Машина летит по шоссе в сопровождении старого доброго рока. Эта музыка навсегда стала символом свободы и дороги. Дороги к себе и к чему-то большему, что наполнило бы жизнь особым смыслом.
Ничто не уходит навечно, ничто и никто не уходит не оставив после себя следов. И мы собираем эти следы, нанизываем как бусы на нить, чтобы не потерять. Жизнь проходит, становится историей, затем легендой и вот событие, произошедшее давным-давно, обретает совершенно другую силу и способно влиять на людей.
Мы с Джоном встретились в мистическом месте на перекрестке. Моя разбитая машина дотянула ровно до пересечения дорог. И кто знает, что было бы не придай Джон значение истории моего появления в баре Миа и силе перекрестка. Наверное, я до сих пор была бы в том баре, и время от времени выходила на задний двор посмотреть на покореженное железо.
Но все сложилось, так как сложилось, это мы называем судьбой. Может это и есть судьба, как бы то не было, мы сами ее выбираем. Но дать громкое имя своему выбору с одной стороны проявление уважения, а с другой, когда нам не очень нравится исход, способ сбросить с себя ответственность.
К тому моменту, как мы приедем в Луизиану, пыль пропитает мои волосы, осядет на коже тонким слоем. Мне нравится ее чувствовать в дороге, нравится смывать вечером, ощущая чистоту и легкость. Ловлю себя на мысли, что я очень изменилась за это время. Меня не раздражает дорожная пыль, меня не волнует достаточно ли блестящие у меня волосы (хотя они у меня от природы шикарные, тут уж ничего не попишешь), я не думаю какую прическу сделать и какой браслет надеть к платью. Мои запястья украшают кожаные браслеты с металлически клепками, цепочками, сплетенными шнурками. Я носила их всегда. В сочетании с классическими вещами они выглядели гармонично и в тоже время вызывающе. Я не могла отказаться от них. И мои браслеты говорили за меня: «Да, я выделяюсь, и мне это нравится. Нет, я не откажусь от себя в угоду твоим представлениям». То о чем я не могла сказать вслух сама, говорили мои вещи. Поэтому я никогда не стала бы для своей любви кем-то большим, чем зритель в последнем ряду. И вот его нет, как будто и не было никогда. Ни его, ни моей оберегаемой односторонней любви.
Теперь есть я, Джон, дорога, машина, отели, рок-музыка, легенды, которые мы собираем… и этого достаточно.
Счет времени я потеряла. Месяц прошел? Два? Или больше? Не важно.
Джон называет меня Ди. Иногда леди Ди. Наша маленькая игра. Когда я леди Ди. Я должна превращаться в принцессу. Нет, не в такую, какой была принцесса Диана, а в каноничную капризную нежную принцессу. Я наигранно обижаюсь, приходя в номер мотеля, отмечая, что местность дыра дырой, а мотель клоповник клоповником. Брезгливо провожу пальцем по поверхности стола, морщу нос. Мы дурачимся. Смеемся.
- Ты не хочешь заехать в Сан-Франциско после Нового Орлеана, забрать что-то из вещей? – спрашивает Джон. Он прав, нужно заехать домой и разобраться с некоторыми делами. Взять что-то из вещей. И может, стоит прибраться. Меня не было дома вот уже почти два месяца. Меня никто так и не стал искать. Словно я была призраком для людей, которых любила и считала своими друзьями.
А может, меня и правда не существовало до той аварии? Удар грузовика о мою машину не что иное, как способ разбудить меня?
- Диана! О чем ты думаешь?
- О разном. Думаю, что ты прав и нам стоит заехать в Сан-Франциско, забрать кое-что из вещей.
- Ты не скучаешь по дому?
- Дом не там, куда ты приходишь каждый день спать. Мой дом здесь, в пути. Я так чувствую.
- Поразительно, - улыбается он. – Ты так легко и быстро вписалась в эту кочевую жизнь.
Я пожимаю плечами, мне нечего сказать. Честно, я и сама не понимаю, как у меня так получилось.
Новый Орлеан для меня загадка и чудо. Это рай для всех и каждого, также там каждый может найти и свой ад. По-моему это одно из самых мистических мест. Сплетение реальности и мистики, магия и обыденность, старинные дома и новые коттеджи, и, конечно же, это место, где живут легенды. За ними мы и приехали. В нашей работе нет опасности и приключенческого духа, который многие хотели бы видеть здесь. Но если он нам понадобится, мы его придумаем. Мир можно видеть таким, какой он есть, а можно изменять реальность при помощи фантазии.
Я воспринимаю мир таким, какой он есть. Слишком долго изменяла его. Додумывала то, чего нет, любила, по сути, тоже то, чего нет. На тот момент это было правильно. Тем не менее, ничто не вечно, особенно фантазии. Устаешь от их тягучего пряного дурмана. Еще это тяжело, нужно постоянно держать себя в тонусе, чтобы не соскочить со своей фантазии. Для меня это теперь в прошлом.
