В банках меня доставали любопытством: семейное положение? Отвечал: не женат. Мое. Личное.
Я жил гражданским браком уже семь лет. Так проще оказалось. Тебя и держит кто-то. И - нет. Захотел ушел или пришел. Но я так не делал. Отсутствие желания удержать – сближает. А, наверное, я просто ленивый.
Мы "там" уже были. "Там" – это в браке. Разведены.
Я ей не задавал вопросов, а она – мне. Я даже перестал вспоминать о том, что было раньше.
Стиль жизни морского волка: пить от берега до берега. Это настолько приелось, что я уже ходил тяжелыми шагами и многое забывал. Голос сел, каждое утро болела голова. Из одежды всегда носил черную шапку, как дань уважения морю. И как успокаивающее головную боль. Макушка в тепле приятнее.
Однажды своему другу я признался в кафе:
- Я заебался! - и ударил по столу.
- Чего так? - спросил он.
- Плыву – и все. Как дерьмо, - и опрокинул еще водки. - Развелся. Сын, как я в детстве, без отца. Какие-то ****и шастают. Одно ничего. Только бабло есть – вот и пью. Тридцать восемь лет…
- Дурак ты, - все, что сказал мой одногодка.
Друг выпил за мной и продолжил:
- Радуйся. Познакомлю тебя с кем надо. Не пожалеешь.
Заставил надеть рубашку, брюки и побриться. Изверг. Повез меня на тусовку в страховой компании. Вдвойне изверг. Прекрасно знает, как я ненавижу сборища.
Друг оставил меня рядом с баром. Смотрю на шампанское и в голове трещит. Слишком громко пузыри лопаются в бокале. Хотелось уничтожить содержимое одним глотком, но передумал.
- Хочу представить своего друга…
Я оторвался от шампанского и увидел двух женщин. Где-то лет пять у нас разница. Мы – старше.
Познакомил? Да, сдержал слово. Сватал меня блондинке, а “волку” другая понравилась. Жгучая брюнетка. С брюнеткой я и остался. Напился, стал рассказывать басни о жизни. Брюнетка услышав такого горе философа, повела меня к себе домой отоспаться. Еле затолкала в машину.
Приехали. Я ее поблагодарил и увел в комнату. Просто напал. В ту же ночь.
Утром я вышел голым, а за дверью стоял мальчик:
- Привет, - он не стеснялся.
Я прикрылся одной рукой, а другую вытянул. Он пожал ее. Познакомились.
- Ты можешь водички дать? - спросил я хриплым голосом.
- Пошли.
Я упал на табурет и прикрылся, скрестив ноги. Малой налил стакан до краев и присел рядом:
- А ты чего такой седой?
- Потому что много вопросов задавал.
- Как я?
- Ну типа, - я запил воды.
Малый сразу понравился. Простой, не хам, остроумный вышел.
Я потрогал голову и натер виски, чтобы успокоить боль. Тут как обухом мысль ударила, и я спросил:
- Слышь, а папа, где? - я решил удостовериться, чтобы меня внезапно не зарезали.
- Нету.
- Чего? - я подавился глотком.
- Ушел.
- Ааа! Бывает! Я тоже ушел.
- От кого?
- От дедушки и бабушки. Колобка знаешь?
Тут вышла она и увидела голого ночного любовника с ребенком.
- Я нормальный, - открестился, чтобы не подумала лишнего.
- Пьяный ты смешнее, - сказала она и улыбнулась.
Я тоже посмеялся, а малой убежал.
"Во дела!" - подумал я. А уходить-то почему-то не хотелось. Но сделав усилие воли, я засобирался.
- Мне пора.
- Может останешься? Завтракать будешь?
Вот так и остался.
Сын ее взрослел на моих глазах. Ко мне обращался на "ты". Я сам попросил.
Однажды сын поинтересовался:
- Научишь бриться?
- Лады, - сказал я и достал опасную бритву.
Сначала показывал на жесткой щетине. На своей. А малому разрешал тренироваться на его щеках. Не более. Если бы сын порезался, она бы меня убила.
Как-то раз она увидела этот процесс. Выхватила бритву, сына - за дверь, и приставила к моей шее:
- Ты че? Придурок? А если сонная артерия?
- Ты хоть знаешь, где она находится? - спросил я.
- Клянусь – надавлю.
Может поэтому я и любил ее. Может, она меня - тоже? Я не говорил. Она не спрашивала.
Однажды я сказал ей по телефону – “целую”. Взмок и чуть не умер, пока сказал. В ответ – “взаимно”. Я накричал:
- Я тебе что, "приятного аппетита" пожелал?!
Заматерился как сапожник и бросил трубку. Уверен – оценила.
Вспыльчивый я. Она тоже, но я больше.
С ней я уменьшил количество потребляемого алкоголя. Тут она контролировала, выпивая со мной. Автоматически должен был за обоими следить я. Мудро. Знал куда переезжаю.
Друзей моих она любила и радовалась, когда я приглашал своих гостей. И друзья ее любили. Они помнили, чего я уже забыл давно и рассказывали ей. Она курила и разрешала им дымить за столом. Я же выводил друзей на балкон.
Особенно ей нравился мой друг с шутками про чернокожих и гомосексуалистов. Ей одновременно было мерзко и смешно.
- Странный, - говорила, - он у тебя.
- Друг и все.
Я-то знал его со школы. Привык.
Ее друзей я вообще не переваривал. Называл их торчками и козлами столичными. Мне казалось, что они излишне выпивают. Будто мои друзья – нет.
Ругался с ними, грубил, хамил им. Чувствовал себя победителем, когда они уходили.
Друзья ее жалели, а она плевалась в мою сторону выкрикивая:
- Откуда же ты взялся на мою голову?
- Да, жалейся больше у своих придурков.
У меня противный характер. Кого мы уже переделаем в сорок?
Мы не были похожи на влюбленных держащихся за руки, гуляя по улице. У нас все читалось по глазам. Главное, что мы понимали. Только мы чувствовали эту связь. Я смотрел и улыбался. Я любил каждое ее движение. Даже любил, когда она ругалась со мной. Коронный номер, это мастер-класс в очереди с людьми. Бывало и я подключался, чтобы всем рты закрыть. Даже ей, но редко и тихо, легонько одергивая.
Ей же достаточно было меня коснуться и я успокаивался. Да, не всегда. Но ее я слушал. Я очень вспыльчивый. Вещи не ломал – глупо. Я все крушил – еще глупее.
Говорят, что это уже судьба, а не любовь.
И чего я сейчас взъелся? Сотрудник банка всего лишь заполнял анкету.