Деревня, в которой родился Витька, была не очень-то и маленькой, и располагалась в очень красивом месте. Кругом деревни с одной стороны - березовый лес, где они с сестрой собирали грибы и землянику, а с другой - сочные зеленые луга, где трава по пояс, и где батька косил сено для коровы на зиму. А еще подальше, за полем - настоящий лес, темный и страшный, куда мамка его никогда не пускала. Говорила: "Не дай Бог, заблудишься! Одна бабка с нашей деревни ушла по грибы, да так и не вернулась, хотя всю жизнь тут прожила..."
Мальчишки пугали друг друга рассказами о ведьмах и мертвецах, блуждающих по ночам по лесу. Другие говаривали, будто болота там страшные, только оступишься, соскользнет нога с кочки, и пиши пропало!
Вот, Витька и боялся этот лес с детства. То ему представлялось, как он тонет в болоте, то, как мертвецы за деревьями прячутся, то еще что-нибудь страшное. В общем, обходил он этот лес за версту...
Он и так, смелостью среди пацанов не отличался, здоровьем тоже, чего ему там делать? А зимой, он был напуган леденящим душу воем, раздающимся оттуда по ночам. Они с сестрой Машкой от страха забирались на печке в угол и дрожали, как осиновые листы. Это выли волки. А может, ведьмы, думали дети.
Витькино житье-бытье, если не думать об этом лесе, протекало спокойно и радостно. Летом он с пацанами ходил на речку купаться. Вот, это была радость! Шли долго, вдоль темного леса. Река находилась далековато, поэтому уходили на весь день, возвращались к вечеру, а чтобы мама не ругалась, Витька приносил домой пару штук рыбин, пойманных там же. Они и рыбачили, и ныряли с мостика до одурения, а потом играли в очень опасную, но жутко интересную игру. Два мальчика брали в руки тяжелые камни и шли с ними в реку, все дальше и дальше, погружаясь глубже и глубже, на сколько дыхания хватало, а затем, кто первый отпускал камень и всплывал, т.е. чья голова ближе выныривала из воды, тот и проигрывал. Витьке ни разу не удавалось выиграть. Он очень старался, держался из последних сил. Однажды чуть сознание не потерял! После этого случая дома пытался тренироваться, окунал за домом голову в бочку с дождевой водой и торчал так, сколько сил хватало, но семилетняя Машка побежала и рассказала все маме. Один раз мама даже отхлестала его ремнем за это. А потом все рассказала батьке. Тот не ругал Витьку, но пристыдил:
Мамка из сил выбивается, работает, а ты дурака валяешь... Пошел бы помог...
Витька послушал. Он знал, что батька говорит правду. Работали тогда много все. Отца он видел не часто. Дома он перестал экспериментировать, но на речке... Там невозможно было отказаться от соревнования. Что пацаны скажут? Дразнить будут... Он же не трус! Ему и так своих ушей хватало, еще и тут позориться?!
Витька стеснялся своей внешности. Худой, белобрысый, с большими оттопыренными ушами и конопушками на носу, он вызывал улыбку даже у подружек его младшей сестренки. Один раз пришлось драться, чтоб не обзывали "лопухом". Это было обидно. Он ненавидел свои уши и очень хотел быть похожим на отца. Тот был настоящим силачом и красавцем. Загорелым, статным, с сильными ручищами. Он мог поднять одной рукой Витьку, а другой его сестру и носить их по комнате целую вечность. Мама улыбалась и говорила:
Ну все-все! Хватит! Надорвешься! Иди поешь!
Жили не тужили, а тут - война...
Витьке было 13, когда в деревню вошли немцы. Война шла почти год. К тому времени батька уже давно ушел на фронт. Витька тоже просился, но его не взяли. Военный врач - пожилой мужчина - окинул его суровым взглядом из под очков и улыбнулся.
Сколько вам лет, говорите?
17 - соврал Витька.
А вот, врать плохо! Небось 12-ти нет...
Чего? Через месяц 14! Зуб даю!!!
Вот, это уже похоже на правду, - засмеялся доктор. - Идите домой, молодой человек, и помогайте маме. Нам нужны бойцы, а не груднички!
Да, я.., я нужный, я все могу! Дяденька! Пожалуйста! Я на фронт хочу! Здесь одни бабы да старики остались, зачем мне с ними?
