Прошла любовь, завяли помидоры...

    Сидя в роскошном джипе, приклеившись к нагретой коже заднего сидения, я то смотрела в окна, наслаждаясь своим превосходным настроением, то любовалась двумя интересными мужчинами впереди.
  Один из них был мой собственный муж, а другой, он же хозяин джипа, – его давний друг.
  Дело в том, что я с детьми буквально только что вернулась от бабушки, муж с другом встретили меня с самолета и вот, нас уже везут домой, в родное гнездо.
  Давненько я не видела Андрюху, уже лет семь как он пропал с нашего семейного горизонта. За эти годы у Андрюхи появилась жена, ребенок, собственное дело и деньги, а у нас с мужем только дети.
  Маловато точек соприкосновения, ну что ж, бывает, просто разошлись орбиты.
  Много лет мой муж страшно переживал по этому поводу, потом решил забыть бывшего дружка, и вот теперь, чтобы нас встретить, обзвонил всех знакомых, и Андрей вдруг отозвался – хорошо, еду!
  И будто в старые добрые времена, Андрюха ласково нам улыбается, участливо выслушивает, смеется над Володькиными шутками, а счастливый Володька упоенно вещает обо всем сразу.
  Когда-то они страшно дружили. Души друг в друге не чаяли. Парочка была та еще, а я даже ревновала, такой нежный становился у Володьки голос по телефону, когда звонил Андрюша.
  Они чем-то похожи и в то же время совершенно разные. Высоченный красавец Андрей, белокожий, с длинными, густыми, блестящими волосами, и нежным румянцем во всю щеку и Володька чуть пониже, смуглый, белозубый, бровастый, похожий на Довлатова - от этого тандема попискивали все девушки в округе. Они друг друга дополняли: Володьку было приятно слушать, на Андрюху смотреть. Причем, когда на него смотрели в упор, он почему-то заливался девичьим румянцем и начинал, в буквальном смысле, кокетничать.
  Меня он недолюбливал, потому что появившись в Володиной жизни, во-первых, я разом прекратила все пьянки и гулянки без моего участия, а во-вторых, упорно не поддаваясь его чарам, постоянно советовала ему не вести себя как девочка.
Что же можно сказать здесь про Володьку? Да ничего. Не способна я родного мужа описать по-человечески. То как ода звучит, то как эпитафия. Поэтому дальше буду просто писать про помидоры. Ну, и про все с ними связанное, конечно.
  Тогда в машине, прервав музыкальные беседы двух меломанов, я рассказала, какие в Астрахани дешевые помидоры, и какая у меня деловая подруга Липа, способная  организовать всех колхозников области, дабы обеспечить бесперебойную поставку помидоров страждущим жителям Московской области.
  Андрюху будто подожгли изнутри, так он завертелся на своем водительском месте - а как это, сколько чистая прибыль, Вован, что ты об этом думаешь?
  - Легко! - орал Володька, радуясь столь счастливо складывающимся обстоятельствам, - Заработаем, ха, даже не сомневайся!
  Андрюша мигом одной рукой достал калькулятор, пощелкал, прикинул….
  - Тогда мои деньги, твоя реализация! А прибыль пополам! – подвел итог деловой беседе Андрей, мгновенно почуявший хороший куш.
  - По рукам! – радостно взвился Володька.
  И они ударили по рукам, а у меня в этот момент нехорошо екнуло сердце....
  А началось все с того, что я съездила к бабушке в село, в Астраханской области. Заняла на поездку денег у подруги, детей решительно разделила на две команды – мальчиков и девочек, оставила мальчиков папе, а женскую часть взяла с собой.
Большая Катя и маленькая Манечка - что может быть лучше няньки и ляльки?
  Кума и муж довезли до ночного поезда, вагон приятно поразил новизной дизайна, но я смутно поняла что меня ждет, когда с ребенком на руках внеслась в маленькое купе, и Маня завыла. Может, не будет попутчиков? Ну, пожалуйста…
  В этот момент вошел мужик с синими наколками и в тельняшке, и девушка-хиппи в майке «Путь к себе», с котом в переноске.
  Развеселый усатый морячок, мгновенно выдудив бутылочку пива и расслабленно развалившись на велюровом диванчике (мое место, между прочим), по уходу кумы и мужа, вдруг подмигнул и выдал: «Что, бабушку отправили с детьми отдыхать?»
  «Какую бабушку?» - холодно осведомилась я и воззрилась на него со сложным чувством недоумения и прибывающей антипатии.
  Я понимаю, конечно, что годы лишений и многочисленные роды довели меня до того, что я выгляжу на свой возраст, но, - бабушка?!
  Тут в купе включили свет. Ой! – обмер морячок, - я что-то не то ляпнул?! - И забормотал что-то про плохое освещение, пиво натощак и про то, что он всегда говори - дети доводят женщин до… ой!
  В это время я успокаивала бушующую Манечку, видать, крепко обидевшуюся за мать, и решившую показать всем невольным заложникам всю опрометчивость покупки билета именно в это купе.
  И вот на этом самом месте я осознала перспективу будущего путешествия, особенно, ночной его части, когда в одном купе собираются пьяненький мужичок, маленький ребенок и кот, которого одинокая хозяйка явно принимала за сына.
  Так все и случилось – Маня орала, кот мяукал, мужик храпел. По очереди.
Кроме того стало неудобно звать ребенка «малыш», потому что так звали кота.
  Девушка почему-то не взяла питомца наверх, и, с трудом просыпаясь от надсадного мява, вместо положенного «брысь» начинала взывать к совести кота – Малыш, перестань, Малыш, пора спать. Удивительно, но кот умолкал, правда, возобновлял свой ор, едва хозяйка облегченно откидывалась на подушку.
  Тогда вступал моряк, по ошибке заведший у себя в глотке артиллерийскую дивизию.
  От этого всего восставала Маня и начинала жутко визжать и, вдобавок, какать, так что приходилось орудовать в темноте салфетками и подгузниками, страстно желая, чтобы эта ночь поскорее кончилась.
  Так и ехали у-а, у-а, мяу, мяу, хр-рр-рррр.
  Прибыв на место, намиловавшись в первые три часа с родственниками, начав слегка переругиваться на второй день, а к третьему дню готовая вычеркнуть себя из семейных анналов, я поняла, что просто отдохнуть не получится.
  Начало бреду положила старшая дочь, которая, под шумок отправившись гулять, пропала, как сквозь землю провалилась.
  И вместо того, чтобы спокойно переваривать бабушкины пироги и наслаждаться покоем в отсутствие уснувшей на родственных коленях Манечки, я носилась, обливаясь потом, по раскаленному селу, как карась-оптимист по сковородке, истерила у тети на кухне, и ездила на старом уазике с милицией.
  Катя, накупавшись и нагулявшись, пришла сама, эти мне дети из многодетной семьи с этой их чересчур-самостоятельностью!
  В итоге, я была сначала отругана милицией, смотреть, мол, надо, гражданочка, чай, не на отдыхе, а после нещадно затоптана родней за то, что не выпорола Катю у всех на глазах, всего лишь повалившись той в ноги и зарыдав, и никого, видно, этим не устроив.
  Спасибо добрым и умным психологом, благодаря которым вместо привычного невротизма я выдавала здоровые родительские реакции, не позволив никому ее ругать и поносить. Но это психологически верное поведение моим родственникам показалось, в лучшем случае – идиотизмом, а в худшем – потаканием детям и, ого-го, что из нее вырастет через пару лет – завоешь! – наперебой орали многоопытные воспитательницы. На своем примере могу сказать – воспитывать у нас не умеют…
  В поисках душевного покоя я бросилась по друзьям. Это весьма помогало и в предыдущие разы, потому как, разбавляло густоту негатива, любовно скопленного родней за всю жизнь.
  Первым делом я навестила Олимпиаду, свою старую подругу по институту.
  Липа всегда была человеком самобытным и неудобным. Ей всегда было плевать на то, как на нее реагируют окружающие, она настолько была уверена в себе, что не боялась быть комичной или странной. Вдобавок Липа в совершенстве владела искусством женской драки и еще, набором метких народных выражений, которые в ее устах звучали, как стихийный гимн чувствам, поэтому защитить себя могла самостоятельно и эффективно.
  Комик – чисто мужское понятие. И если женщина – комик, неизбежно в ней  присутствует нечто мужественное….
  Почти все, происходящее с Липкой, было готовым юмористическим рассказом. Не знаю, как ей это удавалось, но даже самая безнадежная и не смешная ситуация, с подачи Липы, превращалась в смешной до слез фарс.
  Наверное, еще потому, что Липа – человек колоритный. Крупная и прекрасная, она обладает рядом несомненных достоинств, как-то: статью, мощью, огромными зелеными глазами, шикарными волосами до копчика, и замечательным смехом.
Если бы был объявлены выборы императрицы российской, я думаю, вся мужская часть страны однозначно отдала бы Липе свои голоса, а также сердца и кошельки. Если Липа кого-то удостоит своей дружбы, все, вы будете всегда сыты, обогреты, и за вас будет бита каждая морда, посмевшая нарушить ваш покой. Такой она человек.
И упаси вас Бог попасть в число ее врагов, да таких уже и не имеется в принципе.
  Однажды я была свидетельницей того, что бывает с мужчинами, чем-то Липу расстроившими.
  Как-то мы встретились и решили это дело отметить. Липа была в прекрасном расположении духа и в некоем высоком сооружении из норки на голове.
  Мы отправились в бар, где сидящий сзади подвыпивший мужичонка, маленький и тощий, не придумал лучшего способа привлечь Липино внимание, как дернуть норочий хвостик, свисающий с ее царской шапки.
  Олимпиада величественно повернулась и громко произнесла: «Так, мужчина, Вам, что, жить надоело? А? Запомните, если еще раз протянете свои ручонки, будете после искать их на полу!», на что мужичонка забулькал в приступе бессмысленного веселья.
  Видать, ему не приходило в голову, что с Олимпиадой шутки плохи, поэтому, едва она отвернулась, он снова дернул за хвостик.
  Липа вытаращила от злости глаза, сказала нецензурное слово, поднялась, неистовая и прекрасная и, развернувшись, шарахнула мужичонку кулаком по маковке, будто гвоздик забила.
  Тут начались охи, ахи и крики мужичонкиных собутыльников: «Что вы делаете?! Это же главный редактор газеты «Колхозная правда»!
  «Значит, завтра выйдет некролог!» - обронила Липа, неспешно удаляясь с поля боя.
  Надо сказать, мне очень везет по жизни на хороших людей. Даже если поначалу они ко мне почему-то не расположены, все равно, судьба поворачивает нас лицом друг к другу. Бывает, конечно, и наоборот, все мы люди, все мы человеки, и вчерашняя подружка может подстроить такое….
  В это сейчас не верится, но на первом курсе института мы с Липкой друг друга страшно ненавидели. А как еще назвать то, что, при встрече, она цыкала зубом и презрительно отворачивалась, а я хмыкала и задирала голову повыше? А если мы с ней сталкивались в переполненном автобусе, везущем в родное село на выходные, то, протискиваясь, шипели друг другу: «Корова!» - «Кобыла!».
  А все потому, что нас ловко поссорили, когда мы, еще абитуриентки, усердно сачковали в колхозе "на помидорах".
  Спрячешься за кустами, перевернешь ведра, усядешься поудобнее и пошло знакомство со студентами, стихи и песни и воспоминания из детства, такого недавнего и уже далекого.
  Потихоньку образовалось несколько таких кружков-компаний. Я и Липа находились в разных кружках. Мне страх как хотелось побыстрей оторваться от односельчан и примкнуть к городским девочкам, таким модным и интересным, и поначалу это удалось.
  А потом я приболела на пару дней, попала в изолятор, и когда вернулась на мое насиженное место, меня ждал неожиданно холодный прием.
  В чем дело, сестры? - возопила я.
На что глава компании, старшая среди нас, красотка Алена выдала, что пока меня не было, пришли Липа со своей подружкой Юлькой, будто уменьшенной Липиной копией, перевернули ведра и как начали... дальше последовал такой поток помоев, который и повторять-то неудобно, не то что поверить в такую концентрацию омерзительных черт и гадких поступков, приходящихся на одну семнадцатилетнюю девушку.
  А они вот поверили. И попросили меня удалиться вон из их компании и из барака, кстати, тоже.
  Я рыдала два дня, собиралась набросать Липе в чемодан лягушек, а в тапки пауков, но от необдуманных поступков меня спасла внезапная дружба, на почве сочинительства стихов, с нашим комиссаром Златой, аж третьекурсницей. Злате я напомнила ее саму на первом курсе, поэтому она меня приютила и удочерила. Златина начальственная тень прикрыла меня со всех сторон, и ели мы в столовке тоже, кстати, отдельно, поэтому, во второй половине пребывания, этот колхоз показался мне сущим раем.
