Жизнь шла своим чередой, как вдруг в воскресенье позвонила жена Петровича – Надежда и, плача, сообщила, что случилась беда. Николай Павлович, будучи по природе человеком действия, сходу задал обычные для него вопросы, - «Что, конкретно произошло и что можно сделать?»
Сбиваясь и рыдая, несчастная женщина поведала, что утром Петровичу позвонили от какого-то знакомого и попросили приехать в больницу. После больницы он поехал в гаражи, те, что рядом с домом. Там его нашли с проломленной головой и увезли в ту же больницу, но уже полумёртвого. Больше она ничего не знала. В больнице в выходной день вообще ничего понять нельзя. Сказали только, что операция прошла и он в реанимации без сознания, может быть надолго.
Успокоив Надю, Николай Павлович созвонился со знакомыми и договорился на понедельник после обеда встретиться с главврачом больницы. От гуманитарной помощи тот никогда не отказывался, и это вселяло надежду на успех. Вечером он ещё разок отзвонился домой Петровичу - там ничего изменилось. В больнице отвечали стандартно – состояние тяжёлое, надо ждать.
После обеда, доехав до гаражей на такси, Николай Павлович забрал свою машину и, прихватив жену Петровича, направился в больницу. Водил он машину хорошо, но личный водитель за долгие годы его избаловал, и некоторое время Николаю пришлось вспоминать навыки вождения, благо больница была недалеко.
Оказалось, что Петрович пришёл в себя, но говорить почти не мог, а только чего-то неразборчиво шептал и нервно озирался вокруг. Николай Павлович созвонился со своими спецами и, пока шла беседа с главврачом, в больницу привезли незамысловатое устройство, по сути дела - ларингофон с усилителем. В реанимацию их не пустили, типа не положено. Но на всё воля божья и главврача, потому Петровича вывезли в перевязочную на кровати с капельницей и уткой в сопровождении старшей медсестры. Помогала ей реанимационная медсестра и две нянечки, возраст которых вдвое превосходил бальзаковский. После этого к кровати Петровича допустили жену, Николая Павловича и откуда-то взявшегося дознавателя в штатском. Старшая медсестра деловито распределила людей в помещении, каждый занял своё место, даже нянечкам нашлась мягкая скамеечка за ширмой, где они мирно задремали. Жену Петровича она зашугала так, что та сидела молча и хлопала глазами, не воспринимая реальности, после суток на нервах и без сна. Проведя жёсткий инструктаж, она взяла у Николая Павловича ларингофон, осмотрелась и, отцепив присоску от аппарата ЭКГ, пристроила его внутрь, и ловко смочив какой-то гадостью, прилепила на шею. Николай Павлович щёлкнул тумблером, а Петрович неожиданно ожив, спросил, - у Вас всё в порядке? Его голос как из водосточной трубы потряс присутствующих своей необычностью.
- Ну вот, можете общаться, - сказала хозяйка, - но учтите, нервничать ему не следует, травма тяжёлая и выразительно посмотрела на жену, которая если бы смогла, то забилась бы под стул.
- Хорошо, мы тебя отлично слышим, а теперь расскажи, что же случилось, тут вот и из милиции дознаватель пришёл – усевшись на стул, спросил Николай Павлович.
- Да-да, я буду вести протокол, если не возражаете – добавил мужик, - только я из прокуратуры, а не из милиции и не дознаватель, а следователь. Мне поручено вести дело по убийству в гаражах. Простите, пострадавший выжил, значит по покушению на убийство. У нас в документах указано, что был обнаружен труп этого мужчины - и показал на кровать.
Петрович подпрыгнул на кровати, Надя заплакала, а главная сообщала следователю, что ей всё равно, откуда он, но если подобное повторится, то следующая беседа, возможно, будет месяца через два после полного выздоровления.
- Простите, я неудачно выразился, в дальнейшем буду корректен, поймите, мне надо узнать обстоятельства как можно раньше – мягко сказал он, глядя в глаза старшей медсестры. Она вздохнула и демонстративно отвернулась.
