Жизнь наша в основном проходила на улице. Хотя тихой улицу Луганскую трудно было назвать, она была уютной. И на ней каждый день происходило что-нибудь интересное.
У нас был замечательный двор. В нашем дворе, длинном и узком, жили пять семейств. Главной была тетя Зина, мать которой была хозяйкой всего дома.
Наш двор примыкал с двух сторон к кроватной фабрике, на которой делали чудесные железные кровати с панцирной сеткой, с железными же спинками, на которых сверкали красивые никелированные шары. Эти шарики легко свинчивались, и их можно было использовать в разных наших играх.
Каждый день к проходной фабрики подъезжали грузовики и оглушительно сигналили.
Из проходной степенно выходил вахтер, тщательно проверял документы и только после этого открывал ворота.
После того, как машина была нагружена кроватями, вахтер опять проверял документы и, открыв ворота, выпускал грузовик. После этого он мог запустить на территорию фабрики следующую машину.
Иногда на улице стояло сразу несколько грузовиков, что очень не нравилось милиции. Ведь за кроватной фабрикой находился районный паспортный стол, а напротив паспортного стола располагалось второе отделение милиции, куда тоже приезжало много разных машин.
Осенью и зимой мы любили забежать погреться в маленьком помещении проходной. Здесь было тепло от жарко натопленной печки и вкусно пахло сухарями.
Двор наш не был приспособлен для детских забав, поэтому с трех- четырехлетнего возраста воспитанием нашим занималась улица. Здесь мы проходили свои университеты, здесь мы дружили, дрались, гоняли на трех - а затем двухколесных велосипедах. Весной лакомились гроздьями душистой акации, затем, как скворцы, склевывали черешню, потом наступал черед вишни, растущей во дворе у Сашки, жившего рядом с милицией.
С Сашкой я познакомился и сдружился после того, как проштрафился, и оказался под домашним арестом.
А дело было так. Как-то летним вечером мы посмотрели в летнем кинотеатре в саду имени Ленина фильм «Матрос с «Кометы» и я заболел морем. Все мои мысли были заняты одной мыслью: как бы побывать на море, увидеть его своими глазами.
Песня о море, о Черном море, запала мне в душу. Часто оставаясь один, я напевал полюбившиеся и запомнившиеся слова:
Тот, кто рожден был у моря,
Тот полюбил навсегда
Белые мачты на рейде,
В дымке морской города,
Свет маяка над волною,
Южных ночей забытье,
Самое синее в мире
Черное море мое,
Черное море мое!
Моим страстным желанием я поделился с сотоварищами, но никто, кроме девочки по имени Таня, меня не поддержал. В конце концов, мы решили отправиться на море вдвоем. Для путешествия на поезде у меня была пятикопеечная монета, которой, по нашим расчетам, должно было хватить на поездку.
Воспользовавшись тем, что бабушка затеяла большую стирку, я, спрятав заветный пятачок в нагрудный карман, объявил, что иду гулять, что было почти правдой, и пошел к Тане.
На железнодорожный вокзал мы решили идти пешком. Во-первых, это недалеко, во-вторых, не могли же мы потратить деньги на поездку к морю, на трамвайный билет.
Восстанавливая сейчас пройденный нами путь до старого железнодорожного вокзала, я предполагаю, что по Луганскому переулку мы вышли к Дворцу культуры имени Ленина и пошли вдоль забора, за которым располагался патронный завод. Потом дорога вывела нас на Ленинскую, а дальше, через парк имени 1 Мая, на улицу Кирова.
К сожалению, билет на поезд за пять копеек нам не удалось купить. Мало того, появилась милиция, а потом приехал наш сосед дядя Степа-милиционер, который на своем пахнущем кожей и бензином мотоцикле доставил нас домой.
Был грандиозный скандал, плачущую Таню увели домой родители, меня ругали, бабушке стало плохо…
В общем, страдали все. Мне был объявлен домашний арест.
Через несколько дней бабушка ушла на рынок, приказав мне строго настрого за ворота не выходить. Во двор выходить не запрещали, но никого во дворе не было, взрослые с утра ушли на работу, других детей, кроме меня во всем дворе не было.
Было очень скучно, и чтоб развеять тоскливое настроение я нашел неплохое занятие. Расхаживая из одного края двора в другой, я во все горло распевал:
Тот, кто рожден был у моря,
Тот полюбил навсегда
Белые мачты на рейде,
В дымке морской города,
Свет маяка над волною,
Южных ночей забытье,
Самое синее в мире
Черное море мое,
Черное море мое!
В какой-то момент я заметил, что за воротами кто-то стоит. Через щели невозможно было рассмотреть, кто именно, но к воротам мне никто не запрещал приближаться, поэтому я без колебаний приблизился к воротам, продолжая усердно вопить:
Самое синее в мире
Черное море мое…
И услышал из-за забора:
- Ты чего орешь?!
Приосанившись, что у меня наконец-то появился слушатель, я с достоинством ответил:
- Я пою!
Вот так мы с Сашкой познакомились.
К сожалению, дружба наша продолжалась недолго, вскоре я с бабушкой переехал на Север, и наши с Сашкой пути разошлись навсегда.
Игорь Масюченко