16 апреля будильник разбудил меня в четыре утра. Даже спустя двадцать минут после пробуждения я все еще чувствовал себя, как зомби в ночь «Рассвета мертвецов», но остатки сна вытряхнул телефонный звонок. Звонил водитель, с которым я должен был ехать сегодня в пять. «Планы немного корректируются», - сообщил он, - «вам нужно через пятнадцать минут быть на остановке…».
Хорошо, что я был собран со вчерашнего вечера. Я быстро оделся, бросил из холодильника в сумку кусок колбасы и хлеб (они послужили мне завтраком впоследствии), выпил стакан остывшей за ночь воды из чайника, и через пять минут уже направлялся к месту встречи. Успел как раз вовремя. У водителя, его звали Антон, уже сидела одна пассажирка – девушка из Макеевки, а следующие два клиента должны были присоединиться к нам уже на квартале «Мирный» в Донецке. Причиной переноса времени выезда послужила информация, которой располагал Антон: по его источникам, блокпосты с украинской стороны могут сегодня закрыться. Вроде, вчера внезапно закрыли два блокпоста под Мариуполем. Именно поэтому нам нужно было успеть подъехать к украинским блокпостам до 6 утра – времени их официального открытия. Логики я не понял, но водитель был немногословен, и в подробности своего решения не стал посвящать. Оставалось только довериться.
Без двадцати пять утра – еще время темноты. И привидений. Примерно в этот момент мы проезжали Чайкинское кольцо, и в свете фар я увидел хвост из колонны грузовиков, сворачивавших с донецкого направления на Макеевскую объездную дорогу. Последняя машина тащила за собой гаубицу Д-30 с зачехленным стволом. Самое настоящее привидение, ведь по «Минску-2» их тут как бы нет.
В черте города нас тормознули только раз – на ополченском блокпосту в районе, который называется «Дубок» - там развилка, соединяющая несколько районов Донецка и Макеевку. Ополченец ограничился только проверкой паспорта у водителя.
В Донецке, наверху проспекта Дзержинского, где раньше находилось управление милиции, мы проехали мимо большого количества ополченцев в серьезной экипировке. Их было примерно человек тридцать, они явно готовились куда-то выдвигаться…
Подобрав двух последних пассажиров на «Мирном» (это оказалась супружеская пара), мы благополучно выехали из Донецка. В такое раннее время движения на трассе практически отсутствовало. Междугородние рейсовые автобусы начинают курсировать где-то с шести утра. Таким образом, у нас была фора. Мы довольно-таки быстро и без задержек прошли все три ДНР-ских блокпоста. Очередей из машин не было вообще. Служивые выглядели сонными. На первом блокпосту, видно, наш водитель уже примелькался и был знаком с ополченцем. Тот шутливо спросил у Антона: «Куда? На работу?». «Ага. На работу, как на праздник», - ответил в той же манере Антон. Итак, ополченцы ограничились паспортной проверкой, и беглым осмотром лиц. Один раз посмотрели в багажник – он был абсолютно пуст.
По дороге я перекинулся парой фраз с попутчиками. В Селидово ехал только я один. Остальные ехали еще дальше – в город Димитрово, что под Красноармейском. Девушка с переднего пассажирского сиденья – чтобы «подтвердить» свою временную прописку (для продолжения выплаты детского пособия), супружеская пара – к родственникам, а также по какому-то «бумажному вопросу». У всех (кроме водителя) были справки переселенцев. Супружеская пара, оказалось, имела также подтвержденные «электронные пропуска». Номера пропусков были выписаны у женщины на бумажке. Документы они подавали в середине февраля (т.е. два месяца назад), а буквально накануне женщине удалось дозвониться на телефон в Великой Новоселке, и сотрудник группы по подготовке пропусков продиктовал в трубку электронные номера пропусков. У водителя была настоящая «корочка» - картонный пропуск.
Ни у кого не было сомнений, что пересечь ДНР-ские блокпосты удастся без проблем. Вопросы возникали только по следующему этапу – пересечению украинских. «Что говорить?» - спросил я у Антона. «Скажите, что едете по вопросу оформления пропуска. Про банк не говорите»… Женщина добавила: «А еще можно сказать, что едете на работу – искать жилье и работу с этой стороны. Им должно понравиться». «Да не будет проблем», - уверил Антон, - «самый лучший вариант – молчать и быть вежливыми».