  А вот мы с Липой, прошипев друг на дружку целых три года, в начале четвертого курса стали соседями в новом общежитии.
  Я туда проникла в последний момент  и с большим трудом, после того, как год проторчала в старом, где моча лилась с потолка третьего этажа, так как, по какой-то нелепой прихоти, начальство распорядилось забить двери всех туалетов огромными кривыми гвоздями, оставив один действующий унитаз на первом этаже, и это на пятиэтажное общежитие!
  Сначала страждущие студенты выворотили гвозди вместе с дверями и быстро устроили потоп. Поэтому, вскоре туалетные двери, с матюками, водрузили обратно и снабдили амбарными замками. К этому моменту, почему-то, с четвертого этажа выселили всех постояльцев, и поскольку каждый раз вниз не набегаешься и в очереди не настоишься, очень скоро пустующие комнаты превратились в импровизированные клозеты.
  Ужас, что там творилось. Начальство подключило вахтеров и дружинников и те, в масках и с фонариками, топотали по гулкому коридору, в надежде отловить какого-нибудь зазевавшегося бедолагу, пока, почти в каждой комнатке, зажав рты и носы, корчились студенты. Поэтому я твердо решила – отныне живу в новом общежитии, где на каждый блок из двух комнат приходились собственный туалет и душ.
  Представьте мое состояние, когда я, пыхтя, вволокла в коридорчик свои сумки с добром, стремясь поскорее заселить отныне родненькую комнатку, и навстречу из соседней выплыла Олимпиада!
  Я поставила сумки на пол и приготовилась к драке.
Липа цыкнула зубом, осмотрела сумки и внезапно осведомилась – ремонт делать будете? А как же! – оживилась я. - Конечно, как только соседка подъедет! Ладно, - смилостивилась Липа, - меня позовете! Пошли к нам чай пить! Все-таки соседи теперь! Сзади нее широко улыбалась Юлька, выражая самое искреннее радушие. Вот так я оказалась принятой в Липин круг.
  Подругой Липка оказалась замечательной – доброй, надежной и удивительно тактичной. А Юлька оказалась вполне самостоятельной и очень достойной личностью, тихой, умной и веселой.
  Как-то мы, в очередной раз собравшись за чаем, хохотали над рассказами из прошлого, и я вспомнила ту колхозную историю. Липа вытаращила на меня глаза, повернулась к Юльке и возмущенно воскликнула: «Вот же старая вобла! Это она нас поссорить хотела!» и рассказала свою версию случившегося, где уже Алена со товарищи переворачивала ведра, присаживалась и выспрашивала про меня, дабы потом все исказить, да еще ввернула, что я ненавижу односельчан и считаю Липу и Юльку глупыми и грязными бабами.
  Вот зараза! – орали мы наперебой, радуясь объединению против общего недруга, пряча недосказанности, понятное дело, что вгорячах Алене было чего и говорено неподобающего, да уж чего теперь ворошить….
  С тех пор ни Липа, ни я эту историю старались не вспоминать, и вскоре стали первостатейными загадычными подруженциями.
  Так вот, когда я навестила Олимпиаду в ее маленьком домике на берегу реки, обнаружилось, что за эти годы она растеряла часть былых достоинств, а именно роскошную свою копну волос, променяв ее на вишневый ежик на голове, исхудала и посуровела, зато приобрела двух детей и двух ныне уже бывших мужей.
  Да-да, вот именно приобрела, потому как выдрессировала их до такой степени, что получая от них все прелести супружеской жизни – деньги, поездки в кино и на шашлыки (кстати, в этот же пакет услуг входила и отдача супружеского долга), в то же время была избавлена от груды грязных носков и изнурительной стойки у мартеновских печей за изготовлением пирогов и котлет.
  В общем, в Липиной семье была осуществлена коммунистическая модель общества, где базисом являлись ее потребности, а надстройкой – желания.
Кроме того, за эти годы Липа стала исключительно деловой. Прямо, бизнес-вумен. Она так ловко подсчитывала сколько прибыли выйдет оттуда и отсюда, что я диву давалась, вроде ведь вместе учились на филологическом, а поди ж ты… я до сих пор не помню, сколько стоит сахар в соседнем магазине, и раз в неделю хожу на рынок с тысячей рублей и со списком на альбомный лист, видно рассчитывая на чудо - то ли деньги мои размножатся почкованием, то ли у цен вдруг подобревшие продавцы зачеркнут нолики.
  А у Липы настолько тонкий и четкий расчет, что ее детям, сходившим в магазин с поручением, со сдачи даже на жвачку не остается. За эти годы она настолько обучилась искусству экономии, что могла бы работать каким-нибудь антикризисным экспертом - на все у нее был свой простой рецепт.
  К примеру, как она умудрялась прекрасно выглядеть при минимуме затрат?
Липа всегда отлично шила. Потрясающие выходили вещи, и без выкроек, на глазок.
  Вот и на этот раз она удивила меня своими шедеврами – несколькими костюмами разных фасонов. На каждом костюмном поясе красовалась желтая пряжка. А это я из полиэтиленовых крышек делаю – гордо заявила швея, - это мое ноу-хау. Прорезаю с обеих сторон и привет, пряжечка готова, дешево и сердито.
  - Потрясающе, – вполне искренне восхитилась я, - мне бы и в голову это не пришло!
  - Да, - огорченно вымолвила Липа, - еще бы обувь научиться шить! Хотя я уже научилась ее чинить! И на моих глазах подшила Кате отклеившуюся подошву на шлепке.
  Единственное, что осталось неизменным – Липина любовь к мини. И когда она залезла на высоченные каблуки и похвасталась собственноручно изготовленной мини-юбкой, глядя на большую, загорелую до черноты Липу, не находя слов, я выразила все свое восхищение одной фразой: «Липка, ну ты прямо Тина Тернер!». Липа взвесила комплимент, фыркнула, но сравнение ей понравилось. Тогда-то мне и пришла мысль нам всем подзаработать.
  План был простой. Если Липа живет там, где растут дешевые помидоры, а мы там, где они не растут вообще, почему бы нам не взять их, родимых, и не привезти туда, где они мгновенно становятся очень дорогими? И людям хорошо и нам выгода.
  - У меня председатель колхоза знакомый! – мгновенно вдохновилась Олимпиада. - Он за мной ухаживает, так что я с ним договорюсь!
  Здесь надо отметить, что все мужчины вокруг Липы либо ухаживали за ней, либо делают это сейчас, едва надеясь на взаимность, либо набираются смелости начать это нелегкое дело, ведь для этого нужно как минимум быть рослым и состоятельным. А маленьким, слабым и бедным мужчинам подкатывать к Липе просто противопоказано, и как назло, они-то как раз к ней и стремятся всей душой.
  С каждым глотком вина идея казалась все реальнее.
  - А что? Дедушку с детьми запру и рвану к вам с помидорами! –
вдохновенно сверкала глазами Липа. – Ешь котлетки, пока горячие! Судачьи, это один из мужей моих сегодня рыбки приволок!
  - М-м! – мычала я с набитым ртом, - какая прелесть!
  - Загружу вам газель хорошей помидорой, расторгуемся и вам навар будет хороший и мне за работу денежка! Много не возьму, мы ж свои люди!
(кстати, в той местности у помидор исключительно женский род)
  - Му-гу! – жевала я свежепросоленный балычок, - Липка, это супер!
  - Значит, так! Все упирается в деньги и в грузовик! Так что ты их находишь и звонишь мне, а я уж тут с Михалычем перетолкую…
  Липа огладила себя по крутым бокам и я поняла, что на меня неотвратимо надвигаются перемены в жизни.
  Через две недели в нашем гараже не было ни одной щели, куда можно было бы сунуть палец, не испачкав его в помидорах.
  Все потому, что у Андрюхи случился приступ помидорной лихорадки и вместо первоначально запланированных трех тонн он, раздухарившись – э-эх! - заказал пять.
  А ведь я предупреждала. Я просила и наседала на Володьку, говорила о конкретности сурового Липиного характера, умоляла, чтобы он заранее продумал схему распихивания товара по клиентам, на что он только отмахивался и оптимистично заверял, что все будет просто отлично.
  - А если что, - прибавлял он, - я возьму неделю отпуска на работе и сам встану торговать помидорами!
  Пока Липа на месте грузила товар, у Володьки еще оставались поводы для оптимизма, но когда она села в реальный грузовик, везущий пять тонн настоящих помидоров, вид у него сделался очень грустный.
  И тогда я с ужасом поняла, что он не знает куда их девать. Он не придумал ни одной схемы рассовывания товара по точкам, у него не было ни одного продавца на примете, и даже предупредительный звонок Олимпиады не привел его в чувство. «Липыч, все будет нормалек!» - бодро кричал он ей в трубку, а выключив телефон, брался за голову со словами: «Е-мое, что делать?».
  В день Липиного приезда не было готово ничего. Ни заказанного ею халата, ни перчаток, ни весов, ни оплаченного места на рынке, ни четкого плана действий.
  Почему-то уверенный, что Липа приедет к вечеру, Володька расслабленно жевал на кухне пятый блин, когда Липа позвонила с вопросом – куда отгружать помидоры?  Выпучив глаза, он принялся названивать с этим вопросом Андрюхе и бежать на гаражи, где не пропускали грузовик, законно мотивируя неоплаченными Володькой взносами за последние два года… и вновь Андрюха покорно вытаскивал бумажник, рассчитывая на последующие барыши.
  Грузчиков тоже не наняли, отловили каких-то залетных узбеков, те покочевряжились, но принялись сгружать товар. При этом Андрюха просто стоял – берег статус, а Володька радостно носился туда-сюда, пересчитывал ящики, прикидывал прибыль и всем мешал.
  Поделать ничего нельзя было, мальчики ошалели от счастья, предвкушения близких сотен тысяч и радости совместного творчества. Процесс они действительно восприняли как творческий, поэтому положились на авось – озарит вдохновеньем, накроет знамением, укажет продавца с волшебными весами или помидоры просто как-нибудь сами рассосутся по покупателям.
  Мальчики начали кое-что понимать, когда Липа уселась за стол. Володька радостно хлопотал, наливая в рюмки коньячок, Андрюха как всегда находился в образе фотомодели, заехавшей на минутку к дальним родственникам. Он без конца охорашивался, играл глазами и постоянно обнажал в улыбке удачно вставленные дорогие зубы.
  Жутко уставшая, на себя не похожая, Липа взывала: мальчики, нужен бизнес-план, ребята, конкретно, что будем делать завтра? Но, Андрюха только сладко ей улыбался, намекая на необязательность своего дальнейшего участия в процессе, а веселый помолодевший Володька перебивал Липины призывы – все будет нормально, отдыхай, Липыч!
  Володьке было не просто хорошо, он был счастлив. Рядом был любимый друг и жена, и гостья, которую он уважал и побаивался, и впереди были грандиозные перспективы быстрых и легких денег.
  - Фу-у-у, 48 часов тряслась в грузовике! А до этого двое суток грузила помидору. Ну что, где мне завтра вставать на рынке? Место есть уже? Я ведь ненадолго! Быстренько расторгуемся, и я поехала. Помидора хорошая, но товар нежный, вам надо быстренько ее растолкать, тогда не прогорите и навар у вас будет хороший! - уютным южным говорком баюкала наши уши Липа.
  - Расслабься, Липыч! – радостно гомонил мой супруг, разливая коньячок.
  - Эх, Ленка, если бы ты видела – весь гараж заставлен!
  - Володь, так ты уже решил, где лучше торговать? – внезапно встревожился Андрюха.
  - Эндрю, не переживай, расторгуемся! Липыч, давай споем! Какую-нибудь вашу, местную! Начинай, а мы подхватим! – суетился муж.
  Вопреки фактам, Володька упорно считал себя хорошим певцом, поэтому, залив сто грамм за воротник, непременно подпирался локтем и призывал все начать «давить песняка», но, обычно после первого куплета, засыпал.
  Андрюха посмотрел на него как учитель на подающего надежды двоечника.
  Потом, переглянувшись с Липой, фыркнул. Его красивое личико выразило в этот момент такое самодовольство и превосходство, что мгновенно вникнувшая в суть Липа посуровела и произнесла:
  - Ребят, только давайте, это, по-серьезному. Помидора хорошая, денег выручите много, но надо, чтобы был четкий бизнес-план. Володь, ты купил мне весы, фартук и перчатки? Почем будем ставить помидоры? Кто их будет перебирать? Кто будет подвозить на рынок очередную партию?
  Все уставились на Володьку.
