Вспоминая будущее

         
               


           Приближался серый вечер. Серый и мятый вечер октябрьского листопада. Я стоял и смотрел в окно. Стареющий город просматривался неважно. Хорошо были видны лишь крыши близлежащих, уставших, древних домов. Если б я был художником, то рисовал бы только эти крыши: проржавевший металл и выгоревшую черепицу; несколько голубей, воркующих о наболевшем; стайку воробьёв, отдыхающих на антенне; сосульку, свисающую с карниза; плевок бога пятном на потрескавшейся черепице. Смешивал бы жёлтый кадмий и индиго; белила и жжёную сиену; винзорскую красную с жёлтой охрой; а кармазин обязательно с сырой умброй; когда-то добавляя пыль, а иногда капли упавшего дождя или росы. Но у меня не было холста, красок и кисточек. А главное: у меня не было стремления сделать хоть что-нибудь. У меня осталась одна сигарета и желание вспомнить, что будет потом. Это усилие заполонило всю мою квартиру. Оно было в платяном шкафу, обитало в холодильнике, на книжных полках и, даже, в тюбике с зубной пастой. Вся моя суть превратилась в навязчивую идею вспомнить то, что будет потом. Целостной картины не получалось. Были отдельные ничего не значащие фрагменты и штрихи. Усилие вспомнить будущее рвало и плавило мой мозг. Всё, что прошло, я помнил отчётливо, а вот, что будет потом, ускользало от меня и растворялось где-то в горизонте. Приблизить эту линию и заглянуть  за  не помогали ни отвар берёзовых почек, ни вино, ни женщины.
          Я отчётливо помнил, как нашёл себя на свалке, принёс в эту квартиру, придумал имя и написал возраст. А вот вспомнить будущее не удавалось. Я открыл форточку и решил выбросить себя. Что ещё оставалось делать тому, кто когда-то нашёл себя на свалке. Невелика потеря, но какова находка...
          Я начал падать медленно, неторопливо. Спешить уже было некуда. Зацепившись за ветку дерева, чуть задержался, как бы в раздумье, и скользнул вниз. Я тихо опустился на землю и прилёг рядом с листом клёна. Он был огромен и ярок. Прошло какое-то время. Скомканные сумерки заполонили собой весь двор. Жёлтый свет фонаря поймал меня в своё кольцо. С сумочкой через плечо по опавшей листве к своему дому шла она. Маленький мальчик держал её за руку, и они о чём-то говорили. Едва не наступив на меня, зашли в подъезд.
          Ранним, чарующим утром каких-то микроскопических размеров, тщедушный, старенький дворник, играючи метлой, смёл меня вместе с цветными листьями в небольшую кучку. Закурил, постоял в раздумье и, бросив окурок в листву, подпалил её в нескольких местах. К ярким краскам листьев осень добавила аромат дыма. Некоторые, хорошо просохшие листья сгорали быстро; другие нехотя отдавали свою плоть огню. Пламя радостно заключило меня в свои объятия как старого друга. Стало легко и весело. Тёплый дым поднимался всё выше и выше. Я вновь увидел? прочувствовал? крыши домов.
          В это радостное светлое утро на балконе одинокой многоэтажки распахнулась дверь, и вышла она. Улыбка оживила её привлекательное лицо после вздоха прохладного осеннего воздуха с еле уловимым запахом горелой листвы. Все крыши маленьких домов искрились серебристым инеем. (Если б я мог стать художником, то писал бы маслом только эти покатые крыши). Что вспомнила она, улыбнувшись? Может тот тёплый яркий апрель, когда под музыку ветра и трели птах в красивом, незабывающемся танце судьба кружила её и всё, что было вокруг.
          Я тем временем стремительно поднимался? падал? в небо. Всё прошлое растворилось. Теперь я обитал уже в иной среде, которая творит, созидает будущее. Это будущее совсем недавно я пытался вспомнить.
               
                январь 2009г.