- Послушай, я давно должен был сказать... – молодой мужчина, переминаясь с одной длинной худой ноги на другую, стоит у моего подъезда, нервозно шурша розовой цветочной оберткой, что едва прикрывает исполинских размеров букет. Лилии, орхидеи, колокольчики и много диковинной зелени. Синий деловой костюм, тонкий шерстяной галстук, щеголевато-приталенное короткое пальто и прическа волосок к волоску. Устало морщусь. Напряженно сопит.
- Тебе не надоело?
- Нет. Я… я безумно люблю тебя… и… - нерешительно, тихо, немного в нос. Поправляет очки тонкими истеричными пальцами, виновато разглядывает носки собственных ботинок.
- Ну вот.
- Подожди, дай договорить. Так вот, я безумно…
- Пожалуйста, не надо, – резковато, громко, не очень вежливо. Натягиваю варежки, мысленно отмечаю, что ботинки лучше б кожаные – замшевые не идут.
- Да, я понимаю, все понимаю. Ты не ожидала увидеть меня здесь, вечером... и уж тем более услышать такое. Как снег на голову…
- Не в этом дело.
- Да, мне следовало признаться тебе значительно раньше, но это трудно иногда бывает сделать. Я много думал…
- Ты меня не понял.
- В смысле?
- Так никто не говорит. Мы же не в сериале. Откуда взялось это «безумно люблю»? И что дальше? «Страстно желаю»?
- Думаешь, это перебор? – улыбается, слегка расслабился.
- Совершенно точно, – киваю, хочу домой.
- Не цепляйся к словам. Ты всегда умела сбить меня с толку. Не понимаю, как это тебе так легко удается. В этом, наверное, вся ты и, может быть, потому я…
- Перестань. Честно. Ты уже говорил. Мне совсем не хочется этого разговора.
- И мне.
- Тогда просто езжай домой. Поужинай, посмотри хороший фильм, выспись.
- Тебе легко говорить. Я ничего не могу теперь делать спокойно. В моей жизни все изменилось. Я как будто проснулся, когда мы познакомились. И как ты не понимаешь, что вот так все это заканчивая, ты оставляешь за собой выжженные земли!
- Серьезно?
- Да.
- Выжженные земли?
- Издеваешься.
- Немного.
- Та ситуация… это ведь абсолютная ерунда, мелочь! Но ты вдруг перестаешь отвечать на мои звонки, а через неделю я узнаю, что у тебя новый роман.
- Ну вот опять! У тебя во внутреннем кармане пиджака краткий план этого диалога, и, готовясь, ты выписывал понравившиеся фразы из книг?
- Будь моей женой.
- Нет.
- Хочешь, на колено встану?
- Не хочу, брюки испортишь.
- Ну цветы хотя бы возьми…
Начало было откровенно равнодушным. Ни мысленных диалогов, ни алых щек. Из машины вышел высокий, на первый взгляд симпатичный парень. Черные волосы, ясные синие глаза. Отрепетированная улыбка, хорошие манеры:
- Привет. Это тебе.
- Привет, спасибо. Давно не получала цветов. На фотографиях ты выглядишь иначе.
- Хуже?
- Иначе.
- Там я моложе. Идем?
Правая рука приближенной и почитаемой левой. Страховая компания, аналитика, финансовые риски. Горсть подчиненных, соц пакет, сероватая пятидневка с девяти до шести с регламентированным перерывом на ланч и привилегией разумного опоздания. Квартира на Васильевском острове, напускная небрежность в разговоре. Родом из Мурманска. Тридцать четыре, на вид не дашь. В Петербурге восемь. Давно в поиске, да все не то. Кого ищет? Ну, ту, что «зацепит». Пью воду с лимоном. Разглядываю свои весенние тоненькие колготки, аккуратно под столом перекладывая одну ногу на другую. Зацепит? Не хотелось бы.
- Когда снова увидимся? Завтра свободна? У меня в обед окно.
- На солнечную сторону?
- В смысле?
- Завтра не увидимся.
- А когда?
- Не обижайся, тебе не стоит тратить на меня свое время.
- Откровенно. Я позвоню.
Позвонил, потом написал, снова позвонил, заехал ко мне на работу – случайно, был рядом. Через неделю я улетела туда, где нет никакой связи. А по возвращении некрасиво не вспомнила о том, с кем мимолетно познакомилась до отпуска. Душа молчала – я вместе с ней. Телефон как по расписанию беспокоился, отвечать не хотелось.