  - Да ладно вам! Нет, не купил, счас пойдем с Андрюхой и купим, да, Андрюх? Если надо будет, я сам встану продавать! А, да, вообще-то я не могу, меня шеф с работы не отпустит… Ну, зато Ленка может встать продавать, и кстати, давно было пора пробежаться по соседям, предложить, то-се, устроить торговлю на дому! – внезапно перевел на меня стрелки супруг.
  - Я? – вытаращила я глаза. – у меня мало забот? Дети, дом, готовка, уборка, так еще и по соседям с ящиками бегать? Ты в своем уме? Нет уж! Мои обязанности – встретить реализатора, накормить, напоить, спать уложить и обеспечить доставку горячего обеда, а на остальное я не подписываюсь!
  Андрюшино лицо выразило крайнюю степень озабоченности.
  - Володь, у меня складывается впечатление, что ты немного не готов…
  - Кто, я не готов? Я как пионер, всегда готов! Да успокойтесь вы, все будет нормально! Ладно, Андрюх, пошли, пусть Липыч отдохнет, а я тут такой вариант сбыта нашел!
  Андрюха повеселел, и они куда-то убежали.
  - Да-а, подруга… - протянула задумчиво Липа, - Что-то у меня какое-то нехорошее предчувствие… что-то, кажись я во что-то вляпалась… да и ты тоже.
  - А я-то что? – бодрилась я, с ужасом понимая, что про себя думаю так же. – Мое дело сторона! Заварили – пусть расхлебывают!
  - Хорошо бы так… ты просто своего гаража не видела. Мухе в туалет сходить некуда – на помидору попадет.
  Своеобразное Липино чувство юмора всегда меня веселило и на этот раз мы тоже славно посмеялись, особенно в той части ее рассказа, где она заставила таскать ящики и Андрюшу с Володей, «а то прыгают вокруг, как виртуальные малыши, думают, это игра такая! А я им – ребята, ну-ка, быстренько ящики в руки, пока на ваших глазах у женщины пупок не развязался!».
  Липа помылась, и уже попивала чаек на кухне, когда прибежал сияющий Володька, выкрикивая с порога:
  – Девчонки, поздравьте с почином – триста килограмм продали!
  - Почем? – дуэтом откликнулись мы.
  - По двадцать рублей за кило!
  - Это которые… маленькие такие? – переглянувшись со мной, как-то уже безнадежно выкрикнула Липа.
  - Нет, вот такие! – вбежал Володька и показал свой увесистый кулак. – Которые были прямо у входа в гараж! Ой, мужик прямо плясал от радости! С руками оторвал триста кило! Недалеко, главное! Сразу у нас за домом продает!
  У Липы побелело лицо и вспыхнула в глазах такая ярость, будто она услышала весть о незаконной продаже своих гусей.
  - Как это – такие? – показала свой кулак Липа, медленно приподнимаясь, - вы что наделали?
  - А что? – оторопело спросил Володька, задом вдвигаясь в коридор.
  - Та-ак, а деньги где? – справилась с собой Липа, поглядев на меня.
  - Андрюха забрал….
  - Так, все, я уезжаю! - объявила Липа.
  Я укоризненно воззрилась на Володьку. Тот, выпучив от злости глаза, звенящим шепотом выдавил, что он уже ни фига не понимает в этой жизни, и что, собственно, еще надо, как не распихивать эти проклятые помидоры хоть куда-нибудь?! И он сорвал куртку с вешалки и быстренько исчез из квартиры.
  Мгновенно пожалев, что связалась с Володькой, Андрюхой, помидорами и Липой-продавцом, я вспомнила о битком набитом нежным товаром гараже.
  Подавив глухую неприязнь, и припомнив приемчики психологического айкидо, я отсчитала пять минут и поплелась в комнату за некстати взбрыкнувшей подружкой.
  - Липа, ты расстроилась… - закинула я пробный камень.
  В ответ в меня полетели матюки, высотой с жилой комплекс «Алые паруса».
  - Да я не расстроилась, я, б…, недоумеваю, как меня угораздило с вами связаться! Бизнесмены, ети их направо!
  - Липа, ты расстроилась… - тупо твердила я.
  Как назло, у меня заело на этой фразе и я, хоть убей, не могла вспомнить ни одного психологически грамотного ответа на грубую брань.
  - Ты че, б… , заладила – расстроилась, расстроилась! Ты мне тут мозг не крути! Платите мне мои деньги и идите все в сад!
  - Липочка, - с усилием выговорила я. – А в чем, собственно, дело? Что плохого в том, что мальчики быстро продали какое-то количество помидоров?
  Любой пожарник на моем месте помчался бы за шлангом, увидев Липин взгляд – такая в нем полыхала неистовая злоба.
  - Ты, че, правда не поняла, в чем дело?
  - А что я должна была понять? Нет, я конечно понимаю, что ты их там перебирала и грузила, и тряслась в грузовике, и цена тебе кажется несопоставимой с твоими усилиями, но, пойми, это же опт! Конечно, цена ниже розничной, но ты же сама говорила, что надо быстрей избавляться от помидоров!
  Уставясь на меня, как кинолог на глупую собаку, Липа помолчала, давая мне осознать, чего я сморозила.
  Я честно таращила на нее непонимающие глаза.
  - Лен, ты мне вот что скажи – ты-то чего от этого надеешься выиграть? – наконец вкрадчиво осведомилась Липа.
  Я смутилась. Как это чего? Денег, конечно!
  - Ты что думаешь, денег получишь? Если так дальше дело пойдет, ты вот это получишь. - Липа показала мне шиш.
  - Ну, я бы не стала делать столь скоропалительные выводы…- начиная злиться, сказала я, сверля Липин маникюр взглядом.
  - А я тебе говорю – получишь вот это, - настаивала грубая женщина, по ошибке принятая мною за мою горячо любимую подругу Липочку.
  - Так! - не выдержала я. Психология, попискивая, уползла в угол. – Может ты перестанешь мне тут кукиша казать и объяснишь, в чем тут дело?
  - О! – убрала шиш Липа. – Вот это по-нашему! А то развела тут психологию, тошно слушать – расстроилась! А теперь давай сначала – вы как с Андрюхой договаривались?
  - Ну, как, как… Его деньги – Володькина реализация.
  - Ну и как твой Володька это все реализует?
  - Слушай, что ты от меня хочешь? Ты его видела? Что он говорит, слышала? Вот так и реализует.
  - А-а…- откинулась Липа на спинку дивана. – ну, пускай реализовывает. А я поехала. Давайте мне за работу и я не желаю в этом участвовать.
  - Слушай, может, хватит уже? – возмутилась я. - Какого фига ты меня шантажируешь? Приеду…уеду…а я думала, ты мне подруга!
Липа аж подпрыгнула на диване и заорала:
  - Вот потому что я тебе подруга, я и пытаюсь тебе показать, что ты получишь на выхлопе, а ты все о том же – реализует! Видела я твоего Володьку и слышала. Кукиш он реализует. Поэтому вы меня сюда и позвали. Накрутили мальчики чего-то, навертели, а мне расхлебывай! Видите ли, мальчикам в бизнесменов поиграться захотелось, на Липе поездить! Магнаты помидорные! А вот это вы видали? - Липа снова вывернула ставший привычным шиш.
  - Так, - попыталась я собраться с мыслями, - то есть ты отказываешься реализовывать наши помидоры?
  - Ваши? – саркастически осведомилась Липа.
  - А чьи? – оторопела я.
  - В том-то и дело, что не ваши, а Андрюшины! – Липа торжествующе воззрилась на меня.
  - Чего-то, я тебя, Липка, не понимаю…
  - И не поймешь, гляжу, - Липа достала откуда-то листок бумаги и ручку и принялась рисовать. – Вот, гляди, две колонки. Володя…Андрей…Его шестьдесят тысяч. Володин ноль…. Так, пять тонн помидоры… Теперь смотри, получается, что Володя рассчитывает получить прибыль, после того, как реализует пять тонн и отдаст Андрюше деньги?
  - Ну, да… сначала ему, а потом прибыль пополам.
  - Да? А какая прибыль? Вот если сейчас все помидоры сразу сдать на оптовку по тридцать рублей, тогда и Андрюша получил бы свои деньги и вы навар получили бы хороший…
  - Ну… вот они и сдали сегодня триста кило, а ты еще возмущалась!
  - Да? А деньги где за них? Он их с собой увез! А почем продали? Это же курям на смех!
  - Ну почему же, двадцать рублей тоже неплохо… – все еще сомневалась я.
  - А ты видела эти помидоры? – взвилась Липа. - Да они с…- Липа поискала глазами предмет для сравнения, - каждая с твою титьку! Да им же цена минимум шестьдесят рублей!
  - Да я думаю – дороже… - сказала я, любовно оглядывая свой внушительный бюст.
  Мы посмотрели друг на друга и расхохотались.
  - Ленка, ты ж меня пойми! Я же каждую помидорочку своими руками перенянчила, пока все загрузила! Помидора хорошая, отборная, астраханская! – потеплевшим голосом уютно зажурчала Липа. – Разве ж эти мальчики понимают толк в настоящей помидоре? Я ж на завтра эту помидору приготовила, специально поставила у дверей! Какой бы навар был! Да вы бы уже с завтрашней выручки с Андрюшей рассчитались! А Володька твой, глупый мальчик, пляшет перед этим Андрюхой-оглоблей, а тот вас так поимеет, что мало не покажется! Ведь получается, что он вам взаймы дал – шестьдесят тысяч рублей или пять тонн помидор. А вы ему, типа, должны деньги его отдать, да еще и навар сверху! Нормальненько этот ваш Андрюха устроился!
  Меня вдруг прошиб холодный пот.
  - Что, доченька, дошло, почем сыр в мышеловке? – любовалась Липа произведенным эффектом.
  - Дошло… Липка, и что теперь делать?
  - Что, что… выкручиваться… Значит, так, сегодня же объясняешь всю схему Володе, а он Андрею, мол, так и так, пересматриваем условия нашего соглашения, и поскольку я реализовывать помидоры один не в силах, давай их поделим напополам, - тридцать тысяч на тридцать, или две с половиной тонны на две с половиной, он пускай свои на оптовку сдает хоть по десятке, а мы помаленьку распродадим вашу часть… так и быть, останусь на денек-два, выручу…
  Я бросилась Липе в объятия и принялась названивать Володьке, желая немедленно поделиться открытием.
  Вечером разом помрачневший Володька объявил нам, что Андрюха тоже включается в процесс реализации, завтра подвезет на рынок Липу и партию помидорлв, и они купили все необходимое для начала рыночной деятельности, и хватит паниковать, все как-нибудь образуется.
  Я облегченно выдохнула, а Липа только хмыкнула.
  И в этот момент Липе позвонил один из ее мужей и сказал, что дедушка запил и куда-то исчез, дом стоит открытым, гуси не поены-не кормлены, один ребенок сидит дома и плачет, а другого встретили возле помойки. Тут опять начались вопли и уговоры, валерьянка и телефонные звонки, и опять Олимпиада кричала, что она уезжает домой, и что видела она всех нас в одном месте.
  Не пытаясь остановить поток Липиных излияний, я как ослик, согласно кивала головой. У меня была цель – не допустить Липиного отъезда, и поэтому я терпеливо пережидала кипучий поток ее гнева.
  На пике происходящего опять позвонил тот же муж, и сообщил, что он все уладил, нашел дедушку, детей распределил по бабушкам, запер дом, напоил гусей и, пообещав и дальше держать руку на пульсе, пожелал Липе хорошо провести в Москве время.
  Видя, что Липа немного успокоилась, я выразила надежду, что теперь-то все будет в порядке, на что она меня предупредила – еще один такой звонок и она срывается с места мгновенно, и ей срочно нужны будут деньги.
  - Послушай, Липа, а сколько? Ты уже с Андрюшей договорилась?
  Внезапно на Липином лице отобразились смущение и растерянность.
  Помявшись, она сказала, что не знает, сколько ей брать за труды, обдирать-то не хочется, тем более мы подруги, и она только из-за меня и остается, чтобы помочь многодетной семье подняться с колен…
  - Но обратный билет мне точно купите вы! – внезапно восстала она. - И не куда-нибудь, а в купе!
  - Конечно, а как же… - забормотала я, лихорадочно соображая, чем, если дело не выгорит, я буду оплачивать такие Липкины жертвы, когда у нас порой не хватает на еду. Ну что ж, еще подожду, посмотрю, как дело пойдет, и, может светлый план осенит мою набитую думами голову.

        День первый – удачный(надежды оправдываются).

  С утра я честно вскочила пораньше, напоила и накормила суровых по-утреннему компаньонов и проводила их дружеским пожеланием: «Бог в помощь!», после чего занялась приготовлением вкусного сытного обеда, долженствующего поддержать Липины силы в борьбе за поток клиентов. Потом я пробежалась по окрестным магазинчикам с предложением настоящих астраханских помидоров, но, поскольку меня попросили показать товар, пришлось совершить еще одну пробежку с образцами в руках. Кстати, пробегая мимо мужика, торгующего овощами, пьяного и веселого, я была встречена нечеловеческими почестями и огромным кульком яблок и груш.
