История эта началась вполне обычно. Я возвращался поздним осенним вечером в наше аспирантское общежитие и совершено случайно обратил внимание на рекламный щит, установленный на перекрёстке. Его установили давным-давно и особого интереса он у меня никогда не вызывал. Но в тот вечер, проходя мимо щита, я вдруг почувствовал, что кто-то очень тихо окликнул меня. Было уже достаточно поздно. Фонари освещали неоновым светом мокрую после дождя пустынную улицу, и я был абсолютно уверен, что никого рядом нет. Я остановился и на всякий случай огляделся. Нет, совершенно очевидно, на улице я был один. Звуковые галлюцинации, - решил я, - надо меньше работать и ещё меньше злоупотреблять. Я почти двинулся дальше, но теперь уже почувствовал не себе чей-то взгляд. Резко обернулся и снова никого. Может это просто городская крыса вышла чем-нибудь поживиться, - успокоил я себя, - и тут поднял голову.
Сверху на меня смотрела девушка с удивительно красивыми глазами. На её щеках застыли капли дождя, словно слёзы. Если бы она действительно плакала, глаза у неё были бы красные, - подумал я, - и потом, она на плакате, а нарисованные девушки плакать не умеют. Ерунда какая-то. Девушка с загадочными зелёнными глазами продолжала смотреть прямо на меня, и было в её взгляде что-то очень притягательное и таинственное. Она не выглядела как женщина загадка, скорее наоборот, было такое чувство, что она знала мои тайны даже те, о которых я и не догадывался.
—Девушка с говорящими глазами, если Вы имеете что-то сообщить мне, то пожалуйста побыстрей, не знаю как Вам там наверху, мне здесь холодно и сыро, да и поздно уже, — громко сказал я.
Со стороны я, наверное, выглядел как сумасшедший, очевидно, что нормальные прохожие разговаривать с девушкой на рекламном щите вряд ли будут. Подождав немного для приличия, я, взглянув в последний раз на девушку, решил уже идти домой, как вдруг увидел, что она начала улыбаться. Невероятно, не может быть. Я протёр глаза. Нет, мне это не показалось, она действительно улыбнулась. Мало мне слуховых галлюцинаций, теперь ещё и зрительные начались, - с испугом подумал я. И постепенно ускоряя шаг, устремился прочь от нарисованной девушки.
В комнате, в общежитии нас жило трое. Два моих сокамерника, как я их ласково называл, тоже были аспирантами. Одного звали Нурбол, он учился на историческом факультете, увлекался философией и историей религии, другого звали Алексей или просто Алекс, он был помешан на компьютерах и занимался проблемами распознавания образов. Когда я пришёл домой они сидели у стола, пили горячий чай и о чём-то спорили. Взгляды на жизнь у них расходились диаметрально, поэтому тему для спора они находили очень легко и находились в состоянии спора перманентно.
— Заходи быстрей, ты как раз нам нужен, — приветствовал меня Нурбол.
— Будешь третьим нелишним, — сказал Алекс, подставляя мне стул.
— Нет, только не сегодня, устал смертельно, у меня даже начались слуховые и зрительные галлюцинации.
Нурбол посмотрел на меня внимательно.
— Отмечали на работе день рождения, — спросил Алекс, — а может поминки или День Конституции.
— Очень интересно, о какой Конституции вы говорите, — оживился вновь Нурбол.
— Откуда я знаю, он отмечал у него и спрашивай, — кивнул на меня Алекс.
— Лучше бы я выпил, на душе было бы спокойней.
— Сядь, расслабься, сделай глубокий вздох, — Алекс, с глумливой гримасой на лице, усадил меня на стул — твоя главная проблема в том, что ты всё время пытаешься оторваться от коллектива, а надо наоборот, отрываться вместе с коллективом.
Я послушно уселся на стул и сделал глубокий вздох.
— Ну долго ещё мне так сидеть, выдыхать то можно, я же задохнусь сейчас.
