Сады адама

                САДЫ  АДАМА.



               

                ДЕНЬ  ПЕРВЫЙ.
 


 
   В нынешнем году осень пришла в Петербург раньше обычного. Еще на прошлой неделе тусклое сентябрьское солнышко согревало землю, даря надежду на грядущее бабье лето, а с наступлением выходных северная погода показала свой переменчивый нрав. Подул западный ветер, свинцовая гладь залива покрылась пенистыми барашками. Острые капли дождя хлестали по желтой листве. Солнце закрыли серые низкие облака.
  Вдоль Приморского проспекта шел маленький человек. Он испуганно вжимал голову в плечи, и скалил острые зубы, когда мимо, с грохотом пролетали автомобили. Возле знака дорожных работ деловито копошились люди в желтых безрукавках. Они были высокими, чернолицыми, потными, от них пахло железом и огнем. Человек нерешительно остановился, маленькие блестящие глазки настороженно изучали рабочих. Он вытянул нос, отчего жесткие седые усы щеточкой, и понюхал воздух.
   Здесь находилась зона пешеходного перехода. Справа по ходу движения красовался памятник вождю мирового пролетариата. Сгорбившийся Ильич строчит апрельские тезисы. Если верить легенде, таинство рождения великих идей происходило в шалаше, на берегу озера Разлив. По иронии судьбы, спустя сто с лишним лет в этих местах раскинулись шикарные особняки, окруженные высокими заборами. Дворцы напоминали картели наркоторговцев. Пришельца не смущали роскошные строения. Он пригнулся, и  стремительно пересек дорогу.
  На противоположной стороне оживленной трассы радушно распахнула стеклянные двери автозаправка . В примыкающем помещении находился небольшой магазин. На полках теснили друг друга яркие пакеты с чипсами, конфетами, в ряд выстроились бутылки пепси-колы и пива. Человек настороженно оглянулся, и вошел вовнутрь.
   Сквозь застекленную витрину было видно, как он беседует с продавщицей, полной блондинкой в широком синем платье. На ее загорелой шее висела тонкая золотая цепочка с крестиком. Подошел мужчина, высокий худой, с выступающим кадыком и зализанными назад жидкими черными волосами. Человечек обернулся к нему. Его тонкие губы шевелились, он размахивал старомодной тростью с серебряным набалдашником. В руках у него оказался большой лист бумаги, женщина читала текст, ее муж недоверчиво усмехнулся. Визитер достал из старого чемоданчика мешочек - выражение лиц супругов мгновенно изменилось. Худой мужчина  склонился над листом бумаги, поставил закорючку. Женщина пыталась было возражать, но муж прикрикнул на нее, его взгляд был прикован к мешочку. Она нервно пожала полными плечами, и подписала бумагу.
  Хлопнула дверь, все обернулись. Появился толстый мальчик лет семи, с большим родимым пятном на лбу.  Человек наклонился к нему, ребенок отпрянул, спрятавшись за спину отца. Тот безучастно смотрел, как пришелец протягивает листок бумаги. Мальчик послушно прижал пальчик к документу. Бледные губы незнакомца искривила довольная ухмылка, он властно простер руку  к женщине, она покорно сняла цепочку с крестиком…
   Человек вышел на улицу, и направился к рабочим. Они курили, снисходительно глядя на чудного прохожего, вяло переговариваясь.
  В течение дня, этого странного, затянутого во все черное субъекта можно было встретить в магазинах, банках, офисах. Он нигде подолгу не задерживался, загадочный документ покрывался подписями, и маленькими чернильными отпечатками пальцев.
  Поздно вечером, человек оказался в престижном жилом квартале. Здесь расположились дорогие особняки, с зелеными газонами, и маленькими аккуратными бассейнами на дворе.
  Он по хозяйски толкнул низкую калитку, вошел в крайний дом, решительно шагнул к низкой дверце, ведущей в подвал. Дверца со скрипом открылась, и пришелец, ловко пригнувшись, нырнул в зыбкую мглу.
      
               
                ГЛАВА 1.

                ДЕНЬ ВТОРОЙ.    СКРЕБ – ПОСКРЕБ…


     Марк не любил заниматься сексом утром. Ему не нравился запах собственного тела и кислый привкус во рту. Он считал, что сначала необходимо принять душ, выпить пару чашек  кофе, и тщательно почистить зубы, а уж потом начать обмениваться жидкостями. Он был сова, и каждодневное пробуждение в семь тридцать утра воспринимал как небольшой подвиг.  Лена думала иначе. Она прочитала в женском журнале, что по утрам у мужчин самый высокий уровень тестостерона в крови, а ярким как рождественская елка иллюстрированным страницам она доверяла безраздельно, и нежелание супруга заниматься любовью по утрам воспринимала как упрямство. Лена была красива, капризна и эгоистична. Она любила эту утреннюю истому, ей нравилась горчичная теплота размякшего со сна тела. Утренний секс превращался в долгое однообразное удовлетворение похотливой жены. Марк послушно целовал девичий живот, женщина восторженно взвизгивала, и дергала мужа за редеющие волосы.
  Господин Коган имел множество комплексов, но более всего стеснялся ранних залысин, и  старательно зачесывал просвечивающий череп длинными прядями тонких каштановых волос. Друзья советовали ему подстричься наголо, ставили в пример Брюса Уиллиса и Юла Бриннера – самых привлекательных плешивых мужчин столетия. Марк в ответ многозначительно ухмылялся, но на душе у него было скверно. Он знал, что друзья посмеиваются над ним. Круглый, увенчанный очками, шишковатый череп, возвышающийся на худой цыплячьей шее, требует волосяного прикрытия, это – аксиома. Он страдал, и ненавидел своего отца за преждевременную  алопецию. Марк не догадывался, что ген облысения наследуется по материнской линии. Его отец, плешивый господин Коган, был похож на пожилого грифа. Он искренне любил Когана младшего, и надеялся, что тот рано или поздно примирится с таким заурядным явлением как лысина.
   Итак, вместо того чтобы наслаждаться телом любимой жены, Марк думал о том, что супруга созерцает его плешь в невыгодном  ракурсе. Он подозревал, что девушка немного презирает его, но не был уверен, за что все-таки больше. За нерешительный характер, нескладную, похожую на вопросительный знак фигуру, утреннюю мужскую немощь или за эту отвратительную лысину? Он не знал ответа…
  Лена обращала внимание на плешь супруга не больше чем на скрежет, доносящийся из угла комнаты. Будто чья-то невидимая рука, скребет железными когтями паркет. Утренний секс продолжался…
   Пронзительно зазвонил телефон. Марк дернулся к аппарату, радуясь вынужденной передышке, но девушка сжала ухо возлюбленного длинными ногтями. Коган мужественно стерпел боль. Телефон не умолкал. Лена сладко потянулась, благодарный супруг был отпущен на волю.  Раздражающий сигнал сводил с ума, звук вонзался в темя, пронизывая насквозь, будоражил кровь, кожа покрывалась острыми мурашками.
   - Странный звонок какой-то! - пробормотал мужчина. Он снял трубку, оттуда раздался громкий свист, закружилась голова. Марк бросил трубку, воцарилась тишина, но тотчас аппарат  разразился громкой трелью. Совершенно отчетливо чужой голос произнес два слова – «Ари!» и «Адхамар!» Это было настольно явственно, что он оглянулся. Сзади никого не было. Бежевая, с нелепым постером стена, и дурацкая тумбочка в углу комнаты, розовая, покрытая кудрявой резьбой – очередная безвкусная прихоть жены. Оттуда  и раздавалось настойчивое скрежетание, словно маленький гном, игрушечной стамеской пытается вскрыть паркет. Ари, Адхамар… Он потряс головой. Ерунда какая то!
    В животе стало горячо, будто к паху прижалась грелка. Он ощутил болезненное влечение, повернулся к жене, дрожащими руками погладил ее грудь, подполз на коленях по скомканным, сбитым в бесформенный комок простыням, прижался губами к горячему рту... 
  Через несколько минут Марк откинулся на спину. Он тяжело дышал, лицо облепили длинные белокурые волосы любимой.
  «Вряд ли ей грозит облысение!» - подумал он и усмехнулся.
  - Что смеешься?! – Лена перевернулась на живот, в синих глазах играли лукавые огоньки.
  - Говорят, что у блондинов волос меньше чем у брюнетов!
 - Для тебя это должно быть утешительным фактом! – фыркнула девушка. Она посмотрела на телефонный аппарат. – Сколько он уже так трезвонит? Минут десять…
 - Около того… - мужчина поднялся с кровати, подошел к окну, отдернул легкие занавески, яркий солнечный свет хлынул сквозь незащищенные окна, затопив тесную спальню уютным ласковым теплом. В животе было по-прежнему горячо, тревога усилилась, возникло  нехорошее предчувствие. На виске пульсировала тоненькая синяя жилка, он машинально вытер пот со лба. Чужой, мускусный привкус. Он обернулся к жене. Девичье тело покрылось бронзовой гладью, трогательная полоска белых, не тронутых загаром бедер манила своей девственной беззащитностью. Телефон звонил. Марк медленно шагнул к девушке.
  - У тебя очень вкусный рот… - тихо шепнул он.
  - Ого! – выдохнула Лена. – Ты чувствуешь тоже самое, что и я?!
  - Даже больше… - он поцеловал ее соблазнительную грудь.
  - Я вижу… - она прогнулась в спине, золотые волосы растеклись по тонким лопаткам, и возлюбленная стала похожей на распутную вакханку с древнеримских фресок.
 - Я видел такую нимфу в Риме!
 Его мышцы напряглись, в теле бродила дурная, неведомая ранее шальная лихость.
 - Проститутку итальянскую? – возбужденно хохотнула Лена.
 - Она занималась латинской любовью…
 - Фантастика..! – простонала девушка. – Шлюха…
 -  Реальность страшнее вымысла!
 - Нет ее!!! – кричала жена.  В темном мыску на спине выступили капли пота. - Нет никакой реальности! Чертова выдумка – эта твоя реальность!
 - Это…- у Марка сбилось дыхание, кровь пульсировала в горле, голос охрип от крика, - это – называется… Страсть!!!
 - Латинская любовь! – выкрикнула Лена, и упала навзничь. Коган рухнул рядом. Пот заливал глаза, в горле саднило, методично звонил телефон. Солнце обжигало раскаленные тела людей. Скрежет в углу  стих, теперь звуки были похожи на приглушенный детский лепет.
  - Что это такое? – жалобно простонала девушка .
  - Страсть… - повторил мужчина. Он  провел ладонью по груди. Упругие, покрытые терпким потом мышцы, поджарый горячий живот, мускулистые ноги. Это не его тело!
  - Страсть… - как эхо отозвалась жена. – А что там скрипит?
  - Домовой.
  - Домовой… И он все это видел?!
  - Безусловно! – усмехнулся мужчина. – И наверняка мастурбировал! Надо все-таки снять трубку…
 - Не спеши! В этом звонке есть что- то необычное…
  За дверью деликатно мяукнул Персик. Кот обладал врожденной скромностью, уважал господина Когана младшего, искренне любил Лену, и не беспокоил их без крайней нужды. Жена утверждала, что в этом заслуга редкой экзотической породы. Британские кошки все такие, безапелляционно заявляла она. Ум и благородство! Отличительные черты лучших представителей кошачьей породы. Очередная глупость из дамского журнала, истинность которой не оспаривалась. По Персику можно было сверять часы. Семь тридцать одна. Еще в половине восьмого кот хранил сдержанное молчание. Марк также был пунктуальным человеком, эти качества их с котом объединяли. Телефон продолжал звонить.
   Скрежет в углу возобновился.
  - Ты не знаешь, кто такой Ари?
  - Вероятно, твой родственник! - улыбнулась Лена. Она тихо застонала, повернулась к мужу, и прижалась губами к его плечу. - Ты чувствуешь тоже, что и я? – это была их кодовая фраза, перед занятиями любовью.
  - Черт его знает! И еще, какой-то «Адхамар!»
  - Какой загадочный звонок!  Какие сексуальные слова ты произносишь! -  Льняные волосы шелковисто тронули грудь мужчины, словно сказочные эльфы щекотали кожу прозрачными крыльями.
   Вновь мяукнул Персик. В голосе кота слышалось благородное негодование.
  - Латинская любовь… – сипло проговорил Марк, едва шевеля пересохшими губами. Жаркое дыхание обожгло его шею.
  - Итальянки… проститутки! Чушь собачья все это! У меня был любовник серб. Это такая нация. Славяне, или что- то в этом роде… - Девушка заурчала как хищная кошка, на глазах выступили слезы, во рту стало солоно.
  - Серб! Он был почти два метра ростом..! – Лена задыхалась, изо рта ее вылетали капельки слюны, они были с красными кровяными прожилками, пахли нектаром и весенней травой. – Он рвал меня на части!!! – она взвизгнула, ударив острыми ногтями мужа по лицу.
  - Также, как я?! - свело ногу, прижатую бедром жены, но он не ощущал боли. Все существо  превратилось в животный комок извращенного наслаждения. Слова любимой причиняли ему боль, но страстный зуд был сильнее боли.  Взгляд оказался прикован к тонкой дрожащей жилке на шее девушки. Там, внутри пульсировала алая жидкость! Влага жизни! Такая сладкая, и такая желанная! Его губы целовали ее шею, челюсть свело судорогой от неумолимого желания. Это было даже не желание. Нет! Болезненное, скотское вожделение! В крохотное мгновение человеку показалось, как через пронзительный визг телефонного звонка, некая сила проникла в него, сквозь поры кожи просочилась лютая энергия! Мужчина припал зубами к вибрирующей жилке на шее жены. И тотчас лихая ярость захлестнула пылающий жаром мозг, и сила, которой он не ведал ранее, наполнила  естество. Надо всего лишь сжать зубы! Резко и со всей силой!
  - Это всего лишь страсть… – прошептал он. Слюна упала на горло жены, на крохотную синюю венку, увлажнив потную кожу. Всего лишь сжать челюсти…
  Лена опрокинулась на спину за мгновение до того, как зубы  мужа не повинуясь воли, сомкнулись со страшной силой так, что крошилась эмаль. Телефон замолчал…
  Это произошло неожиданно. Душная тишина навалилась плотно, тяжело, как ватное одеяло. Черная туча закрыла солнце, и в маленькой спальне стало темно и холодно.
    Коган неподвижно лежал на спине, и смотрел в одну точку на белоснежном потолке. Робко мяукнул Персик. Он осмелился войти в комнату,  мурлыканье доносилось из-под кровати. Скрежет мгновенно стих. Лена опустила руку, кот аккуратно трогал розовым носиком ее пальцы. В комнате пахло кислым запахом несвежего дыхания, потом и сексом.
  Женщина всхлипнула. Марк дотронулся пальцем до своего лица, щеки его были мокрыми. Пот, слезы…Во рту застыл металлический привкус крови. По окну застучали редкие капли дождя. Он давно должен быть на работе!
  Вновь зазвонил телефон. Лена вскрикнула, сжалась в комок, и заткнула ладошками уши. 
  - Это наверняка с работы! – будничным тоном сказал мужчина. Он встал с кровати, пошатнулся и чуть не упал. Перед глазами поплыли радужные круги, на лбу выступила испарина.
   Жена лежала на боку, подтянув колени к животу, и зажимала уши ладонями. Ее подростковая нагота выглядела трогательно и беззащитно. Сквозь липкую патину подступающего обморока Марк ощутил жжение в животе. Превозмогая отвратительную слабость, он заставил себя взять трубку.
  - Слушаю! - сердце билось в груди как затравленный зверек, руки дрожали. – Слушаю вас!
Больше всего на свете он мечтал услышать сейчас язвительный голос шефа. Ненавистного, злого шефа. Раньше шеф был веселым компанейским парнем. Бабник и балагур. Он снисходительно относился к опозданиям подчиненных, и симпатичных сотрудниц часто приглашал в кафе. Некоторые соглашались, и наутро они появлялись всегда порознь, старательно демонстрируя всем присутствующим, что между ними и шефом нет ничего серьезнее служебных отношений. От шефа исходил тонкий перегар, он капал в кофе чуть больше коньяка из неизменной фляжки,  блудливо косился по сторонам, и на губах играла шальная ухмылка. Все изменилось после того, как подобные загулы вошли в систему. В стаканчике из-под кофе, самого кофе уже не было. Шеф с утра начинал пить коньяк, и к обеду его требовалось отвозить домой. Его вызвали на совет к учредителям, и в течении трех часов из-за плотных дверей ни доносилось ни звука. У него была преданная секретарша. Сухая как палка, высокая пожилая женщина с прозрачными глазами наркомана, которую почему-то все называли Пепе, в честь героини сказки Астрид Линдгрен. Пепе изнывала под дверью, но не разобрала ни слова. Лишь иногда бубнил невнятные оправдания шеф, прерываемый звонками сотовых телефонов. Из кабинета он вышел бледный, постаревший на добрый десяток лет. Пепе негодовала. Пару недель все было как обычно. Сотрудники опаздывали на работу, иногда выпивали в обед пива. Шеф преобразился до неузнаваемости. Он стал похож высохшее чучело. Под глазами появились синие круги.  Он машинально подписывал бумаги, сухим бесцветным голосом отдавал распоряжения, на молоденьких девушек смотрел со страхом и ненавистью.
   Драма разразилась через неделю такого сухого запоя. Шеф обвинил честную Пепе в какой-то оплошности, и кричал на нее так, что в стеклянных стаканах дрожали ложечки. Тогда все впервые увидели, как Пепе плачет. Из бесцветных глаз кайфующего наркомана текли соленые человеческие слезы.
   На следующий день она слегла с гипертоническим кризом. После этого шеф сорвался. Вызов к нему в кабинет значил для сотрудника череду долгих унизительных оправданий, в худшем случае – увольнение. Сотрудники терпели. Фирма, в которой работал Марк, считалась самой перспективной в сфере компьютерных разработок, здесь были высокие оклады и отличные страховки.
   Пепе вернулась на работу, характер ее после перенесенного стресса резко ухудшился. Она превратилась в лютую доносчицу. Зная всю подноготную работников фирмы, она педантично доносила шефу и про опоздания, и про пиво в обеденный перерыв. Ее все боялись и тайно ненавидели, а шефа жалели. Особенно женщины…
  - Алло! – выкрикнул Марк в пустоту. Это не шеф. Это вообще звонят не с работы!
За спиной шевельнулась Лена. На кровать мягко вскочил Персик, заурчал, и медленно, молочным шагом, комкая лапками простыню, двинулся к жене.
  - Слушаю вас! – раздался незнакомый голос в телефоне.
  - Это я вас слушаю! – гневно закричал Марк.
  - Извините! Слишком много работы…Совсем зашиваемся! Господин Коган?!
  - Ну да! – мужчина раздраженно высморкался. Какой-то странный голос… Пронзительный, режущий слух, но будто знакомый.
  - Готовы немедленно оказать вам помощь!
  - Какую, к дьяволу, помощь?!
Голос одобрительно рассмеялся.
  - Это хорошо, что вы ругаетесь!  Знаете, как говорили древние… iratus sum ego vivam! Латынь не помните? Я злой, значит я живой!
  - Какая латынь?! – взревел Марк. – Вы мне трезвонили целый час!
  - Я?! Вы меня с кем-то путаете, господин Коган. Я – всего лишь скромный представитель фирмы «Ратус норвегикус». Меня зовут Стоикус. Адам Стоикус, к вашим услугам!
  Неприятный голос менеджера сверлил воспаленный мозг, Марк был уверен, что он уже его слышал раньше. Что в нем было очень знакомое, и вместе с тем совершенно чужое. Так мог говорить иностранец, безукоризненно вызубривший чужой язык, и тем не менее, остающийся для него не родным, со сложной фонетикой, которую выучил старательный мозг, но так и не могли усвоить язык и губы.
  - Конечно, вы не можете помнить меня. Минуло столько лет! Вечность!
  - Какого черта?!  Я впервые в жизни вас слышу!
  - Генетическая память –  своеобразная штука! Одно помним, другое забываем. Я вас не виню в забывчивости.  Однако, пользуясь случаем, хочу прорекламировать  наши идеи. Только что вы и ваша милейшая супруга имели удовольствие убедиться в действенности наших технологий!
  - Какие к лешему технологии?!
  - Наша фирма – лучшая в своем сегменте рынка! – азартно тараторил Стоикус, но Марку казалось, словно в ухо ему медленно вползает скользкая ледяная змея, и вместе с тем он был очарован необычной речью иностранца. Совершив усилие, он словил паузу в словах настойчивого менеджера, и произнес.
  -  Подождите минуту, я возьму другую трубку…
  -  Ваш гипоталамус оказался весьма восприимчив к действию нашей техники! – похабно хохотнул незнакомец.– Да! Едва не забыл… «Ари» и  «Адхамар»  - очень древние слова. Едва ли вы найдете их в словарях, разве что покопаетесь в своей памяти!
Коган отложил трубку в сторону, в висках пульсировал голос незнакомца.
  - Не говори с ним… - прошептала Лена.
  - Что?!
  - Не разговаривай с ним! – девушка прижимала к себе кота. Персик залез на руки к своей любимой женщине, и внимательно смотрел на мужчину круглыми желтыми глазами. Жена часто шмыгала носом, веки ее набухли от слез. – Неужели ты не понимаешь…
  - Но я даже не знаю, кто это?!
  - Все равно, – упрямо кивнула девушка. – Повесь трубку, а еще лучше, отключи телефон!
  - Что может случиться, от обычного телефонного разговора? – его раздражала  манера жены, недоговаривать простые вещи.
  - Ты, что не понял еще, что все это неспроста?! – она отпустила протестующе вякающего кота,  встала с кровати, накинула халат на голые плечи, вырвала трубку из рук. Марк пожал плечами, и едва сдерживаясь от приступа праведного гнева, вышел из спальни. На кухне он поставил на плиту кофейник, зажег газ, обжег палец, чертыхаясь, открыл кран холодной воды, и долго держал руку под ледяной струей. Какой к черту гипоталамус?!
  На работу он безнадежно опоздал. Если не случится чуда, ему предстоит в течение получаса выслушивать унизительный перечень своих негативных качеств. Как работника, так и человека. Шеф безусловно являлся талантливым человеком. Сосредоточив все свое незадействованное либидо на унижение подопечных, он достиг в этом искусстве  удивительного мастерства. Говорил медленно, процеживая слова сквозь тонкие поджатые губы, и для каждого слушающего умудрялся найти персональную болевую точку.
 Палец онемел. Марк  выключил воду, бросил взгляд на настенные часы. Чашка с растворимым кофе выпала из слабеющих пальцев, разбилась вдребезги, порошок седой пылью покрыл босые ступни человека. Он стремительно пробежал в прихожую, схватил новенький айфон. Ошибки быть не может! Часы бодро информировали о том, что на улице наступал вечер. Шесть двадцать семь.
   - Лена! – он бросился к телефону, и дрожащими пальцами набрал рабочий номер. Половина седьмого! Фирма закрывается в шесть. По пятницам в половине пятого. Сегодня кажется среда… Или нет! Протяжные, безнадежные гудки. Марк уныло смотрел на босые пальцы своих ступней. Они были бело-розовые, плотно прижатые друг к другу, с тонкими пегими волосками на подъеме. Как такое могло случиться!? Мистика… Неважно. В лучшем случае – штраф. Он не так сильно боялся штрафа, как унизительной выволочки в кабинете шефа. Обычно, наказуемый стоял посредине кабинета, стул ему не предлагали. Часто во время экзекуции присутствовала Пепе. Она молчала, не отрывала блеклых глаз от своих бумаг, и бледные щеки сухой девственницы покрывались нежной розовой краской. Он собрался уже повесить трубку, как на том конце провода раздался резкий голос шефа.
  - Слушаю!
  - Шеф! Прошу прощения…Это – Марк. Марк Коган! Я видите ли заболел! Отравление, или что-то в этом роде! Только сейчас немного в себя пришел. Проспал весь день! Простите меня… - он выпалил это на одном дыхании,  зажмурил глаза. В трубке стояла мертвая тишина.
  - Алле… Вы слышите меня?
  - Слышу, – голос шефа был на удивление спокоен, без свойственных язвительных интонаций, с необычным присвистом, будто ему вырвали передний зуб. Когана осенила догадка. Возможно, шеф запил! И превратился в славного добродушного весельчака. Ну конечно, же он запил! Как бы предвосхитив его догадки в трубке заговорили.
  - Уважаемый, Марк! Вы похоже и правда больны… Вы, вообще-то зачем звоните?
  - Ну как это зачем?! Предупредить! Я выйду на работу. В любом состоянии!
    Шеф как-то странно хмыкнул.
  - Интересный вы человек! Где-то болтаетесь… Пепе к вам дважды домой ездила, мы решили, случилось, что-то серьезное! Связи с вами нет, к телефону не подходите, дома тоже никого… С женой вашей пытались связаться. По вашей просьбе звонил некий Стоикус, он обещал привести документы.
  - Я не знаю никакого Стоикуса! - прошептал Марк. Голос шефа наплывал издалека, как-будто это не речь вовсе, а диковинная чужеземная песня. Отвратительная шепелявость делала   его речь похожей на птичье пение. –  Я болел… я был дома!
  - Безусловно! – пропел шеф. – Это и есть заболевание, и нечего тут стыдится. – Пение стало  громче, сочный мужской баритон выводил сложную партию. – Все, чем я могу вам помочь, это дать адреса сообществ, – на фоне поющего баритона завыли остальные сотрудники,  верещала Пепе, грянули хором программисты, сладко подтягивали девчонки из группы обслуживания.
  - Я всего лишь отравился... – шел ва-банк Коган. Врать, так врать до победного финала!
  - Давайте называть вещи своими именами, - шеф взял слишком высокую ноту, и сфальшивил,  -  наркотики страшнее алкоголя! Попытайтесь остановиться, пока не поздно. У вас такая удивительная фамилия! Это ко многому обязывает… Генетическая память! – голос шефа стал удивительно похож на фальцет проходимца менеджера.
  Марк отбросил в сторону трубку, и обхватил ладонями пылающую голову. Стоикус!
  «Ваш гипоталамус весьма восприимчив!..»
  За что отвечает гипоталамус? Кажется за сексуальное влечение…
  - Лена! – простонал мужчина. Он вбежал в спальню. Там было темно. На улице накрапывал мелкий дождик, сквозь задернутую занавеску едва проникал слабый свет. Вечер… Ну конечно-же вечер, черт его побери! Он занимался сексом весь день! Генетическая память…
  - Лена, милая! Ты можешь объяснить, что происходит?!
  Любимая жена сидела на кровати, поджав ноги. Она держала на руках насмерть перепуганного Персика, кот прижал маленькие уши к голове, короткая плотная шерсть на загривке почернела. Он пытался выгибать спину, и громко шипел. 
  - Что здесь случилось?!
  - Там! – Лена указывала пальцем в темный угол комнаты.
  - Что там?! – он подошел к затемненной стене. Скрежет слышался отчетливо. Слыша сильные удары своего сердца, мужчина отодвинул легкую тумбочку. Уродливую кудрявую тумбочку.  Он близоруко прищурился. Жена любила темноту.  Гладкая, без следов повреждений стена, Коган машинально поправил покосившийся постер – какие то кривые фиолетовые линии и пятна – жена сознательно выбирала многозначительные картинки – она считала, что это придает ей интеллектуального шарма. По той же причине, девушка иногда носила совершенно неуместные на ее скуластом славянском лице узкие очки в черной оправе. 
  - Здесь ничего нет…
   Из полумрака на него смотрели две пары огромных глаз. Синие глаза жены, и желтые, похожие на перевернутую луну янтарные глаза Персика.
  – Там ничего нет! – повторил он с нарастающим раздражением. Что то коснулось его босых ступней, Марк машинально дернул ногой, ему показалось, что кончиком большого пальца ноги он задел кого-то невидимого во мраке. Мужчина решительно щелкнул выключателем.
    Яркий свет залил темную спальню. Сердце ухнуло и замерло. Деликатные прикосновения к босым ступням – такое впечатление, что его трогает за ноги младенец. Сердце забилось часто и тревожно, густая кровь хлынула в голову, лицо залило жаром, в кончики пальцев вонзились тысячи острых иголок.
   Сейчас все закончится. Этого не может быть, это – страшная иллюзия! Он – ведущий специалист в области компьютерных технологий, имеет несколько патентов, у него красавица жена, и предстоящей зимой господин Коган займет новенький кабинет с персональной табличкой на дверях. Табличка будет отделана хромом, это стильно. Ему тридцать два года, ранняя лысина, небольшое брюшко, и вот уже два года в шкафу покорно ждет своей очереди теннисная ракетка. Его шеф – язвительный желчный сорокалетний холостяк, но он благоволит господину Когану. Все правильно. Эти странные безответные звонки по телефону, похожие человеческий говор, словно записанные на пленку слова воспроизвели с огромной скоростью. Это ненормальное либидо, чуть не сведшее его с ума. Неведомо куда исчезнувший день из его жизни. Из ЕГО, абсолютно регламентированной жизни, с четко установленным режимом завтрака, обеда, работы, сна и нечастого секса.
  Прикосновения к ногам стали настойчивее, Марк невольно вскрикнул и открыл глаза. Реальность страшнее вымысла. Хотя бы тем, что ее приходится принимать.
   Десятки серых грызунов, тесня друг друга, толпились возле его ног. Бледных ног, с плотно прижатыми пальцами, покрытыми редкими рыжими волосками. Длинные голые хвосты оплетали плотные тела, маленькие розовые коготки, похожие на детские пальчики скребли твердый паркет. Розовые носы дрожали, нюхая, изучая, ощупывая каждый сантиметр человеческих ступней. Длинные седые усы вибрировали, тщательно собирая информацию, отсеивая ненужное, и четко сохраняя в памяти ценные факты и события. Большая крыса оскалила скошенную пасть, обнажив острые резцы, встала на задние лапки, сложив передние на груди, черные глаза пристально смотрели на человека. Зверек будто молился. Длинный хвост грызуна, похожий на поросшую шерстью змейку, оказался под ступней, он не удержал равновесие и наступил на него. Крыса широко открыла пасть, завизжала,  в ее чреве дрожал короткий багровый язык. Другой зверек, услышав визг товарища, вонзил зубы в ахиллово сухожилие человека.
  Боль вывела мужчину из состояния оцепенения. Рискуя наступить на копошащихся крыс, он бросился на кровать, едва не сбив на пол Лену с Персиком.
  - Что это такое?! – кричал он, указывая на деловито снующих по полу зверьков. – Откуда они здесь взялись?!
  - Скреб- поскреб! – девушка глупо хихикнула.
  - Что?!
  Желтые глаза кота горят страхом и ненавистью. Мягкая спина напряжена как стальная пружина, под плотной шерстью угадываются мышцы хищника. Персик открыл рот, вместо благозвучного мурлыканья, издал утробный низкий вой.
  - Скреб-поскреб! – упорно повторила Лена.
  Крысы остановили неумолимый бег,  и пронзительно завизжали. Девушка заткнула уши. Марк лихорадочно соображал.  Он где-то слышал этот ужасный, отвратительный крысиный визг! И отчего-то, помимо беспредельного ужаса, по животу растекается жар, сводит скулы, от сильнейшего вожделения. Гипоталамус…Где он это слышал?
  Лена тихо застонала. Одной рукой она прижимала к себе рвущегося в бой кота, другую протянула к бедрам мужа. Превозмогая эту ненормальную, извращенную похоть, он размахнулся и дал жене пощечину. Она с удивлением взглянула на мужа. За три года совместной жизни, он ни разу не повышал на любимую голос. Марк вообще избегал конфликтов с людьми, и не дрался даже в детстве.
  - Надо отсюда уходить! –  прошептал он.
  - А как же они… - девушка потрогала ушибленную скулу. – Такие огромные!
  - Выйдем на улицу, вызовем санитарную службу!
Лена отрицательно покачала головой.
  - Знаешь, почему они не залезают на диван? Они боятся Персика!
  - Чушь! Они не намного меньше кота!
  Он постарался сухо проанализировать ситуацию. В конце концов, умение анализировать – его профессия.  Крыс действительно много. Вероятно, в стене образовалась щель, это объясняет скрежет. Ничего сверхъестественного. Они чрезмерно большие для заурядных грызунов. Тоже объяснимо. Он где-то читал, что представители азиатского подвида вдвое больше европейских собратьев. Этот звук… Словно многократно ускоренная человеческая  речь! Конечно! Именно так звенел все утро телефон. Боевой клич крыс вызывает сексуальное возбуждение у людей. Странно, но не антинаучно. Мозг человека слабо изучен, дельфины общаются при помощи ультразвуковых частот, но диапазон этих частот не опасен для окружающих. Однако если предположить, что в определенных обстоятельствах частота становится выше. Как это может сказываться на психике?! Пока вполне логично. Но как объяснить неведомо куда исчезнувший день?  Пропавший день, пропавший день…
  Марк подскочил на кровати. Его неожиданно осенила догадка.
  А почему он собственно решил, что шеф трезвый?! Всего лишь со слов самого шефа! Ошибка! Он выбрал не ту систему координат. Конечно! Он взял за основу голословное заявление алкоголика, который  запил, и все на свете перепутал! Delirium tremens! Трясущийся деллирий, а проще говоря – белая горячка. На корпоративном мероприятии шеф разоткровенничавшись, рассказывал как протекает профессиональное заболевание алкоголиков. Все похоже!
  - Смотри! – Лена вцепилась в его плечо.
Мужчина отвлекся от размышлений. Крысы сгрудились в углу комнаты, отчаянно пищали, заползали друг другу на спины, в бессмысленной толчее угадывалась четкая система.
 - Какого дьявола они там делают?! 
 Марк встал на ноги, тупой болью дернуло в области ахиллы. Он провел пальцами по лодыжке, на коже выступила капелька крови. Живое воображение красочно описало жуткую картину. Десятки, сотни огромных крыс виснут на нем, впиваются в руки, ноги, в пах. Он обливается кровью, скидывает на пол разъяренных грызунов, топчет их ногами. Безжалостные маленькие хищники рвут в клочья  съежившиеся в предсмертном спазме половые органы, вгрызаются в живот, отрывают уши. Они дерутся между собой за каждый кусок мяса.  Кровь заливает спальню, от ее запаха крысы приходят в состояние транса. Их не остановить. И боль… Дикая, сводящая с ума, нарастающая боль, и ощущение медленно приближающейся смерти.
  - Надо уходить!
   У него слишком богатое воображение! Все в жизни имеет прозаическое объяснение!
  Тем временем крысы как-будто утратили к людям интерес. Здоровенный пасюк вскарабкался на спины своих товарищей, ловко подпрыгнул, и повис на купальном халате.
  - Какого черта?! - медленно проговорил мужчина.  – Что ей там надо?!
Уверенно цепляясь сильными лапками, крыса ползла наверх по халату. Остальные зверьки, подняв головы, внимательно следили за движениями пасюка.
  Марк лихорадочно соображал. За пол часа проведенных в обществе зверьков, он убедился в наличии у них разума. Крысы ничего не делали просто так. Все в их поступках было подчинено конкретной цели. Этим они отличались от людей. И они опаснее людей. С людьми можно было договориться. Он любил договариваться. Хороший разговор – половина дела!
  Крыса ползла дальше. Коган зачарованно следил за ее движениями. Змеиный хвост судорожно обвивал туловище зверька. Он понял. Крыса оценивает расстояние для прыжка. В полуметре находится выключатель. Они хотят обесточить дом!  Ценой жизни одного из своих собратьев!
  - Бежать! – лихорадочно выдохнул он.
  Тряхнул оцепеневшую жену за плечи, схватил в охапку отчаянно сопротивляющегося кота, бросился к дверям. Крысы издали дикий, наполненный лютой яростью визг. Так могла кричать многоголосая толпа людей, охваченная жаждой преследования, алчущие мести первобытные туземцы, одержимые лютыми инстинктами. Следовало повысить тон на несколько октав, и сходство было очевидным.
   Он тащил за собой жену, но видел, как оторвавшись от халата, крыса бросилась на выключатель. Марк дернул дверную ручку, рванул ее на себя – дверь заклинило. Дико взвыл Персик, впился когтями в плечо хозяина. Крысы бросились ему под ноги, им следовало преодолеть четыре метра разделяющие людей и грызунов. Четыре метра гладкого пола, и восемьсот тысяч лет эволюции. Спринтерская дистанция, для проворных грызунов.
  Пасюк уцепился лапками за выключатель, отчаянно ими  болтая  пытался подтянуться, и был похож на неуклюжего подростка на турнике.  Марк вновь рванул дверь – та поддалась. Маленькая проворная крыса вцепилась в край  халата, Лена истошно закричала.
 Серая хищница вскарабкалась на выключатель, вцепилась острыми зубами в примыкающий к тумблеру провод.  Коган вытолкнул вместе с  собой жену с такой силой, что  пробежав по инерции несколько метров, она упала на пол.  Дверь захлопнулась, с той стороны раздались гулкие удары. Казалось, кто-то швыряет в стену гутаперчивые мячики. И тотчас заискрилась проводка, мерцали  всполохи электрического света, по стенам змеились длинные черные тени. Из спальни раздался отчаянный визг, похожий на предсмертный вопль человека, остро запахло паленой щетиной.
  Несколько минут стояла мертвая тишина. Молчали крысы, притих Персик, прижавшись к груди человека. Шумное дыхание людей, и легкий дождик  барабанит по крыше.
  Марк выпустил кота, тот тотчас подбежал к закрытым дверям в спальню, прижался носом к щели между косяком и паркетом. Лена опустилась на стул и расплакалась. В полумраке ее бледное лицо выглядело изможденным и осунувшимся, будто девушка не спала ночь.
  - Поставь кофе! – он ласково погладил ее по голове. Женщина послушно подошла к плите, щелкнула зажигалкой.
 - Надо позвонить в ветеринарную службу! – он взял трубку, и машинально несколько раз нажал кнопку.
  - Света нет…
  - О, черт! Дай сотовый!
  - Мой остался в спальне…
  - Ничего! – сказал он нарочно бодрым голосом. – Мой здесь…
  Шлепая босыми ступнями, он выбежал в прихожую. Айфон лежал на своем месте, возле большой хрустальной пепельницы для гостей. Марк привык к тому, что все вещи лежат на своих местах, и безуспешно приучал к тому же безалаберную супругу. Систематизация и строгий режим дня позволяли ему избавляться от страха перед жизнью.
   Он  включил айфон, зарядка была полной на три четверти – Марк облегченно вздохнул. Соединения не последовало. Он тупо смотрел на оранжевый циферблат. На фоне бирюзового моря  улыбалась Лена. На изящных бедрах повязано красное парео. Голубое бикини контрастирует с золотистой кожей голубоглазой красавицы. Пляж в Испании, возле Барселоны. Их вторая совместная поездка. До этого они ездили в Югославию, где впервые серьезно поссорились – девушка отчаянно кокетничала с красавцами сербами, и загорелые мачо смотрели на мужа, многозначительно посмеиваясь.  Вспомнив про ту неудачную поездку, которая едва не закончилась разводом, он ощутил неприятный укол ревности. Сегодня, в порыве страсти она кричала, что то насчет сербов! Двухметровый самец с гигантским членом…
   Мужчина набрал номер оператора. Несколько секунд он напряженно ждал. Наконец объявился робот оператор. Ледяным вежливым голосом он уведомил абонента, что кредит звонков исчерпан, и отключился. Вот так. Неприятно, но не смертельно. Можно сходить к соседям. Отвратительные типы. Господин Евтушенко с супругой. Ушлый раньте, имеет долю акций  в «Газпроме», на окружающих смотрит как на блох. Жена  - ожившая кукла из сексшопа. Круглые глаза, круглый рот, круглые груди. Автомат для совокуплений. Коган до сих пор не уверен, что девушка владеет человеческой речью. При встречах они общаются на языке хищных рыб мечущих икру. Евтушенко исхитрился откупить несколько участков вдоль озера Разлив, и страшно горд тем, что имеет свой персональный огороженный пляж. Кукла жена загорает там нагишом, подставляя солнцу искусственное туловище. У них с Коганами общая часть забора, бизнесмен охраняет забор как американцы мексиканскую границу. Но сейчас он готов кланяться в пояс высокомерному соседу.
  Марк искоса взглянул на уголок дисплея. В том самом месте, где хорошенькую голову Лены венчала большая соломенная шляпа, четко светилось время и дата. Он закрыл глаза,  сосчитал про себя до тридцати. Он часто так делал, в затруднительных ситуациях. Темнота и краткая передышка давали возможность обрести состояние душевного покоя. Почти всегда. Но не в этот раз.
   Марк был математик по образованию. Он всю жизнь имел дело с цифрами. Он твердо знал, какое сегодня число. Восьмое сентября. Вчера был день рождения Пепе. Сотрудники подарили старой жабе дорогой, в кожаном переплете ежедневник. Пепе как ребенок искренне радовалась подарку, и ему даже стало ее немного жаль. Как бывает жалко больную старую собаку со слезящимися глазами.
  Он смотрел на циферблат, от осознания собственной беспомощности хотелось кричать. Мужчина присел на четвереньки вцепился зубами в голое колено, и тихо  завыл. Технику можно сломать, починить, усовершенствовать. Техника никогда не врет. На синем дисплее белыми буквами отчетливо выделялась дата. Восьмое сентября. Все правильно. 18.23. Получалось, что либо телефон по собственному почину перенастроил время, либо в небытие канули несколько часов. Он  помнил, что когда проснулся, на улице забрезжил утренний рассвет. Все сходится. Мелодично запел будильник – играла вечная, набившую оскомину размером с арбуз композиция группы «Eagles».  «Отель Калифорния». Потом из-за стены раздался скрежет, телефонный звонок, два… нет! Три половых акта! Он не мог себе такого позволить даже в период полового созревания! Все это вместе заняло не более полутора часов. Факт!
   Пару минут Марк неподвижно сидел на полу. Он пропел про себя куплет из композиции «Eagles», и сморщился от отвращения – Лена могла слушать это мелодраматический кисель до бесконечности. Карамельная музыка! Легкий сквозняк протянул по полу, мужчина задрожал от холода. Он жив…
  Коган с трудом поднялся на ноги. На улице  стемнело. Дождь усилился, в доме стало сыро и неуютно. Он вынул из шкафа спортивный костюм, путаясь в штанинах, натянул его на голое тело. Возле плиты стояла Лена. Она настороженно смотрела в угол. За ее спиной негодующе клокотала кипящая вода в чайнике.
  - У меня, оказывается, кончились деньги на сотовом! – деревянным голосом произнес мужчина.  Девушка приложила палец к губам.
  - Что там опять такое?!
 Он знал, куда именно смотрит жена. Маленькое окошко, ведущее в подвал,  двадцать сантиметров в высоту, и двадцать пять в длину. Обычно, оно было застеклено, но на летний период стекло извлекалось. Это улучшало вентиляцию.
  Персик припал к земле, и медленно крался в сторону подвального окна.
  - Персик! – сдавленно крикнула Лена.
  Коган кинулся наперерез коту, но тот стремительно нырнул в тесный лаз.
  – Персик! Мальчик мой! – рыдала девушка. Она упала на пол, и пыталась просунуть лицо в узкую щель. – Персик!!!
  Из подвала тянуло холодной сыростью и серой. Как из склепа.  Марк не без труда оттащил рыдающую жену от подвальной ниши, достал из шкафа початую бутылку коньяка и налил полстакана. Захлебываясь слезами, и давясь коньяком, Лена сделала несколько глотков.
   - Все будет хорошо! Он – кастрат! Они не охотятся…
   - Сам ты – кастрат! – огрызнулась девушка, размазывая по щекам слезы, – Он меня спасал. Он готов был биться с этими ужасными тварями!
  Марк проглотил обиду.
  - Одевайся! Мы сейчас выйдем к соседям, и вызовем спасателей. Все будет хорошо. Я уверен, что Персик жив. Крысы остались там, в спальне.
  - Они везде! - прошептала девушка. – Они повсюду, я это чувствую… Персик погиб, спасая меня!
  Подталкиваемая в спину мужем, она послушно накинула легкое пальто на халат, и они наощупь подошли к дверям. Марк не глядя набрал код сигнализации, и несколько минут созерцал аккуратный ящичек с сенсорными кнопками и голубым табло на стене. Оно тускло светилось неоновой синью экрана, и не подавало признаков жизни. Коган недавно установил эту сложную сигнализацию, и очень ею гордился. Замок автоматически блокировал двери и окна, без ввода специальной комбинации цифр их невозможно было открыть. Забравшийся в дом вор, был обречен.
  - Проклятье… - прошептал мужчина. – Должна ведь работать автономка!
  - Они и работала! – хихикнула Лена. – Десять минут работала после того как свет перегорел, а потом сдохла! Как и мы здесь с тобой сдохнем скоро…  - девушка засмеялась страшным резаным хохотом, закашлялась, и вдруг замолчала.  Медленно ступая на ватных ногах, натыкаясь в темноте на стены, она ушла на кухню. На фоне шума дождя было слышно, как  в стакан льется коньяк.
   Дверь равнодушным пятном маячила в сером проеме коридора. Коган отошел на несколько шагов, разбежавшись, ударился плечом, жесткая дверь отбросила его как резиновый мячик.
  «Я бьюсь о дверь как запертая крыса!» - мелькнула жуткая мысль. Из памяти всплыл разговор со странным менеджером из неведомой компании. Он так и не спросил, что тому было нужно. Как же его звали?!  Стоитус, Стоикус… 
  - Ратус… - прошептал Марк. Ну конечно же… Rattus на латыни означает – крыса.
   Он сунул руку в гардеробный ящик, нащупал тупой нож. Наугад сунул лезвие в тесную щель между дверью и косяком, с силой надавил рукоять. Тонкое лезвие с треском сломалось, полоснув тупым концом по костяшкам пальцев. Он вскрикнул, прижал руку к губам. Из глубокой ссадины сочилась кровь. Терпкая, солено-горчичная кровь. Ратус…
  Баюкая раненную руку, он вышел на кухню. На стуле сидела Лена, ее силуэт был едва различим в сумраке подползающей ночи. Горели газовые конфорки, фигуру жены окутал безжизненный синий свет – девушка была похожа на призрака из готической сказки. Марк зашел в ванну, сбивая многочисленные флаконы с шампунями и кремам, ухватил баночку с йодом, плеснул на рану, и съежился от жжения в руке.
  - Выпейте, господин Коган, за упокой души кота героя! – прокричала из кухни жена.
  Боль стихла. Марк решил не бинтовать рану, тем более в такой темноте найти бинты и антисептик было непросто. Он вышел на кухню, молча взял стакан. Коньяк обжег горло.
  - Я выбью стекло! – произнес он с мрачной решимостью. Взял за спинку стул, с силой размахнулся, и метнул его в темное окно. Легкий стул отбросило назад, Марк не успел увернуться, ножка угодила ему в живот. Лена зашлась хохотом, уронила стакан с коньяком. Резко запахло дубильным спиртом.
  - Ты читал детские стихи, Марек? –  заплетающимся языком спросила женщина.
  - Какие стихи?
  - Слушай!
    Скреб-поскреб!
    Приходят мышки. У сестрицы есть обед!
    Скреб-поскреб!
    Сегодня мышкам будет праздничный банкет!
    Скреб-поскреб!
    Замкнули двери, здесь чужим прохода нет!
    Скреб-поскреб!
    Из норки тесной, братец крыс ползет на свет!
      Мышки в дверь, она закрыта.
      В окна, - тесно. Хода нет!
      Братец крыс оскалил зубки,
      Славный ждет его обед!

