The Game Must Go On!
«Сделай эту жизнь, пока жизнь не сделала тебя» (с).
Москва. Китай-город. 18:34. Кафе «Экспромт».
Во времена моей молодости в туалетах нюхали. В крайнем случае трахались.
Сегодня Instagram пестрит обилием «туалетных уток», одного такого селфимена я чуть было не пришиб дверью. Да, многое изменилось. На смену живому общению под рюмку водки пришел беспроводной интернет. Пары за столиками кафе увлечены гаджетами, но не визави. Люди против Apple - полный отстой, мнимые тени в зале ожидания новой версии iPhone с опцией превосходства над хозяевами предыдущих и снисхождения - к владельцам Android. Поколение потерянных в сети, где можно играть в кого угодно или быть собой - никто не различит, да и не важно. Свобода в мировой паутине…
Пройдя через зал, я присел за столик в дальнем углу с расчетом контролировать вход. Как сказал бы один известный шпион: «Привычка, выработанная годами». Подошла официантка - олицетворение веяний нового времени: монголоидный разрез глаз вкупе с полным непониманием русского языка. Упрощая ей задачу, я потыкал пальцем в картинки меню, на всякий случай продублировав заказ устно.
Мои имя и фамилия вам ничего не скажут. Впрочем, как и внешность. Моя профессия исключает яркие образы, громкие звания и особые приметы, они могут оказаться губительны.
Я - вербовщик. Поставщик пушечного мяса к столу его императорского величества, решившего затеять локальный или тотальный конфликт, не стесняясь в выборе средств и вооружений. Никакой рефлексии на этот счет, сплю я крепко. Для меня это работа, не более чем, и она приносит свой доход. Всё по-честному. Хочешь подёргать удачу за пейсы? Срубить бабла? Нанюхаться до одури пороху? Без проблем. Я не Мефистофель, размахивающий выгодным контрактом перед очередной грешной душонкой. Скорее, паромщик Харон, за мзду переправляющий с этого на тот берег. Nothing personal, just business. Понятное дело, уголовное преследование за наёмничество никто не отменял, но лазейку можно найти всегда: меняем вывеску «Наёмник» на «Доброволец» - и вуаля, ты уже герой.
В кафе вошёл посетитель: суховатый, высокого роста, с собранными в хвост волосами. Тактические штаны, заправленные в вибрамы, куртка «Аlpha». Эдакий бой-скаут под сраку лет, затерший до дыр книжку Фенимора Купера и не доигравший в детстве в «Зарницу». Поводив по сторонам хищным носом, заметил меня. Сергей Владимирович принадлежал к когорте людей, в свое время потративших уйму сил на поступление в ВУЗ и кучу денег на врачей, с радостью выдавших «индульгенцию» о плоскостопии последней степени. Милитари-стайл в одежде, сборища пейнтболистов-толкиенистов, всевозможные шутеры-стрелялки по вечерам и самый частый из запросов на декстопе - «армейский магазин». Видимо, сейчас пытается добрать. Рекруты типа Сергея Владимировича - идейные. Уж если что вбили в голову, с рельс не свернут.
- Добрый вечер, Сергей. Присаживайтесь. Чай, кофе?
- Американо.
Я жестом подозвал официантку.
- Вы приняли решение?
- Да, я согласен.
- Держите, - протягиваю ему плотный конверт. - Здесь подробные инструкции: как добраться в пункт сбора, список необходимых вещей, справка об утере паспорта на чужое имя - с ней можете не опасаться полицейских. Кредитная карта. Средства начнут поступать, как только доберетесь до места назначения. Ваш паспорт я верну по возвращении в Москву.
Москва. Новогиреево. 23:25. Сергей.
«Ночное метро и уставшие, стертые суетой дня люди. Кто они? Официанты и продавцы после смены, клерки и студенты, в полудрёме качающие головами под стук колёс. Они ставили себе в жизни цели? Или это безликая масса, отлюбленная городом за день, мечтающая поскорее добраться до уютных нор?», - Сергей распрямил плечи, брезгливо оглядывая дремлющих пассажиров: «А я смог! Да, смог! Решение принято, завтра всё изменится». Вагон метро, словно зиппер на молнии, застегнул мешок с охладевшим трупом дня и умчался в новые сутки.
Сборы были недолгими, и всё необходимое легко уместилось в купленный накануне рюкзак «Assault II»: десантная фляга-котелок, «Горка», наколенники, бичпакеты, тушенка, пена для бритья, аптечка, бытовая мелочь. Жена Сергея молча наблюдала за благоверным. За пятнадцать лет брака многое перегорело, и последние два года прошли под эгидой выживания на общей территории. Наконец, женское любопытство победило равнодушие:
- Серёж, ты далеко?
- Не твоё дело.
Жена развернулась, как танк на генеральском параде, и ушла на кухню греметь кастрюлями.
Тесная двухкомнатная хрущоба с маленьким балконом, куда Сергей умудрился впихнуть стол, навороченный комп и анатомическое кресло. Частенько засиживаясь до утра, последние два года он провел в своем импровизированном кабинете. Проверив почту, он уселся за прощальный зарубон в «Call of Duty».
Москва. Ярославский вокзал. 9-31. Сергей.
Ярославский вокзал - самый бестолковый вокзал Москвы. То ли дело рядом стоящий Ленинградский - там обычный московский бордюр норовит стать поребриком. И публика в разы культурнее. Одно слово - прямое направление в окно Европы. А Ярославский - криво сколоченная калитка в провинцию, все поезда с него идут вглубь России.
Сергей ознакомился с инструкцией: ехать около часа до остановки «76 километр». Оттуда их доставят на перевалочную базу - в бывший пионерлагерь «Восход». Их - это Сергея и человека, которого он ждал с минуты на минуту. Попутчиком оказался мужчина лет тридцати, чернявый, среднего роста. Создавалось впечатление, что он целиком состоит из шарниров, двигающихся в хаотичном порядке. Попутчик крепко пожал протянутую руку и коротко представился:
- Денис.
- Сергей, можно просто Серый.
- Погнали, просто Серый, наш экспресс уже ждёт.
Длинная зеленая электричка, возившая во времена застоя колбасные десанты, негромко застучала потасканными потрохами, захлопнула двери и тронулась. Денис порылся в приличных размеров бауле, расстелил на сиденье газету и достал пластиковые стаканчики, колечко «Краковской», четвертину черного, закончив натюрморт бутылкой «Столичной». Две первых опрокинули молча, после третьей разговор начал клеиться.
- Дэн, а чего тебя из армии поперли?
- Из-за дочки командира.
- Ты что, с малолеткой связался?
- Да я жениться был готов. Если бы не чертов пирсинг.
- А пирсинг этот в бровь и в пупок вставляют?
- Ага, бабы-дуры куда только не вставляют. Как-то подпили мы с будущим тестем, я не помнил как до кровати дополз. В общем, снится сон - я где-то в горах, и гады лезут со всех сторон, а патронов не осталось. Пошарил вокруг и нащупал кольцо. Граната. «Ф-1», скорее всего. Ну, и рванул. Ору как резаный: «Спецназ не сдается!», а рядом кто-то визжит, ну это тоже в порядке вещей. Перед смертью кто орет, кто визжит, кто матерится.
- А с пирсингом-то что?
- Что? Вырвал я у дурнины пирсинг с мясом!
Сергей где то читал этот баян, но спорить не хотелось...
Одесса. Новострой на Фонтане. 14:22. Вадя.
- На, москалик, получи! Шо, кацапы?! Наелись? Да сам ты читер! Засунь себе эти скрины знаешь куда?!
Новенькая «Raizer naga» выписывала по столу замысловатые зигзаги. Анатомическое кресло плавно качалось, словно танк на адаптивной подвеске. Если бы у кого-нибудь повернулся язык назвать Вадю - Вадимом с приставкой отчества, это вызвало бы, в лучшем случае, улыбку. Задумай Вадя сменить пухлое дитё на этикетке молочной смеси «Крепыш» - никто бы не заметил подмены: те же пшеничные волосы, здоровый румянец, васильковые глаза. Только старше.
Обделенного брутальной внешностью Вадю сложно было назвать рохлей, его бизнес-жилка и чуйка на малейшие колебания рынка вызывали у приближенных стойкое ощущение зависти. В свои тридцать четыре он владел зоомагазином и студией груминга, имел долю в ветлечебнице. Прижимистость и привычка откладывать на черный день спасали его от участившихся кризисов похлеще «золотого парашюта».
Наушники с силой сдернули, больно цепанув по уху.
- Ай! Ты чего?
За спиной стояла девушка в позиции «руки в боки»:
- Два часа прошли!
- Ну малыш, мне только статистику глянуть и всё!
- Нет, я сказала! - красивый, с безупречным маникюром пальчик безжалостно вдавил кнопку питания на системном блоке.
Мила поселилась в его холостяцкой берлоге два года назад. С её появлением исчезла пыль в квартире и изжога от фастфуда, а вещи заняли свои места. Друзья не могли поверить, что Мила — умница, красавица, выберет в спутники Вадю. Наследница обеспеченных родителей, она ломала расхожие штампы о «папиных дочках»: сама поступила, закончила ВУЗ с красным дипломом и в неполные двадцать четыре занимала должность в успешной компании. Мила, с её-то характером, могла бы с легкостью командовать штрафбатом. Вадя и сам не понял, как в его жизнь пришел спортзал, а личная свобода претерпела ощутимую резекцию: не больше двух часов на «Call of Duty» и жесткие санкции за аннексию холодильника по ночам.
- Так, сейчас быстро обедаем и пойдём.
- Куда?
- С люка смотреть на Дюка! Ты что, забыл? Сегодня сбор.