Молча-ать! Бабы? Старики? А работать кто будет?!! Кормить детей да матерей своих? А?!! Если все уйдут? Мать твоя на тракторе в поле выйдет? Или сестра? А ну, ступай отсюда! И чтоб я тебя больше не видел...
Не удалось Витьке попасть на фронт. А вот, повоевать - пришлось!
Немцы вошли в деревню зимой. Все лучшие дома сразу заняло начальство. В их дом вселился Штольц. Это был неприятный немец. Выглядел Штольц хорошо - холеный, крупный, аккуратно одетый. Ему было в районе сорока. Редкие белокурые волосы он зачесывал назад, делая незаметный пробор по центру головы, носил блестящие круглые очки и курил трубку. Вонь от этого табака стояла такая, что тараканы прятались.
Витька его ненавидел и старался насолить ему при каждом удобном случае. Тем более, что случай подворачивался постоянно. Штольц заставлял Витьку снимать ему сапоги, выносить ведро с испражнениями (туалет на улице его не устраивал...) и приносить завтрак в постель. Витька делал все нарочно не аккуратно. То прольет из ведра у постели, то плюнет тайком в суп, то больно дернет за сапог. Подзатыльники Штольц отвешивал мощные. Но Витька терпел. Он был у немца главным на посылках. Мать готовила завтрак и обед, мыла посуду и убирала комнату. Витьке это не нравилось, но сопротивляться было бесполезно. Все жители деревни знали это. Кто не желал работать на немца - тот уже давно висел на березе в роще. Их даже снимать запрещалось, не то, что хоронить...
Всю семью Штольц выгнал жить в сарай. Хорошо, что у них буржуйка была старая, а то бы от холода замерзли. Спали на полу, на старом одеяле. Холодный пол и сырость сделали свое дурное дело. Сестра часто простужалась. Мать кашляла, у нее болели кости. Есть всем приходилось не часто.
Завтрак же Штольца состоял из яиц, хлеба и молока. Раз в три дня он просил варить суп из курицы. Ужинать он уходил к своим. Он часто ходил пешком в штаб, располагавшийся теперь в местном ДК. Но иногда безвылазно мог просидеть над бумагами, вырисовывая цифры и чертя какие-то графики. Трубку свою изо рта он почти не выпускал. Только просил есть или пить. Он не интересовался, чем питается Витькина семья, как они живут в сарае, тепло им или холодно, словно не люди они для него были. Его не заботила их жизнь. Главное - это успешное продвижение на Восток, победа Германии и всего немецкого народа...
Куры и корова Травка жили на заднем дворе в хлеву. Корова в деревне осталась всего одна. Других зарезали на мясо. Витька как-то подумывал даже прирезать всю свою живность, лишь бы Штольцу ничего не досталось, но рука не поднялась, да и мамка плакала. Любила она Травку, телочкой еще помнила. А Штольц запирал корову на целый день, не давая никому к ней подойти. Травка мычала, звала, она привыкла к ласке, к общению. Доить ее Штольц разрешал два раза в день, а все молоко забирал себе и относил своим: коменданту и высшему начальству. Мама тайком успевала надоить по чашке детям. Да и то - не всегда. Иногда Витьке приходилось разносить банки самому. И он, прячась по дороге, отпивал пару глотков молока, чтобы было не заметно.
Есть хотелось сильно. Мама где-то доставала мороженную картошку, подгнившую капусту, да яблоки. А когда Штольц выпивал и засыпал на постели, им с сестрой доставались остатки еды. Поначалу Витька брезговал, отдавал все сестре, но вскоре голод взял свое. Еда была нужна, чтобы пережить холодную зиму 42-го года.
В деревне, кроме Витьки, жило еще трое мальчишек его возраста. Они-то и рассказали ему, что где-то в лесу прячется партизанский отряд. Кто такие партизаны Витька не знал, но обрадовался, что есть где-то рядом солдаты, которые ждут момента, чтобы прогнать немцев из деревни. Витька стал мечтать о том, чтобы пробраться к ним. Правда, жалко было оставлять сестру с матерью. А еще, он не представлял себе, как отправится в лес один, как будет искать партизан среди темных скрипучих деревьев, да голодных волков. Он, конечно утешал себя тем, что партизаны смелые и ничего не боятся, и он тоже должен брать с них пример. Но страх оказаться один на один с лесом, разбивал его смелые мечты. Лес был серьезным препятствием.