Накануне я также проверил себя на наличие на сайте «Миротворец», поддавшись одному «мудрому совету» из Интернета. На этом украинском сайте есть раздел «Чистилище», куда якобы попадают «террористы» и «пособники террористов». Администрация принимает по электронной почте «доказательства антиукраинской деятельности», и если они признаются достоверными – фото и контактные данные «террориста» появляются на сайте. На середину апреля там уже значилось 9 тысяч имен. Якобы на украинском блокпосту могут сверить твою фамилию со списком сайта – и если произойдет совпадение, арестуют. Понятное дело, меня на том сайте не значилось, но двое однофамильцев были. Кстати, администрация ресурса утверждает, что можно также оспорить свое включение в список террористов, но для этого нужно будет привести еще более веские доказательства своей невиновности.*
На первый украинский блокпост, под Марьинкой, мы подъехали без пятнадцати шесть. Крайние блокпосты ДНР и Украины разделяет расстояние где-то в полтора километра – т.е. они практически в прямой видимости друг от друга. По обе стороны дороги видны следы боевых действий прошлого лета: взрытая земля, воронки в поле, сгоревший легковой автомобиль и автобус, согнутые и покореженные линии электропередач и свисающие с них провода…
Мы стали в очередь, в которой было всего несколько машин. Блокпост был закрыт на проезд, но через десять минут, по графику, появился хмурый украинец, проверявший документы. Машины стали понемногу двигаться. Когда дошла очередь до нас, мы передали через водителя паспорта с вложенными в них справками. Разница с ДНР-ской проверкой была только в том, что мы добавили к паспортам эти самые «справки переселенцев». Быстрый осмотр, и мы поехали.
За небольшим поселком, Георгиевкой, располагался второй украинский блокпост. Это уже хорошо оборудованный КПП, с видеонаблюдением, указателями, регулировкой, и даже спутниковой тарелкой в помещении для ЛС – длинном белом «вагончике». На всех справках, кроме моей, военный написал ручкой текущую дату: 16.04.2015. Почему он не сделал пометки на моей справке? Может, просто пропустил спросонья. Возможно, потому что у меня стоял штамп миграционного отдела паспортного стола города Селидово. Штамп я получил в конце декабря, когда как раз ездил в то же Селидово оформлять статус «переселенца» (статус нужен был мне, чтобы разблокировать долг по соцвыплате от Макеевского центра занятости). В декабре эти штампы только начинали ставить, поэтому большинство «переселенцев», оформившихся ранее, этот штамп на справке не имели. Ходили также разговоры, что пометка на справке делается, как исключение – для одноразового въезда-выезда. Якобы еще раз пересечь линию разграничения с «погашенной» справкой невозможно. Но это все на уровне догадок и слухов. Никакой официальной информации на эту тему не поступало.
Кстати, штамп миграционной службы в моем случае означает, что Селидовский городской военкомат осведомлен о моем «пребывании» в их городе. Тогда же в декабре я подписал специальную бумажку об этом в паспортном столе. Там надо было поставить подпись напротив фразы: «Мне известно, что сведения о моем месте проживания будут сообщены военному комиссариату…» или что-то в этом духе. Однако попыток мобилизовать меня в украинскую армию за все истекшее время не предпринималось. Я, в принципе, на эту тему не переживал вообще. Думаю, Украина в самую последнюю очередь будет проводить мобилизацию в Донецкой и Луганской областях, так как любой мобилизованный отсюда – «потенциальный провокатор» и «латентный сепаратист». И уж точно боевого духа украинскому войску такой человек не прибавит. Легче грести в армию сельское население с центральной и западной Украины.
На самом въезде в Курахово был третий украинский блокпост, но он показался неработающим: на дороге никого не стояло, рядом были какие-то палатки, окопы, но вокруг – пусто. Таким образом, общее количество пересеченных блокпостов – 5. Три со стороны республики, и два – со стороны Украины.
Дальше от Курахово мы поехали в Селидово по дороге через населенный пункт Цукурино. По дороге никакой техники, и никаких военных. Поля, поля, одноэтажные бедные поселки, снова поля, снова поселки.