— Подожди, подожди, быстрый какой, — резвился Алекс.
— Ну давай рассказывай, не томи, — попросил Нурбол.
Пришлось им рассказать всё, что случилось со мной сегодня вечером. В заключении Алекс похлопал меня по плечу и успокоил: - ”Это не смертельно”. Он не воспринял мой рассказ всерьёз. Зато Нурбол прослушал мою историю с очень важным видом.
— Возможно это и галлюцинация, — начал он очень медленно и очень серьёзным голосом, — а возможно и нечто другое.
— Интересно, интересно, что ты имеешь в виду, уважаемый Нурбол-бей, когда называешь глюк словом НЕЧТО?
— Алексей, Глюк это великий композитор - спросил я.
— Нет, это когда смотришь в книгу и видишь фигу, a фига эта не плод, который растёт нa дереве – ухмыльнулся Алекс.
— Известно что люди творческие, я имею в виду поэты, музыканты, художники, по иному, несколько своеобразно воспринимают окружающий мир. Надеюсь ты не будешь спорить с этим очевидным фактом, А спрашивал ли ты себя отчего так – начал наступление Нурбол.
— Это от невоздержанности; пьют, курят, гуляют. Они ведь в большинстве своём алкаши и бабники.
Они начали очередной спор.
— Ты совсем не про то. Вы, программисты-математики, реализуете себя через умственные упражнения, результаты вашей работы это логические построения, жесткие и неоспоримые. Результаты работы человека творческого - это «души прекрасные порывы», зачастую они лишены всякой закономерности, но действуют на людей порой сильнее, чем железная логика.
— Ах, пожалуйста, не надо. Результаты моего труда можно оценить, проверить, опровергнуть, дать Нобелевскую премию, в конце концов, а что душа, кто-нибудь знает что это такое, кто-нибудь дал ей чёткое и ясное определение.
— Ты проходил мимо этого плаката тысячу раз и никогда, ничего не замечал, а у нашего Агронома чуть крыша сегодня не съехала. Может у тебя получиться дать этому логическое объяснение, попробуй.
Вообще-то меня зовут Тeймур, но Нурбол иногда звал меня Агрономом. Я учился на биологическом факультете, в лаборатории, занимающейся генетически изменённой кукурузой. Когда у него было хорошее настроение, он звал меня по имени или Агрономом, когда плохое – Государственным преступником и обещал судить меня и моего шефа Нюренбергским трибуналом.
— У тебя есть два выхода: либо Агроном лишился разума, либо девушка действительно ему улыбнулась, ну и что ты выбираешь — спросил он Алексея.
Алекс посмотрел на меня сочувственно. Я сразу понял, что он выберет первое. Он почти начал говорить, но я опередил его
— Алексей помни, я всегда считал тебя своим другом, ты мне как брат.
— Ах ты, подлиза, думаешь тебя это спасёт. Ладно, прежде чем я поставлю окончательный диагноз, проведём научный эксперимент.
Алекс достал из шкафа видеокамеру.
— Заснимем вашу загадочную красавицу. Я написал программу, которая раскладывает видеоряд на отдельные графические объекты, проще говоря, кадры, и отмечает те, в которых произошло малейшее изменение. Я использую её для сжатия видеофильмов. Если это глюк, все кадры будут одинаковы. Ну а если хоть один мускул на её лице дрогнет, я объявлю себя сумасшедшим и покупаю коньяк. Проигравший, так и быть, не платит ничего. Алекс вытянул руку.
Нурбол протянул свою. Отказаться от таких условий он, конечно же, не смог. Я продолжал сидеть на стуле и смотреть как они, стоя предо мной, ожесточённо трясут друг другу руку.
— Ну разбивай быстрей, а то он мне сейчас руку оторвёт, — взмолился, наконец Нурбол.
Я разбил их спор.
Мы быстро собрались. Алекс взял камеру, треногу и уже через десять минут мы были у странного плаката.