  - Мы с тобой – вот такие же мышки, Марек! Мы думали, что человек – царь природы, и все такое! Ерунда полная! Вот у нас отобрали электричество… Мелочь! Пустячок, который появился сто лет назад. Смешная цифра – сто лет! У меня бабушка умерла в девяносто один, а мне всего двадцать шесть! Знаешь, Марк, это очень грустно умирать в двадцать шесть лет!  И мы – беспомощны. Ты, я… Все люди беспомощны! Мы – добыча, приятель… А они – настоящие хищники!
   Лена подошла к столу, и налила себе коньяка. Смахнула с буфета стеклянную вазочку ,и она звонко разбилось об  кафельный пол.
   - Осторожно! Ноги поранишь…
  Девушка удивленно присвистнула. 
  - Какой ты все-таки удивительный зануда, милый! Там, в подвале сейчас убивают Персика!  А ты думаешь о какой-то там поганой вазочке!
  - При чем тут вазочка?! Ты ведь босиком…
  Лена поперхнулась, открыла кран с водой,  припала ртом к струе.
  - У нас должен быть фонарик! Или свечи… - неуверенно произнес Коган.
  - Угу! – она сплюнула в раковину. – В подвале… А вход в подвал с улицы. А дверь на улицу…
  - Замолчи! – резко выкрикнул Марк.
Девушка подошла к нему, в лицо жарко пахнуло коньяком, она легонько толкнула мужа в грудь твердым краем стакана.
  - Выпей, дорогой!
Он машинально взял стакан, и поставил его на стол.
  - Тебе надо меньше пить…
  - Ты видел свои зубы в зеркало, милый?
  - При чем здесь зубы?
  - Ну зубы! Обычные свои зубы. Ты знаешь, они похожи на зубы коровы… Я не тебя, конкретно имею в виду. У меня, или у тебя… да у любого человека зубы такие же что и у травоядных животных. Ну там, корова, баран, кто еще? Овцы…   Зубы добычи. Мы с тобой – такая же добыча, как олень в лесу или зебра в пампасах…  А их зубы ты видел?!
  Марк вспомнил длинные крысиные резцы, скошенную акулью челюсть, мускулистое тело, длинный мощный хвост, гарантирующий устойчивое равновесие ее хозяину. Его передернуло.
  - То, что мы едим мясо – ошибка эволюции! – продолжала Лена. - Мутация… Мы должны щипать травку плоскими зубками, и дрожать в ожидании прихода хищника, надеясь, что сегодня сожрут кого-нибудь другого!
   Марк протянул жене бутылку. Сейчас нет смысла с ней спорить. Он был в недоумении – за три года совместной жизни он не допускал мысли о наличии у жены интеллекта. Самая трудоемкая работа мысли совершалась ею во время решения кроссвордов, расположенных на последней странице журналов. К тому же большую часть слов угадывал господин Коган.   
  - Выпей Марек! Забудь к чертям собачьим свою гнилую рассудительность! Выпей, и будь что будет! Мы с тобой – мутанты… Жертвы – мутанты, как белые мышки в стеклянной банке!
   Марк хотел было обидеться на «гнилую» рассудительность, но не успел. Из глубины черного, непроницаемого мрака кухни, в том месте, где газовая плита плотно примыкала к стене, раздался громкий настойчивый скрежет. И тогда он закричал…
   Сложная мозаика распадающихся сюжетов выстроилась в ровную череду логических взаимосвязей, и для каждого в ней нашлось свое место. И для странных звонков, вызывающих сексуальное влечение, и для загадочного Стоикуса с его фирмой, и для исчезнувшего в черном проеме подвала Персика, и для кровожадных крыс. Для всех нашлось свое место, стоило допустить, что он –  добыча. Жертва. Непонятно, куда подевались злосчастные несколько часов, но он был уверен. Объяснение есть, и оно просто и логично. Как прост и логичен весь мир. Следует лишь выбрать верную систему координат.
  Он кричал и не мог остановиться, а скрежет звучал все громче, он заполнил собой весь дом. И тогда он замолчал. Из подвала ударил острый запах, запах похожий на смрад истлевшего трупа с привкусом серы. Марк едва слышно произнес.
  - Ари! Адхамар!
Он оттолкнул пьяную супругу, и шагнул по направлению к подвальному окошку.
  А по крыше стучал долгий равнодушный дождь. Тучи окутали землю плотным саваном, сквозь облака не мог пробиться голубой свет ущербной луны…





                ПОВЕЛИТЕЛЬ   КРЫС.
               