Кончался март. Солнце пригревало, появлялись сосульки на крышах, запели птицы. Немцы вели себя все хуже и хуже. Партизаны периодически устраивали в лесу засады на немцев. Это их страшно злило. Всех незнакомых, появляющихся в деревне, немцы допрашивали и расстреливали. Последней каплей стала публичная казнь двух мужчин, встреченных в лесу. Один из них был пожилой врач, а второй - его 18-летний сын. Они добирались до своей деревни, но по пути заблудились и вышли в эту. Их схватили, решив, что они партизаны. Сначала их пытали, а потом вывели на улицу и расстреляли на глазах у жителей.
Штольц все еще жил в их доме. Казалось, так будет теперь всегда. Он завел себе патефон и каждый вечер слушал одну и ту же пластинку. Пела какая-то женщина. Штольц наливал вина, забивал трубку и начинал слушать. Пластинка скрипела, а его глаза становились красными и наполнялись слезами. В эти мгновения Штольц был тихим и мирным, но Витьке всё равно не было его жалко. Немца сюда никто не приглашал.
Мальчики собирались вечерами у одного из ребят, в доме, где не было немцев и думали, как помочь партизанам. В деревне постоянно базировалось большое количество не только немцев, но и техники. Они ждали команды, чтобы идти дальше, а когда они отправлялись в путь, на их место тут же приходили новые. Только Штольц сидел на одном месте и никуда не собирался. Мальчики были уверены, что он не простой офицер, а важная шишка, но каким именно делом он занимался, они не понимали.
Однажды, к нему пришли еще двое офицеров. Один, звали его Фридрих, в зеленом мундире и высоких сапогах, отличался особой жесткостью, его боялось все население деревни от мала до велика, включая собак. Собак он не любил и периодически люди видели, как он, сидя на крыльце, качаясь на стуле целился в пробегавшую мимо собаку и стрелял, как по мишени. Люди же боялись его особенно. Он мог ворваться в любое время суток, чаще всего по ночам, чтобы застать врасплох и проверить, не готовит ли кто сопротивление. Если он подозревал кого-нибудь, выводил во двор и расстреливал.
Второй был поменьше чином, но тоже опасный человек. Он тоже носил высокие сапоги и зеленый мундир, но был в очках и, судя по всему, очень слабо видел. В руках он всегда держал папку с документами.
В этот вечер у них был деловой ужин. Правда, это не мешало им выпивать. Сперва они обсуждали что-то очень важное и постоянно, после каждой выпитой рюмки водки, выкрикивали Хай Гитлер. Затем, охмелев, пели песни и слушали все ту же пластинку Штольца.
Витька подносил тарелки с едой и убирал грязную посуду. Штольц пересел в кресло и развалившись в нем, громко хохотал. Остановив Витьку, несшего посуду, он что-то сказал про него своим гостям и пинком направил к выходу. Немцы засмеялись, а Витька, уронив вилки с ножами, разозлился. В один момент он даже подумал наброситься на Штольца с кулаками, но что-то его остановило. Он опять подумал о маме и сестренке. Сто с ними будет потом?
"Ну, собака, я тебе еще устрою!" - подумал он, ползая по полу и собирая приборы.
Витька решил организовать поджог, чего бы ему это ни стояло, чтобы за все отомстить Штольцу и немцам, захватившим деревню. Он объявил друзьям о своем решении в этот же вечер. Мальчишки тоже захотели принять участие, хотя Витька был поначалу против. Он не знал удастся ли ему все сделать правильно и уйти незамеченным, поэтому не хотел отвечать за чужие жизни.
Но, ребята тоже были полны решимости. Если их не поймают и не узнают, они останутся в деревне, а если всё же опознают хотя бы одного, решили бежать в лес.
Целью мальчишек стал Дом Культуры, где чаще всего собирались немцы. Днем они устраивали собрания, а вечером приходили пообщаться, послушать музыку, посмотреть фильм. Они решили выяснить, когда максимальное количество немцев придет в клуб. Это можно было узнать только у одного человека.
Иван Ипполитович, мужчина лет 65, работал в клубе киномехаником всю свою жизнь. Никто не помнил, как он оказался в их деревне. Жил он один, жена с детьми уехала от него еще много лет назад. Иван Ипполитович любил выпить. От этого и сбежала его супруга, захватив детей. Он долго переживал, но пить не прекращал. Только работа держала его в форме, к ней он относился серьезно. За фильмами он ездил далеко в райцентр. Привозил все больше комедии и фильмы о любви. Пару раз доставал иностранные фильмы, например с Чарли Чаплином, за что его особенно уважали.