Алекс установил камеру на треногу и, повернувшись ко мне, спросил, как долго девушка на плакате заигрывала со мной.
— Всё случилось очень быстро, я спросил её, и она улыбнулась мне в ответ, минуты три от силы.
— Хорошо, минута это шестьдесят секунд по 24 кадра в каждой, двадцать четыре на шестьдесят, два на ум... , два с ума... и того, одна тысяча четыреста сорок кадров в одной минуте. Совсем ничего, я включаю камеру, акшин!
Я смотрел на Алекса, не зная, что мне делать.
— Ну давай старик, спрашивай, я же камеру на запись включил, — подбодрил он меня.
— Чего спрашивать то?
— Послушай, кто с ней разговоры вёл, ты или я, спроси то же, что и в прошлый раз.
— Думаешь, я помню точно?
— Не надо точно, поближе к тексту, ну и чтобы по смыслу было примерно тоже, — вмешался Нурбол.
Я взглянул на плакат, наши глаза снова встретились.
— Милая девушка, Ваши глаза самые удивительные, самые красивые глаза на свете, я верю Вам, я верю Вашим глазам. Моя репутация, да что там репутация, вся моя жизнь сейчас в Ваших руках. Ваша улыбка мое единственное спасение, мой последний шанс, не дайте мне погибнуть, пожалуйста, улыбнитесь мне.
Я замер. И тут случилось великое волшебство, снова, во второй раз за сегодняшний вечер. Девушка на рекламном щите улыбнулась. Странно, но я воспринял это куда спокойней, чем полчаса назад.
На лице Алекса застыла улыбка-гримаса, Нурбол стоял, молча, с широко открытыми глазами, я ликовал.
— Ну что теперь, я же говорил, и кто теперь псих, — почти закричал я.
Алекс бездумным движением остановил съёмку, потом аккуратно снял камеру с треноги, уложил её в футляр, потом так же аккуратно начал складывать саму треногу. Делал он это машинально, как автомат.
— Ну, ты кого угодно уговоришь, — наконец вымолвил он.
Мы, молча, пошли домой и каждый из нас пытался понять, что же всё-таки случилось несколько минут назад.
— Нда, — начал после длительного молчания Нурбол, — или у нас троих зрительные галлюцинации, или ... — он многозначительно замолчал.
— Это всё оптический эффект, — изрёк пришедший в себя Алекс, — в жару, в ясную солнечную погоду все абсолютно видят лужи на асфальте, ну и что, это не массовое сумасшествие, это известный даже ребёнку оптический эффект. Я разложу этот видеофрагмент на кадры за пару минут и всё встанет на свои места. Поверьте мне. Не может фанерная девушка улыбаться, прекратите этот вздор.
Было видно, что Алекс начал сердится. Он, как впрочем большинство людей, злился всякий раз, когда не мог найти разумное, с его точки зрения, объяснение происходящему. Зато я был на седьмом небе от счастья, со мной всё в порядке, я нормальный, я как все.
В общежитии Алекс достал свой лаптоп и подсоединил к нему камеру. Пальцы забегали по клавиатуре.
— Держись от него сейчас подальше, — прошептал мне Нурбол, — он явно не в духе.
— Пойду, поставлю чайник, — объявил я, уходя из комнаты. Лучше мне сейчас действительно где-нибудь скрыться. Я вернулся обратно минут через десять с кипящим чайником в руках. Алекс ходил по комнате кругами, как тигр в клетке, Нурбол стоял у стола рядом с лаптопом и в задумчивости тёр подбородок.
— Ну что, — начал я осторожно.
— Разложили, ничего особенного, — ответил Алекс.
— Ну и?
— Улыбается она, улыбается, — вступил в разговор Нурбол, — и так было ясно.
— Как-то странно всё это, — начал Алекс. Улыбается она не по-людски.
— Чего, — не понял я.