    - Куда пропал этот чертов кот?! – голос полковника грохотал.  Нежные лепестки гладиолусов дрожали, словно под порывами ветра.  - Шефнер!!! Шефнер, куда он к дьяволу запропастился!!! Проклятье! Кто-нибудь там найдите этого долбанного лентяя Шефнера, или я сам ему голову проломлю!
  Полковник выскочил из кабинета, ударив дверь с такой силой, что на плечи и на голову ему посыпалась побелка, покрыв густые черные волосы преждевременной сединой. Полковник очень дорожил своей шевелюрой, и если обнаруживал хоть один седой волосок, подвергал его быстрой и решительной расправе. Он все делал быстро и решительно, обладал огромной физической силой, имел крепко, словно вытесанную из камня фигуру. За неумолимый характер, а также благодаря изобилию татуировок на плечах и груди, подчиненные называли его Свирепый Гарри. Он знал об этом, и немного гордился такой кличкой. Героический облик полковника чуть портили короткие кривые ноги, он специально носил ботинки на высоких каблуках,  тем не менее, выглядел комично.
   Он подбежал к молоденькой  девушке секретарю.
  - Где Шефнер?!
  Девица покраснела, она работала в управлении неделю, о полковнике  успела услышать  страшные истории, большая часть из которых была явным вымыслом. Правда, одно обстоятельство роднило эти небылицы - все рассказанное звучало с искренней симпатией к этому коротконогому крепышу, с синими узорами татуировок возле ключицы, просвечивающими сквозь глубокий вырез на фирменной рубашке.
  - Я не знаю… 
  - Что именно не знаю?!
  - Ничего… ничего не знаю!
  - Очень хорошо! – полковник стукнул кулаком по столику, задрожали  отточенные карандаши в стаканчике. – А что, вы здесь тогда делаете, позвольте узнать?!
  - Работаю… - девушка готова было разрыдаться.
  - Она – новенькая! – сунулся  чернявый мускулистый парень с переломанным носом. Его могучий торс обтягивала синяя футболка с надписью  «Deep purple».  Он подмигнул девушке, подошел к страшному полковнику, и стряхнул побелку с его плеч. Секретарша смотрела на парня как на героя из комикса.
  - Вижу, что новенькая! – полковник мгновенно переключился на наглого парня.  - Черт тебя раздери, Роберт! Почему не в форме?!
  - Постирал! Не высохла еще… - он широко обезоруживающе улыбнулся.
  - Постирал… Чтобы завтра был в форме!
  - Слушаюсь! – парень дурачась, отдал честь левой рукой.
  - Разгильдяй! Совсем разболтался! Где Шефнер?!
  - Он на объект уехал! – подняла голову полная женщина в больших очках. На высокой груди женщины, под серебряной заколкой в виде карабкающейся саламандры, висел бэйдж. Анна Большакова – старший эксперт – чернела надпись на пластиковой карточке.
  - Давно?! – краска с лица полковника сходила, уступая место здоровому румянцу.
  - Да уж больше часа.
  - Черт возьми!  Пошлите туда кого-нибудь! Он ведь старик уже…
  - Да некого! – Анна негодующе хлопнула крышкой ноутбука, достала сигарету из пачки, поднялась из- за стола. – Что-то непонятное… - она щелкнула зажигалкой. – Семнадцать вызовов за утро, и все ложные!
 - Как это - ложные?! – сунулся Роберт.
 - А так! – раздраженно ответила женщина. – Срабатывает сигнализация, ребята приезжают, а там никого нет дома. Дверь закрыта, внутри пусто, хозяев нет, а сигнализация продолжает работать. Мистика…
  - Полицию поставили в известность? – спросил полковник.
  - Действовали по инструкции. Следов взлома нет, контактные номера не отвечают. Если поступит распоряжение, придется использовать запасные экземпляры ключей.
  - Почему сразу же не проникли в помещение?
  - Не хочется, чтобы повторилась история с домом Евтушенко по Речной улице…
  - Это верно… - Свирепый Гарри озадаченно почесал переносицу. В злополучном доме за ночь дважды срабатывала сигнализация. Группа оперативно выезжала на звонки, изучая следы свежих граффити на высоком заборе. Ребятишки развлекались, дело житейское. Ни тебе следов взлома или зловредного умысла. После третьего сигнала, полковник распорядился проникнуть в помещение. Зашли, посидели, полюбовались фотографиями супруги хозяина особняка. Блондинка позировала в чем мать родила, стены в прихожей украшали глянцевые постеры. От силиконовых грудей и смуглых бедер красавицы пестрело в глазах. Наутро вернулся хозяин из Питера. Злой как черт. Он обвинил дежурную группу в краже драгоценностей из шкатулки, пугал судом, требовал денежной компенсации. Чтобы замять щекотливую ситуацию, полковник обращался за помощью к однополчанину, благо старый вояка дорос до крупного чиновника в администрации курортного района. С того случая, в «Аяксе», как именовалось частное охранное предприятие, было введено негласное правило. Вход в жилище возможен в присутствии полицейских. Отношения с местной полицией были самые доброжелательные, но лишний раз отвлекать ребят от работы не хотелось. А спустя пару дней после инцидента, в сети невесть откуда появились  фотографии мадам Евтушенко неглиже. Парни присягали, что не делали снимков в доме олигарха. Чудеса!
  - Вы кота этого наглого не видели? – полковник с деланным равнодушием смотрел в окно.
Анна с Робертом переглянулись, с трудом сдержав улыбку.
  Организация, которую возглавлял лихой полковник, состояла из бывших военных или полицейских.  «Аякс» обслуживал дома, снабженные охранными системами, при проникновении срабатывал сигнал охраны, он поступал в контору, где всегда находилось несколько человек, готовых к выезду на объект. Обслуживали главным образом курортный район Петербурга. Раскиданные жилые и коммерческие объекты от поселка Ольгино до Зеленогорска. Здесь предполагалась жесткая дисциплина, и уж конечно, никаких домашних животных в штате предусмотрено не было. Тем не менее, у железного полковника имелась трогательная слабость. Он души не чаял в своем коте, и никогда с ним не расставался. Они вместе ездили на службу, кот сидел на месте пассажира, и вид имел суровый и торжественный.  Кот был породы мей кун, размером с небольшую рысь, и весил не менее пятнадцати килограмм. Кота звали Ричард. Ричард являлся всеобщим фаворитом. Он часами расхаживал среди столов, упругой тигриной походкой. У него была квадратная линия головы, твердый, как у боксера подбородок, высокие скулы, и уши с кисточками. Он без видимых усилий взлетал на высоченные полки, заставленные пухлыми папками, и никто никогда не слышал его мяуканья. Полковник врал, что мать кота пришла из леса, где охотилась на мелких косуль. Ричард представлял собой образец кошачьей независимости. С ним следовало договариваться, используя ровный уважительный тон. Фамильярного к себе отношения мей кун не трепел.  Этого не позволял себе даже вспыльчивый полковник, и поэтому у них с котом царило полное взаимопонимание.
  - А что с Ричардом? – всполошилась Анна. Она каждый день таскала из дома разнообразные лакомства, к которым самодостаточный баловень относился снисходительно. Ричард позволял себя гладить, но сам никогда не терся о ноги. Это был настоящий боевой кот!
  - Черт его знает?! – зарычал полковник, но в голосе звучала тоска. – Второй день где то болтается…
  - Вернется! – ободряюще кивнул Роберт.
  - У меня тоже котик исчез! - подала голос новенькая секретарша. Все к ней обернулись, девушка отчаянно покраснела.
  - Кошечка. Белая, ангорская… Она у нас вообще на улицу не выходит.
Полковник  подавил приступ слабости.
  - Бывает… - серые глаза отставного вояки сощурились. – Что за черт?! – он прильнул к окну. По улице медленной вереницей продвигалась военная техника. Груженные личным составом бронетранспортеры, тяжелые армейские грузовики. Мимо окна неспешно покатились три приземистых танка. Новенький асфальт стонал под гнетом массивной техники, осенний воздух наполнился запахом выхлопных газов.
 - Во дела! – воскликнул Роберт. – Учение в курортном районе – это что то новенькое.
  Полковник спешно набирал номер. 
  - Клим? Рад слышать, дружище! Разъясни старому корешу, откуда у нас вояки образовались?
 Некоторое время он молча слушал, кивая головой. Стеклопакеты задрожали, будто в ознобе. На бреющем полете промчались пара истребителей, следом летела тройка военных вертолетов. Полковник глубоко вздохнул.
  - Лады, Клим! Спасибо, что не послал куда подальше… - морщины разгладились на его смуглом лбу. – Шучу! До связи!
  - Наклевывается потешная война, господин полковник? – насмешливо спросил Роберт.
  - Черт ногу сломит! Клименко любитель шуток, но мне не смешно…
  - А что он рассказал?
  - Чушь! Глупо пересказывать. В Кирилловском обнаружили зомби.
  - Хорошее название статьи для «желтой» прессы! – улыбнулась Анна.
 - Согласен. С Зеленогорском только что пропала связь. Такая же история с Приозерском. Клименко связывался с Питером. Утверждает, что шеф разговаривает чужим голосом.
  - Истинно говорю вам! – замогильным тоном чревовещал Роберт. – В ночь летнего ветродуя, земная твердь поглотит самое себя!
  Секретарша прыснула в кулачок, Полковник ожег девушку суровым взглядом, и гаркнул как на военном параде.
 - Анна – за работу! Как найдете Шефнера – срочно ко мне. Роберт, руки в ноги и дуй на заявку!
  - Без формы?! – парень всплеснул руками.
  - Шагом марш! – рявкнул Свирепый Гарри.
  - Надеюсь, комендантский час покуда не ввели?
  - Вон отсюда!
Полковник скрылся за дверью своего кабинета. Было слышно, как он в одиночку сдвинул с места неподъемный шкаф, безнадежно окликая исчезнувшего кота.
  - Скажите, пожалуйста! –  шепнула девушка - а это правда, что полковник раньше служил в спецназе? Прошел горячие точки?
 - Истинная правда!
 - И правда, что он на задании голыми руками обезоружил трех человек?!
 - Не совсем... Одному пришлось оторвать руки, так как у полковника кончились наручники!
Девушка поджала губки, отчего стала еще привлекательнее.
  - Не сердитесь! Он не такой уж и грозный, как это кажется на первый взгляд.
  - А сами то вы откуда знаете? – фыркнула девушка.
   Анна протяжно застонала, в сердцах хлопнув ладонью по столу.
  - Опять! Еще один вызов!
  Роберт хрустнул костяшками пальцев.
  - Сколько людей на вызовах?
  - Все! И даже этот лопух Шефнер.
   Шефнеру давно следовало быть на пенсии. Старик знал полковника всю свою жизнь, и относился к нему как к младшему брату. Пожалуй, это было второе живое существо после кота, к которому Свирепый Гарри был по-настоящему привязан.
  Мужчина схватил куртку, послал девушке воздушный поцелуй, и зашагал к выходу.
  - Удачи! – крикнула Анна.
  Парень помахал рукой, на мгновение остановился у выхода, обернулся к секретарше, и суфлерским шепотом произнес.
  - Не бойтесь полковника! Он – добрый старикан, а сын его – полный разгильдяй!
   Девушка растерянно посмотрела на закрытую дверь в кабинет полковника, морщины на лбу разгладились, она легко и свободно рассмеялась.
  Молодой человек скрылся за дверью, стук его шагов стих в конце длинного коридора.  Анна ободряюще улыбнулась.
  - Он – классный! Идите домой. Сегодня -  тяжелый день, если станет грустно, позвоните ему. Ковальские умеют поднять настроение! 
   Она подошла к девушке, и положила на ее стол маленький квадратик бумаги, с коротким номером.
 – Раньше чем через час он все равно не вернется.
 Она небрежно стукнула костяшками в дверь, и не дождавшись ответа, вошла вовнутрь.  Секретарша огляделась по сторонам, воровато сунула листок с телефоном в сумочку, и выпорхнула из офиса.
  В помещении стало холодно и неуютно как бывает в доме, когда его покидают женщины. Мертво блестели черные экраны мониторов, застыли в тревожном ожидании телефонные аппараты на столе. Призрачным зеленым светом моргали большие зеленые часы. Говорят, электроника – самый надежный вид техники, но к этим часам такое утверждение не относилось. Вот они заморгали быстрее, секунды меняли друг друга с такой скоростью, что человеческий глаз не мог уследить за их молниеносным мельканием. Минуты появлялись и исчезали с калейдоскопической быстротой, мерно отщелкивали отпущенный век часы. Необычные звуки наполнили опустевший зал. Как будто тысячи звонких голосов кричали что то неразборчивое в унисон, вопли наслаивались друг на друга, и визг этот становился все громче, ввинчиваясь по крутой спирали все выше, и казалось не будет этому конца. Вдруг все стихло. Замерли часы, воцарилась мертвая тишина. Солнце скрылось за облаками, сквозь опущенные жалюзи просачивался безжизненный свет с улицы. Чуть слышно шелестел осенний дождик, сильный порыв ветра заставил задрожать оконные стекла.
    Медленно, с вкрадчивым скрипом открылась дверь, и на пороге показался человек. В плотном, не по сезону длинном черном плаще, такой же черной водолазке.  Его ноги были обуты в нелепые, с загнутыми носками узкие туфли, похожие на восточные скарабеи. На голове удобно сидела маленькая шапочка, наподобие тех, что носят верующие евреи. Человек снял огромные очки, закрывающие почти половину его бледного лица. Глаза у него оказались маленькие, глубоко посаженные, в отличие от неподвижной маски лица они скользили по стенам помещения, изучая, оценивая, собирая информацию.
   Он аккуратно притворил за собой дверь, внимательно огляделся по сторонам, извлек из внутреннего кармана плаща большую, из чистого золота луковицу, щелкнул крышкой и удовлетворенно хмыкнул. Кисти рук незнакомца выглядели непропорционально маленькими, как у ребенка, облаченные в тонкие нитяные перчатки. На согнутом локте покоилась длинная трость, другой рукой он крепко сжимал за ручку маленький потрепанный чемоданчик, из тех, что полсотни лет назад носили монтеры.
   Человек захлопнул крышку часов, и спрятал их в складках одежды. Свой ветхий чемоданчик он держал с великой осторожностью, судя по доносящимся оттуда звукам, внутри трепыхалось живое существо. Человек аккуратно поставил его на пол, и легонько стукнул острым концом трости по гладкой пластмассовой ручке.
  - Quid malum? – тонкие бледные губы дрогнули, аккуратно подстриженная щеточка усов сморщилась. Так он улыбался.
  Чемоданчик подпрыгнул от сильного удара. Человек прижал палец ко рту, и предостерегающе зашипел.
  - Esurientes?!
В ответ послышалось сдавленный жалобный писк.
  - Ferre, mea puer… ferre…
Он покрутил в воздухе тростью, и с силой ударил острым концом по экрану монитора. Треснула плазменная панель. Из кабинета выбежала Анна, за ней спешил полковник. 
  - Что здесь, черт побери, происходит?! – он побагровел, сжав огромные кулаки.
Человечек невозмутимо отступил и поклонился. Казалось, выступает герой старых черно-белых кинофильмов.  Если бы не разбитый монитор, можно было предположить, что все присутствующие являются участниками реалити шоу.
  - Имею честь представиться! Адам Стоикус, к вашим услугам!
  - Что это за клоун?!
  - Адам Стоикус… - невозмутимо повторил человек. – В настоящий момент я представляю фирму «Ратус норвегикус».
  - Какая фирма! – взревел полковник.
  На лице человека мелькнуло нечто отдаленно напоминающее презрительную улыбку.
  - Я понимаю ваши эмоции, господин полковник, но позвольте мне закончить…
 Анна висла на руке рвущегося в бой мужчины.
  - Какого черта вы разбили комп?! Вы, что – сумасшедший?!
Человек рассмеялся тихим шелестящим смехом, как будто закашлялась собака, лицо его оставалось неподвижным, шевелились лишь тонкие бледные губы.
  - Боюсь вас разочаровать, уважаемая… Не имею чести знать имени! Я – более чем нормален!
  Говорил он с едва уловимым акцентом, так обычно разговаривают иностранцы, прожившие годы в чужеродной языковой среде, блестяще овладевшие языком, но так и не сумевшим стать для них родной речью. Слова, похожие, на скользкие отстрелянные гильзы выскакивали изо рта сами по себе, ни тонкие губы, ни маленький розовый язык, которым он быстрым хищным движением их облизывал, не связаны были меж собой.
  - Не важно! – отрезала Анна. – Потрудитесь объяснить!
Полковник без малейших усилий, вырвал мускулистую руку из объятий женщины, и замахнулся кулаком.
  - Говори, сукин сын, или проломлю голову!
  - Весомый аргумент! – на лице незнакомца не дрогнул ни один мускул. – Ну что же! Я вижу вы – деловой человек… Отлично! Я тоже, некоторым образом. Соблаговолите набраться терпения, убежден, оно окупиться сторицей! 
  Он щелкнул замком своего потрепанного чемоданчика,  извлек маленький прямоугольный ящичек, и расшитый золотыми узорами мешочек. Анна отличалась безукоризненной наблюдательностью. Она отметила поспешность, с которой загадочный посетитель выдернул руку. Полковник с недоверием наблюдал за манипуляциями чудного посетителя. Кабы  бы не присутствие дамы, он тотчас выбил бы подлецу его маленькие, острые как хорька зубы!
  Человек положил ящичек на стол.
   - Вот! – произнес он с некоторой торжественностью. – Если предложение «Ратус норвегикус» вас разочарует, я немедленно готов оплатить втрое стоимость испорченного товара! Более того! Я не буду возражать, если высокочтимый полковник, – он церемонно поклонился, – захочет спустить с лестницы вашего покорного слугу!
  Вновь последовал поклон.
  Анне  начала импонировать старомодная манера поведения посетителя, и даже его пикантный акцент. Свирепый Гарри с интересом взглянул на ящичек, внешне похожий на маленький сотовый телефон.
  «Не такой уж он и подлец, если готов заплатить за старый монитор!» - подумал он, и протянул руку к загадочному предмету.
  - Одно мгновение! – Стоикус  предостерегающе поднял детскую ладонь, обтянутую черной перчаткой. – Это бесплатная акция нашей компании, однако прежде чем вы опробуете товар, следует выполнить кое какую формальность!
  Из внутреннего вместительного кармана плаща, он достал большой лист бумаги. Он был испещрен причудливыми завитушками. Каждая заглавная буква нового абзаца начинались с красной буквы. Документ отдаленно напоминал красочную детскую азбуку.
  - Латынь! – торжествующе объявил менеджер. – Мертвый язык. Будьте любезны, оставить ваши автографы!
Анна скептически усмехнулась.
 - Уважаемый господин Стоикус! Или как вас там… Я документы, составленные на родном языке, без юристов не подписываю, а здесь – латынь!
 - Ваши опасения понятны, на оборотной стороне имеется перевод. Это – не документ, как вы сочли не первый взгляд. Пустяшный розыгрыш! Учредитель нашей фирмы большой оригинал мы, таким образом, привлекаем клиентов. Читайте!
  Полковник решительно выдернул бумагу из рук Стоикуса, на мгновение ему показалось, что он держит в руке змеиную шкуру, в подушечках пальцев появился легкий зуд. Он недоверчиво взглянул на каллиграфически выведенный текст. Действительно, под сложной вязью латинского языка, вполне разборчиво было написано следующее.

  « Мы – нижеподписавшиеся… Готовы забыть про шесть восходов, шесть закатов. Мы готовы забыть про солнце, дождь, снег, и ветер, землю, небо, огонь и воздух. В те дни, когда будем славить Раттус норвегикус! По истечении шести заходов и шести рассветов мы можем востребовать свое данное природой естество, если соблазн, подаренный Раттусом норвегикусом не возобладает над нашими сердцами! Если же соблазн окажется сильнее, мы готовы будем преклонить колени перед самым священным образом. Образ Раттус Норвегикус! Дмама Лейлит! Великий Сакла – могущественнейший из демиургов! И ныне мы поем им псалмы. Мы – это…»

