За окном смеркается...
Заканчивается очередной июньский день. Звуки за окном становятся расплывчатыми, ненавязчивыми, они уже не действуют столь раздражающе на нервы, как несколько часов назад. Я разогреваю себе незатейливый ужин и собираюсь прикончить его, когда внезапно слух мой улавливает ненавистный, ужасный, противный до невозможности комариный писк. Странно, думаю я, входная дверь давно не открывалась, на оконную раму плотно прибита мелкими гвоздиками марля - откуда бы взяться здесь этому кровопийце? Где таинственная щель, куда это мерзкое насекомое умудрилось проникнуть?
Писк сначала как будто исчезает, растворяется в воздухе, а через мгновение раздаётся над самым ухом. Я машинально хлопаю себя по голове, комар издевательски смеётся надо мной и взмывает под потолок. В ухе звенит, вот пакость - теперь пощады от меня не жди! Включаю свет и приглядываюсь: на потолке, недалеко от люстры притаился проклятый упырь. Что тебе здесь надо, негодяй, кровушки моей захотел на халяву? - мысленно задаю я комару глупые вопросы. Не спуская глаз с противника, я ориентировочно добираюсь до журнального столика и сворачиваю из парочки объёмистых газет внушительных размеров трубку - воевать так воевать! Ничего не подозревающий летун продолжает балдеть на девственно белой плоскости потолка. Ну что ж, прощайся с жизнью, сейчас я тебя уничтожу! Удар, ещё удар... мимо... На секунду я теряю соперника из виду, мельком успеваю заметить, как укоризненно покачивает плафонами случайно задетая люстра, вдруг он мелькает перед глазами и снова исчезает. Меня это только больше заводит. Не на того нарвался, я не я буду, если не отправлю тебя, мерзавец, в комариную преисподнюю, если таковая существует.
Комар, видимо, опытный, он долго кружит по комнате, пока не приземляется передохнуть на книжную полку, знает, сволочь, куда садиться. Извините, господин Бальзак, придётся вас побеспокоить, на корешке книги, написанной вами, расположился враг рода человеческого. Возможно, такой же вурдалак донимал вас во время написания "Утраченных иллюзий"!
Надеюсь, после моего, как хотелось бы, меткого удара, утратятся иллюзии и у этого засранца с прозрачными крылышками. Нехилый удар потрясает книжную полку, сваливается на пол почтенный Бальзак. Простите, уважаемый, за прозу жизни! Да, комар явно не робкого десятка, он снова, целый и невредимый, зависает надо мной. Я бестолково верчу головой в разные стороны, да разве уследишь за перемещениями микроскопической точки, тем более прекрасно понимающей мои намерения.
Ну что ж, пойдём другим путём, состроим равнодушную мину, сядем за ужин, как бы не обращая на нарушителя спокойствия никакого внимания. Пусть угомонится, обоснуется где-нибудь, тут я его и жахну.
Так я и знал, снедь, разумеется, остыла, аппетит пропал...
А комар меж тем усиленно вертится вокруг меня, пытается найти лучшее местечко для посадки. В конце концов мелкий вампирёныш преспокойненько усаживается на моей левой руке, водит хоботком-иголкой по коже, находит подходящее место для укуса и вонзается в родную плоть. Теперь самое главное - выдержка. Смотрю, как наглец внедряется всё глубже, как комариное чрево плавно наполняется красным - зрелище не для слабонервных! Я медленно, чуть дыша, приподнимаю правую руку, прицеливаюсь, а затем резко опускаю ладонь на место комариного пиршества, бац!!!
Всё кончено... Жертва, поверженная на редкость точным ударом, лежит в капле крови, жалкая и нелепая! Ни с того ни с сего мне становится безумно стыдно за совершённое преступление. Что же я сделал? Умер бы я, что ли, если комаришка слегка пригубил вкусной кровушки? Да нет же.
Я порывисто встаю со стула, укладываю бездыханное существо на ровную плоскость стола, подхожу к окну... и представляю, как одним движением срываю с оконной рамы марлю, и целый рой комаров врывается в помещение, с радостью набрасываясь на меня, как на лучшее в мире лакомство.
Обезображенный труп будет найден на следующий день соседями. Добрые люди подсчитают количество ран на моём теле, а потом станут ржать над самой нелепой смертью в истории человечества. Моя душа будет летать над ними и ржать громче всех.
Да, взбредёт же такое в голову... Хрен вам, гады летучие, русские не сдаются!