Сын Пушкина и не слыхал
Об острове таком, и диво
Для него было очень живо.
Смотрел на всё и восхищался…
Поднялись на гору, вокруг
Морские дали им открылись.
В монастыре они молились,
Дантес монахам – тоже друг.
Внутри старинных строгих стен
Стояло в нишах по скульптуре
Под потолком крылья амуров,
Во всю стену Христос блажен!
Монахи в чёрном их встречали,
Молитвами их привлекали,
Обряд их несколько иной,
Он обаял их стариной.
Эдмон пред ними весь раскрылся,
И как бы даже размягчился.
Месть прежняя уснула в нём,
Он ею удовлетворён.
Монахов он благодарил,
За Пушкиных молить просил.
За их успех на стезе чести,
За их стихи, романы, вести…
***
Наутро двинулись по морю,
Поймали бриз, и на просторе
Пассат их паруса надул,
И бриг понёсся средь акул.
Горы у моря возвышались,
К Ривьере вроде приближались,
Встретился вдруг Российский флаг!
Причал и стройка: «Тут контракт,-
Сказал Дантес,- России царь
Дворцов и парков стройку начал.
Тут Воронцовы из Одессы
Строят семье своей тут место
Для отдыха и развлечений,
Для ванн морских и для леченья.
Источники целебны здесь,
Для женщин все леченья есть…
Возникло Пушкину желанье
Хоть краем глаза посмотреть
В глаза Ксавельевны,- узреть
Правду былых её признаний…
Сдержался еле, хоть щемила,
Сердце ему былая дива:
Как по брегам они бродили,
Стихи рождались и бурлили
Как море волнами о скалы
Жемчужин брызги выбивало,
И блеск прекрасных глаз рождало,
Когда она его внимала.
Тургенев в Риме объяснил
Глаза поэту пораскрыл.
Его одесские амуры
Дамам нужны для балагура.
Мария перед ней открылась,
Не ведая их тайной связи.
Любовь слепа, и нет в ней грязи,
Бог ведает, что сотворил…
Понятны Пушкину причины,
Когда Раевский прискакал,
Ксавельевну он обаял,
И Воронцова изменилась.
Тогда – то, видно, и родился
Коварный замысел у них,
Чтоб клеветой поэту вмиг
Расстроить всё, чтоб удалился.
Приехал муж и всё узнал,
Коварный план в крови взыграл,
Добился перевода срочно:
«В Михайловское, в глушь, и точка!»
***
…Монако появился вскоре.
Чудесный город у предгорий,
Пристань полна,- суда у моря
Стоят на якорном просторе.
Смеркалось, улеглись в каюте
В привычном уже им уюте.
Уснули быстро, сновиденья
Не шевелили лица тенью…
Проснулись утром,- тут Дантес,
- «Когда пришёл?» - «Давно уж здесь!»
Подходим мы к моей тюрьме,
Здесь остров Иф. В моей судьбе
Сыграл он роль мне незабвенну,
Я двадцать лет в ней потерял.
Крушенье дружбы, идеал,
Похоронил в пучины пену.
Я выжил лишь благодаря
Аббату старцу Фариа.
Когда предстал он предо мной,
Стал для меня как Бог живой!
Тогда не знал я, что подкоп
Делал ко мне не просто поп,
А продолжатель революций,
Учившийся у Мирабо!
Граф Оноре сидел с ним долго,
Делился знаньями и толком,
Учил премудростям наук,
Внушил, как много может друг
Переменить на этом свете,
Коль внемлет умному совету.
Как агитировать толпу,
Как красноречьем пробить путь
К душам заблудших для победы
Рабов, восставших в пользу бедных.
К войне с насильем призывал,
Пандоры ад он открывал.