Саченко читает нам лекции по квантовой механике. Как рыжий барс на лапах-подушечках мягко прохаживается по аудитории. Немыслимо обаятелен, органичен, задумчив. Может быть, даже, читает лекции автоматически, погруженный в свое НЕЧТО. Внезапно вскидывает голову и поворачивается к аудитории с немым вопросом: «Что?».
Аудитория реагирует по-разному. Большая половина старается вникнуть в суть предлагаемого материала. Некоторые девочки заняты исконно девичьим - кокетством и поисками любви.
А я… Мне безумно нравится этот человек своей органичностью. Интуитивно чувствуется его связь с предметом. Наверное, мой подход - это подход человека с гуманитарным уклоном. Я не слышу лекцию. Мне интересен лектор. Порой мне кажется, что я влюбляюсь в него, так он хорош!
Таких лекторов в наше время было много! Например, Коробейник.
Помню вступительные экзамены по устной математике в университет. В соответствие со школьной привычкой делать все быстро, а потом помогать соседям, я решала примеры какому-то морячку. Преподаватель (как потом выяснилось – Рожанская) сделала мне уже 2 замечания, и уже, наверное, готовилась выгнать меня из аудитории, или разгромить во время опроса, как в аудиторию зашел человек невысокого роста. Он взял лежащий сверху экзаменационный лист (как оказалось – мой). Он беседовал со мной долго, с видимым интересом и поставил мне пятерку, несмотря на попытки Рожанской вмешаться в процесс моего опроса.
Помню еще на одном экзамене у него я вдруг расплакалась. У меня были серьезные любовные проблемы. Коробейник растерялся, и скорее, скорее поставил мне четверку, и отпустил.
Есть еще воспоминания о преподавателях студентами нашего потока:
- Что самое главное в нашей жизни мы можем отметить через сорок лет после окончания университета? Почему мы так дороги друг другу? – ставил вопросы наш неизменный тамада Володя Матосян.
И наиболее приближенным к истине нам показался ответ на эти вопросы нашего выпускника Эдика Пикалева:
- У Льва Толстого есть замечательные слова о том, что достижение духовного совершенства является главной целью жизни человека. Наши поиски смысла жизни пришлись на период нашего взросления, на годы нашей учебы в университете. Мы делали это вместе.… Вместе искали смысл жизни. Вот и возникло осознание общности, которое мы и понесли по жизни. Потому мы так дороги друг другу.
- Почему нам так дороги наши преподаватели, память о них? – продолжал вопрошать Володя Матосян. – Ведь они были так строги к нам. Меня так и вообще выгоняли из университета.
И здесь за столом поднялась целая буря. Хотели высказаться все:
- Потому что они помогали нам в этом трудном деле поиска смысла жизни.
- А вспомните Рожанскую. Мы ведь все были просто влюблены в нее. Как она читала математический анализ! Это была музыка, поэзия, гармония! Строгость и простота в общении! Глубочайшее проникновение в предмет, и желание вызвать в нас любовь к математике!
- А Минасяна кто помнит? Огромный, черноволосый, он ходил между рядами, задавал свои философские вопросы. Что это было?! Лекция, или нескончаемая дискуссия?! На его лекциях невозможно было заниматься чем-то посторонним. Это было нечто! Может быть, его вклад в формирование нашего мировоззрения был самым значительным?
- А помните экзамены у Колобова?
- Знаете, когда сюда приезжал Солженицын, он несколько часов беседовал с Колобовым.
- А я перед экзаменом не успел прочитать и половины курса аналитической геометрии, и перед дверью читал Есенина. Колобов вышел из аудитории. Посмотрел, что я читаю. “Уважаю, - говорит, - Ваш выбор”. И тройку поставил потом, хотя я практически ничего ему не ответил.
- А помните, до открытия специальности ядерной физики одной из самых престижных на факультете была специализация по рентгеновской спектроскопии. И все наши лучшие мальчики записались на распределение по специальностям к Блохину Михаилу Арнольдовичу, а еще на специальность оптической спектроскопии к Рабкину Льву Михайловичу. А тут открывают новую специализацию по ядерной физики. И все ребята ушли на эту специальность. А специализация спектроскопии оказывается совершенно оголенной.
- Две девочки – Таня Бондаренко и Люба Горбатенко пошли на рентгеновскую спектроскопию. Но там никогда не брали девочек по причине того, что это - вредно для организма.
- Я сама расскажу, - перебивает всех Люба Горбатенко. - Читает Михаил Арнольдович нам лекции. В аудитории две студентки. Обернется профессор, глянет на нас, и видно, дурно ему становится. Отворачивается он к доске и продолжает читать свои лекции. Потом, правда, Белов вышел из отпуска, разбавил наш девичий коллектив.
- Да что Блохин?! Вот по специальности спектроскопии у Рабкина Льва Михайловича была вообще одна студентка – Любочка Шестирко.
- Неужели он лекции одной читал?
- Как бы не так! Он ей до лекции давал материал просмотреть, а на лекции было обсуждение этого материала. Практически каждая лекция превращалась для нее в экзамен.
- Ничего себе! Но с другой стороны, это было индивидуальное обучение. Это был такой навык самостоятельной работы!
- Как бы сейчас сказали, каждый наш выпускник – это изделие “ручной работы”, штучный, так сказать, товар.
- Что еще хорошо, мы ведь знали, что эти знания, все до грамма, пригодятся в нашей будущей работе. Отсюда и отношение было совсем другое, чем сейчас у большинства выпускников, которых учат одному, а при поступлении на работу нужно совсем другое. Вот и убегают они с лекций, параллельно с учебой даже на дневном факультете идут работать. Для большей части из них сейчас главное заключается в том, чтобы найти работу, приобрести навыки, нужные на этой работе. К сожалению, ничего этого учеба в наших вузах не дает. Быть уверенным, активным, инициативным! Ну, где этому учат? Это потом, на тренинг-курсах добирают.
- А помните, какие замечательные семинары были по разным специальностям. И требования к студентам не отличались от требований в научным работникам.
- Но удивительно другое, полученная на кафедре физики твердого тела специализация пробудила во мне такую способность к самостоятельному мышлению, что я потом сама себе сформулировала тему для диссертации в области, совсем не связанной с рентгеновской спектроскопией, в области жидких кристаллов. Такое “штучное” обучение давало простор.
- И в то же время требования к студентам было такое же, как и к сотрудникам. Тщательность, дотошность в экспериментальных мелочах.
- А ведь, если хорошо вспомнить, то не только эти пять с половиной лет мы были вместе. Следом шел призыв в армию. Помните, одних взяли сразу же после окончания университета, других – в течение года. Вот и выходит, что после окончания университета идет еще целая двухгодичная эпопея нашего общения в армейской среде, или с помощью писем. Мальчики наши служили, Девочки ожидали их возвращения из армии. У некоторых уже были дети. Кто-то с нетерпением ждал рождения ребенка. То есть, наше тесное общение растянулось вместе с этими двумя армейскими годами на семь с половиной лет.
- Друзья заходили к родителям тех, кто был в армии. Все это отражено в старых письмах. Такое впечатление, что это, как одна семья.
Юмор преподов:
Одно из крылатых выражений одного замечательного преподавателя:
"мозг человека на 90% из воды, а некоторым ещё и недоливают".
"вам стоит научиться разговаривать с неопределенными интегралами".
"ПАРАЛЛЕЛОГРАММ-ЭТО ПРЯМОУГОЛЬНИК,У КОТОРОГО КРЫША ПОЕХАЛА"