Первое место по итогам читательского голосования!
Автор – Донна
Название – Зовущий с неба
Первоисточник – Рассказ написан по мотивам мифа филиппинской народности канканаи о происхождении большого и малого грома.
ссылка на оригинальный английский текст (и язык канканаи)
Краткий перевод на русский язык:
«Звезда крадет сахарный тростник, хозяин хватает ее и прячет крылья. Она находит спрятанную им одежду, улетает. Один из их детей умирает, к другому мать спускается по ночам; спорит с мужем, кому он достанется; делит его пополам, одну половину забирает на небо. Отец не может оживить свою, мать сама это делает, велит ему ответить на призыв другой половины, но его тело уже подверглось разложению, поэтому голос слаб. Эти две половины – большой и малый громы».
Объём 17 663 зн.
***
Мой друг сгорбился, глаза у него были чёрными, а лицо тёмным от боли. Даже голос его я узнавал с трудом.
– Он умрёт, Вик. Он тоже умрёт, и я ничего не смогу сделать, - руки Леся как крабы безостановочно карабкались по бугоркам постели, поправляли простыню, разглаживали складки.
Я не решался подойти ближе, только стоял на пороге и смотрел на скрытое под простынёй тельце.
– Не бойся, – взглянув на меня, криво усмехнулся Лесь, – выглядит он не так-то уж и страшно. Крови не было, раны не было, ничего не было. Раз – и осталась одна правая половина. Никто не успел ничего понять. Иди сюда, посмотри.
Я пересилил себя и подошёл к деревянной кроватке. Ребёнок и вправду выглядел как обычный спящий мальчик, а на месте бывшей его левой половины не было ни запёкшихся корок, ни шрамов, только нежная голубоватая кожица. Ребёнок слегка пошевелился во сне, и я в испуге отпрянул. Лесь горько засмеялся.
– Не пугайся, Вик, он не монстр. Он мой сын. Мой бедный сын.
Лесь изменился внешне, но остался вежливым хозяином. Когда мальчик затих, он отвёл меня в тёмную кухоньку и напоил чаем. Смахнул крошки со стола, царапнул ногтем прилипшее пятнышко, постелил вышитые салфетки. Я всё никак не мог прийти в себя и молчал.
– Стол я сделал сам, – грустно похвалился Лесь. – Она настаивала, чтобы я всё делал сам.
Лесь мой старый университетский товарищ. Когда я узнал, что живёт он теперь в моих детских краях, то сразу отправился в путь. Хотел обрадовать, а встретил горе.
– Ты всегда на все руки был мастер, Лесь.
– Вот и она тоже так говорила.
На худом лице глаза Леся кажутся пустыми лампадками.
– Хвалила меня, советовала, направляла, я даже думал, что свыклась. Стерпелась. Да что там, надеялся, что слюбилась она со мной. Господи, зачем я оказался в этом проклятом месте! Почему ты не предупредил меня, Вик, верный друг…
– Я не знал, Лесь, ничего не знал. Да и не верил никогда в эти россказни.
А если когда-то и верил, то вырос и забыл.
После университета жизнь завертелась как на чёртовом колесе: то над крышами паришь, то ненароком в чьё-то окно заглянешь, то асфальт над головой, то облака в кустах, успевай лишь чувствовать. Я потерял Леся из виду, и даже не заметил, когда.
– Да и откуда мне было знать, что занесёт тебя в это дикое поселение? Конечно, мы ещё от нянек слышали о нём. Место нечистое, тёмное, с трёх сторон лес, а с четвёртой обрыв до самого центра земли, оттуда и силу черпают бесовскую, так они говорили. Женщины тут все до единой чародейки и в июльское полнолуние едят кошек, чтобы родился сын-оборотень, всемогущий воин-лев. Смешно всё это было, честное слово. Какие только слухи не ходили, что только не рассказывали!
Мой старый друг неподвижно сидел за столом и рассматривал свои руки. Горькая улыбка ползла у него по губам.
