- Ну ты где? – как всегда, без приветствия прокричала в трубку Надежда Кирилловна. Лера поморщилась, но ответила спокойно.
- Паркуюсь, мам, сейчас поднимусь.
- Ты смотри аккуратнее там. Машина дорогая, а дураков кругом полно.
- Знаю, мам.
- Может, выйти и помочь тебе? Сейчас мы спустимся!
- Не надо! – Лера крикнула, перепугавшись, что сейчас Надежда Кирилловна, как всегда, не дослушает ее и будет делать все по-своему. Но трубка уже пикала гудками.
Лера тяжело вздохнула. Парктроник, словно соглашаясь с хозяйкой, тихо пискнул. К счастью, из подъезда никто не выходил. Выбравшись из своей дорогой полуспортивной купешки, девушка полезла в багажник за пакетами. Пакетов было много, хоть Лера и понимала, что ворчания и нравоучений на пустом месте ей не избежать в любом случае: что бы она ни привезла, все было заведомо плохо и невкусно, а если бы не привезла ничего, тут же получила бы выговор за то, что она плохая неблагодарная и жадная дочь. Поэтому с тех пор как Лера несколько лет назад сбежала на вольные хлеба, она выработала схему максимально спокойных свиданий с семьей: она покупала все, что считала нужным, в самом дорогом магазине и оставляла чек. Когда Надежда Кирилловна натыкалась на чек, как бы по неосторожности забытый в сумках, она как правило, всплескивала руками, обзывала дочь транжирой и дурехой, но ворчать не отваживалась: дорогое не может быть невкусным. Аксиома!
Наконец, Лера умудрилась подхватить все сумки и подошла к подъездной двери. Поскольку все пальцы оказались заняты пакетами, она изловчилась и мизинцем набрала код.
Мать открыла сразу. В течение последующих пятнадцати минут все было так, как каждый раз при Лерином приезде.
- Ой, у нас грязно. Вот тапки. У нас все по-старому, вот, ремонтом занимаемся. Все в ремонте, ни продыху, ни отдыха! («Да уж, 11 лет ремонт, как тут не устать», - привычно подсчитала Лера). Все мы вот вертимся, хоть и на пенсии, посвободнее, а времени нет!
- Фу! – невольно воскликнула девушка, споткнувшись о выставленный на куске пола с ободранным линолеумом пылесос.
- Тихо, сломаешь! Не смотришь, куда идешь, совсем!
- А почему он посередине дверного проема? – не выдержала Лера.
- У нас уборка!
- Ладно, не ссорьтесь вы. – Это дядя Сережа оторвался от какого-то каталога. – Мы вот решили витражи переделать.
«Витражи! Господи! Это когда они в течение одиннадцати лет перестелить пол не могут! Вот уж да, самое время витражи поменять!» - возмутилась про себя Лера, но вслух ничего не сказала – научена уже. Каждый развлекается как может.
- Ты кушать будешь? Мы свинину пожарили.
- Нет, я же не ем свинину.
- Дурочка! Свинина хорошая, дорогая, у знакомых брали.
- Мам, я почти не ем мясо, ты же знаешь. А свинину точно. Она тяжелая, жирная, не люблю. И запах мне неприятен.
- Совсем больная, что ли? Какой запах? Свинина экологическая. Экологическая свинина, чистейшая. Чуть ли не домашняя! Мы четыре часа ехали до деревни, и потом еще час до дядьки. Сейчас положу!
И Надежда Кирилловна пошла в кухню.
- Мам, пожалуйста, у меня уже голова болит с тобой препираться.
- Тоже мне, неженка, голова у нее болит. Вот мать проработала всю жизнь, две операции перенесла, а ничего, не жаловалась, потому что жаловаться некому было. Отец вон твой, ушел, хвостом вильнул, а я тебя, неблагодарную, воспитывай, образование давай.
Ну, понеслась. Лера поморщилась. Сейчас опять по накатанной. И операции теперь приплетать начала. Лера помнила, как ее все уговаривали поберечься, на диетах посидеть, да только напрасно: и недели не прошло, как ей что-то с желчным пузырем сделали, а она уже по три раза в день жирное мясо кушала, наваристыми бульонами это все запивала. Сложно сочувствовать человеку, которому наплевать на свое здоровье, но который, тем не менее, любит пострадать и поприбедняться.
- Мам, я не хочу мясо.
- Тьфу, дура какая. Ну съела и иди, чего мать-то доводишь!
- Мам, мне почти 30 лет, я живу отдельно, я замужем, в конце концов! Я по всем меркам взрослый самостоятельный человек! Можно мне хоть еду есть ту, которую мне хочется?
- Зараза! – мать с силой плюхнула кусок мяса на сковороду, развернулась и вышла из кухни. – Дура какая-то!
- Чего вы опять? – дядя Сережа показался в проходе.
- Да ну ее, идиотина! Я ей все самое лучшее, самый большой кусок, а она не ест. Люди вон голодали! Большому куску рот радуется!
