Часть 2
1
Савушкина стояла возле Таниного подъезда, сжимая в руке необъятную сумку. Когда я приблизился, у нее зазвонил мобильный, и, резко бросив в телефон: «Да поняла я, поняла!..», она двинулась за дом, так и не удостоив меня взглядом.
Я быстро догнал ее, и мы пошли вровень.
- Вот же люди! – возмущенно произнесла Катя в пространство. – Неужели заранее нельзя было понять, что она не пойдет?..
- У нее сестра заболела, - сообщил я полученную утром от Куликова информацию. – А родители уехали куда-то. Они у нее вечно куда-то уезжают… - добавил я, искоса поглядывая на нее.
Савушкина внимательно рассматривала асфальт у себя под ногами.
- Все равно, - упрямо повторила она. – О таких вещах предупреждают заранее… И не заставляют других ждать… Хотя, конечно…
- Что? – заинтересовался я, но Катя махнула рукой:
- Перепелкин, тебе совсем-совсем делать нечего?..
- Совсем-совсем! – передразнил ее я. – Я, может, извиниться хотел… - добавил я, удивляясь собственной смелости.
Обычно я не извиняюсь.
- За что? – сухо спросила Савушкина.
Теперь она теребила молнию на сумке.
- Ну… - замялся я, тоже опуская глаза. – Ты же говоришь: было за что…
- А… - Катя рывком расстегнула молнию, доставая из сумки наушники и демонстративно вешая их на шею. – Слушай, Перепелкин, вали-ка ты отсюда… Я и так из-за некоторых опаздываю…
- А куда ты едешь? – глупо спросил я.
Мы подошли к автобусной остановке. Народ уже набивался в одновременно подошедший транспорт.
Я и сам не мог понять, зачем я за ней потащился. Но заняться в этот выходной было действительно решительно нечем…
- Господи, грехи наши тяжкие… - по-старушечьи процедила Катя. – В МАИ, на курсы… Ну, вот!.. – она всплеснула руками, глядя вслед уходящему автобусу. – Теперь я точно опоздаю…
- Зачем тебе эти курсы? – пожал плечами я, ногой подкидывая пустую банку из-под пива. – Что ты забыла на них?..
- У тебя есть другие предложения?.. – ехидно сощурилась Савушкина и, не дожидаясь моего ответа, продолжила. – Хочешь, я расскажу тебе, что ты собирался сделать, Перепелкин? Ты хотел дождаться, когда спустится Таня Гусева! А дальше ты бы шел за нами и нес какой-нибудь очередной свой бред, привлекая Танечкино внимание! Что, не так, Перепелкин?!.. – я хотел произнести что-нибудь сдержанно-ироничное, ибо она полностью расшифровала мои планы, но она не дала мне раскрыть рот. – Но тема сорвалась, Перепелкин! Взяла и сорвалась! А ты продолжаешь, как полный дебил, идти по заданной программе!
Я вдруг заметил, что в Катиных глазах стоят слезы.
- А чем у тебя мать болеет? – подтверждая свое звание полного дебила, неловко произнес я.
- А тебе какая разница? – она села на лавку и начала изучать расписание.
- Да… - я замялся. – В общем…
Я думал, она больше не станет мне отвечать, но Савушкина вдруг повернулась в мою сторону.
- Инсульт у нее был… Теперь как неживая… Два года уже, - добавила она, застегивая и вновь расстегивая молнию на сумке.
Я сел на лавку рядом с ней.
- Может, еще отойдет…
Терпеть не могу говорить на такие темы. Наверное, благодаря маминым стараниям, мне почему-то всегда начинает казаться, что в страданиях всех живых существ виноват именно я.
- «Может быть!» - усмехнулась Савушкина. - Как вы все любите рассуждать…
Она вставила в уши наушники.
- Послушай… – я щелкнул пальцами у нее перед глазами, заставляя обратить на себя внимание. – А вдруг… - я пытался оформить в слова внезапно нахлынувшее на меня озарение, получалось плохо. – Вдруг… Было бы возможно сделать так, чтобы она поправилась…
- Смешно, - резко перебила меня Савушкина, но я уже не мог остановиться из-за охватившего меня волнения.
- Подожди!.. Вдруг это было бы возможно!.. Вдруг… Какой-нибудь человек… Ну, скажем, я… Если бы я смог это сделать… - постепенно я увлекся, убеждая ее, и заметил, с некоторым испугом, что скепсис и раздражение в ее глазах сменились безумной надеждой. – Если бы я смог это сделать… - повторил я и, ненавидя себя за это, добавил последнюю фразу. – Ты могла бы обещать выполнить то, что я у тебя попрошу?..
Катя молча кивнула.
2
Я пошевелил ботинком берцовую кость.
Над головой у меня сияла полная луна. На циферблате часов мигали две двойки.
Костра не было.
Померещилось.
Нет.
Я сделал несколько шагов вперед, приглядываясь.
Я и тогда не сразу его заметил.
В этот раз мобильник был заряжен под завязку, но он не требовался.
Светло, слишком светло.
Я посмотрел на небо, периодически заволакиваемое облаками. Хоть бы они закрыли луну. Тогда было темнее.
Какая разница?..
Все это бред…
- Поворачивай-ка ты назад, Перепелкин, - произнес я вслух. – Пока не влип в историю…
Нет. Нельзя. Ты ей обещал. Она поверила тебе…
«Нельзя обманывать тех, кто доверился тебе, - всегда долбила мама. – Это первый шаг в ад…»
Какая глупость…
Люди обманывают других сплошь и рядом…
Нет. Нельзя этого делать…
Первый шаг в ад – это прийти с просьбой к ведьмам…
Особенно, если учесть, что их не существует в природе…
Не сходи с ума, Перепелкин!
В воздух внезапно, словно по волшебству, поднялся столп искр, выхватив из темноты деревянного идола.
Я несколько раз судорожно вдохнул, пытаясь унять дрожь и заставить ноги, внезапно приросшие к земле, двигаться в нужном направлении…
- Ты все-таки пришел к нам, мальчик… - одышливый голос издал глубокий вздох.
- Они всегда приходят…
- Им всегда что-то нужно…
- Что-то нужно, что мы можем дать…
- Что же – в этот раз?..
Последний голос я вновь не смог распознать…
- Подойди сюда, - женщина, говорившая в прошлый раз первой, поманила меня пальцем.
Я ожидал увидеть что-то вроде звериной лапы, но рука была обычной, человеческой, с коротко подстриженными ногтями.
Она крепко взяла меня за запястье, и я почувствовал леденящий холод, словно бы рядом не было жарко пылающего костра.
- Доброе дело! – она резко разжала пальцы. – Однако… Ты удивляешь… Вы только подумайте: доброе дело!..
- К нам!.. – проскрипел одышливый голос.
- Ты не ошибся адресом?.. – девушка заливисто рассмеялась.
- Вы сказали, что можете все, - твердо сказал я, потирая запястье, которое горело, словно обожженное, хотя кожа на нем была нормального цвета. – Так можете?..
- Можем, можем… - усмехнулся мальчик. – Какой глупый человек!.. Мы столько всего можем, а ты просишь о такой безделице…
- Это слишком легкая просьба для нас, - подтвердила девушка.