— Сначала улыбка появляется в первом кадре каждой секунды, потом в первом и двенадцатом, ровно на середине секунды, потом эти полсекунды снова делятся пополам
— И что странного, — спросил я.
— А ты сможешь улыбнуться за одну двадцать четвёртую секунды? — спросил Нурбол.
— Запросто, смотри. Я застыл с чайником в руках.
— Ну как?
— Что, — не понял Нурбол.
— Как улыбка, — спросил я его.
— Отвратительно, — прокомментировал Алекс.
— Нда, у девушки твоей покрасивей будет, — смеясь сказал Нурбол.
— Ладно вам, давайте пить чай, — я поставил чайник на стол, — ничего особенного, это не смертельно, мне все девушки улыбаются, одной больше, одной меньше, я уже им счёт потерял.
Алексей отсоединил камеру и выключил компьютер.
— Скорей всего ошибки в программе, завтра всё придётся перепроверять, но всё равно странно, — тихо сказал он.
— Когда будешь покупать коньяк, выбери что-нибудь по приличней, желательно грузинский марочный, — поменял тему разговора Нурбол.
— Ты совершенно ничего не понимаешь в коньяках, лучшие коньяки французские, — ответил Алекс.
— Ну да, Наполеон что-ли? — спросил Нурбол.
— Камю Элябрисьон, что в переводе с французского означает Камю Праздничный.
— Лучшие коньяки азербайджанские, поверьте мне, - вступил в беседу я.
Мы заспорили, какие спиртные напитки самые полезные для здоровья. Девушку с рекламного щита мы больше не вспоминали, надеясь в тайне, что утром всё разрешится само собой, всё встанет на свои места.
Вечером следующего дня я, как Ульянов – Ленин, решил идти Другим Путем. Новая встреча с девушкой на плакате вызывала у меня непонятное чувство беспокойства. Так же чувствует себя человек, забывший что-то, знает что забыл, но не может вспомнить что. С другой стороны мне очень хотелось встретиться с ней ещё раз. Узнает ли она меня, улыбнётся ли мне ещё раз, а если нет. В конце концов, я решил, что нарисованная девушка всё равно никуда от меня не убежит. Приду на встречу завтра.
Нурбол и Алекс были уже дома, сегодня они почему-то не спорили
— Что скучаете, не спорите как обычно, — спросил я их.
— Он ещё спрашивает, — не поворачивая головы в мою сторону, буркнул Алекс.
Он был снова не в духе, что означало, загадка так и осталась неразрешённой.
— Есть какие новости, — спросил я Алекса.
— Две, хорошая и очень хорошая, — с какой начинать?
— С той, которая ближе.
— Ну что же, новость первая: на моём компьютере завёлся вирус, а может он просто сломался, пока понять не могу. Информация с диска точно не считывается.
— Надеюсь, у тебя есть план, — спросил Нурбол.
— Плана нет, есть копия диска, восстановить смогу всё необходимое, всё за исключением твоей подружки, — он мотнул головой в мою сторону.
— Где же ты подхватил этот вирус, — осторожно поинтересовался я.
— До встречи с твоей красавицей компьютер был чист, я в этом уверен. Всё, что я записал со вчерашнего вечера, это видеофильм. Больше ничего.
— Нда, - задумчиво произнёс Нурбол.
— Нурбол, умоляю тебя, не надо, даже не начинай. На дворе двадцать первый век, мы современные люди, серьёзно занимающиеся наукой. Именно наукой, а не шарлатанством. Не может быть вируса в видеофайле, это глупость.
— Ты, наверное, хотел сказать, ещё вчера не было, век то двадцать первый, не забывай, - парировал Нурбол.
— Это была хорошая или очень хорошая новость, — поинтересовался я, — и что насчёт другой.
— Другая новость из той же серии. Я провёл ночную съёмку твоей девицы. Если она двигается значит, должно быть тепловое изучение, движение без тепла не бывает.
Мы с Нурболом смотрели на него и терпеливо ждали.