Доставка цветов, маленькие знаки внимания с курьером, билеты в оперу в конверте без подписи. Букетам радовалась, горький шоколад с удовольствием ела, молочным делилась с коллегами, в оперу взяла подругу.
- Он ведь рассчитывал, что ты его пригласишь, – улыбнулась мне загорелая Наташа, удобно устраиваясь после второго звонка в бархатном кресле Михайловского театра.
- Почему?
- По-моему, так принято.
- Надо же. Мне и в голову не пришло…
После этого дистанционная череда хрестоматийных ухаживаний встала на стоп. А вместе с нею оборвались на полуслове длинные, летящие одно за другим, сообщения в социальных сетях. Прекратились то и дело всплывающие на поверхность «почему», приуныли и обреченно стихли неуверенно звучащие «дай шанс». Навязчивая духота сменилась желанной прохладой. Дышать стало по-майски приятно, легко, свободно. Однако май неумолимо превращается в июнь. В начале лета я получила сдержанное деловое письмо в хороших традициях опытного менеджера. Без сухого «довожу до Вашего сведения», но с доверительным «буду рад профессиональному совету». За время своего молчания и моего беспамятства он стал совладельцем небольшого бесперспективного предприятия общественного питания и решил обратиться за помощью к единственному знакомому управляющему без пяти минут успешного кафе. Задумка, на первый взгляд, была лишена романтического подтекста. Я безрассудно согласилась на встречу, куда он демонстративно явился нарочито напомаженный, в брюках со стрелками. Долгий разговор по существу. Серия важных вопросов. Несколько писем спустя пару дней. Снова звонки – сдержанные, вежливые, без придыханий. И вот я уже объясняю, как лучше расставить стулья в грязном советском помещении где-то в районе проспекта Большевиков. А он бронирует по телефону столик в новом ресторане, чтобы отблагодарить меня за помощь хотя бы ужином. Моя душа по-прежнему молчит. Я же энергично говорю ему и заодно всем знакомым, которые внезапно стали общими, что «мне это не нужно, ничего не значит, не серьезно, не берите в голову». Кривить собой душа не позволяет. Но хамоватая честность часто принимается за пеструю непосредственность натуры.
Он мне никогда толком не нравился, скрывать не получалось, да и сердце протестовало тайнам. А потому все диалоги выходили снисходительно-покровительственными и, в сущности, совершенно однообразными.
- Я хочу познакомить тебя с мамой.
- А это обязательно?
- Ты можешь хоть иногда вести себя адекватно?
Я томилась. От тоскливой общепринятой модели поведения, от узости заранее описанных горизонтов и фатальности предлагаемого сценария. Мы говорили на разных языках, и один из нас не был заинтересован в переводе. Он писал заявление на положенный летний отпуск, что следовало провести вместе. Я исчезала на неделю без ссылки на совесть. Его ладони потели, голос срывался ввысь, пальцы путались в волосах слишком лихорадочно. Я демонстративно гадко язвила. Он все говорил и говорил банальности, не способные обратить на себя внимания. Я снисходительно называла его уменьшительно без тени ласковости, но с освежающей издевкой.
- Знаешь, твое поведение не укладывается в голове. Чего ты хочешь?
- Не знаю. А ты?
- Семью, детей.
- Всем сердцем? Может тебе только кажется, потому что у всех есть, а значит так положено?
Молчание, задумался, напоролся на какую-то мысль и тут же вспыхнул:
- У меня никогда не было проблем с девушками – они всегда доставались мне легко. И, между прочим, неспроста. Может ты не заметила, но я умею зарабатывать, у меня квартира, машина, перспективы.
- Да?
- Да! Представь себе!
- По-твоему это все, о чем мечтают девушки?
- Все нормальные девушки. Понимаешь? Нормальные! Я прямо сейчас могу получить любую!
- Ясно.
В справедливом стремлении к женскому восхищенному уважению, сомневаясь и долго взвешивая «за» и «против», он рационально приобрел новую машину. Как бы между делом прислал мне ее фото прямо из салона и нехотя вписал меня в страховку.
- Привет, занята?
- На тренировке. Что-то срочное?
- Да нет… Хотя да... Я звоню, чтобы спросить кое-что…
- Это не может подождать?
- Нет… не может, наверное… Слушай. Я увидел в машине на пассажирском стекле царапину… И… ты не знаешь откуда она взялась?
