С Сережкой я больше дружить не буду, потому что он… изменник он!
Сережка – самый сильный в нашей компании. Конечно, кроме Витьки. Но Витька не в счет, потому что он ходит в школу, а мы все нет. И Витька всегда хвастается своей школой. Когда мы затеваем какую-нибудь игру, то он станет руки в боки и говорит пренебрежительно:
- Ну, играйте, а я пошел делать арифметику. Впрочем, вы даже не знаете, что это такое.
«Впро-чем». Хвастун!
- Ну и иди, делай свою арифметику, - говорим мы.
А он долго ещё не уходит, думает, что будем его просить. А мы не просим, играем себе.
Ну, это я так. А с Серёжкой мы всегда были друзьями. Каждое утро он подбегал к моему окну и кричал:
- Леша!
Лёша – это я. Вообще – Алексей, но во дворе меня все зовут Лёша. Я выходил на улицу, и мы вместе шли звать Катьку.
Катька – очень задиристая девчонка. Она и меня раз поцарапала, я уже не помню за что. Скорее всего – ни за что. Ей вообще слова не скажи. Когда она разговаривает, то её глаза становятся круглыми-круглыми, и всё время размахивает руками, крутится, как юла. О чем рассказывает, то и сама делает. А когда бежит, то у неё по всей голове болтается белый бант, как будто вот-вот оторвется. Мы звали её потому, что она веселая, смелая и выдумщица. Всегда что-нибудь выдумает! И драться умеет не хуже любого мальчишки. А так я её не люблю. И Сережка говорил, что не любит. Но теперь я ему не верю. Он изменник. И понял я это вчера.
На улице было жарко, и мы собрались возле нашей акации. Витька, как обычно, стоял в стороне, а Катьки вообще не было: она ещё с утра уехала куда-то со своей мамой. У нас ничего не ладилось. Мы уже и на качелях катались, и в жмурки играли – всё надоело. Конечно, была бы Катька – она бы что-нибудь придумала. Мы время от времени поглядывали на угол дома, но её всё не было.
- Хоть бы скорей пришла Катька, - сказал кто-то из малышей.
- Подумаешь! – крутнула головой Ленка.
Ленка – тоже из нашего двора. Толстая такая. Тихоня. Всегда любит, чтоб её просили. Когда она сказала «подумаешь!», то все только посмотрели на неё и всё.
И тут на углу показалась Катька. Она держалась за руку матери, но когда увидела нас, то бросила руку и побежала. А Серёжка побежал навстречу.
Потом они подошли вместе, и он всё время смотрел на неё, а она что-то говорила ему. И держались за руку. Все их окружили, и Катька стала рассказывать, как она была в зоопарке. Она размахивала руками и показывала, какой большой слон. И всё это говорила Сережке, будто никого вокруг не было. Витька сказал: «Подумаешь, слон!» и пошел делать арифметику, а Ленка-тихоня надула губы и как будто не слушала. Я стоял в стороне и только видел, как у Катьки по всей голове болтается бант. Мне стало обидно.
- Сережка! – позвал я. Но он даже не услышал. Я позвал громче: - Сережка! – Но он опять не услышал, всё смотрел на свою Катьку.
И тогда мне стало больно-больно.
- Леша, а почему ты плачешь? – спросила Ленка-тихоня. Я почувствовал, что у меня и правда слёзы.
- И ничего я не плачу! – сказал я и ушел домой.
Из окна я видел, что Серёжка целый день был с Катькой. Я думал, что он придет ко мне, но он не пришел. И Катька не пришла.
А сегодня утром Серёжка прибежал и как всегда закричал:
- Леша!
А я не вышел. Пусть идет к своей Катьке.