- Да помню я! А что у нас сегодня на обед?
Одесса. Приморский бульвар. 16:34. Вадя и Мила.
Истеричная тётка с бубликом на макушке закончила выступление, и от ультразвуковых «Так!» и «Геть!» еще долго звенело в ушах. Её сменил более приятный оратор, профессионально владеющий толпой. Он начал говорить, и все притихли: каждое слово, каждая фраза отточены, ни ноты наигранной истерии, чётко сформулированные аргументы. Вадя буквально залип и слушал. Обычные, в принципе, вещи: «свобода», «не встать на колени», «победить»... Но что-то изменилось.
А потом они шли домой, держась за руки. На Приморском зажглись огни...
Наверное, можно смотреть на Одессу чужими глазами. Или просто приехать и жить. С толпой туристов вывалиться из трамвая на Преображенской, рельсовым рубиконом отделяющей Дерибасовскую от Соборки, отвоевать у бабулек лавочку и лениво наблюдать за стадом несущихся к Пассажу гамадрилов. Даже тихо ворчать под нос: «Опять затопчут копытами Горсад ради ракурса для своих дебильных фото». Но это не сделает тебя одесситом. Им можно только родиться и получить в дар частичку этого города. И до конца носить в себе симбионита с большим объёмом памяти, который, даже если ты уедешь, не даст тебе забыть Аркадию, маяк в Порту, море и гаргулий на Пушкинской...
Одесса. Новострой на Фонтане. 23:27. Вадя.
У англичан есть выражение - «ушной червь». Случайно прослушаешь мелодию и, сам того не замечая, поёшь ее весь день. Вадя ворочался и не мог уснуть, не помогало даже убаюкивающее посапывание Милы. Слова, услышанные на митинге, трансформировались в образы. Вот он: всё-то у него хорошо, стабильно и привычно - родители в Канаде, сестра в Германии, дела, не смотря ни на что, идут если не в гору, то ровно. Одно дело видеть этих людей на экране, где-то им сочувствовать, мысленно поддерживать и проклинать с нагретого дивана виноватых. Другое - стоять рядом. Только они там, по ту сторону твоей реальности.
Вот Мила - бегает лекарства закупает, куда-то их отправляет, к беженцам мотается, блог ведёт, участвует, интересуется... А он? На митинг один раз сходил, послушал, даже покричал со всеми. И всё. Он, конечно, валит москаликов пачками каждый вечер. В интернете. И статистика лучше всех в команде. Да кому это всё надо?
Какое чувство можно испытывать в моменты, когда смотришь на себя со стороны и вроде ничего плохого в себе не находишь, но стыд не даёт тебе поднять глаза? Ведь они там гибнут, а ты - здесь. Можно найти массу оправданий: дескать, рождаемся мы такими - с ладошками, повернутыми к себе, и всё происходящее меня не трогает. И внутренний голос шёпотом, гаденько так: «Собственно, при чём тут я?», - и, срываясь на крик: «Ага, ты у нас всегда ни при чём!»... Стыд, ощущение несправедливости, желание поменять, исправить, не проявить участие, а участвовать, чтобы «ушной червь» навсегда замолчал в твоей голове. Что-то внутри щелкает в такие моменты и отлетает, как предохранительная скоба. Время действовать.
Вадя неделю штудировал новостные сайты и зависал на форумах, пытаясь разобраться и понять. Обсуждал, спорил, слушал, просматривал видео. С подачи Милы пообщался с вернувшимися с АТО. Первый раз в жизни отказался проведать родителей Милы, и в её отсутствие проторчал в интернете, а не в любимой Люстдорфской пивоварне. Запомнил дату следующего сбора.
Одесса. Приморский бульвар. 13:18. Макс.
Есть люди ведущие, есть ведомые. Макс был из когорты успешно балансирующих по центру: «и вашим, и нашим за копейку спляшем». В свои тридцать четыре менеджер оружейной сети «Стрелец и Ко», выпестовав талант продать что угодно и договориться с кем угодно, обеспечил себя обширными связями. На фоне последних событий круг его интересов расширился от торговли контрабандой до вербовки лошков, как он их называл. Будучи весьма трусливым от природы, Макс не рискнул бы подойти к бывалым.
Среди клиентов оружейной были влиятельные и очень влиятельные люди, и Макс, помалкивая, без вопросов доставал им эксклюзивное ружьишко и что-нибудь из запрещенного. Прогуливаясь по площади, он прислушивался к разговорам и обходил особо агрессивных стороной, отделяя тех, что «за компанию» от тех, что пойдут до конца. Митинги и сборища - благодатная почва для вербовки.
Задев плечом прохожего, он обернулся с мыслью извиниться:
- Ба, какие люди! Вадька! Ты как? Солидный стал! - обрадовался Макс, узнав однокурсника по «Нархозу».
От души побарабанив друг друга по спине, они двинули отмечать случайную встречу.
Одесса. Ресторан «Робин-Бобин». 20:46.
Друзья, товарищи, знакомые... на протяжении жизни человек обрастает ими как днище корабля моллюсками. Кто-то остается рядом, кто-то надолго исчезает из поля зрения, и через года ты едва узнаешь их на фото в социальных сетях. Окликнуть на улице, столкнуться на курорте, поддаваясь приступу легкой, смешанной с удивлением ностальгии: «Нифига тебя, брат, распёрло, а это кто? Твоя жена?! Да ну, брось! Ты шутишь! Вот это - твоя жена? Ну ты дал, брат, я ведь помню, как...». Ты не скажешь это вслух, просто улыбнешься и найдешь дежурные слова. Эти встречи сродни знакомству в поезде: сидишь пьешь, откровенничаешь с попутчиком, а на станции: «Всё, мне пора выходить».
Макс потягивал «Хайнекен», больше молчал и слушал. Еще по пиву - и беседа перешла в доверительную плоскость. Вадя заливался соловьем и сам завел разговор на волнующую тему - вербовщик лишь выждал момент, эффектно достав туз из рукава. И пока Вадя рассыпался в благодарностях и пел оду везению, Макс мысленно подсчитывал барыши.
Ближе к ночи Макс запихнул порядком окосевшего сокурсника в такси, взяв с него клятвенное обещание встретиться завтра в офисе.
Одесса. Оружейный магазин «Стрелец и Ко». 12:55. Вадя и Макс.
Возмущенный гудок клаксона заставил Вадю резко крутануть руль. Погруженный в свои мысли, он съехал с полосы и чуть не притёр «Мерседес» справа. Чудом уцелевший «Мерин» прибавил скорости, поравнявшись с «Ленд Крузёром» Вади, девушка за рулем сверкнула стеклами «авиаторов» и, выставив в окно неприличный жест, вдавила педаль газа.
- Ну, извини.
Мысли путались. За завтраком он сказал Миле о желании стать добровольцем, и на кухне прогремел «взрыв» мегатонн на сто - тарелки вдребезги, кофе на стене, черепки его любимой кружки на полу...
- Посмотри на себя! Какой из тебя вояка?!
Схватив ключи от машины, он бежал из дома, со всей дури хлопнув дверью.
«Значит, она не считает меня мужиком! Значит, я как домашняя собачонка - можешь лаять сколько угодно, но только попробуй покажи зубы», - Вадя со злостью впечатал ладони в руль. Красной строкой в мозгу пробежала фраза: «Больнее всего бьют близкие люди». Рингтон прервал поток его мыслей. Звонила Мила. Он нервно нажал на сброс: «С тобой больше не о чем говорить». За перекрестком показался магазин «Стрелец и Ко».
Макс встречал его у входа полупустого шоу-рума:
- Привет, проходи. Ты чего такой смурной?
- Да в норме всё, не выспался.
- Ну что, пойдем тебя одевать?
От обилия снаряжения, охотничьих и военных аксессуаров разбегались глаза. Озираясь по сторонам, Вадя терялся, с чего начать, всё хотелось потрогать.
- Начнём с одежды, остальное позже.
Надолго застряв в примерочной, он предпочел размытый камуфляж A-TACS. Долго спорили с Максом о бронежилетах, остановились на британском Osprey ASSAULT МК-4 с удобными креплениями подсумков. Выбор пал на каркасный рюкзак Tasmanian Tiger, штурмовые перчатки, кепку, свитер... Гора покупок росла на прилавке с пугающей скоростью. Надев обновки и покрутившись перед зеркалом, он ощущал себя Рэмбо, и настроение его резко улучшилось. Вынырнув из-под плинтуса, Вадина самооценка оправилась и выросла до уровня «превосходно».
Макс придирчиво осмотрел свежеэкипированного бойца.
- Подожди минуту, - он ушел в подсобку и вернулся с большой коробкой.- На, держи.
- А что это?
- Ну, ты в чём ходить собрался? А это, брат, вообще вещь! «Коркоран Мародёр»: стальной вкладыш в носке и пятке, стальные пластины в подошве, водо- и маслоустойчивые... произведение искусства! Надумаешь таким двинуть по яйцам - место в церковном хоре бедолаге обеспечено. В них можно бегать по кислоте, по торчащим гвоздям, ими можно драться. Специальная стелька пружинит и не даёт ногам потеть. Бери, как раз последние остались.
- А чего они такие тяжелые?
- Брат, тяжелые - это хорошо. Давай примерь, только шнуруй плотнее, чтобы нога не болталась.
На кассе у Вади едва не случился обморок - маленькая зеленая тварюшка плотно сдавила горло. Поборов жадность, он отсчитал нужную сумму.
- Что приуныл, брат? Я скидку хорошую сделал, практически по закупочной цене отдаю.
- Спасибо, Макс.
- Да не за что, свои же люди.
Они поднялись на второй этаж: просторный кабинет, окна с забранными мощными решетками, бронированная дверь, сейфы вдоль стен, огромная плазма...