– А наши девушки, Лесь, считали, что здесь можно познакомиться со светлым рыцарем, мужчиной-месяцем. Заберёт такой свою невесту на небо, вплетёт ей в косу звёздные бриллианты и сделает владычицей над полями и реками. Что взять с девчонок! А мальчишки шептались о полётах на огненных орлах, о змеиных заклятьях, о битвах между болотными сколопендрами. В сколопендр, мол, тут учат превращаться в школах, как у нас учат математике и богословию. Все эти фантастические истории любой из нас знал наизусть, хотя откуда они взялись, ума не приложу.
– Сказки, сказки, сказки… – проговорил Лесь, не глядя на меня. – И страх. Вы же боялись их, правда, Вик?
– Ну почему же боялись… Не знаю. Жили они тут всегда уединённо, гостей не жаловали, сами не выезжали. Разве что замкнутость эта непонятная и растравила воображение. Как-то раз, правда, пришёл отсюда старик, самый что ни на есть обычный, пропылившийся в многодневном пути старик с кучерявой бородой и хитрыми глазками. Все на него уставились, а старик попросил на завтрак яичницу, овсяную кашу и чай с молоком, хлеб намазал маслом и посыпал солью, спросил про урожай, посетовал на засуху, похвалил наливные яблоки в соседнем саду – в общем, вёл себя как самый простой старик из предместья. В городе он выторговал несколько кохинхинок, пару овечек, поросёнка и жилистую лошадёнку, долго спорил из-за упряжи, к вечеру сходил, как водится, в церковь и ушёл по той же дороге, по которой и прибыл. После этого даже няньки на некоторое время приумолкли: уж больно обычным показался старик. Жалели потом все, конечно, что не расспросили его хорошенько, всё сторонились, рассматривали исподтишка, поболтать он, по всему было видно, не дурак был.
– Тут все поболтать между собой любят. Все друг друга понимают, а как же.
Некоторое время мы молчали.
– Я покажу тебе её портрет, – внезапно сказал Лесь и встал из-за стола. Походка его совсем не изменилась, он легко ступал по старым половицам, и ни одна не скрипнула у него под ногой. Когда он вернулся, я спросил:
– Лесь, так неужели всё это была правда?
– Смотри, вот это она через полгода после нашей свадьбы, – сказал Лесь и протянул мне рамку.
Женщина на фотографии была низкой, смуглой и широкой в кости, как туземки на картинах Гогена. Она смотрела исподлобья, недоверчиво и затравленно. Волосы тёмные, глаза как два горящих угля, и ослепительно белое платье балахоном до колен.
– Она красавица, Лесь, – сказал я и поставил фотографию на стол.
– Ха-ха, ты её совсем по-другому представлял, Вик, а? – каркающее и хрипло рассмеялся Лесь, как человек, забывший, что такое веселье. – Дети на неё совсем не похожи.
Он перестал смеяться и закрыл лицо руками.
– Были не похожи, Вик, были. Теперь о них нужно говорить в прошедшем времени.
Прошло несколько часов, наступила ночь. Мальчик спал, но Лесь то и дело шёл к двери проверить, как он. Я глядел в окно, в ярком свете луны на грядках можно было разглядеть каждый картофельный листик, каждый холмик свежевскопанной земли, казалось, они уходили за горизонт и падали за край земли прямо в серебряный лунный свет. Кругом царил порядок и тишина, да и как же иначе могло быть у Леся.
– Спит, – Лесь снова вернулся за стол и тоже посмотрел в окно. – Полнолуние. Ах, Вик, в какую тяжёлую минуту мы встретились. Сколько всего я мог бы тебе тут показать, сколько историй рассказать о таких вот полнолуниях…. Ведь именно в такую ночь я и увидел её впервые.
… Она с сёстрами воровала картофель у меня на поле. Я тогда ещё совсем недавно здесь поселился, всё мне было внове, всему удивлялся, не знал, что порядком вещей считать, а что чудом. Как-то раз в такую вот лунную ночь я не мог уснуть, всё ворочался, крутился, томился, то раскрывался, то кутался с головой, а под утро, когда луна покрылась серой дымкой, я отчаялся уже найти отдых, встал, распахнул окно – и увидел их. Грациозно и насторожено скользили они среди моих грядок, испуганно вскидывались при малейшем шорохе – ни дать ни взять, наши лани. Их ноги сливались с парной землёй, а головы чётко вырисовывались на светлеющем небе. Каждая за плечами несла просторный мешок, они наклонялись, ворошили пальцами землю и одну за другой бросали в мешок картофелины. Я был очарован, поражён и больше всего боялся выдать себя.
