Когда через тринадцать лет не стало нашей чёрной, грациозной немецкой овчарки, мы не решались брать другую собаку. Аза была необычайно умной: никогда не лаяла просто так, казалось, понимала человеческую речь, у каждого из нас сложилась с нею обоюдная привязанность. Потерю любимицы переживали тяжело.
Но вот однажды деревенские мальчишки принесли крошечного щенка, с первых мгновений вызвавшего желание о нём заботиться. Малыш был из мелких дворняжек, обличьем напоминавших шпицев, но бесконечно симпатичным. Бусенький, в белых носочках и в белом галстуке. Весело белел кончик его хвостика. А мордочка однозначно вызывала добрую улыбку сочетанием миловидности и располагающего, живого интереса в глазах ко всему и всем вокруг.
Бим, так назвали щенка, стал нашим воспитанником. Его заботливо утешали в первые дни и ночи разлуки с матерью, когда он страдал и жалобно плакал. Старались правильно кормить. И обязательно общались, как только представлялась возможность.
Детеныш рос всем на радость. Но однажды мы не уследили, как он бесстрашно и доверчиво приблизился к кавказской овчарке наших приятелей и мгновенно оказался в тисках огромной пасти, заставить разжать которую хозяину удалось не сразу.
Бездыханное маленькое тельце не подавало признаков жизни, и мы панически предпринимали все приходившие на ум меры по его оживлению. Хлопоты увенчались несказанной радостью: щенок ожил! Выходить его было делом времени и желания – ни того, ни другого для него нам было не занимать.
Бим оправдал наши надежды. Примерно через год это был очаровательный, вездесущий маленький звоночек, голос которого извещал о появлении любого движущегося объекта, как во дворе, так и за его пределами. С каждым из нас у него установились очень теплые дружеские отношения. Но особенное предпочтение он выказывал мне как хозяйке. Никогда не пропускал момента моего возвращения с работы. Не уставал оказывать мне знаки внимания при каждом появлении во дворе. Только для меня он готов был бесконечно повторять им самим созданный трюк: на ходу под каждый мой шаг успевал подпрыгнуть и ткнуться носом в руку.
А ещё у него появился приятель из собачьего сословия. Это был соседский Чип. Тоже небольшая дворняжка. Пёс был старше лет на пять. Остались в памяти некоторые картины его детского периода, совпавшего с дошкольничеством юной хозяйки, иногда поражавшей немилосердным обращением со щенком. Как-то она даже устроила нечто подобное повешению беззащитного животного. Выглядел он неказисто из-за непропорционально удлиненного туловища. Рыжая шерсть первой половины тела была короткой, а в остальной части до самого хвоста – лохматой. Своеобразными смешными антеннами смотрелись пышные усы, борода и кисточки на ушах.
И вот это нелепое, с грустным видом существо стало постоянно сопровождать нашу собачонку. Они играли на лужайке нашего двора или за оградой, весело гонялись друг за другом по улице. Если наш непоседа активно общался с кем-то из нас, приятель терпеливо поджидал его в сторонке, пристально созерцая происходящее. Не иначе, как с негласного поощрения Бима, Чип по-свойски стал подходить к чашке своего соседа с нараставшим постоянством.
Такое «подселение» соседской собаки не входило в наши планы, да, пожалуй, не во благо было и для неё самой: нарушало её привязанность к собственному дому. Поэтому приходилось иногда с нарочитой сердитостью браться за хворостину и замахиваться, отгоняя от еды. Что, впрочем, не смущало Чипа: не меняя «выражения лица», он нехотя отходил, но возвращался, стоило миновать угрозе. Ситуация не поддавалась влиянию, что вызывало наше недовольство. Если Бима не было рядом, Чип дожидался его во дворе.
Безоблачность существования Бима омрачали внезапно настигавшие его болезненные приступы, происхождение которых мы связывали с давно пережитой травмой, когда он побывал в пасти огромной собаки. Это невозможно было предугадать. Он вдруг начинал очень быстро крутиться волчком, жалобно скуля и яростно рыча одновременно до тех пор, пока приступ не прекращался.
Это и стало причиной трагедии. Однажды он радостно кинулся навстречу хозяйской машине, но внезапный приступ мгновенно скрутил его и бросил под колесо, прекратив его мучения навсегда.
Больно вспоминать наше состояние после Бимкиных похорон. Будто потеряли по частичке себя.
В тот день нас ждало ещё одно потрясение. На лужайке во дворе, свернувшись калачиком, с бесконечно печальным видом лежал, не шелохнувшись и ни на что не реагируя, Чип. Там он оставался и в последующие дни, пока не принял для себя новое решение.
Я возвращалась с работы наедине со своими размышлениями. Вдруг в мою руку ткнулся влажный собачий нос.… Не успев осознать происшедшее, одновременно со следующим шагом я ощутила то же самое и оглянулась. Это был Чип. Он стоял рядом и смотрел мне в глаза:
- Теперь я буду тебя радовать.
Прошло уже пару лет. Своей собаки у нас нет. Однако Чип не прекращает шефствовать над нами. Он успевает караулить нашу территорию, не переставая следить за своим двором. Иногда спит у нас во дворе в Бимовой конуре.
Он точно знает время, когда для него выставляется чашка с едой. Но для него это не главное, иногда он может к ней вовсе не подойти.
Утром, едва распахнутся двери, он поблизости ждёт церемонии приветствия. Улёгшись на спину, любому из нас доверчиво позволяет себя погладить. Затем вскакивает, радостно пробегает «круг почёта». Оказывается, он умеет очаровательно улыбаться друзьям.
Не пропускает моего возвращения домой, сопровождает по двору: на ходу под каждый мой шаг успевает подпрыгнуть и ткнуться носом мне в руку.