Словно в поддержку, костер яростно полыхнул…
- Нет! – вдруг одернула их первая женщина. - Вы не понимаете… Мы не сможем выполнить эту просьбу…
- Мы не сможем что-то выполнить?.. – в голосе неидентифицируемого существа появилось нечто, похожее на удивление. – Ты не ошиблась, Хранительница?..
- Не называйте имен!.. – одышливый голос был явно недоволен. – Почему не можем?..
- Почему не можете? – встрял стоящий истуканом я.
- Потому что этой женщины, за которую ты просишь, уже нет среди живых!.. Смотрите!.. – она протянула руку к кому-то, сидящему рядом, и они снова заговорили все разом.
- Да, все кончено…
- Нет смысла… Она уже не с ними…
- Он пришел слишком поздно…
- Можно попытаться… Нить есть, тонкая, еле видная, но есть…
Последняя реплика принадлежала девушке.
- Не говори ерунды! – резко сказала Хранительница. – Ты не будешь этим заниматься! Бесполезная трата сил!.. Пусть просит что-нибудь другое…
- Традиции требуют… - прошелестел мальчик.
- Нет! – костер зашипел, рассыпаясь красными цветами. – Чтобы спихнуть это существо с края могилы, понадобится энергия, которую мы копим по триста лет… Из-за мальчишеской блажи…
- Это не блажь! – возразил я.
- Когда ты будешь смотреть в лицо Вечности, мальчик, ты поймешь, что человеческая жизнь – не такая уж великая ценность…
- Традиции требуют! – возразила девушка.
- Традиции давно пора переписать!..
- Ты ли говоришь это?!
- Нет!.. Это мое последнее слово!..
Я вновь почувствовал, что костер плывет у меня перед глазами, и все поглотила тьма…
3
- Тебе звонили три раза, - сообщила мама, оправляющая блузку перед зеркалом. – Девочка. На третий раз просила передать тебе «огромное спасибо», - мама передернула плечами. – Именно так и сказала. Хотелось бы еще знать, за что…
Я, не ответив, прошел в свою комнату.
… В этот раз я, даже зная дорогу, долго блуждал по лесу.
Зачем ты пообещал ей такое? Зачем взял на себя ответственность?
Откуда же я знал, что они не смогут!?
Да, может быть, их вообще не было, тебе все приснилось!..
Второй раз?.. Да, ну?..
Я пнул ботинком попавшийся под ноги камень, и он с грохотом отлетел в кусты.
Ты просто идиот, Перепелкин!
Зачем ты заморочил девчонке голову?
Ну, вот, ты уже слышишь голоса…
Вдалеке показалась остановка, и я прибавил шаг.
Тебе просто, как обычно, захотелось произвести на кого-нибудь впечатление!..
Неважно, на кого причем…
Неважно ли?..
Ведьмы словно забрались мне в голову и продолжали вести там свой противоречивый диалог.
Естественно, они ведь плод твоего воображения!..
А вот и нет!
Так или иначе, они ничего не сделали…
К остановке подполз поздний автобус, в котором клевал носом единственный пассажир, периодически заваливающийся на соседнее сидение.
В седьмом классе я сообщил Жене Куликову, что умею читать мысли.
Мне казалось, что я реально умею их читать. Во всяком случае, мамины мысли никогда не были для меня секретом.
Женя долго ржал, а потом потребовал, чтобы я сказал, о чем он думает в данный момент.
Я сообщил, что о том, что он может опять получить «пару» за контрольную по математике. И тогда плакал новый телефон.
Мне показалось тогда, что Женя немного испугался. Хоть так и не признался в том, о чем он думал на самом деле…
… - Ты не собираешься перезванивать этой девочке? – мама стояла в дверях, сжимая в одной руке флакон с туалетной водой, которую я подарил ей на восьмое марта: она очень тогда умилялась, а я облазил весь Интернет с целью понять, чем душатся женщины в ее возрасте.
И в любом другом тоже…
Я изобразил на физиономии откровенную скуку.
- Тебе, возможно, покажется, что я лезу в твою жизнь… - этой фразой в подавляющем большинстве случаев предварялись дознания по поводу моих знакомых.
- Но… - веско произнес я, пролистывая учебник по астрономии.
Мама бросила на меня неодобрительный взгляд.
- Но, - продолжила она. – Мне все же хотелось бы, чтобы ты больше внимания уделял домашним заботам. Вот сегодня, например, я хотела, чтобы ты помог разобрать мне лоджию… А ты снова где-то прошлялся весь вечер… Причем не с Женей! Я ему звонила…
Я заскрежетал зубами.
- Да, - мама возвысила голос. – И я не вижу в этом ничего ужасного! В мое время дети сообщали родителям…
- И разбирали лоджию! – подхватил я, выходя в коридор.
Лоджия была любимой маминой темой, когда ставилась задача в чем-нибудь меня упрекнуть. Если бы я целый день просидел дома, она бы так и осталась нетронутой…
- Куда ты?.. – всполошилась мама.
- Я же не спрашиваю, куда идешь ты! – парировал я, проводя ее расческой по волосам, свою я куда-то засунул. – И с кем!.. – добавил я, вспомнив размышления Куликова.
- Олег… – шокированная, мама не сразу нашлась, что ответить. – Как тебе не стыдно! Ты же знаешь, что тетя Аня предложила мне сходить в театр… В отличие от тебя, я интересуюсь не только Стивеном Кингом, - ехидно добавила она, приходя в свое обычное состояние.
- Тетя Аня приглашает тебя в театр почти каждый выходной! – воодушевленный ее, хоть и временной, растерянностью, продолжал нести ахинею я. – Наводит на мысли!..
- Тетя Аня там работает! У нее контрамарка! – мама покачала головой, демонстрируя, как она неприятно удивлена моими сомнениями. – Ты же прекрасно знаешь это, Алик… Да что с тобой?..
- Ничего! – крикнул я, уже захлопывая за собой дверь.
4
Визитка, которую протянул мне невысокий чернобородый мужчина, гласила: «Филипп Порфирьев. Потомственный экстрасенс».
На своей странице в Интернете он выглядел, откровенно говоря, значительно инфернальнее…
- Что вас привело ко мне, мой юный друг? – начал он хорошо поставленным голосом школьного массовика-затейника.
Я поморщился, уже сожалея о визите.
Еще и деньги сдерет…
Я сел в предложенное кресло, отметив, что оно крайне неудобное для посетителей.
Наверное, чтобы долго не задерживались…
- Скажите, - спросил я, разглядывая визитку, ибо не представлял себе, как строить беседу. – Вы верите в ведьм?
По улыбающемуся лицу мужчины словно пробежала тень.
- Ведьмы… - я его явно разочаровал. – К сожалению, это не мой профиль… Советую обратиться к этнологам… Возможно, им ваша информация покажется интересной…
Он откровенно издевался.
- Вы верите, что они могут исполнять желания?..
На сайте было написано, что он решает различные проблемы, связанные с областью непознанного. Чем, интересно, моя проблема хуже?..