- Ну не голодная она, что ты в самом деле.
Лерина голова начала как будто пульсировать.
- Ладно, поеду я.
- Продукты забери свои! – Надежда Кирилловна стояла в нескольких шагах от Леры. Злобная, с маленькими вытаращенными от злости глазками, капризно отклянченной нижней губой. – Ты нашего не ешь, и мы твоего есть не будем! Скотина какая-то!
- Дядь Сереж, может, вам денег дать?
- Нет. Ты тоже неправа. Мать ведь как лучше хочет, а теперь завелась.
Лера поднялась с табуретки и непроизвольно отряхнула джинсы. Слава богу, можно уехать!
- Зря вы так, я вам ничего плохого не хотела.
- Продукты свои ***ие забери! – истерично крикнула Надежда Кирилловна. Но дверь уже захлопнулась, и Лера была за два лестничных пролета от квартиры. Теперь две недели от них ни слуху, ни духу, а потом опять как ни в чем не бывало. Две недели покоя.
Не успела девушка сесть в машину, как живот недовольно заурчал.
- Ну вот, от нервов есть захотела.
У метро в торговом центре был ресторанный дворик. В одном из ресторанчиков готовили вполне съедобные, хоть и полуфабрикатные, сырники. На душе повеселело.
Кофе в бумажном стаканчике стоял перед носом и источал одуряющий аромат. Лера не спеша пережевывала сырники и постепенно приходила в себя. Чтобы отвлечься от угнетающих мыслей, она принялась за свое излюбленное занятие – разглядывала обедавших людей. Снова в голове замелькали воспоминания из ее собственной жизни, где-то совсем рядом замаячила прежняя неотвязная тоска, и чувство, что где-то она повернула не туда, вновь больно укололо сердце. Ей уже без малого тридцать лет. Да, она замужем, муж настоящая находка. И как он ее любит! «Балует и обожает, обожает и балует!» - вспомнила она формулу идеального для себя мужчины. А все равно ей скучно. И мысль о бессмысленности жизни, о пустом, ненастоящем счастье снова появились в Лериной голове. Может быть, все дело в детях? Но она не видела смысла просто в том, чтобы родить детей и жить, как все. С этим «как все» у Леры вообще были странные отношения. Конечно, она много думает, и слишком культивирует свои детские обиды, но что-то здесь было. Скорее всего, время еще не пришло. И не стоит говорить о пресловутых биологических часах. И Максим тоже о детях не думал. Зачем, если и так все нормально? Вдруг чей-то голос вернул девушку к реальности. Лера подняла глаза и увидела старика, который разговаривал с посетителями:
- А ты не выкидывай булочку, отдай дяде Ерохе, дядя Ероха живенько ее определит, куда положено. Держи, деточка, цветочек. Да не пугайтесь вы, родители,не из помойки! Дали мне этот цветочек воон у того магазинчика. Нет, любезный, денег ты мне не суй, - серьезно ответил он молодому парню, протянувшему было купюру. – Я тут не побираюсь.
Старик был препотешный, и Лера невольно заулыбалась. Лет ему было около шестидесяти. На голове красовалась старая кроличья шапка с приделанной на «фасаде» декоративной бабочкой. Шарф, длинный и добротный, разноцветной змеей болтался на худых сутуловатых плечах дядюшки Ерохи. Пиджак был фиолетовый, но чистый и сидел по фигуре как надо. Брюки кое-где просвечивали голой кожей, но тоже были чистые. И даже, если присмотреться, можно было разглядеть стрелки от утюга. Растоптанные сапоги, кокетливо украшенные яркими салатовыми шнурками, гармонично дополняли образ.
- Оп, оп, оп! – дядя Ероха выкинул три коленца под аккомпанемент собственного голоса и приблизился к соседнему с Лериным столику. С лица его не сходила доброжелательная улыбка.
- Возмутительно! – пробасила сидевшая за столиком женщина и презрительно отложила недоеденный бутерброд, явно давая понять, что развлекательная программа испортила ей аппетит.
- А вы не возмущайтесь, сударыня! А то еще, не дай бог, похудеете!
- Нахал! – не выдержала дама и как бы во избежание недопонимания заколыхалась своей дородной фигурой.
Тут дядя Ероха заметил Лерин взгляд и вразвалочку, широко улыбаясь подошел к ее столику.
- Вы тут одна, барышня? – обратился он к ней.
- Угу, - Лера кивнула.
- А что это? Вы сырники кушать изволите?
- Угу, - Лера снова кивнула и улыбнулась.
- А дядюшка Ероха тоже сырнички любит.
- Давайте я Вам тоже куплю? – предложила она.
- Ах, доброе дитя! – дядюшка Ероха по свойски уселся за столик и устроил свою шапищу на свободном стуле. Женщина за соседним столом громко фыркнула. Лера рассмеялась.
- Может, пива тоже хотите?
- Нет, моя дорогая, дядя Ероха не пьющий! А вот от кваса не откажусь.