  "Скажите мужу, пусть еще приходит!" - кричал он мне вслед.
  Недоумевая о причинах праздничного настроения торговца и увидев во дворе кружок из вечных бабушек и мам, я поспешила туда затесаться на часок, дабы мельком упомянуть о гаражных залежах замечательных, душистых, вкусных, сладких помидоров.
  Но, как оказалось, все уже закупились у веселого мужика, торгующего за домом, отвалили аж по семьдесят рублей за кило, ну, ничего, зато настоящих астраханских помидорчиков поедим!
  Тихое доброе слово в адрес Володьки легко слетело с моих любящих уст.
  В обед я собрала лотки с едой в пакет и снарядила сына к тете Липе, снабдив инструкцией, мол, ты помоги там, если что.
  И уже к вечеру, придя на рынок сама, я увидела усталую Олимпиаду, гордо показавшую мне пачку денег – выручку за день, грустных соседей-продавцов, недружелюбно поглядывающих на нас из-за гор овощей, счастливого Димку, грызущего помидор, и Володьку, весело таскающего немногие оставшиеся ящики в чей-то гостеприимный багажник.
  - Ты мне сынка больше не присылай! Он мне чуть торговлю не испортил. Люди подходят, спрашивают почем помидора, а он встревает – берите, берите больше, будут скидки! Весь в отца! – засмеялась Липа и огладила Димкину голову своей крупной ладонью.
  «Соседа попросил сегодня подвезти!» - объяснил Володька наличие сурового мужчины за рулем, - «А мы его помидорчиками отблагодарим!»
  Приехав домой, мы отужинали, мне позвонила лучшая подруга Ольга и предложила нам с Липой съездить развеяться в узбекский ресторанчик неподалеку. Липа, вначале поколебавшись, все же отказалась, сославшись на усталость и желание лично встретиться с мчащимся на дележ выручки Андрюхой.
  Успокоившись, что Володька в надежных Липиных руках, я нарядилась, подкрасилась, сказала: «Ладно, вы тут беседуйте, выпивайте, а я, пожалуй, с Ольгой съезжу» и ускакала.
  Вернувшись заполночь в боевом расположении духа из ресторанчика, где, рискуя заработать закадровый плевок в тарелку, мы немного покуражились над зажиревшими узбеками, которые подсунули мелкие оливки и разбавленное вино, я приступила к полусонной Липе с расспросами – как, мол, прошла встреча на высшем уровне?
  Тут же проснувшись, Липа в лицах изобразила заседание бизнесменов.
Выходило так, что только ее своевременное вмешательство спасло ситуацию. Как только Липа отчиталась за сегодняшний день, Андрюха сгреб всю выручку и принялся запихивать в карман, а почему-то присмиревший Володька и не пикнул.
  Липа мигом сообразив, попросила Андрея все заново пересчитать, мотивируя затесавшейся в общую сумму собственной пятисоткой и, завладев деньгами, аккуратно сложила их в картонную коробку, определенную ею под «общак», после чего сказала речь на тему «Азы делового партнерства или как научиться доверять друг другу».
  Андрюха разочарованно проводил коробку глазами, но не стал сопротивляться мудрым Липиным доводам и вскоре уехал домой в Москву.
  Стол был, как позже оказалось, накрыт на Андрюшины деньги.

          День второй – непредсказуемый.

  Когда мы вновь появились на городском рынке, то были встречены примерно с тем же воодушевлением , что и команда капитана Кука на гостеприимной новозеландской земле. Толстые молдаване, прикормленные места, постоянные цены – на какой прием там могли рассчитывать нахальные колхозники с отборными помидорами по низкой цене, когда у аборигенов рынка их покупать перестали вообще?!
  С утра, умолив какого-то соседа довезти нас до рынка, Володька выгрузил нам ящики и умчался на работу.
  Я помогла Липе разложить товар, перебрала несколько лотков с помидорами и даже умудрилась продать несколько килограммов, пока Липа отлучилась на минуточку.
  Привело это к тому, что я быстро вошла в роль колхозницы, тяжким трудом взрастившей все это изобилие, отирающей локтем пот с трудового обветренного лица, и даже почему-то начала солидно шмыгать и даже цыкать зубом, но в этот момент появилась Липка и прекратила мой любительский спектакль, отправив готовить обед.
  В обед, оставив старших детей с младшими, и посулив за труды денежное вознаграждение, я побежала кормить подругу. На рынке я обнаружила мрачную Липу и гору пустых ящиков поодаль.
  Справедливо рассудив, что нечего спрашивать голодного человека о причинах его настроения и, честно говоря, не желая нарываться на еще один залп недовольства реализатора, я быстренько разложила лотки с обедом, протянула Липе ложку и хлеб, и молча принялась перебирать помидоры в оставшихся ящиках. Потом я обежала еще пару магазинов, где меня попросили показать товар, поэтому пришлось срочно волочь туда два ящика, и все это в новеньких белых штанах, проданных мне в рассрочку кумой-владелицей спортивного магазина.
  Вернувшись, я поняла, что с Липой можно начинать общаться.
  - Ну, как дела? – спросила я у неторопливо жующей Липки, утирая пот со лба. Денек выдался жарким и душным.
  - Пока не родила! – довольно весело откликнулась Липа, – как рожу, так скажу!
И, чувствую, рожу уже скоро, потому что так таскать, как я таскаю…сколько раз я тут эти ящики переставляла, сколько я этих помидор в руках перенянчила (я тоскливо-сочувственно закивала в ответ)…а у меня дите брошенное за полторы тыщи километров… Кстати, - прервала Липа сама себя, - срочно звони Володе, пусть везет из гаража новую партию товара! А то у меня уже постоянные покупатели третий раз приезжать собираются, восемьдесят кило взять хотят! Да и люди с электрички сейчас
домой мимо меня пойдут..ю..Помидора вкусная, сладкая, астраханская, дешево! – заголосила Липа окрепшим голосом.
  Продавцы напротив скрипнули зубами, а к Липиному прилавку рванулась стайка покупателей.
  Я набрала Володин номер и радостно отрапортовала, что торговля идет лучше некуда, помидоры хватают почем зря, и нужно срочно подвозить новую партию товара.
  - Я не могу, - вяло отозвался Володька, - меня шеф не отпустит.
Привычно справившись с желанием звездануть трубкой об асфальт, я вкрадчиво поинтересовалась – а что делать-то?
  - Я там с одним таксистом связи наладил… подойди и попроси подвезти помидоры.
  Я представила, как лихо я подкачу на такси к нашему торговому месту и примусь выгружать из багажника ящики с помидорами, и изумленные глаза торгашей напротив.  Да, мы торгуем из любви к искусству, получаем от этого удовольствие и делаем это с шиком, с размахом, причем тут затраты…
  - Ладно, Володь, а ключи от гаража где?
  Повисла пауза.
  - Е-мое… - растерялся Володя. – У меня…
  Мы еще немного помолчали. Говорить, собственно, больше было не о чем.
  Володя, почуяв надвигающуюся бурю, все-таки забормотал – если мы немного потерпим, то он что-нибудь придумает…
  - А! – внезапно осенило супруга. - Садись на маршрутку, езжай ко мне на работу, я выйду на дорогу, отдам тебе ключи, ты снова сядешь на маршрутку, подъедешь к таксисту, съездишь в гараж, возьмешь помидоры, и торгуйте на здоровье!
  - Под покровом ночи звездной…и верно, так даже романтичнее… - откликнулась я.
  - Вечно ты со своей иронией… - оскорбился супруг. – Ну, тогда я даже и не знаю…
  Я молча выключила телефон.
  Липа многозначительно хмыкнув, начала снимать фартук. В этот момент пришли двое из моих детей.
  - Мам, мы тебе пришли помогать!
  - Помогайте! – сунула им в руки пакеты Липа, - вон из тех ящиков насыпайте сюда, салатик дома сделаем!
  Продавцы напротив, увидев наши спешные сборы, облегченно выдохнули и принялись ехидно перешептываться. Мы нагрузили сумки битыми помидорами, задвинули оставшиеся ящики в чей-то вагончик и медленно побрели домой.
  На середине пути внезапно хлынул дождь. Сказать, что мы промокли – ничего не сказать.
  - Ленка, а давай купим бутылочку винца и выпьем! – Липины глаза горели отчаянной решимостью.
  Я посмотрела на свои прилипшие к ногам когда-то белые штаны, на мокрую насквозь Липу, сравнила нас с двумя собаками, зачем-то взявшими в руки сумки, откуда сочилась помидорная жижа, на веселых, облизанных дождем детей, и с радостью согласилась.
  Удивительно, но только мы переступили порог квартиры, дождь на улице кончился.  Когда через часик прискакал вырвавшийся на свободу, кипящий деятельностью Володька, он увидел нас, сыто ковыряющими помидорный салат, и пустую бутылку на столе, и неправильно все понял.
  - Девчонки, что же это вы, а? Среди бела дня? И мне ничего не оставили! - сокрушенно разглядывал на просвет бутылку супруг. – А работать кто будет? Я пораньше отпросился, чтобы помидоры на рынок подвезти, а вы!
  Мы с Липой посмотрели в солнечное кухонное окно, друг на друга и весело расхохотались.
  - А мы…- сквозь смех пыталась сказать Липка, - а мы… прогуливаем!
  - Ну что же вы так! – раздраженно гремел кастрюлей супруг,- все хоть расторговали?
  - Нет! На завтра оставили! – прыснула я.
  - И где оставшиеся ящики?
  - Где-то, где-то посредине лета!.. – дружно запели мы с Липкой.
  - Ну вы даете! – никак не мог угомониться Володька, - что-то я вас не узнаю… ладно Ленка, но ты, Липыч! Не могли достоять до победного, меня подождать… и кто ж на рынке ящики оставляет, и выручки на сегодня маловато… может, давайте, все-таки еще раз съездим на рынок?
  - Нет, Володь, все, на сегодня хватит! – серьезно ответила Липа.
  - Да? – неприятно удивившись ответу, решил съехидничать супруг. – Что же вы так, девчонки! Сварились?
  Липа так удивилась, что даже не разозлилась. Володина наглость ее просто обескуражила. Округлив глаза, она молча посмотрела на него, поднялась и вышла из кухни.
  - А что я сказал? А деньги Андрюхе она будет отдавать? Он мне уже сказал, что я ему буду должен, если не расторгуемся!
  Я так же молча посмотрела на Володю, покрутила пальцем у виска и пошла за Липой. Растянувшись рядом с ней на кровати, я бездумно таращилась в потолок.
  - Сварились! – с нажимом произнесла Липа. – Это ж надо такое сказать! Мы, как две дуры носимся туда-сюда, от долгов его освобождаем, а он – сварились!
  Я молчала. Что тут скажешь….
  - Ленк, я поняла, – помолчав, озарилась догадкой Липа, - он у тебя застрял в портале юности…
  Проснулись мы с ней уже вечером. На счастье, решивший дать нам прийти в себя.  Володька увел всех детей на прогулку, поэтому мы с Липой в тишине хорошенько обсудили теперь только наш собственный бизнес-план.
  - Значит так, с Андрюшей нам все ясно, с Володькой твоим тоже все теперь понятно, надежды на него нет никакой… Непонятно только, как ты с ним живешь все эти годы. Вот я четко знаю, зачем мне мужик и мужик это знает четко. Деньги, еда и подарки – мне, немного любви в ответ – ему. А иначе никак! Только дай расслабиться ихнему брату – тут же у себя на шее обнаружишь его волосатые ноги! А у себя в стирке его вонючие носки!
  Слушая Липины поучения, я поняла, что с такой незамысловато- феминистской программой ей обеспечена любовь и женской половины электората.
  - А про нынешний случай я тебе скажу по-простому, по-народному… Грубовато, но верно… подходит к твоему Володе и к этой ситуации… Не хочешь ср...ть – не мучай ж…у! – веско произнесла Липа.
  И пока я реагировала, долго и бурно, Липа, посмеиваясь, спрашивала:
  - Ну чего ржешь, что неправа я? Так ведь и получилось?!
  И, замечательно поняв друг друга, мы с Липкой выработали план выживания.
  К вечеру я уже вполне была готова к драке за свои права. Когда появился свеженький Андрюша в модной тинэйджерской рубашечке, окинув его воспаленным взором, я сходу спросила:
  - Андрей, я хотела бы знать, что я буду иметь за свои труды?
  Оторопев, но быстро придя в себя, Андрей Николаевич холодно произнес:
  - Лена, что с тобой? Какие свои труды ты имеешь в виду?