- Я же уже сказал вам, молодой человек, - Порфирьев отчего-то был крайне раздражен, - что мне эта тема не интересна! Вы не представляете, сколько таких, как вы, приходит ко мне каждый день… - неожиданно, видимо, поняв, что я не собираюсь на него набрасываться, смягчился он. – Вещают об Апокалипсисе и прочих, несомненно, важных, но совершенно не имеющих к моей практике отношения, вещах!.. Вот не далее, как час назад, меня посещало создание…
- Так вы верите или нет?.. – невежливо перебил я.
Мне уже захотелось уйти.
- Я бы сформулировал это так… - Порфирьев обреченно вздохнул. – У меня в три часа важная клиентка, - пояснил он, - хорошо, я вас выслушаю, - издержки профессии, так сказать! - но надеюсь, до трех все проблемы будут исчерпаны… Так вот, - продолжил он, одновременно заваривая чай, - я верю, что наши желания могут быть исполнены… Неважно, кем: Богом, Мирозданием, какими-либо другими нематериальными субстанциями…
- Они были материальны, - поправил я.
Порфирьев посмотрел на меня с интересом.
- Вы что же, их встречали в реальности?..
Я кивнул.
Он поставил передо мной чашку, дымящуюся чем-то ароматным.
- И они, что, - он задумчиво почесал в затылке, - что-то действительно выполнили?..
Я рассказал.
- Ну… - Порфирьев, внимательно слушавший, потянулся за чайником, чтобы долить кипятка. – На самом деле это ничего не доказывает… Эта женщина, врачи же не считали ее окончательно безнадежной, не так ли?..
Я пожал плечами.
… Я долго звонил в квартиру Куликовым. Наконец, открыла Юлька в шортах и майке, тут же спрятавшаяся в недрах гостиной.
- Женьки нет, - буркнула она из-за комода.
- А я ни к Женьке… - я покрутил головой по сторонам, пытаясь понять, где же может быть то, что мне нужно. – У вас есть такая книжечка с телефонами? Ну, где всякие разные телефоны записаны?..
Юлька, покопавшись в комоде, молча протянула мне клеенчатый блокнот.
Телефон Савушкиной я нашел довольно быстро, в конце концов, она ходила на курсы вместе с Танечкой…
- Это совпадение… - быстро сказал я в ответ на Катино «алло». – Просто совпадение… На самом деле это ничего не значит… Ты мне ничего не должна… - подумав, добавил я.
- Сегодня, когда я кормила ее, она улыбнулась, - голос Савушкиной звучал глухо, как после долгого сна. – Она не реагировала вообще… Два года… Теперь она может общаться со мной… Глазами… Я не знаю, как это произошло, Олег, но это сработало… Спасибо тебе…
- Это ничего не значит… - с тоской повторил я, понимая, что уже не смогу ее разубедить. – Тебе не за что благодарить… Они отказались…
- Кто «они»? – Катя спросила это очень тихо, но в ее тоне мне вдруг почудился звон кладбищенских колоколов. – О ком ты?.. Что ты сделал, Олег?..
- Так, ни о ком… - я нажал на кнопку отбоя.
Юлька смотрела на меня, широко распахнув глаза…
… - Вы поймите, - продолжал Порфирьев. – Человек два года лежит парализованным. По существу он представляет собой растение. Овощ. Родные, как ни цинично это, может быть, звучит, перестают воспринимать его разумным существом. Перестают попросту обращать внимание на его проявления… А тут вы сообщаете этой девочке, что ее матери станет лучше! Конечно, она начинает ежесекундно за ней наблюдать… А обратная связь зачастую творит чудеса, это я вам как специалист скажу…
- В какой области? – усмехнулся я.
- Я – профессор, - усмехнулся Порфирьев. – Преподаю в Университете психологию. Но, как вы понимаете, на кусок хлеба с маслом там не очень-то заработаешь…
Он посмотрел на часы.
- Еще полчаса, - заметил я. – Хорошо. Хорошо! Но я же был в лесу…
- Вам там, кстати, не страшно было? – поинтересовался Порфирьев.
- Ну… - я задумался. – Было не по себе от того, что я мог там на кого-нибудь напороться…
- Значит, своих видений вы не боитесь?.. – он явно сел на профессионального конька.
- Это не видения! - возмутился я. – Я же не могу идти-идти, а потом вдруг раз – и выключиться!.. И так дважды!
Порфирьев присвистнул:
- При шизофрении, батенька, и не такое возможно!
- Спасибо! – с чувством произнес я.
Он развел руками.
- Шизофрения не является негативным качеством человека. Это болезнь, так до конца хорошо и не изученная… Вы вот говорите: одна из них согласилась вроде вам помочь… Как она выглядела?
- Я же их не видел, - напомнил я.
- Ну, слышали же! Как вы оцениваете ее по голосу: молодая, привлекательная женщина, не так ли?..
Я промолчал.
- Подозреваю, что попал в яблочко! – продолжал насмехаться Порфирьев. – Это архетип! Вы знаете, что это?
Я покачал головой.
- Ну, вот придете к нам учиться, узнаете! – подбодрил он. – Вы уже надумали, куда будете поступать?..
- В МАИ… - зачем-то сказал я.
Я вообще никуда не собирался поступать…
Дома я подошел к зеркалу и долго всматривался в свое отражение.
- Я не шизофреник, - сказал я дрогнувшим голосом.
Мне показалось, что отражение мне подмигнуло.
5
- Я тут, короче, что решил, - проинформировал меня Женя, зевая и потягиваясь. – После школы поеду в Коломну поступать… В военное училище… Поедешь со мной?
Мы сидели на лавочке возле Таниного дома. Они с Куликовым собрались в кино. Таня, конечно, опаздывала. С каждой минутой я все сильнее и сильнее ощущал себя лишним…
- Долго думал? – Таня должна была вынести мне пропуск в библиотеку, но, в конце концов, пропуск можно было получить и другим способом…
Интересно только, каким?..
- Да я давно прикидывал… - продолжал Куликов. – Там общагу предоставляют… А мне эти уже осточертели… Хочется своей жизнью пожить…
- А зачем в Коломну? – небрежно поинтересовался я. – Можно же в Физтех… Там тоже предоставляют! И ближе!.. – я заранее отодвинулся от него, предполагая, что сейчас получу по шее, но шутка осталась не оцененной.
Куликов нечетко ориентировался в институтах.
- Это пусть всякие долбанутые в Физтех идут… - мрачно произнес Женя после моих пояснений, закуривая. – Типа Савушкиной… Кстати, твой телефон на днях спрашивала! – оживился он. – Влюбилась, поди!.. Ну, и что, звонила? Чего ей надо было-то?..
Я неопределенно пожал плечами, ощущая в животе предательский холодок.
- Да, так… Решение задачи сверяла…
- Задачи… - протянул Куликов. – Тоска смертная… Долго еще эта, блин, рожу шпаклевать будет?.. – он яростно затянулся сигаретой, поглядывая на Танины окна. – Панченко хоть шустрая…
- А ты с ней того? – я посмотрел на него в удивлении. – Ну, это… Продолжаешь?..