  Далее следовал текст псалмов.
  - Скреб-поскреб! Великий Ратус нам готовит благодать! – прочитал полковник. – Скреб-поскреб… Ерунда какая то! – он пожал плечами, и перевел взгляд на подписи.
  Свирепый Гарри увидел уверенную сигнатуру президента, также здесь оказались подписи известных ученых, писателей, политиков. Каким-то образом  росчерки уместились на широком листе бумаге. На бумаге остался  небольшой пятачок свободного места, как раз для двоих.  У полковника запершило в горле, лицо покрылось красными пятнами. Его подпись в одном ряду с факсимиле президента страны! Это – круто! Вот тебе и Стоикус! Даже если это и ловкий розыгрыш, то взнуздано лихо, ничего не скажешь! Раттус Норвегикус…
  Анна притянула документ, вздрогнула, тронув пальцами шероховатую бумагу, бросила испуганный взгляд на Свирепого Гарри. Она шевелила губами, читая текст.
  - Чушь какая-то! – женщина нервно потрогала тонкими пальцами брошь.
 - Это всего лишь – шутка! – всплеснул руками Стоикус. – Ох! Едва не забыл!
 Менеджер подкинул на ладони красочный мешочек, перетянутый алой шелковой нитью. Он растянул нить, достал несколько золотых монет, и положил их столбиком, рядом с черным ящиком.
 - Это – компенсация, за испорченную вещь! Увы! Иными способами я не мог привлечь ваше внимание!
  Полковник оторвался от чтения, взял монету в руки, быстро и профессионально щелкнул мизинцем по гурту.
 - Черт возьми! – в его глазах загорелся алчный огонек. – Это же червонное золото!
 - Безусловно! – равнодушно кивнул Стоикус. – Это спинтрии…
 - Что такое – спинтрии? – Анна испуганно потрогала монеты. Они зловеще поблескивали цветом сгорающего пламени.
 - Древнеримская монета. Ими расплачивались за особенные услуги!
 - Какого рода услуги?
 - Это долго рассказывать, - вежливо уклонился от ответа менеджер. – Вы готовы подписать этот шуточный документ, или мне следует принести свои извинения и откланяться? За испорченный монитор я готов заплатить, триста долларов!
 Он протянул руку к монетам. Полковник закрыл стол своим мощным торсом.
 - Какие к черту триста долларов?!  Вы ведь сами предложили подписать эту нелепую бумажку!
 - Но как я вижу, вы не настроены ее подписывать… - выражение бледного лица стало сонно-безразличным, он с трудом подавил зевок. – Осталось всего два места для подписи, я а могу успеть в фирму по соседству с вашей. Извините, но у меня слишком мало времени!
  Он требовательно протягивал руку к листку.  Перчатка немного сползла, обнажив тыльную сторону ладони. На том месте, где у людей была розовая кожа, виднелся кусочек серой щетины. Женщина заметила, что акцент незнакомца усилился, она почти не могла разобрать слов. Вместо чередующихся гласных и согласных изо рта Стоикуса несся отвратительный писк. В воздухе запахло гнилью как на зверинце.
   - Петр! Не надо подписывать ЭТО! – жарко зашептала женщина. – Откуда у него эти монеты?! Давай сначала узнаем про эту фирму, как ее там… «Раттус норвегус»!
  - Норвегикус! – мягко поправил  Стоикус.
  - Как он мог услышать..? – пробормотала Анна. Она шептала еле слышно, почти касаясь губами уха Свирепого Гарри, до менеджера было несколько метров, вдобавок непрестанно жужжал факс, выплевывая бесконечные рулоны бумаг из своего жерла. Он не мог расслышать ее слов!
  - Очень тонкий слух… Извините! –  растянул бескровные губы в вежливой улыбке менеджер. – Боюсь, мне не удалось убедить вас! – он притворно вздохнул,  достал из кармана  мятые двадцатки. Шепелявя и присвистывая, он пересчитал купюры, горестно вздохнул. – Простите, здесь только двести двадцать долларов. Ну я полагаю монитор стоил не больше сотни! Прошу! – он протягивал полковнику купюры.
   Свирепый Гарри растерянно взял банкноты. Доллары были до отвращения грязные, покрыты пятнами плесени, будто их лет двадцать держали в сыром погребе. Он метнул  взгляд на мерцающее в сгущающихся сумерках золото.
  Стоикус стукнул железным наконечником трости по полу.
  - Наша фирма не желает оказывать давления на своих клиентов…
  - Но могу я знать, что это за предмет?! – раздираемый противоречивыми эмоциями воскликнул полковник. Все вроде было гладко. Все лишь шуточный договор… Откуда у безвестной фирмы старинные золотые монеты?! И с чего бы им раздавать их кому попало? Ну президенту – понятно! Вот подпись нобелевского лауреата, известный журналист… Логично! Но почему – они?! Самые обычные люди, он – полковник в отставке, Анна – его подруга, одинокая женщина, мать десятилетнего мальчика. Хороший, ласковый мальчишка, полковник любит его больше, чем бездельника Роберта…
  - Это – удивительная разработка специалистов Раттус норвегикус! – голосом бравого деляги продекламировал менеджер. – Успокойтесь, это – не бомба! И не детская игрушка. Это – своего рода микропроцессор.  Вполне серьезная техника. Я – гарант вашей безопасности. Тотчас, после подписания договора, - он споткнулся на этом слове, - вернее сказать, заключения сделки, я продемонстрирую его в действии! Убежден, вы будете приятно удивлены функциями этого чудо-компьютера! Воистину, он творит чудеса! Прошу прощения, но эта отсталая техника… - Стоикус брезгливо махнул тростью в сторону ворчливо выплевывающего лист бумаги принтера, - эта ветхая техника не идет ни в какое сравнение!
  - Что может такого необычного в этой маленькой коробке?! – Анна осторожно взяла ящичек в руку. Черный гладкий предмет, похожий на игрушечный гробик, двенадцать сантиметров в длину, восемь в ширину. Похоже на дерево твердых пород. Дуб, ясень, кипарис.  Гладкая, словно отполированная поверхность, на верхней крышке две маленькие утопленные кнопки. Женщина близоруко прищурилась, в углу тоненькая, словно паутинка щель. Вероятно крышка. Пригнана настолько плотно, что зазор почти не виден. Ящичек издавал едва слышную вибрацию, которая слабыми токами пронизывала пальцы, поднималась по рукам до плеч, окутывала тело дрожащими нитями, и горячим теплом обжигала живот. Анна нервно сглотнула, пах свела судорога. Она растерянно оглянулась. Стоикус внимательно смотрел ей в глаза, на его губах играла странная ухмылка.
  - Будьте осторожны!
   С трудом преодолев наваждение, женщина оттолкнула от себя ящик, охвативший ее жар не исчез.
  - Что за черт…
 Свирепый Гарри, схватил ящичек.
  Откуда-то издалека раздался голос Адама Стоикуса.
  - Прошу воспользоваться моим пером! Пусть вас не удивляет его экзотичный вид. Раттус Норвегикус – весьма необычная организация, вы в этом скоро сами убедитесь!
  Его голос наплывал из далекой бездонной черноты, фальцет болезненно прикасался к обнаженным нервам, и это был уже не человеческий голос, а истошный вопль, пульсирующий на ультразвуковых частотах.
   Анна вдруг осознала, что она стоит посреди пустынного зала почти голая.
   Полковник… Милый, доверчивый Петр, такой и сильный, и в то же время беззащитный как ребенок, превратился в неистовое чудовище! Он стаскивал одежду, рвал в клочья белье, голубые глаза, оказались подернуты белесой пленкой страсти и безумия, на пунцовых губах выступила слюна.
 - Господи! Что ты делаешь, Петя?! – она слабо противилась его натиску. Некая часть здравого смысла шептала, что все происходящее – безумие! Еще мгновение, и они начнут совокупляться на глазах у страшного незнакомца в пустынном офисе. Под мерное стрекотание факса, не скрывая  изъянов  полной сорокалетней женщины! Но другая, плотско-извращенная та, в чьи жилы уже просочилась жуткая, выматывающая вибрация, несущаяся из безжизненного черного ящичка, та часть, чья воля оказалось подавлена нервным жжением в бедрах, заставляла ее, покорно обнажаться перед омерзительным Стоикусом.
  - Все самки во время течки одинаковы… - оскалил  зубы менеджер. Он будто пересматривал старую, любимую, и хорошо изученную кинопленку. - Оestrus!  Итак, прежде чем вы приступите к coitus pravo, следует закончить деловую часть нашей программы! Мое перо к вашим услугам! – он протягивал огромное  страусиное перо, с острого кончика стекала густая алая капля.
  Полковник не глядя поставил широкий росчерк в углу листа. Менеджер протянул перо женщине. Руки у нее стали как ватные. Помимо воли, она, словно сомнамбула, взяла перо. Полковник мял ее груди своими железными пальцами, в следующее мгновение он покроет ее. Покроет как дешевую шлюху! Спинтрии…
  Она много читала книг по истории. Древний Рим был ее конек. Где она слышала это слово? Спинтрии…
  Яркая вспышка пронзила разгоряченную голову. Спинтрии! Ими расплачивались за особые услуги! Ну конечно! Римская знать оплачивала такими монетами услуги уличных девок! Валюта проституток! На монетах обычно были отчеканены сцены половых актов. Адам Стоикус покупает их словно шлюх на рыночной площади!
  - Нет!!! – закричала женщина, вырвалась из объятий полковника, и как была, голая бросилась к дверям. Свирепый Гарри растерянно смотрел ей вслед.
 - Raptus! – процедил сквозь зубы Стоикус.
  Петр бросился вперед, настиг ее в несколько шагов, сильным ударом сбил на пол.
  Неслышно ступая, подошел менеджер. Он сжимал в пальцах ее брошь. Серебряную саламандру. Женщина закричала, но не от боли, смешавшейся с ненормальным вожделением. Она кричала от отчаяния и беспомощности, изо всех сил стискивая бедра, а в животе по прежнему горел жаркий огонь.
  - Зачем сопротивляться?!
 Стоикус не спеша положил золотые спинтрии в расшитый золотыми узорами мешочек, Анна успела увидеть рельефное изображение на одной из них. Молодая женщина со свисающими грудями стоит на четвереньках, ее содомирует огромный самец крысы. Менеджер перехватил ее взгляд, усмехнулся, поднял монету на свет, полюбовавшись солнечным блеском на сверкающем аверсе.
  - Раньше так и было! Вы – весьма проницательны, уважаемая донна! Но вы напрасно тратите силы на борьбу. Человеческая природа это различные комбинации страстей, так или иначе сводящиеся к трем базовым китам-монстрам являющихся прообразами ваших вожделений. Деньги. Секс. Власть. Я предлагаю вам как минимум два из них – Деньги и Секс. Берите! Отдавайтесь вашему полковнику, и я обещаю вознаграждение! Подпишите бумагу, и я тотчас оставлю вас вместе с волшебным ящичком! – Он положил коробку на стол. – Вы только прикоснулись к ней, и это уже изменило вашу природу. Попробуйте, нажать на одну из кнопок, и вы столкнетесь с такими чудесами, что ни купить ни за какие деньги!
   Полковник ослабил хватку. Одной рукой он придерживал Анну за плечи, другой нежно поглаживая ее большую грудь.
  - Пошел к черту, ублюдок!
Лицо пришельца изменилось. Губы втянулись в ниточку, бегающие глаза остановились на распростертой на полу обнаженной женщине.
  - Ну что же… - медленно проговорил он. – Если ты этого хочешь, сучка!
В его пальцах сверкнул маленький кривой кинжал. Он  быстро присел, и полоснул лезвием по запястью. Женщина тихо вскрикнула, полковник сжался всем телом, будто это ему нанесли рану. Глаза его были затянуты мертвенно-белой пленкой. Стоикус открыл чемоданчик, и бережно извлек оттуда огромную черную крысу. У грызуна безвольно свисали маленькие лапки, похожие на детские ноготки, длинный розовый хвост прижат к голому животу.
   Поперхнулся и замолк неугомонный принтер. Замерли едва слышные электронные часы, отсчитывающие мерные секунды, стих дождик, барабанящий по стеклу. В просторном зале офиса воцарилась тишина. Тяжело, со свистом дышал тучный полковник, по щекам бежали слезы, капали женщине на руку, смешиваясь с потом, и густой багряной жидкостью. Адам Стоикус нежно погладил крысу по холке, и опустил ее на пол. Хищник встал столбиком, маленькие уродливые ручки сложил на розовом безволосом животе. Он морщил блестящий красный нос, седые усы дрожали, пасюк нюхал воздух. Грызун подбежал к женщине. Уткнулся носом в бедро, втянул острый запах, оскалил длинные, выступающие под черной губой резцы. Приблизился к кровоточащей ране, и лизнул кровь. Изо рта выскользнул короткий шершавый язык. Крыс восторженно запищал.
  За окном мелькнула молния,  раздался рокочущий удар грома. И заглушая  грохот, отчаянно завизжала Анна…


                ***



             Лунный свет земли коснется,
              В час, когда проснешься ты.
              В гулких сводах подземелья,
              Черный бархат красоты.

              Сладость сладкого похмелья,
              Нам подарит темнота.
              В ночь, седой земли рожденья,
              Станет вечной слепота!

             Тронь меня – и я воскресну!
             Спать оставишь, я умру.
             Я мечтаю о забвении,
             Коль тебя с собой возьму…

  Роберт уверенно сжимал руль. Машина неслась по Приморскому проспекту, через опущенное стекло свежий сентябрьский ветер ворвался в салон. Вечернее время, обычный будний день. Время пути от Сестрорецка до Разлива займет четверть часа. Хотя дачный сезон  позади, здесь всегда оживленное движение. Однако на выезде из города мужчина встретил всего две единицы бронетехники, и три пустопорожних военных грузовика. Машины мчались в сторону города, будто дезертиры бегут из окружения. Трасса была пустынной, по неясной причине молчали радиостанции. Роберт раздраженно щелкал тумблером переключения радиоволн на вынесенной панели магнитолы. Зловещая тишина, потрескивания встроенных динамиков свидетельствовали, что радио исправно. Мужчина подавил желание связаться с полицейскими Сестрорецка. Не хочется, чтобы служивые приняли бывшего офицера за паникера. Он притормозил у моргающего желтого светофора. Поворот налево – поселок Разлив. На противоположной стороне трассы с незапамятных времен находилась популярная шашлычная. Пару лет назад, он демобилизованный офицер, крепко напился, и малость подпортил интерьер уютного заведения. Сцепился с тремя самоуверенными молодчиками. Хозяева жизни. От судимости его спасло вмешательство полковника. С того случая Роберт не прикасался к алкоголю, но сейчас, глядя на уютные окна шашлычной, вкус ледяной водочки маняще всплыл в памяти. «Боже дай мне разум и душевный покой…» Как говорят на собрании анонимных алкоголиков. Мужчина прочел молитву, и  повернул налево.
 На площади горделиво красовался памятник вождю мирового пролетариата. Ильич скорчился над своими записями, на плечи небрежно накинут пиджак. Кумир поколений пригорюнившись сидит в своем шалаше. Идиллическая сцена.
 Загудели провода, с протяжным воем промчалась электричка. Так быстро загородные поезда не ходят! Станция «Разлив» является обязательной остановкой на пути следования электрички! Что еще не так?!
  - Чума… - вслух проговорил мужчина. В поезде не было пассажиров. Напророчили экстрасенсы конец света в отдельно взятом курортном районе! Что делала взбесившаяся электричка в тридцати километрах от северной столицы, неизвестно. Роберт передернул плечами, у него возникло ощущение, что он не один в салоне автомобиля. Он обернулся назад –  на потертом кожаном сиденье валялась красивая кожная папка.  Мужчина нервно вытер лоб, притормозил возле обочины под запрещающим знаком. Нет, ребята, все не так. Все не так как надо! Улицы Разлива пустынны, ветер гонит по асфальту желтые листья.
  Он взял машину отца. Если на корпусе бывалого Ниссана Патрола появиться хоть одна новая ссадина, полковник его съест живьем. После кота и дурака Шефнера, третье почетное место в жизни Свирепого Гарри занимает этот десятилетний джип.
  Роберт взял в руки папку. Тронул ногтем дорогую тисненную кожу, застежки отделаны причудливой золотой вязью,  посередине бювара красуется литая голова оскалившейся крысы. Судя по всему, украшение отлито из чистого золота, или  другой редкий сплав. Возможно бериллиевая бронза, так называемое цыганское золото. Внешне этот сплав ничем не отличается от благородного металла, однако через месяц темнеет. У полковника никогда не было, и не могло быть такой папки! После недолгого раздумья он развязал тесемки, они оказались твердыми и сухими, словно плетеные из продубленной временем веревки. Внутри лежали листы бумаги, мелко исписанные каллиграфическим почерком. Бумага приглушенно шелестела, так могло шептать одушевленное существо. На глаза попалась строчка.
  «В гулких сводах подземелья, черный бархат красоты…»
Роберт закрыл глаза. Привычный пейзаж за окном автомобиля преобразился. Краски стали тусклыми, из спектра исчез красный свет, на его месте маячили раздражающие серые пятна. Мужчина ударил кулаками по рулю, и усилием воли заставил себя захлопнуть папку.
 «…В ночь седой земли рожденья, в час, когда проснешься ты…»
 Вот привязалась окаянная! Роберт бросил папку на прежнее место. Врубил передачу, тяжелый Ниссан набирал скорость. Все правильно!  Нельзя читать чужие письма…
   Пару минут он ехал по пустынной улице, продолжая думать о загадочной папке. Конечно, ее мог забыть кто-либо из знакомых полковника, но у Свирепого Гарри не было друзей. Роберт мог по пальцам пересчитать всех землян, кому полковник мог бы оказать честь прокатиться в ветхом Патроле. Помимо кота это были старый Шефнер, Анна, со своим сыном, возможно изредка двоюродный брат Свирепого Гарри, в те дни, когда он гостил у кузена. Вот и все! Он, Роберт, в число избранных не входил… Мужчина горько усмехнулся. Он не мог простить полковнику сухой черствости, которую тот  демонстрировал по отношения к единственному сыну. Впрочем, он стал таким после смерти своей жены. Роберт никогда не видел Ковальского старшего плачущим, отец и его с детства приучал переносить боль с мужественно сжатыми челюстями. Если мальчишка начинал хныкать, Свирепый Гарри делал презрительное лицо, и недоуменно восклицал.
  «Здесь кто то плачет?! Это – не мой сын! Или я ошибаюсь… И сын Петра Ковальского всего лишь плаксивая девчонка?!»
  Маленький Роберт хмурил лоб, и делал такое-же суровое лицо как у отца. На похоронах матери отец рыдал как ребенок. А Роберт молчал. Его глаза были сухими. Ему было шестнадцать, родственники укоряли подростка за эти сухие глаза. Он очень любил мать, но истина Ковальского старшего въелась в его плоть, став частью натуры. Он страдал, боль рвала на части молодое сердце, но юноша не плакал. Он больше не знал, как это делать. Он разучился плакать. Нас следующий год юноша поступил в Рязанское десантное училище…
  Навигатор протестующе пискнул. Веселый розовый домик с оранжевой черепицей принадлежал господину Когану.  Мужчина нажал клавишу смартфона. «Данный вид связи недоступен…» Классика жанра! Сюжет для мистического блокбастера!
 Он ударил по тормозам. Ниссан протестующе взвизгнул изношенными протекторами, и остановился. У него похолодело лицо, рука инстинктивно  потянулась к карабину. Сотрудники фирмы по закону не имели права носить с собой оружие, однако на вызовах по сбою сигнализации могли возникнуть криминальные ситуации, и в полиции смотрели сквозь пальцы на то, что  полковник держал в машине карабин.
   В Разливе он не встретил ни души. Бывший офицер имел практический склад ума, и странным явлениям пытался найти здравое объяснение. Отсутствие на улице прохожих приписал чрезмерно ранним холодам в этом году.  Дул свежий осенний ветер, он нес по улицам сухую пожухлую листву, ранние сумерки прочертили серые тени на асфальте. Солнце садилось не ранее семи часов вечера. Сегодня оно оказалось затянуто густыми свинцовыми тучами, с утра накрапывал легкий дождик, и уже в пятом часу пополудни желтым безжизненными огнями загорелись фонари.
  Роберт был убежденным агностиком, но возникшая перед глазами картина была настолько противоестественной, что он перекрестился.
  По улице шли голые люди. Женщины, мужчины, дети и старики. Лица людей были опущены к земле, губы шевелились, беспрестанно повторяя одни и те же слова. Все они двигались по направлению к дому Коганов. Из ворот роскошного особняка выскочил тучный мужчина. Его лицо было неестественно бледным, как под слоем театрального грима. К нему немедленно устремились два человека, мужчина взвизгнул тоненько, беззащитно, словно котенок заплакал. Человек кинулся ему в ноги, зубы впились в щиколотку, его товарищ укусил толстяка за руку.
  - Идите к дьяволу! – орал мужчина. Он вырвался из объятий, и побежал в сторону железнодорожной станции. Из особняка донесся женский крик. Наружу вырвалась обнаженная блондинка, круглые силиконовые груди покрылись мурашками от ледяного ветра. За ней следом неторопливо двигались трое мужчин.
  Роберт выхватил карабин из чехла,  Костяшки пальцев, сжимающие ствол побелели от напряжение.
  - Эй! Что здесь происходит, черт побери!? – его голос тотчас подхватил и унес с собой сильный порыв ветра, в лицо ударили капельки холодного дождя, стылый холод забрался под плотную кожаную куртку.
  « Как им не холодно?!» - мелькнула в голове мысль.
Люди двигались как механические куклы, повинуясь неслышной команде. Негромко шлепали босые подошвы, шевелящиеся губы, дружное бормотание беспрестанно повторяющихся слов. Несмотря на дождь, дети не плакали, они шли рядом с родителями, их бледные лица казались бесстрастными, как у стариков. Если бы не произносимые заклинания, идущих можно было принять за живых мертвецов. Повинуясь звериному чутью, они уверенно проникали в запертые дома, где скрывались перепуганные жители поселка. Ломали двери, выбивали стеклопакеты, невзирая на кровь, струящеюся из ран. Врываясь в жилища, они вели себя стереотипно. Кусали мужчин, насиловали женщин. Он совершали эти действия с отрешенным выражением лиц, словно выполняли принудительную работу. Из подъезда выскочила миловидная девушка, и кинулась к припаркованному автомобилю. Ее в два прыжка настиг высокий парень с цветной наколкой на загорелом плече, ударил в спину.
  - Пожалуйста, не надо!!! Прошу вас! – кричала девушка.
  - Скреб- поскреб! Великий Раттус, нам дарует благодать!
    Радость мрака, сладость смерти, мы готовы принимать!
    Скреб-поскреб! Приходит Раттус в каждый город, в каждый дом!
    Мы служить ему готовы, кровь и слезы отдавать… - бормотал насильник. Его голос звучал мрачно и торжественно. Белые глаза бессмысленно созерцали распростертую на земле жертву. В них не было и намека на чувственность. Пустота, безволие, холодная жестокость. Зомби. С треском разъехалась по швам тонкая ткань. Парень легонько пристукнул девушку по голове. К нему подошел еще один, опустился рядом на колени. Их моторика напоминала автоматизм роботов. Бесцельные движения запрограммированных машин.
  - Отпустите девчонку, суки! – заорал Роберт. Он отшвырнул парня в сторону, дал сильную пощечину его подельнику.  Люди остановились, медленно обернулись к чужаку. Десятки пар мертвых, затянутых белой пленкой глаз уставились на мужчину.
   - Да что с вами происходит… - пробормотал он.
 Парень с наколкой, открыл рот, издал высокий крик. Вслед за ним завизжала полная женщина, округлила губы, демонстрируя золотые коронки. Кричали дети, истошно вопил высохший, похожий на скелет старик. Звук, исторгаемый десятками глоток, походил на дружный звериный рев, только записанный на пленку, и впоследствии воспроизведенный на сверхвысоких частотах. Пользуясь всеобщим замешательством, девушка вскочила на ноги, придерживая на груди разорванную блузу, бежала прочь. Боковым зрением Роберт увидел, как на нее набросилась тучная женщина, и вонзила зубы в плечо. Вдруг все резко замолчали. Наступила тишина. По спине Роберта прокатилась капля холодного пота. Безумие… Военный эксперимент? Массовое помешательство?! Почему они голые?! Но что у них с глазами! Услужило всплыла в памяти давешняя фраза полковника.
  «В Кирилловском обнаружены зомби…»
  Худой парень шагнул к нему навстречу.
  - Скреб-поскреб! Великий Раттус нам дарует благодать!
  Радость мрака, сладость смерти, мы готовы принимать!
Женщина схватила за рукав куртки, впилась зубами в его запястье.
 - Скреб-поскреб! Приходит Раттус в каждый город, в каждый дом…
Люди обступили чужака, их пальцы цеплялись за его одежду, тянули на себя ремень карабина. Толстый черномазый мальчик,  с родимым пятном над бровью, снизу вверх смотрел на мужчину невидящими глазами, из его рта летели капельки слюны.
  - Мы служить ему готовы! Кровь и слезы отдавать!
 Маленькими пальчиками он вцепился в пах остолбеневшего человека.
Мужчина очнулся от оцепенения, не раздумывая врезал носком тяжелого ботинка ребенку в живот, тот отлетел в сторону, сильно шлепнувшись голым задом на асфальт, из рассеченной ягодицы пошла кровь, но мальчишка тотчас поднялся, и бросился в атаку.
 Роберт не раздумывая ударил наугад прикладом карабина кому то в голову, послышался хруст, ударил вторично и опять попал. Сильным ударом локтя разбил нос полной женщине, ее отбросило как резиновую куклу. Он отступал к машине, методично нанося удары направо и налево. Был прикладом, коленями, локтями. Белоглазые голые люди наползали со всех сторон, падали, обливаясь кровью, поднимались на ноги, не издавали ни стона, никак высказывая боли и страха. Войдя в клинч, они кусались как бродячие псы. Мужчина отчаянно дрался. На него навалился некто полный высокий и лысый, скользкое голое тело пахло потом, превозмогая отвращение мужчина врезал ладонью в сокрытый под слоем жира кадык, толстяк схватился за горло, и осел. Он натужно хрипел.
  - Скреб-поскреб! Великий Раттус нам дарует…
Роберт изо всех сил ударил носком ботинка в лицо мужчине. Тот опрокинулся на спину и умолк.
   Сильные пальцы едва не вырвали из его рук карабин, в горячке боя, он не заметил, как с  плеч сорвали куртку, голубая футболка с надписью «Deep Purple» оказалась изодрана в клочья.  Мужчина дрался молча и ожесточенно, собрав все силы, как на показательных выступлениях по рукопашному бою. Отец был бы им доволен. Число наступающих голых людей множилось, их было уже несколько десятков. Мужчины, старики, дети, бормотали свои страшные слова, и тесня друг друга наседали на отступающего человека.
  До припаркованного Ниссана оставалось не более пяти метров. Резким ударом ноги он отбросил загорелого парня, с торсом десятиборца. Парень устоял на ногах, оттолкнулся от своих товарищей, и бросился навстречу противнику. Мужчина встретил его прямым кроссом в челюсть. Спортсмен молча рухнул на землю, смуглое тело скрылось под ногами наступающих людей.
  В два прыжка Роберт оказался возле машины, дернул дверную ручку, в то же мгновение ему под ноги кинулась голая девушка с распущенными льняными волосами, и такой восхитительной фигурой, что он инстинктивно отскочил в сторону. И тотчас набежавшие люди сбили его с ног.
  « В этом я весь…» - возникла невесть откуда мысль. – « Ребенка ударил не раздумывая, а красивую бабу не посмел»
  В следующее мгновение липкие пальцы вырвали из его рук карабин, сорвали остатки одежды. Заверещал смартфон в машине. Впервые, за время боя мужчина издал крик. И пришла мгла…



                СОЛНЕЧНАЯ  ПРИНЦЕССА.