  - Тяжкие, - сформулировала я. - потому что мне придется включаться в торговлю. Липа больше не хочет реализовывать все одна, ей невыносимо работать в таких условиях!
  Мальчики воззрились на Липу.
  - Ребят, а вы как думали? Мы с Ленкой носимся, как призовые лошади, ни перебора помидоры, ни доставки толком, ни поставки... клиент ко мне бежит, а товару нету!
Володя быстренько выскочил из кухни. Андрюша проводил его взглядом охотника в сезон отстрела.
  - Так вот, Андрюша, что я получу за свое участие в процессе реализации?
  - Лена, я тебе так скажу - вы просто не будете мне должны. - отчеканил Андрей.
  - А я тебе и так ничего не должна! - возмутилась я.
  - Тогда Володя...
  - И Володя тебе ничего не должен! - уперла я руки в боки.
  - Что? - навис надо мной разъяренный Эндрю.
  Тут все завопили и загомонили разом, разобрать можно было только отдельные выкрики: " у меня дите брошенное!" , "у меня бизнес стоит и ребенок заболел!", " а у меня вообще четверо, за что я тут буду зад рвать?!"
  - Люди! - вскричал появившийся Володька, - Мы же все в одной лодке, не будем топить друг друга!
  Все дружно повернулись в его сторону. Неизвестно, чем бы кончилось, но тут раздался стук кулака по столу. Все вздрогнули.
  - На завтра рынок отменяется! – безапелляционным тоном подвела итог Липа. –  автра будем помидору в гараже перебирать!
  И все, кипя негодованием, молча разошлись.

         День третий – надрывный.

  Наутро мы оделись в старье и отправились на гаражи.
  Распахнувшаяся дверь перенесла нас в царство умирающих помидоров. Картоннные коробки, истекающие соком, тучи мошек, гостеприимно рванувшие нам навстречу –
день обещал быть трудным. Помидоры были просто в плачевном состоянии.
  Володька, засунув руки в карманы, застыл с траурным видом на пороге.
  Вооружившись бумажными полотенцами, мы с Липкой уселись на перевернутые ведра, как раньше, бывалоча, и принялись выуживать особо стойкие экземпляры, вытирая и отправляя в уворованные Андрюхой на рынке пластиковые лотки.
  Честно говоря, натирая до блеска очередную помидорку, я чувствовала себя фальшивомонетчиком.
  Помучившись, я спросила у Липки:
  - Липа, только честно, а это еще хорошие помидоры? Их еще есть-то можно?
  - А чего ж нельзя! – откликнулась Липа рыночным слоганом. – Помидора хорошая, сочная, астраханская!
  Приехал мрачный Андрюха, который кровожадно обозрел готовые ящики с помидорами и сообщил, что нашел скупщика овощей на соседнем рынке, который готов забрать пару сотен килограмм, только ему надо посмотреть товар. Тут я вспомнила, что обещала доставить несколько ящиков в магазин.
  Я села с ним в машину и мы помчались развозить ящики по магазинам и скупщику.
  Низенький веселый молдаванин пощупал помидоры, понюхал и сказал, что, так и быть, заберет тонну по пятнадцать рублей. Андрюха махнул рукой, - забирай, мол.
  На беду, покупатель пожелал осмотреть всю партию.
  Злющая Липка в здоровенной куртке охранника, над которой вызывающе качались ее крупные серьги, в моих старых трико, и в новеньких берцах, откуда-то выуженных Володькой, внезапно отказалась отдавать отсортированные помидоры по пятнадцать рублей.
  - У них теперь другая цена! – орала она сорванным голосом. – я их уже в третий раз перебираю! Я их завтра по тридцать пять продам!
  Молдаванин оторопел, но быстро проникся к Липе уважением и завел с ней длинную умиротворяющую беседу о том о сем.
  Боясь спорить, понурый Андрюха молча пихал ногой ящик. Подчинившийся обстоятельствам Володька то покорно таскал ящики, то перетирал помидоры, смотря куда поведет бровью Липа.
  Андрюха постоял и, отговорившись поездкой на овощную базу, уехал.
  Внезапно у Володьки зазвонил телефон и еще не ответив, он выкрикнул:
  - Ой, мне ж на работу надо подъехать, меня же шеф просил! Я скоро вернусь!
  И слинял.
  И вновь, мы с Липой, сидя на перевернутых ведрах, молча перебирали помидоры.
  - Слышь, Лен, Володька-то твой жаловался на тебя…. Говорил, что больно ты с ним сурово обращаешься. Любви ему не даешь.
  Я аж задохнулась от злости.
  - Ну и как, пожалела бедняжку?
  - Зря ты так…мне вас обоих жалко, глупые вы дети…. А могли бы быть счастливы.
  - Ты мне мораль читаешь, что ли? Я, вообще-то рядом с тобой сижу, помидоры перебираю! А он где, недолюбленный этот?
  - Да брось, пожалуйста! – фыркнула Липа. – Мораль читать! Разбежалась! Да живите как хотите, мне-то что!
  Помолчали. Как раз начал накрапывать дождь.
  - Устали вы оба. – снова заговорила Липа. - Не готов он у тебя к ответственности. И тебе все приходится тащить самой. А ты думаешь, я как живу? Да так же! Только ты добрая очень – жалеешь его…у меня бы давно или по шее схлопотал, или пинка под зад! Ты кто, мужик? Ну и веди себя как мужик! Наделал детей, теперь давай вкалывай!
  Не выдержав, я зарыдала.
  - Господи, ну почему вы все это говорите мне? Думаешь, я не знаю, какой должен быть мужик? Думаешь, мне нравится такая жизнь? Ну, давай, спроси меня о том, о чем я думала, когда рожала от него детей! В первую очередь о том, как я буду отвечать на этот вопрос всем желающим влезть мне в душу! Во-вторых, я любила, понятно это или нет? Я надеялась, я верила, что все изменится! Я ждала, когда же он, наконец, подойдет ко мне и скажет, - Боже, какое счастье, что у меня такая жена, и шьет, и вяжет, и с детьми занимается, и выкручивается изо всех сил на три рубля в день как-то! А детей-то каких чудесных родила! Старшая - отличница, сыновья - помощники, младшая умница, сытые, умытые, одетые, все поражаются, как я умудряюсь... спасибо тебе, женушка! Давай и я тебя чем-нибудь порадую! А вместо этого… еще и жалуется, зараза!
  Липка, присев рядом, гладила меня по голове и приговаривала:
  - Поплачь, доченька, поплачь, легче будет…
  Стало действительно легче, будто со слезами дождем смыло и горечь с души.
  Дождь усилился и мы зашли в гараж, в котором помидоров будто бы и не убавилось.  Глядя на быстро растущие лужи вокруг подготовленных ящиков на улице, Липа задумчиво произнесла:
  - Блин, не верится, что я в Москве… Приеду, все спросят – Липа, где была? Что видела? Что делала? А я им правду: « В подмосковном гараже помидоры перебирала!»…. Так ведь, не поверят….
  В общей сложности, за полдня мы перелопатили килограммов шестьсот, когда очень захотелось есть. И я побежала домой готовить обед, кормить детей, и не успев ни куска положить в рот, снова упаковывать лотки с едой.
  Хорошо хоть, старшие у меня чудо-няньки. Душа спокойна более-менее за малышей.  Знаю, что с ними и поиграют, и спать уложат, и порядок в квартире наведут. На этот раз даже полы помыли, так что я, подумав, выдала им по сто рублей и сказала, что раз они такие молодцы, будем и дальше практиковать систему денежных вознаграждений. Тем более, что благодаря им, мама сейчас начала зарабатывать.
  В ответ дети взвыли: "Уррра!" и вслух размечтались, чего же они себе накупят.  Оторопев, я услышала, что Катя мечтает накопить на новые туфли, а Димка купит себе и братику по машинке, так как тот у него все переломал.
  Я обняла их, прижала к себе всех разом и пообещала, что все будет хорошо, мама постарается...
  Прискакав на гаражи, я обнаружила Липу в следующей фазе предыдущего открытия под общим названием: «Что я здесь делаю?». Немного послушав, я предложила ей немного отдохнуть и потрапезничать. Мы соорудили стол из куска фанеры и старой табуретки без сидения, и принялись жадно поглощать еду.
  В Липе, судя по всему, зрел бунт. Настроения ее не улучшили ни горячая еда, ни холодное пиво, предусмотрительно купленное мною по дороге. Дело шло к вечеру, куча помидор вяло издыхала у нас за спиной, а мальчики все не появлялись.
  - А ведь завтра торговать! – выкрикнула Липа неистово. - Чем? Тут годного товару часа на три торговли!!!
  В этот момент позвонил Андрюха и осведомился, много ли перебрали, а то он назавтра договорился с шофером «Газели» везти полторы тонны на оптовку.
  Боясь встретиться с Липой глазами, я обессиленно присела за наш импровизированный стол. Проходящие мимо рабочие-узбеки, посмотрев на нас, заулыбались и загомонили между собой по-своему. Это был сигнал.
  - Так, все! – заорала Липа, сдирая с себя куртку с надписью «ОХРАНА». – Ты как хочешь, а я ухожу, к ядрене-фене! Гори все синим пламенем!
  Меня некстати разобрал смех.
  - Да если бы кто из моих друзей сейчас настроил навигатор, дай мол, посмотрю, как Липка в Москве отдыхает, и увидел, что я как батрачка, как узбечка последняя помидоры перебираю! У меня дите брошенное, дом стоит, гуси голодные! За полторы тыщи километров приехала, чтобы сидеть в вонючем гараже и перебирать гнилые помидоры? Чтобы Андрюшеньке навар был?! Ни хрена себе!!!
  - Ой, не могу! Липка, а ведь он все это заберет!
  - А ты позвони и скажи, чтобы он дураков поискал в зеркале! Или пусть жену сюда привозит, чтобы она ему тут помидоры перебирала!
  Я представила себе супругу Андрюши, хрупкую, утонченную, красивую Зиночку, похожую на балерину Плисецкую, в куртке «ОХРАНА» и в берцах на ее прекрасных ногах...
  - Ой, не могу, держите меня! Не-е… эта балерина не поедет! И перебирать не возьмется!
  - Но ты же взялась! – резонно возразила Липа. – Компаньоны, значит вези жену и ты, Андрюша! Она балерина, а ты лошадь ломовая?
  Перестав смеяться, я призадумалась. Действительно, а почему бы и нет?
  - Почему ты тут вкалываешь без сна и отдыха, бросаешь четырех детей, чтобы хоть что-то заработать, возишься с помидорами ихними, как с родными, бегаешь туда-сюда, а она посиживает, прибыли ждет?! – продолжала подливать маслица в огонь Липа.
  Удар попал в цель. Действительно, никто меня не жалеет. Балерина, положив ногу на ногу, поджидает своего маэстро с пачечкой деньжат, заработанных тяжким трудом двух наивных статисток…
  - Да что я крепостная? Или рабыня какая? – бормотала Липа, нервно накладывая помидоры в сумки. – Нет, Олимпиада Валерьяновна, вы свободная женщина! Что вы здесь делаете по колено в помидоре, пока эти два карамысика летают где-то?
  - Кто? Кто? Карамысики?!
  - Что, забыла как у нас зовут стрекоз мужского пола? Карамысики и есть! Нашли дуру! И что я за все это получу? Даже не знаю, сколько мне заплатят!
  Мгновенно решив воспользоваться случаем я спросила:
  - Липа, кстати, давай с тобой поговорим на эту тему! Сколько ты хочешь?
  - Короче! – подбоченилась Липа. - Я вчера полночи не спала, думала! Пока я думала, что просто отправлю груз, то бишь договорюсь, осмотрю, проконтролирую погрузку, у меня была одна цена! Я думала – тыщи три возьму за труды и все! Но, поскольку я, как последняя дура, поехала сопровождать груз, как последняя батрачка таскаю ящики туда-сюда, да еще и как узбечка в гараже помидоры перебираю!!!...
  Липа набрала воздуху, а я в ужасе замерла как банкрот на аукционе. Сейчас как скажет!
  - Пять тысяч!... И билет в купе! На нижнюю полку!
  Я посмотрела на Липу со смешанным чувством недоверия, облегчения и какого-то стыда за свои предыдущие мысли.
  - Липка, всего?!
  - Это с Андрея! А с тебя я возьму три тыщи, потому что мы подруги, и, кроме того, я у тебя жила и питалась…
  - А-а-а… - обрабатывала я новый запрос, - ну да…
  - Ладно, - две! Две тыщи и билет вы мне покупаете напополам!
