Когда я писал «Кочегаров», память услужливо преподнесла еще одно воспоминание, связанное с той же самой кочегаркой и с незабвенным другом Фиксой…
В ту февральскую ночь 97-го года я впервые опробовал себя в качестве вора. Даже не вора, а так – воришки мелкого. А началось всё с банальщины: дома кончился уголь. Дрова еще оставались, а вот уголь закончился, я в углярке даже пыль веником и совком собрал.
Казалось бы – эка невидаль, закажи и купи еще, в чем проблема-то? А проблема была, и еще какая – деньги. Которых не было совершенно, вообще и совсем. Потому как время для простых бюджетников было идиотско-дебильным напрочь. Зарплаты не платили вообще, люди денег в руках не держали по полгода, а то и по году. В то время все понятия, правила, законы были перевернуты с ног на головы, и воровство было уже не зазорным, а считалось достойным качеством. Ибо не своруешь – не выживешь. На некоторых предприятиях с рабочими рассчитывались так называемой отоваркой. Своего рода бартер, мы – вам, вы – нам. Само собой, что отоварка заранее была насквозь невыгодностью, но тут уж выбирать не приходилось, семьи были практически у всех, и жрать хотели все…
Повторюсь: людям не платили ни зарплат, ни пенсий. Дурдом творился еще тот. Выживали как могли. Бывали случаи, что у кого-то не выдерживали нервы, мужики вешались пачками, и это не преувеличение.
Вот и нашу семью чуть не постигла участь оказаться за чертой бедности. Мама работала в школе (бюджет), отчим как раз ушел на военную пенсию, которую не платили, брату пенсию по утере кормильца тоже по три месяца задерживали, ну а про меня вообще говорить не приходилось: группу сняли, я недавно устроился обратно в клуб киномехаником, где штаны поддерживали отоваркой и кражей всего что можно сбагрить… Если бы не Фикса с его калымами – мне был бы полный и безоговорочный ****ец…
В общем, дела обстояли предельно херовато. А тут еще и уголь кончился, мать бы его, а денег – ноль, на одних дровах далеко не уедешь, февраль на улице, понимать надо. Отчим, как всегда, проблему решил для себя по-своему: нажрался самогону как свинья, и поорав на нас всех, уклался баиньки.
Я пошел к Фиксе в котельную, как раз он в ночь был. Излил ему и сидевшим там уркаганам душу. Фикса, поиграв желкваками, обратился к напарникам:
-Ну чё, парни? Поможем? Мочканем отчима?
-Э-э-э! – завопил я. – Ты чё? С дуба рухнул?
-Шучу… - процедил Фикса. – Углем поможем. Санки есть? Мешок пустой есть?
Я кивнул.
-И заразом принесешь еще мешков десять пустых, - продолжил Фикса. – Один мешок домой на санках увезешь, до послезавтра тебе хватит. Остальные десять – завтра ближе к ночи подойдешь, мы с тобой камушков повыбираем, наберем все мешки. Я завтра на «шиньоне» приеду, в него мешки сложим, послезавтра утром после смены я привезу к тебе домой, скину мешки в углярку, потом сам сделаешь как тебе надо. Я правильно говорю, парни?
И Фикса насмешливо-пристальным взглядом посмотрел на каждого напарника и на уркаганов. Он умел смотреть так, что под его взглядом люди ерзали, даже менты глаза отводили… Естественно, все молча выразили свою солидарность с Фиксой. Я спросил:
-Чё должен буду?
-Ни хера, - отрезал Фикса. – Не свой уголь отдаем, мы его не покупали.
И все снова закивали: всё верно, мол…
-Фикса, - говорю, - ты же меня знаешь…
Он перебил:
-Знаю. Будь уверен – позову, если помощь понадобится… Всё, Нос, время к ночи, дуй до хаты за санками и мешками.
И я дунул. И через полчаса мы с Фиксой уже набирали уголь в принесенный мною мешок, выбирая куски покрупнее. Вот почему в котельные стараются привозить самый поганый уголь: во-первых, кочегары всё равно для себя куски угля побольше в сторону отбрасывают, а во-вторых, все топки с наддувом, горит всё, даже земля, да и от трупов ничегошеньки не остается… В котельной стоял другой «шиньон», не Фиксин, и я понял, для чего остальные десять пустых мешков понадобились сейчас: калым у мужиков, ясен день…
Я потом сходил в душ, посидел с мужиками, покурил, обсыхая, выпил кофе, еще покурил и собрался уходить. Напарник Валера помог вытащить санки с привязанным мешком на улицу. И я пошел.
Если я триста метров прошел, то это хорошо. Сзади послышался еле слышный звук мотора, я чуть левее сместился, пропуская машину, «АЗЛК-2141» поравнялся со мной, стекло со стороны водителя опустилось, и в проеме показалось лицо в ментовской шапке:
-Бамбармийя!
Разумеется, я приветствовал мента столь же радушно:
-Киргуду!
-О! – якобы удивился мент (насквозь знакомый, кстати, один из проверяющих). – Ты тоже это кино смотрел?
-А як же, Вова? – говорю. – Более того, я это кино показывал, и не раз.
-А, ну да… Ты же киномеханик… Ну и откуда ты чешешь в столь поздний час, киномеханик? Что скоммуниздил?
Я добросовестно попытался изобразить святую невинность:
-Картошки в погребе набрал, Вов. Дома же погреба нет, вот мы и храним ее в доме родителей отчима.
-На ночь глядя? – ернически спрашивает мент Вова. – А тебе пюре захотелось? Или так, в мундире?
-Приходится ночью шастать, Вова. Работа, дома работа, машины нет, сам знаешь, всё приходится пешком делать…
-Леня, я ведь могу и не посмотреть, что мы с твоим отцом водку пили… Что ты из меня дурачка-то делаешь? А то я как будто не видел, откуда ты с санками выполз…
-Ну раз видел, че спрашиваешь? – огрызнулся я. – За мешок угля оформлять меня станешь? Вова, как ты думаешь, тебя после этого больше уважать станут? Или меньше?
-Вообще перестанут, - покачал головой Вова. – В общем так… Всё понимаю, время такое ****утое, всем жить и кушать охота… На первый раз прощу. Но только на первый. Еще раз засеку…
Я перебил:
-Я понял, да. Посадишь, да…
-Посажу, - серьезно сказал мент. – Не за то, что украдешь, а за то, что попадешься. Леня, не уверен – не воруй. Такие как ты, чаще всего под образцово-показательное порево и подходят, учти на будущее… Ты пацан неглупый, я тебя всю жизнь знаю, с отцом твоим дружил, так что прими дружеский совет. И, я тебе этого не говорил, конечно, если надо угля – мужиков с котельной попроси, они тебе привезут на халяву, сколько скажешь… Не воруй, Лень, не надо… Не твое это…
-Мужиков не трогай, ладно? – попросил я.
-Не буду…
Мент сел в машину и не спеша покатил дальше. Я закурил «беломорину», и тоже потопал дальше, про себя матерясь на это долбанутое во всех отношениях времечко…
Я потом еще не раз обращался к Фиксе за углем, и никогда он мне не отказывал в помощи. Утром выйду во двор – следы машины на снегу. Углярку открываю – десять мешков. Значит, еще полмесяца не замерзнем…
Фикса звонит, надо что-нибудь помочь, я все дела свои бросаю, иду к нему, и до упора, пока не сделаем все и даже больше… Так и жили.
Мне очень его не хватает, моего друга Фиксы. Очень…