   Девушке нравилось ее имя. Илона. Она вычитала в интернете, что оно имеет венгерские корни, и означает «солнечная.» Ей хотелось быть солнечной принцессой, загадочной и изысканной.  По выходным дням принцесса выходные спала до полудня, а по ночам взахлеб читала мистические романы. Благодаря врожденной застенчивости у нее к двадцати годам все еще не было парня. Опыт нескольких свиданий, с липкими прикосновениями малоопытных сверстников разочаровал ее в том загадочном таинстве, что называлось «сексом», вокруг которого было столь много недвусмысленных смешков и перемигиваний.
   Илона росла красавицей, молодые люди восхищенно свистели вслед высокой черноволосой девушке, с большими голубыми глазами, тонкой кожей, и влажно-припухшими, словно только что обцелованными губами. Она стеснялась своей красоты, и застенчиво опускала голову.
  Проходило время, ее подруги встречались и расходились с парнями, спали со случайными проходимцами, не особенно раскаиваясь в содеянном.  Поначалу они предлагали Илоне познакомить ее с молодыми людьми. Вполне вероятно, со своими бывшими любовниками.  Умная девушка справедливо предполагала, что подруги руководствуются не добрым умыслом, а изощренной женской завистью, и вежливо отказывалась. Вскоре она осталась одна. Наедине со своими книгами.
  Последний роман неизвестного автора настолько увлек ее воображение, что девушка едва дожидалась конца рабочего дня, чтобы примчаться домой, наскоро перекусить, и примкнуть к заветной папке. История появления рукописи была настоль-же таинственна, как и само произведение. И едва ли пестрые, с волнистыми водяными знаками листы, сложенные в старинную папку, и исписанные мелким тщательным почерком, можно было назвать романом…
  Летом она любила проводить выходные дни у своих дальних родственников, Марка и Лены Коган. Обеспеченные родственники купили небольшой домик в курортном районе на берегу озера Разлив. От города совсем рядом – двадцать минут езды на маршрутке, если, конечно не застрянешь в пробке. Лена приходилось Илоне троюродной тетей. Будучи всего на шесть лет старше племянницы, она была веселой красивой девушкой, а ее муж – плешивый компьютерщик, в отличие от остальных мужчин равнодушно смотрел на грудь и ноги симпатичной родственницы. В целом – он был приятный парень, и называл ее «сестренкой».
  В тот вечер Марк с Леной уехали в город, оставив кота Персика на попечение родственницы. Она уютно устроилась в глубоком кресле, грызла соленые орешки, и рассеянно листала замусоленную брошюру Стивена Кинга. Из подвала раздался грохочущий звук. Персик округлил янтарные глаза, и выгнул спину. Илона отбросила книжку, и подошла к маленькому, ведущему в подвал дома окошку. Оттуда тянуло резким запахом гниения, серы и затхлости. Грохот повторился. Девушка сунула ноги в кроссовки, и выскочила на улицу.  Здесь находилась узкая лесенка с периллами, ведущая в подвал. Ступеньки предательски скрипнули, но она решительно шагнула вперед.
  Внутри было темно и сыро. Повсюду витал запах гнили. Даже нет! Это было похоже на привкус разлагающегося сырого мяса. Слабый свет едва проникал сквозь тесные, похожие на амбразуры окошки, девушка пожалела, что не захватила с собой фонарик, но возвращаться в дом не решилась. Поморгав пару секунд, пока глаза не привыкли к темноте, она мелкими шашками продвигалась вперед. 
  Илона перечитала уйму мистической прозы, и приобрела немалое мужество. Вымышленные угрозы подчас не воспринимаются всерьез.
  « Странный подвал у Марка…» -  присутствие неведомой опасности лишь подстегнуло ее любопытство.
  Запах разлагающегося мяса сталь сильнее. Где то сверху раздался воинственный вопль Персика. Его мяуканье доносилось сквозь тридцатисантиметровый слой брусьев и паркета. Твердый предмет ударил ее по плечу, и беззвучно упал на землю. Им оказалось нечто квадратное, сухое, отдаленно похожее на огромный ежедневник. Из непроглядной мглы  пахнуло огненным жаром.
  - Date mea book!!! – дикий, не принадлежащий человеку рев раздавался из недр подземелья. Невидимые острые когти коснулись обнаженного локтя.
  - Date mea book..! – в голосе слышались ярость, гнев и отчаяние. Где то совсем рядом зашипел кот. В темноте сверкнули фосфоресцирующие глаза Персика. Ласковый домашний кот, неуклюжий увалень, всеобщий любимец, заслонил перепуганную девушку.
  - Felis… - взревел голос.
  Девушка подхватила загадочный предмет, и бросилась бежать. Вслед ей неслось яростное рычание, чужие  руки ухватили за щиколотки. Цепко, скользко и холодно. Илона вскрикнула, дернула ногой, пальцы оторвались.
  Страшно ей стало много позже…
  В ту ночь она не рискнула остаться у Коганов ночевать, выскочила на улицу, на счастье мимо проезжало свободное такси. Приехав домой, она долго возбужденно ходила по своей маленькой комнатке, пытаясь осмыслить происходящее приключение. Ее колотило от страха и возбуждения.  Несмотря на ужас, пережитый в подвале,  впервые в жизни девушка чувствовала себя счастливой. Наконец, она рискнула осмотреть свой трофей. Им оказалась большая папка, отделанная изящной золотой инкрустацией. Ей стало стыдно, и она твердо решила наутро позвонить тете. Судя по всему, такая папка стоила недешево. Не удержавшись от гложущего любопытства, девушка открыла папку.
  На нескольких сотнях тонких листов, мелким убористым почерком была изложена сказочная история. История древняя, как сама планета. Вначале она решила, что это исторический роман, с элементами мистики, но чем дальше она погружалась в сказочный мир героев, тем больше ее захватывало ощущение чрезмерного правдоподобия повествования. Неведомый автор описывал многомерный мир, чье бытие не укладывалось в линейную схему обыденного восприятия. Текст был изложен на древнем языке. Латынь или древнегреческий. Непостижимым чутьем Илона угадывала смысл написанного без помощи переводчика. Во время чтения ее не покидало ощущение, что события, о которых шла речь в книге, известны ей, как некая данность, полученная людьми при рождении. Безмолвная генетическая память, которая позволяет животным безошибочно предсказывать землетрясения, а беспомощным младенцам тянуться к материнской груди. И тогда ей стало страшно…
    Несколько вечеров подряд она бежала с работы, стремясь окунуться в волшебный мир  романа. Повествование увлекало ее все глубже, очаровывая своей неподвластной человеческому разуму фантазией. Нестандартное развитие сюжета, мистицизм восприятия книги, заставил умную девушку предположить, что она имеет дело с нечто большим, чем талантливая рукопись.
   Она ночами проглатывала страницу за страницей, причудливые листы послушно ложились один на другой, и не было им конца, как не было финала в изложенной автором истории. И постепенно, вытесняя любопытство, в  сердце вполз страх…
  С воспаленными от бессонницы глазами, девушка взирала на папку, с обложки  таращилась оскаленная крысиная голова. На золотой морде горели кровавыми рубинами яркие глаза хищника.
   Она все утро звонила Коганам, на том конце провода была мертвая тишина. Несколько раз она пробовала набирать сотовый номер Лены и Марка, но оба абонента оказывались недоступны. Письма успешно улетали на электронную почту к респонденту – ни ответа, ни привета!  Илона решила поехать к ним домой. На душе было тревожно.  Интуитивно девушка чувствовала, что странная папка, рычащий грохот в подвале Коганов, и наконец, исчезновение родственников, все эти события связаны между собой. Отчего-то только сейчас, по истечении нескольких дней, она вспомнила страшный голос, рыкающий на непонятном языке, липкие прикосновения острых когтей к своим ногам.
 Она проснулась среди ночи, ее бил сильный озноб, по лбу струился ледяной пот. В темном углу комнаты послушалось негромкое шуршание. Требовательно зазвонил телефон. Она бросила взгляд на светящиеся во мгле часы. Половина третьего… Прижав руку к колотящемуся сердцу, девушка взяла трубку.
  - Алло…
Ее влажное дыхание коснулось пластикового микрофона, резкий запах сырого мяса ударил в ноздри.
 - Кто там?!
 - Date mea book! – громко прошипел голос.
 - Кто это!!! – она лихорадочно шарила ладонью по столу в поисках выключателя. Нащупав круглую кнопку, ударила по ней кулаком, приглушенный свет озарил комнату.  Запах мяса постепенно рассеялся. В телефонной трубке раздавались короткие гудки.
  Остаток ночи, она провела сидя на кровати, закутавшись в одеяло. Читать рукопись не решалась. Повествование последних страниц приобрело зловещий характер, и оно было чрезвычайно реалистично. Илоне казалось, будто она разматывает нить из клубка, на конце которого притаилась ядовитая тварь. И тварь эта все ближе и ближе. Она обнажила острые желтые клыки, на клыках дрожит капелька яда. И нить становится все короче…
   Солнечные лучи сдернули пелену ночного тумана, свежий ветер просвистел над крышами домов, многоголосо запели птицы, сердито рычали грузовики, выплевывая сизую пену из выхлопных труб. Город просыпался…
  Илона приняла холодный душ, долго массировала виски. Собравшись на работу, она взяла папку с собой. Без особой надежды, набрала  рабочий номер Марка. К телефону подошла женщина, сухо спросила кто она такая, откуда собственно взялась, и что ей нужно от господина Когана. Робея еще больше, отчаянно запинаясь, девушка представилась.
  - Милая моя! – женщина язвительно хмыкнула, - Вашего, так называемого дяди нет на службе уже несколько дней! Может быть, это вы мне подскажете, где его следует искать?!
  Девушка испуганно бросила трубку. Лицо пылало жаром. Сбывались наихудшие предчувствия! Неожиданно она вспомнила сотрудника на своей новой работе, молодого симпатичного парня. Илона работала в «Аяксе» вторую неделю, и на высокого, сложенного как профессиональный боксер мужчину поневоле обращала внимание. У него было простоватое открытое лицо, густые черные волосы, и синие насмешливые глаза. Очень привлекательный парень, кабы не переломанный нос, да жутковатый кривой шрам на правой скуле. Проведя  утро в томительном размышлении, девушка решила довериться незнакомцу. Он производил на нее впечатление надежности и силы, а хранить в одиночку зловещую тайну жутковатой папки, она больше не могла.
   Она выскочила за дверь, когда громко зазвонил телефон. Угасшая было надежда, вновь воскресла, домашний номер помимо Коганов знали лишь на работе. Девушка ворвалась в квартиру. Странное чувство… На краткое мгновение, перед тем как взять трубку, она вспомнила Роберта, свело скулы от неуемного желания впиться губами в его смеющийся рот. Илона охнула, и замерла возле аккуратного зеленого аппарата с веселыми разноцветными кнопками. Переведя дыхание, она мысленно сосчитала до пяти, и схватила трубку.
  - Алло! Слушаю.. Слушаю вас!
Девушка мечтала услышать голос тети. Как она в шутку называла родственницу «тетя Лена-Коган». При этом обе девушки заливисто хохотали, а немножечко занудный Марк  недоуменно смотрел на них поверх очков.
  – Говорите… - умоляюще простонала она в трубку.
  - Я хорошо вас понимаю, солнечная принцесса! – голос говорящего был ей незнаком. Он вообще мало походил на звук человеческого голоса. Чем то отдаленно похоже на то, как передразнивают людей попугаи. Но птицы не умеют передавать интонацию, незнакомец же говорил снисходительно.
  - Вы кто такой?!
  - Меня зовут Стоикус. Адам Стоикус. Прошу простить за акцент, я – видите-ли нездешний, но надеюсь обосноваться у вас надолго… - он хохотнул. Словно волк закашлял.
 - Что вам от меня надо?! – грубовато спросила Илона. Он назвал ее «солнечная принцесса»! Черт возьми! Это прозвище  она сама придумала прозвище, и скорее бы умерла, чем рассказала кому-нибудь об этом!
  - Не мне, а вам нужна помощь! – нахально заявил иностранец.
  - Я опаздываю на работу… - она хотела говорить небрежно, но голос предательски дрожал.
 - Вы уже читали?! – властно перебил незнакомец.
 - Что… - девушка почувствовала, как пол уходит из под ног.
 - Не притворяйся! Смерть – это самое легкое, что может теперь с тобой случиться, солнечная принцесса!
 - Я вешаю трубку!
   Еще мгновение и она разрыдается!
 - Ну и что?! – он высокомерно усмехнулся. – К тете своей побежишь?
 - Что вы хотите?! – по щекам текли слезы, она до крови прокусила себе руку, чтобы не зарыдать в голос.
 - Кажется, я чувствую запах крови и слез! – удовлетворенно хмыкнул Стоикус. – Хорошо! Будем считать, что ты меня растрогала. Дело, собственно говоря, пустяшное! Мне нужна моя вещь, которая по ошибке оказалась у тебя.  Нда… Итак! Ты должна отдать мне ее по собственной воле, для чего нам следует заключить договор! Люблю совершать сделки с девственницами! – он похабно хохотнул.
  У Илоны кружилась голова. Он знал про слишком много! Допустим, насчет «солнечной принцессы» она могла проболтаться. Маловероятно. Допустим… Последний человек, кто удостоверился в ее невинности, был врач на регулярном медосмотре. Отвратительная процедура!
  - Слышу, как трещат твои мозги, дорогая! – раздался голос из трубки. – Напрасное занятие!  Итак! Я жду тебя сегодня в полночь, в том самом месте, где ты нашла. В том самом месте… - Стоикус медленно и раздельно проговаривал слова, будто они давались ему с трудом. – И чтобы ВЕЩЬ была с тобой! – в голосе прозвучало отчаяние и страх.
  «Он боится!» - девушка с трудом перевела дыхание. – «Он боится не меньше, чем я!»
 - И заклинаю тебя, для твоего же блага! Не читать более не единой страницы…
В трубке что-то щелкнуло, понеслись короткие гудки.
  Она несколько секунд стояла неподвижно, ожидая пока не успокоится бешено скачущее сердце. Он боится…
  Солнечная принцесса положила трубку, подошла к шкафчику, достала початую бутылку виски. Джим Бин. Бутылка сохранилась с прошлого дня рождения. Она плеснула виски в фарфоровую чашечку из под кофе, подошла к зеркалу, и чокнулась со своим отражением. Из зеркала смотрела красивая бледная девушка с заплаканными глазами.
  - Надо бы тебе загореть, солнечная принцесса! – вслух сказала Илона. Она положила папку в пакет, и вышла на улицу. Именно так! Солнечная принцесса. Она заслужила это прозвище!
  Солнце согрело остывшую за ночь осеннюю землю. В черных лужах весело плескались воробьи, взбивая маленькие веселые фонтанчики. По влажному асфальту быстро проносились автомобили. Возле нее остановился старенький Ниссан Патрол. За рулем сидел ее начальник, крепкий пожилой мужчина, которого все почему то называли полковником. А за глаза Свирепым Гарри.  На пассажирском сиденье важно восседал огромный кот. Он смотрел на девушку спокойными умными глазами.
  - Опаздываете! – буркнул полковник вместо приветствия. – Прошу! – он решительно открыл заднюю дверцу.
 Илона покраснела, забралась в салон, и положила папку рядом с собой. Кот обернулся и зашипел. Полковник одобрительно потрепал его по загривку.
  - У него мать была рысью!
 Свирепый Гарри управлял джипом, словно это была не машина, а миниатюрный танк. Илона вцепилась в ручку над дверью, с трудом удерживая равновесие. Ричард с полковником сидели как влитые, пружинисто подскакивая на резких поворотах, которые полковник закладывал так, как будто на финише его ожидал приз в миллион долларов.  Кот не сводил глаз с папки. Зеленые дымчатые глаза животного выглядели умнее человеческих.
  Через двадцать девять минут лихой гонки по Приморскому проспекту, они оказались в Сестрорецке. Над офисом приветливо светилась вывеска «Аякс». Частное охранное предприятие. Девушка смущенно пробормотала слова благодарности, полковник не ответил. Он тихо разговаривал с котом. Выходя из машины, Илона оставила папку на сиденье, кот оскалил клыки, выскочил из салона автомобиля, и умчался в сторону симпатичных одноэтажных домиков, нарушив тем самым многолетнюю традицию провожать полковника до кабинета.
 

  …Этот рабочий день длился длиннее обычного. Полковник гремел, стучал кулаками по столу, взывал к шляющемуся где-то старику Шефнеру, в стотысячный раз грозился его уволить, а перед этим сломать нос.
  Шефнер появлялся из ниоткуда, с дымящейся чашечкой ароматного чая, и беспечной доброжелательной улыбкой. Симпатичный дедушка, в длинной фланелевой рубашке, подозрительно напоминавшую теплую ночную рубаху. Его мясистый нос обнимали огромные очки, с толстенными линзами, отчего лицо выглядело доверчивым и безобидным. Он снимал очки, протирал стекла мягкой фланелевой тряпочкой, безбоязненно хлопал по плечу Свирепого Гарри, и тот неожиданно успокаивался.
  Однако, спустя пару минут он вновь закипал – теперь пропал Ричард…
  Симпатичный Роберт пару раз подмигнул Илоне, и хотя сотрудникам фирмы следовало носить специальную форму, с логотипами на нагрудных карманах, он являлся на работу в джинсах и футболках. За те дни, что работала Илона, мощную грудь мужчины обтягивали футболки с надписями «Led Zeppelin», «Slade». Сегодня на мускулистом торсе красовался «Deep Purple».
  Илона не решалась к нему подойти. Она все еще находилась под впечатлением утреннего наваждения. Необузданная страсть, возникшая к этому здоровяку пугала девушку.  Удивительным было и то, что влечение появилось на фоне телефонного звонка иностранца. Обычно ей удается контролировать всплески гормонов! Сейчас, при свете дня, окруженная людьми, она чувствовала себя значительно увереннее и спокойнее.
  Рабочий день шел к концу. Ричард так и не объявился. Полковник метал молнии, и рычал как лев перед схваткой. Роберт заговорил с ней, но она не сумела отделаться шуткой. Сказывалось напряжение последних дней. Илона едва не разрыдалась, когда на нее беспричинно наорал Свирепый Гарри. Несколько раз она пробовала звонить Коганам, но безрезультатно. Длинные, мертвые гудки.
  За полчаса до окончания рабочего дня симпатичная Анна отпустила ее домой. Девушка выскочила на улицу, видя отъезжающий Ниссан Патрол. Только сейчас она вспомнила, что оставила папку в салоне автомобиля, и сделала это осознанно. Она хотела избавиться от рукописи, но поступила некрасиво. Нельзя решать свои проблемы за счет спокойствия других людей. Несколько минут девушка растерянно стояла на улице, глядя вслед джипу, и на сердце  лежала большая, холодная жаба.
  Подул резкий порыв холодного воздуха. Слишком рано в этом году пришла осень. Чудной год. Чудная осень… Последние пару месяцев «желтые» газеты наперебой пугают читателей концом света. Илона не читает газет, но ее мать постоянно твердит о предстоящем апокалипсисе.
  - Глупо встречать конец света девственницей! – мрачно  пошутила она.
  - Вы совершенно правы! – раздался голос за ее спиной. Илона резко обернулась, сжав кулаки.
 - У вас бойцовская натура! – усмехнулся незнакомец.
 - Что?! – девушка ошалело крутила головой по сторонам. Пустынная вечерняя улица.  Чересчур пустынная для пятничного вечера!
 - И опять-таки вы совершенно правы! – повторил человек. – Он церемонно поклонился, смешно, по-старомодному, приподняв с лысой головы круглую черную шапочку.
 - Люди с бойцовским характером в минуты опасности сжимают кулаки, те кто послабее духом, закрываются ладонями. – пояснил он.
 - Кто вы такой?! – неприязненно спросила Илона. Нечто в облике незнакомца вызывало отвращение, страх и тем не менее, манило. Вероятно, подобные чувства испытывает кролик, глядя в глаза удаву.
 - Неважно! – он облизал тонкие, почти незаметные на бледном лице губы. – В данный момент я единственный, кто может вам помочь!
 - Мне не нужна ничья помощь! – грубо ответила девушка.

    Весною звезды пахли мятой,
      Я светлый луч поймал рукой.
      Сорвал росу, рассыпал злато,
       Над русой, милой головой…
       И были дни, и плыли ночи,
      Я был шутом и королем,
      Но длань судьбы, пятой проклятой,
      Тень мою прячет под землей!

      Я грыз всю ночь сырые камни,
     Острог рассыпался во прах.
     Я – господин. Я выше боли!
     Мой злачный мир – ваш вечный страх!  - голос незнакомца гремел над пустынной улицей.
  Девушка завороженная остановилась.
  - Откуда вы… Откуда вы это знаете?!
  - Некоторым образом я знаком с автором! – небрежно махнул тростью черный человек. Он вновь быстро облизнул сухие губы. Эта отталкивающая привычка, каким то образом была ей хорошо знакома, только она не могла вспомнить, когда и где видела эту смазанную челюсть, острые, похожие на резцы зубы, и маленький короткий сухой язык, больше похожий на щуп рептилии, чем на человеческий орган.
 - Так это ваша папка?! – со смешанными чувствами облегчения и страха воскликнула девушка.
 - Я бы не стал так утверждать… -  пробормотал незнакомец. Что-то его встревожило, он беспокойно озирался по сторонам.
  - Ну как же так?! Эти стихи… Я хорошо их запомнила!
  -  Стихи! Конечно… - он несколько раз стукнул тростью по земле, брызнули золотые искры. Человечек стремительно повернулся, и зашагал прочь.
  - Подождите! - растерянно крикнула Илона, но он шагал так быстро, что в сгустившихся сумерках казалось, будто по земле скользит огромная черная тень. Вскоре она скрылась из вида.
  Девушка передернула плечами. У нее возникло ощущение, словно она только что держала в руке опасную ядовитую змею. Гладила  упругую кожу, трогала тяжелую треугольную голову, а змея касалась ее пальцев черным раздвоенным язычком, и их обоих, и змею и солнечную принцессу завораживала эта смертельная игра, когда змея в любое мгновение могла впиться острыми зубами в белую плоть, а женщина свернуть тонкую шею пресмыкающегося.
  «Весною звезды пахли мятой…
    Я светлый луч поймал рукой…»
 Стихи из той самой рукописи. Илона нащупала в сумочке квадратик бумаги. Телефон Роберта. Девушка набрала полную грудь воздуха, сосчитала до пяти, и решительно достала сотовый…


               
                CRUCEM.



    Лена с трудом открыла глаза. Вокруг сгущалась мгла, в нос ударил влажный запах сырого мяса.
  - Марк! – осипшим голосом прокричала девушка. Голос тронул мертвые молекулы воздуха, и тотчас стих. – Марк, черт тебя возьми!
  Она совершенно не помнила, как здесь оказалась, почему она голая, где  книжный червь Коган, и что это за огромный, похожий на готический костел подвал?! В памяти сохранился, долгий, изнуряющий секс с мужем, что само по себе являлось фантастикой. В лучшие времена медового месяца Марк был способен выдержать семиминутный марафон в позе миссионера!  Если супруг изобрел ролевую игру, она его убьет! С трудом сдержав подступающую тошноту, она встала на ноги, и медленно брела на свет. Он едва сочился откуда то сверху,  маленький квадратик бледного света.
  Распухший язык скребся о гортань, голова гудела, во рту застыл омерзительный привкус коньяка. Придурок Коган! Напоил невинную девушку коньяком, обожрался «Виагры»,  зная природную мощь мужа, девушка предполагала, что ботанику следовало проглотить целую пачку! И заволок ее в  мрачное подземелье! Судя по ноющему низу живота «Виагра» творит чудеса.
  Нечто коснулось босой ступни. Нежные прикосновения трепетных влажных губ. Лена отдернула ногу и отчаянно закричала.
  - Марк! Ну где ты там… Хватит дурака валять!
Голос эхом разнесся под высокими, теряющимися во мраке сводами пещеры. Такие пещеры располагались в ленинградской области на берегу реки Оредеж. Они, похожие на черные провалы глазниц черепа, вгрызались в высокий каменистый обрыв над руслом реки. Деревенские жители утверждали, будто лабиринты ходов простираются вдоль Оредежа. От поселка Разлив до деревни Вырица, где находились пещеры, не менее ста километров езды по КАД. Она бы запомнила дорогу, даже упившись коньяка… 
  Девушка приближалась к светлому пятну. Вторично невидимые губы прильнули к ее щиколотке. Уже настойчивее. Лена стиснула зубы, ускорила шаг.
  - Прибью мерзавца! – процедила она.
   Перед глазами светилось окошко.  Закружилась голова, ослабли ноги, еще мгновение, и она потеряет сознание. Девушка вцепилась в твердый край оконца, не заметив, что порезала пальцы о выступающие из рамы обломки стекла. Привычные мысли канули в небытие, неожиданно она утратила способность осознавать себя как личность. Частица коллектива, сплоченного единой целью. Новые ощущение не смутили ее. Они дарили радость, предчувствие свободы. У нее появился новый господин. Диковинные слова пришли на ум самостоятельно, без усилий.
  - Скреб-поскреб! Великий Раттус нам готовит благодать!
  - Радость мрака, сладость смерти, мы готовы принимать! – прошептала Лена.  - Скреб-поскреб! Приходит Раттус в каждый город, каждый дом…
  - Мы служить ему готовы, кровь и слезы отдавать!
  - О Господи! Господи, нет! – отчаянно кричала девушка. Всего в нескольких сантиметрах находился ЕЕ дом! Она видела свое любимое кресло, в углу валялась плюшевая панда. Это – реальность! В гостиной промелькнула  тень.
  - Марк! Марек! Это – я! Я здесь!
  Некой частицей ускользающего сознания она цеплялась за свое прежнее мироощущение, но эмоции эти были слабыми, едва ощутимыми. Жужжание комара теплым июльским вечером. Новая природа дарила ощущение свободы и безнаказанности.
  - Мы служить ему готовы, кровь и слезы проливать…
К окошку приблизились ноги. Детские ступни, обутые в черные туфли с загнутыми носками.
  - Кто это… - прошептала Лена.
Ноги в чудных туфлях исчезли, и тотчас перед окошком появилось лицо.
Едва ли его можно было назвать человеческим. Маленькое продолговатое лицо, со скошенным подбородком, и черными блестящими бусинками глаз, белыми, почти неразличимыми на фоне пастозно серых скул губами, и розовым курносым носом. Незнакомец оскалил  резцы, изо рта вырвался громкий, дрожащий на высоких ультразвуковых частотах визг. Капельки слюны обрызгали лицо девушки, дыхнуло смрадом, и звериной гнилью. Но вопль незнакомца не пугал больше. Волшебная музыка… Ее окружили такие же обнаженные люди. Они были лишены голода, похоти и мирских забот. Служение высшей цели.  На глаза упала белая пелена, мрак рассеялся. Новая жизнь…
 
               