- Кофе будешь?
- Да, можно, мне покрепче, без сахара.
Макс вернулся с маленьким подносом:
- Держи, - он поставил перед Вадей дымящуюся чашку и вазочку с печеньем. - Ты решил, чем будешь вооружаться?
- А что, там оружие не выдают?
- «Кукушонка» тебе выдадут, пять сорок пять. Можешь смело сменять его на тушенку. Ты наших армейцев плохо знаешь - всё, что по лучше, до последнего в загашнике будут держать. - Макс звякнул ключами у оружейного сейфа. - Вот, смотри, - доставал он из чехла камуфлированную винтовку с оптическим прицелом, - это самозарядный «Ремингтон», калибр 243, пуля охрененно быстрая. Можно стрелять почти без упреждения. И затвор дёргать не надо.
Вадя прикинул, сколько может стоить это чудо.
- Есть попроще - «Сайга МК». Между прочим, точная копия АК 103, только без режима автоматического огня. Есть «Тигр» - один в один СВД. Будешь смотреть?
- Макс, ну какой из меня снайпер? Автоматы есть? - Вадя сразу подумал о своей компьютерной забаве.- AUG австрийский с коллиматорным прицелом?
- Нет, это только под заказ. Есть американская М4, у них батарейки в аймпоинте вечные.
Вадя посмотрел на цену:
- Нет, это слишком. Я слышал, они капризные, и уход за ними ого какой нужен.
- Ладно, есть у меня один вариант, клиент заказал и не забрал. - Макс открыл другой сейф и достал автомат.
- Это что, калаш?
- Он самый. АК 74 М, только тюнинговый. Приклад «Мagnopul CTR», эргономичная пистолетная рукоятка. Коллиматор «Burris», три планки пикатинни, можно фонарь навесить, лазер. Захочешь - подствольник , только за него чуть доплатить надо. Еще тактическая складная рукоятка. Очень удобно.
Вадя долго крутил и вертел автомат. Одно дело носиться с нарисованным дулом в шутере, совсем другое - держать его в руках.
- Хочешь, спустимся в тир, опробуешь? Он уже пристрелянный.
Цена кусалась, но Вадя не нашел в себе сил отказаться.
- Беру! Только как я его с собой повезу? На вокзале сто пудов конфискуют.
- Это решаемо. Ну что, как говорится, по пиву и оформим сделку?
- А пострелять?
- Да без проблем, пошли.
Одесса. Центральный вокзал. 20:28. Вадя.
Внутренним устройством города напоминают своих строителей - у каждого свой характер, свои привычки. Любой гид за небольшую плату, как заправский патологоанатом, проведёт для вас «вскрытие». Вы узнаете о болезнях, увидите и легкие, и печень, и бьющееся сердце. Если вам когда-нибудь вздумается посмотреть на сердце Одессы - смело езжайте на Центральный вокзал. Оно большое, доброе и очень красивое: такое бывает у тех, про кого говорят: «У него золотое сердце». От Центрального по городу разбегаются артерии дорог, и сердце бьется ровным убаюкивающим стуком колесных поездов...
До отправления оставался час. Вадя сидел в привокзальном кафе, вливая в себя отвратительный кофе и наблюдая через мутную витрину, как людской поток у бокового выхода разбивается на части и, толкаясь баулами и чемоданами, наполняет автобусы и припаркованные машины.
- Наверное, Днепропетровский подошёл, - Вадя взглянул, на часы. Скоро подъедет Макс с его оружейной сумкой, он обещал сам сдать её в багажный вагон.
Дверь скрипнула, и в кафе вошли двое парней: на вид лет двадцати пяти, коротко стрижены, оба в мешковатых камуфляжах. Один на костылях, другой с загипсованной по локоть рукой и повязкой на пол головы с проступившими пятнами сукровицы. Они приблизились к стойке и кинули на пол тощие вещмешки. Левая нога парня на костылях заканчивалась культей, обмотанной запылившимися бинтами. Вадю как током прошибло. Он же может вот так же вернуться! А если... Мила права, какой из него вояка. Он даже толком и стрелять-то не умеет. Гадливая трусость вызвала панику, вдруг захотелось встать и убежать. Стаканчик кофе в руке заходил ходуном. Вадя рывком отвел взгляд от парней, уставившись на парковку: девушка, похожая на Милу, пыталась впихнуть чемодан в багажник. Мила... Может, позвонить? Что он ей скажет? «Привет, как дела?». Где был? Бред, пусть всё идёт как идёт. Неделю без неё выдержал, и ничего.
Вадя уже шарил по карманам в поисках телефона, когда метания его прервал подошедший Макс:
- Привет, боец. Готов?
- Привет, всегда готов.
- Ну пошли, поезд подан.
Киев. Центральный вокзал. 5:45. Вадя.
Вагон быстро опустел. Он вышел на платформу и двинулся к багажному вагону, забрал рюкзак и оружейную сумку. Из нагрудного кармана достал бумажку с номером:
- Алло, Андрей? Здравствуйте. Это Вадим, от Максима.
- Понял, сейчас подойду.
Поправляя сползающие лямки рюкзака и оглядывая окрестности, Вадя шел к подземному переходу: площадь вокзала на рассвете была не многолюдна, желтели такси, в салонах дремали водители... На привокзальной парковке бросился в глаза «Мицубиси Паджеро» с наглухо затонированными стёклами, рядом с ним - бус «Спринтер». Навстречу вышел жилистый мужчина в черной кепке козырьком назад, одетый в британскую «песочку» и плейт керриер той же расцветки.
- Зови меня Доб. Ты Вадим?
- Да.
- Давай сюда документы.
- Вот, возьмите. Доб, а скажите...
- Все вопросы потом, сумку с железом - в багажник, сам - в салон. Я сейчас вернусь.
Доб привел с собой человек восемь в камуфляже и с большими рюкзаками, посадил всех в «Спринтер», прыгнул за руль и резко тронул с места. В полной тишине Вадя озирался по сторонам: проехали мост Паттона, повернув на выезд из Киева...
Донецк. Район «Площадка». 12:37. Сергей.
Время в тренировочном лагере под Ростовом поменяло все представления Сергея об армейском быте: никакой ходьбы по плацу и зубрежки устава. Никаких увольнительных. Всё очень строго: подъём и отбой по часам, за пьянку - «расстрел». Инструктора, не жалея сил, вдалбливали полезные навыки, подвешивая на рефлекс. В постижении военной науки ему и другим новичкам доставалось больше всех. Однако единственное, о чём жалел Серега — пришлось остричь хвост. Жизнь на гражданке замылилась в памяти.
Всех, кто прошёл подготовку, загрузили в автобусы и повезли в сторону границы. И вот они в Донецке.
Легкий на подъем Денис оказался пулеметчиком от бога и профессиональным военным. Сергея закрепили при нём вторым номером. Чуть позже в компанию влился Илюха - из местных, он же Кэмэл. Нет, не за схожесть с кораблём пустыни - при среднем росте и телосложении подъёмной силой он обладал феноменальной. На негласном чемпионате по поеданию сух.пайков он схомячил три штуки, пока все давились первым, а шахтерских баек знал несметное количество.
В отряде числилось человек шестьдесят - в основном, местные жители, разбавленные новичками-добровольцами вроде Сереги. Разместили их в здании школы на окраине города. Командовал отрядом Батя, до конфликта занимавший должность начальника участка. За полтинник на вид, крепкий, с широченными плечами и пудовыми кулаками. Природная мощь Бати чудным образом сочеталась с интеллигентным видом: всегда подтянутый, волосы цвета соли с перцем безупречно уложены, камуфляж сидит как костюм-тройка. Он никогда не повышал голос и говорил в пол тона, но говорил так, что спорить желания не возникало.
В коридоре послышался топот. В класс, оборудованный под жилье, вбежал Жопа - заместитель Бати:
- Парни, подъём! Через 10 минут общий сбор в актовом зале.
Свой негласный позывной Егоров, в прошлом капитан милиции, получил не за заслуги, а за особо примечательную внешность. Лицо его походило на два полушария, на которых обычно сидят. Миниатюрный треугольный носик капитана, торчащий аккурат между мясистыми щеками, положения не спасал. А как мужик, кэп - нормальный, только очень суетливый.
Денис, Илья и Серый повскакивали с раскладушек. Они два часа как вернулись с патрулирования, остальные разошлись по домам. Серега долго тёр глаза, пытаясь проснуться:
- Дэн, что за фигня?
- Давай, шевели поршнями, Батя ждать не любит. Там всё и узнаем.
Донецкая Обл. Село «Первомайское». 8:26. Серый, Денис, Илья.
Армейский «Урал», превращенный местными кулибиными в копию тягача из «Безумного Макса», влетел в рытвину. Серега больно приложился затылком о каркас кузова:
- О, @ля!
Дэн, назначенный старшим, ехал в кузове вместе со всеми. Их сформированная группа состояла из 15 бойцов, включая командира. Усевшись на импровизированный трон из сваленных на пол бронежилетов, голосом ведущего «В мире животных» он подтрунивал над Серегой:
- Вот Серый, из отряда глупых леммингов. Не внял советам мудрого вождя и сидит теперь с и без того по жизни травмированной башкой.
- Міністерство охорони здоров'я столько раз его предупреждало: когда за рулём Ламбада - езда без бронепанамки вредит здоровью и может стать причиной солнечного удара, - подхватил волну Илья.
- Да пошли вы! - Серега ощупал ушибленное место. - Шишки вроде нет.
Со всех сторон полетели шуточки в сторону водителя. Ламбада - двадцатипятилетний раздолбай, очень гордился своей манерой езды, напоминающей танец латино. А его талант попадать в единственную на много километров яму стал притчей во языцех.
