Повезло. Отрывок из повести

Большаков Яков
       Где-то  в начале сорок третьего года, ближе к весне, под Ржевом, уже ночью, мы получили приказ – батарее срочно сменить огневую позицию. В районе с указанными командованием координатами, комбат облюбовал отдельный небольшой соснячок на опушке густого хвойного массива. Ночь была тёмная, пасмурная.


       Въехав на полянку в глубине соснячка, батарея окопалась, ездовые распрягли лошадей и отвели их поближе к деревьям. Пока устраивались, начало светать, потеплело, снежок стал подтаивать. Я решил проверить, как замаскированы лошади. Подходя к краю полянки, обратил внимание на красные пятачки на снегу, ночью их мы не заметили. И эти пятачки краснели повсюду, ну, прямо, как прыщики на теле ребёнка, больного ветрянкой. Когда же до моего сознания, наконец, дошло, что странные эти пятачки  – верхушки немецких противотанковых мин, волосы у меня под шапкой зашевелились. Как мы проехали сюда ночью и не на одну не наскочили?! Чудо, счастье? Чтобы этот «прыщик» сработал, достаточно нагрузки всего восемьдесят килограмм,  а ведь орудия и лошади значительно тяжелее. Петляя по снегу, как заяц – от погони, я вернулся на стоянку, разбудил комбата и мы с ним, предупредив бойцов об опасности, стали осторожно подводить лошадей к повозкам.  Место стоянки пришлось срочно менять.


       В этот период произошёл ещё один случай в пользу того, что родился я «в рубашке».


       Во время боя я заскочил в офицерский блиндаж. И как раз в этот момент немецкий тяжёлый снаряд ударил в него прямым попаданием. Раздался страшный грохот, блиндаж закачался, железная печка-бочка подпрыгнула, коптилка из 76 мм патрона с фитилём погасла. А когда я включил свой карманный фонарик и поднял вверх глаза, волосы на моей голове зашевелились. Пробив три наката блиндажа, сверху прямо на меня «смотрела» блестящая головка неразорвавшегося снаряда. Испуг был сильнее, чем от самого удара и воздушной волны. Позже я заметил, что именно после этого случая я и начал седеть. А ведь было мне в ту пору всего тридцать два года.


       Во время наступательных боёв в районе г. Проскурова нашу пехоту здорово потрепало – в ротах осталось по 50-60 бойцов, не более. За редким исключением, гаубичные батареи располагаются в бою в нескольких километрах позади пехоты, поддерживают наступление огнём.  Самое страшное для артиллеристов, когда между ними и противником пехотинцев слишком мало, или уже нет вообще. Именно такая ситуация и случилась в ту злосчастную ночь. Мой наблюдательный пункт находился в блиндажике километрах в двух впереди батареи. К ночи бой затих. Почти вся наша команда – я, комвзвода управления и разведчик, смертельно устав за день, провалилась в сон. Не спал только телефонист – дежурил у аппарата.

 
       Проснулись мы от дикого крика связиста – товарищ комбат, немцы! Все вскакиваем. Подхватив автоматы, рацию, катушки с проводом и аппарат вылетаем из блиндажа на воздух. Раннее утро, подморозило, в непроглядном тумане - треск пулемётной и автоматной стрельбы. Сквозь туман на краю блиндажа вдруг проявляется силуэт человека в погонах. Щёлкает выстрел, что – то чиркает мне по телу в области живота. Боли не ощущаю, кричу – за мной, на батарею! Однако под пулями передвигаться приходится ползком. Ползти тяжело - подмёрзшее за ночь жнивьё режет руки не хуже острого ножа, мешают катушки с проводом, автоматы цепляются за кочки. Наконец доползли. Батарея ведёт огонь прямой наводкой – молодец телефонист, успел сообщить о прорыве. Подоспела свежая пехота и противника отбросили на исходные рубежи, бой затих.

 
       За завтраком вспоминаю эпизод у блиндажа. Ощупываю себя и обнаруживаю в районе пупка дырку в кителе, а под ней что-то твёрдое. Оказывается, между верхом и подкладкой застряла… пуля. Так вот что чиркнуло-то! Пулю рассматриваем всей батареей, обнаружив на ней мелкие царапины, делаем вывод – немецкий офицер своё личное оружие давно не чистил, песочек в стволе скорость и убойную силу погасил. Вот так моя «несостоявшаяся смерть» в кителе и застряла. Бойцы поздравили меня со вторым рождением, а уже вечерком, в более тесном кругу мы это дело отметили. А пулю я ещё долго носил… в заднем кармане брюк, пока не потерял.