                ***

     - Безмерно рад нашему знакомству! Вы даже представить себе не можете, насколько рад! – Адам Стоикус соскочил с высокого кресла, и подбежал к пленнику.
  - Жалею, что не могу пожать вашей руки! Очень жаль! Поверьте! –  с притворной досадой он ударил острием трости согнувшегося подле ног  мужчину. Человек скорчился от боли, но не издал ни звука.
  - Какая преданность! – воскликнул человечек. – Только через боль можно познать величие! Вы не согласны?!
  Роберт молчал.  Болели вывернутые плечи, грудь и спина горели от многочисленных ссадин и ушибов. На руке багровели синие точки. Белоглазые безумцы кусались как бешеные псы. Плотный мрак скрывал стены огромного зала, были видны  контуры  обнаженных людей. Они, похожие на безжизненные манекены стояли на коленях,  безвольно  понурив головы.
 -  Вы – скучный собеседник, дружище! – объявил Стоикус. –  Настоящий воин! Не разобравшись в причинах, лупцевали ни в чем не повинных сограждан, только за то, что они пели псалмы, которые вам оказались не по духу. В чем же истина?! Забавно… Две тысячи лет ваш народ  шел на смерть во имя одного гениального провидца, и что же я вижу?! Глупая женщина с легкостью отдает мне Его символ, который она, как и всякий дикарь, носит на шее.  В обмен на несколько блестящих монет из фальшивого золота! Этот иудей был значительно предприимчивей! Во всяком случае, он получил настоящие деньги, хоть и не сумел ими воспользоваться. На каком же основании, вы люди, убеждены в том, что можете управлять всеми прочими живущими на земле?
  Роберт  прокашлялся.
  - Кто ты такой?
  - Угадайте с трех раз! – засмеялся Стоикус.
 Ярко вспыхнули факелы, алое мерцающее пламя искаженным лживым светом озарило помещение. Из сумеречного хаоса мелькающих теней, мрака, приглушенных звуков и запахов выплыла иллюзия. В углу стояло высокое кресло, украшенное замысловатой резьбой. По виду антикварная мебель. На нем восседает Адам Стоикус. Он облачен в длинный черный плащ, в руке сжата неизменная трость. Верный чемоданчик стоит возле его ног. Блестящие замки на крышке отомкнуты, из распахнутого нутра торопливо выскакивают серые крысы.  Стоикус отдает крысам короткие приказы на непонятном языке, с преобладанием свистящих звуков. Среди зверьков угадывается военная дисциплина. Роберт распят на сколоченных досках. Его руки и ноги, крепко привязанные веревками, свело судорогой боли.  Стоикус неловко соскочил с кресла, и осторожно прикрыл чемодан, стараясь не повредить очередную выползающую наружу крысу. Грызун протестующе пискнул, крышка едва не прижала длинный хвост. Ловко извернувшись, зверек приземлился на короткие сильные лапы, и побежал вслед за остальными. Изнутри раздался яростный удар. Стоикус легонько похлопал по чемоданчику.
  - Patientia…
 Он повернулся к Роберту.
  - Кто я такой?! Меня удивляет структура вашего мышления! Находясь при смерти, перед лицом  физических страданий, вы сохраняете любопытство! Вы все время рассуждаете, теоретизируете…  Вместо того, чтобы решать простые конкретные вопросы. Итак, вопрос не засчитан, ибо он лишен смысла. Продолжай!
  Мужчина лихорадочно соображал. Правая рука привязана слабее левой, узлы вязали  обмороки с белыми глазами. Он незаметно потянул кисть, и скользкая от пота рука без труда выскользнула. Отлично! Остались только ноги…
  - Зачем ты делаешь это с нами… - он хрипло дышал, маскируя мышечные усилия.
  - Опять любопытство! Впрочем, в данном случае могу дать небольшую подсказку! Как ты думаешь, почему ты еще жив?!
 - Понятия не имею… - на лбу человека вздулись багровые вены. Руки почти свободны. С ногами хуже. Ноги они отчего-то привязали весьма усердно! От занемевших ступней до каменного пола около полуметра. Если он выдернет запястья из веревочных уз, то неминуемо грохнется лицом вниз. Дальше как повезет… Если удачно приземлится, не разбив вдребезги лоб, у него будет несколько секунд на для того, чтобы выдернуть щиколотки из пут, сломать шею этому ублюдку.  Если на него не набросятся  белоглазые! Они набросятся! Их не менее пяти десятков, вон стоят в ряд вдоль стены, бормочут заклинания! Он – голый. Усталый.  Все тело – сплошной синяк. Шансов негусто, майор! 
  - Туго соображаете, молодой человек! Спортсмен, наверняка! – продолжал Стоикус. – Даю подсказку! Все тайное обычно сокрыто в нас самих, в нашей истории рождения, взросления, биографии.  Поройтесь в своей генетической памяти, и наверняка ответ придет сам собой! Существует мнение, что все знания даются людям при рождении, просто вы не в состоянии их постичь. Некоторым образом, я оказываю вам услугу. Одна ваша знакомая задолжала мне  вещицу, которая случайно у нее оказалась… – лицо человечка искривила гримаса, он сжал маленькие руки в кулачки. Крысы дружно подняли  острые морды к потолок. Черный человек выл сквозь плотно сжатые губы. В словах загадочного языка чувствовалась  диковинная ритмичность. Это было похоже на стихи. Крысы встали столбиками, и дружно покачивались в такт пульсации глухих вскриков предводителя. Языки пламени от коптящих факелов отбрасывали черные змеистые тени на стенах.
   Будь что будет! Пусть звериные социологи изучают крысиные культы. Он – солдат. Его дело сражаться, побеждать, убивать. Роберт напряг мускулы, и в то же мгновение заверещал  его смартфон.
  Стоикус прервал шоу на полуслове, небрежно взял трубку.
  - Слушаю…  Одну секунду! Это ваша знакомая! – он говорил светским тоном, будто речь шла о планах на уикенд. – Советую ответить…
  Человечек подтолкнул обычную стремянку, вскарабкался на третью ступеньку.
  - Прошу! – трубка оказалась возле уха Роберта. - Ответьте! – изо рта монстра пахнуло звериной гнилью.
  Роберт лихорадочно соображал. Мышцы его были напряжены, словно сжатая пружина, он мог немедленно высвободить правую руку и схватить уродца за шею. До исступления хотелось услышать, как хрустнут тонкие позвонки. Белоглазый медленно поднял карабин, и наставил дуло.
 - Лучше ответьте!..
Мужчина хрипло произнес в микрофон.
  - Говорите!
  - Здравствуйте… - неуверенный женский голос.
  - Да…
   Щеточка усов шевельнулась – человечек улыбался. Пока все идет по его плану.
  - Что вам надо?! - грубо сказал Роберт. Он надеялся, что девушка ошиблась номером, хотя по торжествующей ухмылке Стоикуса, едва-ли. Маленький  монстр диктует свои условия.
  - Это – Илона. Ну мы вместе работаем. Ваш номер мне дала…
  - Идите к черту, Илона! – выкрикнул он, но человечек уже спускался по лестнице. Трубку он нежно прижимал к уродливому уху.
  - Дорогая моя! – восторженно урчал Стоикус. – Ну, конечно же, приезжайте! Он вас ждет! Мы все вас с нетерпением ждем! Немедленно! Да, да… В подвале вашей тетушки!  И она здесь… Чем скорее, тем лучше!
  Одним рывком Ковальский выдернул кисть из плена веревки, освободил другую руку, и повинуясь закону неминуемому закону тяготения, рухнул лицом вниз на пол. Левая нога выскользнула из пут, а правая застряла. Тугая петля сдавила лодыжку. Он успел подставить руки, и смягчил удар о каменные плиты пола, однако сильно ушиб локоть. Что есть сил, Роберт рванул стреноженную ногу, но затянул петлю еще туже. Все происходило чрезвычайно быстро. Он подтянулся к кресту, освободился от пут. Спустя мгновение мужчина стоял на ногах в оборонительной позиции.
  Белоглазые действовали медленно, но методично. За те несколько секунд, что Роберт совершал акробатические этюды, они сумели сплотиться перед своим властелином. Стоикус был недосягаем. Он забрался на кресло, и приветливо махал оттуда маленькими ручками.
  - Я восхищен вашей силой и мужеством! Надеюсь, когда все закончиться, мы вместе посмеемся, вспоминая удивительный прыжок!
 - Пошел к дьяволу, ублюдок! – прорычал Роберт. Первым делом он бросился к обладателю его карабина. Страшный ударом в пах заставил человека выронить оружие из рук. Майор подхватил ствол,  сбросил со спины белоглазого, нажал курок. Раздался сухой щелчок, будто сломалась тонкая ветка. Он пять раз кряду нажимал на курок, грозное оружие было разряжено.
 - Пиф-паф! – Стоикус целился в него пальцем. – Вы очень храбры, и настолько же наивны…
 - Raptus! – рявкнул он простирая вперед руку.
   …Роберт дрался несколько минут. Возле ног валялось с полдюжины белоглазых людей. Силы его покидали. Он не сумел отступить к стене, так как споткнулся о сбитое им же тело. Он упал, но чудом поднядся. Стоикус аплодировал. Человек превратился в автомат. Бил, крушил челюсти, ломал ребра,  не зная устали. Перед глазами все смешалась, кулаки, локти и колени горели от ссадин. Кровь мужчин, женщин, детей смешивалась с соленым потом.  Сердце стучало как отбойный молоток. Он обрел второе, затем третье дыхание, когда плотная татуированная фигура возникла перед лицом.
  - Отец… - выдохнул Ковальский младший, и безвольно опустил руки…
  Неведомо как пришла тишина. И покой. Тишина оказалась вязкой и гулкой, словно ватным колпаком опустилась на землю, окутав ее густым мягким покрывалом. Резкие звуки утратили  шероховатость, как бархатные крылья летучих мышей они скользили в эфире.
  Стоикус  достал крупные золотые часы-луковицу из кармана, беззвучно щелкнул крышкой, бледные губы шевельнулись.
 Хаос… Время созидания, время разрушений и время хаоса. Эти три составляющие объединяет одна неизменная величина – время. Исчезнувшее мгновение превратит время в бессмысленную, поглощающую самое себя бесконечность. Словно у змеи извлечь единственный хрящик.
    Петр Ковальский был силен. Из белых глаз текли слезы, сквозь бездумные слова молитвы прорывались глухие рыдания,  через пелену кровавой каши на волю рвалась душа Свирепого Гарри. Роберт не сопротивлялся. Белоглазые люди спеленали его как младенца твердыми веревками, они уносили своих покалеченных товарищей. Глупая мысль… Ковальскому младшему очень хотелось, чтобы отец оценил по достоинству силу своего сына. Он вытянул голову, стараясь увидеть мощную полковника, но голые спины шаркающих босыми подошвами людей казались похожими друг на друга. Он закрыл глаза. Хаос…


               
                ***

 

   …Все изменилось быстро и неожиданно.
  Так обрушивается на землю гроза на исходе долгого лета.  На горизонте долго сгущаются черные тучи, тяжелый воздух дрожит в предвкушении бури. В высокой траве прячутся насекомые, стихает неугомонное стрекотание кузнечиков, низко над землей скользят ласточки. Замирает листва, изумрудная зелень отбрасывает зловещие черные тени. В горячем мареве медленно плывут тополиные пушинки, они похожи на погибших парашютистов. Земля затаилась в томительном ожидании. Она делает глубокий вдох, и со стоном проносится над стройными деревьями порыв ветра. Яркая молния прочерчивает острую кривую на горизонте, и спустя несколько томительных минут раздается раскатистый грохот грома. Следующая вспышка молнии озаряет черный небосклон совсем рядом, удар грома обрушивается тотчас за ней, он много громче предыдущего. Словно гигантские руки великана рвут лист железа. Небеса исторгают из чрева холодную воду. Много воды… Она сильными струями сбивает сухую пыль с высокой листвы, она немилосердно хлещет по спинам одиноких прохожих.  Прикрыв головы куртками, бегут под ненадежные укрытия плотной листвы.
   Деревья стонут под напором могучего ветра. Фиолетовая молния бьет в крону высокого тополя, дерево издает короткий предсмертный крик, толстая кора вздыбилась от жара, по нервным волокнам пробегает судорога. Маленький человек, доверчиво приникший к  стволу, не успевает позвать на помощь – он падает навзничь, синее от удушья лицо заливают потоки равнодушной воды. Тополь охвачен пламенем, багровые отблески пляшущих языков жадно глотают его плоть. Капли дождя с шипением разбиваются об огненное месиво, гибнут, обратившись в невесомый пар, и медленно поднимаются к небу…
  Буря кончается внезапно. Ветер уносит тучи на север. Горячие лучи солнца  согревают землю, беззаботно щебечут радостные воробьи. Из маленького болотца на берег выскакивает огромная жаба. Земноводное готово впасть в  спячку накануне долгой северной осени. В больших выпуклых глазах отражается такой огромный и прекрасный мир. Смешные воробьи, похожие на нашкодивших детишек, суетливые стрекозы, осторожный кротик, высунувший маленькую мордочку из земляной норки. Мертвое, гладко-черное с обнаженной кроной дерево, и лежащий рядом с ним на земле человек. Человек с распахнуто удивленными синими глазами, и скрюченными пальцами рук…
  Жаба моргнула, и мир исчез. Осталась лишь неловкая бабочка с шелковистыми белыми крыльями. Жаба совершает почти неуловимое движение языком, и глупая бабочка отчаянно трепыхается в пасти у хищницы. Жаба ныряет назад в пруд, от удара по водяной глади расходятся круги. Они достигают берега, ласково кивают тяжелыми головами красавицы кувшинки.
  Наступает вечер. На небе медленно проступает бледный месяц, маленькие звездочки несмело моргают ясными глазами. Приходит ночь. Она не будет долгой. Всего несколько часов, и на востоке заалеет юная заря. Так было. До тех пор, пока не пришел Хаос…
 Человека сожженного молнией звали Михаил Кузнецов. Обычный человек, обычное имя, заурядная внешность, нестандартной оказалась смерть менеджере. Возле трупа лежал распахнутый портфель – большой кожаный кейс, с металлическими заклепками над золотистыми замками. Огонь пощадил портфель, из объемистого нутра веером выпали типовые договоры. Они изобиловали подписями и отпечатками пальцев. Одинокий листок прилип к мокрой кроне обгорелого дерева. На титульной стороне бумаги явственно читались строки.

 «…Мы – нижеподписавшиеся, готовы забыть про шесть восходов и шесть закатов…Готовы забыть про воздух, свет, дождь, солнце, ветер, огонь, в те дни, когда мы будем славить Ратус норвегикус…»

  Порыв ветра сорвал листок, и увлек его за собой в сторону города.
   

                ***
 
 
   …Грубые доски впиваются в спину.  Из раны на виске сочится кровь. Стоикус расстался с неизменным черным одеянием, делающим его похожим на опереточного злодея. Теперь на нем широкая свободная рубаха серого цвета. Сквозь глубокий вырез на груди, торчат густые черные волосы, похожие на шерсть. На шее, чуть ниже ключицы большое родимое пятно бордового цвета.
  - Больно? – он сочувственно кивает уродливой головой. – Понимаю. Это нас с вами роднит. Мы боимся боли. Однако, мой народ гуманнее… Я всего лишь привязал вас к кресту, насколько мне известно весьма почетная казнь в некоторых человеческих культурах. Я не стал использовать гвозди, иначе ваши страдания были бы несоизмеримо сильнее. Я – гуманист.
  Он прошелся мимо, развязно помахивая тростью.
  - Вы можете себе представить, что чувствует живое существо со сломанным позвоночником?! Металлическая перекладина бьет вас по спине, перебивая хребет, и на несколько часов вы – беспомощный, в лужах собственной рвоты молите о смерти, но она не приходит. Ваши передние конечности невредимы, ползете прочь, истекая кровью. Ваше орудие пытки чертовски тяжелое, но боль и ужас придают  силы. К вам на помощь спешат верные товарищи, они пытаются помочь, но что могут сделать маленькие животные против технического прогресса?! Возможно, вам удается добраться до входа в жилище, но вот незадача! – Адам негодующе ударил острием трости по каменным плитам. – Страшный инструмент пытки не проходит в тесный лаз жилища! Что делать?!  Вы ведь не совершили никакого преступления, а всего лишь хотели есть! Собрать крохи с барского стола… Вы надеялись накормить своих детей, а теперь лежите с раздробленным позвоночником, и ждете неминуемой смерти. Проходит время. Вы слышите громкие  шаги, от которых дрожит земля, и ужас проникает в сердце…
  Стоикус замолчал. Голые люди молча стояли, опустив головы. Крысы спешно покидали норки, выстраивались вокруг площадки с крестами, словно зрители в амфитеатре перед началом премьеры. Животные деловито попискивали.
  - Вы слышите эти шаги! – продолжал человечек. – Вы – беспомощны. Вы надеетесь, что палач хотя бы окажется благородным, и прикончит вас быстро и безболезненно. Но нет! Он унизительно держит вас за хвост, бросает на потеху толстому коту. Страдания продолжаются. Коту скучно убивать вас просто так, он хочет продлить удовольствие насколько можно дольше. Возможно, на ваши муки придет полюбоваться семья палача. Ради потехи, чтобы убить время. Ну да ладно. Всему на свете бывает конец, и рано или поздно вы умрете. Но и после смерти ваше тело послужит предметом развлечения семьи палача. Например, его сын будет повсюду таскать труп, и демонстрировать его товарищам!  Интересно другое! Палачом являлся тот, кому Учитель завещал любовь.
  Роберт разлепил пересохшие губы.
  - Дайте, попить!
  Стоикус загадочно усмехнулся.
  - История повторяется!
  Он налил в керамическую кружку воды, поднялся по стремянке, поднес емкость к губам. Вода была теплой и затхлой.
  - Что будет дальше? – спросил мужчина.
  - Это зависит от многих вещей. - туманно ответил человек.
  - Например.
  - Вы слишком многого хотите. Быть может я стану вас пытать!
  - Отомстить хотите… - разочарованно протянул Роберт. – Вам это уже удалось!
  - Эти слабаки?! – Стоикус презрительно махнул тростью в сторону безвольно стоящих людей. – Они с такой легкостью отрекались от своего Учителя, в обмен на цветные ракушки, и стеклянные бусы, что мне стыдно расценивать это как успех! Они даже не пробовали сопротивляться. Ваш уважаемый родитель, остатки разума потерял, представив свою подпись в одном ряду с президентом!
  - Откуда вам известно, что он – мой отец?!
  - Какая разница? 
  - Чушь! – Ковальский мотнул головой. – Через неделю о твоем договоре узнают даже мальчишки. Никто не поверит. Крыс вытравят как поганых тварей, а тебя порвут на части!
  - Это называется – паттерн. – оскалился Повелитель крыс. – Люди быстро учатся. Но мне вовсе не требуется, чтобы население поголовно земли заключило договор. Хватит и одной сотой. Про цепную реакцию не слышал?
  Черная крыса вскарабкалась по его штанине, уцепилась за рубашку, и уже сидела на плече. Она что- то шептала человечку на ухо, касаясь седыми усиками родимого пятна. Он внимательно слушал, довольно кивал головой.
  Роберт принялся незаметно растягивать узлы на веревках.  Парень конечно похож на полного психа! Ловко он выдрессировал своих крыс, ничего не скажешь! И какая чудная шерсть у него на груди! Словно у обезьяны. Но об этом позже. Сейчас надо постараться выбраться отсюда любой ценой, а уж потом накрыть этот подвал, со всей компанией! Что-то с людьми… Эти обмороки даже не защищались! И узлы завязали опять, детские, смешные. Вероятно, действие наркотика…
  Стоикус щелкнул крышкой часов, удовлетворенно хмыкнул
  – Без четверти двенадцать! Мы с минуты на минуту ждем гостью!
  - Как двенадцать… - пробормотал мужчина. – Быть этого не может!
  - А вы думали сколько?! – Повелитель крыс торжествующе хлопнул в ладоши. – Динамика мира основывается на времени. Вспомните Ветхий Завет! В первый день Он сотворил землю, во второй небо, ну и так далее… Время! Единственная величина не подвластная даже Создателю!
  Крысы выползали из нор, теснили друг друга, кое-где возникали мимолетные стычки. Белоглазые испуганно жались к стене. Они тихо ныли свою мантру.
  - Скреб-поскреб! Великий Ратус нам готовит благодать!
  Вряд ли наркотик! Его действие не может быть одинаковым на разных людей, включая стариков и детей. Веревки он распутал. Сойдет для второй попытки. Теперь он будет умнее. В свете пляшущих факелов Роберт заметил низенькую дверь в углу. Там валялись куски ветоши, лежалый хлам, деревянные бруски. Если дверь заперта, он попытается ее сломать.  Выбора по любому нет. До двери десять, максимум пятнадцать метров.
   - Наши народы всю свою историю проживали, соседствуя друг с другом. – ораторствовал Стоикус. - Только вы и мы наделены способностью абстрактно мыслить. У вас и нас недурно развит музыкальный слух! Не удивляйтесь! Мы, например, предпочитаем Моцарта, музыкальные вкусы людей значительно примитивнее. Ваш народ чрезвычайно даровит, однако  свои таланты вы потратили на изобретение способов уничтожения себе подобных. Мой народ развивал в то время творческую интуицию. Вы создали Библию – весьма  достоверный исторический документ. У нас имеются свои апокрифы, люди  сочтут их посланием антихриста…
  Роберт медленно освобождает от пут ногу, и висит, держась сжатыми кулаками за веревки. Он не повторит ошибки. Нет смысла ценой своей жизни,  пытаться задушить этого клоуна. Ему следует  вырваться наружу. Через двадцать минут он вытравит это осиное гнездо, и лично сломает черному человечку  хлипкую шею!
  - Вас удивило изменение времени. Логично. Вы наверняка обратили внимание, что в зависимости от ситуаций, время имеет различную скорость. Несмотря на идею постоянства – оно весьма аритмично. В детстве оно тянется очень медленно, но по мере взросления темп значительно возрастает. Это применимо к  вашему народу, ибо свойственное людям психологическое несовершенство рождает множество парадоксов. У нас все иначе. Время для нас – стабильно, вязко, текуче. Оно – сама скупость, если ко нему вообще применима такая характеристика. Оно тотчас сжимается в плотный упругий сгусток, как змея в железной шкуре стягивает кольца, ибо более всего на свете время страшиться нарушить свою целостность. Ну а коли время такое жадное, что если не лишать его драгоценных мгновений, а попробовать ему их подарить?! Добавить к существующему летосчислению крохотную часть микросекунды.  И тогда наступит Хаос!
  Стоикус не успел закончить фразу, а Роберт так и не узнал суть путанной теории Повелителя крыс. Он совершил головокружительный прыжок, удачно приземлился, и в несколько прыжков очутился возле маленькой двери. В корзине сверкнуло лезвие. Майор схватил топорище, сильным ударом выбил дверь.
  В лицо пахнуло свежим воздухом. Босой ступней он угодил во что- то мягкое и поскользнулся, едва не упал.  Небо было черно. Пустынные улицы выглядели мертво и безлюдно. Несколько минут он бесшумно мчался по влажному асфальту, не чувствуя холода. Его никто не преследовал. Серые окна домов глядели хмуро и подозрительно. Повсюду застыла мертвая тишина. Ее нарушал приглушенный шорох, похожий на шарканье сухих подошв по земле. Нечто сухое и твердое коснулось ноги, Роберт отдернул подошву. Тишина взорвалась тысячами визгов, десятки маленьких зубов вонзились в босые ступни, мужчина зарычал от боли, и бросился бежать.
  Луна вышла из-за облаков, осветив мрачную улицу.
  Повсюду, сколько хватало глаз, сновали крысы. Они выползали из подвалов домов, заполонили улицы, суетливо шныряли в высокой траве, хозяйничали в подъездах домов.  Роберт отбросил никчемный топор, перемахнул через невысокий заборчик, подтянулся, запрыгнул на высокий козырек крыльца, и вкарабкался на крышу одноэтажного домика.
Он задрожал от ледяного порыва ветра. Надо раздобыть одежду, а потом… Что, «потом»?! Он похож на перепуганного кота, которого злые мальчишки загнали на верхушку тополя.
  Едва слышно задрожала черепица. По узкому желобу бежали крысы. Блестящие глазки сверкали в темноте как черные бусинки. Что будет дальше?! Где, черт возьми, армия, полиция, кавалерия?! Фешенебельный курортный поселок захватили орды гигантских грызунов, и заправляет ими чокнутый уродец, сбежавший из цирка!
  В дальнем углу улицы появился Стоикус. Он был похож на одинокого подвыпившего прохожего, возвращающегося домой с вечеринки.
 - Господин Ковальский! Это невежливо, убегать, не дослушав собеседника! Ваши предки были бы вами весьма недовольны! – он тихо засмеялся, чавкающим смехом – будто жаба хлопает широкими ластами по тине. – Я собрался поведать вашу истинную историю, не каждый день удается узнать правду о самом себе!
   Роберт почувствовал усталость и тупое безразличие. Мир катится в тар тары, если грызунам нипочем российская армия и полиция!
Он спрыгнул с крыши.  Вот такой печальный финал. Сейчас он приблизится к Повелителю крыс, демонстрируя смирение, усыпит его бдительность нарочитой покорностью, и свернет тонкую шею. Потом он погибнет. Жуткая смерть… Он уронил голову на грудь и медленно опустился на колени. Стоикус остановился в нескольких метрах,  маленькие глазки подозрительно светились во мгле.
  - А вы еще оказывается и хитрец, господин Ковальский! – хмыкнул человечек.
    Темноту прорезали ярко горящие фары. Из-за поворота выскочил черный джип.  Распахнулась дверь автомобиля. В лиловом свете приборной доски темнело лицо старого Шефнера. Вопреки обыкновению оно выглядело сурово и решительно, на лбу отпечаталась глубокая морщина.
  - Живо в машину, сынок! 
  Роберт не заставил себя просить дважды. Одним прыжком он влетел в салон, могучий внедорожник сорвался с места, как бывалый спорткар. В свете фар отразилось бледное лицо повелителя крыс. Стоикус беспомощно закрыл ладонями лицо. Мужчина издал звериный рев.
  - Прикончи его! Раздави гадину! – он схватил Шефнера за колено.
   Стоикусу чудом удалось выскользнуть из под нависшего бампера. Он метнулся в непроглядную тьму, и скрылся за живой оградой из сросшихся кустов самшита и желтой акации. Огромные колеса безжалостно давили крыс, отвратительные звуки взрывающейся живой плоти заглушали рев мотора. Комки кровавого месива, отброшенные широкими колесами, били по заднему стеклу, будто насмерть разбивались гигантские мотыльки. Шефнер прибавил газу, и через двадцать минут темные силуэты домов растаяли в отражении обзорного зеркала.  Роберт извлек из бардачка пачку сигарет, и нажал на прикуриватель.
  - Вы можете не курить в салоне? – раздался тихий голос с заднего сиденья. Мужчина обернулся. Сигарета выпала из его губ. Илона исподлобья смотрела на голого мужчину. – Не люблю запаха табака… - извиняющимся тоном добавила она, и застенчиво улыбнулась. – и наденьте какие-нибудь штаны…
  Шефнер подмигнул, друзья громко расхохотались. Они смеялись так заразительно, что  робко улыбнулась девушка. 
  Ниссан патрол уверенно мчался по пустынной дороге. Они выехали на пустынную магистраль «Скандинавия». В свете фар возник указатель. До границы с Финляндией семьдесят пять километров. Горизонт на востоке покрылся алой пеленой, близился рассвет. Роберт молча смотрел перед собой, не отрывая глаз от бесконечной белой полоски, надвое разрывающей черное шоссе. Обычно в ночное время по трассе мчались груженые фуры, но сегодня дорога была пустынна. Шефнер крепко сжимал руль, люди хранили скупое молчание. Оброненные слова могли их повергнуть в состояние паники. Только приглушенный рев мотора, и шелест колес нарушали зловещую тишину…

 Над землей парил орел-белохвост. Такие птицы редкость для северо-западного региона. Особи занесены в Красную Книгу. Этот экземпляр прилетел из дружественной страны Суоми с дипломатическим визитом. Некоторые виды пернатых хищников гнездятся в тамошних лесах. Он первым из жителей планеты приветствовал восходящее солнце. Птица обладала удивительной особенностью, она могла смотреть на солнце, не боясь сжечь роговицу. Орел мог созерцать всю красоту и величие пышущего жаром огромного светила. Он разглядел диковинные черные пятна на поверхности оранжевого диска. Сегодня их было больше, чем обычно…
  Освещенные улицы стали меркнуть один за другим. Небо разрывали огненные сопла реактивных самолетов, хаотично метались в воздухе, и с ревом вонзались в землю, озаряя темноту яркими вспышками взрывов. Разбросанные по черной земле светлячки гасли. Это умирали окна домов. Повсюду сновали неутомимые коммивояжеры, с просторными кейсами. Они стремительно переезжали с место на место, ни останавливаясь не на секунду, для сна или отдыха. Они на ходу перекусывали сухими бутербродами, не чувствуя вкуса пищи. Их чемоданы распухали от подписанных договоров, но коммивояжеры не останавливались. Еще оставались люди, и на белоснежных листах бумаги светлели пустые пятна, незаполненные подписями, либо отпечатками пальцев.
  Орел недоумевал. Улицы городов, некогда оживленные, заполонили полчища грызунов. Обладая безукоризненно аккомодацией, хищник мог с высоты сотен метров разглядеть зверьков. Хищник издавал возмущенный клекот – некая сила мешала ему броситься вниз, вцепиться мощными когтями в спину жертвы, и увлечь добычу в поднебесье.
   Тотчас, после подписания договора, люди скидывали одежды. Те, у кого на груди висели крестики, знаки полумесяца, или звезды Давида, послушно отдавали их коммивояжерам. Они кидались на своих домочадцев, кусали перепуганных людей, как взбесившиеся псы…
  По трассе мчалась одинокая машина. За нынешнее утро орел увидел первый автомобиль на ходу. У выезда из населенных пунктов скопились огромные пробки, автомобили замерли с распахнутыми открытыми дверьми.
 Обычный домик, с аккуратно подстриженным газоном, обнесенный желтым заборчиком, преображался на глазах. Голые люди копошились возле него как рабочие муравьи. Они срывали куски белого сайдинга со стен, разбирали по кускам черепицу, рыли глубокие норы в земле. Узкая дверца, ведущая в подвал, превратилась в широкие ворота, крыша почти сравнялась с землей. Повсюду сновали огромные крысы, грызуны равнодушно взирали на людей. 
   Орел изменил направление полета – темная сила исходила от этого дома. Он взмахнул крыльями, и умчался прочь, далеко на север. На востоке поднялось солнце.  Пришел День Третий. Пришел как обычно, в положенный час поблекли звезды, месяц таял на бледном небе похожий на ущербный серп. Вечная вселенная, россыпь звезд на Млечном пути. Ночь покорно уступила свое место раннему осеннему утру.
   На влажных листьях подсыхала прозрачная роса. На берегу озера сидела огромная черная жаба. Несколько мгновений назад она проглотила белую бабочку. В выпуклых черных глазах играли золотые искры – жаба наблюдала восход солнца. Неожиданно, из пасти земноводного изверглась зеленая рвота. В сгустках желтой кашицы дрожали слипшиеся крылья бабочки. Жаба недоуменно смотрела на то, как бабочка освобождается от тягучей слизи, с трудом отрывается от земли, и тяжело взмахивая крыльями, поднимается навстречу солнцу.
  Новый день почти такой же, как и все предыдущие, со сменой недель, месяцев, времен года. Но он стал теперь чуть длиннее. Два дня новой эры прошли незаметно.  Планета затаилась в тревожном ожидании…
   
   
 
   
 
               

                ДЕНЬ   ТРЕТИЙ.