Колонна в составе двух микроавтобусов и трех разномастных грузовиков втянулась в село. Впереди шла БМП, несущая на своей броне «головняк». Замыкал колонну Батя на УАЗовской буханке, выполняющей роль «кэшээмки».
Грузовик затормозил на окраине села, хлопнула дверь кабины, и через минуту из кузова показалась ухмыляющаяся ряха Ламбады:
- Станция «Петушки», выгребай свои мешки! Господа, прошу на выход.
Все высыпали наружу, разминая затекшие ноги. Подбежал раскрасневшийся, как вареный омар, Егоров:
- Значит так, бойцы, далеко от машины не отходим. К мирному населению не пристаём. Окурки не разбрасываем.
- Командир, надолго остановка?
- Денис, дуй к Бате. Вернешься - дашь своим вводную.
Дэн убежал в конец колонны, Илья рассказывал бородатую байку, и Серый отошел от гогочущих парней, присев на скамью у забора: отлитые из жужолки дома, на крышах спутниковые тарелки... в сравнении с заМКАДным зодчеством - просто и без китчевых усадеб окно в окно с оградой в шесть этажей. Обычные заборы-огороды, рыскающие коты с бойцовского вида мордами и ободранными хвостами. На улице - ни души. В доме напротив дернулась занавеска - кто-то осторожно наблюдал за ними.
Серега снял флягу с пояса. «Чёрт, в суматохе забыл её наполнить», - встал и пошел к калитке, подергал - заперто. За забором звякнула цепь, серая тень громко бухнулась в калитку, огромная пасть щелкнула в сантиметре от лица. Под банданой стало мокро. Сзади резко дернули за лямку разгузки, и над ним склонилась физиономия Кэмэла:
- Серый, вашу мамашу, ты на кой за забор полез? Буряка надергать хотел?
- Илюх, я воды набрать хотел.
- Вот же вашу мамашу! Глаза-то разуй, колонка через дорогу. Вставай, вон Дэн уже назад скачет. Дуй за водой и быстро назад.
Все столпились вокруг Дениса.
- Значит, так: дружно меня слушаем, а потом бежим к Жо... Егорову за подарками. Чтобы у всех был полный БэКа. Броники одеть сейчас.
- Так в них сопреем нах.
- Кто тут у нас сама очевидность? Господин Стаценко решил записаться в оппозиционеры?
- Шо?
- Сорвешь себе лопушок и обмахнешься. Значит так: увижу, кто пластины из броника вытаскивает, лично морду набью. Сорваться можем в любой момент, а потом времени не будет. Всем проверить снаряжение и оружие. Ждём сигнала на выезд в тенёчке. Не забываем поглядывать на небо и о том, что у укров есть беспилотники. Ламбада, проверяешь свой «Ганомаг», не дай бог что в дороге отвалится. Всем всё понятно?
Разбежались моментально. Сергей задумчиво крутил в руках банку тушенки. Илюха рылся, что-то перекладывая в вещмешке:
- Оставь тушняк на потом. Мне жынка термосок собрала, сейчас порубаем.
- Когда успела-то? Ты же с нами был?
- Да пока вы там грузились, она меня провожать прибежала. Слышь, Серый, не по твою душу идёт? - Илюха махнул рукой в сторону калитки.
Навстречу шел хозяин кабыздоха — мужик в «афганке», и держал в руках увесистый целлофановый пакет. Поручкались. Батько, как окрестил его Кэмэл с ударением на «о», вручил бойцам пакет с бутылками парного молока. Разговорились. Виктор Иванович, при союзе отдавший большую часть жизни спецназу ГРУ, вышел в отставку как раз перед самым развалом. Три дня назад Батько погнал свою бурёнку на дальний выпас и, взобравшись на пригорок, наткнулся на ополченцев. Те его сразу в оборот, дескать, ты корректировщик. На полном серьёзе хотели расстрелять. Чудом он от них убежал. Двое суток прятался у себя в погребе, питаясь соленьями-вареньями. Корову потом сосед привёл. А жена Лапушка неделю как у дони в городе гостит...
Торчавшая из разгрузки Дэна рация голосом Егорова объявила сбор и двадцатиминутную готовность. Закидывая рюкзак в кузов, Серега спросил у Кэмэла:
- Илюх, а на каком Батько разговаривал? Вроде не мова.
- На суржике, колхоз ты «Лапоть Ильича»! У вас что, в школе не преподавали? Давай, лезь уже скорее...
N-ская в/ч. 7:10. Вадя.
Как водится, между теорией и практикой Марианская впадина заблуждений. Героический налёт Вадиных представлений об армейском быте смело как ветхий сарай в сезон ураганов. Мобильной связи нет. Перед въездом в массивные ворота цвета облупившейся серебрянки шахматной доской разбросаны бетонные блоки. Укутанный «егозой» высокий забор, фанерно-щитовые казармы, плац в окружении выцветших щитов, намертво прикипевших к ржавым рамам, с канувшими в лету призывами... Пейзаж вгонял в уныние.
Ежедневная муштра. Подъём, зарядка, кросс, обед, полоса препятствий, азы рукопашного боя, ужин, разборка- сборка, чистка личного оружия... попытки вникнуть перед сном в теорию с гудящей головой. Вадя, не показавший сколько-нибудь значимых результатов ни в стрельбе, ни в рукопашке, был определён в минометный расчёт заряжающим.
Тяжело дыша, мокрый как мышь, Вадя загребал «Мародёрами» пыльную гальку, подтягивая соскальзывающий ремень больно лупившего по спине автомата. До финиша оставалось метров пятьдесят, и все в горку. Вадя умирал на утренней пробежке, приходя к финишу замыкающим «на четырёх костях». Инструктор Доб бежал рядом. Даже не вспотел, скотина. Если бы Вадю спросили сейчас, что он больше всего ненавидит в жизни, Доб пошел бы первым пунктом, уверенно обогнав манную кашу. Он не оставлял в покое Вадю ни наяву, ни в ночных кошмарах, и любил устраивать зачёты по последнему, после которых весь состав устраивал «весёлые старты» с участием ротного миномёта, а Ваде доставался рюкзак с опорной плитой весом под сорок килограмм. Обсуждение Вадиной массы тела, способной с успехом заменить бронежилет, вошло в привычку.
Но всё плохое, равно как и хорошее, когда-нибудь заканчивается. К концу второго месяца в часть приехал штруль при крупных погонах, долго распинался про честь и патриотизм перед бойцами на плацу. Позже их без суеты погрузили в бусы и повезли в неизвестном направлении...
Красноармейск. 2:00. Вадя.
Сочный мраморный стейк соблазнял переливами нежно подтаявших жилок, сводил с ума, дымился в окружении золотистых долек картофеля, чуть присыпанного специями и укропом. В прохладной литровой кружке еще не осел бархат пены. В предвкушении Вадя схватил приборы и торопливо развернул салфетку, смакуя разлитые в воздухе пряные ароматы.
Внезапно перед его носом встал Доб в обнимку с Милой. С его Милой! Елейно улыбаясь, он выхватил из рук тарелку, длинная рука Милы уцепилась за пивную кружку.
- Отдай! Поставь на место немедленно!
Мила издевательски улыбнулась и голосом Доба пробасила:
- Ты же не вояка! Тебе не положено!
Вадя дернулся и проснулся. С трудом попытался понять, где он находится. В набитом под завязку салоне автобуса было темно и душно. Он нажал кнопку подсветки, на электронном циферблате высветилось: 02:00. Одернул шторку - за окном непроглядная темень. Стараясь не шуметь, прокрался по тесному проходу и растолкал водителя. Пшикнул пневмопривод дверей, и в салон заструилась ночная прохлада.
Окраина города. Частный сектор освещал одинокий фонарь, ветер доносил обрывки голосов патруля... Сил бежать через дорогу не было, и Вадя пристроился за деревом у забора. Теряясь в топоте и лязге амуниции, справа приближался звонкий стук каблучков.
- Ану, стiй!
Скрипнула калитка, и каблучки сменились женским криком:
- Батя, рятуй!
В доме загорелся свет, за забором послышалась возня и сдавленный женский стон.
- Вкусила, падла, тримай ii дужче!
- Що ви робите? Вiдпустiть ii! - вмешался хриплый мужской голос.
Вадя заглянул в приоткрытую калитку: на крыльце стоял старик и грозно тыкал в незваных гостей стволом старой «тульчанки».
- Спокiйно, дiду. Ми водички зайшли набрати.
- А не похлебнешся, курво?
В ночи четко прозвучал звук взводимых курков.
- Дед, шо ты делаеш? Вапще здурiв?
- Геть отсюда!
- Та щас пiдем. Забери рушницю. - собравшийся было уходить ночной гость подскочил к деду, схватил ружье за ствол и резко рванул на себя. Не удержавшись, старик скатился со ступеней. «Гость» откинул ружье в сторону, подошел и ударил дела ногой в лицо.
Два человека боролись внутри Вади: один тянул его в теплый салон автобуса, другой рвался вмешаться. Женский крик разрезал воздух как сорванный предохранитель. Сдернув с плеча автомат, он пинком распахнул калитку, и события понеслись каруселью в парке аттракционов.
- Стоять, гоблины, всех зафражу! - визгливо и неубедительно выпалил Вадя, словно марионеточный герой шутера, наводя на «гостя» метку прицела. - Отойди, сука!
- Ти хто такий? Застрелиш мене через того колорада?!
Занятия с инструктором не прошли даром, рефлекс опередил сознание - руки крутанули «мельницу», и приклад автомата с хрустом смял челюсть дедова обидчика. Второй «гость» подскочил сзади, и сильный удар в спину опрокинул Вадю вперед, «калаш» вылетел из рук. Следующий удар пришелся в живот.