Когда мешки наполнились и стали казаться уродливыми горбами на их тонких спинках, все пятеро умчались за холм. Убежали легко и изящно, как будто и не несли никакой тяжести, я готов был услышать их радостный смех, выбежал босой из двери, но только молния полыхнула на горизонте, и сколько я не вглядывался, ничего больше не увидел.
Убедившись, что они больше не появятся, я вернулся в дом. Восторг переполнял меня, я не находил себе места. Как, с кем мне было поделиться? Я набрал номер сестры, но тут же сбросил звонок, ведь не было ещё и пяти. Не в силах оставаться в четырёх стенах, я натянул куртку, свистнул собаку и пошёл в поле.
Постепенно свежий ветер остудил меня. Я понял, что ничего не смогу рассказать сестре, она бы приняла меня за сумасшедшего. Семья и так противилась моему переезду, если бы я ещё начал рассказывать такие истории… Чем дольше я гулял, тем яснее становились мои мысли. Я вдыхал запах мокрой земли, слушал пение просыпающихся птиц и всё меньше был уверен, что видел звёзд на самом деле. Может, они всего лишь порождение моего измученного бессонницей рассудка? Терьер со звонким лаем погнался за рыжим зайчонком, я привычно вскинул ружьё, выстрелил, но не попал. Первые лучи солнца светили мне в лицо, и каждодневные заботы всё больше выступали на первый план, отгоняя смутные призраки ночи. Я вернулся домой, с удовольствием позавтракал и принялся за работу, как будто и не было этой удивительной ночи.
– Но она была?
– Конечно, Вик, была. И не одна. Пока не собрали весь урожай, я видел их ещё много раз, иногда вчетвером, иногда впятером они таскали с поля картофель как заправские воришки. В таверне я не смог удержаться и рассказал о них одному старику.
– И что?
– Он посоветовал пульнуть в воздух из ружья и не заигрываться с ними. Да-да, Вик, старик ничуть не удивился, сказал только, что не стоит с ними связываться, что принесут они одну лишь беду. Рассказал истории о таких же очарованных дурачках как я, и чем всё это закончилось.
– А ты сразу знал, кто они?
– Догадывался вначале, ведь обрывки фраз, женские сплетни долетали до меня и раньше. Ну а потом я же сам проследил за ними. Спрятался заранее на холме и увидел, как они прилетели, как спрятали в орешнике крылья, как вновь улетели с полными мешками. Вик, ты смотришь на меня как на чокнутого.
Лесь заходил по комнате, а я и в самом деле не знал, как отозваться на его слова. Если бы я не видел собственными глазами ребёнка за стеной, то и правда стал бы считать, что Лесь повредился рассудком.
– Да, Вик, вот так мы тут и живём. Похоже на твои детские сказки? –грустно спросил мой друг, и я внезапно решил просто слушать и ни в чём не сомневаться, как тогда, у няньки на коленях.
– Что было дальше, Лесь? – спросил я и посмотрел ему в глаза.
За стеной застонал мальчик, и Лесь поспешил к нему.
Я пересилил себя и пошёл следом. Ребёнок метался по кровати, лицо у него покраснело, вены на лбу набухли, и только левая половина оставалась прозрачно-голубой, как срез аргентинского мрамора.
– Это он её чувствует, – сказал Лесь, гладя мальчика по плечу. – Сейчас, Вик, ты с ней тоже познакомишься.
– С кем? Со звездой? – ошарашено спросил я и отступил назад к двери.
Лесь гладил ребёнка по лицу, по волосам, по тоненькой ручке, и постепенно тот успокоился и снова уснул.
– Он меня больше не слышит, но прикосновения чувствует, – прошептал Лесь и на цыпочках вышел из комнаты. – Через несколько минут она будет здесь.
Я был необычайно взволнован.
– Она будет тут? Сейчас? У тебя в доме?