Иван Ипполитович ходил трезвый, как началась война. У него в доме тоже жил какой-то немец, но его не было в этот день дома. Работал Иван Ипполитович там же в клубе, показывал немцам их фильмы, за что те его не трогали и даже иногда угощали водкой. Тот наотрез отказывался, демонстрируя таким образом свое отношение к новой власти.
Мальчишки пришли к нему прямо домой и начали спрашивать, когда в клубе будет какой-нибудь новый показ или праздник. Иван Ипполитович заподозрил неладное и прямо спросил Витьку:
А вам зачем?
Да так, может, и мы тоже захотим посмотреть... - ответил подготовленный Витька. - Дядя Ваня, вы нас в будку не пустите? А? Сто лет ничего не видели! Хоть одним глазком!
Фильм, говорите, посмотреть! На немецком языке? Про победу Германии?!! Гитлера не видали?
... -
Дурь из головы выпустите, тогда пущу!
Какую дурь?! - с неподдельным удивлением стали спрашивать мальчики.
А вот какую!
Неожиданно тот вскочил и, схватив метлу, стоявшую за печкой, кинулся хлестать пацанов по чему попало.
Ай! Ой! - завопили те. - За что?!!
Еще раз вас увижу вместе, да еще с такими идиотскими просьбами! Вытолкаю в шею! И из дома запрещу вылезать! Тут немцы кругом ходят, все вынюхивают, а вы в клуб захотели! Да вас только за это на березе вздернут! И меня за компанию! Пошли вон отсюда!
Ушли мальчишки от страха сами не свои. Так и не поняли, чего они такого спросили. Только Витька догадался, что уберечь их хотел Иван Ипполитович. От ошибки хотел спасти.
Нужен был другой способ все узнать, а пока ребята решили горючее украсть, да спичек побольше раздобыть. Горючее стояло недалеко от орудий и танков - в сарае, который тщательно охранялся. Но ребята знали лазейку, через которую можно было незаметно вынести пару канистр. В стене сарая была доска, которая легко отодвигалась. Раньше здесь хранили запчасти от сельхозтехники. И частенько все мальчишки залезали в этот сарай поглазеть да пощупать разные детальки.
Ночью, когда вся деревня спала и даже охранник, стоящий на входе у сарая захрапел, присев в обнимку с автоматом на ступеньках сарая, мальчишки осуществили свой нехитрый план. Витька следил за охранником, готовый подать сигнал, как договаривались, а ребята вынесли две больших канистры. Далее, короткими перебежками, окольными путями, донесли они эти канистры и спрятали их в хлеву у Витьки, тщательно закопав в сено. Ключи Витька предварительно стащил у Штольца, мирно дремавшего после ужина. Сейчас Витька довольно потирал руки. Первая часть плана удалась! Ключи от сарая были возвращены на место. Их место находилось в избе, возле кровати Штольца на тумбочке. Они исчезли вместе с ведром, которое Витька, нарочно громыхая, выносил перед сном. Штольц, уже засыпавший в кровати, только выругнулся себе под нос.
Утром Витька был особенно осторожен. Ни мамке, ни сестре ничего нельзя было знать. Молча разбежавшись по домам, мальчишки тоже хранили молчание и, на всякий случай, три дня не встречались, прислушиваясь, не поднялся ли кипиш по поводу пропажи, но все было тихо... На их счастье...
Прошло несколько дней, как в деревне случился переполох! Из лесу, вдруг, послышались выстрелы...
Это было рано утром. Сначала послышался один, потом три подряд, а потом еще несколько и автоматные очереди... Они раздавались так явно и так близко, что Витька выбежал на улицу раздетый, босиком, не боясь ни холодных луж, затянутых тонкой пленкой утреннего льда, ни редкого снежка, мирно падающего на его взлохмаченную голову. Тут же началась стрельба со стороны деревни и крики немецких солдат: Ахтунг! Фоер! Партизанен!
Это было счастье! Это были они! Партизаны! Кто же еще? Витька не знал, что ждет его односельчан из-за этих выстрелов, он радовался и прыгал от радости по лужам, не взирая на крики матери, испуганно звавшей его в дом.