— Ну что уставились, есть тепло, совсем немного, еле заметное. Непрофессиональная камера не заметит, моя разглядела.
— Чем дальше в лес, тем больше дров, — сказал я.
— Однако интересно, — промолвил Нурбол, — может она ...
— Живая что ли, — закончил я вместо него.
— Полуживая, — съехидничал Алекс, — для живой температура слишком низкая.
— А если это летаргический сон, — предположил я несмело.
— Нет, ты действительно псих, она фанерная, — закричал Алекс, — фанера в летаргический сон не впадает, по-моему, ты сам во сне прибываешь.
— Да, но ведь она движется и тепловое излучение — это ведь факты, которые ты сам доказал, — начал наступление Нурбол.
— Мне надо её просто поцеловать, она немедленно оживёт и выйдет за меня замуж, - предложил я свой вариант решения вопроса.
— По-нашему целуй, по коммунистически, как товарищ Брежнев товарища Хонекера, чтобы наверняка, после ты будешь носить её на руках, а потом она сядет тебе на шею, поздравляю, — язвил Алекс.
— С другой стороны жилплощади у неё точно нет, регистрации в столице тоже, столько однако неудобств.
После моей шутки Алекс немного поостыл.
— А кто тебе сказал, что она за тебя пойдёт. У меня ведь есть ещё и третья новость, самая хорошая. Алекс хитро улыбнулся. Сегодня вечером она и мне улыбнулась. Ха ха ха, ...рогоносец.
— Ну а это уже форменное свинство, — деланно возмутился я.
— Да, Агроном, похоже, он хочет увести твою девушку, — хмыкнул Нурбол.
— Ну уж нет, любовь с фанерной девушкой это не для меня, любите её сами. И потом я не люблю девушек, которые всем подряд улыбаются, — Алекс поднял руки.
— Алекс, ты у нас не всем подряд, ты у нас незаурядная личность - сказал я торжественно.
— Дружище Алексей — начал медленно и рассудительно Нурбол, — есть в жизни довольно много вещей, которые ты объяснить не в состоянии. Ну и что. Разве это не естественно. То, с чем мы столкнулись сегодня, просто не имеет рационального объяснения, тебе просто не хватает знаний объяснить это. Улыбается, говоришь, всем. Так это мы уже проходили. Ты, надеюсь, видел картину Леонардо да Винчи Мона Лиза. Странно, сначала она кажется очень серьёзной, но когда глядишь на неё долго-долго, она обязательно улыбнётся тебе. В каждой женщине живет Мона Лиза, посмотри на неё повнимательней, попроси её улыбнуться и она обязательно тебе улыбнется.
— Как в той детской песенке про улыбку, помните, — вставил я.
— С тобой даже сумасшедший с ума сойдёт… Нурбол, это рекламный щит! — закричал Алекс разводя руками.
— Ну и что, Мона Лиза на рекламном щите перестанет быть Моной Лизой, что тебе не понравилось.
— Её улыбка это оптический эффект, а у нас здесь два убийственных факта. Алекс доказал что есть движение и тепловое излучение, — не стерпел я.
— Ну а ты уверен, что движения нет у Моны Лизы, или миллионы людей, видевших, как она начинает улыбаться, все психи. А кто-нибудь делал её съёмку в инфракрасном диапазоне.
— Что с ней только не делали, поверь мне, — спокойно сказал Алекс.
— Ну и что, где результат. Никто толком не может даже сказать, с кого она списана, никаких разумных объяснений вот уже почти четыреста лет.
— Потому что реальной Моны Лизы никогда и не было, это плод его богатого воображения, он ведь художник — сказал я Нурболу.
— Он в первую очередь учёный — добавил Алекс.
— Конечно, кто спорит, он великий художник и великий учёный. Именно эта комбинация создала великий и до сих пор неразгаданный шедевр - продолжал гнуть свою линию Нурбол.
— Наша девушка на Мону Лизу не очень похожа - сказал я.