- А что такого? – Женя кинул окурок мимо урны. – Подумаешь… Не все ж за одной бегать… Зачем тебе пропуск-то этот? – вдруг заинтересовался он. – В библиотеку хренову?.. Дома книжек не хватает?
- На исторический буду поступать, - соврал я. – Маме один перец посоветовал там книжки глянуть… Ну, для экзамена, там…
Женя начал крутить пальцем у виска, но его рука повисла в воздухе: Таня закрыла ему сзади глаза ладонями.
Я почувствовал болезненный укол в сердце.
- Олег! – Таня умудрилась втиснуться между нами, и я пожалел, что не отсел еще дальше. – Я начала читать твою книжку! Какая же мерзость!..
- Ага, - меланхолично сказал я, разглядывая подол ее платья.
Все того же платья…
Усилием воли я подавил воспоминание о халатике, застегнутом не на все пуговицы. И о бутылке, упирающейся в бок…
Как у тебя все серьезно, Перепелкин! У людей намного все проще.
- Ты сам-то читал эту книжку? – продолжала расспросы Таня. – Прежде, чем дарить?.. И еще… - она вдруг посмотрела мне в глаза, для чего ей пришлось наклонить голову, и это не осталось незамеченным Куликовым. – Посвящение… Ты сам это написал?..
- Нет, конечно, - я выдержал Танин взгляд, изображая полнейшее равнодушие. – Я книжку-то на развале купил. Б/у. Посвящение там уже было…
- Перепелкин всегда так интересно прикалывается, - заметил Женя, вставая. – И не разберешь: правда или вранье…
Таня начала копаться в сумочке, разыскивая пропуск.
- Только умоляю, Олег, - она округлила глаза, видимо, подтверждая серьезность ситуации. – Не потеряй! Он мне тогда башку отвинтит…
- Кто он-то? – спросил Женя, когда они удалились на порядочное расстояние.
- Отчим, - Таня взяла его под руку, и я подумал, что они очень подходят друг другу: им необычайно насрать на все, что не имеет отношения к их драгоценным персонам.
- А он у тебя кто? – спросил Женя, и даже с лавки я расслышал в его тоне полное отсутствие интереса.
- Архивариус…
- А это кто такой? – это было последнее, что до меня донеслось.
6
Чтобы хоть немного походить на Таниного отчима, я нацепил свои самые кретинские очки, но толстая тетка за конторкой и не подумала оторваться от кроссворда.
Я прошел в зал и в нерешительности остановился у картотеки. Ну, и что, собственно, я собирался тут отыскать?
Меня аккуратно отодвинули в сторону, словно неодушевленный предмет.
Женщина в таких же безобразных, как у меня, очках, сгорбившись, тащила на столик стопку толстых фолиантов.
Выглядела она довольно безобидно, и я решился задать вопрос.
- Скажите…
Женщина склонилась над книгами, не обращая на меня никакого внимания.
Грудь у нее тяжело вздымалась, и воздух со свистом выходил из легких.
«Наверное, астма», - с легким ужасом подумал я, словно бы женщина собиралась прямо сейчас впасть в состояние, требующее медицинского вмешательства.
- Скажите… - повторил я и сам закашлялся: вероятно, в этом была виновата многолетняя пыль, скопившаяся в этом помещении.
- Ты чего орешь?.. – недовольно произнес довольно молодой мужчина за столиком справа. – Не видишь, что ли, люди работают…
- Скажите, - обратился я уже к нему, стараясь не обращать внимания на недовольство. – Где тут можно посмотреть книги про… - я замялся. – Ну, про… - мужчина терпеливо ждал, на лице его уже начало проявляться отвращение к моей тупости, и я быстро закончил. – Про верования, там, разные… Заклинания… Ведьм, - выпалил я, наконец.
- Какие конкретно верования тебя интересуют? – сухо спросил мужчина. – Каких народов?..
- Не знаю… - я все больше и больше укоренялся во мнении о безнадежности намеченного мероприятия.
- Узнаешь – подойдешь, - мужчина опустил глаза на ксерокопию, на которой все время нашего разговора он делал какие-то пометки. – Я как раз работаю над этим вопросом. Могу что-нибудь подсказать. Если ты сможешь внятно сформулировать, что тебя интересует…
В смущении я снова подошел к картотеке, столкнувшись при этом с древним старцем, что-то бормочущим себе под нос.
Из его разжавшихся пальцев на пол упала книга, и я чуть не вскрикнул: на обложке был изображен идол, стоящий в парке…
- Простите! – я вновь нарушил тишину, и на меня обернулось уже несколько человек, двое из них укоризненно покачали головой. – Я только хотел спросить: эта книга, она…
Я осекся, увидев, что старец, все так же бормоча, довольно резво для своего возраста, нагнулся за книжкой. Меня он определенно не заметил…
- Да не ори же ты… - мужчина, заговоривший со мной, жестом подозвал меня к столу. – Ни на дискотеке… Этот человек не в себе, не трогай его… У меня тоже есть такая монография, - он незаметно показал пальцем в сторону старца. – Дома… Могу дать почитать…
Я кивнул, завороженный обложкой, которая все еще стояла у меня перед глазами, потом, вдруг вспомнив истории о маньяках-гомосексуалистах, заманивающих подростков, энергично отрицательно помотал головой.
- Не хочешь – как хочешь, - равнодушно отозвался мужчина, отмечая карандашом абзац.
- А вы мне можете ее по почте выслать?.. – сообразил я.
- А больше тебе ничего не надо? – он заложил карандаш за ухо, напомнив Женю, использующего этот прием для сигарет. – Может, полы помыть, нет?
Сидящая сзади него пожилая женщина довольно громко усмехнулась.
- А когда вы пойдете домой? – поинтересовался я.
Мужчина выглядел несколько необычно для книжного червя: крепкий, спортивного сложения.
В конце концов, я могу ему врезать и убежать…
Если он там будет один…
- Через час… - он улыбнулся, словно угадав мои мысли. – Не волнуйся ты так. В сферу моего внимания обычно попадают граждане старше тебя. Не говоря уж о том, что совсем другого пола…
7
- Жрецы этого культа всегда были малочисленны… - говорил Константин Станиславович, пока мы ехали в трамвае. – Старались не привлекать к себе внимания… Думаю, что человек, сотворивший колосса в парке, слабо представлял его истинное назначение… Увидел где-нибудь в Сети… Его реальный прототип находится на севере, в маленькой заброшенной деревушке... Я был там, неприятное место, скажу я тебе… Энергетика так и прет. Дурная энергетика…
- Они могут исполнять желания? – прервал его я.
Он надолго задумался.
- Не знаю… Не могу сказать наверняка… Видишь ли, наше подсознание таит в себе массу скрытых возможностей… Люди же никогда не просят что-либо абсолютно запредельное… Верующие, обращающиеся в своих молитвах к Господу, по сути играют в ту же игру…
- Верующие с вами бы поспорили, - заметил я.
- Они могут думать все, что им заблагорассудится! – резко бросил Константин Станиславович. – Это их дело…
Мы вышли возле старинного особняка.
- Вы здесь живете?! – восхитился я.
