Часть 2
Вы бы только знали насколько мала эта камера. Я делаю три шага вперед и упираюсь носом в стенку. Это еще даже много! Вот влево и вправо я могу сделать всего по полтора шага. И все. А еще решетка окна, из арматуры толщиной в два пальца. На полу, вместо матраса, рваные гнилые тряпки, пропитанные кровью, потом и мочой узников которые доживали свои дни до меня. Это так угнетает, и я, как это бы сказали в далеком 2015 «Чет приуныл». А ты б не приуныл? Не приуныл, когда тебе осталось жить считаные часы? Ладно, чего это я ударился в лирику и саможаление… Все равно этот мир уже мертв. А как он «умер» я сейчас вам поведаю.
Кормушка хлопнула, воду кинули в жестяной миске… Ну хоть что-то хорошее.
Зовут меня Степан Безродный, Безродный, это не фамилия, а прозвище полученное мной. Я действительно безродный. Я сын уборщицы и неизвестного отца. Мать как-то раз в пьяном угаре изливала мне душу, это был единственный раз когда она рассказала об отце. «Тварь он, попользовался мной, обрюхатил и сбежал… Да и то залез на меня только пьяный, в сыром подвале, на холодном полу. Подрыгался две минуты, заправил рубаху в штаны и довольный ушел.» Да, моя мать была не из тех с кем хотелось бы провести остаток жизни. Шрам через все лицо, который она получила в детстве от стаи бродячих собак. Низкий прокуренный голос, которому позавидовал бы любой мужик. Маленькая полоска усиков над верхней губой, которая была похожа скорее на черный пух. Грубые руки усыпанные цыпками, с широкими мозолистыми ладонями. Если раньше мать и следила за собой, то это было так давно, что я уже не вспомню. Она опустилась на дно. Бывало, что она пила неделями, не ела, не мылась не стриглась, и вместе с ней, не ел и не мылся я.
Иногда она приползала пьяная, и на мои призывы приготовить еду, наотмашь била меня по лицу, и заплетающимся языком вещала «Ты тут еще пищишь сученышь! Говорили мне девки сделай аборт, а как сделай если денег нет? Вот ты и клянчишь сейчас жрать! Что толку что носила мешки с цементом на пузе. Думала ты выскочишь, а ты живучий оказался! И потом когда родился, уже сразу жрать запросил, заголосил бля! Надо было выкинуть тебя в помойку, черт меня дернул тебя оставить! Думала ты вырастешь помощником! А ты только жрать просишь! Иди попрошайничай, хоть на опехмелку мамке соберешь» И я быстро накидывая потертую куртку убегал из дома, потому что мать могла взять скалку или шнур от кипятильника. Я шел по улицам и просил мелочи «христа ради», там я и познакомился с попрошайками. Они спросили чей я буду, но я не мог сказать, что я «мамин», а отца я не знал, они быстро нарекли меня безродным. Я стал много времени проводить с ними, я научился воровать, обманывать. Меня подсаживали в форточку и я открывал двери остальным. Из дома я ушел, и стал жить в подвалах, возможно, в одном из моих ночлегов, мать и пьяный отец зачали меня. Тогда шли тяжелые времена, как говорили наши хозяева. Какой-то доллар с каким-то Евро все время летели вверх, а Рубль почему-то падал. У нас не было радиотехники, и все мировые новости нам рассказывал Комар, он был вторым по значимости хозяином (первого мы так и не видели). Однажды вечером он пришел сам не свой, присел на грязную лавку, закурил
- Вот и ****ец… - обреченно сказал он выдыхая едкий дым.
- Что ****ец? Что случилось Комар? – мы облепили его со всех сторон, он небрежно протянул бычок Шмыге.
- Курите пацаны, возможно больше не придется… Началась война с Америкой.
Вот тебе и мирная жизнь, не сильно сытная кончено и порой даже горькая, но лучше так чем война. Однако войне быть… Я взял бычок который по кругу пришел до меня, глубоко затянулся… Это была не простая сигарета… Голова моя закружилась и захотелось смеяться… Война? Ахахха! Комар! Ахаха Какое смешно прозвище. Мы смеялись всю ночь, под утро Комар ушел, намекнув нам, что «Война – Войной, а поберушки по расписанию».