— У нас не просто Мона Лиза, у нас полная Мона Лиза - ерничал Алекс.
— Уважаемый Нурбол может у тебя есть объяснение всему этому? — спросил я.
— Пока нет и точно не сегодня. Давайте пить чай. Да кстати, как наш коньяк.
— Алекс достал из кармана маленькую стограммовую бутылочку коньяка.
— Агроном, ты посмотри, что он принёс. Каждому по тридцать три грамма, напьёмся сегодня и устроим пьяный дебош.
— Речь шла о бутылке коньяка, правильно? Это бутылка, в ней коньяк, условия спора выполнены. О размере бутылки, насколько я помню, речи не было, есть свидетель, — Алекс показал на меня рукой.
— Ты также обещал назвать себя сумасшедшим, — напомнил я очень тихим голосом.
— Извольте, я сумасшедший, — раскинув руки, заорал что было, сил Алекс, — живу в сумасшедшем доме, в палате номер шесть.
Следующий день оказался таким же безрезультатным, как и предыдущий. Возвращаясь вечером домой, я, набравшись смелости, подошёл к рекламному щиту. Было ещё совсем не поздно, уставшие после рабочего дня прохожие суетливо торопились домой. Поговорить с нарисованной девушкой в этот вечер мне не удалось из боязни быть услышанным кем-нибудь. Я постоял немного поодаль, разглядывая свою таинственную незнакомку. Что-то скрывалось за её загадочной улыбкой, её говорящими глазами. Мне очень хотелось разгадать её секрет. Я на всякий случай осмотрел обратную сторону щита, надеясь найти разгадку с другой стороны. Нет, ничего особенного я не обнаружил, обычный фанерный щит. Я двинулся дальше.
Недалеко от нашего общежития стоял каменный дом, построенный ещё в начале прошлого века. Основательный, приземистый, анфилада колонн, большая парадная лестница. Я видел фасад этого здания много раз, сегодня, проходя мимо, мне почему-то захотелось войти во двор и посмотреть, как он выглядит с внутренней стороны. Я свернул в темный переулок и оказался во внутреннем дворике. Там я обнаружил несколько старушек. Они сидели на скамейке, укутавшись в свои, сильно поношенные шубы. Одна из них спросила меня, не ищу ли я кого. Объяснять ей, что зашёл во двор из праздного любопытства мне совсем не хотелось, я только спросил адрес дома.
— Зелёный переулок, дом номер двадцать восемь, какая квартира Вам нужна, - ответила старушка.
— Я, верно, перепутал адрес, — сказал я ей, вышел на улицу и пошёл домой.
Алекс и Нурбол были уже дома. Нурбол что-то писал сидя за столом, Алекс, забравшись с ногами на кровать, играл на своём лаптопе.
— Всем привет, — поздоровался я, — лаптоп, я смотрю, ты уже починил.
— Конечно, неужели ты серьёзно думаешь, что твоя красавица сможет меня остановить.
— То-то ты такой довольный сегодня.
— Я сегодня покопался немного в интернете, на сайте компании Сони, у меня ведь лаптоп и камера от этой компании. Интересно было посмотреть последние новости от моих, горячо любимых японцев. Так вот, они ошибку нашли в программе копирования видеофильмов. Извиняются теперь во всю, обещают заплатку прислать в течение нескольких недель.
— Япона мать, я всегда знал, что во всём виноваты японцы, — воскликнул я.
— Ты знаешь, я им со времён русско-японской войны не доверяю, — поддержал меня Алекс, — коварные они.
— Интересно, почему же ты тогда их лаптоп и камеру купил, — спросил Нурбол, бросив ручку в раскрытую тетрадь.
— Нурбол, это была трагическая ошибка.
— Трагические ошибки надо смывать кровью, — зловеще прошипел я.
— Я был очень молод, — деланно оправдывался Алекс.
— За ошибки молодости надо платить, — не унимался я.
