Деньги всем нужны. Особенно студентам, ВГИКовцам. Филимонову и мне нужно было озвучить дипломный фильм.
На что собирались потратить гонорар остальные - не помню. Но все высказывали заинтересованность в работе. Проект придумал наш художник, Володя Трапезников. По совместительству он был главным художником Ростова Великого и давно мечтал сделать День Города. Или просто Зимний праздник.
- Мы не сможем сделать день города?! Почему не сможем?! - кричал по обыкновению Трапезников. - Другие могут, а мы нет?
-Задача уж больно масштабная. - Сказал я.
- Ну и что?! Знаешь почему мы сможем?!- Трапезников даже привстал.
Всем стало интересно.
- Почему? - тихо спросил Ханес Келлер.
Володя еще мгновение помолчал, а потом объявил:
- Мы сможем.
- Ну, тогда, что... - сказал Филимонов.- Тогда понятно. Давайте работать.
Придумали сценарий довольно быстро. Вечером в московской мастерской Трапезникова написали от руки заявку. Так как в озере Неро (на берегу которого Ростов и стоит) всегда было множество щук, то и решили поставить концертную программу, на основе сказки "По щучьему велению".
Трапезников воодушевился:
- Сделаю шестиметровые горки ледяные, сцену-помост на озере! Артисты будут выходить из пасти огромной щуки!Иван-дурак на настоящей печке приедет!
Решено было поехать в Ростов, на месте найти финансирование у администрации города, и начать готовить проект.
Мэром Ростова был недавно избранный коммунист с какой-то простой русской фамилией. Сейчас не вспомню, да и про фамилию упоминаю только потому, что до него был другой мэр, со сложной не русской фамилией Теленгатор. Но это так к слову.
Новый же мэр сообщил, что денег тратить на мероприятия подобные "дню города" не будет.
Мол проблем и так хватает. Но обещал поддержать нашу инициативу на всех уровнях и предоставить рабочую силу и инструменты. Что честно и выполнил.
Кстати, таких праздников не было в Ростове уже много лет. Последний раз, как нам рассказали, День Города праздновали еще в СССР и закончилось все комически. На местном стадионе где проходили торжества рухнула трибуна. При чем именно под партийным начальством, и не только местным , но и ярославским. Обошлось без жертв. Но говорят, секретарь райкома получил несколько ушибов.
Больше дни города в Ростове Великом не праздновались.
И тут мы....
Трапезников начал стройку на льду озера Неро.
В его распоряжение мэр отправил пару десятков солдат. Правда из двадцати восемнадцать оказались старослужащими и работать не собирались, но зато следили, чтобы двое молодых бойцов выполняли указания Трапезникова. Тот фанатично трудился.
Остальная же наша группа состоявшая из четырех человек поделила обязанности между собой. Кроме
Володи который в Москве что-то доделывал по нашему фильму.
Я ходил по банкам и рекламировал наш проект, прося деньги и даже иногда их получая.
Кстати, тогда, в первый раз с удивлением я обнаружил, что все бывшие комсомольцы теперь сидят на уютных местах в банках. Особенно яркий товарищ принимал нас в ростовском отделении "Менотепа". Он прочел целую лекцию о пользе траты денег на общественные нужды. В каждой фразе этой лекции были тошнотворные комсомольские штампы. Напоминал он автомат запакованный в серый костюм. На носу висели модные очки с черно-золотой оправой.
Выслушав лекцию, и поняв, что денег он не даст, я спросил глядя ему прямо в глаза:
- И что, у вас все такие?
Он не чуть не удивился:
- Да, поэтому мы самый успешный банк.
Одако, он был единственным, кто не дал денег на праздник. И мои походы увенчались тем, что я собрал вполне приличный бюджет, а Тра****никову добавилась задача - нарисовать логотипы спонсоров.
А если учесть, что Ханес в основном занимался подготовкой съемки видеоролика(в чем она заключалась - не знаю), Костя ездил со мной по городам и весям для солидности, то выходило, что вся ответственность и основная забота о празднике легла на Трапезникова.
