Смотрит мужик, а в руках у бабушки – коробочка крошечная железная.
- Это что такое? – спрашивает.
- Табакерка старинная, еще от моей бабушки мне досталась. Семейная ценность, нужная вещь, из рук в руки у нас в семье переходит.
- И что мне с ней делать?
- Почти ничего, - говорит бабушка. – Придешь домой – осмотрись сперва, как следует. Может, баба-то твоя одумалась да за ум взялась. Тогда совсем ничего не делай, а завтра вещь мою старинную назад мне принеси. Ну, а если ведьмачит твоя баба по-прежнему и глумится над тобой, табакерочку-то приоткрой.
- А после?
- А тогда уже ничему не удивляйся. Живи себе потихоньку, смотри за всем внимательно, но вид делай такой, будто в доме твоем ничего не происходит. И табакерочку береги. Она еще пригодится.
Поблагодарил мужик бабушку и домой пошел.
Заходит муж к себе домой – и дома своего не узнает. будто и не к себе пришел.
А дело здесь вот в чем было.
Жена в своем упорстве во все тяжкие пошла. Изучила вдоль и поперек книжку серой женщины и все по этой книжке дома сделала.
А там было написано, что серые люди все вокруг себя серым содержать должны. Чтобы, значит, никакой яркий цвет их от мыслей о небесном не отвлекал.
Вот за день, пока мужа дома не было, жена ревизию в хозяйстве и навела.
Были на окне белые занавески с рыжими петухами и цветочки в горшках – выкинула.
Покрывала шелковые с кроватей поснимала, прибрала.
Кастрюли и прочую утварь у плиты только серую железную оставила. А горшки красные в горохах или чашки желтые в цветах, или тарелки голубые с нарисованными дворцами – все в кладовую подальше запрятала.
Иконка в углу висела старая, почти почерневшая – и ту в сундук упекла.
Платье на себя напялила самое линялое и затрапезное, волосы белокурые пеплом присыпала, чтобы слишком яркими не казались. И лицо у жены тоже вроде потемнело, будто ее почечуй схватил.
Увидел, короче, вокруг себя муж все серое, серое и опять серое, а на столе без скатерти в железной миске картошку вареную в кожуре. Понял он тогда, что не одумалась его жена, а, наоборот, разъярилась. Но табакерочку бабушкину открывать покуда поостерегся – мало ли, что там. А вдруг упадет его жена тут же замертво? Жалко ему все равно жену было: столько хороших добрых лет вместе прожили, да и любил он ее – хоть дурную, хоть какую. Решил проверить до самого конца. Может, он ошибается?
- Ты никак большую стирку с уборкой затеяла? – спрашивает. – Гляжу: поснимала все, прибрала, и еды приготовить не успела.
- Уборка у серых людей – страшный грех, - отвечает жена. – Чем больше в доме серой пыли и грязи – тем лучше. И кушать нам можно только одну картошку и серый хлеб из отрубей. Вот ими питаться и будем.
- Ладно, картошка – так картошка, - соглашается муж.
Сунул руку в карман, нащупал бабушкину табакерочку, щелкнул замочком и открыл ее. И здесь ему показалось, что по штанам, где карман с табакеркой был, будто мышка пробежала. Посмотрел на штаны – ничего нет. подумал, что померещилось.
- Давай, что ли, картошкой ужинать, - говорит муж.
Садятся они за стол, а жена тем временем все из книжки приговаривает:
- Вот будешь есть одну картошку – станешь правильным серым человеком, к небу ближе, - а сама к картошке руку тянет.
Тут ее по руке что-то легонько – хлоп!
Продолжение следует.