- Ну ладно Петрович, не тяни кота за хвост, рассказывай, только медленно и с деталями – попросил Николай Павлович и нажал вторую кнопку на устройстве – тут диктофончик, никто не возражаете?
- Ну, значит так, в субботу, мне позвонили отсюда, молодой такой мужской голос и сказали, что мой приятель сильно пострадал в аварии, и очень хочет меня видеть, причём как можно скорее, Ну я взял Вашу машину, Николай Павлович, и поехал. Оказалось, что вовсе не приятель, а наш сосед с первого этажа, ну ты Надя знаешь, у него двое мальчишек и отборная змея в жёнах числится. Так вот, он в палате, весь перебинтованный, глаза грустные и говорит, поезжай в гаражи, сделай для меня доброе дело. А то совсем худо мне будет. Я, его спрашиваю, а что такое в гараже-то у тебя, никак в толк не возьму, зачем спешить. А он и говорит, дело важное, я гараж запер, а там тёлка. Ну, в общем, он оставил девицу, которую у шефа увёл. Он же на рынке торгует, а там их много. Чтоб не сбежала, понимаете. А сам в магазин за закусью и вином направился. И вот так случилось, прямо у гаражей попал под машину. Спешил ведь, не терпелось ему, понимаете ли. Все рёбра переломаны, морда поцарапана в глазах страх. Прямо как в ужастике.
- Ага, и селезёнка в хирургических отходах, - добавила медсестра и забилась в угол после сурового взгляда старшей.
- Ты и меня, наверно, змеёй за глаза величаешь – вклинившись в паузу, спросила жена, впервые подав голос за всё время.
- Что Вы, Петрович о Вас всегда очень хорошо отзывался, только жаловался иногда на суровость, а так очень по-доброму – успокоил её Николай Павлович, - ну, Петрович, продолжай.
- Ну а Вы вообще святой, если муженька моего послушать, - улыбнувшись в первый раз за прошедшие сутки, ответила она и, нахмурилась, поглядев на больного, добавила, - продолжай душегуб, девку он спасал ценой собственной жизни, ты посмотри!
Петрович осторожно кашлянул и продолжил, - Ну вот, я бегом к гаражу Витьки, он его запирает очень просто, вешает замок огромный, от которого ключи давно потерял, кому в голову придёт, что ворота не заперты. Снял замок, открыл ворота и обомлел. Такого я за всю жизнь не видел. Жигулёнок его как будто под танком побывал, причём раза три подряд. Я-то с солнышка, а внутри темно, и, вдруг вижу. Силуэт такой, женщина в проёме ворот. С трубой. Ржавой. Хрясть и конец. Гляжу ясно так, как взлетаю над гаражами, парю, вокруг меня ангелы и тут ты, и говоришь, куда чёрт старый? Смыться решил, не выйдет, внуков растить надо, на место давай. А внизу эта безумная тётка трубу на грудь мне кинула и бегом к воротам. Ну а я подумал, подумал и вернулся назад. Очнулся, ну как же болит голова, господи. И вокруг люди в белом. Я так понимаю, она там за сутки озверела, сначала от ожидания страстей всяких, а потом с голоду и разнесла этой самой трубой машину в полный хлам. Ну а потом приняла меня за Витьку и долбанула со всей дури. Да как точно попала, ровно в серединку лба. Хорошо ещё, что сутки голодала и машину долбить притомилась, а то прибила бы насмерть, как пить дать.
- А Вы её лицо запомнили? Кто её ещё мог видеть? – вмешался следак.
- Не, лицо я не видел. Не успел. А видел её наверно Волкодав – сторожа в будке не было – медленно и очень тихо сказал Петрович и ушёл в раздумья, закрыв глаза.
- А где его можно опросить, этого Волкодава? – не унимался следователь.
- Ага, опросите, если он Вас сразу не прикончит. Этот кабысдох килограммов на сто, у них территорию охраняет, я ему иногда кастрюльку супа литров на пять посылаю через Петровича – проворчала жена и затихла.
Петрович хмыкнул, - да Вы Витьку допросите, он же это дамочку где-то взял, наверно даже имя знает. Он же тут, в больнице, на третьем этаже в хирургии.
