Они все думают, что у меня стальные нервы, искусственное сердце и атомное топливо вместо крови. Но… сижу на подоконнике и плачу как обычная девчонка, вглядываюсь в даль и вижу звезды. Холодные, яркие, далекие но такие родные. Бескрайний космос заберет всю боль, все слёзы и не заметит.
Капитан недостоин своего корабля, если хоть одна слеза упадет на мундир. Таков закон. Поэтому я с каменным лицом должна была наблюдать за гибелью города, закрывать шлюзы перед бегущими к моему кораблю с глазами полными надежды и ужаса людьми, и стартовать на максимальной скорости, с большими перегрузками. С такими максимальными, что часть пассажиров лишалась сознания, плюс к этому корабль сотрясало от взрывов снизу - началась полномасштабная война, мы еле успели- я знала, что шестимесячный малыш не выживет - ещё на техосмотре меня предупредили, что быстрые старты тяжело перенесут и взрослые. И выйдя на орбиту, проверив все системы и устранив поломки - знала, что мне придется пережить в ближайшие пол часа. Знала, что услышу душераздирающий крик матери, которая обнаружила своего малыша мертвым. И когда услышала его, пошла в каюту, где временно разместились наши пассажиры, получившие в этот момент статус беженцев, и успокаивала её как могла. Она дала мне на руки бездыханное тельце и стала обвинять в его смерти. Перегрузки, быстрый старт. Но это был единственный выход. Иначе мы сами поджарились бы вместе с городом. Она это понимает, но нужен виновник. Держу малыша на руках. Продолжаю успокаивать мать. Пока не стоит говорить о похоронах, пусть успокоится. С каменным лицом кладу тело на койку и ухожу. Дошла до каюты и повесила мундир на вешалку. Ни одной слезы, таков закон.