   Патрол мчался по пустынной магистрали. Безлюдные парковки возле заправок производили гнетущее впечатление. Трасса «Скандинавия» минует населенные пункты, шоссе петляет по Карельскому перешейку. Когда приходит золотая осень, здесь особенно красиво. Березки примеряют праздничный наряд, провожая уходящее лето, белотелые стволы прячутся в охряной листве пестрого багрянца. Впереди раскинулся Сайменский канал, навесной мост пересекает спокойную реку. До российско-финской границы пятьдесят километров,  пограничники шустрят, отрабатывая хлеб. Начинают проверять наличие визы задолго до таможенного пункта.  Возле будки стоял микроавтобус. Реклама «зеленой карты» украшала бампер. Ни души… Воздух  был сухим и прозрачным, холодное осеннее солнце согрело унылую землю.
  - Постапокаллиптический ландшафт… - заметил Шефнер. Он протер ладонью воспаленные глаза, громко чихнул.
  - Ты надеешься в Финляндии все иначе? – спросил Роберт.
  - Черт его знает?! Приедем, посмотрим… 
  - У меня нет с собой заграничного паспорта.
  - У меня тоже…
 Мотор заурчал бодрее – в этом месте начинался подъем.
  Илона дремала на заднем сиденье – девушка уронила голову на грудь, на скуле застыла прозрачная слезинка. На ее коленях лежала папка с золотой крысиной головой на обложке.
  - Славная девушка! – Шефнер поправил панорамное зеркало. Без очков его худое, изрезанное глубокими морщинами лицо напоминало пожилого ковбоя из старых вестернов. Кожа изобиловала крохотными красными пятнами, словно у пожилого человека началась ветрянка.
  - Красотка! – Роберт воровато извлек из бардачка сигарету. По счастливой случайности в машине нашелся старый спортивный костюм полковника, и ветхие кроссовки. Куртка с надписью «Адидас» хранила запах отца.  Запах сигаретного дыма наполнил салон, девушка тихонько застонала, но не проснулась.
  - Как ты считаешь, это с ним… ну, это навсегда. – мужчина не назвал имени того, о ком говорил, но старик понимающе кивнул.
  - Не знаю! – его скулы заросли за ночь густой седой щетиной, голубые глаза поблекли, под ними свисали морщинистые мешочки. Трудно было поверить, что ему немногим за шестьдесят.
  - Дьявол! Там остались люди…
 - Там остались многие… - старик говорил почти не разжимая губ, отчего  речь звучала как у чревовещателя.
 - А мы бежим как дезертиры!
 - Вряд ли ты сможешь им сейчас помочь!
 - Проклятье! – Роберт выбросил окурок в окно. – Что же все таки произошло?!
 - Все началось с времени…
 - При чем тут время?
 - Не могу сказать наверняка… - Шефнер задумчиво покачал головой. – Часы словно взбесились, причем все одновременно. Затем стала выходить из строя техника. Один за другим ломались компьютеры, - сюжет для фантастического блокбастера! Падали самолеты, сходили с путей поезда, люди как будто обезумели. Время стало другим!  Оно, как бы это сказать, немного изменилось, что ли… Тогда то и появились крысы.
  - Подумаешь, крысы! – мужчина стукнул ладонью по гладкой торпеде джипа. – Мы от крыс убегаем?!
  - Ты был в подвале? Ты видел, во что превратились люди?
  - Но ведь не все!
  - Не все! – жестко ответил старик. – Но те, кто уцелел либо мчаться прочь на машине до тех пор, пока не кончится бензин, либо распевают псалмы с невидящими глазами…
  - Там был мой отец!
  - И мой друг! – твердо сказал Шефнер.
Роберт отчаянно выругался. Некоторое время они молчали.
  - Я видел и других людей… - прервал паузу старик.
  - Каких?!
  - Они повсюду ходят с бланками договоров, похожи на коммивояжеров или менеджеров. Один из таких заходил к моей бывшей жене… - он запнулся, его глаза сузились в щелки. – Я звонил ей, когда он там был со своими бумагами, ее голос… он был необычным, понимаешь?!
  - Не понимаю...
  - Я прожил с ней двадцать три года, а это кое-что значит! Я никогда не слышал в ее голосе столько похоти…
  - Черт побери! – воскликнул Ковальский. – Я хорошо знаю Катю, ей пятьдесят пять…или пятьдесят шесть! Ты с ума сошел, старый ревнивец! Неужели ты думаешь, что этот менеджер…
  - Заткнись, сопляк! – Шефнер ударил кулаком по рулю, машина резко вильнула носом, из под переднего колеса вырвалась мелкие куски гравия. – Если я это говорю, то так оно и было! Я тотчас помчался к ней, но увидел безумную голую старуху с белыми глазами! – он протянул левую ладонь. На запястье багровели синие точки, кожа опухла. – Она меня укусила, почище бульдога! – он грустно усмехнулся.
  - Будь оно проклято! – выдохнул Роберт.
  - Ваша ругань нам не поможет, молодые люди! – раздался спокойный женский голос.
  - Тьфу, дьявол! – мужчина дружески хлопнул товарища по плечу. – Мы с тобой совсем забыли, что с нами дама!
 Он обернулся, девушка смотрела ясными глазами.
  - Нам следует поддерживать друг друга. Так, как это делают они…
  - Кто они?
  - Крысы.
  - Крысы – это всего лишь грызуны! Обычные зверьки!
  - Не совсем так! – старик украдкой смахнул слезу с небритой щеки. - Доброе утро, красавица! Думаю, нам имеет смысл остановиться и перекусить.
 Он съехал на обочину, и мягко притормозил возле высокого тополя. Девушка изящно ступила на подножку джипа, и шагнула на землю.
  - Джентльмен! – насмешливо подмигнул Шефнер, - мог и руку девушке предложить!
Илона бросила на Роберта короткий  взгляд, и хихикнула, прижав ладошку к губам.
  Они расположились на аккуратной полянке, покрытой ковром увядающей листвы. В нескольких шагах от дороги доносилось мирное журчание ручья. Пока девушка раскладывала нехитрую провизию, Ковальский принес пару бутылок, наполненных чистой холодной водой. От ее вкуса ломило зубы, и все происходящее казалось нереальным сном, выдуманной страшной игрой безумных фантазеров, опоивших людей сказочным зельем. Люди с удовольствием глотали куски черствого хлеба с сыром, запивали их простой водой и молчали. Река времени возвращалась в свое привычное русло, заливисто пели птицы, как это бывает лишь поздней весной и ранней осенью, журчал ручей, синее небо благосклонно опустило высокий купол. Воцарилась безмятежная тишина.
  - Чудеса! - сказал Роберт. – Мы в нейтральной зоне. Волшебные места…
  - Здесь снимали кино. – улыбнулась Илона. – «Особенности национальной охоты».
  - Снимали…  – как эхо отозвался Шефнер. Он лежал на спине, закинув руки за голову, и не мигая глядя в небо. – Вон на том островке сдавали в аренду домики. Фирма называлась «Кордон у Кузьмича». Элитное место!
 - Мир, которым мы его знали, перестал существовать?! – усмехнулся Ковальский. – Это фраза из фильма. «Терминатор». Не видели?
  Девушка пожала плечами.
  - Я еще не дочитала до конца…
  - При чем здесь дамские романы?! – он встряхнул мятую пачку сигарет, озадаченно извлек последнюю штуку.
 - Это – вовсе не дамский роман! Я презираю этот жанр, будьте уверены!
 - Прошу прощения! – мужчина опустил голову, в его глазах играли веселые огоньки. А девчонка – просто красавица! Он медленно выпустил дым через ноздри.
 - Ты меня хорошо знаешь, сынок! – сказал Шефнер. - Я не верю в сказки о тайных рукописях, и прочую чепуху. Но за последние дни произошло столько всего необычного, что я готов поверить хоть в лешего, лишь бы все стало как прежде! Илона нашла эту папку в том самом подвале, откуда ты сбежал.
  - Раньше там жила моя родственница. Лена Коган.
  - Так точно. – кивнул старик.  – Я листал книгу, однако ни черта не понял! Какие то закорючки. Иногда язык похож на латынь, но смысла никакого. А Илона понимает… - он тепло посмотрел на девушку. -  И если верить этой занятной книжке, то все происходящее сейчас со всеми нами, было вроде как предсказано еще раньше.
  - Я видел эту папку в машине… - неуверенно нахмурил лоб Роберт. – Перед тем, как встретил белоглазых…
  - Это я ее туда подбросила!
  - Зачем?
  - Мне стало страшно. – честно ответила девушка.
  - И когда это случилось?
  - Вчера утром. Меня подвозил полковник… Ваш отец! – Илона беспомощно оглянулась на Шефнера, как бы призывая его в свидетели. – Я опаздывала на работу.  На переднем сиденье, рядом с водителем сидел огромный кот, он увидел папку и зашипел…
 - А откуда у вас появилась эта папка?
 – Я нашла ее в том самом подвале. Гостила у тети. Это было в прошлый четверг.  – девушка запнулась. -  Утром мне позвонил какой то жуткий тип… Потом я встретила его на улице. Брр! – девушка поежилась. – у меня от него до сих пор мурашки по коже! Он откуда то все про меня знал. Ну, понимаете! Интимные вещи…
  Роберт поднял ладонь, призывая ее остановить поток красноречия.
  - Есть факты! Полковник терпеть не мог, когда я брал его машину. Меня ждала приличная отческая взбучка. Джип остался возле дома Коганов, где полагаю и нашел его Шефнер… - он вскинул брови на товарища. – А уже впоследствии, вы обнаружили в салоне папку.
  - Не складывается, майор! Я обнаружил ниссан на развилке у железнодорожной станции.
  Роберт недоуменно развел руками.
  - Магия! Получается, что ваша папка шныряет в пространстве как дух бестелесный?!  - он машинально сунул руку в пустую пачку из-под сигарет, отчаянно выругался, спохватился и тотчас извинился перед девушкой. Илона с трудом сдержала улыбку. Парень нравился ей все больше, перед глазами маячила его мускулистая обнаженная фигура. Она вспомнила, как по-кошачьи ловко он  бежал к джипу. Девушка зажмурилась, пытаясь отогнать наваждение.
  - Вряд ли! – пожал Шефнер плечами. – Вероятнее всего что- то случилось с нашей памятью. – Он тяжело поднялся на ноги, смахнул хлебные крошки с куртки. Укушенную кисть он держал навесу, словно зачумленную конечность. На лбу выступили капли пота. Он достал из кармана куртки сложенную вчетверо газету.
  - Я – пожилой человек! – невесело усмехнулся старик. – И у меня есть  старомодные привычки. В эпоху компьютерных технологий, я читаю свежие газеты.
 Роберт развернул шуршащий лист, испещренный черно-белыми фотографиями и убористо набранным текстом.
  - Впервые в жизни читаю настоящую газету! – смущенно призналась Илона.
  - Дети интернета! – тепло улыбнулся Шефнер.
  - Вот тебе раз! – воскликнул Роберт. - «На днях, жители Выборгского района столкнулись с аномальным явлением. Все часы одновременно показывали искаженное время. Следует напомнить, что подобный феномен был зарегистрирован в зоне Бермудских островов в семидесятые годы прошлого столетия. У сорока шести пассажиров самолета, совершавшего рейс над Атлантикой, одновременно изменились параметры часов…»
  - Чума на оба ваших дома, господа! – проворчал мужчина. – Вот, здесь еще статья…
 «В поселке Кирилловском обнаружены случаи неизвестного психического расстройства. Мирные горожане скидывали одежду, и скандировали культовые изречение. Прибывший наряд полиции вынужден был применить силу. В процессе задержания, несколько полицейских оказались укушенными больными людьми. «Кирилловские зомби» помещены в изолятор, из Выборга направилась группа психологов…»
  - Каким числом датируется газета? – Шефнер баюкал укушенную руку на коленях.
  - Восьмое сентября…
  - А сегодня какое?
  - Черт его разберет! Десятое должно быть!
     Роберт медленно сложил газету.
  -  Этот урод Стоикус… Повелитель крыс нес чушь по поводу времени. Я не слушал его, все думал о том, как освободить левую руку из петли.
  - Как вы его назвали? – прошептала Илона.
  - Стоикус. Адам Стоикус. Он так представился.
  - Мне тоже знакомо это имя… - медленно проговорила девушка. – И еще, вы сказали, «повелитель крыс!»
  - Ну да! Крысы слушались этого урода, словно дрессированные!
  - Повелитель крыс! Именно такое имя упоминается в книге.
  - Вот дьявол!
Шефнер открыл вместительную дверь багажника, нырнул туда с головой. Раздался его приглушенный голос.
  - Неплохо бы каждому из нас припомнить, что с ним происходило накануне странных событий…
 Он захлопнул дверцу. На его плече болтался карабин, в руках старик сжимал блестящий  револьвер, и картонную коробку с патронами.
 - Кое-что для начала у нас имеется! Итак! – он кинул товарищу револьвер, который тот ловко поймал на лету. – Могу начать с себя. Анна отправила меня на вызов. Сработала сигнализация. Я поехал на своем маленьком форде, но вынужден был остановиться, дорогу преградила целая вереница котов! Их было наверное несколько сотен, коты шли по направлению к Приморскому проспекту. Ни людей на улице, ни машин. Только коты.  Зазвонил мой сотовый. Придурковатый менеджер со странным акцентом принялся рекламировать свою продукцию. У него был пронзительный голос, даже закружилась голова, и я отключил связь. Потом какой- то провал… Кажется я вернулся в контору, но там было пусто, хотя должна была заступить ночная смена. Последний вызов был написан рукой Анны в блокноте. Я вышел на улицу, и увидел припаркованный Патрол. Ключи торчали в замке зажигания, я поехал к Коганам. По дороге, чуть не сбил очаровательную Илону! – Шефнер послал девушке воздушный поцелуй. – Она рассказала про твой звонок, Роберт. Папка  лежала на прежнем месте. Вот и все!
   Девушка напряженно слушала, губы шевелились, будто она слово в слово повторяет простую историю.
  - Я уверена, что все произошло вчера вечером! – сбивчиво зачастила она. – Анна дала мне телефон Роберта… На всякий случай! – девушка опустила глаза, - а папку я накануне оставила в машине полковника. Я уже говорила…   Ранним утром мне позвонил  Стоикус! Однако, мне показалось он чего то испугался. А потом я вышла на улицу. Было пустынно и страшно. И появился маленький уродец с тростью и старым чемоданом. Он говорил с сильным акцентом, так люди вообще не разговаривают!  Я позвонила Роберту, трубку взял Стоикус. Оказывается, он говорил из дома моей тети… По пути я увидела джип, это была единственная передвигающаяся машина в Сестрорецке. Я голосовала, машина остановилась, когда я увидела там оставленную накануне папку,  почему то не удивилась. Мне было стыдно, что я оставила ее.
  - Ясно! – резко сказал Ковальский. – Моя история проще и короче вашей. Я ехал к тому же дому, что и мы все.  Из приемника зазвучали стихи. Стало мутно, как после нокдауна. Я чуть не сбил человека. Им оказался зомби. Они брели по улицам, набрасывались на мирных граждан. Мужчин кусали, женщин пытались насиловать. Я дрался, но они меня скрутили. Потом я оказался в подвале. Дальше вы знаете… - он замолчал.
   Наступила тишина. Редкие облака, отливали свинцовым подпалом, совсем близко бесстрашно скакал воробей – косил маленьким глазом на рассыпанные по земле крошки хлеба, но не решался подойти ближе. Шефнер рассыпал крошки по земле. Воробей благодарно чирикнул, и вцепился клювом в непомерно большой кусок. Тотчас слетелись его товарищи, завязалась небольшая перепалка. Высоко в небе парил орел. Черная точка на бирюзовом небосклоне.
 - Хрень все это! – уверенно сказал старик. Он погладил широкой ладонью приклад карабина. – Надо бы познакомиться с этим господином Стоикусом поближе!
  - Я пытался! – Роберт вскочил на ноги. – Думаешь, у меня духу не хватило?! Ты сам видел, как он выскользнул из- под колес!
 - Успокойся, майор! – старик мирно поднял руки, - я знаю тебя с детства, и  не сомневаюсь в твоей храбрости. Но ты был один. Теперь нас трое, и мы кое-что знаем про этого повелителя крыс, не так ли?
   Девушка послушно кивнула.
  - Что самое загадочное в этой истории так это невесть откуда взявшиеся зомби. Слишком быстро все случилось. Где была армия, полиция?  - Шефнер пожевал тонкими губами. – Ну, допустим, Стоикус вещал про изменение времени и так далее… Почему ему следует верить?! Изменение времени! А как тогда быть с ними? – он кивнул на воробьев. Задорные серые птички помирились, и дружно глотали щедро разбросанные куски хлеба.
  - Если что то происходит со временем, несколько дней, либо часов, даже мгновения исчезают в никуда, то это коснется всех существ. Птиц, зверей, насекомых.  Пропажу злосчастных дней заметили только мы, люди! И обратите внимание! Мы обнаружили нелады со временем,  когда нам об этом сообщили. Я узнал из газеты. У кого-то наврали часы. Людям свойственно верить в необъяснимое, нежели допустить реальную версию событий. Какую именно, я пока не знаю. Но я уверен, что существует незамысловатая причина. Например! Накануне воцарившегося хаоса мы слышали речь Стоикуса. Мне он звонил по телефону, с Илоной общался на улице, а майор удостоился чести выслушать стихи! – старик усмехнулся. – Вероятно, общение с этим господином влияет на психику человека! Со временем ничего не случилось. Более того! И мы остались неизменны. Едим, пьем, дышим  и разговариваем… - он громко надсадно закашлялся, сплюнул на землю багровую слюну.
 - Что с тобой? – Ковальский озабоченно смотрел на друга.
  - Похоже, у Кати слюна отравлена.
  Запястье воспалилось, точки соприкосновения с зубами окрасились синей каймой.
  - Дело нешуточное. Нам нужны антибиотики.
  - Лекарства не помогут. – Илона пристально смотрела на человека.
  - Зомби… - улыбнулся старик.
  - Это не шутки. Крысиные укусы провоцируют смертельно опасное заболевание лептоспироз. В семнадцатом веке летальность достигала восьмидесяти процентов.
  - Мне укусила не крыса, а бывшая жена. Хотя определенное сходство имеется.
  - Любой миф имеет правдивую основу. Сказки о зомби не лишены достоверности.
  - Ерунда! – отмахнулся Роберт. – Я весь в укусах и ссадинах, после встречи с белоглазыми. Однако, в зомби превращаться не планирую.
  - У тебя иммунитет, сынок. – заметил Шефнер.
  - Сколько прошло времени, с момента укуса? – девушка впилась глазами в воспаленную рану.
  - По нашему летосчислению часов двенадцать.
  - Очень долго… - она недоверчиво покачала головой.
  - Я принял горсть аспирина.
  - Чума… - уныло сказал Роберт. Похоже, это было его любимое словечко. – Аспирин против зомби! Чума!
  - Мы не знаем, как действует зараза! Часто лекарством служат самые простые вещи!
   - Мне кажется, дочка, тебе пора рассказать нам, что понаписано в этой папке. – вздохнул Шефнер.
  Илона послушно кивнула. Она открыла массивную обложку, с золотой крысиной мордой на красно-коричневом пергаменте. Роберт осторожно потрогал металл.
  - Похоже на золото. Только необычного красного цвета.
  - Думаю – это червонное золото, высшей лигатуры. Ювелиры его не используют – слишком мягкий сплав, и быстро окисляется на воздухе.
Мужчина посмотрел на девушку с уважением.
  - А зачем тогда его использовали?
  - Тот, кто отливал изделие, не предполагал, что оно окажется в обычной среде.
  - Это как же? – Шефнер также потрогал пальцами папку.
  - Очень просто. Папка хранилась в герметичном помещении, с минимальным доступом воздуха и света.
 - Где же они нашли это помещение?
 - Под землей, например…
 - Странный материл! Похоже на пергамент… - Роберт провел ладонью по шероховатой поверхности.
 - Это – человеческая кожа! – просто ответила Илона.
 - Откуда вы все это знаете?!
 - Я много читаю… - девушка опустила глаза. – Можно начинать?
Шефнер уселся на землю, прищурился, глядя на небо – орел плавно опустился на высокий камень, сложил широкие крылья, и неподвижно застыл, глядя в светлую пустоту перед собой.
 - В нашем полку прибыло! – усмехнулся Роберт. Он сел рядом со стариком, сорвал травинку, сунул ее в рот, и одобряюще улыбнулся девушке.
  Чувствуя сильное волнение, Илона перевернула титульную страницу. В горле пересохло, она сделала несколько глотков из бутылки, откашлялась, подождала, пока успокоится тревожно скачущее сердце, и начала читать…
 