Мы снимали пол дома рядом с жилищем нашего художника и естественно, он каждое утро вбегал к нам и будил. В основном криками и упреками.
- Вы ничего не делаете! Только пьете каждую ночь! - Это была правда, но я считал что ночь наше время и вырвавшись от жен и родителей мы имеем право ночами побухать, тем более, что это никак не влияет на трудоспособность.
Это все я каждое утро объяснял Трапезникову. После чего он убегал работать, а мы медленно поднимались, Ханес выкидывал мусор и пустые бутылки, оставшиеся после вчерашней пьянки и шел умываться - чистить зубы. Щетка у него была вполне экзотическая, со съемными одноразовыми головками.
И если Трапезников уставал от огромных объемов работы, то Ханес от неустроенности быта. Пил он с нами на равных, а вот спать в верхней одежде в холодном доме(на дворе был февральи мы не особо утруждали себя топкой печи), закусывать жесткую дешевую водку "Ролтоном" и ссать на улице он не привык. И страдал. Трудно ему было рядом с настоящими творческими людьми, которые могли выйти по нужде на улицу в тапках, начать, так сказать, процесс, поскользнуться, упасть и продолжать уже лежа и еще и хохоча при этом. Ежевечерняя баня, которую Трапезников топил "для отдыха" только подтачивала силы нашего немца.
И вот произошел первый срыв.
Утром, по уже сложившейся традиции, Трапезников прибежал с упреками и претензиями. С порога начал кричать:
- Вы ничего не делает! Только пьете каждую ночь! А надо отбирать самодеятельность! Договорится с цирком! Посмотреть ансамбль танца!
Мы с Филимоновым медленно поднимались со своих коек, чтобы в очередной раз убедить Трапезникова, что все будет в порядке.
Но нас опередил Ханес. Он вскочил. Нацепил очки и громко заорал что-то на странной смеси немецкого с каким-то другим языком похожим на русский. Здесь были и "даст ист" и знакомое "бля" но вместе вся эта тарабарщина, произнесенная крайне экспрессивно, в одно целое не складывалась никак. Смысла в этом эмоциональном монологе доискаться было нельзя.
Только самый конец, итог, так сказать, был ясен. Ханес закончил свою речь резким, не терпящим возражений возгласом:
- И всё, Володя! И все!!!
Мы все опешили. Особенно Володя Трапезников. Возникла странная тишина, никто не двигался с места. Ханес смотрел в упор на Володю и ждал ответа.
- Ну, раз так,- сказал Володя. - тогда... Знаешь, Ханес... от тебя я такого не ожидал.
Он махнул рукой и вышел.
Мы стали смеяться. Вернее
не так - мы начали ржать. И еще точнее - мы хохотали до боли в животах, так что я упал на раскладушку и она сломалась подо мной пополам. Только растерянный Ханес смотрел то на меня, то на Филимонова, то на Костю.
- А что вы ржоте?! - спросил он. - Я же все верно ему сказал. Все правильно.
- Дааааа, - с подвыванием, всхлипывая, ответил я.
- Все правильно сказал!- Ответил Костик, вытирая слезы.
- Только ни слова не понятно. -Сказал Филимонов и мы опять заржали.
С тех пор, слова "И все, Володя! И всё" стали нашим талисманом в этой сказочной ростовской эпопее.
Но работать и правда надо было.
Мы , Ханес, Костя и я, ездили по деревням, смотрели самодеятельность. Просили селян исполнить две песни.
Одну хором - зимнюю. И другую сольную, любую.
И что же вы думаете? Везде... Нет, не так. Везде! В каждой самодеятельности, каждой деревни исполняли одни и те же песни. Вот этот репертуар:
Хором- "Снег, снег, чистый серебристый"...
Сольно- "Я домой пошла, тяжело несла".
Причем последнее пели с сексуальным подтекстом, хорошенькие тетеньки, глядя на нашего немца.
После прослушивания нас обычно поили чаем с выпечкой. Это было здорово, учитывая насколько давно мы не питались нормально, дома в Москве. На одном из таких чаепитий милая девушка, видимо решилась таки проявить инициативу и спросила:
- Скажите, Ханес, а чем русские отличаются от немцев.
