(Авторы: Ульяна Гринь, Ольга Вербовая)
На маленькой станции при посёлке Астахово поезда не останавливались никогда. Да что там поезда — даже электрички открывали двери почти на ходу, только успеешь вскочить или выскочить. Одна утренняя, в сторону города, другая вечерняя, привозившая редких астаховцев домой после рабочего дня. Сама деревенька лепилась к станции одним боком, другим уходя в поля, одноколеечной дорогой до соседнего колхоза.
Варя часто приходила смотреть на поезда. Ещё когда была маленькой. Тогда она радовалась и весело махала рукой, свято веря, что пассажиры делают точно так же. Потом, став постарше, просто смотрела и завидовала. Представляла, куда едут люди, что они едят, о чём разговаривают, и всё это виделось ей необыкновенно интересным, гораздо интереснее, чем жизнь в Астахово.
Впрочем, очень скоро Варя поняла, что в Астахово жизни как таковой не было вовсе. Не считать же настоящей жизнью сельпо с выставленными на полках строем бутылками «Столичной» и кусками хозяйственного мыла, уазик, раз в день привозивший из колхоза двадцать буханок серого прямоугольного хлеба, и лавочку у дома Витьки Хоря, где вечерами собирались четверо подростков Астахова, чтобы послушать музыку на скрипучем магнитофоне и сбежать из дома, где под водку смотрят «Поле чудес» на старом черно-белом телике.
Варе хотелось сесть на поезд. На настоящий, скорый, зелёные вагоны которого мелькали мимо станции с бешеной скоростью, что и не разглядишь окна и двери. Умом она понимала, что ей это не грозит ни разу. А сердцем рвалась из замороженного скучного Астахова навстречу огням большого города.
И однажды… Однажды скорый поезд притормозил возле узенького и короткого перрона, свистнул и остановился. Варя не верила своим глазам, боясь моргнуть и прогнать видение. Но поезд не исчез. Более того, с лёгким шипением открыл двери. На щербатый перрон сошёл…
Дядя Костя… Зачем он только приехал в Астахово? Зачем уговорил папу вместе с семьёй перебираться в столицу, обещая по-родственному помочь с жильём, с работой? Тогда, шесть лет назад, душа девочки ликовала. В Москву! Она едет в Москву! Прощай, захолустье! Здравствуй, новая жизнь!
Первое время Варя с любопытством рассматривала оживлённые московские улицы с высокими домами, метро с движущимися лестницами, неоновые вывески. Всё было ей в диковинку, всё умиляло. По первости девочка даже не замечала хмурых и озлобленно-уставших лиц москвичей, не веря всерьёз, что в таком славном городе можно быть буками.
Но вскоре ей пришлось столкнуться и с тёмной стороной столичной жизни. В школе Варя довольно быстро узнала, что она деревенщина и ничтожество. Находили у одноклассников и другие слова, но большей частью они были матерными. Не обретя в школе друзей, девочка с головой ушла в учёбу.
В десятом классе появился Он. Рома… Роман… Лишь взглянув на новенького, Варя поняла, что пропала.
Он относился к ней хорошо. Узнав, что Варя отличница, сел рядом с ней за парту. Она с радостью помогала Роме. На контрольных, быстренько сделав свою работу, тут же бралась за вариант любимого.
К выпускному вечеру Варя готовилась с особой тщательностью. Платье, причёска, украшения – всё для того, чтобы поразить Рому красотой, чтобы взглянул и ахнул!
Он улыбнулся, пригласил на танец.
«У меня для тебя сюрприз! – прошептал таинственно. – Пойдём, что-то скажу».
«Сейчас в любви признается», — подумала девушка, когда Рома нежно увлёк её в тёмный класс.
Не в силах больше молчать о своих чувствах, она сама сказала то, о чём молчала два года.
Дальше всё было как в дурном сне: появившиеся откуда-то девчонки, хохот, улюлюканье и голос Ромы, жестокий и насмешливый:
«Уродина прыщавая! Ты себя в зеркало видела? Я терпел тебя только потому, что ты за меня училась!»
Как можно после этого жить? Нет, это нелепость, какая-то ошибка! Человек, у которого вырвали сердце, не может жить. Так не бывает! Да и зачем, если нет любви? Есть только подлость, предательство, обман…
Улица была пустынна. Девушка в длинном серебристом платье с мокрым от слёз лицом одиноко брела, сама не зная куда. Лишь бы подальше от школы, от города, от самой жизни… От жизни… Как хорошо было бы забраться на самый верх одной из девятиэтажек, коими усеяна вся улица, шагнуть вперёд и, поддавшись воздушным струям, лететь до самой земли…
Из раскрытого настежь окна доносились звуки музыки:
«Забыла ты, где явь, где сон,
И ищешь здесь не то, что нужно,
И не на то твой взор недужный
С больной любовью устремлён»*.
Варя подошла поближе.
«Ещё так много горных стран
Твоя стопа не преступала,
И столько зорь не просияло
Над тишиной твоих полян!»*.
Против воли девушки тут же вспомнилась прежняя Варя. Та самая Варя, которая любила смотреть на поезда и мечтала о другой жизни – о лучшей. Варя, которая умела мечтать…
Умирать неожиданно расхотелось. Вместо этого девушка стала представлять, как выглядят обитатели квартиры, откуда слышится эта песня. Кто её поёт? Актриса, у которой завтра намечается концерт? Или она доносится из динамиков музыкального центра, перед которым седая старушка вяжет носки?
Так и не заглянув в окно, Варя удалялась прочь, унося с собой звучащий в голове мотив:
«Росистой мглой луга блестят.
Мир многолик и изобилен!
Иди вперёд… Господь всесилен,
И близок пламенный закат»*.
*Из стихотворения Аделаиды Герцык «Мне»