- Да, конечно… - хмыкнул он. – Я живу вон там, - он указал на длинный унылый серый корпус впереди. – Я – комендант общежития…
В комнате, поражающей своей заброшенностью, он протянул мне папку, где на скоросшивателе сидела толстая пачка пожелтевших листов.
- Это что такое? – удивился я.
- Это книга, которую ты узрел у Гапонова… - Константин Станиславович присел за стол, напоминающий кухонный, и снова начал черкать в ксерокопии. – Разумеется, не на вынос… Я делал эту копию еще при Совке, тогда ее приходилось забирать из Спецхрана…
- А почему?.. – я уныло подумал, что не прочитаю это все и за три дня.
- Потому что… - отрезал Константин Станиславович. – Прочитаешь – поймешь…
- А вы не могли бы мне рассказать?.. – нагло попросил я. – Ну, своими словами?.. Вкратце?..
Константин Станиславович скривился.
- Современным детям все нужно вкладывать в рот в разжеванном виде… Видишь ли, Олег, мне нужно готовиться к докладу…
- Вы же комендант!.. – воскликнул я.
- Одно другому, естественно, мешает необычайно… - он оторвался от ксерокопии. – Ну, если вкратце… Существуют очень разные мнения… И о количестве этих людей, и о их деятельности…
- Они – люди?! – я даже привстал с табуретки, на которой сидел.
- Я полагаю, что это так… - Константин Станиславович пожал плечами. – Конечно, я изучал их не столько, столько Гапонов… Что я могу сказать наверняка – все эти создания обладают сильнейшими способностями к гипнозу… Ты себе не сможешь представить все то, что видели под этими идолами…
- Я ничего не видел, – вырвалось у меня. – Мне все загораживал костер…
- Необычно… - протянул Константин Станиславович. – Как правило, все хуже… Неприятнее… Впрочем… Времена меняются. Последнее человеческое жертвоприношение совершено в начале 19 века, сейчас они ограничиваются животными.
- А мы можем увидеть то, что сидит у нас в подсознании? – я успел почитать про архетипы.
- Скорее всего, мы это и видим… - подтвердил Константин Станиславович. – Вопрос в том, что же творится у нас в темных закоулках…
Он как-то недобро усмехнулся.
8
Возле церкви на резной скамейке сидела пара мамочек, прогуливающих младенцев в колясках, завешенными тюлем.
Они оживленно переговаривались между собой, периодически бросая недовольные взгляды на Катю Савушкину, притулившуюся на краю скамейки.
На коленях у нее лежала раскрытая книга, губы шевелились.
- Ждешь, когда служба начнется? – громко поинтересовался я, подходя, и мамочки, видимо, окончательно разочаровавшись в месте своей дислокации, начали сворачиваться.
- Служба закончилась, - сухо сказала Катя и, словно в подтверждении своих слов, посмотрела на небо, уже золотившееся закатом.
Я тоже посмотрел на небо. Оно мне ничего не сказало: я понятия не имел, когда бывают эти службы…
Савушкина захлопнула книгу и убрала ее в сумку. «Новый завет», - успел прочитать я.
- Ты хотел что-то спросить, Олег?
Доброжелательности у нее явно не прибавилось…
- Я… В общем… Как мама-то твоя?.. – я в нерешительности остановился перед скамейкой, не зная, сесть на нее, или зайти, как намеревался, в здание церкви.
Она промолчала. Из церкви вышло несколько женщин, перекрестившись на икону над входом. Я почувствовал, что не смогу себя заставить…
- Мама… - неожиданно бросила Катя в гулкую вечернюю тишину, и я повернулся к ней так быстро, что она резко схватилась за сумку, словно загораживаясь. – Мама… - она, смешавшись, вновь опустила сумку на скамейку рядом с собой. – Ей лучше, значительно лучше… Физически… Она уже понимает, чем я ее кормлю, морщится, если не вкусно… Часто морщится… - призналась она. – Но мне кажется… Не знаю, стоит ли тебе говорить, поймешь ли ты…
Я смотрел на церковь. Тени от крестов ползли по земле, словно надвигаясь на нас…
- Тебе кажется, что лучше было бы, если бы ей не делалось лучше… - закончил я.
- Да!.. – она снова достала книгу и раскрыла ее на закладке. – Мы не имеем право менять… Неисповедимы пути Господни…
- Катя, не грузи!.. – попросил я, впервые назвав ее по имени.
Вышел священник в облачении, что-то подправил ручкой в объявлении на церковной лавке, снова скрылся в темных недрах…
- Подайте!.. – раздался голос у меня над ухом.
Согбенная старуха в разодранной кофте держала руку ковшиком.
Савушкина дернулась, наскребая в кармашке сумки мелочь. Я протянул ей монетку, нашаренную в джинсах.
- Мы ничего не меняли… - я смотрел, как старуха потрусила к следующей скамейке с нахмуренными тетками в юбках, подметающих пыльный церковный двор. – Во всяком случае, - поправился я, - ты ничего не меняла. Да и я тоже… Случайное совпадение… Так бывает…
Савушкина покачала головой.
- Нет! Я знаю… Что-то произошло… Я не знаю, что ты сделал для этого… Я не хочу этого знать! – почти выкрикнула она. – Я не должна была соглашаться, но я была тогда сама не своя… Хотела броситься под машину… - ее тон стал значительно спокойнее, словно она обсуждала, что приготовить на ужин. – Он снова звонил… Спрашивал, когда я, наконец, сдам ее в дом престарелых, и пойду работать… Ему надоело ее содержать… Вернее, меня…
Я молча кивнул, чтобы хоть как-то среагировать.
- Но теперь… - продолжала Катя. – Стало только хуже… Теперь она осознает… А ей может больше уже ничего не помочь… Церковь скоро закроют… - она кивнула на дверь.
Святой глядел на нас сверху жестким взглядом…
- Я не собираюсь туда идти, - сказал я.
… - Они не берут ничего взамен в привычном понимании, - Константин Станиславович забрал у меня из рук папку и спрятал ее в шкаф. – Если еще захочешь взглянуть… - он быстро написал на листке из блокнота номер телефона. – Позвонишь… Казалось бы, совершенно альтруистичные поступки… Казалось бы… Только… Ты знаешь, Гапонов в юности был очень непопулярен среди женщин… И это стало его навязчивой идеей… Ты, наверное, догадываешься, что он у них попросил?..
- Откуда вы знаете?.. – вырвалось у меня.
- Ты хочешь знать слишком много, Олег, - он указал мне на дверь. – У меня сейчас конференция, пошли… И вот… Если ты не будешь меня перебивать, я, возможно, закончу мысль до того, как подойдет трамвай, - буркнул он, заметив, что я вновь хочу задать вопрос. – И вот неожиданно он становится, как бы это выразиться, секс-гигантом!.. Неожиданно… Внешне ничего не изменилось… Но девушки начали складываться к его ногам штабелями… Он был женат трижды, бросал жен даже уже в очень солидном возрасте…
- С виду не скажешь, - все-таки вставил я.
- Вот именно, Олег, - кивнул Константин Станиславович. – Не скажешь… Но что-то произошло… Я полагаю, он просто поверил в себя…
- Так это ж хорошо… - неуверенно сказал я.