- Ну, падло... зараз завалю тебе, як ту свиню. - подходил к нему «гоблин», медленно поигрывая ножом.
Потная Вадина ладонь нащупала рукоять пистолета:
- Стой, стрелять буду!
- Ну давай, стреляй! - практически без замаха «гоблин» метнул нож. Левая щека полыхнула болью.
Звук выстрелов слился в один. Палец раз за разом давил на спусковой крючок. Все пули ушли под ноги «гоблину», затвор отъехал назад и застыл. Кончились патроны. Палец все давил и давил на курок.
Приближающийся топот, крики... луч фонаря больно резанул по глазам.
- Всем лежать! Оружие на землю! Парень, отпусти ствол! - Над Вадей склонился патрульный. - Ну все, все, отпусти.
Разжав руку, он заплакал, размазывая слезы по щекам, пытался что-то говорить, но горло перехватило спазмом.
Фельдшер сделал ему укол.
Донецкая обл. Посёлок «Карловка». 19:15. Сергей.
Царившая в кузове атмосфера веселья внезапно оборвалась. В какой-то парни просто ушли в себя. Колонна остановилась, не доехав до «Карловки» нескольких километров - грохот взрывов и стрекот пулеметных очередей разносились над степью.
Денис собрал своих бойцов:
- Значит, так! Задача такая - разбиваемся на группы и чешем к посёлку.
- Шо, пёхом?
- Нет, Стаценко, лично ты в белом «Лимузине». Всем старшим групп проверить рации, не дай Бог у кого-то батарейка сядет. Командирскую частоту все запомнили? В поселок не суёмся, ждем команды. По задачам - подбираем «трехсотых», тащим их вот в эту точку. - Дэн сделал отметку на карте. - Мирным, если попадутся, помогаем, на крайняк прячем их по подвалам. И еще - на трассу не лезем. Всем всё понятно?
Чем отличается виртуальный мир от реальности? Слабой графикой, коряво прорисованными юнитами? Даже современным технологиям с кучей «D», полным эффектом присутствия и детальной прорисовкой локаций никогда не воспроизвести одну деталь - запах. Запах пороховой гари, сгоревшей плоти, запах перемолотых в труху человеческих жизней, оплавленных судеб - первое, что ощущаешь, попав в зону боевых действий. Пока перед тобой еще не всплыл видеоряд, и ты не видишь того, что может сотворить плод злого гения, создавшего тротил. От запаха не скрыться. Ты втягиваешь его ноздрями, и сознание тут же выдаёт картинку из киношных спец. эффектов из-под талантливой руки художника. В реальности всё выглядит не так, и в первые секунды твой мозг вступает в конфликт: «У Спилберга всё по-другому!». Этот запах останется с тобой надолго, и даже когда он совсем выветрится, ты будешь вздрагивать во сне от его фантома.
Серый стоял, согнувшись, и блевал. В первый раз вот так вот, своими глазами, он увидел труп. И не где-то в криминальных новостях, сидя у монитора. В двух шагах от себя. В неглубокой воронке лежало то, что совсем еще недавно было человеком: лоскуты юбки, рука с браслетиком на тонком запястье в метре от тела. Приторная вонь горелого мяса и спекшейся крови била в нос. Серегу снова скрутил спазм.
- Да, хлопец... ну ты даешь. На вот, иди умойся. - Илюха протянул ему бутылку с водой. Серому было очень стыдно, что он - взрослый мужик, дал слабину. К горлу снова подкатила тошнота, он выхватил у Кэмэла воду и побежал за угол разрушенного магазина. От стоящей рядом АЗС остался выгоревший остов и покореженные колонки. Умывшись и прополоскав рот теплой минералкой, Сергей почувствовал облегчение, навалилась слабость и апатия. Он стоял, оперевшись спиной о кирпичную стену, тело мелко потряхивало.
Хрустнуло стекло. Кто-то шарился внутри магазина. Резкий голос заставил его вздрогнуть.
- Эй, мужик! А ну, положь!
- Шо? Да ты охренел, мудило?! - узнал он голос Стаценко.
Серега подошел к проему выбитого взрывной волной окна.
- Слышь, вояка, ты за это платил? А ну, положь на место! - мужик угрожающе занес биту. Стаценко резко метнул в него коробку.
- Да на, подавись, барыга. - одним прыжком он подскочил и двинул мужику в лицо. Тот рухнул как подкошенный, бита выскользнула из рук и со стуком упала на пол. Стаценко бил лежачего ногой, еще раз и еще, - На, сука! На! - Голова его жертвы болталась как у тряпичной куклы.
У Серого перехватило дыхание. Плохо понимая, что делает, он сдернул с плеча автомат и навел прицел на Стаценко:
- Дима, хорош! Ты что творишь?!
Стаценко замер, медленно развернулся.
- О, защитничек нарисовался - хрен сотрешь! Стрелять в меня будешь? Ну, давай!
Автомат в руках заходил ходуном. Серый впервые целился в живого человека, от избытка адреналина тело трясло мелкой дрожью. Палец на спусковом крючке заклинило судорогой, звук выстрела больно ударил по барабанным перепонкам. Дуло задрало вверх, и пуля цокнула по кирпичной стене. Стаценко рыбкой нырнул за разбитый прилавок и истерично возопил:
- Ну всё, козлина! П@@ц тебе!
- Серый, что случилось? Кто стрелял? - подбежал Илья.
- Я! - Серега крепко сжал автомат побелевшими пальцами. Нижняя губа предательски дергалась.
- Опусти ствол! Вашу мамашу! Опусти, говорю!
- Эй, Кэмэл, сейчас я вылезу и твоего дружка на ремни распущу!
Илья сдернул с разгрузки гранату и швырнул ее за прилавок:
- На, держи! Распускатель @ев!
С криком Стаценко рванул из укрытия к выходу и, зацепившись за порожек, мордой проехался по ступеням крыльца. Серый завалил Илью на землю.
- Вашу мамашу, ты чего? Я ж чеку-то не выдернул! А ну, слазь! Шо ты на меня сигаешь? Я ж не баба! Маньяк, @ля!
- Аааа, ыыыы, чеку не выдернул! - катался Сергей по земле, захлебываясь хохотом.
Тот поднялся, отряхивая одежду:
- Точно псих, вашу мамашу.
Подбежал Денис:
- Что тут у вас? Цирк мимо проезжал?
- Тю.. та не, стреляли...
Усадьба хозяина ДМЗ. 18:23. Вадя.
Роскошь усадьбы на берегу Карловского водохранилища портило обилие снующих военных, в глазах рябило от расцветок камуфляжа. Бойцы суетливо таскали из кузовов ящики, за забором разбивались шатры, дымила полевая кухня.
Вадя, сдерживая зевоту, разглядывал интерьер: бронзовая люстра в окружении лепнины, затейливый узор штучного паркета, стеллажи из морёного дуба с ровными рядами старинных переплетов. Стол на массивных гнутых ножках, раскинутая карта придавлена хрустальной пепельницей. От табачного смога слезились глаза, хотелось подойти и настежь распахнуть окно.
Вадя с бойцами отряда стоял и внимал пламенному спичу командира, как две капли походившего на гнома из саги про хоббита: низкорослого, с широким торсом, переходящим в кривые короткие ноги. Натянутая как на барабан уставная «флора» на выдающемся пузе трещала по швам. Дымя из-под густых усов, капитан Крыга распекал по рации нерадивого мех. вода из-за поломки отставшего от колонны, в результате чего минометные расчеты остались неудел.
Закончив речь, он оглядел стоящих перед ним солдат:
- Что, вояки, просрали вверенное вам имущество?
Командир расчёта хотел было возразить, но Крыга впечатал ладонь в столешницу. От удара окурки и пепел разлетелись по карте.
- Молчать! Ты, ковбой, что скалишься? - указательный палец сарделькой уперся в Вадю. - А тебе, Остапенко, боевая задача - вот этого ковбоя и еще трех бойцов передашь командиру моб.группы. Остальных кинешь на хоз. работы. Ясно?
- Капитан, ну куда их, в моб.группу? Они ж необстрелянные.
- Вот там и обстреляют! Всё, свободен!
Чертыхаясь под нос, бойцы вышли на свежий воздух. На Вадю навалилась апатия, захотелось послать всё и поехать домой. К Миле... Как она там?.. Гул мотора отвлек его от мыслей. Во двор лихо въехал БРДМ и, резко затормозив, обдал их пылью и запахом соляры. С брони соскочил военный и направился к отряду, на ходу стаскивая шлем и прикрывавшую рот бандану:
- Кто старший группы?
- Андрей. - Остапенко вышел вперед, протягивая руку.
- Доб. Я к вам за пополнением.
Вадя вздрогнул от узнанного голоса.
- Какие люди, Вадим, сколько лет, сколько зим! Я слышал, ты и отличиться успел?
Вадя буркнул что-то приветственное в ответ.
- Так, радость встречи отметим потом. Запрыгиваем на броню и погнали. Вадим, а ты что без поджопника? Потерял?
- Нет, я его в палатке оставил, сейчас сбегаю.
- На вот, сбегает он. Бегун. Жопку отобьёшь, что потом с тобой делать? - Доб протянул ему сиденье, оторванное от офисного кресла. Кто-то из бойцов заржал. Инструктор постучал прикладом в люк мех.вода:
- Трогай.
«Карловка». Блокпост ополченцев. 23:12. Сергей.
