Далекий зов родной Молдовы
(Не придуманная житейская история)
1.На перекрестии двух войн
Не всем нам суждено прожить отпущенные жизнью годы в местах, где мы родились. Не важно, какие обстоятельства отрывают нас от милых и памятных сердцу мест – с возрастом нас обязательно потянет туда, где в нас просыпались чувства осознания окружающего нас мира и где первые детские впечатления настолько ярко впитывались в память, что до конца жизни продолжали жить, откликаясь неосознанным духовным беспокойством.
А что если, те впечатления, даже окрашенные горечью беспросветной нужды и вечного недоедания, в зрелом возрасте заставляли усомниться в устоявшихся жизненных обстоятельствах и тянули туда, где похоронены предки и где даже сам воздух – другой, щемящее чистый и пряный от запахов луговых трав?
…Владимир Николаевич Морой до последнего времени, как только получалось, ездил на свою малую родину, в свой далекий и родной солнечный край, в свою многострадальную Молдову. Оторвавшись волею судьбы от родимых мест и пустив корни в нашем городе, он никогда не терял надежды однажды вернуться домой. Но этим надеждам осуществиться было не суждено. Политизировался мир, меняя привычные устои и стабильную жизнь на призрачную сказку о счастливых переменах. Заволновались, застигнутые врасплох вкрадчивыми словесами профессиональных искусителей, народы больших стран. А что уж тут говорить о населении стран малых?
…Молдавия, Молдова, Бессарабия. Разные названия одних и тех же мест. Разные их регионы переходили то в состав одной страны, то другой. С 1814 года Бессарабия вошла в состав России. Но другой, не менее значительной, частью будущей Молдавии владела Румыния.
Когда в Европе заполыхала первая мировая война, Россия Бессарабию решила до поры до времени оставить в стороне от военных приготовлений. И только на случай, если бы Румыния выступила на стороне блока Центральных держав (Германии и Австро-Венгрии), ей отводилась роль буфера между воюющими сторонами. Военные штабисты России оказались умелыми стратегами: Румыния сохранила нейтралитет. Более того, румыны, четко уловив перелом войны, коварно перешли на сторону Антанты и получили свой приз – вся территория Бессарабии от неожиданно развалившейся России отошла им. Правда, потом, спустя двадцать с небольшим лет, в 1940 году, после известной дипломатической многоходовки Сталина эти земли снова были к нашим присоединены, войдя в состав Украинской ССР. И только после Великой Отечественной войны Молдавская автономия получила статус союзной республики. В 1991 году она стала независимой и стала называться согласно народному волеизъявлению республикой Молдова.
…Отец Владимира Николаевича пришел с той – первой мировой – инвалидом: ему сильно покалечило ногу. Его из их села Нападово, что раскидало свои домишки на берегу многоводного Днестра, призвали в российскую армию в самом начале войны. Служил он на территории нынешней Польши в звании рядового артиллериста. Вернулся домой, когда у власти уже были румыны.
«Ничего у нас не менялось со сменой властей, – рассказывает по этому поводу Владимир Николаевич, – даже язык у нас схож с румынским…что в России, что в Румынии жили мы очень бедно».
А как им было не бедствовать, если в семье подрастало семеро детей, а отец мог разве что пасти овец да ухаживать за пчелами? Спасало их своё подворье и единственная корова, которая не только давала спасительное для детей молоко, но и была важнейшей тяговой силой при пахоте огорода. Маленькому Володе почему-то с малолетства полюбились заботы, связанные с пасекой. Он, как мог, помогал отцу, внимательно слушая его советы, которые потом с благодарностью вспоминал, заводя собственную пасеку на даче, которую он уже в зрелом возрасте купил в окрестностях Чернореченска.
Он хорошо помнит первую свою школу. Директор, старый поляк Пашковский, начинал уроки с обязательной молитвы перед иконкой, которая висела, освещаемая лампадой, в углу класса. Когда до села докатились отзвуки артиллерийской канонады второй мировой, ему было уже 13 лет…
Бои проходили где-то в стороне от их села. И только в 1944 году война загремела и над их хатами. Вражеские войска (а на этом участке фронта воевали преимущественно румыны и итальянцы) панически бежали, но и советские части вошли в их село изрядно потрепанными и уставшими. Вот потому-то, видимо, и было принято решение задействовать на тыловых, землекопных работах местное население.