Я бы тоже не возражал в себя поверить…
- Это хорошо, - возразил Константин Станиславович, пробивая билет в трамвае, - если это не приобретает формат мании. Гапонов еще совсем недавно совращал студенток… Ко мне приходили их матери, - он поморщился.
- К вам? – удивился я. – Почему к вам?..
- Можно я расскажу тебе об этом, когда не буду опаздывать на собственный доклад? – раздраженно спросил он.
- Вы хотите сказать, что этот Гапонов решил, - вернулся я к теме, - что теперь смысл его жизни – трахать все, что… - смутившись, я прикусил язык.
- Ага, - спокойно подтвердил Константин Станиславович. – Трахать все, что шевелится. Результат – три брошенных семьи, скандал на кафедре и слабоумие как результат венерического заболевания. Неплохой подарочек лесных фей, не так ли, мой мальчик?..
- А вы… - мороз прошел у меня по коже от внезапно вспыхнувшей догадки. – Вы сами-то… Вы их видели? Что они вам пообещали?..
Мы стояли на пороге какого-то научного института.
- До свидания, - холодно сказал Константин Станиславович. – Понадобится книжка – позвонишь…
9
- Зачем ты потащил их обеих? – прошептал я Жене, наблюдая, как Таня и Панченко собирают оставшиеся после праздника бутерброды в полиэтиленовый пакет: в воздухе весь день чувствовалось напряжение, но теперь оно ощущалось особенно отчетливо, словно черное облако. – Тебе обязательно нужно было развлечься?..
Тот вяло пожал плечами.
- Это Лехин ДР, а не мой… Он всех звал… Ну, а что? Не подрались же…
Куликов, прислонившись к березе, курил сигарету, созерцая Олин зад, двигающийся в такт вырывающейся из магнитофона музыки. Рядом клевала носом Олеся.
- Где Леха? – бодро спросила Панченко, выпрямляясь.
- За добавкой пошел…
- Начинается!.. – Олеся откинула со щеки высветленную прядь волос. – Опять кого-то принесут…
- Я даже знаю, кого! – Панченко попыталась сесть мне на колени, и я ее скинул.
Она, нисколько не обидевшись, вытянула у Куликова из пачки сигарету.
Он, особо не таясь, приобнял ее за талию. Олеся искоса ухмыльнулась.
Я наблюдал за Таней. Временами казалось, что она находится в каком-то другом, параллельном, мире, и я отчаянно завидовал ей, желая тоже получить доступ в этот мир…
Абсолютное, ледяное спокойствие. Это же надо, уметь так.
Словно в поддержку черному облаку с запада подползала обширная туча…
«Будет дождь, - подумал я, - скорее бы».
Мне уже хотелось уйти. Иногда на пьянках на меня накатывало странное настроение, когда водка не приносила расслабления, а, напротив, вызывала тоску…
Появился Леха с бутылкой, и снова разлили, но все продолжало стремительно катиться в пропасть.
Словно ты виноват в том, что Панченко и Гусева ненавидят друг друга.
Словно ты виноват в том, что Куликов их стравливает…
В том, что у Олеси в семье четверо детей и вечно пьяный отец…
А у Лехи отец вообще инвалид на голову…
В том, что у Юльки уже в 8 лет посреди лба морщина, как у старухи…
Омерзительное чувство причастности ко всему.
А ведь ты действительно смог что-то изменить.
- Это тут идол? – вдруг спросила Олеся, щелкая зажигалкой, она была явно недовольна, что Леха опять нажирается. – Ну, про который в Инете писали?
- Который Олег видел, - добавила Таня, и все воззрились на мою скромную персону.
- Да не видел я ничего! Я прикалывался!.. – попытался отшутиться я, но она вдруг посмотрела на меня тяжелым, парализующим волю взглядом.
Мне стало не по себе. Черное облако сгустилось вокруг моей головы, перехватывая горло, и я отхлебнул из стакана.
Так смотрели бы ведьмы, если бы ты их мог увидеть…
Если бы они существовали…
Ты опять слишком много выпил, Перепелкин…
- Пойдем, Олег, покажешь мне идола! – в голосе Тане не было просьбы, лишь директивные указания.
Я встал.
- Пойдем.
- У тебя на этот раз мобильник включен? – всполошился Женя.
- У меня включен, - она пошатывалась, и я подумал, что это не очень хорошая идея.
Все лучше, чем здесь…
- Признайся, ты ничего не видел! – Таня шла впереди меня по узкой дорожке: спонтанный маршрут, который пришел мне в голову, лишь бы не стоять истуканом.
- Разумеется! – в тон ей ответил я. – Куда-нибудь выйдем…
- И не надейся! – она повернулась ко мне голову, и я увидел, что глаза у нее еще более безумные, чем тогда на балконе.
- На что? – дорожка резко закончился, впереди возник котлован, через который была переброшена шаткая доска.
Таня явно намеревалась идти дальше.
Собери мозги, Перепелкин, алкаш хренов, она же с нее сверзнется!..
Я опустился на траву. Налетел порыв ветра, и доска зашаталась.
- Все, - сказал я, - поворачиваем. Это была не лучшая идея.
И с замиранием сердца увидел, как Таня встала на край доски.
… Я долго не решался набрать номер телефона, записанный на листке из блокнота.
Мне почему-то казалось, что Константин Станиславович не узнает меня, или узнает, но не захочет разговаривать, или…
Было еще много всяких «или», которыми я обычно оправдывал свою инертность.
Потом меня вдруг одолела подозрительность, и я решился пробить номер через Интернет. Набрав его в поисковике, я с досадой обнаружил информацию о брачном агентстве.
Но существовал еще адрес…
Константин Станиславович был одет в спортивный костюм, и выглядел так, словно только что вернулся с пробежки.
- Олег! – он неохотно пустил меня за дверь, и я подумал, что, наверное, выгляжу, как полный недоумок: вваливаюсь без предупреждения к условно знакомому взрослому мужику. – Я разве говорил тебе приходить? Я, по-моему, велел звонить…
Он замолчал, c усмешкой наблюдая за тем, как я шарю глазами по комнате, пытаясь обнаружить телефонный аппарат.
- У вас нет телефона! – воскликнул я.
- Нет, - спокойно подтвердил Константин Станиславович. – Но мне бы передали. Я всегда так делаю, когда кто-нибудь жаждет выйти со мной на контакт. Экономит кучу времени, как ты понимаешь!.. Людям же бесполезно объяснять, что ты занят…
- А мобильника у вас тоже нет? – продолжал допытываться я, присаживаясь на табуретку.
- Я не даю мобильник всем подряд, - он достал из кармана спортивной куртки сигареты и предложил мне, подумав, я согласился.
Мне почему-то очень хотелось выглядеть в его глазах человеком, уверенным в себе.
Сигареты были значительно крепче, чем у Жени, и я сразу закашлялся.
Константин Станиславович внимательно наблюдал за мной.
- Олег, раз уж я собираюсь потратить на тебя свое время, позволь мне тоже задать тебе пару вопросов… Личного характера.