— Чёрт, — пока с вами разговаривал, — меня убили и все жизни кончились. Ну да ладно. Он закрыл лаптоп и посмотрел на нас.
— Интересно, какие новости у вас.
— У меня в квартире газ, — я посмотрел с надеждой на Нурбола. Я не мог поверить, что всё дело было в японской ошибке, чёртовы японцы.
— Знаете, что меня больше всего удивило в этом рекламном щите, — спросил нас Нурбол.
— Я подозреваю совсем не её загадочная улыбка, — предположил я.
— Нет, это само собой. Кроме этого.
Мы смотрели на Нурбола и терпеливо ждали.
— На плакате нет ни единого слова. Рекламный щит без броской яркой фразы, даже без названия компании, которую он рекламирует. Не кажется это вам странным. Так что же рекламирует девушка на щите.
— Косметику, наверное, что же ещё может рекламировать девушка, хотя меня уже ничего не удивит, — сказал я.
— Не, не угадал, гаванские сигары от товарища Фиделя Кастро, — предположил Алекс, — хотя нет, генетически изменённую кукурузу. Настроение у Алекса снова стало портиться.
— А чем тебе не нравиться моя кукуруза. Люди занимаются селекцией уже несколько тысяч лет, просто раньше на это уходили годы, сегодня несколько часов лабораторной работы. Как ты намерен накормить вечно голодное человечество, или прикажешь нам на хлеб намазать твою программу распознавания образов, — разозлился я.
— Минутку, минутку, — оборвал меня Нурбол, — мы, кажется, говорили о девушке на плакате.
— Хорошо, если это не женская косметика, и не сигары от товарища Фиделя, то я сдаюсь, ничего другого я просто предложить не могу.
— Ну нет, я так быстро капитулировать не намерен, — Алекс был настроен очень решительно.
— Средства для похудения, китайские презервативы, линзы для глаз, шампунь, прокладки, ювелирные изделия...
— Остановись, остановись, всё равно не угадаешь, — прервал его Нурбол. Я узнал название компании, которая занимается установкой рекламных щитов в нашем районе. Она располагается в двух шагах от моей работы. Сегодня в обеденный перерыв я нанёс им визит. Я подумал, что разгадать секрет нашей красавицы будет намного проще, если мы узнаем, кто автор плаката и с кого эта красавица была списана. К сожалению, узнал не всё, но есть кое-что интересное, хотите послушать. Нурбол продолжил свой рассказ, не дожидаясь подтверждения с нашей стороны.
— Так вот, в качестве заказчика выступала некая мадам Берберова. Не смейтесь, это она сама себя так назвала. Знаете, чем она занимается?
— Содержит публичный дом, не иначе, чем же ещё может заниматься мадам Берберова — предположил Алекс.
— Нет, она может рассказать вам всё из вашей прежней жизни и предскажет скорое будущее.
— Гадалка, ну конечно же гадалка, — воскликнул я.
— Когда она пришла в рекламное агентство, ей предложили нарисовать её портрет с попугаем на плече, колодой карт в руках ну и тому подобное. Она всё это решительно отвергла. Тогда её направили к президенту компании и доверили самой договориться, что должно быть на рекламном щите. Первое, что мадам Берберова потребовала от президента, это тридцати процентную скидку, за что обещала рассказать ему его будущее. Президент со смешком потребовал точный прогноз на завтра, и если случиться её предсказание в точности, даст ей пятьдесят процентов. Гадалка объявила ему, что он должен быть очень осторожен завтра, его ждут неприятности на дороге.
— Ну, разумеется, на следующий день президент компании разбился в лепёшку, — не удержался Алекс.
— Нет, на следующий день с ним ничего не случилось, и скидок мадам Берберова не получила. В аварию президент попал через неделю и, после случившегося, гадалку стали уважать и побаиваться.