Мы трудились всю неделю, Сняли 3 магнитолы с автомобилей, обчистили холодильник через форточку, пару раз нас забирали в полицейский участок, но не хотели нами заморачиваться и подержав в клетке отпускали, дав пинка под задницу. Комар приходил каждый вечер приносил пиво, сигареты, травку, забирал часть нашей «выручки», но вот уже третий день он не появлялся. Шмыга как обычно, громко втягивая сопли, вытирал рукавом нос и излагал теорию, что Комар сел на нары, или ушел в запой. Мы не особо печалились. Нам ведь больше доставалось, и мы транжирили деньги как хотели.
В одно пасмурное утро в подвал ворвался Шмыга тряся белым конвертом впереди себя
- От Комара письмо! Себе домой отправил сам. Я то пошел проверить дома он или нет, а ящик почтовый забит прессой и вот – письмо там было.
- Так вскрывай – затараторили мы дружной оравой. помимо меня и Шмыги нас было еще 5 человек.
- Сейчас! Не торопите.
Фух, сейчас попью воды, а то в горле пересохло… Я поторопился и зубами ударился о металлический край тарелки. Вы знаете - это противное ощущение. Так-с, я точно не помню, но в письме было примерно следующее.
« Привет салаги! Меня замели на фронт. Пиндосы наступают. Я конечно не тупой, и пытался спрятаться, но меня нашли, теперь в спину целятся свои, в лицо враги. И в перед страшно, и назад побежишь застрелят. Так-то пацаны. Пролил уже первую кровь! Убил его выстрелом в упор, мозги все в каске остались. Теперь мандраж бьет, он мог тоже меня убить. Да и скорее всего убьют. Выкроил минуту черкануть вам, знаю точно что будете искать меня и Шмыга пороется в почтовом ящике ( тут была нарисована рожа с языком) Я больше не принесу вам травки и пива. И скорее всего я умру на этой войне, мы ведь всего лишь пешки. Вам же пацаны, я желаю тихого неба над головой и уютный домик в дали от цивилизации. Не тужите! С приветом – Комар!» и в конце была нарисована смешная рожица комара.
Комар действительно был с приветом. Знает, что помрет а рожицы рисует…
- Ну что пошли на работу? - спросил я у толпы
- Ты что дурачок? – Шмыга смотрел на меня как на умственно отсталого, хотя на полоумного был похож он, со слегка приоткрытым ртом и зеленой соплей свисающей из ноздри.
- Сам ты дурачек, - обиделся я. - Комар на фронте, теперь мы сами на себя работаем.
- Нет, ты дурачок – Шмыга с характерным звуком втянул соплю в себя и проглотил ее – Комар намекает нам что надо валить от цивилизации, иначе на фронт скоро мы пойдем. Ты что думаешь Жадимир Пудин пойдет с винтовкой на врага? Неет! Он таких как мы отправит! И мы сдохнем. А Комар пишет «Чистое небо над головой и уютный домик.» Сваливать надо! В лес! – Шмыга многозначительно поднял палец вверх.
Порешав, мы собрали нехитрые пожитки – две бутылки пива, объедки которые сегодня достали из урны, некоторые шмотки, и вечером отправились в дорогу. Остальные пятеро человек не рискнули на такой подвиг и остались в родном подвале. Мы прошли через весь город, избегая встреч с полицией, За неделю город оброс листовками «Все на фронт!» и какой-то мужик в красном плаще, указывал на тебя пальцем и смотрел прожигающим взглядом. Эти листовки и плакаты висели уже давно, просто нам до них не было дела. А теперь, после того как комара забрали, эта проблема остро касалась нас всех. Пока мы шли до железной дороги, мы молчали словно партизаны, один Шмыга то и дело звучно подбирал свои сопли.
Солнце уже опустилось за горизонт когда мы вышли на рельсы и пошли по шпалам, стараясь наступать на каждую.
- Слышь, Шмыга, а чего это война началась? Комар тебе ничего не говорил?
- Понимаешь, безродный, вот мы с тобой бродяги, нам кусок хлеба за счастье, а тем – Шмыга показал пальцем вверх. Я задрал голову на небо, но ничего не увидел кроме звезд. -
надо все больше и больше денег! Ты ведь в курсе что нефть в Саудовской Аравии закончилась еще в 2489 году? В курсе, это было у всех на слуху. Так вот Америкосы выкачали всю нефть с арабских стран, А у нас в России этой нефти хоть ковшом хлебай, Вот значит этот ихний лидер Бардак Урбама, и говорит нашему Жадимиру, типа «поделись нефтью Жадя,» а он говорит хрен тебе! Ну тот грозился войска ввести, санкции какие – то. А нашему Жаде все побоку, «не дам говорит тебе нефть, я тебе в 2020, украину отдал, ты ее сам просил, вот теперь мучайся с вечными переворотами.»