- Мне показалось, что вы и сами не прочь поговорить, - огрызнулся я.
Терпеть не могу, когда залезают ко мне в голову…
- Иногда, - подтвердил Константин Станиславович. – Чаще – нет. Но люди это, как правило, не учитывают…
- Не очень-то вы любите людей, - заметил я, стряхивая пепел на пол, за неимением предмета, куда его еще можно было бы стряхивать.
- Как и ты, Олег, - спокойно парировал он. – Итак. Ты, конечно же, из неполной семьи?
Я неохотно кивнул.
- Отец, разумеется, бросил мать, когда ты был совсем маленьким?
- Нет, - меня покоробил его насмешливый тон, и я постарался ответить как можно грубее. – Не угадали. Он тупо двинул кони, когда она была беременна.
Я издевательски развел руками, но Константин Станиславович не обратил на этот жест ни малейшего внимания.
- Она его любила?
- Я-то почем знаю?!
- Ну, у тебя же может быть собственное мнение? Не тряси сигаретой, она у тебя потухнет, – я вдруг заметил, что он так и не закурил сам.
Это меня немного насторожило.
- Нет, - зло сказал я. – Не любила. Она вообще никого не любит, - зачем-то добавил я, немного подумав.
- Это твои домыслы, - тон Константин Станиславовича вдруг смягчился, и я вновь лихорадочно начал фантазировать на тему педофилов, даже покосился на рваные обои, пытаясь обнаружить за ними тайный ход.
- Вы же сами сказали: мое мнение…
- Хорошо, - Константин Станиславович нетерпеливо дернул плечом. – У тебя есть друзья, девушка?
- Не много, - выдавил из себя я.
- Кого немного? – усмехнулся Константин Станиславович. – Девушек?
- Друзей, - c ненавистью произнес я. – Девушек тоже. Меньше одной.
- Я так и думал, - он забрал у меня окурок, который я лихорадочно продолжал вертеть в пальцах. – Когда я работал в этом паршивом комитете по спасению заблудших душ, мне иногда не хватало красноречия, чтобы убедить таких, как ты, что мир прекрасен и удивителен, и не стоит подвешивать крест вверх ногами…
Он вдруг замолчал.
- Вы - психолог? – догадался я. – Собираете инфу для диссертации? Поэтому вы спрашивали меня всю эту чушь, не так ли?..
Константин Станиславович покачал головой.
- Нет, я священник. Вернее, был когда-то. До тех пор, пока не пообщался со жрецами…
… Таня сделала несколько нетвердых шагов над пропастью.
- Уйди оттуда! – заорал я, пытаясь до нее дотянуться.
Доска бы не выдержала нас обоих, это не требовало никаких доказательств.
Таня остановилась.
- Ты боишься, что я упаду? – она хохотнула, показывая мне средний палец. – Ты будешь переживать, если со мной что-то случится, а, Перепелкин?
Ее повело в сторону, и доска жалобно заскрипела.
- Да, - сказал я. – Буду. И Женька тоже. Минут 15. За большее не ручаюсь, но минут 15 я тебе гарантирую.
Врать не имело никого смысла. Все равно она такая пьяная, что завтра ничего не вспомнит. Да и я тоже…
- Иди сюда! – Таня протянула ко мне руки. - Тут хорошо! Словно весь мир принадлежит тебе! Словно ты в середине мира, и от него к тебе идут все нити… И ты и часть мира, и управляешь им… - она сбилась, потом продолжила практически трезвым голосом. – У тебя бывает такое ощущение?
Туча уже висела у нас над головой, скоро из нее польются первые капли. Надо делать ноги. Все это воспринималось каким-то краем сознания.
- Нет, - я тоже начал приходить в норму. – У меня другое ощущение. Словно меня нет, и в моем лице люди разговаривают, хер поймешь, c кем. Только отвечать им должен почему-то я.
«Сделай три шага назад, - мысленно просил я, - всего три шага».
Разумеется, я не должен был до этого доводить, но у меня всегда была замедленная реакция. Мячи в баскетболе часто летят мне в морду, пока я думаю, как я буду их ловить.
Поэтому в баскетбол у нас играет Женя…
Затрезвонил мобильник.
- Трахнулись? – в бешенстве осведомился Куликов. – Можно домой собираться?..
- Женька по тебе соскучился, - сообщил я Тане. – Домой зовет… Пошли, а? Ты уже все всем доказала. Я, правда, не очень понимаю, почему для этих целей нужно регулярно использовать меня, но, наверное, в этом есть какой-то глубинный замысел…
Таня легко пробежала по доске и присела на траву рядом со мной.
- Ты думаешь, он имеет для меня какое-то значение? Хочешь, я тебе расскажу?..
- Не хочу.
- Я никому про это не рассказывала, а тебе расскажу!.. – она прижалась ко мне, и я подумал, что лучше бы она оставалась на доске. – Поцелуй меня, Перепелкин, ты же этого хочешь!.. Или давай я тебя поцелую! – она повернула мою голову к себе, как водопроводный кран.
- Пошла ты… - вяло начал я.
Танины губы заглушили остаток фразы.
- Ты немного похож на него, - сообщила она. – Ты тоже… Как бы это объяснить…
- Может, тебе меньше бухать? – заметил я, поднимаясь на ноги. – Тогда проще станет изъясняться…
- Кто бы говорил, Перепелкин! – теперь она шла по дорожке за мной, и ее слова сыпались мне вслед, не давая сосредоточиться на направлении. - Я люблю его с 13 лет… Когда она впервые его привела… Он ее на восемь лет моложе…
С усилием собрав распадающиеся мысли, я, пораженный, осознал, что речь идет о Танином отчиме, если верить фотографии на пропуске, вполне, на мой взгляд, заурядном молодом человеке в сильных очках.
- Иногда я просто не могу вынести, что она с ним… - доносилось сзади. - Тогда мне хочется, чтобы с ней что-нибудь случилось…
- Она же твоя мать! – ужаснулся я.
- И что с того? – Таня споткнулась, по идее я должен был ее поддержать, но опять затормозил… - Она не воспитывала меня с 8 месяцев и до 13 лет. Устраивала свою жизнь… Она бы и дальше продолжала в том же духе, но бабушка умерла…
«Все, что ты хочешь…» - подумал я, медленно трезвея.
Не дай Бог Тане встретиться со жрецами.
Страшно даже предположить, что она попросит.
10
- Иногда мне кажется, что мы для Него, словно крысы… - задумчиво проговорила Катя Савушкина. – Крысы бегают по лабиринту, который Он для них построил, и Он расстраивается, - искренне расстраивается, - когда какая-нибудь из них ошибается… Но не хочет ничего менять…
- Мыши, - подсказал я.
Я снова встретил ее возле церкви. Эта церковь торчит посреди жилого массива, как бельмо на глазу. Видимо, была разнарядка на их множественную постройку.
- Что? – Савушкина решительным движением накинула на голову платок.
Надо заметить, он ее не сильно уродовал. Вряд ли что-то могло сделать Катю еще менее привлекательной…
- Мыши, - под ее пристальным взглядом я закашлялся. – Мыши бегают по лабиринту. Не крысы…
Катя махнула рукой:
- Какая разница? Какое это имеет значение?..