Через несколько минут Лера вернулась к столику с подносом и выставила перед своим новым знакомым целый обед из трех блюд. Взгляд старика вдруг посерьезнел.
- Сядь! – приказал он. Лера от неожиданности повиновалась.
- Ты что, несчастлива? – Лера не сразу нашлась, что ответить.
- Почему Вы так решили?
- Потому что счастливые эгоистично замыкаются на своем счастье и не замечают вокруг ничего и никого. За них условности думают. Увидели бомжа – и в сторонку, потому как пьяница и тунеядец. – Лера не очень понимала, к чему ведет ее собеседник. – Ты вот что про меня подумала? – спросил старичок, с аппетитом прихлебывая суп и причмокивая.
- Ничего не думала, - честно призналась девушка. – А вы ведь мне теперь что-то сказать захотите? Вы вот счастливый человек?
- Я? – дядя Ероха на секунду перестал жевать. – Я – абсолютно, – уверенно и серьезно произнес он. – Я давно для себя решил, что есть человеческое счастье. А есть оно, душа моя, для каждого в чем-то своем. Мое счастье в свободе. Я эгоист, мне хочется жизнь увидеть и все, что увижу, себе забрать. И я не про деньги говорю, а про впечатления. Мне впечатлений подавай! Зимой я работаю, это только летом да весной отдаюсь душевным порывам. И мне очень хорошо. У меня все чин чином: дети, внуки. Всех вырастил, всем дорогу в жизни наметил. А теперь я эгоист, это правда. – Старик тихо засмеялся своим мыслям, глаза его весело заблестели. Он снова принялся причмокивать, и пока тарелка не опустела, он больше не проронил ни слова.
А Лера все это время сидела и сосредоточенно думала. Вот она где, ошибка! Нельзя ставить крест на жизни просто так! Хотя нет, не просто так. Это Надежда Кирилловна во многом виновата. Искалечила детскую психику. Хотя откуда ей было знать, что Лера такой нежной и восприимчивой окажется? Да, детства счастливого у нее не получилось: тепла и любви ей недодали. Но ведь не вся жизнь детство, можно и повзрослеть уже. И можно создать самой все то, чего не было, но чего хотелось. Ну да, как у всех, ну да, банально. Но это тоже какой-то внешний непонятно откуда взявшийся стереотип. Да все оттуда же наверняка: отвратили ее от нормальных семейных ценностей, навнушали чепухи! А ведь в этом оно, счастье. Цель на долгие, долгие годы.
Она так резко вскочила со стула, что дядя Ероха уронил с вилки кусок котлеты.
- Что, барышня, побежала? – он подмигнул, словно все Лерины мысли насквозь видел.
- Да, дядя Ероха! Спасибо Вам! И у Вас жутко забавное прозвище. Это потому, что Вы взъерошенный?
Дед рассмеялся.
- Зовут меня так: в детстве Ерофеем окрестили.
* * *
- Я к Максиму Сергеевичу!
Лера пронеслась мимо секретарши, так что сквозняк за ее спиной зашевелил листы бумаги на столе.
- Привет! Можно?
Максим сидел перед компьютером хмурый, но увидев жену искренне обрадовался.
- Ааа, это ты, мое счастье и отрада суровых будней.
- Укушу сейчас, - шутливо пригрозила Лера. – Подвинься! – скомандовала она, и Максим послушно отодвинулся от стола и позволил ей усесться себе на колени.
- Костлявая попа, или сегодня ничего не колется? – поинтересовалась она.
- Сегодня в самый раз, так и хочется ущипнуть. – Максим поцеловал Леру, и она в очередной раз с удовольствием отметила, что спустя два года после свадьбы все еще производит на мужа ощутимое впечатление.
- Я тебя люблю и знаешь, чего хочу?
Максим засмеялся.
- Выкладывай. Любой каприз для Вашего Высочества.
- Давай у нас будут дети?
- Ого! Вот это новости. А как же страх, что тебя разорвет напополам при родах? Что будет тошнить и мутить? Растяжки? Зубы попортятся?
- Ну фу, хватит! Так говоришь, что правда страшно становится.
- Ладно, если серьезно, ты моя слова помнишь: все сейчас пришивают, если отвалится, все чинят. Будешь как новенькая! Может, мы тебе под шумок еще и грудь третьего размера сделаем… - Максим шутливо закатил глаза, Лера сделала вид, что обиделась.
- Я тебе тогда под шумок что-нибудь ненароком так задену, что тебе ни до какой груди дела не будет. Ты хочешь детенка? – уже серьезно спросила она.
- Если от тебя, то хочу.
- Хм. А кто еще тебе подобные опции предлагал?
- Прекрати.
- Хорошо. Ты занят?
- А ты меня украсть хочешь? Или начать над ребенком работать?
- Ммм. Отправь секретаршу в магазин за тортиком.
- Лучше дам ей выходной.
«Оказывается, думать о семье приятно, если с подходящим человеком», - она ласково поцеловала мужа, и на ее душе было спокойно: она все делала правильно.