Что запомнилось – это состояние дорожного покрытия. Дорога, которая до войны являлась дорогой местного значения, и соответственно, годами не ремонтировавшейся, теперь превратилась в одну из основных артерий, связывающих Донецк с центральной Украиной. Увеличившийся в разы поток машин, и наверняка также военной техники «убил» ее основательно. Я подумал, что ямы, появившиеся в последние месяцы на городских дорогах Донецка и Макеевки, должны эволюционировать еще лет десять, чтобы достичь такого состояния. Под Селидово Антон остановился, чтобы заправить машину на АЗС. Цена на 92-й бензин, да и на другие марки топлива, здесь, с украинской стороны Донбасса, была на 3-4 гривны ниже, чем в ДНР. Сейчас, когда я пишу эти строки (1 мая) цены в ДНР на бензин уже как неделю близки к украинским – после гневных угроз Захарченко расправиться со внутренними врагами и спекулянтами.
Под отделением «Ощадбанка» я был в половину восьмого утра, за полчаса до открытия. Там уже группировалось около десятка человек, и я занял очередь. Потом приехала большая группа людей на микроавтобусе. Как оказалось, из Снежного (город в ДНР). Глаза у них были совершенно ошалевшие. Заняли очередь за мной. Слушаю вместе с остальными их рассказы. Они все как один пенсионеры, пытающиеся забрать пенсионные долги с Украины. Выехали ночью. Их «пенсионный тур» стоит 500 грн. Оформляли свои банковские карточки в телефонном режиме, сейчас приехали их забрать и обналичить. То есть выехали с территории ДНР в первый раз. Местная бабушка сочувствует им: «бедненькие, как же вас там разбомбили-то бандеровцы и фашисты». Они отвечают: «Ну, нас не очень, разве что по окраинам, а вот окрестные поселки вокруг Сауровки (так они называют высоту Саур-могила), там много-много людей поубивало, и военных и невоенных». Я интересуюсь, как у них там с работой, с гуманитарной помощью. Отвечают, что работы нет, работает кое-как одно предприятие из некогда трех основных в городе, еще есть две шахты, молодежь преимущественно съехала, остались пенсионеры. Гумпомощь из России они видели один раз за все время, а «ахметовская» до них вовсе не добирается. Декабрьскую тысячу, как и все, они получили… Когда открылось отделение, часть из снежнянских, застолбив свою очередь, разложили прямо на столе в холле свои бутерброды и термосы, и принялись завтракать.
Там же в отделении я пообщался с водителем из Макеевки, который привез к банку еще одну группу людей. «Сейчас уже не такой поток людей, как раньше», - говорит он, –«Я бывало, приезжаю к отделению за час до открытия, привожу «своих», под отделением почти никого, но уже есть список – уже человек 60 фамилий. Сначала я не просек тему, а потом начал спрашивать – а где эти люди? Нет? Сейчас подойдут? Как бы не так… Рву эту бумажку. Был список – нет списка. Понимаешь, тут местные бабушки торгуют местами в очереди, типа, ну «я вам уступлю свое за пятьдесят рублей». «Мои» вот тоже покупали… А со мной разве поспоришь?». Смеется. Он действительно, внушительных габаритов и роста немалого.
Спустя два часа, в начале одиннадцатого, я освободился. Мне удалось получить карточку, и даже снять с нее три тысячи (максимальный разовый лимит для получения «налички» с кассы). Банкомат при отделении не работал, что многих очень расстроило. Времени почти у всех было «в обрез». Ведь надо еще успеть уехать обратно, и пересечь блокпосты до их закрытия. Мы условились с водителем (в цену «тура» входит поездка «туда», «по городу до точки», и «обратно» - полный сервис), что отправляемся из Селидово обратно в 12:00. Вообще, еще вчера у нас была договоренность, что времени в городе будет до двух часов дня, но сегодня «условия изменились». У меня осталось только два часа, чтобы успеть выполнить дополнительную задачу – шоп-тур по городу. С собой у меня был внушительный список того, что покупать в аптеках и в магазинах.
Двигаясь от банка к городскому центру, я прошел мимо Селидовского военкомата. На площади перед зданием было пусто, и меня опять же никто не изловил.