- Ты слишком много думаешь про всякое такое…
Громыхнул колокол, и я невольно вздрогнул. Колокола почему-то всегда вызывают у меня ассоциацию с похоронами.
- Если бы ты вечерами сидел в одиночестве, - отрезала Савушкина, посматривая на вход, - ты бы тоже думал…
- Я и так думаю, - обиделся я. – Что ж я, идиот, по-твоему?.. - я хотел добавить, что по вечерам я тоже сижу в одиночестве, но вместо этого выпалил невпопад. – Пошли сегодня в кино! После службы твоей. Еще один сеанс останется… Фильм новый, весь Инет…
Конец фразы я скомкал, потому что Катины губы, и так узкие, по мере моей речи сжимались все сильнее, пока не превратились в линию.
- Не смешно, Перепелкин, - сухо бросила она и скрылась в церкви.
В этот момент у меня зазвонил мобильник.
- Алик! – Куликов еле сдерживался, чтобы не сорваться на крик. – Юлька пропала! Уже 6 часов, как ее нет…
11
Женя ходил кругами по комнате, зачем-то поминутно поглядывая на часы.
- Она в три ушла… С псиной… Сказала, что потом к Аньке зайдет, гулять… - он потянулся к заначке с сигаретами.
- Ну, и?.. – подтолкнул я.
- Ну, и Анька говорит, они час погуляли, а потом она сказала, что у нее дела, и типа домой пошла… Я вернулся, псина дома, а ее… Какие у нее, Алик, дела могли быть?..
- Какие дела у нее?! – взорвался я. – Это ты, мать твою, знать должен, какие у твоей сестры дела! А ты что в тот момент делал, когда она по делам пошла? Панченко вставлял?..
- А ты не ори, - набычился Женя. – Поорешь сейчас…
- Да я вообще могу домой пойти… - я уже начал вставать с дивана, но он силой усадил меня снова.
- Ладно… Где искать-то будем?.. он трясущимися руками мял сигаретную пачку. – Я это… Может, глупость… Я ей на днях рассказал… Про этих… Ну, про ведьм, про которых ты на Танькином ДР травил… Что они желания исполняют, там…
У меня внутри все похолодело.
- Ты… Какого хрена ты?! Ты понимаешь, что ты сделал, у…к?!..
- А что?! – в ответ заорал Женя. – А что тут такого?! Она, как обычно, спать ни хрена не хотела, а у меня фантазия не безграничная… Я и… - он запнулся, напряженно вглядываясь мне в глаза. – Они что, реально есть, Олег? Ты их реально видел?..
- Нет… Конечно, нет… - я начал разглядывать подлокотник дивана. – Просто она ж могла поверить… Иди теперь в лес, ищи ее! Живо! Поднимай жопу! Родители в курсе?..
Я лихорадочно подсчитывал. По здравому разумению, Юлька уже успела бы вернуться. Даже, если…
Без паники. Жрецы не убивают.
Вроде бы.
А вообще там тихо.
Там никого нет.
Мертвенная тишина…
Каким же чертом ее туда могло занести?
Зачем?
Все, что ты хочешь…
Что может попросить восьмилетка? Новую куклу?..
- Я не пойду туда, - дрожащим голосом сказал Женя. – Может, б…, считать меня трусом. Да кем угодно. Я туда не пойду. Куда угодно, но не туда… Я лучше все подвалы…
12
Юльку я заметил еще издали, она сидела с ногами на лавке остановки. Медленно подкатил автобус, водитель покосился на нас и быстро тронулся с места.
- Юля! – я в который раз похлопал ее по щекам. – Ты меня слышишь? Как ты здесь оказалась? Юля!..
Ее зрачки, расширенные до сего момента, вдруг начали сужаться.
- Алик! – она схватила меня за руку, впившись в запястья ногтями. – Забери меня отсюда, Алик… Они сказали, что все сделают… Что мама и папа снова будут вместе… А потом…
Она снова отключилась, и я потряс ее за плечи, пытаясь привести в себя, но она обмякла, заваливаясь на лавку.
О, Господи!.. Господи, если ты есть, помоги…
Некстати пришли в голову Катины слова о лабиринте…
Это ты виноват.
Нет.
Нет, ты! Ты рассказал о них.
Нет, это Женя, он не должен был засирать девчонке уши.
Он думал, что это сказка, ты вел себя так, что все решили, что это сказка…
Какая теперь разница?
Что же могло произойти?
С Гапоновым ничего не случилось. С Константином Станиславовичем тоже.
И со мной.
Не случилось ли?
Я замотал головой, отгоняя паранойю.
Не сейчас, не время…
Надо отвезти ее домой. Автобус придет через час, нужно поймать машину…
Да, и сказать Женьке, чтобы не волновался…
Смешно…
Я набрал номер телефона, который мне оставил Константин Станиславович…
Долго-долго шли гудки, когда я уже был готов зашвырнуть мобильник в заросли кустарника, ответил сонный женский голос.
- Передайте Константину Станиславовичу, чтобы он срочно со мной связался! Срочно! – пробормотал я, не поздоровавшись.
- Вы кто? – равнодушно поинтересовалась женщина, зевая.
- Неважно!
- Как же он с Вами свяжется, если Вы не назвались? – по тону она явно забавлялась, и я заскрежетал зубами.
- Олег Перепелкин! – резко ответил я. – Запомните?
- Перепелкин, - она произнесла мою дурацкую фамилию с какой-то интимной интонацией. – Конечно, запомню, такое не сразу забудешь…
Я отключился раньше, чем она договорила. Потом, подумав, набрал номер «скорой помощи».
13
- Все, что я могу тебе сказать, Олег, - сегодня Константин Станиславович тоже затянулся сигаретой, - это то, что я немного помогаю госбезопасности. Секты, тайные общества, культы… Ты не представляешь, сколько они могут принести реального вреда, не будучи контролируемыми… Но для меня эта деятельности не просто способ заработать на кусок хлеба… Это дело чести, можешь считать так… Вот сейчас, эта девочка, сестра твоего друга… Как бы я хотел узнать, каким образом они смогли настолько промыть ей мозг… Ее родители будут вместе, да… Разумеется!.. Болезнь ребенка необычайно сплачивает людей… - он горько усмехнулся. – И ведь они никогда не обманывают!..
- Они корректируют реальность, - сказал я.
Константин Станиславович поморщился:
- Вы сейчас читаете слишком много белиберды! Реальность можем скорректировать только мы сами! Ты знаешь принцип маятника?
Я покачал головой.
- Ну, маятник вроде как дает какие-то прогнозы. Определенное событие в определенное время…
- Вы хотите сказать, что человек начинает верить, и это случается?! – перебил я. – Ну, т.е. человек сам программирует свою судьбу?..
- Ты все время забегаешь вперед, Олег, -
недовольно произнес Константин Станиславович. – Я ничего не хочу сказать, кроме того, что говорю… Ты, возможно, помнишь, я рассказывал тебе, что у меня была дочь?..
- Вы мне ничего не рассказывали! – возразил я.