- Ну и чего? – Шмыга ничего не сказал по факту – что дальше то?
- Сам не знаю, врать не стану, но Комар рассказывал, что эти Пиндосы атаковали наш блокпост возле нефтепровода. Убили наших ребят. Жадимир как узнал, так дал приказ ударить минами по ихнему месторасположению. А этот американский президент господин, отдал приказ наступать на Россию. Ну вот и началось. Больше я ничего не знаю. А потом Комара забрали.
- Понятно. – Мне было ничего не понятно, я понял лишь что Верхушки двух государств не могут поделиться какой-то жидкостью, и ради этого посылают молодых невиновных ребят умирать, я не мог этого понять. – А в лесу мы как будем жить? Построим дом? Инструментов то нет. А до зимы кстати осталось пара месяцев. Замерзнем нафиг.
- Не замерзнем, в лесу навалом «зимовья» даже есть с запасами еды. – Интонацией знатока говорил Шмыга. – Когда еще отец живой был, мы часто ходили в лес, и даже ночевали в одном таком домике. А сейчас вообще смело можно там жить, не до охоты сейчас мужикам.
- Шмыга, а тебе не кажется что мы поступаем подло? Родина в опасности, а мы прячемся как мыши?
- Хех, дурачок и есть дурачок. Какая это тебе родина? Разве ж хорошая родина, допустит чтобы дети жили в подвалах и питались помоями? Нет, ты конечно если хочешь умереть за какого-то там Жадю, то конечно, вали хоть сейчас. Ну а я пас, я жить хочу.
Что сказать мы сбежали от войны. В глубокий лес. Нашли там зимовье, погреб там кстати был под завязку забит тушенкой. За пару месяцев мы насобирали дрова, заткнули мхом щели, навели порядок и немного обжились. Ночами когда горела печь, в доме пахло слегка сыроватой древесиной, было тепло и уютно. Мы ели тушенку которую разогревали на печке. И все шло хорошо. Вскоре тушенка нам надоела, и было принято решение сходить в город на разведку и чего-нибудь украсть. Вылазки нам удавались на славу, мы тащили все что могли, мужчин в городе почти не было. Один раз мы подломили склад с продуктами, и нагребли в мешки гречки, зерна, манки, муки, ох и намучились мы, таща все это к нам в зимовье.
Ночи становились все длиннее, а дни все короче. Приближалась зима. Благо дров у нас было много, как и запасов всякой вкуснятины. Мы решили возвести забор вокруг нашего дома, для того чтобы, как выразился Шмыга «дикий зверь не съел нас ночью», он был уверен, что тут водятся медведи волки и прочие хищники. И мы принялись за стройку, так как делать все равно нечего. Нам захотелось поднять мощный забор, как знаете, в кино про викингов показывают с остроконечных бревен частокол. Увлеченно мы принялись за дело. Я представлял, что мы те самые викинги и есть, а там за стеной наши враги. Я не знал кто был врагом у викингов, поэтому я представлял, что там индейцы с разукрашеными лицами на своих ретивых конях. Стройка двигалась медленно. Каждое бревно мы тщательно зашкуривали, украденным топором заостряли верхушку, копали ямку, ставили туда бревно и стягивали с предыдущим толстой проволкой и металлическими скобами. Получалось довольно мощно и брутально. Прошло около двух недель, мы ставили последнее бревно в заборе, и готовились отпраздновать забор водкой, которую нашли в погребе в пыльной пятилитровой бутылке. Небо было затянуто серыми тучами. Неожиданно повалил снег, большими белыми хлопьями, чистый и белый… Мы со Шмыгой переглянулись и побежали трусцой в дом, а снег заметал наши следы…
В коридоре послышались шаги. Это Комендант, я узнал его по особенной манере шагать. Он передвигался быстро, железные набойки на каблуках звонко отбивали такт, как метроном, на вскидку я думаю ударов 80 в минуту. Окошко вверху двери распахнулось, строгая линия губ прошептала сверкая белоснежными зубами:
- Тебе осталось два часа. – Окошко захлопнулось. Комендант удалился также звонко и быстро, как пришел. Действительно небо начало светлеть. От густого смога, рассветало долго, но время на часах от освещения земли не зависит…