- Ну, мне ясно, я протокол сделал, Вы сможете его подписать, или придётся присутствующих вписывать с паспортными данными? – дружелюбно спросил следователь, - только эпизод с ангелами пропустил, если не возражаете, а то мне начальство их будет лет пять поминать.
- Подпишет, куда он денется, только лучше пусть крестик поставит, координация ещё пока плохая у больного - на удивление ласково вступилась за Петровича старшая медсестра и, деловито взяв планшет с протоколом, точным движением водрузила его на живот Петровичу. Вложив ручку в безвольную кисть больного, она поставила здоровые крестики в двух местах.
Получив своё, правоохранитель попросил старшую устроить ему встречу с тем самым Витей. На что был конкретно послан на третий этаж, типа не царское дело всяких тут водить по больнице, сам взрослый, до трёх считать наверняка умеет, да и на этажах таблички есть. Раскланявшись, он удалился поражённый своей бестактностью.
Николай Павлович, убедившись, что дверь закрылась, обратившись к Петровичу, сказал, - ты давай быстрей поправляйся, без тебя как-то неуютно будет. Зарплату жене выдадим, не беспокойся. Видишь, как вышло, я же тебе говорил, все беды от женщин, а ты не слушаешь старших.
- Николай Павлович, а Вы муженька-то моего не выгоните с работы? Он ведь не скоро, наверно оправится, сильно его эта дура треснула, вон череп даже повредился. У него теперь, голова не скоро в порядок придёт – запричитала женщина и заплакала.
- Да не собираюсь я его выгонять, он же со мной добрых двадцать лет работает, как можно. Если не сможет водителем, найдём, чем заниматься, не волнуйтесь Вы, ну пожалуйста. Мы же не звери – скороговоркой проговорил Николай, как бы оправдываюсь, и подумал – «А ведь уволили бы его, как пить дать уволили, кому сейчас инвалид нужен».
- Спасибо Вам, Николай Павлович, я постараюсь побыстрее отсюда выбраться. Только Вам без водителя нельзя, возьмите на то время, пока я тут валяюсь моего племянника, он бестолковый, но порядочный парень. А? – осмелев, спросил Петрович, - он отлично водит машину и аккуратный, может и потом пригодится.
- Ладно, пусть приходит завтра, посмотрим – смеясь, ответил Николай, - семейственность тут разводим…
- Ой, вот спасибо, завтра придёт, прибежит даже с утра. А Вы не передумаете? – и слёзы опять навернулись на глаза зашуганной женщины.
- Не передумаю. Нам пора идти. Спасибо всем, - объявил Николай Павлович, достал из пакета большущую коробку конфет и банку хорошего кофе, - вот вам хозяюшки, обед скоро, побалуйтесь.
- Ну что Вы, спасибо главврачу надо говорить, он такое обычно не дозволяет – спокойно ответила старшая медсестра, и, не говоря лишних слов, забрала у Николая весь пакет и подойдя к двери, открыла её настежь. Пожав руку Петровичу, Николай Павлович с Надеждой вышли на свежий воздух. Светило солнышко, даже какая-то мелочь чирикала в ветках.
На улице Николай Павлович почувствовал какую-то жуткую усталость, потряс головой и, подойдя к машине, предложил отвезти жену Петровича домой, но та отказалась, ей хотелось пройтись пешком и собраться с мыслями.
По дороге домой Николай Павлович обнаружил, что разговаривает сам с собой, - «вот ведь как получается, вроде жил человек праведной жизнью, не пил, не курил, не гулял, внуков растил и на тебе, из-за идиота получил по башке, да так, что может инвалидом остаться. Очень похоже, что он не сможет водить машину, а больше он ничего и не умеет в жизни. Конечно, подберу ему какую-никакую работу, но по-прежнему вряд ли будет. И ещё, ведь не держит он зла на соседа - гадёныша, считает, что не повезло им обоим. Глядишь, в одной палате окажутся скоро. Вот же чистая душа, однако. Может и правда, что его ангелы встречали? Есть ведь за что».