***

А я хотел всего лишь поговорить с тобой. Но нет, ты не будешь разговаривать с учителем по теме, не касающейся урока или какого-либо мероприятия. Возможно, ты никогда-то толком и не любила, ведь «тебе не положено». Маленькая, серая мышка, ты постоянно раздражала меня своими манерами. И я хотел бы…

Нет, мне нельзя.

Пришел в школу я обычным парнем, слегка баловным, грубым, бестактным. Ты пыталась меня перевоспитать, я же помню, но у тебя, увы, ничего не получилось. Наверное, это и к лучшему. Тебе тогда было пятнадцать лет. Я прекрасно помню тебя, и не забывал не на минуту. Маленькую, с этими вечными тугими косами, ты была служанкой собственных родителей. Ты постоянно подчинялась им, хоть и делать этого категорически нельзя было.

Я прекрасно помню эту рубашку, не такую, как у твоих сверстниц, нет. Ужасная рубашка. Из грубой ткани и совсем без выреза. А еще она была тебе велика. А еще над тобой смеялись.

Ты слишком правильная, Аннушка.

У тебя даже парня не было, Анна.

Ты была девочкой, с ярко выраженным «синдромом отличницы». Когда меня поставили классным руководителем вашего класса, Аннушка, я прекрасно помню твое выражение лица. Ты готова была меня прикончить. А еще эти сжатые кулачки под столом…

Слишком много воды утекло с тех пор. Тебе теперь семнадцать, ты стала еще правильней. Появились мешки под глазами, вероятно, от тех бессонных ночей, что ты провела за учебниками.

Аннушка, иди сюда, милая. Ты же никогда не обнималась? Тебя никто не жалел? Иди, пожалею, бедненькая.

Ах да, ты мне нравишься, слишком правильная девочка.