В этот же день они узнали, что был расстрелян целый отряд немцев, вышедших на разведку в лес. Такими злыми немцы еще не были! Своих солдат они вынесли и захоронили рядом с деревенским кладбищем.
Этим же днем, все население деревни - старики, женщины да дети, были выгнаны на площадь перед ДК. Витька шел, держа сестру за руку и высоко подняв голову. А затем был ужас! Всех жителей окружили солдаты, держа наготове автоматы. Офицеры стояли, как на параде! Штольц тоже был там, прятался за спиной другого офицера. От них отделился Фридрих. Он очень громко закричал сначала по-немецки, а потом по-русски:
Все, кто помогать партизан - выходить вперед!
Никто не пошевелился. Тогда он бросился к строю и начал выводить по одному, кого выдергивая за руки, кого пиная, - женщин, стариков - всех подряд! Он толкал их в кучу, несмотря на крики родных и близких, не взирая на плач детей... А потом крикнул "Фоер". Солдаты начали их расстреливать.
Витька закрыл глаза своей сестре, которая только вздрагивала, и стиснул зубы. Мать стояла рядом и беззвучно лила слезы. Ее лицо было бледным и ничего не выражало. Так немцы мстили. Все знали, что никто не помогал партизанам, да и кому было помогать? Кто мог рискнуть? У всех либо дети, либо старики. Однако немцы были уверены, что кто-то сообщил партизанам, сколько человек будет, когда они начнут совершать свой дозор... Витька задумался, а вдруг правда есть кто-то? И даже пожалел, что это не он.
После такого немцы стали злее и осмотрительнее. И мальчики, страстно желая воплотить свой план, решили погодить. Время было не самым подходящим. Нужно было дать немцам успокоиться.
В вечер расправы Штольц пришел домой и завел свою пластинку. Он отказался от ужина, попросил огурцы, хлеб, достал большую бутыль с белой жидкостью и странным запахом и сел за стол. Витька про себя улыбался. Он понял, что Штольц боялся. Ему впервые стало по-настоящему страшно. Он был уверен в том, что скоро война кончится, что победа не за горами. Как он ошибался! Как они все и их Гитлер ошибались!!! Вот уже больше года они ждали и надеялись, что въедут в Москву, как герои, как станут хозяйничать на чужой земле...
"Знай наших, лысый черт! Фашист! - радовался Витька. - Хоть всех перестреляй! Найдутся новые..."
Прошла еще неделя. Витька засобирался. Уже несколько раз он прошел мимо ДК, обошел его четыре раза и наметил места для горючего. С западной стороны ДК у стены стояла старая дырявая бочка, в 50 метрах от нее по этой же стороне - поломанная телега с сеном. С южной стороны - противоположной от входа, - росли кустарники, колючие и густые. А по третьей стороне стояли деревянные туалеты, построенные самими же немцами. Мест, для того, чтобы спрятать горючее, было предостаточно. Поджечь необходимо было с трех сторон. Со стороны входа ребята решили организовать заграждение, с тем, чтобы немцы не могли беспрепятственно выбежать из клуба.
Задумано все было грамотно. Самой большой проблемой было придумать, чем загородить проход. Сделать это нужно было быстро и технично, да еще на глазах у часовых, охранявших выход. Вариантов было два. Первый - это подвезти к дверям ручную телегу, груженую камнями и, сломав колесо, оставить, якобы уйдя за инструментами. Второй - спрятаться в кустах и за спиной охранника запереть при помощи лома дверь. Оба варианта подходили, но какой был лучше, Витька не знал. Ночью он проснулся оттого, что ответ появился внезапно: оба варианта надо использовать на случай, если один сорвется. Это было гениальное решение!
Осталось выбрать день.
На дворе стояла весна. Птицы пели так, как будто не знали, что война. Витька снова наведался к Ивану Ипполитовичу. Уже один, без товарищей. Тот встретил его с улыбкой, помня о последнем свидании.
Что? За добавкой пришел?
Здрассьте, дядя Ваня! Я узнать хочу, когда же в клубе кино будет? Может, возьмете меня в помощники? Хоть разок! Люблю я это дело...
Ладно, уломал, пацан. Приходи завтра! Скажу, что ты ко мне учиться пришел... Только никому больше!..
Спасибо, дядя Ваня! - уже на бегу кричал Витька.