Проставленные буквой «П» бетонные блоки со сложенными в два ряда мешками песка. Набросанные сверху доски накрыты куском рекламной растяжки и маскировочной сеткой. Пол из европоддонов, сваленные куски фанеры, обрывки покрытого бурыми пятнами картона. Импровизированные лежаки из патронных ящиков и надувных матрасов Две амбразуры с видом на мост, из одной хищно торчит пламегаситель крупнокалиберного НСВ «Утёс». Вот, как говорится, и всё убранство.
Серый сидел на подсдутом матрасе, обматывая изолентой сложенные валетом бакелитовые магазины от АКМ. Денис разглядывал дорогу и мост в ПНВ. Отложив бинокль на минуту, он зажмурил глаза.
- Серег, ты в ленту трассеры зарядил?
- Да
- Гут. Что смурной такой? Очкуешь?
- Да не, в норме я.
- Лады. Где, кстати, «вашу мамашу» шастает?
- Да хрен его знает.
Послышались шаги. Отодвинув маскировочную сетку, внутрь ввалился Илья, обдавая товарищей свежим перегаром.
- Кэм, ты не охренел часом?
- Кореша встретил, языками зацепились. Он - «мазута», тут неподалеку в БМПшке обитает. Между прочим, нас прикрывает.
- Вижу, чем ты там зацепился, а про боевых товарищей забыл.
- Обижаешь. На, держи. - Илюха кинул Денису флягу. Тот отвинтил крышку и сделал глоток:
- Ух! И сказал он, что это хорошо! Серый, глотни, всю муйню как рукой снимет.
- Спасибо, я не хочу.
- Что ты как целка? Пей, говорю.
Сергей отхлебнул из фляги, и по пищеводу разлилось тепло. Шевелиться совсем расхотелось.
- Парни, я сейчас на массу надавлю минуток сто, - зевнул Дэн. - Перед «собачьей вахтой» растолкаете. Кэмэл, ты за Серым приглядывай, гут?
- Лады. Ты тоже можешь покемарить, а я пока порубаю. - Илья вытащил из рюкзака ИРП, распотрошил упаковку, достал портативный разогреватель и, согнув лепестки, поджег таблетку сухого спирта. Поставил на огонь металлическую кружку, зашуршал оберткой, и в кружку полетели сразу три батончика.
- Илюх, ты чего там мутишь? - заворочался Серега.
- «Чеченский суп», будешь?
- А шоколад откуда? Что, тот мужик подарил?
- Какой?
- Ну тот, с которым Стаценко закусился.
- А, ну ему уже пох на шоколад.
- В смысле?
- В прямом, там ему тапки белые пригодятся, а не хавка.
- Что?
- Что слышал, - Илья размешал шоколадную массу, чтобы не застыла, и быстро заработал ложкой, обжигаясь приторно-сладким варевом и проглатывая орехи целиком. Сергею стало не по себе, к горлу подкатила тошнота, и он полез к выходу.
- Ты куда помчался, вашу мамашу?
- Поссать!
- Ааа, ты это... к воде не ходи, там в посадках мин - как говна за баней.
Посёлок «Карловка». 03:25.
На улице стояла оглушительная тишина, лишь изредка нарушаемая плеском воды и шелестом листвы акаций. Серый присел на корточки, привалившись спиной к стене и обхватив голову руками. Кровь прилила к лицу, в горле встал ком, в висках часто-часто колотился пульс. Что он здесь делает? Что?! Ведь его никто не заставлял, он сам сюда приехал. Для чего? Всё, о чём он думал последние месяцы, стало вдруг таким нелепым. «Мудак, какой же я мудак, не жилось спокойно. И работа, и жена - всё же нормально было. Герой, @ля!».
Мысли разорвал нарастающий гул мотора. Серега вскочил и побежал в блокпост.
- Парни! Со стороны укров кто-то прёт!
Денис вскочил с лежака и, схватив ПНВ, навел на мост: на приличной скорости к ним несся БТР.
- У них там что, ХаЗэ упало? Кэм, ты за пулемёт. Серый, прикрываешь. - взяв гранатомёт, он выбежал наружу.
Илья надавил на гашетку, заводя длинную очередь на всю ленту. Дорожка трассирующих пуль прошла левее бронетранспортёра. - Перезарядка! Давай ленту, чудила!
Башня БТРа крутанулась в их сторону, и яркие вспышки осветили ночь. КПВТ выдал своё фирменное «бу-бу-бу», крупнокалиберные пули вгрызлись в мешки, осыпая песком растянувшегося на полу Серегу. Дэн поймал силуэт БТРа в рамку прицела и плавно нажал на спуск. Смертоносный кумулятивный заряд, оставляя за собой дымный хвост, расправил стабилизаторы и помчался к цели. Сильный взрыв смел всех, кто находился на броне, раскидав тела в стороны как ветер - конфетные обертки.
А потом наступил отходняк. Серый, Илья и Денис сидели молча, пуская флягу по кругу.
- Ну что забздели, воины? Пока я, значит, в одиночку героически сражался, они тут кверху жопами загорали.
- Дэн, не гони, я реально чуть в штаны не наложил, вашу мамашу. Как представлю, что болванка от КПВТ с организмом делает, аж в дрожь кидает.
Безумный вопль снаружи врезался в уши, сотрясая тишину раскатами.
- Серый, а ну глянь, что там. Только не высовывайся.
Метрах в тридцати от блокпоста догорали останки того, что час назад было грозной боевой машиной. Черная жирная гарь оплавленных колёс поднималась в рассветное небо, и утренний туман окутал груду покореженного железа. Полный отчаяния и боли крик не смолкал.
- Дэн, там туман, не видно ни хрена. Не могу понять, откуда.
- Сейчас разберемся. - Денис вышел на улицу и, сложив ладони в рупор, прокричал:
- Эй, укры! Своего «трехсотого» забирать будете? Или забздели?
Блокпост укров находился на другом конце моста, метрах в семидесяти, и голос Дениса долгим эхом пронесся над водной гладью...
Позиция ВУС. 5:28. Вадя.
Суета ночного инцидента набирала обороты, обрастая новыми подробностями. Вадя, проспавший всё шоу в бронированном нутре БРДМа, пытался выяснить у сослуживцев подробности. Около трех ночи к блокпосту подъехал увешанный флагами БТР-80 с толпой на броне. Набив морду двум дежурившим на блоке салабонам, они прорвались за ограждения и поехали в сторону Карловки. И надо такому случиться, что в это время Доба и командира за каким-то хреном вызвали в штаб.
Позиции гудели как улей. Даже сам Крыга примчался, орал и угрожал отдать под расстрел. Требовал срочно накрыть позиции сепаратистов «Градами», которые, к слову, должны были подойти еще вчера, но почему-то не подошли. Им тоже перепало. Вернувшийся Доб пообещал всем накрутить хвосты за сон на посту. Солдатов заменили на увешанных оружием головорезов из личных резервов Крыги. Доб подошел к столпившимся у БРДМ бойцам:
- Вадим, пойдешь со мной.
- Куда?
- «Мешка» пойдём вытаскивать.
По мосту двигалась странная процессия: впереди шел Вадя с длинным шестом в руках и примотанной к нему белой тряпкой. Чуть позади - фельдшер с большим крестом на сумке. Замыкал процессию Доб, уперев приклад автомата в плечо. Туман молоком растекался по дорожному полотну. Каждый шаг гулко отдавался где-то внутри, страх сковывал движение и, не смотря на утреннюю прохладу, пот ручейками стекал по Вадиной спине. Издеваясь, сознание рисовало ему картины собственной смерти, одну страшнее другой. Вдруг он остановился, колени затрясло противной дрожью.
Над ухом раздался шепот Доба:
- Вадим, ты чего замер-то, давай вперёд!
- Я не могу.
- Ну ты чего, боец, давай, чуть-чуть осталось.
- Ннемогу, - заикаясь, промямлил Вадя.
- Всё хорошо, всё нормально. Давай! Ты же не хочешь, чтобы нас всех тут из-за тебя?
Вадя вздрогнул и сделал шаг вперед, за ним еще один, медленно переставляя ноги. В голове заезженной пластинкой крутилась мысль: «Если выживу, больше никогда»...
Блокпост ополченцев. 5:56. Денис.
Рация басила голосом Бати:
- Форпост, ответь ноль первому.
- Ноль первый, Форпост на связи.
- С НП доложили: на мосту движение.
- Ноль первый, норма. Укры «трехсотого» вытаскивают. Пообещал не мешать. Как понял? Приём.
- Добре. Как понял? Приём.
Мост через Карловское водохранилище. 6:05. Вадя.
Груда оплавленного железа внезапно выросла из тумана. Запах гари с приторной примесью вызывал рвотный спазм. Голова закружилась, Вадя сделал шаг в бок. Нога уперлась во что-то мягкое, и он посмотрел вниз: ошметки кожи спутались с обгоревшими кусками камуфляжа, зловещая улыбка «весёлого Роджера», ладони, оставившие мясо на раскаленной броне. Одни части тела превратились в уголь, другие - в мешанину из грязи и плоти... То, что три часа назад считалось человеком, сейчас перед ним - продукт адской кухни. Добро пожаловать к шеф-повару РПГ! На секунду Ваде показалось, что вытекшие глазницы смотрят прямо на него.
Бойца вывернуло прямо перед собой. Лента событий неслась перед глазами как во сне, память услужливо блокировала травмирующие психику моменты. Он не помнил, как практически бегом, сменяясь, они тащили хрипящее от боли тело, как остатки ног болтались на лоскутах кожи. Он не помнил, как бился в истерике, свалившись в лагере. Он не помнил, как Доб вливал в его глотку чистый спирт. Он не помнил, как порывался убежать...
Посёлок «Карловка». 9:32. День «П».