Ханес, впившийся в этот момент в липкий пирог с вареньем, задумался. А потом прожевав и вытерев рот платком сказал:
- Немцы порядочнее.
Возникла неприятная тишина. Мужская часть самодеятельности напряглась.
Я первым понял, что хочет сказать немец.
- Ханес хотел сказать, - произнес я, - что немцы более аккуратный народ. С чем не поспоришь конечно, но...
И тут Ханес, настроенный на общение перебил меня:
- Я и говорю, - с нажимом сказал он. - Немцы гораздо порядочнее!
Однако работы мы, а в основном Трапезников, делали и процесс близился к завершению.
Уже были построены большие, восьмиметровые горки по которым можно было скатится с набережной на лед. Уже стоял почти готовый дворец на на льду озера Неро. Уже высовывалась практически готовая голова огромной щуки с глазами сделанными из милицейских мигалок.
И печку на которой должен был прикатить по сценарию Иван-дурак, Трапезников сделал, обшив старенькую "Ниву" фанерой.
Нашли и трех артистов- ведуших. Один должен был исполнять, Ивана -дурака. Другой - Царя. Ну и принцесса. В нехитром сценарии нашем, Принцесса была несмеяна, и все время плакала. По заданию Царя, Иван-дурак должен был веселить Принцессу.
Делал он это с помощью гигантской щуки, сделанной из фанеры, из пасти которой выходили разные артисты....
Пришла пора найти и самих артистов, для развлечения Несмеяны и ростовской публики за одно.
Я спрашивал местных жителей, кого бы им хотелось увидеть, какую звезду. Предлагались мощные артисты, типа Саши Айвазова.
Но в ответ я услышал:
- Вот бы хорошо Мишку...
- Какого Мишку?- удивился я. -У него фамилия есть?
- Нет, нету фамилии.
И только чуть позже я понял, что вместо певцов и певиц, жители хотят циркового мишку, милого зверя, который в цирке ловит мячики в трусы.
Это было решением всех проблем. Мы отправились в Ярославский Цирк предварительно договорившись, что будем пытаться ангажировать для нашего праздника не только дрессировщика с медведем, но и гимнастов.
В цирке нас принял сам директор - Трахтенберг. Кто-то из администрации Ростова мне шепнул, что он еврей из потомственной цирковой фамилии. Все его предки руководили цирками. Я придумал подарить ему фаршированную щуку. Это сработало. Величественный директор всея ярославского цирка улыбнулся.
- Сколько номеров вам нужно?- спросил он, попутно разъяснив цирковую терминологию и отличие "номеров" от "выходов".
Мы рассказали, как видим праздник. Гимнасты, молодые замечательные ребята, призванные в кабинет директора, кивнули, согласились, и умчались на манеж, репетировать.
- Они всегда репетируют, это цирк, это их жизнь. - Сказал директор.
После чего он кому-то звонил по телефону, разговаривал начальственным тоном, не терпящим возражений и в итоге сообщил:
- Идите к медведям. Там вас встретит заслуженый артист Тимур Салдыбеков, он покажет вам медведя и вы обсудите с ним выступление.
Мы пошли искать медведей. Ходили по кругу и никак не могли найти.
- Где же этот медвежатник? - Спросил Филимонов, видимо начиная раздражаться. И вдруг радостно закричал:
- Вот он!
И показал пальцем на дверь над которой был изображен шагающий медведь.
-Дурак ты, - ответил я, - это герб Ярославля...
.....
Медведя мы все-таки нашли. В небольшой комнате с крохотными клетками нас встретил заслуженный артист, дрессировщик Салдыбеков.
- Вот мишка, - указал он на клетку. Действительно, там был медведь. Он тянулся через клетку к дрессировщику, но лапа не пролезала, только когти, которыми он старался дотронутся до хозяина. И когда нога дрессировщика оказывалась близко к клетке, то мишка высовывал длинный язык, пытаясь лизнуть ее.
А Салдыбеков между тем говорил:
- Не знаю, как мы повезем медведя в Ростов? Ведь он, мишка-то, никогда вне манежа не работал...