– Что ж тут странного, она десять лет здесь прожила, – усмехнулся Лесь. Потом посмотрел на моё испуганное лицо и добавил:
– Ты можешь уйти, если хочешь, Вик. Посиди в таверне, по субботам там до утра открыто, и вино отменное. Она наверняка недолго пробудет.
Я замотал головой. Несмотря на страх, я уже решил, что ни за что не упущу такую встречу. За окном по-прежнему светила луна, и пустое недвижимое поле простиралось, куда хватало глаз. Мы снова сели.
– Лесь, а как это произошло? – спросил я. Голос у меня дрожал.
– Что? Как я на ней женился? – Лесь поднял со стола фотографию и с ненавистью посмотрел на тёмноглазую женщину. – Спрятал крылья, пока они на поле были, вот и все дела. Согласен, это было нечестно, но я влюбился в неё по-настоящему, Вик! Не ради бравады я всё это затеял, честное слово. Вначале она билась, плакала, весь дом вверх дном переворачивала, крылья искала. Тосковала. Сёстры её прилетать перестали, их породу легко спугнуть, рыдала, просила её отпустить. Обещала каждый день возвращаться. Врала, конечно, ничего бы она не возвращалась, да я и не мог её отпустить. Весь свет мне она затмила, только одну её и видел.
Лесь заварил ещё чай, поставил на стол третью чашку.
– А потом она успокоилась. Я думал – смирилась, после свадьбы жили как обычные люди, я даже надеялся, что и она меня полюбила, – он снова засмеялся своим новым пугающим смехом. – Вот такой я был наивный дурак, Вик. Полюбила! Она меня полюбила!
Лесь нервно шагал из угла в угол, потом резко сел и уронил голову на руки.
– Это наш старший ей секрет выдал, где спрятаны крылья. Я ведь так и не смог себя преодолеть, сжечь их, как каждый мне тут советовал, и в тот же день она улетела. В тот же день. На плите осталась наполовину готовая кукурузная каша, куры разбрелись по цветнику, в курятнике разбитая миска с пшеном. Сразу всё бросила и улетела. Даже с детьми не попрощалась. Когда я вернулся, они ревели в один голос на кухне и всё повторяли: мама ушла, мама ушла.
Лесь выглянул в окно. Я смотрел туда всё это время, но ничего необычного не видел.
– Скоро будет.
– А как она придёт? Через окно? – по-дурацки спросил я.
– Зачем же через окно, – усмехнулся Лесь. – В дверь войдёт. Да не волнуйся ты так, с виду она обычный человек, две ноги, две руки и крылья. Теперь она их не снимает, не доверяет мне. И это после стольких лет, Вик.
– А откуда ты знаешь, что она придёт? – снова невпопад прервал его я. Предстоящая встреча так меня волновала, что ни о чём другом я думать не мог. Даже страшная рана ребёнка так меня не поразила.
– Ну, ты же сам видел мальчика, – сказал Лесь и отвернулся.
Мне стало неловко от своей бестактности. Я подошёл к своему старому другу, хотел его обнять, но не решился и только тихо спросил:
– Расскажи, что случилось с детьми, Лесь…
– Одного он убил, а другого собирается убить сейчас, – ответил звонкий голос за моей спиной.
Я резко обернулся. В комнате стояла она.
– Давай же, расскажи, как ты убил нашего малыша, – сказала женщина и шагнула к Лесю. Белоснежные крылья почти касались низкого потолка кухни, в остальном же она выглядела в точности как на фотографии, даже одета была в такой же бесформенный балахон. Лесь устало провёл руками по лицу:
– Знакомься, Вик, это Телла.
Звезда чуть заметно кивнула мне, но не отрывала взгляда от моего друга.
– Я иду к нему.
– Конечно, – сказал Лесь и пошёл следом.
Я стался один, ошеломлённый, сбитый с толку. Но не успел я прийти в себя, как услышал мучительный крик и не раздумывая бросился в комнату ребёнка. Звезда на коленях стояла перед кроваткой и зло выкрикивала страшные слова:
– Убийца! Убийца! И этого ты тоже убил! – по щекам её катились слёзы. – Почему ты не отдал его мне? Смотри, вот, что ты наделал!
Лесь сжимал кулаки в бессильном горе.
