А ты хорошую шутку сморозил, Айзик!»
Тут Айзик немного призадумался и спросил: «Ты знаешь чего я подумал? Если в Союзе нет евреев, то зачем тогда в центре Москвы поставили памятник еврею Карлу Марксу? Как последнему советскому еврею, что ли?»
Тут Янкель вновь рассмеялся. «Ты, Айзик, иногда можешь задавать интересные вопросы, должен тебе сказать! На это вопрос уже ответила наша дорогая Фаиночка Раневская. Знаешь, что она сказала за это?»
«Но откуда мне знать, Янкель! Я не знаком с Фаиночкой. Я добропорядочный семьянин» - ответил Айзик.
«Фаина вот что сказала: «В центре Москвы, на площади еврея Якова Свердлова, он же Янкель Моншевич, поставили памятник еврею Карлу Марксу, еврейского скульптора Льва Кербеля. Ведь это тройная наглость! А потом они удивляются, откуда берётся антисемитизм!»
«Так и сказала?» - удивился Айзик.
«Так и сказала!» - подтвердил Янкель.
«Откуда ты знаешь?» - спросил Айзик.
«Она сама мне сказала» - ответил Янкель.
Друзья помолчали и тут Янкель вспомнил ещё одну историю. «Айзик, ты знаешь композитора Соломона Когана?»
«Честно?» - спросил Аёзик.
«Честно» - подтвердил Янкель.
«Не знаю. - ответил Айзик — Это не он написал «Шаланды полные кефали?»
«Айзик, Соломон Коган, шоб ты знал, написал музыку к документальному фильму «Советские китобои», за что получил Сталинскую премию второй степени - назидательно проговорил Янкель.
«Он что, китов озвучивал?» - поинтересовался Айзик.
«Вот что ты смеешься? Сам бы что написал!» - съязвил Янкель.
«Вот возьму и напишу!» - заявил Айзик.
«Ну и напиши. Только слабо!»
«Спорим?»
«Да что проку спорить с тобой? Что с бедного еврея взять?»
«Не хочешь спорить, тогда дальше рассказывай про Соломона Когана» - предложил Айзик.
«Я познакомился с Соломоном здесь, в Одессе, в 1950 году, на съемках этого самого фильма про советских китобоев» - начал Янкель, но Айзик перебил его:
«Про советских китобоев фильм в Одессе снимали?»
«Ну да, у нас в Одессе!» - подтвердил Янкель.
«Так у нас в Черном море киты не водятся. Вот кефали полно! Где ж китов-то взяли? Привезли что ль?» - удивился Айзик.
«Айзик, ты иногда такую чушь несёшь, что уши вянут! Но как можно из Арктики привезти живых китов в Одессу? На твоём «Запорожце» что ли?»
«Но ты же только что сказал, что в Одессе снимали фильм про советских китобоев! Я же не глухой!»
«Айзик, давай не будем обсуждать, как в Одессе снимали фильм о советских китобоях при отсутствии китов в Черном море! Это обстоятельство не должно морочить нам голову. Я тебе рассказываю о Соломоне Когане, и если тебе интересно, то дай мне договорить!»
«Конечно, Янкель, договаривай, договаривай!»
«Ну так вот. Помню, как Соломон мне пожаловался: «Слушай, Янкель, ну какой нормальный человек пойдёт смотреть фильм с таким ужасным названием «Советские китобои»!
«Я бы пошел! - прервал Янкеля Айзик. - Точно пошел бы, если бы узнал, что фильм про китобоев снимали на Черном море!»
«Ты можешь хоть секунду помолчать, Айзик? Ты прервал меня на самом интересном месте! Дай же мне договорить!» - возмутился Янкель.
«Договаривай, договаривай» - ответил Айзик.
«Ну вот, теперь придётся повторить, что уже сказал, а не то весь цимус пропадёт!» - обиженно пронёс Янкель.
«Ну повтори, повтори!» - согласился Айзик.
«Ну так вот. Помню, как Соломон мне пожаловался: «Слушай, Янкель, ну какой нормальный человек пойдёт смотреть фильм с таким ужасным названием «Советские китобои»! И тут я ему предложил классное название фильма!»
«Какое?» - не удержался Айзик.
«Вот и Соломон то же воскликнул «Какое?» А я ответил, -назовите фильм «Бей китов, спасай Россию!»
«Да ну? И что? Название приняли?» - заинтересованно спросил Айзик.
«Айзик, пораскинь своими старыми мозгами! Иногда ты такие идиотские вопросы задаешь, что даже я не могу на них ответить....»
Айзик добродушно махнул рукой и сказал: «Янкель, дружище, расскажи ка ещё что-нибудь за жизнь и пойдём по домам, а то я уже слышу, как сыром с чесноком воняет и рыбным форшмаком!»
«Ну, хорошо. Я расскажу тебе историю, которую рассказал мне Зиновий Герд. Но только ты меня не перебивай!» - сказал Янкель.
«Не буду, не буду! Рассказывай!» ответил Айзик.
«Это случилось в начале 50-х годов, когда в Союзе проводилась жуткая антисемитская кампания. Зиновий в то время работал в московском театре кукол у Сергея Образцова. Из Министерства культуры пришел приказ сократить оркестр театра. Образцов собрал худсовет и сказал: «Министр приказал сократить пять человек в оркестре. Я долго думал, кого сократить и остановился на товарищах
Иванове, Павлове, Петриченко, Сайкине и Козакове».
Тут вскочил Зиновий и воскликнул:
«Вы в своем уме, Сергей Владимирович? Это же лучшие наши музыканты! У нас что, слабых нет?»
И вот что ответил Образцов:
«Есть и слабые: Файнберг, Райзберг, Гукман, Рабинович и Клейман, которые умрут с голоду, если я их уволю, а Иванова, Павлова, Петриченко, Сайкина и Козакова завтра же, любой оркестр возьмет!»
«Хорошая история! И кажется, я тоже умру с голоду, если сейчас же не съем кусочек сыра с чесноком и пару кусков фаршированной рыбы!» - сказал Айзик, поднимаясь со стула.
И два старых еврея, разошлись по своим старым норам....