- Нет.
- Все нормально, просто скажи, что это ты. Я понимаю, что не специально.
- Это не я.
- А кто тогда? Кто?! Ты ведь ездила на ней на работу!
- Чем, на твой взгляд, я могла поцарапать стекло?
- Не знаю. Может, картину перевозила или еще что. Мне просто интересно, как это получилось.
Вешаю трубку. Спасибо, надо же как удобно. Теперь у меня хотя бы есть объяснительная для его неутоленных чувств и собственной совести. Плохонькая, неказистая, в сущности совершенно пустяковая и просто-напросто позорно мелкая. Но все лучше, чем ничего, думается мне. Все понятнее, чем звонкое, много раз высказанное и ни разу не принятое оппонентом: "Я ничего к тебе не испытываю, пожалуйста, смирись". Бережно держусь за маленькую царапину. Беззлобно прячусь за нею в надежде, что со временем нам обоим станет свободнее и проще. Я наконец перестану чувствовать себя холодной обманщицей, он просто перестанет. Время от времени малодушно торжествую: "Такого человека трудно полюбить, я пыталась, у меня не вышло, сдаюсь." Иногда сурово и отчаянно ругаю себя за отсутствие чуткости, терпения и доброты: "Могла бы объяснять лучше, выбирать слова бережнее." Телефон вибрирует много дней подряд, потом смиряется. Я растерянно улыбаюсь - как знать, может быть, варварские методы не всегда самые худшие. Правда иногда не умеет быть понятой, ложь легче усваивается.
- Да… Тот случай, пойми, это бред. Мы просто не поняли друг друга. Ну и, может, я был не совсем прав.
- О чем ты?
- Царапина…
- Глупости. Она тут не причем.
- Тогда, почему..?
- Честно?
- Честно.
- Помнишь, я много раз говорила, что нам незачем быть вместе? Я действительно так думала и думаю до сих пор. Мы разные. Не противоположности, которые по нелепой случайности иногда притягиваются, а просто очень разные люди с непохожими желаниями. Мне было скучно с тобой тогда. Тебе в этих отношениях тоже стало бы тоскливо, не сразу - со временем.
- Но я же…
- Подожди. Теперь есть еще кое-что. Я встречаюсь с другим человеком. Он мне по-настоящему нравится.
- Что в нем есть такого, чего нет у меня?
- Давай не будем сравнивать. Он просто есть и все. Не лучше и не хуже тебя. Позволь мне жить своей жизнью. Хорошо?
- Я постараюсь.
Ноль звонков, ноль сообщений и ни одного письма за два насыщенных красочных года. Мои друзья и просто знакомые, которые однажды ненадолго стали общими, да так, похоже, для него и остались рассказывали: столкнулись с ним на открытии "М.." - выглядел отлично; видели в театре с К. - она так себе, он хорош собой; переписывались по поводу фильма Тома Ф. - мнения разошлись; комментирует все наши фотографии; зачем-то решил полететь с нами в Нью-Йорк; хочет дружить - он милый, мы не против, если только ты не злишься. Передать от тебя привет? Переписывайтесь, летите, дружите, ни капельки не злюсь, приветов, пожалуйста, не передавайте. Как-то раз я заглянула к подружке в ресторан на вечерний чай.
- Видела? - она.
- Что? - я.
- Сейчас скину ссылку.
Знакомый портал о жизни города: блоги, анонсы событий и фотографии. Еда, люди, красивые платья, снова еда. Интерьеры какой-то очередной необычной питерской квартиры в старом фонде.
- Великолепная квартира, мне очень нравится. Ты задумала ремонт? Ищешь идеи?
- Да нет же! Читай внимательнее.
Улыбаюсь хитрому подругиному нетерпению и читаю. Хорошая история о том, как простая захламленная и темная коммуналка с легкой руки молодого дизайнера превратилась в просторный светлый и уютный лофт. Среди букв внезапно натыкаюсь на уже немножко выгоревшие в моем архиве воспоминаний фамилию и имя владельца. Новая должность, новая квартира, новая жизнь.
- Что скажешь? Здорово, правда?
- Еще как! Он молодец, я за него от души рада. В прежней квартире, если честно, было грустно. Как в съемной для командировочных.
- Как думаешь, начал с чистого листа?
- Похоже, что да.
- Что это у тебя? Ностальгия?
- Скорее совесть. С маленькой царапиной.
Апрель 2015 - Январь 2017