– Зачем ты разделила его, Телла? Ты же знала, что я не смогу его оживить.
– Малыш, мой малыш, – в отчаянье плакала звезда, а потом вдруг встрепенулась и лихорадочно зашептала на непонятном языке, прижавшись к уху мальчика.
– Он умер от менингита, Вик, я не виноват! – бросился Лесь ко мне. – Я отвёз его в университетскую клинику, лучшие врачи, антибиотики, всё, что было в наших силах. Но они не спасли его, он умер, умер в больнице, что я ещё мог сделать? Она и сама ничего не смогла бы, даже если бы была тут. Но она нас бросила, ты его бросила, Телла! Ты, ты во всём виновата!
Звезда метнула на Леся огненный взгляд и снова припала к уху ребёнка.
– Именем великого бога небес и солнца, именем светлого господина Логеиланга, – успел разобрать я.
– Вик, – Лесь схватил меня за рукав, – Вик, я ничего не мог сделать! Он умер от менингита, наш старший, никто не смог его спасти! А она явилась с обвинениями. Потом, уже после его смерти явилась!
Лесь зарыдал, затрясся, как в припадке. Всё казалось гротескным и нереальным, я встряхнул головой и на секунду поверил, что сейчас проснусь, и не будет этой тусклой лампы, сгорбившегося иссохшего Леся, ослепительных крыльев женщины, шепчущей у изголовья умирающего ребёнка.
– Радужный брат Едао, рождающая рыб и пищу Аидьял, дайте мне свою силу…
– Ты не имела права требовать его у меня, – Лесь подбежал к звезде и грубо тряхнул её за плечо. – Ты выбрала свою жизнь, свои проклятые крылья, второй сын был мой!
Звезда зашипела, как камышовая кошка, и вцепилась ногтями в его руку. Глаза у неё были безумные, казалось, она одновременно находится и здесь, в этой давящей тёмной комнатке, и в таинственных далях, которые нам и представить нельзя.
– Оставь её, Лесь, отпусти, разве не видишь, она пытается помочь, – выкрикнул я и оттянул друга от кровати. – Она спасает его, не мешай, погоди.
– Ты ничего не знаешь, Вик! Это же она с ним такое сотворила! Это она, она забрала его половину с собой на небо, как я должен был его оживить?
Тем временем голос звезды становился всё громче и громче:
– Услышь, сын, зов своей половины, ответь на призыв небесного своего брата! – торжественно воскликнула она и потрясла руками над головой. И в тот же миг над домом загрохотал гром, и я мог поклясться, что слышал в нём светлый голос ребёнка.
– Ответь своему небесному брату, сын! Откликнись на зов! – снова требовательно пропела звезда, и снова раскатился над нами гром, и я понял, что Лесь тоже слышит в нём голос.
– Давай, малыш, давай! – воскликнул он и бросился на колени рядом с женой.
Едва слышный стон сорвался с губ ребёнка. Звезда вновь жарко зашептала ему в ухо на непонятном языке. Лесь схватил малыша за руку и повторял: «Давай, давай же!» Гром грянул в третий раз, и в четвёртый, и в пятый, небесная половина взывала к земной всё громче и громче, но обессиленный мальчик лишь жалобно и беззвучно плакал в ответ.
– Слишком поздно. Слишком долго он умирал, тлен уже коснулся тела, – внезапно сказала звезда. Она сникла, опустила голову на подушку рядом с малышом и тихо заплакала. – Никогда им больше не соединиться. Так и будут они всю жизнь вторить друг другу, как большой и малый громы.
Лесь с ужасом смотрел на неё.
– Сделай что-нибудь, пожалуйста. Не сдавайся так быстро, – прошептал он. Но звезда только качала головой:
– Слишком поздно, слишком поздно, слишком поздно… Никогда им больше не соединиться… как большой и малый громы…
– Телла, Телла! – Лесь уткнулся лицом в белоснежные крылья и замер. А звезда всё плакала и плакала, и гром грохотал, и ребёнок тихим голосом всё звал свою небесную половину.
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2015
Свидетельство о публикации №215041700040
обсуждение здесь http://proza.ru/comments.html?2015/04/17/40