- И что же делать?
- Ой не знаю. Медведь ведь такой зверь, серьезный зверь... Ему надо попривыкнуть, принюхаться, там небось народу у вас будет много, зрителей-то..,
- Тыщи две будет...
- Ой-ой! - А медведь-то опасный зверь, не привыкший. Ему ко всему принюхаться надо.
Я понял, что главная наше "звезда" ускользает из программы.
- У нас есть хорошая гостиница, прямо в ростовском кремле. Давайте мы вас привезем за три дня. Поселим, и водите каждый день мишку на площадку, пусть принюхивается.
- Мы обещали три тысячи, за выступление, давайте мы прибавим. Пусть будет пять тысяч. - Это практичный Филимонов решил перевести все на экономические рельсы. Но дрессировщик не сдался.
-Да мне легче три раза здесь в манеже отработать, чем на улице, где медведю...
- Я понял. Ок, пойдем, Володь, обратно к директору.
дрессировщик пожал плечами. Мы вернулись к директору.
- Может тогда, раз медведю надо принюхиваться, то мы какой-нибудь другой номер возьмем? - спросил я.
- Что значит другой?!- Возмутился Трахтенберг.- Вы в цирке. А в цирке слово директора закон. Подождите минуту.
Он поднял трубку телефона.
Через пять минут обратился ко мне.
- Пройдите к медведям, там вас встретит дрессировщик Петров и покажет вам зверя. Объясните ему задачу.
Слово директора в цирке закон и мы опять поплелись к "медвежатнику". Там нас встретил дрессировщик Петров. Он был моложе своего восточного коллеги и напоминал положительного героя русских сказок.
Встретил он нас у той же клетки с медведем, который точно так же как пол часа назад пытался облизать ботинок дрессировщика.
-Сколько бы вы хотели за выступление? - Спросил я осторожно.
- Как директор сказал - три тысячи. - Ответил Петров.
- А вот скажите, вас ведь дня за три надо забрать? Гостиница нужна.
-Зачем?
-Ну ведь медведь же, всю жизнь только на манеже работал, ему нужно привыкнуть, принюхаться...
- Что?
- Привыкнуть, принюхаться.-Повторил я.
И тут дрессировщик выдал поистине историческую фразу, или даже, афоризм:
-Да хули он будет нюхать!- сказал Петров.
Танцевальный ансамбль "Чайка", девять пар, так же согласились выступить на нашем празднике. Конда они показали свою программу, я испугался. Это было слишком здорово. Они задорно отплясывали русские народные танцы с акробатическими элементами. Это должно было стоить очень дорого.
После просмотра, я долго мямлил, говоря, что да, мне понравилось, но денег у нас мало.
Руководитель ансамбля, посмотрела с пониманием, однако ответила:
- Ребятам нужно хоть сколько-нибудь заработать, они профессионалы...
Я внутренне согласился. Они и правда профессионалы. И даже если они бы запросили по сто долларов на человека, это было бы справедливо.
- Сколько вы хотите, -спросил я прямо.
- Пятьдесят рублей.
Я не смог скрыть удивления...
Все было готово. Ханес попытался съехать с горки на ногах, но где-то на середине упал и вылетел на лед вперед головой.
- Хорошо, что мы убрали ледяные глыбы, - философски заметил Трапезников, - еще час назад они лежали прямо у горки. Случилось бы ледовое побоище.
....
- Сколько прийдет народу?
- Тыщи две прийдет...
- Дай Бог. Столько стараний, а вдруг никого не будет...
Филимонов поморщился:
- Знаете чего я опасаюсь?
- Чего?
- Вчера Трапезников принес рисунки. Те что на конкурс. Детские. Сколько вы думали, что их будет?
- На стенд должно хватить полюбому.
- Ну так, вон они в той комнате лежат, под столом. Несите.
Мы с Костей залезли под стол. Там стояли большущий мешок. Плотно забитый детскими рисунками.
- И знаете, что я думаю? Если судить по этому мешку, то придет не две, а целых пять тысяч...
Я попытался представить, что будет, если пять тысяч человек придут на небольшую набережную озера. И ужаснулся.