  - Нет, Липа. – твердо сказала я. – Я дам тебе три тысячи и билет напополам с Андреем тебе куплю, только ты пообещай мне, пожалуйста, что все-таки не уедешь, пока мы не расторгуемся. Я буду делать все, что нужно, и продавать встану с тобой, и перебирать, только давай поможем друг другу! Я тебе помогу получить твои деньги, а ты мне – мои, хорошо?
  - О чем ты говоришь! – сказала разом повеселевшая Липа. – Ну, конечно, поможем! Даже не переживай!
  И мы, чисто по-женски, скрепили договор объятием.
  Вечером, прискакавшему на готовенькое Андрюше было заявлено, что если он хочет видеть свои помидоры подготовленными к оптовке, пусть нанимает натуральных узбеков, а не двух смертельно уставших женщин, которые и так непонятно на чем держатся, перебрав для завтрашней торговли почти тонну и т.д. и т.п. На что Андрюша раздул ноздри, как корабль паруса, и, явно еле сдержавшись, убежал.
  Приехавший с работы озабоченный Володька принялся переодеваться в старье.
  - Ты куда? – обессиленно спросила я.
  - Как куда? На гаражи, конечно…буду перебирать эти проклятые помидоры, пока не упаду… - не удержался от слезы в голосе Володька.
  - Ничего-ничего… - сонно отозвалась Липка из спальни, - Работы бояться – бедным оставаться….
  - Да не боюсь я работы! – озлился Володька. – Да что там говорить! Э-эх… Все равно придется Андрюхе тридцатку отдавать…
  - Что-о? – взвыла я, мгновенно очнувшись. – Какое еще отдавать? С чего?
  - Андрюха позвонил, сказал – помидоры не отдаете, работать не хотите – отдавайте тридцать тысяч! – мгновенно наябедничал приободрившийся муж.
  - Та-ак… - цедила я, тиская отекшие ноги в сапоги, - сейчас я с ним поговорю!
  В гаражном кооперативе было тихо и пустынно, только из нашего гаража доносилась узбекская музыка и сочные шлепки помидоров о цемент.
  - Куда, хоть, кидают? – осведомилась я у супруга. Тот пожал плечами.
  Оказалось, что кидали в смотровую яму, наивно предположив, что после прикроют фанеркой и никто не заметит.
  Пока Володька производил инструктаж, я металась за гаражами с телефоном, нервно притиснутым к уху, репетируя с сестрой предстоящий разговор с обманутым вкладчиком.
  Подъехал его роскошный джип, и, вкрадчивой походкой дрессировщицы, я направилась к мрачному Андрюхе.
  - Как дела? – вежливо поинтересовалась я.
  - Да так себе… - невежливо ответил он, не глядя в мою сторону.
  - Андрей, между нами возникли какие-то разногласия и недоразумения, – кинулась я в омут с головой. – давай это обсудим.
  - А чего тут обсуждать… – возразил он, – возвращайте мне мои деньги и разбегаемся.
  - Какие деньги? – хладнокровно спросила я, пошире открыв глаза.
  И тут Андрюху прорвало. Никогда не думала, что этот во всех смыслах красивый интеллигентный мужчина так страшен в злобе. Его просто перекорежило от злости, заскрежетали во рту дорогие зубы, засверкали ненавистью еще недавно прекрасные глаза и, нагнувшись ко мне, он прямо-таки взвизгнул:
  - Где мои первоначальные инвестиции???
  Завороженная зрелищем я наблюдала за превращением милашки Эндрю в голодную акулу бизнеса.
  - Я знать вас больше не хочу! Я видеть вас не желаю! Вы меня втравили в
полное дерьмо! Я хочу получить мои деньги!
  - Я понимаю твое раздражение. - тихо начала я. – Ты разочарован и зол…
  - Да! Я очень зол, – завыл Андрюха, - и мне нужны мои деньги!
  - Хорошо, забирай!
  - Что? – ошарашенно уставился он на меня. – Как?
  - Ну, как-как… Забирай свои помидоры и возвращай себе свои деньги.
  У Андрюхи сделался такой вид, какой появляется у мартовского кота после ведра холодной воды.
  - Вот вы как, значит…
  - А ты как думал? Я бросаю четырех детей, реализую твои помидоры, перебираю твои помидоры, лежащие в нашем гараже, держу у себя подругу, которая тоже занимается твоими помидорами, кормлю ее, пою, ежедневно терплю ее недовольство, и за что?
  И чтобы я еще от тебя выслушивала? Что я получу за свой надрывный труд?
  - Но ведь у нас был договор… - значительно присмиревшим голосом заговорил владелец помидоров.
  - С кем? – саркастически осведомилась я.
  Андрюха кивнул в сторону Володьки, незаметно, как вампир, слившимся с тенью от горы пустых ящиков у входа. Тот прокашлялся и заявил:
  - Друзья! Я не снимаю с себя своей вины и готов…
  - Володя! – перебила я оратора, - сделай мне одно маленькое одолжение, ладно? За все мои мучения, за то, что я волоку все это вместо тебя…, - я набрала воздуха в легкие и заорала, – ПОМОЛЧИ!
  Повернулась к Андрюхе и, отметив его выпученные от неожиданности глаза, продолжила тихим голосом :
  - Так вот, Андрей, я хочу у тебя спросить – где документ, подтверждающий ваш договор?
  Андрей поверх меня воззрился на Володьку и спросил:
  - Володь, она у тебя что, с ума сошла?
  Призыв к мужской солидарности не нашел отклика. Муженек явно смикитил, что, хоть и обидно, но выгоднее в данный момент не высовываться из-за моей широкой спины, поэтому пожал плечами и убежал в гараж.
  - Послушай, Андрей, ты прав, я сошла с ума, причем в тот момент, когда позволила Володьке в это влезть. И видно, ты тоже сошел с ума, раз ты с ним связался. ..– пошла я выдавать свои заготовки. – Ладно, мы – коммерческие лохи, но ты-то? Своя фирма, который год в бизнесе, как же ты мог так халатно отнестись к собственным деньгам? Ни четкого бизнес-плана, ни организации… на какую прибыль ты рассчитывал при таком подходе? Это был чистый риск. Ты рискнул и проиграл. Такое бывает.
  - Я поверил Володе, что он все организует… - принялся прямо-таки оправдываться Андрюха, - ведь ты сама слышала, как он сказал, что все сделает!
  - Кто? Кого ты слушал? Ты с ним провернул хоть одно дело? А еще ведь пожадничал и заказал пять тонн вместо изначальных трех! Ты вообще себе представлял, как можно реализовать пять тонн помидоров? Тем более замумуканному жизнью многодетному отцу? Как он мог все это проделать, если он пашет целыми днями на малооплачиваемой работе в мучительных попытках нас прокормить?
Андрюха явно силился себе представить варианты и не мог. Помолчали.
  - Нет, а зачем тогда было все это затевать? Был реальный шанс заработать! – резонно возразил Андрюха. – Как говорится, назвался груздем!
  - Да ты посмотри на него! – войдя в роль, ткнула я пальцем в кстати появившегося на пороге многодетного отца. – Что с него взять кроме анализов? Что он хорошего в жизни сделал, кроме детей?
  Володька хотел что-то сказать, но махнул рукой и снова скрылся в гараже.
  - Да-а… - задумчиво протянул Андрюха, - дела-а…
  - Дела, выходит, ты ведешь со мной. И я тебе обещаю, что половину, то есть тридцать тысяч, я тебе верну. – твердо выговорила я.
Андрюха с надеждой посмотрел на меня, но встревожился:
  - А вторую половину?
  - Дружок, – мягко сказала я, – а это уже твои заботы. Хочешь – можешь прямо сейчас забрать все свои помидоры, хочешь – можешь договориться с нашим реализатором, чтобы она распродала и твою половину, и я тебе могу в этом помочь.
  - Помоги, Лен, ладно? – заискивающе приобнял меня за плечики Андрюха.
  – А я вам буду очень благодарен!
  - Хорошо! – легко согласилась я и выдала ему параметры его благодарности, то бишь, все Липины условия и мое пожелание иметь половину выручки.
  Растаявший было Андрюха, услышав наглые речи, поначалу разозлился, но мгновенно сообразив, что деваться ему некуда, заулыбался и забормотал, разберемся, мол.
С этого момента он мне напоминал фруктовый лед – такой же приторный, поддельно-натуральный и холодный.
  Зайдя в гараж мы немного посмотрели на разом закипевшую работу узбеков, после чего мальчики оправились жечь костер из промокших ящиков и закапывать некондицию, так как председатель гаражного кооператива за эту кучу помидоров пообещал Володьке кучу неприятностей.
  Я отправилась присмотреть за процессом перебора товара, но терзаемая внезапным чувством вины и некстати открывшимся вторым дыханием, и сама принялась разгребать ящики.
  Потихоньку завязался разговор с узбеками, из которых по-русски сносно разговаривал только один. Обсудив достоинства и недостатки наших родин, мы перешли к насущной теме, то бишь, узбек спросил – какого, мол, связались с таким нежным товаром? Это ж сплошной убыток!На что я пылко высказала все, что думаю по этому поводу, попутно зарекшись впредь связываться с подобными авантюрами, но надо же как-то четырех детей кормить!
  Количеством детей я их не напугала, так как у одного их оказалось восемь, у другого десять, а у самого молоденького пять.
  После чего в гараже началось получасовое злорадное хихиканье товарищей образованного узбека, который перевел им мою предыдущую речь.
  А образованный Максуд, который, как оказалось, у себя на родине был школьным учителем, начал рассказывать, как они тут хорошо зарабатывают, ой, хорошо! Сейчас дачу строят одному полковнику, ой, хороший хозяин, совсем не появляется на стройке, только звонит, кстати, у него в саду яблок полно, приходите, набирайте яблочек! Зарплата – тридцать тыщ у каждого, и премии, вот как хорошо, а еще они в танковом музее подрабатывают – красят танки, каждый танк – пять тыщ! Ты мужу скажи, может, тоже пойдет танки красить. Хорошо у вас тут!
  Я слушала веселых, хорошо зарабатывающих узбеков со смешанным чувством радости за их спокойных жен и детей, регулярно получающих денежные переводы в солнечном Ташкенте, где с три раза в год с веток на прохожих сыплются персики и мутно-завистливой злобы по поводу своего житья-бытья с четырьмя детьми на десять тысяч в месяц в местах, где зима длится шесть месяцев в году и даже летом не падают цены на овощи, потому что всякие барыги везут их откуда ни попадя….
  И даже мысль о том, что я сама сейчас в рядах этих барыг, не утешала. Все у нас через багажник….
  Наработавшиеся узбеки разом встали, стрясли с Андрюхи две тысячи за труды, то бишь, за полторы тонны помидоров и исчезли в предутреннем тумане.
  Когда я подошла к наставленным ими горкам ящиков, присмотревшись, ахнула. Они использовали наш старый студенческий прием – «видимость проделанной работы», то есть, когда я сняла с колонны верхние два отсортированных ящика, под ними оказалась три нетронутых, с раскисшими кучами помидоров. Поэтому из заявленных полутора тонн, узбеки, в лучшем случае перебрали половину.
  В каком-то стахановском порыве я перебрала остальное, после чего завела Андрюшу в гараж и гордо отчиталась о своих рекордах. Он аж меня приобнял и чмокнул в щечку, и опять унесся жечь костры.
  А я, как какой-нибудь японец в своем саду камней, уселась на перевернутое ведро и принялась созерцать блестящую кучу разноцветных помидоров, попутно размышляя, какая же я, в сущности, дура.
  Домой мы добрались к четырем утра. А встали в шесть.

           День четвертый – рабочий (во всех смыслах).

  Когда в четверг мы снова появились на рынке, среди торгашей началась паника.
  А мы вначале просто растерялись.
  Во-первых, наше место оказалось захвачено какими-то плагиаторами полностью скопировавшими Липин стиль торговли – куча ящиков, в которых покупатели сами роются и сами себе выбирают.
  Во-вторых, нашими родимыми помидорами, забытыми во вторник на рынке, лихо торговала какая-то тетка.
  Липа не спеша, вразвалочку, отправилась читать лекцию о вреде воровства чужого товара, а прочитав, взяла наши помидоры и так же неспешно направилась обратно.
  И тут паника сменилась истерикой.
  Кто-то кричал – запихали, мол, помидоры в чужой контейнер, нечего теперь отбирать, кто-то вопил – понаехали!
  Самая противная, откормленная явно не овощами, тетка,с огромным волосяным сооружением над неожиданно крошечным личиком, скрипела:
  - От них одни убытки! Мы только обрадовались, что их унесло, а они опять
явились!
  Сидящий среди ящиков толстый мужик почему-то выкрикивал:
  - Тоже мне, начальники!
  - Так, тихо! – прикрикнула Липа. – Женщина, Вы хотите просто жить и работать? Мужчина, у вас штаны сейчас треснут от крика!
