После совместного ужина и небольшой помощи по хозяйству дед Ендон выделил им место для ночлега, под большим навесом. Ночи были уже достаточно теплыми, да и перспектива ночевать в тесном, душном домике никого особо не радовала. Поэтому никто не возражал против ночевки на свежем воздухе. А уже затемно появился и Зориг, приехавший на вечернем поезде.
Зориг – молодой бойкий парень, лет двадцати пяти – казался вполне современным городским жителем. Джинсы, бейсболка и солнечные очки, висевшие через футболку с изображением какой-то рок-группы, никак не гармонировали с деревенским пейзажем. Деловая хватка у Зорига также соответствовала более городскому, нежели деревенскому жителю. Едва поздоровавшись с ними, он тут же завел разговор об оплате своих услуг проводника.
- Все как договаривались, Зориг, по двести рублей с человека, - заверил его Аркан.
- Надо бы добавить немного, - улыбаясь и жуя жвачку, непринужденно сказал Зориг.
- Мы же договаривались, Зориг, - стоял на своем Аркан.
- Я понимаю. Но надо бы добавить, - не меняясь в лице, сказал Зориг.
- И сколько добавить? - Видя неуступчивость Зорига, спросил Аркан.
- Еще по двести.
- Зориг, у нас нет таких денег. Нам еще обратные билеты покупать, - возмутился Аркан. – У нас же все подсчитано.
- А сколько можете? – Зориг явно не собирался просто так сдаваться.
- Дадим сверху пятьсот. Пойдет? Все что можем.
- Пойдет, - после некоторого раздумья согласился Зориг. – Деньги сейчас!
- Половину, Зориг, как договаривались, - Аркан отсчитал тысячу. – Половину – когда выведешь нас обратно.
- Окей, - Зориг, пересчитав деньги, положил их в задний карман джинс. – Завтра встаем в четыре утра. Выйдем в пять. Так что спите.
…Бункер был сырой и холодный. Мерцающий свет ламп тускло освещал таинственные коридоры и многочисленные комнаты, отражаясь от влажных бетонных стен и пола. Откуда-то слышался звук капающей воды, гулкое эхо от которого разлеталось в пустоте коридоров. На пыльных столах лежали старые карты, придавленные по краям керосиновыми лампами, гранеными стаканами. На некоторых высились стопки папок с золоченым гербом СССР, какие-то были с пометкой «Совершенно секретно». Вдоль стен расположились стенды с ржавым оружием – в основном карабины, но были и ППШ. Повсюду висели красные флаги и вымпелы. На некоторых стенах висели пожелтевшие от времени фотографии и какие-то приказы с размытыми подписями. Гриша шел по бункеру, чувствуя себя Индианой Джонсоном. Людей здесь не было, судя по всему, уже лет семьдесят, а то и больше. В одной из комнат тяжелый дубовый стол с резными ножками, над которым висел большой портрет Сталина, был весь уставлен телефонами. Странно, но они были еще рабочими – в трубках раздавались гудки. Интересно, отсюда можно позвонить к себе домой? Внезапно один из телефонов зазвенел. Гриша удивленно уставился на телефон – звонок был мелодией песни Эминема «Не боюсь» - его любимой песни...
…Гриша проснулся. Под кофтой, которую он подложил под голову, приглушенно играл телефон, откуда Эминем пел свой неувядающий хит. Гриша, нащупав телефон, отключил его. И только потом посмотрел на часы. Протер глаза и снова посмотрел.
«Вот же черт. Перепутал время – завел будильник не на четыре, а на три часа. Ну что ж, есть еще целый час, чтобы поспать». Гриша уже хотел было обратно закутаться в спальник, как вдруг его внимание привлек слабый свет, идущий откуда-то с середины двора. Гриша пригляделся. В лунном свете явственно виднелась чья-то фигура, закутанная не то одеялом, не то еще чем-то, из-под которого и лился слабый свет фонаря.
«Кто бы это мог быть?» - Гриша приподнялся, но вставать не стал, а просто молча наблюдал.
Минут через пять фигура задвигалась. Спальник, а это оказался именно спальник, а не одеяло, спал и Гриша увидел Аркана. В одной руке он держал фонарь, а в другой какую-то тетрадь или большой блокнот, который освещал фонарем. Перевернув листок, Аркан сделал какую-то пометку и положил блокнот в свой рюкзак. После чего направился под навес к месту, где он спал. Гриша не стал его окликать. Аркан, наверное, изучал предстоящий маршрут – тут и спрашивать нечего. Лучше поспать подольше.
- Вставай, Гриша, хорош спать.
Кто-то бесцеремонно тряс Гришу за плечо. Гриша с трудом разлепил глаза и тут же зажмурился – в глаза ударил луч света от налобного фонаря. На этот раз его разбудил не Эминем, а Йода.
- Что – уже пора? – вяло спросил Гриша.