-Да ладно! Кому нужен этот день города с мишкой косолапым в роди главной звезды.
Я отмахнулся от надвигающихся трудностей, как всегда делал и делаю.
Праздник должен был быть через три дня. Было 14 февраля. В кафе на набережной местная интеллигенция праздновала день любви...
Светило солнце. Началось потепление.
-Даааа, таит всё. - Мне было страшновато. Филимонов работал с артистами. Костик занимался звуковой аппаратурой, Ханес бегал с видео камерой,
А я смотрел, на наш ледяной замок, который теперь стоял в центре большой лужи...
-Выдержит! - сказал Трапезников. Три дня простоит.
- Главное чтобы люди пришли. Я развесил детские рисунки. Все стенды из школы принес. С двух сторон обклеил. Едва хватило.
- Молодец, что не выкинул.
Он прочел мои мысли. Выкинуть большую часть хотелось. Но рука не поднялась, так и вешал детские каракули на тему зимы в Ростове...
- У нас новый спонсор. - Сказал Трапезников.
- Ух ты! Кто это нам решил денег подкинуть?
- Да не! Денег не жди. Винзавод, новый сорт водки привезет, людям на дегустацию.
....
Мы устали. Устали бегать по делам, устали организовывать то, на что требуется целая толпа организаторов, устали пить. Даже волноваться устали.
И все же волновались.
В день праздника светило солнце. Было очень тепло.
Автобус с артистами выехал на лед и встал за декорацией.
Я видел отчаянно жестикулирующего Филимонова с матюгальником в руках.
Мимо меня несколько раз пробежал Ханес с камерой в руках. Костик с будистским спокойствием сидел у звука.
От Трапезникова же остались одни глаза:
- Боря- сказал он. - Есть проблема...
-Народу никого? - Спросил я так же тихо.
- По милицейским сводкам уже с утра в парке около 15 тысяч... Народ полез на лед...
- Проблема.
- Борь, они сцену окружили, беги разрули как-нибудь.
Картина, которую я увидел, подойдя к сцене, была достойна самого Сальвадора Дали. Под весом нашего ледяного замка, автобуса с артистами, а так де толпы зрителей - лед просел. Люди окружившие сцену стояли по щиколотку в воде. На единственном ледяном островке дрессировщик выгуливал медведя.
Я растерялся и не нашел ничего лучшего как крикнуть:
- Просьба к зрителям вернуться на набережную! Вы стоите в воде! Вы промокните!
- Уже! - Раздалось мне в ответ.
- Мы закаленные!
- Море по колено!
Я махнул рукой. Авось не утонут...
Представление шло. Танцоры плясали, акробаты кувыркались, мишка ловил мячики в трусы...
Мимо меня то и дело пробегал Ханес с камерой.
я видел как Костик двигает рычажки на звуковом пульте. Как Филимонов напряженно следит за происходящим на сцене. И счастливое лицо Трапезникова...
...
Вечером по окончании праздника был банкет. Усталый Трапезников быстро напился и его увела домой жена.
Ханес же, после завершения нервотрепки расцвел. Окруженный русскими девушками, он вещал:
- Русская водка хорошая!
Немецкая водка плохая!Но немецкое пиво хорошее! А русское пиво плохое!
- Ханес, прекрати, -попытался остановить его я.
- Боря, отдыхай! - таким вот словосочетанием Ханес легко отстранил меня от разговора.
Ну, что ж. Пришлось начать отдыхать.
Утром я проснулся в нашей избе завернутый в скатерть из банкетного зала...
Пришла пора уезжать.
Около вокзала я спросил бабку торгующую щуками с лотка:
- Слышали бабуль, тут праздник в городе был?
- А как же! Приезжали москвичи, - ответила она, - запустили щуку огромную в озеро. Кто выловит тому мульён. Но никто не решился.
Что ж, пусть так. Все заканчивается когда-то. И студенчество, и работа, и дружба. Поезд унес нас обратно в Москву.
А время уносит все дальше и дальше от того дня, когда мы работали и веселились вместе. И были счастливы.