Бюрократ многолик. Иной раз он возникает в образе солидного человека, иногда – в виде длинноногой блондинки, но суть от этого не меняется.
В приемной было шумно, жарко и немного тошно. Посетители жались вдоль стенки, так как в помещении, кроме двух письменных столов и кресла секретаря, их хозяйственного инвентаря наличествовало всего два стула. То ли из-за недостатка большого помещения, то ли для уменьшения числа визитеров, а может быть в данном учреждении так четко была налажена работа с посетителями, что надобность в лишней мебели отпала.
Злые языки поговаривают, что хождение в эту контору - бессмыс-ленная трата времени и нервов, но с этим можно и не соглашаться.
Так вот. Картинка в приемной была примерно такая, как на холстах бессмертного Сальватора Дали. Знал мужик, как рисовать. Не зря его любимой женой была русская женщина. Галей ее звали. Но это к слову. Речь о другом. Есть у него такая картина, сам видел. Нарисована на полотне доска. Натурально так нарисована, как настоящая. Так и хочется снять и домой унести. Одно останавливает. Я же говорю, талант, натурально так изобразил. Я руку только поднял, чтоб ее, доску, значит, снять со стенки, как вдруг заметил, что на меня кто-то смотрит.
А это ушлый художник в том месте, где по всему в этой доске дол-жен быть сучок, глаз раскрытый нарисовал, прям, как живой.
Так о чем это я? А, про приемную. Здесь тоже без чертовщинки не обошлось. Перво-наперво, на что мой глаз напоролся, как зашел в при-емную, - это палец. И до чего ж натуральный! Грязный, кривой и с обл-манным ногтем. Сначала я подумал, что он прямо из стола торчит. А потом присмотрелся и понял: он – настоящий. Это секретарше, видать, жарко стало, так она, чтоб легче дыхалось, разулась и ногу выставила на сквознячок.
А жарко бедной еще и из-за того, что она пытается одновременно одним негнущимся пальцем печатать и разговаривать по телефону.
И получается такой бред:
– Да!
И пальцем одновременно – клац!
– Контора! Клац!
– Он занят! Клац!
– Нет! Клац!
– Нет! Клац!
– Позже! Клац!
И трубкой – на рычаг. Клац!
Люблю читать входящую почту. Разбирая служебные записки, приказы, распоряжения и другие документы, кроме полезной и нужной информации, получаю истинное наслаждение от попадающихся бюрократических перлов.
Вот, совсем недавно получаю некий документ, гласящий:
«Настоящей сообщаю, что Вами в срок до 12.02 не выполнен п.1 приложения 7 приказа от 11.02. Прошу дать объяснение в срок до 27.06.
Подпись руководителя»
Документ датирован 27.06. Почта доставила этот документ 30.06. И что делать?
Звонок прервал работу над очередным материалом в газету. При-ятный женский голос осведомился, можно ли поговорить с бух-галтером.
Ксения Андреевна на тот момент, как нарочно, понесла в плановый отдел сводку, в очередной раз подвергнувшуюся переделкам.
Решив выручить и так загруженного бухгалтера, я поинтересовал-ся, в чем собственно дело и не могу ли я чем-либо помочь.
Торжествующий голос в трубке с удовольствием сообщил, что вряд ли мне, неспециалисту, удастся помочь, но милостиво предоставил мне такую возможность.
- У вас в инвентаризационном акте ошибка, без которой остановилась работа всего подразделения! – возвестил голос.- Не указан инвентарный номер веника!
- Чего? – невежливо отозвался я. – Какой веник?
- Просяной.
- А какой у веника может быть инвентарный номер?
- Я же вам говорила, что вы не сможете мне помочь, - услышал я в трубке.- А когда бухгалтер будет на месте?
- Я думаю, через полчаса, - автоматически ответил я и поинтересовался. – Девушка, а где на венике должен быть нанесен этот инвентарный номер?
- Ну-у, не знаю, но номер должен быть, иначе мы у вас не примем акт.
Мне уже стало смешно, но, пытаясь сохранить серьезность, я все же не удержался от следующего вопроса:
- Скажите, а у вас дома веник есть?
- Нет, у меня есть пылесос!
Развеселившись, я все-таки попытался объяснить, что на пылесосе инвентарный номер смотрелся бы намного логичнее, чем на венике, но юное создание никак не могло понять столь очевидных вещей, что веник служит максимум два-три месяца, а пылесос несколько лет, но увы…
И. Непонятливый