Это были полувоенные подразделения, которые подчинялись командованию регулярных частей, но не поставленные на продовольствие. «Вооруженные» кирками да лопатами, они каждый день перелопачивали огромную массу земли, строя противотанковые рвы, копая окопы и траншеи. Могилы для погибших воинов тоже копали они. Двести километров в сторону Румынии прошагал шестнадцатилетний Володя в составе того землекопного отряда. Голодные и оборванные, «военные землекопы» вечерами после изнурительной работы ходили по домам окрестных сел, униженно прося их покормить.
После войны в селе мало чего изменилось. Все та же нескончаемо изнурительная «сельская повседневщина». Даже печально известный «голодомор», разразившийся в 47-48-е послевоенные годы и унесший жизни миллионов людей Украины, Поволжья и некоторых регионов центральной части России, не прошел мимо них. Но именно эти годы стали памятной счастливой зарубкой в жизни молдавского паренька: он встретил бойкую фронтовичку Верочку, которую по партийной линии направили наладить работу в один из детских домов Молдавии. Сыграли свадьбу, весело зажили в любви и согласии. Родилась доченька Лиза.
2.Значит, эти великие годы были прожиты нами не зря
…А в 1949 году Владимира Мороя призвали в армию. Страна нуждалась в рабочих руках. Вот и вспомнили о пареньках бывших оккупированных территорий, которых поначалу от армейской службы освобождали. Попал он, естественно, в строительные войска.
В Свердловске, куда его распределили, он строил военный городок на Вторчермете. Шустрый и расторопный, Владимир уже через два года в звании старшины командовал ротой и собирался поступать на офицерские курсы, но мысли о родимом крае бередили сердце…
И он поехал домой. А дома все было неспокойно. Через колено новыми властями ломались кровью выстраданные крестьянские убеждения. Создавались совхозы.
- Ничего в тех совхозах не было, - вспоминает Владимир Николаевич, - ни тракторов, ни амбаров, ни ферм – ничего. Но работали, строили… и как-то незаметно разбогатели…
Да так разжились, что стали строить дома для жителей поселка. Появился добротный дом и у молодой семьи Мороев. Жить бы им да поживать…
А они вдруг поехали на Северный Урал, на родину жены – Веры Васильевны. Что тут сказать? А нечего. Владимир Николаевич только горестно разводит руками и вздыхает: «Политика – будь она неладна…».
Работал он в разных организациях нашего города шофером, трактористом, а в 1962 году поступил на работу в учреждение УЩ349/3, где и трудился вплоть до выхода на пенсию (до 1978 года – шофером лесовоза, а после – мастером лесоучастка). На пенсию вышел в 1994 году.
Можно долго перечислять все трудовые награды и поощрения Владимира Николаевича. Одних медалей у него полтора десятка. И я, хорошо знавший его по совместной работе в исправительной колонии, помню его неравнодушным на всех общественных мероприятиях, какими тогда изобиловали наши трудовые будни.
У него рано умерла жена (двадцать лет, как ее нет с ним рядом). Вера Васильевна Морой, много лет заведовала одним из детских садиков города, и ее, конечно, хорошо помнят многие горожане. Но всегда рядом с ним были его дети. Сейчас только дочь Елизавета живет в Екатеринбурге, а сыновья Александр и Сергей живут с отцом по соседству. Оба сына унаследовали от отца любовь к автотехнике, оба стали предпринимателями, занимаясь непростым бизнесом, связанным с продажей автозапчастей.
…Он так и не потерял связей со своей солнечной Молдовой. Правда, из всей большой семьи в живых осталась только старшая сестричка Катя. Екатерина Николаевна, которой недавно исполнилось 92 года, так и живет в их родном Нападово. Инвалид войны и ветеран труда она получает такую пенсию, что, если бы не помощь брата, ей было бы не выжить.
Старший брат Пантелеймон во время войны попал в фашистский плен, умер от военных ран. Симеон, морской офицер, погиб в первый день войны. Кирилл дошел до Берлина, умер уже в мирное время. Мария и Александр не воевали, но тоже долго не пожили.
И какими бы ни были там условия для жизни, он долго не мог успокоиться, порываясь перебраться в Молдову на постоянное жительство.
Тревожится сердце за все, что там происходит. Переживает он за судьбу родного края. И все больше понимает, что и от северных уральских мест ему никуда не деться: ведь поросль их рода уже вполне заметна. Шесть внуков подарили Владимиру Николаевичу его дети. И их милые мордашки, лукаво следящие за дедом с развешанных по стенам фотографий, конечно же, успокаивают стариковское сердце и дают явственно понять, что его жизнь прожита не зря.