«Современная картина боя» - заезженная, затертая до дыр фраза. С задних рядов кинозала мы всё видим и понимаем, рассыпая по креслу попкорн, обнимая спутницу, восхищаемся крупными планами рапидной съёмки через пластик очков. «Локальный конфликт, операция антитеррор»... масса отдающих фальшью слов к единственному емкому - война. И как бы не изгалялись креативщики, место, где убивают и калечат под любого цвета флагами, всегда несет это слово в заголовке событий...
Погреб тряхануло. С потолка осыпалась побелка, на заставленной полке звякнули банки. Стряхивая с головы белую пудру, Сергей посмотрел на Кэмэла - привалившись к стене и закрыв глаза, тот что-то беззвучно шептал. Денис, до этого ни разу не оставивший любой переполох без едкого комментария, молча боролся с упругой пружиной, загоняя в магазин патроны.
После трехдневной тишины укры решили устроить апокалипсис в отдельно взятом поселке, послав вперед «предвестников» системы «Град». Лица боевых друзей в тусклом свете 12-вольтовой лампы смотрелись зловеще.
- Загнали нас укры как крысу под рештак, вашу мамашу.
- Илюх, что такое рештак?
- Желоб металлический, по нему уголь пересыпают. У нас дед один работал, в обед достал жинкой собранный термосок, положил кусок сала на газетку, и пока за ножом ходил, на запах крыса прибежала - жирная, наглая. Знаешь, какие у нас крысы? Всем крысам крысы, таких в зоопарке не кажут. Ну, она сало хвать - и текать под
перевернутый рештак.
- А дед что?
- Взял лопату, угля с одного конца присыпал, а сам у другого ждёт. А крыса не выходит. Он уже и выход ей завалил — не идет крыса. Ну, дед давай по центру рештака лопатой лупить. Как в колокол. Потом рештак откинул, а там крыса...- Илья присел, сложив ладони лодочкой, закрыл уши и задрал голову вверх, изображая находчивого грызуна.
Хохот сотрясал подвал похлеще взрыва.
За спиной Дэна ожила рация:
- Форпост, ответь Вышке. Форпост, как слышишь? Приём.
Давясь от хохота, Денис нажал на тангенту:
- Форпост на связи. Приём.
- Форпост, на мосту наблюдаю танки. Как слышишь? Приём.
- Вышка, слышу нормально. Принято.
11:36.
Разбитыми глазницами окон кирпичный дом обреченно следил за дорогой на въезде в поселок, ухмыляясь дверным проемом грядущей беде. Давая знать каждому засевшему внутри бойцу: «Мы умрем вместе с тобой, дружище. Одно точное попадание - и я засыплю тебя своими остатками. Я стану твоей могилой. Я, конечно, покрепче тебя. Вот эту часть, где была кухня, а сейчас - полторы стены со свисающими перебитыми балками, строил еще отец хозяина. Строил на совесть. Пять попаданий... и только шестое заставило меня сложиться. Второй этаж, где вы базируетесь с автоматами, надстраивал сын хозяина с внуком. Светлая мансарда. Солнце гостило здесь всегда. Вставая, оно заглядывало в окно, выходящее на дорогу, а на закате - прощалось через другое окно. Вот это. Ты держи его на примете. Оно может спасти тебе жизнь. Я не хочу хоронить под собой кого-то еще. В домах живут, а не хоронят...».
Большое окно мансарды открывало панораму первого ряда домов, влево убегала дорога, зажатая между заборами, впереди, через дом, белела часовня с высокой башней, в звоннице затаился на фишке корректировщик. Один проем Серый и Дэн заложили мешками, оборудовав пулемётную точку. К другому приставили лестницу на случай отхода. На первом этаже хозяйничал Илья.
Нарастающий грохот в преддверии боя ворвался в окно сухим треском автоматных очередей, глухими разрывами гранат, натягивая нервы до предела.
- Гданнн! - звонница утонула в клубах дыма. - Гданнн! - дом за часовней, отлитый из жужолки, сложился как карточный домик.
Сергей перехватил покрепче автомат. Денис прильнул к прицелу ПКМ.
В какофонию боя влился лязг траков и надсадный гул турбины - на дорогу медленно выползала туша Т-80УД, оставляя за собой полосы вспоротого асфальта. За танком гуськом бежали пехотинцы.
- Серый, танком другие займутся, мы пехоту отсекаем.
- Ден, как думаешь, отобьёмся? - криво улыбнулся Серега.
- Не очкуй, всё нормально будет. - Сердце, как метроном, отбивало ритм растянувшихся секунд.
Танк едва поравнялся с домом, как правый борт вспыхнул взрывом, и гусеницу сорвало с катков, разложив на асфальте. Башня крутанулась, наводя дуло в сторону угрозы, и пушка мощно долбанула в сторону «смежников». К ней тут же подключилась спарка ПКТ.
Дом сотрясало от грохота: Ден лупил быстрыми точными очередями, подтянувшийся Серый выдавал короткие двойки-тройки, Илюха снизу влился в трио длинной автоматной трелью. Пули хлестали по забору, прошибая доски навылет. Пехотинцы прикрылись броней, двое остались лежать на дороге. Укры пытались работать на подавление, огрызаясь короткими очередями.
Пулемёт Дэна затих, закончилась лента. Сквозь дым и грохот он увидел в проем, как из-за танка бежит пехотинец с гранатометом.
- Серый, уходим!
- Что? - замешкался оглохший от стрельбы Серега.
Согнувшись, Дэн схватил его за шиворот и с силой толкнул к спасительному окну. Сергей побежал, поскользнулся на откатившейся гильзе и рухнул. Резким рывком Дэн подтянул его за петлю бронежилета и вытолкнул вперёд. В эту секунду раздался взрыв. Нашпиговав тела осколками, взрывная волна легко подхватила Серегу, отбросив его в окно, взвиваясь огненным вихрем, полыхнула и смела всё на своем пути, похоронив под обломками Дэна...
...Сознание возвращалось медленно, толчками. Сергей лежал на животе в мягком чернозёме и заново учился дышать. Слипшиеся легкие жадно глотали воздух. Он попытался шевельнуться — адская боль обожгла низ спины и отключила сознание. Он уже не чувствовал, как вторая взрывная волна, разметав кладку, засыпает его битым кирпичом...
13:17
Человек, попавший на войну впервые, еще не знает, как она потихоньку просыпается в душу крупицами не сгоревшего пороха, осколками кривых отражений впиваясь в нутро, громкими взрывами лупит по барабанным перепонкам, и поднимает со дна все страхи, всю ненависть, первобытный инстинкт зверя. Счастливчик вернется домой и попробует всё забыть, но ни один хирург не сможет извлечь его сознания поражающие элементы войны...
Вадя пришёл в себя за пару дней. Возможно, перманентный стресс мобилизовал скрытые резервы организма, эмоции перегорели, уступая место тупой, оглушающей отрешенности. Он спокойно выслушал приказ, спокойно залез на броню БРДм и ехал по истерзанному взрывами полотну моста. Броневик сбавил ход, объезжая останки БТРа, откуда пару дней назад они вытаскивали раненого. Взгляд упал на черные подпалины башни часовни. От разбитого блокпоста сепаров тянуло гарью, ветер гонял обрывки целлофана, куски маскировочной сетки по вспаханной воронками дороге... Реактивные снаряды не оставили от него и следа. Карловку окутал плотный черный дым. Из рации на разгрузке Доба сплошным потоком шел радиообмен: бой переместился на окраину посёлка.
Дымный хвост гранаты, пущенной со стороны часовни, прочертил дугу и воткнулся в землю рядом с бронемашиной, раздался взрыв. Вадины руки с силой оторвало от скобы, тело волной подбросило вверх и с силой шваркнуло об асфальт.
Взревел мотор «Бардака», увозя из-под обстрела удержавшихся на броне бойцов.
Голова налилась свинцом, в ушах звенело, из носа пошла кровь. Вадя встал на четвереньки и рывком поднялся, пытаясь побороть головокружение. Страх и злость, как серебрянка с марганцовкой, смешались, вызывая детонацию и подрывая сознание мыслью - бежать!
Вадя побежал к деревьям. До воды оставалось всего ничего, когда раздался тихий звон натянутой проволоки, за ним щелчок вылетающей чеки - тяжелый ботинок сорвал растяжку «озээм-ки». На мгновение он застыл - страх сковал волю, тело само рванулось назад.
Сгусток огня пробежал по трубке замедлителя, хлопнув, вышибной заряд подбросил в верх «стакан» с убойной начинкой, неярко вспыхнуло над землей, и гулкий взрыв тротила превратился в дикий визг летящих роликов. Ноги беглеца подкосил стальной вертикальный дождь...
Одесса. Госпиталь ВМФ. 12:27.
Иным везет родиться в рубашке. Сергей родился в бронежилете, под счастливой звездой и с серебряной ложкой во рту. Украинские военные достали полудохлого бойца из-под обломков. Возможно, Создатель в тот день был в хорошем расположении духа. Возможно, приняли за своего, и справка от вербовщика на местную фамилию сыграла свою роль. Что это было: акт милосердия, провидение или ошибка, оставалось только гадать.
Правда раскрылась сразу, как он очухался после наркоза. Не смотря ни на что, его продолжали лечить.
К койке подошла медсестра, поставила капельницу. Пожилой доктор интересовался самочувствием и проверял повязки. Глядя на него, Сергей подумал, что такие врачи одним лишь присутствием поднимают больным настрой.
- Имею для Вас сюрприз! - обратился он к Сергею. - Сейчас девочка сделает Вам укол, и переезжаете в общую палату.
Сюрпризом оказался боец с аналогичными ранениями - задница и ноги, с разницей лишь в том, что пострадал он от противопехотной мины. Врач определенно обладал своеобразным чувством юмора, разместив их на соседних койках у окна.