  Пока Андрюха, нервно оглядываясь, прытко таскал ящики на новое место, я корчилась от смеха возле машины.
  Перебранка продолжалась еще минут десять, покуда по-настоящему разъярившаяся Липа очень серьезно не пообещала навсегда остаться работать на этом рынке, если они все не заткнутся.
  После этого наступила тишина.
  - Вот так, хорошо, коллеги. И не забывайте вежливо улыбаться покупателям! – И Липа, торжествуя, возвысилась над новым прилавком.
  В течение этого дня ей поступило восемь предложений постоянной работы.
  Одна из продавщиц, единственная доброжелательно к нам настроенная девушка, рассказала нам на ушко, что приунывшие за два дня продавцы, прикинув убытки, решили переждать нашествие конкурентов-колхозников и в среду просто не достали из закромов помидоры, рассудив, что все равно ни фига не продадут.
  Поскольку в среду мы не появились, обрадованные нашим исчезновением торгаши в четверг дружно вытащили свои сбереженные помидоры, надеясь наверстать упущенную прибыль. Да еще и за наше прикормленное место передрались, потому что всю среду люди бегали по рынку, спрашивая, где астраханские колхозники с помидорами, вот поэтому овощные бизнесмены и придумали подмену.
  А теперь представьте степень их разочарования, когда мы вновь приперлись, как ни в чем не бывало, со своими помидорами. И не придушить нас, ни выгнать, потому что, извините, – рынок.
  Так что мы все расставили по новым местам и принялись бойко торговать.
  И тут оказалось, что у Липы завелись поклонники ее рыночного таланта, они приезжали вновь и вновь и бежали к ней как к родной. У меня поклонников было немного, поэтому, пользуясь своей кучей времени, я разглядывала Липу.
  Все, что делает Липа, она делает с чувством собственного достоинства. И даже если она протягивает покупателю всего лишь кулек с помидорами, покупатель чувствует всю важность момента и воспринимает кулек как награду. И не охарактеризовать их иначе как благостное выражение лиц, когда они получали от Липы вожделенные кульки.
  Удивительно, как уютно она себя чувствовала в любой ситуации, как вживалась в образ, вот и сейчас она, являясь полной противоположностью типажу рыночной торговки, весьма гармонично смотрелась среди помидоров и покупателей и на этом рынке.
  Огромные фамильные серьги внушительно качались над вишневым нейлоновым фартуком, с полными карманами денег. Атласные штаны со стразами по шву сразу предупреждали о тяге продавца к прекрасному. Плавные движения, приветливость, выразительные, смешливые зеленые глаза, мелодичный заразительный смех, такой, что невозможно было не засмеяться в ответ – все обеспечило Липе бесперебойный поток покупателей, особенно мужского пола, причем довольно зрелого вида.
  - За сегодня я узнала двадцать три способа засолки помидоры… - подошла ко мне Липа, устало потягиваясь. – Каждый покупатель непременно делится или рецептом или историей своей жизни.
  - Внушаешь доверие, - подтвердила я, - нравишься….
  - Видала? – подмигнув, выдала Липа. – Как на тебя тот парнишка смотрит?
  Повернувшись, я увидела прыщавого юношу, робко поглядывающим в нашу сторону.
  - Да это он на тебя! Ты сегодня всех мужчин с ума свела!
  Липа довольно захихикала, но все же отвергла мою версию.
  - Не-е…на меня такие не клюют. У меня все хоккеисты!
  Я представила себе почему-то Фетисова и с уважением посмотрела на Липу, потом сопоставила факты…
  - Ты чего, Липка, где ты их взяла? Какие еще хоккеисты?
  - А такие… - прыснула Липка со смеху, - с клюшками! – и, согнувшись, изобразила стариковскую походку.
  Молдаване привычно вздрогнули от нашего хохота, но комментировать не решились, так как имели печальный опыт вторичного столкновения с Липой.
  При предыдущем залпе они ехидно высказались, что здесь, мол, общественное место и не для лошадей, а для людей, на что Липа спокойно сказала, что если еще раз кто-нибудь квакнет, она оторвет тому уши, сдаст соседней кореянке на салат, а потом заставит съесть.
  Всего я не дослушала, так как сквозь слезы от смеха увидела согнувшегося от горя Андрюху, уныло вылезающего из нанятой «Газели». Согбенный под тяжестью неудач, впервые в таком объеме за всю его молодую жизнь свалившихся на него, он приплелся к нам, сел на первый попавшийся ящик, не озаботясь знакомством дорогих джинсов с колхозной грязью и глухо сообщил, что у него ни черта не вышло. Не взяли помидоры! Все напрасно!
  Липа прервала Андрюхины стенания, крепко положив руку ему на плечо.
  Андрюха дернулся и затих.
  - Не ссыте в трусыти, Эндрю! – внушительно произнесла Липа. – Тащи свои ящики сюда, часа за три расторгуемся! Ленка, пиши объявление – «Распродажа помидор!»!
  И что вы думаете, - расторговались.
  Спустя три часа просветлевший Андрюха угощал нас горячими узбекскими лепешками и квасом, с каким-то, прямо, трепетом поглядывая на Липу. А та, как ни в чем не бывало, покрикивала:
  -Помидорчики сладкие, астраханские, дешево!
  Выручка в тот день была небывалая, лучшая за всю неделю.

           День пятый – странный какой-то.

  Этим субботним утром я поняла, что ненавижу кофе. Нет, я жить не могу без кофе. Кошмар, я проснуться не могу без кофе! Я – кофеман.
  Просыпаться все-таки пришлось от того, что Володька галдел над ухом:
  - Девчонки, вставайте, сегодня же День Города!
  - И что? – сонно спросила Липа.
  - А то, что на рынок не прорваться позже, все перекроют!
  И мы снова встали в шесть утра.
  Перед глазами все плыло, а подступающее чувство злобной усталости кружило голову еще сильнее.
  - Я на разведку! – выскочил из-за стола Володька. – Готовьтесь пока, я вам с
рынка позвоню!
  А тут еще Маня проснулась с сухим кашлем, так что пришлось ее скрутить и подержать над горячим ингалятором, пока она норовила нас всех порвать. А потом долго обнимать укутанную, разгоряченную, потную , куда-то рвущуюся девочку, издающую надсадный визг.
  Мы прождали Володьку часа два, когда Липа решительно поднялась и тоже ушла на разведку.
  Мне даже удалось вздремнуть, прежде чем передо мной появилась малознакомая красавица со стильной прической, в новых джинсах и шикарных туфлях.
  - Липка! – ахнула я, всмотревшись. – Неужели, это ты?! Откуда?!
  Липа довольно посмеиваясь и явно любуясь своим отражением в большом зеркале, сообщила, что хватит ходить бомжихой по уши в помидоре, пора и собой заняться! Так что я из салона! И из магазина! А вечером в ресторан!
  - А как же торговать сегодня?
  Липа сразу поскучнела и поделилась своим ощущением от происходящего, попилив себя ладонью по горлу – вот у меня где вся эта история!
  - Тем более я мальчиков видела у рынка, они мне слова про торговлю не сказали.
  - Да?! Может, не узнали тебя?
  - Да, сначала не узнали, а я им – привет, мальчики! Они – ой, Липа, ты что ли? А я им – да, теперь это я, а вы думали - гастарбайтер с Астрахани?! И дальше пошла!
  Так, дело принимает неожиданный поворот. В гараже валяется еще добрых восемьсот кило, на наш рынок, чувствую, уже не попадаем, у Липы выходное настроение, мальчики, судя по всему, в прострации. Придется брать все в свои усталые руки.
  Собрав остатки соображалки, я позвонила Андрюхе и предложила подскочить – (была не была!) на стихийный рынок в соседнюю деревеньку.
  Следующие три часа мы занимались благотворительностью, опустив цены до мизера, а потом просто раздали остатки набежавшим старушкам.
  Притихший, помягчевший Андрюха производил истинно христианское впечатление, собственноручно накладывая свое добро в старушкины сумки.
  Мы с Липкой просто тупо смотрели по сторонам, изредка вяло переругиваясь. Зацепились за мелочь и поехало….
  Дело в том, что Липа решила наконец точно сформулировать - что она насчет всего этого думает. Ее, оказывается, бесила такая концентрация недоумков на одном отдельно взятом деле. Она просто недоумевала, как можно было провалить такую прибыльную и обреченную на успех затею?
  Борясь с желанием нас всех передушить, начиная с меня, втравившей ее в этот помидорный кошмар, в то же время жалея, как симпатяг-двоечников, Липка, по старой филологической привычке, пыталась проанализировать и сделать выводы. Надо же хоть как-то придать смысл происходящему….
  А вот меня в ответ разобрало. Мне до такой степени все надоело. И эти помидоры и Андрюхино лицемерие, и Володькина безответственность и Липины смены настроения и ее выводы. Здесь я почувствовала – еще немного и я надорвусь, не выдержу, а осталось потерпеть самую малость. Да, компенсировать такой надрыв мог только некий заработок, да и тот мне еще предстояло отстоять. Липка-то свое получит….
  Мне вдруг стало все равно чем это все закончится, главное, что наступит конец помидорной кабалы. Я устала до такой степени, что просто исчерпала свою жизненную норму сочувствия чужим проблемам. А Липе хотелось ясности и она взялась подводить итоги, и раздражившись на мое равнодушие, заявила, вдруг соединив нас с Андрюхой, что при таком отношении к деньгам, у нас их просто никогда не будет. Даже обидеться сил не было….
  Короче, мы сидели и рефлексировали, пока Эндрю совершал добрые поступки. Потом он завез нас на гаражи, где мы насортировали еще несколько десятков килограммов опомнившимся друзьям и родственникам, а после всего этого, пошатываясь, побрели в центр города, покупать почему-то краску для волос.
  В городе вовсю бушевал праздник. Заезжие мелкие звезды зазывно голосили в микрофоны, подтанцовка гулко топотала по деревянной сцене, заглушая фонограмму, а веселые пьяные горожане обнимались, плясали и щелкали друг друга и звезд на мобильники.
  И тут мы взглянули друг на друга праздничными глазами. Пыльные, грязные,
всклокоченные, в сапогах, облепленных помидорными зернышками, с красновато-коричневыми руками, ненакрашенные…. Ударницы помидорного бизнеса, не иначе.
  Отстраненно посмотрев на действо, мы понуро побрели домой, мечтая только выспаться. И, надо же, встретили мою сестру, именно в этот момент привезшую золотую коллекцию дорогой бижутерии своей богатой подруге.
  Напоминая два огородных пугала, мы немного постояли возле красиво одетой, вкусно пахнущей духами Илонки, попялились на отмытого подругиного мопса и с удовольствием воспользовались предложением довезти нас до дома. Жалостливая Илонка вслух причитала – девочки, милые, на кого вы похожи! Вам надо в душ и спать трое суток минимум!
  Мы согласно кивали в ответ.
  Каково же было Илонкино удивление, когда буквально час спустя мы пронеслись мимо нее, стуча каблуками, намытые, накрашенные и надушенные, выкрикнув на бегу, что едем с Ольгой в ресторан.
  Да, женщину преображают перспективы. На сегодняшний день нас преобразила перспектива оторваться за всю эту унизительную ужасную неделю.
  И мы поехали сначала в большой чудесный ресторан, где наелись и напились, натанцевались и наделали глазок мужчинам.
  Там мы пытались присмотреть Липе жениха, но все кандидаты, один за другим, были ею отвергнуты. Один маленький, другой поет плохо, третьего никак не разгляжу. А вот этот, Липа, красавец-качок? Кто, этот что ли? Да ну, - анаболик!
  Поехали в другой ресторан, где были одни бабы, одна краше другой и один на весь бар маленький мужичонка, похожий на Эйнштейна. У Липы был очень удивленный вид и явно угасающее настроение.
  - Я не поняла… У вас, что здесь, ядерная война была? Где мужики-то?
  Уже привыкшая к местным реалиям Ольга терпеливо улыбалась.
  А ко мне в гости пришел кураж. Устав отбивать ритм ногами под столом, я выскочила плясать с милыми девочками под зажигательную песню Лепса – я тебя не люблю, это главный мой плюс…. Девчонки подзадоривали и аплодировали, а после подошли к нашему столику и пригласили меня… на ночь в номера.
  Липа была в шоке:
  - Вы что, девчата, обалдели? Идите домой уроки делать!
  Я захихикала, но поскольку дезориентированная девушка продолжала вопросительно на меня смотреть, решила подыграть, ткнув пальцем в набычившуюся Олимпиаду:
  - Нет, девочки, не могу… я в рабстве у этой женщины….
  Липа, проводив девчат округлившимся взором, возопила:
  - Да что же это у вас с мужиками-то творится?