Она не захотела работать с художниками, которые ей предложил президент компании, ссылаясь на то, что они совершенно ничего не понимают ни в живописи, ни в её бизнесе. Мадам Берберова привела в агентство какого-то студента самоучку и объявила, что плакат рисовать будет он. Спорить с ней никто не стал, в конце концов это её дело, пусть работает с кем хочет. Через два месяца плакат был готов. Мадам Берберова внесла залог, половину от всей суммы контракта, и рекламный щит установили на перекрёстке. В компании, кстати, тоже были удивлены, почему на плакате нет никаких надписей, но гадалка лишь усмехнулась. Кто внимательно посмотрит, тот увидит и сам придёт.
— Надеюсь, ты взял её адрес, а то я лично ничего не разглядел, — спросил Алекс.
— Можно я попробую угадать, — попросил я, — Зеленый переулок дом номер двадцать восемь.
Нурбол посмотрел на меня с изумлением.
— А ты откуда знаешь?
— Мне этот адрес девушка с плаката нашептала. Я был там сегодня.
— Ну и что тебе нагадали интересно, тюрьму или может желтый дом, — спросил Алекс.
— Ничего, — ответил я.
— Её там уже давно нет, — продолжил рассказ Нурбол. Она снимала квартиру на первом этаже в этом доме. Народ к ней ходил беспрерывно, не знаю как люди адрес узнавали, но отбоя в клиентах не было. Одни выходили, сияя от счастья, другие с красными глазами. Правда, всё это продолжалось совсем недолго, пять-шесть месяцев. Всё закончилось тем, что один из посетителей, выйдя от неё, застрелился прямо на пороге злосчастной квартиры. Был большой скандал. Мадам Берберову арестовали. Оказалось, у неё не было ни права заниматься предпринимательской деятельностью, ни разрешение на проживание в столице. Что с ней приключилось дальше никто толком не знает. После случившегося она просто исчезла. Кстати вторую часть денег за установку рекламы она так и не внесла.
— Мне всё это напоминает мексиканский сериал Рабыня Изаура, — съехидничал Алекс.
— Рабыня Изаура — это бразильский сериал, — поправил его Нурбол, — а впрочем, это не важно.
— Так значит, на плакате была изображена сама мадам Берберова, — поинтересовался я.
— Нет, это точно не она. Очень похожа, но не она, наша гадалка намного старше.
— Ну тогда это мамам Берберова - молодые годы, — предположил Алекс.
— А что художник, — спросил я.
— Как мне сказали в рекламном агентстве, его хотели пригласить на работу, но очень скоро выяснилось, что он был серьёзно болен, лейкемия. Он умер через три месяца после того, как закончил работу над плакатом.
— Что мы имеем в итоге. Клиент застрелился, мадам Берберова бесследно исчезла, художник умер от белокровья, ну и к тому же японская ошибка, — резюмировал Алекс,— это даже круче чем Рабыня Изаура. Им там в Бразилии такие сюжеты и не снились...
Эпилог.
Разговор Нурбола в рекламном агентстве имел не очень хорошие последствия. О плакате там давно забыли, однако сразу после посещения Нурбола, вдруг сразу вспомнили и проявили бурную деятельность. Рекламный щит убрали уже на третий день, заменив его на рекламу итальянских макарон. Всё что у нас осталось от загадочной девушки, это видео на компьютере. Однако Алекс нас уверил, что ни один нормальный человек, никогда нам не поверит. Если мы опубликуем эту запись, нас, скорей всего, объявят обыкновенными жуликами. Технически изготовить такую запись сегодня не представляет никаких проблем. Мы вынуждены были с ним согласиться. К сожалению, загадка девушки с плаката, с говорящими глазами, так и осталась неразгаданной. Нурбол, правда, предложил совершенно фантастическую идею. Суть её состояла в том, что неизлечимо больной молодой художник, стоящий на пороге смерти, с помощью странной мадам Берберовой, вложил в эту свою последнюю работу что-то особенное, какую-то необъяснимую душевную энергию. И именно эта энергия давала тепло и заставляла девушку на плакате улыбаться. Но это была лишь его теория.