Обратиться к этой теме меня побудили...некролог и интервью с ветераном.
Некролог, написанный моим давним знакомым, журналистом Сергеем, посвящён памяти матери другого журналиста, нашего общего знакомого.
Ей было 88 лет, когда она скончалась. И Сергей, в частности, написал(даю в переводе на русский язык):"За белорусский язык она могла заплатить и жизнью. Во время Второй мировой войны пятнадцатилетняя Мария была назначена оккупационными немецкими властями сначала учительницей, а потом директором начальной школы. Она вспоминала, что в школе не вели никакой пропаганды, не было даже портретов Гитлера, просто учили детей(должен же был кто-то их учить все четыре года оккупации. Или дети должны были расти дураками?). Но этого было достаточно, чтобы, как потом стало известно, партизаны получили приказ её уничтожить. Кто-то из местных спас.
Она не была в комсомоле и в партии("душа не лежала"), но её профессионализм был настолько высокий, что не только защитила диссертацию, но и заведовала институтской кафедрой белорусского языкознания".
Но если она "просто учила", то за что её хотели убить партизаны?
Вскоре мне на том же сайте, где опубликован некролог, попалось интервью с девяностолетним бывшим партизаном, ставшего в мирной жизни доктором медицинских наук. В ходе этого интервью корреспондент обратился и к теме обучения белорусских детей во время немецкой оккупации. Сославшись на данные историка-эмигранта, бежавшего вместе с фашистами из Беларуси на Запад, корреспондент говорит, что во время войны партизаны сожгли сорок белорусских школ. Почему их жгли?
Бывший партизан отвечает, что таков был приказ партизан. Чтобы немцы не использовали здания школ под казармы. Но потом добавляет совсем противоположное:"Если учителя не соглашались идти в лес, могли их расстрелять".
Эта нестыковка первого утверждения со вторым невольно обращала на себя внимание. Складывалось впечатление, что ветеран решил "осовременить" свои воспоминания в соответствии с той "доктриной", которую ныне проповедуют белорусские националисты, и которой в своём некрологе пользовался и журналист Сергей.
Правда, ветеран не стал распространяться на эту тему, а стал ругать советских историков, которые распространили много лжи про УНА-УНСО, выдали психически больную Зою Космодемьянскую за героиню...
Тем не менее, "школьный вопрос" меня заинтересовал. Признаться, хотя я всегда увлекалась изучением истории Беларуси разных времён, в том числе и Великой Отечественной войны, этот вопрос в моих интересах находился как бы на периферии. Но теперь, после чтения некролога и интервью, я всё-таки решила углубиться в эту тему, благо Интернет даёт такую возможность.
И что же я выяснила? Что в оккупированной Беларуси работало почти три тысячи школ, большей частью - начальных. В них обучалось 270 тысяч детей от семи до четырнадцати лет. Посещение школы было строго обязательным.
И не случайно. Ибо этого требовал Кубэ, главный "шеф" Беларуси, поскольку "школьная политика решает самую важную задачу в каждой стране. Школьное управление для нас, немцев, дело само собой разумеющееся. Государственный муж Адольф Гитлер видит в руководстве народом самую важную задачу. И она начинается в школе. К этому мы и обратились".
Цель же этого обучения им была определена такая - онемечивание белорусской молодёжи с помощью белорусских националистов. Поэтому занятия в школе должны были вестись на белорусском языке.
Более того, тому русскому и польскому меньшинству, которое проживало на оккупированном пространстве, вменялось изучать белорусскую культуру, и вести занятия в их школах на белорусском языке не менее шести часов в неделю.
В учителя "просто так" не брали:кандидаты должны были быть подвергнуты проверке знаний по специальности, а также на моральную и политическую надёжность.
Был разработан циркуляр "Временный школьный порядок". "В начале первой лекции каждого дня следует показывать знания новой Европы под руководством Адольфа Гитлера. Любое большевистское влияние, выходящее из школы, будет наказываться смертью, так как подрастающая молодёжь генерального пространства Беларуси должна быть взращена в духе новой Европы под руководством Адольфа Гитлера".
В каждом классе должен был висеть портрет фюрера. Учитель, входя в класс, приветствовать учеников известным жестом и возгласом "Хайль Гитлер" и "Жыве Беларусь!".
Выходит, в школе не "просто учили", как пишет Сергей, а растили "просто" нацистов?
Допускаю, что он, живущий многие годы за рубежом, в эмигрантской среде тех, кто бежал на запад вместе с немцами, воспринял события тех лет, как их излагают они. Но бывший партизан должен знать истинную подоплёку с "сжиганием школ"!
Беда, однако, в том, что после обретения Беларусью независимости некоторые бывшие партизаны стали пересматривать своё партизанское прошлое, не возвеличивая его, как было в годы советской власти, а, наоборот, всячески охаивая его, вызывая одобрение националистов, которые готовы переписать всю прошлую историю Беларуси в соответствии со своими взглядами.
И, кстати, на всех акциях не только их, но и в целом белорусской оппозиции по-прежнему продолжают кричать "Жыве Беларусь!".