Меня выбросило в настоящее настолько резко, что я не успела испугаться и детально обдумать, что случилось. А теперь я не хочу об этом думать, не хочу копаться в прошлом. Нет необходимости, нет времени на скучные долгие мысли.
В отеле мы берем номер с двуспальной кроватью. Мы разговариваем, проснувшись утром, лежа в постели.
Джон слушает меня, не перебивая. С ним я не безмолвный зритель в последнем ряду. Я чувствую, что я часть его жизни, как и он моей. Страсть в постели ничто, если нет ничего, чтобы связывало после.
Одностороння любовь и односторонний диалог всего лишь любование собой. Театр одного актера. И этот актер желает публику. И хочет, чтобы публика желала его. Но подмостки прогнили. Зритель ушел. Зритель всегда уходит, когда действие становится бесконечным повторением одной реплики.
Ночью я засыпаю в объятиях Джона, утром бужу его поцелуями. Я дождалась того момента, когда он стал мне близким по-особенному. Наша близость не стала моей эгоистичной попыткой заполнить пустоту.
Истории Нового Орлеана наполнены тонким мистицизмом. Мы слушаем историю старой женщины, она родилась в начале двадцатого века и сейчас ей девяносто два года. В ее рассказе о своей жизни я чувствую едва уловимый шарм того времени. Эпоха джаза, красоты и блеска скрывала за собой трагедии, сглаживала их своим жизнелюбием. Последняя эпоха красоты, в которой даже быт не был чем-то унылым.
А может это всего лишь мираж. Прошлое притягивает, ибо оно кажется стабильным и надежным. С ним проще, там все ясно. Даже самые страшные события прошлого, войны и катастрофы теперь всего лишь триумф победы, силы, справедливости, а не кровь, смерть и бесконечные страдания. Они уже стали фильмами и книгами, тем, в чем мы ищем успокоение и красоту для себя.
…. Женщина замолкает на полуслове. Она говорила о своей свадьбе. Она смотрит в окно, погруженная в воспоминания.
Мы с Джоном терпеливо ждем. Она слишком стара, а мы молоды. Она научилась терпению, а мы торопимся жить.
Женщина снова возвращается к рассказу. Ее глаза блестят от слез. В ее жизни было все. И она мне кажется длинным цельным романом. И я думаю, была ли она когда-то легкомысленной девчонкой? Совершала ли глупости? Срывалась внезапно с места и уезжала неизвестно куда? Вряд ли.
Она другая. Ее жизнь была другой. Она влюблялась, ссорилась, мирилась, ненавидела, смеялась и веселилась, плакала, грустила. Переживала потери и радовалась победам. Но не теряла голову, не бросалась на все четыре стороны.
- Я хочу вам кое-что подарить, - улыбнулась старушка. – Моей семье все равно это не нужно. А раз вы охотники за историей, то думаю и вещи с историей вам интересны.
- Благодарю вас, - отвечает Джон. Я просто улыбаюсь.
Не знаю, что говорить, поэтому молчу. У меня нет вещей с историей. Я не знаю, что значит дарить значимую вещь, а не купленную в магазине.
Я люблю делать подарки, люблю их выбирать, потом упаковывать в красивую бумагу и перевязывать лентой и дарить. Совсем другое дело дарить, то, что имеет для тебя ценность, вещь с памятью. И едва знакомым людям. Собирателям историй, приехавшим неизвестно откуда.
Женщина приносит коробку из белого картона, ставит на стол и бережно открывает.
- Это мое свадебное платье, - говорит она, глядя на меня. Я не сумасшедшая и не романтик, - она достает платье и растряхивает его. Белое платье из шелка с кружевное отделкой. Простое и элегантное, как то время, что осталось в прошлом.
- Вы мне понравились, - говорит она. – Так что я хочу, чтобы оно было у вас. К старости, я стала излишне сентиментальной, - смеется она.
- Спасибо, - говорю я. Чувствуя снова и снова удар грузовика по своей машине. Он как на повторе.
- Берите мой подарок!
Мы выходим из дома и идем к машине. Я улыбаюсь, смотрю на дорожку и свои пыльные ботинки.
- Если я все правильно понял, то она намекнула на то, чтобы я взял тебя в жены, пока тебе не надоела жизнь в машине и пыли дорог, - смеется Джон.
- Думаю, что не надоест, - улыбаюсь я, подходя к машине. – К тому же это всего лишь платье. Ни к чему это не обязывает. Лучше скажи, куда мы едем?
- В Эль-Пасо, а потом к Миа. После в Сан-Франциско, за твоими вещами и в Рино.
- Зачем в Эль-Пасо?
- Там есть красивая часовня. На перекресте.