Еще вчера жена созванивалась с одной из аптек, в которой было отложен один дорогой препарат, который в «свободной республике» отсутствовал. Туда я и отправился. В очереди в аптеке, увидел несколько знакомых лиц – тут же была часть «снежнянских», пока другие стояли свою очередь в банке. Я купил лекарств на 1600 гривень, расплатился вновь обретенной карточкой (почти забытый в республике навык). Пару наших «республиканских» цен на медикаменты я сказал девушке-фармацевту, которая отпускала товар, просто, чтобы понаблюдать за ее реакцией. «Почем активированный уголь?» - спрашиваю я. «2.28», - отвечает девушка. «А в Донецке – 10». «А фурацилин сколько стоит?» . «9.90». «Нормально. А у нас – 30». Брови девушки полезли наверх. В моем списке не меньше 20 наименований самых необходимых лекарств, и пока все это мне отпускали, кто-кто из очереди за мной начал нервничать, и громко спросил: «Нельзя ли побыстрее?» . Я обернулся и увидел, что это была женщина из Снежного. «Конечно», - сказал я - «Уже почти все». Потом была другая аптека, и еще одна очередь – я докупал недостающие позиции из списка, чего не оказалось в предыдущей аптеке.
Потом, по очереди, были супермаркеты «АТБ», «Брусниця», и магазин бытовой химии «Ева». В «АТБ» я опять увидел «снежнянскую женщину» (уже другую, не ту, что в аптеке). У нее была полная, груженая через верх тележка, и тот же ошалевший взгляд, на который я обратил еще утром у всей их экспедиции. Вообще в магазине было очень много людей, вряд ли все местные – в рабочий день в полдень. На рампе около магазина выгружали подвезенный товар два фирменных 10-тонных грузовика «АТБ». Уверен, что розница в прифронтовых городах сейчас бьет все рекорды.
До 12 часов, я конечно, не успел, но позвонил и спросил у Антона еще полчаса. Антон милостиво позволил дополнительное время. В это же самое время он и другие пассажиры делали активные покупки здесь же в магазинах и на рынке. В Димитрове свои дела они сделали. Я купил детское питание – кефир и творожок, все, что было возможно взять по сроку годности, так как с той стороны Донбасса этот ассортимент давно исчез. С собой у меня была сумка-холодильник. Ну и кое-что по мелочи.
В багажнике у Антона уже лежал мешок картошки, большая упаковка стирального порошка, пакет с мясом, и семь объемных пакетов с надписью АТБ. Я добавил туда свой – восьмой. Последняя часть тура, «шоппинг», закончился, пора было возвращаться домой.
Ехали мы той же самой дорогой. По дороге обсуждали цены, сравнение которых, конечно, было не в пользу свободной народной республики. Свиная вырезка, например, здесь стоила 65-70 грн. В республике 130-140. 2-х литровая бутылка пива здесь 25 грн, в республике около 60. Картошка по 6 грн на базаре, в АТБ – 3.50, в республике – 12 грн. Детский сок «Карапуз яблоко 200 мл» - 6 грн, в Донецке появился российский сок «Фрутто-няня» того же объема по 18 грн. Ну и так далее. К сожалению, я не нашел нужный моему ребенку размер памперсов и молочную смесь НАН №4 в супермаркетах, а времени пойти на городской рынок уже не осталось. Тем не менее, поездка оказалась выгодной со всех точек зрения.
Украинские военные, если не считать блокпостов, встретились нам только один раз – грузовик с пехотинцами. Будь у меня больше времени, я обязательно посетил бы местное отделение «Новой почты». У нас ходят упорные слухи и истории о том, что посредством «Новой почты» и других курьерских служб украинские вояки шлют на свои «малые родины» гостинцы и передачи родным – компьютеры, плазменные панели, двд-плейера и прочую нехитрую утварь, которая была брошена бесхозными хозяевами в зоне АТО.
На обратном пути сразу попали в очередь на блокпосту за Курахово. Это было начало будущей пробки, так как мы выехали относительно рано, 600-700 метров до блокпоста мы прошли буквально за час, это считается очень быстро. Я обратил внимание на полное отсутствие грузовых автомобилей, с загрузкой свыше 2-х тонн. В очереди увидел парочку грузопассажирских «бусиков», но там могли быть как пассажиры, так и какие-то грузы. Официально Украиной разрешено провозить через блокпосты 50 килограмм груза на одного человека, и на сумму не выше 10 тысяч гривен. Провоз коммерческих грузов сопряжен с огромными бюрократическими трудностями. Я упоминал о них в прошлой статье. Контрабанды также стало намного меньше, что видно по вымывшемуся украинскому ассортименту из донецких магазинов.
