попытка анализа
Сначала внимательно прочитайте само стихотворение ("На откосы, Волга, хлынь, Волга, хлынь..."):
На откосы, Волга, хлынь, Волга, хлынь,
Гром, ударь в тесины новые,
Крупный град, по стеклам двинь,— грянь и двинь,
А в Москве ты, чернобровая,
Выше голову закинь.
Чародей мешал тайком с молоком
Розы черные, лиловые
И жемчужным порошком и пушком
Вызвал щеки холодовые,
Вызвал губы шепотком...
Как досталась — развяжи, развяжи —
Красота такая галочья
От индейского раджи, от раджи
Алексею, что ль, Михалычу,—
Волга, вызнай и скажи.
Против друга — за грехи, за грехи —
Берега стоят неровные,
И летают по верхам, по верхам
Ястреба тяжелокровные —
За коньковых изб верхи...
Ах, я видеть не могу, не могу
Берега серо-зеленые:
Словно ходят по лугу, по лугу
Косари умалишенные,
Косят ливень луг в дугу.
4 июля 1937
Теперь послушайте в исполнении Псоя Короленко.
В 1937 году завершалось строительство канала имени Москвы, над которым работали зэки Дмитровлага. В этом же году О.Э.Мандельштам возвращался из ссылки (Воронеж) в Москву, где его ждала жена, и проезжал мимо неоконченного канала, в котором ещё копались заключённые. Под впечатлением от увиденного он написал 4 июля 1937 года это стихотворение.
Оно обладает удивительной метрикой и звучностью,- поэтому его перекладывали на музыку. Его и читать можно только нараспев. Здесь есть элементы фольклорных песен: повторы с обращениями к стихии: "На откосы, Волга, хлынь, Волга, хлынь...", "Крупный град, по стёклам двинь,- грянь и двинь"; в предпоследней строфе: "за грехи, за грехи..."; "по верхом, по верхам..."; и в последней: "не могу, не могу", "по лугу, по лугу". На близость к фольклору указывает и особенная стилистика.
Это стихотворение посвящено Е.Е.Поповой (или Лиле Поповой); которой адресовано следующее: "А в Москве ты, чернобровая,//Выше голову закинь..."
Мандельштам мастерски передаёт своё душевное состояние на тот момент. С одной стороны, он вспоминает прекрасную, чернобровую, с белыми холодными щеками с пушком и румянцем, розовогубую знакомую из Москвы, его очаровавшую (хотя он был женат - но так уж заведено у людей искусства),- такую прекрасную, словно чародей, её создавший, подарил ей своё дарование - чары. Но во-первых, погруженный в воспоминания о чародейке, Мандельштам сам возвращается из ссылки, а во-вторых, он проезжает мимо котлована и видит наполовину погруженных в грязь истощённых зэков между "берегами серо-зелёными": было лето, поэтому на берегах была какая-то зелёная поросль, но всё в котловане, в который выливались грунтовые воды, было погружено в серую грязь.
Котлован, который роют зэки, частично заполнен водой пока из-за грунтовых вод. Но когда откроют плотины, великая русская река хлынет с такой силой, таким грохотом, что отяжелённые страданиями, крупные брызги будут долетать до самой железной дороги, по которой ехал О.Э.Мандельштам, и бить в стёкла вагонов тяжёлым градом.
Зэки роют берега "за грехи" - то есть "преступления". О том, что это за грехи, в которые они повинны, говорится дальше.
Во второй половине тридцатых годов в СССР проводилась политика раскулачивания - полного уничтожения эксплуататорской, то есть мало-мальски зажиточной части населения. А иметь свою собственную избу, да ещё и с коньком над входом - уже роскошь. В Дмитровлаг отправляли таких людей (и не только таких, конечно). Поэтому ответ на вопрос, что же это за "грехи", за что "ястреба тяжелокровные" (сталинские соколы, то есть жестокие надзиратели зэков, по жилам которых течёт не живая, человеческая кровь, а стальная) терзают заключённых, ответ таков: "за коньковых изб верхи".
Почему Мандельштам упоминает царя Алексея Михайловича? Дело в том, что именно ему принадлежит первое документально зафиксированное предложение соединения Москвы-реки с Волгой.
Волга - река, а река - и время, и вечная стихия. Значит, она древняя и всезнающая: она может "вызнать" историю и "сказать" её.
И всё это: Лиля, история, зэки, сталинский режим, фольклор, образ России как девушки (см. "Россия" А.А.Блока) - в одном стихотворении.
У Н.А.Некрасова над широкою русской рекой раздаётся бурлацкий стон. У Мандельштама - то, что после стона. Мёртвая, трупная тишина.
Заключённые Дмитровлага, как косари, "косят" берега, то есть "скашивают" почву. Но косит и ливень - обычно смерть ассоциируют с косой. То есть ливень смерти. Мёртвая вода.