- Пора. Еще как пора – все уже ушли.
- Ушли? Как ушли?
Гриша, несмотря на то, что все еще толком не проснулся, подскочил и в панике огляделся по сторонам. В предрассветной темноте во дворе были видны еще три фонаря, а кто-то, также как и он, только-только вылезали из своих спальников.
- Блин, Йода, ты че так пугаешь?
- Классный я метод придумал для пробуждения, да?
- Йода, надо было так Скорпу разбудить. А то она че-то не телится, - сказал Шаман, тоже только вылезая из спальника.
- Шаман, это ты? – сонно проговорила Алена. – Я надеялась, что ты всего лишь ночной кошмар.
- Я уже начал тебе сниться? Ну, ты меня радуешь, мать.
- Убейте меня, - простонала Скорпа.
- Кошмар только начался, Скорпа, - «подбодрил» Алену Ирокез.
«Ну вот, утро в деревне и началось» - подумал Гриша.
За утренними сборами Гриша совсем забыл о том, что видел Аркана ночью за просмотром какого-то блокнота. Не вспомнил он и о своем сне. Наскоро поев и упаковав все вещи, они были готовы даже чуть ранее пяти часов. Зориг в камуфляжной куртке и резиновых сапогах, с небольшим рюкзаком за плечами уже ждал их.
До калитки их проводил дед Ендон и Туз, который вообще-то был Тузиком, но все величали его именно Тузом. Прощаясь с дедом Ендоном, Гриша почему-то подумал, что он хотел что-то сказать им. Но, то ли из-за неугомонного Тузика, не желавшего на этот раз подчиняться окрикам хозяев, то ли по какой-то другой причине, только молча попрощался с ними. Впрочем, ему это вполне могло всего лишь показаться – он еще не до конца проснулся.
По пути к болоту словоохотливый Зориг рассказывал им о местных достопримечательностях, странным образом не упоминая о той, куда он их собственно и вёл. Так что вопрос о лесе напрашивался сам собой. Первой не выдержала Алена.
- Зориг, а что с лесом-то не так? Почему он заброшенный?
- Да кто сказал, что он заброшенный? Ну, ушел зверь из тайги – и что? Да и весь ли он ушел оттуда – тоже вопрос.
- Ну, звери ведь просто так не уйдут. Что-то их напугало или, может быть… ну не знаю, - Скорпа задумалась.
- Еда может, закончилась? – схохмил Ирокез.
- Или друг друга съели, - выдвинул еще одну гастрономическую гипотезу Граффити.
- Если там нет зверя, значит, и медведя нет, - Лиза явно обрадовалась этому факту.
- А ты сам-то там был, - не унималась Скорпа.
- Народ, скоро мы сами все увидим, что вы так суетитесь, - вмешался в расспрос Скорпы Аркан.
- И то, правда, мать, не гони коней. Интерес весь пропадет, - поддержал Аркана Шаман.
Пять трубок деда Ендона оказались равны примерно семи километрам. И тропа, как обычно, опять оказалась заросшей. Часто даже прерывалась, и им приходилось продираться сквозь кустарник. Но Зориг уверенно вел их вперед и через два часа они стояли перед болотом, за которым виднелась цель их похода – заброшенный лес. Серое утро уже разбудило природу, и отовсюду слышалась бойкая трель лесных птиц. С ели на ель то и дело перелетали шумные сороки, с любопытством смотря на стоящих внизу людей. Где-то стучал дятел, отыскивая личинок. Ему вторили другие. Одиноко ухала сова. Тайга оживала, стряхивая ночную дрему. Только болото, перед которым они стояли, казалось равнодушным к началу нового дня, не издавая ни единого живого звука. Если тут и водилась какая нечисть, как это утверждал Шаман, то она крепко спала. Правда, вскоре Гриша разглядел-таки в болоте большую жабу, выползшую на кочку.
Общее мрачное впечатление болота дополняла ржавая колючая проволока, огородившая его по всей длине. Впрочем, проволока была настолько стара, что местами оборвалась, а большинство столбов, на которых она держалась, сгнили и лежали на земле.
- Ого! Да тут все серьезно! – присвистнул Йода.
- Похоже, дед Ендон не врал, что здесь опасно, - сказал Ирокез.
- Да ерунда, парни, - успокоил их Зориг. – Проволоку натянули, чтоб коровы не ходили на болото. Все эти разговоры про «опасно», про «злое место» - стариковские байки. Вообще лучше уже пойти – через болото надо бы по холодку перейти. Тогда оно лучше держит человека.
- Н-да, здоровое болото, - вглядываясь в другой его край, произнес Макс. – А у меня сапог дырявый, как назло.
- Тяжела и неказиста жизнь у садомазохиста, - с фатализмом в голосе сказал Йода.
- Это про нас, - согласился с Йодой Аркан.