Но у фортуны небольшой резерв. По части увечий им обоим не повезло: мало того, что ранение в пятую точку - позорное клеймо дезертиров и трусов, так еще и хлопот с ним не оберешься. По словам врачей, учитывая риск разрыва важных артерий и капилляров, без своевременного вмешательства тяжелая травма «низа спины» чревата летальным исходом. Сергею не повезло больше: в отличие от Вади, он — наёмник, пусть даже не забравший жизнь ни одного противника. Мысль о том, что в палату войдут суровые представители СБУ, не давала ему покоя, ожидание неотвратимого возмездия нависло как Дамоклов меч.
Позже выяснилось, что Вадим тоже плотно подсел на «Колду», нашлись общие знакомые по шутеру, и время незаметно полетело в обсуждениях. Возможно, в виртуальном мире они могли бы стать друзьями, но не здесь. Хотя Сергей был благодарен за общение без оглядки на его недавнее сепаратистское прошлое.
В палате находились еще двое: Доб - инструктор и ангел-спаситель Вади, это он вытащил подорвавшегося на мине бойца, получив в награду пулю в спину из СВД и серьёзные заброневые травмы. Сломанные рёбра и отбитые легкие едва позволяли ему двигаться и говорить. Он напоминал Сергею погибшего Дениса, только говорил Доб мало, изредка подтрунивая над восхищением Вади.
Последний пациент — Олег, вечно влезал в разговоры и надоел палате пуще ежедневных перевязок.
Олег приехал в Одессу из Днепропетровска с радикально настроенной группой наставников масс на путь истинный. Начать очистительную борьбу решили с волонтёрского офиса - рассадника колорадов и сепаров. Днём они были заняты обрыванием Георгиевских ленточек, а ночью Олег получил свои раны - то ли бутылка с коктейлем Молотова взорвалась, то ли отскочила, но тушил его подъехавший наряд милиции. За заслуги перед отечеством у Олега обожжены кисти рук, полукругом выгорела прическа и полностью исчезли брови на красном вареном лице.
Утром, открывая ноутбук, он неуклюже стучал по клавишам обмотанными бинтами пальцами, гуглил новости и наседающим басом вещал о событиях:
- Наши накрыли позиции сепаров под Щастем. ****ез всей вате. Слышишь, ополчен? Скоро будем в Донецке твоих дружков поджаривать. Чего кривишься? Сказать что-то хочешь против? Ну скажи. Я послушаю. Потом тебя капитан в СБУ послушает. Потом в посадке слово скажешь....воронам перед расстрелом. Ссышь тут говорить? Это тебе не в братов наших из засад стрелять. Танк ваш партизаны раздолбали. Представляю, что там с экипажем: тлеющие головешки и вонь на всю округу. Всех бы вас, вату, облил бензином и сжег. Горите вы хорошо....
Вадя лежал и слушал соседа, внутри закипало. С одной стороны, Серега - враг. С другой - да какой он враг? Такой же дурак, как и он. Все чаще Вадя вспоминал поход за «мешком», перебирая всплывающие в памяти обрывки. Именно в тот момент внутри умер и родился другой человек, лишь внешне напоминающий прежнего бизнесмена. Что-то надломилось, и окружающий мир предстал совсем под другим углом.
И вот сейчас Олег в трико не первой свежести, с висящим как полотенце шарфом с логотипом любимой команды, это краснолицее недоразумение с глазами камбалы учит его жить?!
Морщась от боли, Вадя перевернулся на бок.
- Они-то горят хорошо. А вот ты, гавно, даже заняться пламенем не смог. Дерьмо - не очень горючий материал.
- Ты что, брате? За сепара вступаешься? Мы ж из одного окопа!
- Ты, сучонок, из окопа задротов сетевых. Звони военкому и назначай свидание. На цветы и конфеты можешь не тратиться, он тебя и так полюбит.
- О, как мы запели-то! А ты не хочешь рассказать, как тебя в жопу-то ранили? Небось, ссыканул, от врага драпая? - Олег вскочил с кровати.
Вадя дернулся, пытаясь встать, тело скрутило болью.
Доб тяжело поднялся с койки и, шаркая казенными тапочками, медленно подошел к Олегу, резко развернув его за плечи лицом к себе. Его голос звучал тихо, говорил он через силу:
- Не то стыдно, что солдат боится и ссыт от страха. Это рефлексы. Боится — значит, думает. Значит, выживет. Перессыт и привыкнет. А то ***во, что ты после ожога ладошек в больничку свалил. Маршировать потом пойдешь, тыча в нос участием в АТО? Из-за таких говнюков эта война никак не закончится. Думаешь, в сетях поорал, виртуальным врагам напихал и пиво пошел дуть, победитель? А вот хер ты угадал, каждое твое слово там лишней пулей отливается. Воюй с армадами интернет-спецназа. И не дай Бог тебе с реальным живьем встретиться.
- Ничо, падлы, скоро за всё ответите. - оттолкнув Доба, Олег побежал к выходу.
- Эй, «мешки», вот я лежу и думаю: как вы теперь за компами в свои пулялки резаться будете? Стоя что ли? - с усмешкой прокряхтел Доб.
Франция. Канны. 15:54.
Россыпь апельсиновых крыш на зелени южных холмов, сотни белоснежных жемчужин-яхт, нанизанных на золотистые нити пристаней лазурного побережья, запах морского лета и больших денег - визитная карточка юга Франции. Отравленная роскошью публика фальшиво расплывается в улыбках - вдруг снимают?
Узкая улочка обогнула сеть роскошных магазинов и здание старинного отеля и, вскружив голову одуряющим ароматом выпечки, свернула к веранде кафе на бульваре Круазетт.
Стараясь держать спину, за столиком домучивала кофе Валери, а если быть точнее, Лера. Качая ножкой, она раздраженно оглядывала конкуренток — легион упакованных в люкс Артемид в облаках дорогих духов, с блестящими от жажды наживы глазами... в середине мая их тут больше воздуха. Еще пару лет, и она - перестарок, а жирный «папик» еще не пойман в сети, и кофе космически дорогой... Зажмурившись, она представила, как прогуливается вдоль берега, меланхолично глядя на искрящиеся волны, и совершенно случайно тонет у борта одинокого миллионера... Как жаль, что именные пляжи её не ждут, а яхты оккупированы голддигершами.
- Девушка, Вы не хотите присоединиться к нашей компании?
Лера открыла глаза. Мужчина лет 30 обнажил фаянсово-белые зубы с явным настроем пообщаться. - Наш парусник первый день в порту...
- Ваш парусник? - с иронией переспросила Лера, красноречивым взглядом поясняя: «Веди меня к хозяину, старпом, или потеряйся».
- Владелец с нами, - он понимающе подмигнул. - Приглашаю Вас украсить нашу скромную обитель...
Тонкий звон бокалов наполнял рестораны, и сияющий порт зажигал огни, когда Валери впорхнула на пристань. От количества яхт рябило в глазах. Словно на витрине в откровенных платьях проплывали менее удачливые superficiel. Заметила, как с палубы на неё пялится мужчина в льняной рубашке, он улыбнулся и помахал в ответ:
- Сюда, скоро отчаливаем!..
Лента воды разделяла ее с параллельным миром хозяев жизни, с этой сказочной дичью мечты, неспешно читающей прессу, поджаривая на корме свои дорогие тушки... Запинаясь от волнения, босиком она шагала по трапу к заветной цели.
- Добро пожаловать на борт стоимостью шесть миллионов, - шутит он и галантно целует ей руку. - Максим.
Лера сошла на палубу: «Точно не хозяин. Пойду выпью его-нибудь...»
***
Макс уже нырял с трамплина в море, когда Лера поднесла ему разрывавшийся мобильник. Номер не определился, но Макс пьян - и это мелочи.
- Да, слушаю.
- Здравствуйте, это Мила.
- Здравствуйте, Мила!
- Я хочу узнать, где Вадим?
- Какой Вадим?..
Где-то на границе с Финляндией.
Во времена моей молодости «крутизна» определялась силой хорошо поставленного удара. А не наличием шкафообразных горилл, открывающих тебе дверь в уборную.
Кулаки со сбитыми костяшками сменились пропитанными кремом холеными ручонками. Brioni уверенно взял верх над Nike и Adidas. Шестисоточную дачную самодеятельность сослали доживать в глухомань дворцы с вертолётными площадками и газонами для гольфа.
Крутизна, в моём понимании — это свобода, быть свободным от стеклобетонных офисов и тесных галстуков, от начальства и бытовых проблем, переполняющих тележку из «Ашана». Что дает эту свободу? Деньги? Большие деньги?
Нет. Очень большие деньги лишают тебя свободы. Ты становишься их рабом, каждую секунду думая, как не потерять и сохранить.
Мне интересен уровень, достойный уровень. Дающий возможность послать к чертям опостылевшую работу, уехать на побережье и лежать в шезлонге под жгучим солнцем, не задумываясь о завтрашнем дне. А вернувшись, снова влиться в привычную жизнь, не испытывая дискомфорта.
Впрочем, моё ремесло не терпит понтов и позёрства. Пентхаус с видом на главную площадь страны — не моя история. Мне вполне хватает уютного дома с рубленной баней, у кромки берега с мостками в чистейшей карельской воде.
Это моя свобода, мой персональный Эдем, где я могу взять ружье и бродить по лесу или забросить блесну и смотреть на поплавок. Пока не надоест. И снова не потянет за теми, чьи судьбы я переправляю на тот берег,
покуда у его императорского величества не пропадёт аппетит. А он не пропадёт никогда. И даже если мир охватит пожар, на его пепелище я вскипячу себе чай...