  Потом, приехав к дому, мы вдруг решили догулять и немного посидели в маленьком баре, где Липка было завязала легкий флирт с богатырского вида летчиками, но тут уже я утащила ее домой.
  А на следующее утро был разговор с Андрюшей.

          День седьмой. Хочется сказать – судный.

  Бледный и всклокоченный, похожий на старого мальчика из сказки о потерянном времени, сидел он напротив меня за кухонным столом, следя за каждым моим движением, как удав. А я налила нам кофе, изо всех сил стараясь не нервничать, и выложила перед ним альбомный лист с моими расчетами и коробку с "общаком".
  - Вот, Андрюша, гляди, выручка за каждый день, вот твои тридцать тысяч, которые я тебе вернула, вот Липины деньги, а вот и мои заработанные.
И пододвинула к нему коробку, вынув заранее перетянутую пачку с моим заработком. Андрюша достал свою кучу, пересчитал, раздул ноздри и заиграл желваками.
  - Так, Лена. А теперь объясни, как это получилось, что я вложил шестьдесят, а получаю тридцать?!
  - Снова здорово! – воскликнула я. – какие тридцать? А деньги, которые ты увез с собой в первый день? А помидоры, которые ты куда-то возил и где-то продавал? Еще сорок набирается! Из которых семь Липиных и двенадцать моих!
  Андрюша пожевал свои губы, воззрился на меня уничтожающим взором и выдал:
  - Это почему это двенадцать твоих? Ладно, Липа, я понимаю…выдернули человека, нагрузили работой, а ты откуда эту цифру взяла?
Здесь я просто подпрыгнула от злости. Что?
  - Да? А ничего, что я рядом с Липой бок о бок торговала? А ничего, что я эти гребаные помидоры перебирала неустанно? А ничего, что я предоставила реализатору стол и кров? А как тебе тот факт, что твои помидоры лежали в нашем гараже и нам теперь придется его вымывать месяца два? А мои нищие, брошенные на произвол судьбы дети? Или я должна была за бесплатно надрываться?
  - Хорошо… - собрался Андрюша, - А кто мне возместит мои расходы?
  - Какие именно? – разговор начал меня утомлять.
  - А деньги, которые я давал узбекам за перебор помидоров?
  - Ну дал и дал, молодец, а я здесь причем? Я вот их лично перебирала, не нанимала никого….
  - А «Газель» мне полторы штуки встала?!
  - Так дорого?! Сочувствую!
  Андрюша воззрился на меня со сложным выражением вороны, глядящей вслед удаляющейся лисе с зажатым в зубах трофеем.
  - Андрюш, ты не забыл, что те помидоры, которые ты возил на той «Газели», которые перебирали нанятые тобою узбеки, которые у тебя потом не взяли на оптовке, потом за три часа продали мы с Липой?
  Андрюша сверлил глазами стену напротив.
  - А две тысячи, которые я дал Володе? – вдруг стрельнул он из-под угла.
  - Тут бы мне сказать – у Володи и спрашивай… но я уточню – на что ты давал Володе деньги?
  - А за гараж? А на стол, чтобы Олимпиаду встретить? Володя покупал на мои деньги еду, коньяк… – мелочился Андрюша, дребезжа голосом.
  Я немного поразглядывала когда-то милые черты сидящего напротив дядюшки Скруджа. Как же портит мужчину мелочность и жадность!
  - Андрюша, и сколько же тебе вернуть из этой суммы, учитывая, что ты тоже сидел за этим столом, а вот меня там не было вообще?
  - О чем ты говоришь? Да я выпил буквально две рюмки коньяку! – возмущенно вскрикнул Андрюша.
  Наверное, на моем лице отобразилась такая концентрация отвращения, что Андрей не выдержал, вскочил и заорал:
  - Я, Лена, тебе вот что скажу – зараза ты, Лена! Ты, Лена, денег хотела – на тебе деньги! – метнул он на стол пачку деньжат.
  Немного поборовшись с совестью и проиграв, я тихо пригласила Андрюшу прекратить истерику и присесть.
  В этот момент на кухню выполз Володька, похожий на заспанного охотничьего пса, разбуженного сигналом, и зашипел:
  - Чш-ш-ш! Детей разбудите!
  - Володь, ты чего хотел?
  - Вы чего тут орете с утра пораньше?
  - Хороший вопрос, Володя, - шепнул Андрей, явно приготовившись изойти сарказмом.
  Внезапно Володька присел к столу и так замечательно заговорил, что я им залюбовалась.
  Он призвал нас всех оставаться людьми, несмотря ни на что. Он сказал что никакие деньги не не возместят потерянной дружбы. По его словам выходило, что никто не виноват в сложившейся ситуации, это все трагическое стечение обстоятельств….
  Андрюша взял со стола деньги и положил в карман, перебив оратора:
  - Это все хорошо, но что я скажу жене? Она ведь вложила половину суммы!
  - Андрей, что такое деньги по сравнению с…
  - Знаешь, что, Володя, все это просто бла-бла-бла! А на выхлопе ноль! И ты меня прокатил и продинамил!
  - Та-ак, - взяла я слово, видя, что золотые Володины россыпи не возместили Андрюше его потерь, - а вот с этого места, пожалуйста, поподробнее! Продинамил, говоришь? А позволь-ка мне, Андрюша, напомнить тебе одну историю… как ты Володю на работу брал.
  Андрюша воззрился на меня, как девочка на эскимоса.
  - Что? При чем здесь это?
  - Да так, вспомнилось…. Как ты его позвал, он, как дурак, работу бросил, а взять его ты так и не взял…
  Да, так все и было. Семь лет назад Володька имел приличную работу с более-менее стабильным доходом, и тут созревший для собственного бизнеса Андрюша сделал другу предложение, иди, мол, ко мне заместителем генерального, работа интересная, зарплата еще интереснее…. Мой муженек только и спросил, мол, прямо сейчас увольняться? «Ага!» - беззаботно ответил Андрюша, и дурачок Володенька уволился.
Прошел месяц, пошел другой, а Андрюша, регулярно нанося нам дружеские визиты со своей женой, все не торопился приглашать друга на новое мест работы.
Под моим нажимом – обнищали! – Володька робко спросил – когда выходить на работу-то? На что Андрюша легко так объяснил, что, ой, я еще документы не оформил, то да се, зря ты, Володька, поторопился уволиться, месяца через два не раньше….
  Я после этого Андрюшу просто видеть не могла, а Володьке пригрозила – или я или он, если ты этого дружка еще в дом приведешь!
  - О чем, ты, Лена?! Да это он меня подвел, не дождался! А я ведь на него тогда рассчитывал!
  Я аж задохнулась.
  - Что? А тебе известно как мы тогда жили в ожидании твоей манны небесной? И на что? Ты вообще представляешь, как жить два месяца с двумя детьми, не имея денег? А знаешь, что нам приходилось занимать у людей, чтобы самим прокормиться, да еще и тебя с твоей женой угощать, когда ты к нам в гости забегал? Что нам диван пришлось продать, а потом полтора года спать на одеялке на ковре, потому что не на что было новый купить?
  Андрюха растерянно переводил глаза с меня на Володьку.
  - Володь, а ведь ты мне этого никогда не говорил…. А я ведь обиделся на тебя тогда….
  - Да что там! – великодушно махнул рукой Володька, – Кто старое помянет, тому глаз вон!
  - Да? – взъярилась я. - А кто забудет - тому два! Чего ты руками машешь? Такое продолжение у этой народной мудрости!
  Мужчины укоризненно посмотрели на меня и с пониманием и теплотой друг на друга.
Ну что ж, в этой истории мне уготована роль главного гада.
  - Ладно, я все понял. – поднялся Андрей. – Надеюсь, эта история всех нас чему-то научила.
  Вот оно, величие мужского духа. Отобрал у меня мою реплику.
  - Ты уже уходишь? – глупо спросила я.
  Андрей молча посмотрел на меня и скрылся в коридоре.
  - Нехорошо все это как-то… - не глядя на меня, помолчав, сказал Володька.
  Прошло еще какое-то количество времени. Слышно было, как в спальне Андрей и Липа о чем-то тихо говорили.
  Услышав, что зашуршали обувью в коридоре, я выскочила на проводы, терзаемая неясным, но жутко неприятным чувством без названия.
  Андрей мягко посмотрел на меня и произнес:
  - Прощай, Лена. Надеюсь, теперь ты на меня не в обиде.
  Я кивнула, не в силах подобрать слов. Что тут скажешь. И так все понятно.
  И он ушел.
  Я постояла немного в коридоре. Может догнать и отдать все, к едрене-фене?
  На глаза мне попались Манечкины туфли - маленькие, жалкие, стоптанные, со сбитыми носами... Спасибо добрым людям, отдают, а то бы вообще дети дома сидели, ужас какая на детей сейчас дорогая обувь! - привычно заструились мамкины мысли.
Стоп! Погоди-ка, Елена Сергеевна! А что это судорожно зажато у нас в руке?!
  Я посмотрела еще раз на дверь и повернула ключ в замке.
  Когда я рассчиталась с Липой и присела рядом, Липа задумчиво произнесла:
  - Представляешь, а мужик-то он оказался хороший…. Все отдал и спасибо сказал. Обнялись мы с ним. А потом смотрю, а у него слезы на глазах….
  Мне стало так тошно и плохо, что захотелось, как Маугли, просто рвануть в джунгли. Бежать, не разбирая дороги. Нырнуть куда-нибудь и не выныривать. А на кого ж я в это время детей оставлю? Спокойно, Леночка.
  - Лен, помнишь, ты мне про хороший магазин детской обуви говорила? Ну, возле моего вокзала? Расскажи, где он, зайду посмотрю своим спиногрызам, раз я на Красную площадь так и не попала.
  - Да, Липка, это идея. - твердо сказала я. - Я поеду тебя провожать. И я как раз своим обуви куплю. На весь год, как раз денег хватит.
  Липка кивнула, уминая вещи в сумке.
  На кухне Володька попивал чаек, глядя в телевизор.
  - Я поеду в Москву, Липу провожу.
  - Возьми с собой из детей кого-нибудь!
  - Хорошо… все-таки нехорошо получилось… ты прав….
  - Да ладно убиваться, не надо было просто с ним связываться. Я тут одно понял – надо работать на себя! И продавать то, что не портится! И идея мне тут в голову пришла хорошая, я уже прикинул прибыль, все должно получиться! А то связались с этими помидорами, одна гниль и никакого толка!
  - Ага, зря, конечно, а что за идея?- поддержала я беседу, намазывая детям бутерброды.
  - Гробики для собак.
  - А? – поперхнулась я .
  С неудовольствием на меня посмотрев, Володька все же сказал:
  - Чего смеешься, я серьезно. Богачи собак держат, а как подох – за ноги и на помойку? А мы им гробик красивый, аккуратный – хороните прилично, средства вам позволяют… я уже чертеж набросал.
  Я прикрыла глаза и представила наш гараж, заставленный Володькиными изделиями, заиндевевшую Липу, притопывающую валенками на городском рынке, объявление сзади нее от руки фломастером: «Распродажа собачьих гробов»…. Твою дивизию….
  Решив, что для сегодняшнего дня достаточно абсурда, я решила пока не затевать обсуждение коммерческих планов новоявленного бюро ритуальных собачьих услуг и попыталась переключить беседу на животрепещущую тему:
  - Слушай, Володька, а Андрюха-то деньги Липе отдал, а потом всплакнул…
  - Я бы тоже всплакнул, если бы так попал! – фыркнул муженек.
Почувствовав привычное раздражение, я не удержалась от назиданий:
  - Зато спасибо сказал, а ты поблагодарил нас за то, что не попал?
  - Кому, тебе спасибо? Ну конечно, я же должен тебе в ножки поклониться, спасительница ты моя!
  Такого пинка я не ожидала. Муж на глазах отбивался от рук. Все его напускное смирение облетело, как осенние листья.
  - Хоть, Липу-то поблагодари! – ядовито заметила я.
  - Ты мне не указывай, что мне делать! Я и без тебя справлюсь! Вошла тут в роль королевы, унижает, героиню из себя строит! – разбушевался почуявший свободу Володька. – Лучше скажи - сколько денег-то заработала?
  Интересно, сколько мне дадут, если я сейчас двину его сковородкой?
  - Я к чему спрашиваю – а где моя доля-то?
  - О чем ты? – не поняла я.- Доля моя где? Я же тоже как никак участие принимал!  И таскал и грузил, и перебирал! Или ты у нас одна надрывалась? И все деньги себе захапала! А где моя доля?
  Я посмотрела на него и, мысленно примерив на себя Липины серьги, положила нож и молча вывернула ему шиш. По-нашему, по-астрахански, от всей души.
  Вот уже год мы живем врозь.
  Как говорится – прошла любовь, завяли помидоры.