Детям труднее всего дается ожидание, поэтому, стоя в очереди машин, то и дело видим, как мамаши выводят своих чад облегчиться, девочек – налево (в чьи-то дачные домики и участки), а мальчиков – направо, прямо в поле. Обсуждаем тему минирования вокруг блокпостов. Скорее всего, здесь их нет. «А вот в Волновахе, помните, автобус на обочине подорвался…» - вспоминает девушка ДНР-скую страшилку, - «там и сейчас все заминировано».
Проверка украинцами, как и при въезде, достаточно формальная. Проверяют только документы и багажник. Ну, немного заглянули в пакеты. В салон никто не посмотрел. При желании и везении можно провезти какую угодно контрабанду. А может, причина столь поверхностной проверки в том, что Антон уже примелькался и тоже как-то знаком с пограничниками? Не зря же автомобильный тур стоит в три раза дороже автобусного?
На КПП у украинцев стоит легкий броневик с пулеметом наверху. Я знаю, что это Краз «Спартан». «Это натовскй Хаммер?», - спрашивает девушка, - «смотрите, они на него буквы KRAZ приклеили!». Объясняю ей разницу…
Перед вторым КПП видим, что в поле из съежившихся и засохших подсолнухов, брошенных прошлым летом, бегает какая-то дворняга. «Смотрите, а вот и сапер в поле бегает», - говорю я, - «Правда, одноразовый».
На втором блокпосте украинцы из-за какой-то несогласованности персонала чуть было не пропустили нас без проверки. Каждый военный махал рукой, мол, проезжайте к следующему проверяющему. И только в самом конце нас остановил автоматчик: «Возвращайтесь, вас не проверили». Как видно, оператор видеонаблюдения не дремал. Мы развренулись, и поехали на второй круг. На этом КПП тоже стоял такой же бронеавтомобиль, как и на предыдущем блокпосте. Опять достаточно формальная проверка – и мы отправлись в свою республику.
Мои попутчики заметно расслабились, да и я тоже. Каждый по своей причине. Уже было ясно, что домой попадем скоро.
Запомнилось, что в противовес украинцам, вместо броневика на одном из блокпостов ополченцев стояла темная «Нива» с большим православным крестом над ней. Тут же рядом стоял священник. «Наверное, они снимают сглаз и порчу с тех, кто возвращается с украинской стороны», - предположил я.
Вообще, у ополченцев на блокпосту достаточно расслабленая атмосфера. Любят ребята пошутить. Один например, сказал, что все могут проезжать, но девушка, если хочет, может остаться. «Девушка уже замужем», - улыбнулась наша пассажирка. Ополченец перекинулся с ней нескольким невинными репликами, и пожелав удачи, отошел. Второй, уже достаточно пожилой дедуган, долго-долго рылся в багажнике по пакетам, потом сказал: «А что, пива нет?». «А что такое?» - спрашивает Антон. «Да в ДНР сухой закон вышел. Четыре литра пива можно провезти, а пятый надо сдать на блокпосту». Антон засмеялся, и чтобы дед не расстороился отсутствием пива, отдал ему пачку сигарет. Сев в машину, Антон перевел дух. «Вот он как чует что-то – ведь лезет именно туда, где у меня коньяк лежит. Хорошо, недобрался». На том же блокпосту прямо на бетонной плите посреди дороги стоит ополченский обед: пластиковые бутылки, какие-то консервы, хлеб. Двое ополченцев щеголяют в новеньких, почти одинаковых, с белоснежной подошвой кроссовках, особо контрастирующих с их защитной формой. «Да, ребятам сегодня повезло», - замечает кто-то, - «Такие кроссовки!»
Проезжаем пост, и девушка говорит: «Вот сразу видно разницу, да? Наши и пошутят, и вообще такие простые и доброжелательные… А украинцы – постные, угрюмые и чванливые…»
На въезде в Донецк с Ленинского района, на дорожном указателе кто-то зарисовал белой краской букву «Ь» в украинском названии города. Мы въехали в «ДОНЕЦ_К» – город, освобожденный от ненавистного украинского ига.
Примечание:
*именно с деятельностью интернет-ресурса «Миротворец» российские СМИ связали убийства пророссийского политика Олега Калашникова и журналиста Олеся Бузины в Киеве. Позже, по требованию СБУ деятельность сайта была приостановлена.
(Продолжение на http://www.proza.ru/2015/05/03/2191)