Вот, оно! Ну, теперь я все узнаю! Потерпеть чуток!
Так Витька стал подмастерьем у Ивана Ипполитовича. А еще через несколько дней Витька с ребятами уже стал готовиться к поджогу. Вскоре, в одну из суббот, был назначен тайный званый ужин в честь дня рождения фюрера. Еще все ожидали приезда какого-то немецкого генерала, а к концу ужина все желали посмотреть новый фильм, привезенный из Германии. Витьку уже не допрашивали на входе, только слегка обыскивали, нет ли оружия. Он мог запросто зайти в клуб и по боковой лестнице подняться наверх в кинобудку. Он старался почаще входить и выходить из клуба во время подготовки знаменательного вечера. Но в момент, когда должны были появиться офицеры, Витька обязан был исчезнуть и не показываться никому на глаза. Ивана Ипполитовичу наказали строго следить за этим. В этот вечер Витька и решил осуществить свой план.
Мальчики взяли на себя подготовку тележки с камнями. Витька должен был заблаговременно разместить горючее в отмеченных местах, а также заготовить ломик, чтобы незаметно подпереть дверь. В точно назначенное время, они должны были оказаться у входа. Мальчишки, отвлекая внимание, хотели опрокинуть телегу, а потом в суматохе убежать за инструментами для починки. Вместо этого, они втроем собирались бежать и поджигать горючее...
Витька казалось, что их план должен сработать. Накануне субботы он лежал в темноте и думал. Что будет с ним после, его не волновало. Убьют? Значит убьют! Бежать в лес? Значит, бежать! Это уже не казалось ему чем-то особенным. Что такое страх остаться в лесу по сравнению со страхом потерять своих близких или увидеть, как на глазах детей убивают мать.
Вся Витькина боязливость куда-то улетучилась. За то время, что немцы обосновались в его родной деревне, он сильно изменился. Мама чувствовала, что ее Витька уже не тот лопоухий мальчонка, это был уже взрослый человек, способный заменить мужчину в доме. Она жалела его и, видя закипавшую в нем ненависть, боялась за сына и втайне мечтала, чтобы он убежал в лес. Она слышала, что там прячутся партизаны, а еще слышала, что есть в деревне связной. Это он навел партизан на немецкий отряд...
Витька заметно нервничал в этот вечер. И Иван Ипполитович даже поинтересовался, что с ним случилось. Витька утверждал, что все в порядке, но киномеханика было не обмануть. Иван Ипполитович решил проследить за ним и догадался, что мальчишки затеяли что-то опасное...
Вечером, когда немецкие офицеры в полном составе собрались в штабе, находящемся в ДК, улицы опустели. Жителей строго предупредили о том, чтобы после 18.00 на улицах никого не было. По домам повесили листовки с предупреждением под шапкой Achtung! На каждом перекрестке прогуливались парами с автоматами наперевес караульные солдаты. Им было дано указание стрелять по каждому нарушителю, задержавшемуся на улице после шести. Было еще пять вечера, но улицы вымерли. Стояла такая тишина! Казалось, даже птицы боялись петь. Слышно было только губную гармошку, это играл один из караульных популярную немецкую песенку...
...Витька сидел в кустах и ждал, когда его напарники появятся с тележкой, но их все не было. Внутри внезапно послышалось "Хай Гитлер", хор офицерских голосов разрезал тишину. Витька вздрогнул. Вот, часовые, охранявшие вход в клуб, вытянулись по струнке и засмеялись. Было слышно, как они дышали и переговаривались.
Витькиных сообщников все не было. Он уже битый час сидел в кустах и ждал. "Ну, где же вы? Эх! А если не выдержали нервы?!" Поняв, что никто не придет, Витька решил справиться со всем в одиночку. Он принялся выжидать момент, когда часовые отойдут от дверей хотя бы на минуту. Этого бы хватило ему, чтобы проникнуть в маленькое расстояние меж первой и второй парой дверей и спрятаться там. Наконец, один из них пошел в сторону туалета, а второй достал портсигар и присел спиной к дверям на низенькую ограду.
Витька на затекших от долгого сидения ногах, пригнувшись, опрометью кинулся ко входу. Ему хватило трех шагов, вернее прыжков. Через секунду он уже стоял в проеме между наружными и внутренними дверями. Ушедший часовой возвращался, застегивая ширинку, а второй закурил еще одну сигарету, протягивая ее напарнику. Тот встал лицом к дверям и закурил.
"Ну, же! Отвернись!" Он услышал, как один засвистел. Он увидел собаку. У Витьки появилась надежда, что охранники займутся собакой и отвлекутся. Он вынул из-за пазухи лом и приготовился. Немцы гладили пса и смеялись. За дверью было тихо. "Наверное, ужин начался" - подумал Витька, осторожно просовывая ломик в дверные ручки. Улучив момент, он попытался сделать шаг в обратную сторону, но пес почуял движение и гавкнул. Немцы вскинули ружья, а Витька поднял руки вверх и заулыбался.
"Это я, я!" - шепотом заговорил он, делая вид, что только что вышел из дверей и даже прикрыл их за собой. Немцы переглянулись и не знали, как реагировать. Наконец, один, узнав помощника киномеханика, сделал жест автоматом в сторону домов и произнес:
Иди schneller! Zu hause!
Да-да, я-я! - быстро удаляясь за угол ДК, отвечал Витька. "Только бы ломик не приметили!"
За углом он бросился к спрятанному тайникам с горючим. Он должен был один поджечь все! Первой была телега, потом бочка, потом кусты и туалет, из которого еще недавно вышел немец. Банка с горючим стояла между ним и стеной ДК. Спички ломались в трясущихся руках, Витька торопился, начинало дымить. Последний тайник полыхнул.
Запыхавшись, он прыжками стал удаляться от здания и услышал крики охраны. Присев за кусты в ста метрах от очага, он наблюдал за происходящим. Немцы смешно скакали вдоль южной стороны, не зная, что за углом огонь уже стал подбираться по деревянной стене ко входу. Они хотели самостоятельно потушить огонь, не беспокоя высокое начальство, пирующее внутри. К ним уже бежала подмога. Но ветер оказался на стороне Витьки, он помогал пламени распространяться с огромной скоростью. Вот, внутри начали открывать окна, и из них полезли офицеры, крича и ругаясь.
Вдруг, Витька услышал выстрелы! Со всех сторон стали раздаваться автоматные очереди. Пули засвистели, раздались взрывы и послышалось "ура"...
Витька вскочил во весь рост и тоже закричал: "Урррра!.." Раздался взрыв, потом еще и еще. Что-то толкнуло его и обожгло ему ухо, он упал и, лежа, все кричал и кричал ура, уткнувшись лицом в землю и ощущая во рту ее вкус, пока не потерял сознание. В этот день партизаны, прятавшиеся в лесу, да еще, присоединившееся к ним подкрепление с Юга, решили отбить у немцев деревню.
Два с половиной года была оккупирована Витькина деревня. Два с половиной года страха, ненависти, ужаса и, наконец, долгожданная свобода! От партизан жители узнали, что немцы отступают на Запад. Что русская армия, несмотря на огромные потери и неудачи, смогла переломить ситуацию и погнать немцев в Европу.
Витькина семья вернулась в дом. Сам Витька уже выздоравливал. Его осколочное ранение в спину оказалось средней тяжести. Правда, теперь его оттопыренное правое ухо было на половину разорвано, но этого ни он сам, ни окружающие уже не замечали.
Придя в себя, он не мог поверить, что это Иван Ипполитович оказался тем самым связным и организовал нападение на ДК в тот же самый вечер. Оказывается, он догадался обо всем и решил помочь ребятам. Также, Витька узнал, почему не пришли его помощники, ребят в тот день заперли в доме их родственники, испугавшись уличных расстрелов. А также, он узнал, что был награжден орденом за мужество и отвагу! В это сложнее всего было Витьке поверить. Ему так хотелось рассказать все отцу. Как он боялся, рисковал, как верил в себя, а главное, что все это он делал для победы...
Так 15-летний Витька стал героем Великой Отечественной войны! Медаль ему вручили уже в самом конце войны, перед всей школой и учениками площадке построения. Приехал из областного центра полковник, весь в орденах и лично поздравил Витьку.
Вот, только отец Витькин с фронта так и не вернулся, но успел узнать из письма жены о подвигах своего сына.
Лес сделался для Витьки родным и безопасным! Это он прятал в своих дебрях партизан, это он не давал им погибнуть от голода и защищал от холода. Именно из леса пришла долгожданная помощь. И теперь, он стал Витьке родным и безопасным на всю жизнь...