                СТРАНИЦА  999…
               
   «… И зарастут дворцы ее колючими растениями, крапивой и репейником – твердыни ее. И будет оно жилищем шакалов, где звери пустыни будут встречаться с лешими, и там будет отдыхать Лейлит, и находить себе покой.
  Дракон жаждал мести, но был он оскоплен, чтобы яйца ехидны не вылупились в мир, и алчущими крови существами заселили планету. Он страдал от своего бесплодия, пока на помощь ему не пришла Лейлит.  Ее преследовали трое, Сена, Сансен, и Саменгелоф, и казалось, не было спасения от их огненных мечей, но Сакла пришел на помощь беглянки, и преследователи отступили, устрашившись гнева Великого Черного.
  Сакла и Лейлит сели подле дракона, и вынесенные им яйца стали вылупляться, а дети его были покрыты волосами, и при рождении они жаждали крови, будто это было молоко…
  Лейлит кормила их своими слезами, они даровали младенцам жизнь, но слабых она целовала, и после прикосновения ее губ они погибали.
   Детей дракона нарекли хульдами, те из них кто выжил, отличались смелостью и жестокостью. Хульды были умнее всех прочих жителей земли, и не боялись они никого кроме диких котов. Они должны были наследовать землю, но боясь быть истребленными котами, спустились под землю, где и основали царство хульдов, во главе с Повелителем.
  Дракон одарил Повелителя крыс бессмертием и способностью влиять на низменные инстинкты прочих обитателей земли. Он умел пробуждать в них похоть, затмевающую здравый смысл, жадность, гордыню, злобу и зависть. Великий Черный даровал ему власть, ум и жестокость, в силе которой он уступал лишь своему прародителю. Лейлит наградила Властелина крыс бесстрастием и умением управлять соблазнами.
   Хульды научились ждать. На диких котов Повелитель крыс не мог оказывать влияние, однако его народ сумел поработить людей, которые в те времена были глупы, наивны и беспомощны. Люди превратились в покорных рабов хульдов, и длилось это тысячелетиями…
   Хульды создали свою историю, поэзию и культуру, они использовали в пищу мясо людей-рабов, и полностью отказались от развития орудий труда и войны. Единственными их недругами были дикие коты, но коты жили на поверхности земли, а хульды скрывались в глубоких пещерах.
  Повелитель крыс процветал во славе и почете, дарованная драконом вечность превратила минуты в годы, а века в тысячелетия… 
  Все изменилось в тот день и час, когда  беглые рабы нашли общий язык с дикими котами. Люди быстро развивались, скинув оковы рабства, они стали гневными преследователями хульдов.
  Хульды бежали в темные закоулки длинных извилистых нор. Коты настигали их повсюду. Для того, чтобы уцелеть, хульдам пришлось стать маленькими и уязвимыми. Поруганные господ превратились в униженных и гонимых существ. Чтобы выжить бывшие господа поедали отбросы со столов своих недавних слуг, людей.
  Повелитель крыс впал в немилость. Дракон заточил его в каменную тюрьму, сроком на многие столетия. Великий Черный лишил его милости, отказав в умение лгать. Слезы Лейлит высохли, и Повелитель изнемогал от вечной жажды. Лишившись Наставника, хульды  вырождались, изменилось даже их название, хотя в памяти людских потомков не сохранилось и следа многолетнего рабства, они питали к хульдам инстинктивную неприязнь. Исчезло даже гордое имя некогда могущественного народа, люди называли их теперь ратусами.
  Люди выстроили себе дома, в отличие от ратусов они успешно развивали технику уничтожения себе подобных. Ратусы повсюду следовали за людьми. Они селились в подвалах домов, продолжая поедать человеческие объедки,  стали совсем маленькими, так проще было скрываться в тени огромных зданий, построенных людьми. Ратусы привыкли к смраду канализационных сливов, и научились выживать там, где не могло уцелеть ни одно живое существо. Они ждали…
   Каждый  из них нес в своем крохотном гордом сердце память о величие и славе гордых хульдов. Они ждали возрождения, и жаждали мести…
  Прошли столетия. Дракон пощадил Повелителя крыс. Он отверг двери темницы и выпустил его на свободу. Великий Черный отомкнул уста несчастного. Лейлит оросила слезами его иссохший рот.
  Повелитель крыс создал историю своего народа, и Дракон благословил ее, освятив своим горящим пламенем. С сего дня началось возрождение хульдов…»

   Девушка замолчала.  Поднялся легкий ветер,  взъерошил сухую кучу осенней листвы. Орел шевельнулся, повернул гордый профиль в сторону людей. Роберт  машинально потер пальцами шрам на скуле.
   - Действительно, какие-то закорючки! – воскликнул он, – как вы это читаете?!
   - Не знаю… - честно сказала девушка. – Некоторые слова написаны на латыни. Отдельные слоги кажется, на иврите, или на древнеарабском. По мере прочтения возникает русский подстрочник. Универсальный текст…  – Илона беспомощно посмотрела на Шефнера. Старик казался дремлющим – он сидел, прислонясь спиной к дереву, узловатая, с выпирающими венами рука покоилась на прикладе карабина. Рана распухла еще больше, лицо пылало жаром.
  - Это – их история, – тихо произнес он. – Ты уже читала продолжение, дочка?
  - Да…
  - И поэтому ты испугалась?
  - Я обнаружила папку в подвале, когда была в гостях Коганов. Сначала решила, что чья-то рукопись, хотела вернуть, но стало любопытно… - она очаровательно улыбнулась. – Я читала по фрагменту каждый день. Он звонил мне, хотел, чтобы я вернула папку. Стоикус и есть – Повелитель крыс…
  - Чертовщина! – Роберт сжал пудовые кулаки. – Не могу в это поверить!
  - Вы не помните те стихи? Ну хотя бы строчку… - Илона широко распахнутыми глазами смотрела на мужчину. Он нахмурился, несколько секунд напряженно думал.
  …Лунный свет земли коснется,
      В час, когда проснешься ты…
      В гулких сводах подземелья…
  - Черт его знает… Кажется так!
  - Черный бархат красоты! – торжествующе выкрикнула девушка.
  - Сладость старого похмелья нам подарит темнота… - вскинул глаза Роберт.
  - В час, седой земли рождения,
  -  Будет вечной слепота! – уверенно закончила Илона.
  - Откуда…откуда вы это знаете?!
  - Оно здесь! – девушка указала пальцем в распахнутую книгу. – Где бы я могла еще узнать  стихотворение?!
  – Сдаюсь! А там не написано, как  прикончить этого долгожителя?
 - Я прочла не более половины. Всего в книге девятьсот девяносто девять страниц. Удивительно то, что не прочтя предыдущие, нельзя заглянуть вперед, там – пустые страницы.
  - А как вы поняли, что страниц девятьсот девяносто девять?
  - Они пронумерованы обратным счетом. Первая страница – девятьсот девяносто девятая, затем следует девяносто восьмая, седьмая, шестая и так далее… Понятно?
 Роберт быстро кивнул.
  - Имя Стоикус ни разу не упоминается в тексте, - продолжала девушка, - я думаю, это – название одной из разновидности крыс, как оно звучит на латыни. Мне показалось, что и сам Повелитель крыс часто использует латынь…
  - Почему, латынь? – Шефнер протер кулаками набрякшие веки. Он говорил медленно, и невнятно.
  - Может быть, латынь  близка языку древних крыс. Много свистящих согласных…
   - Какая вы – умница! – Ковальский с восхищением смотрел на девушку. Илона опустила голову, с трудом сдержав улыбку. Повинуясь внезапному порыву, мужчина взял девушку за руку, и прижал ее к своим губам. Кисть была свежая и холодная, пахла холодным ароматом ручья и спелыми яблоками. У нее закружилась голова, часто и быстро заколотилось сердце.
  «Я сейчас упаду в обморок!»  - подумала девушка. – «Истеричка! Персонаж  дамских романов! Пережила страшный подвал, встречу с Повелителем крыс, ночной кошмар в городе, заполненном свирепыми грызунами, а стоило здоровяку с переломанным носом поцеловать ей руку, готова рухнуть на землю к его ногам!»
  - Не хочется вас беспокоить, молодые люди! - вмешался Шефнер. – В тексте упоминается некто «Великий Черный», а в самом начале повествования, он носит имя Сакла.
  Илона медленно высвободила свою руку из мощных лап парня. Такое с ней впервые! Страсть, всплеск эмоций, гормоны, или что другое, о чем таинственно перешептывались подруги, и глаза их горели как у ночных кошек – маняще и загадочно. Девушка закашлялась, украдкой бросила взгляд в боковое зеркало джипа. В кривом зеркале отразилась красивая черноволосая девушка, бледные щеки сбрызнуло ярким румянцем, большие влажные глаза покрыты влагой, как у совокупляющейся самки. Ужас! Она поспешно отвернулась, схватила бутылку с водой, и жадно сделала несколько глотков. Шефнер терпеливо ждал ответа. Роберт также смотрел на нее – в его глазах читалась властная мужская нежность. Она решительно сжала кулачки, и уверенно тряхнула головой, отгоняя пелену наваждения.
  - Я специально искала в интернете…  – Девушка говорила, обращаясь к  Шефнеру, но боковым зрением видела его. Боже мой! Какие у него синие глаза!
 - Итак! – для вящей убедительности своих слов, а скорее для того чтобы отогнать неожиданно возникшее вожделение, она стукнула каблучком по земле. – Сакла – это третье имя демиурга. Так изложено в  книге «Апокрифы Иоанна Богослова». Вообще, у демиурга множество имен. Некоторые исследователи считают, что Сакла – одна из версий имени Самаэль.
 - А кто такой Самаэль? – бесцеремонно встрял Ковальский. Илона очень не любила, когда ее перебивают, но на этого черноволосого гиганта с кривым шрамом на щеке не могла сердиться.
  - В переводе с древнееврейского, «сам» - означает – яд, а «эль» - бог. Считается, одно из имен дьявола. По некоторым источниками Самаэль ответственен за грехопадения Евы, и убийство Каином своего брата Авеля.  Является мужем Лилит – первой жены Адама, восставшей против законного супруга, и покинувшей Эдем…
  - Хорошая компания! – присвистнул Шефнер. Он с сомнением взглянул на свой карабин. –  Если верить рукописи, «Великий Черный», он же Самаэль – дьявол. Лейлит – его супруга, и есть еще некий дракон, откладывающий яйца, из которых вылуплялись древние крысы! А наш знакомый Стоикус, является отпрыском этой бесовской братии! Похоже, крысы решили взять реванш, и до сих пор у них это не плохо удается! Более того. Гомо сапиенсы без хлопот приобретают образы покорных зомби, кусаются как бешеные собаки, а в их слюне зреют споры губительной чумы. Что же мы можем противопоставить дьяволу, его жене и антихристу, кроме мускулов Робби, моего карабина и интеллекта очаровательной Илоны?!
  Роберт выругался. Девушка грустно опустила голову, Шефнер тяжело поднялся на ноги, подошел к машине, повернул ключи зажигания, и тихим, без выражения голосом добавил.
  - Прибавьте к этому почти пустой бак в машине, и картинка становится совсем безрадостной.
  Он вернулся на свое место, сел, прислонясь спиной к тополю, закрыл глаза.
  Орел  расправил крылья, открыл клюв, и издал угрожающий клекот. Он неуклюже соскочил со своего камня, и смешно подпрыгивая, подбежал к обрыву. Птица внимательно глядела вниз, в разинутом клюве подрагивал короткий розовый язык. Мелкие камешки покатились по  склону.
   Утренний туман растекся по ложбине. День обещал быть теплым. Отсюда, были видны туманные очертания  Выборга. Город крепость, на берегу Финского залива. Город нежился в лучах солнца как ленивый спящий кот. Знаменитый выборгский замок опоясывали высокие траншеи. На центральной площади  возвышалось здание храма – извилистые ямы, похожие на ломкие шрамы опоясывали каменную церковь с золоченным куполом, и сверкающим в лучах солнца крестом.
  По извилистой дороге медленно шли люди.  Мужчины, женщины, старики, дети – множество голых людей. Они поднимались по шоссе, толпа растянулась на сотню метров. До поляны, на которой расположились путники, им оставалось не более пяти минут хода. Голые люди механически переставляли ноги, в дневном свете они были похожи на воскресших мертвецов.
 - В машину! – скомандовал мужчина. Он схватил Илону за руку, и устремился к джипу.
  Шефнер продолжал спокойно сидеть на месте. Роберт  прыгнул на водительское место, девушка нырнула назад, к груди она прижимала папку. Старик внимательно разглядывал свой карабин. Мощный мотор послушно взревел, на приборной доске загорелась красная лампочка.
 - Шефнер! – закричал мужчина. – Давай быстрее в машину, через пару минут они будут здесь!
 Старик неторопливо подошел к джипу.
  - Я – старый осел. Не запасся бензином впрок. В десяти километрах отсюда сохранилась старая заправка. Надеюсь, в хранилищах остался бензин. Для того, чтобы ее вскрыть, и выкачать топливо вручную, тебе потребуется не менее двух часов. Простая арифметика!  Полчаса я с ними повоюю.  Без машины вам не добраться до ближайшего города. – майор рванулся было выскочить из машины, но старик с неожиданной силой прижал дверцу рукой.
  - Выслушай меня, сынок! – Шефнер тяжело дышал, по глубоким морщинам текли слезы. – Необходимо спасти девочку! Я это чувствую… Есть какая- то связь между ней и всей этой дьявольщиной! Возможно, от Илоны зависит будущее человечества! Каждый принесет свою жертву, настанет и твой час. Прошу тебя! Заклинаю, как сына, уезжайте немедленно! – он говорил часто, прерывисто. Ковальский с ужасом видел, как глаза старика покрываются молочной пеленой.
  - Ты прав, сынок… - кивнул Шефнер. – Моя песенка спета. Не хочу стать таким же, как они…
  Из- за холма послышалась молитва, смешались голоса взрослых, детей, стариков.
  - Скреб-поскреб! Великий Ратус нам готовит благодать!
  - Шефнер! – взмолился Роберт, - не заставляй меня!
  - Пошел прочь, сопляк! – старик оскалился, став похожим на свирепого древнего волка, изготовившегося к своей последней битве. – Распустил сопли, как баба! Проваливай прочь! Спасай девчонку, если ты мужчина! - он сдернул карабин с плеча.
   Из-за холма показались голые люди. Солнечный свет отражался от белых глаз, делая их похожими на лица призраков.
  - Радость мрака, сладость смерти, мы готовы принимать...
  Щелкнул предохранитель, Шефнер вскинул ружье.
  Роберт стиснул зубы, врубил передачу, и тяжелый джип помчался наперерез шагающим людям…
  Несколько секунд мощные колеса перемалывали кости, рвали мышцы.  Некто длинный и нескладный зацепился пальцами за крышу ниссана, майор, не отпуская руль, врезал локтем в бледное лицо, человек скатился под колеса. Капли серого, в кровянистых прожилках мозга забрызгали лобовое стекло. Илона кричала, зажав уши ладонями. Белоглазые люди бесстрашно бросались на машину,  Патрол забуксовал, со всхлипом проворачивались колеса в месиве человеческих внутренностей. Роберт врубил пониженную передачу, и тяжко, с воем, неся на своем корпусе несколько человек, джип выполз на шоссе.
  - Это все, что я мог для тебя сделать, старик! – прошептал мужчина.  Автомобиль мчался по извилистой дороге. Белоглазые не удержавшись,  падали и с тихими стонами корчились в придорожной пыли. Один ухватился намертво за стальную дугу на крыше джипа, его голые ноги безвольно бились о заднее стекло. Роберт остановился, выскочил из машины, человек спрыгнул на асфальт, и выставив как боксер кулаки пошел навстречу.
  - Скреб-поскреб! Приходит Ратус, в каждый город, в каждый дом… - шевелились губы на залитом кровью лице.
  От удара его отбросило назад. Человек стукнулся затылком об асфальт, попытался подняться. Ковальский подпрыгнул, и  ударил пятками по голове. Хрустнула шейные позвонки, человек вздрогнул и затих. Илона закрыла ладонями лицо.
  Внизу на полянке была видна едва различимая фигурка Шефнера. Он махнул рукой, приказывая друзьям убираться прочь. Голые приходили в чувство, несколько искалеченных тел лежали неподвижно на земле.
  Роберт сел за руль, медленно выжал сцепление и поехал в горы. Он включил омыватель,  негромко заурчал моторчик,  струи воды ударили в лобовое стекло смывая остатки крови, а по щекам мужчины текли слезы, он не пытался их скрыть, и не было у него в сердце такого же мотора, чтобы смыть горечь утраты. Только слезы…


               
                СТРАНИЦА 875. ПЕРВЫЙ РАБ.

  …Его разбудил голод. Нога почти не болела – рваная рана затянулась на глазах, на бедре багровел пунцовый извилистый шрам, над ним роились докучливые мухи, издавали пронзительное жужжание, вились в горячем вечернем воздухе.
  Кан махнул рукой, отгоняя мух, ловко поймал одну, она отчаянно звенела внутри  кулака. Он медленно разжал пальцы, перехватил муху за прозрачные крылышки, поднес к глазам. Синяя, с перламутровым отливом спина,  согнутые лапки. Человек задумчиво оторвал угловатую лапку – муха зашлась истошным визгом, ему казалось, что он увидел слезы на вытянутой мордочке насекомого. Он оторвал вторую лапку.
  Он и не догадывался раньше, что убийство может доставлять такое наслаждение. Власть и сила…
  В первый день пути на него напал леопард. Это случилось неожиданно, хищник застал человека врасплох.
  Кан с трудом продирался сквозь густые заросли колючего вяза,  выскочил на ровную сухую площадку – здесь начинался крутой обрыв, ведущий к широкой реке, а дальше, за рекой простиралась бесконечная пустыня, с редкими островками зелени. И в сердце пустыни находилось таинственное место, обиталище хульдов.
  После схватки с леопардом он испугался. Хищник был молодой и неопытный – фактически человек спугнул дикую кошку, идущую к воде. Леопард прижал маленькие уши к шее, оскалил длинные клыки и зашипел.
  Кан растерянно остановился. Вместо того, чтобы уступить дорогу, он обратился в бегство. Увидев широкую спину жертвы, леопард настиг его в несколько прыжков, и вонзил лапы в бедро. Человек упал на землю, и инстинктивно вцепился хищнику в горло. Затрещали шейные позвонки, и тело хищника безвольно обмякло. Повезло…
  Тяжело дыша, слыша громкие удары своего сердца, он поднялся на ноги, и едва не упал – из  рваной раны на ноге сочилась алая жидкость. Он впервые в жизни видел свою кровь, поднес пальцы к лицу, понюхал терпкую маслянистую влагу, лизнул языком. Лесные люди собирали яйца диких птиц, разбивали их и пили соленую массу. Ее вкус был похож на его собственную кровь. Он вытер слезы тыльной стороной ладони, и прихрамывая пошел на север. К вечеру он оказался он добрался до острова. Среди густых зарослей  робко пробивались на свет маленькие лепестки с желтыми цветами. Тонкие лепестки были покрыты нежной пыльцой. Кан сорвал растение, на ладонях выступила зеленая жидкость. Он подозрительно понюхал руки, попробовал языком – сладкая, пахучая горечь, человек сморщился…
  Он приложил траву к ноге – за долгий день пути она распухла, алые края раны походили на воспаленный хищный рот злого животного.
 
Кан тяжело вздохнул, его слегка подташнивало от чрезмерного количества выпитой из ямы теплой воды. Он лег в густую листву и мгновенно заснул…
 
   …Муха корчилась в приступах нестерпимой боли. Человек оторвал еще одну лапку. Рано или поздно насекомое умрет. Ему не хотелось, чтобы это случилось быстро.  Рана затянулась почти полностью, трава с желтыми соцветиями творила чудеса.
  Он внимательно слушал голос незнакомца уверенно кричащий в голове человека. Этот голос появился стразу же после того как он наказал Абила… Да! Именно наказал!!! Голос незнакомца абсолютно прав, используя это слово…
  Голос незнакомца звучал звонко и уверенно. Слова, произносимые им, были просты, понятны,  имели горячий отклик в душе слушающего. Незнакомец не осуждал человека за вспышку гнева. Он поощрял! Он приводил простые и соблазнительные доводы. Голос обещал… Он обещал свободу, силу и удовольствия. Голос незнакомца визжал на высоких частотах,  заглушая все прочие звуки. Человек слушал гордое биение своего сердца, оно несло горячую кровь по его жилам, он больше не страшился крови! Незнакомец хохотал – что в ней страшного?! Он небрежно посоветовал мучить муху, и Кан получил новый, ни с чем не сравнимый опыт обретения власти…
   Его терзал голод.  Острова – места неприкосновенные, он уже убил муху, а чем муха отличается от толстого неповоротливого кролика?! Он поймал кролика – мохнатый зверек и не пробовал прятаться, будучи убежден, что на острове получит долгожданную передышку. Человек оторвал голову зверьку, и прижал губы к бьющей из развороченной артерии соленой крови.  На этот раз вкус крови показался ему восхитительным, и он знал причину. Вкус чужой крови всегда сладок, вкус своей – горький и соленый.


   …На закате Кан приблизился к поселению. Багровые лучи солнца опалили рыжую шкуру пустыни, зловещие тени плясали на острых нагретых за день камнях. В земле зияли глубокие черные провалы.
  Человек неуверенно остановился. На высокой скале восседала большая черная птица, она косила блестящим глазом в сторону незнакомца. Заходящее солнце отразилось в этом выпуклом страшном глазу, золотая кайма поглотила кроваво-красный диск – птица моргнула, белая пленка скользнула по влажной черноте. Птица широко открыла длинный клюв и издала короткий хриплый звук.
   Стремительно надвигались сумерки. Голос незнакомца молчал уже несколько часов, без его поддержки человек чувствовал себя маленьким, беззащитным и одиноким.  Из пещеры пахнуло холодом, сыростью и смрадом. Промелькнула серая тень, человек приготовился бежать. Оттуда раздалось негромко попискивание, медленно вышла большая хульда. Длинные седые усы подрагивали, на шее хульды расползалось бордовое пятно. Из остальных нор выскакивали ее товарищи, они не отрывали маленьких глаз от перепуганного человека.
  Кан второй раз в жизни видел хульдов. Они были размером с леопарда, но грузнее его, скошенные челюсти не скрывали острых клыков, под жестким покровом щетины угадывалась мощная мускулатура. Хульды неспешно перебирали непропорционально маленькими лапками. В блестящих глазах хульдов угадывался ум, жестокость и равнодушие. Так смотрят хозяева земли.
   Они не спеша обступили человека, отрезая ему путь для бегства. Меж собой они переговаривались при помощи короткого писка.
  Кан мгновенно забыл, для чего он пришел к этим страшным существам. Голос молчал. Поддержки не было. Страх парализовал человека.
  - Хульды – Аваана! – робко проговорил он. – Кан – здесь. Авана…
Только сейчас он осознал всю бессмысленность своего похода. Если хульды действительно похитили Авану, вряд ли она все еще оставалась живой! И что он может в одиночку противопоставить свирепым тварям?! Он чудом уцелел в схватке с леопардом, и а хульды намного сильнее и умнее дикой кошки!
  Хульды были первыми, кто принял учение Лжеца. Они – самые верные его подданные, у них есть свод законов, который они чтут много ревностнее, чем люди… Они древнее людей, в давние времена, когда дети земли заселяли планету, хульды предпочли подземелья. А может быть их вынудили скрыться в глубоких пещерах, лишенных тепла и солнечного света?! Возможно, это расплата за преданность Лжецу… Они – хищники. Ловкие, умные и безжалостные. Хульды обладают кодексом чести и верности – они не бросают раненных товарищей. Они преданны своей семье. Все в их деятельности подчинено идее единства и служения. Хульды не терпят измен, не прощают предательства. Они беззаветно преданны Лжецу…
  Хульда с отметиной на шее спрыгнула со скалы, и вплотную подошла к человеку. Гнилостный запах ударил в лицо. На клыках запеклись кусочки подсыхающей крови. Кровь Аваны?.. Кану было все равно. У него самого во рту сохранялся привкус мяса убитого накануне утром кролика.
  - Кан – смерть… пробормотал он, и зажмурил глаза. Что испытывал Абил в последние мгновения своей жизни? А кролик? Или муха… И есть ли между ними разница?!
  «Абил – смерть, кролик смерть, муха – смерть… Авана – смерть. Кан…
  Он опустился на колени. Голос молчал. Теперь все зависит от его выбора.
  - Кан – жизнь… - невнятно пробормотал человек.
   Громко закричала птица, взмахнула крыльями, и улетела на запад, в сторону сгорающего краешка медного солнечного диска. Косые черные тени утонули в зыбкой пене густых песков. На небе объявилась полная луна. Наступила ночь…
 



                ПОГОНЯ.

    Стрельба длилась семнадцать минут. Последний, едва слышный выстрел донес порыв ветра. «Патрол» перевалил высшую точку подъема,  и покатил вниз. Стрелка топлива намертво прилипла к белой жирной черте, красная лампочка отчаянно горела алым глазом. Вскоре верный джип начнет умирать от жажды.
  Роберт выключил зажигание, автомобиль легко шел на холостом ходу. Отчаянно визжали протекторы,  промелькнул знак с указателем бензоколонки. Шефнер почти не ошибался. До ближайшей заправки оставалось двенадцать километров. Последний бензин на российской территории. Мрачные опасения воплощались в реальность. За время пути они не встретили ни одной машины. Старик нарочно солгал, чтобы дать им возможность уйти.
   Илона вздрагивала при очередном звуке выстрела, а Роберт крепче сжимал руль. Старик экономил патроны. Стрелял наверняка. Звуки выстрелов сместились, он уходил в лес. Уводил белоглазых за собой.
  После последнего выстрела наступила такая тишина, что было слышно частое дыхание людей. Говорить было не о чем. Они молчали. Высоко в небе появился их старый знакомый. Он бесстрастно парил в воздухе, неумолимо следуя за машиной.
  - Он был мне ближе, чем отец! – тихо проговорил мужчина.
  - Он менялся. На глазах уже появилась пленка. Укусы заразны…
  - Шефнер заслужил человеческую смерть.
  - Может быть, он спасся?  Они такие неловкие... едва ли могут лазать по скалам!
 - Ему было шестьдесят четыре. В ноге титановый штырь. Его мог запросто догнать и ребенок! - чтобы не закричать, он до крови прокусил губу. Рот наполнился густой соленой кровью. – Это я виноват…
  Илона хотела возразить, но мужчина протестующе поднял руку.
  - Больше по моей вине никто не погибнет, – он произнес это глухо, без эмоций, констатируя факт. И она ему стразу же поверила, и страх ушел.
   Дорога причудливо петляла между высоких сосен. Из зарослей можжевельника неспешно переваливаясь, вышел маленький ежик. Зверек задумчиво проводил взглядом большую машину,  недовольно фыркнул, и перебежал на противоположную сторону дороги. Илона улыбнулась.
  - А что теперь будет с ними?
  - С кем? – Роберт вынужден был включить зажигание – ехать дальше без тормозов становилась небезопасно, ниссан набрал большую скорость, и удерживать тяжелую машину на крутых поворотах становилось труднее.
 - Ежики, зайцы, медведи… Что станет с ними, если люди превратятся в зомби?
 -  Мне кажется им и без нас неплохо живется. Человек всем мешает. В древние времена все было понятно. Люди охотились, рыбачили, строили жилища, воевали и умирали, каждый в свой срок. Они жили в гармонии с окружающей средой. Охотник мог убить медведя, когда шел на него с рогатиной и ножом, но и у медведя были немалые шансы завалить врага. Это было честно. Когда появилось огнестрельное оружие, охота превратилась в истребление. Нет надобности добывать пропитание, все можно купить в супермаркете. Какой смысл в уничтожении зверей ради собственной забавы? Это жестоко и несправедливо. В Африке проживает народность венда. Вряд-ли вы слышали что- либо о них. Еще несколько лет назад юноши племени венда выходили с копьем и ножом против леопарда. Если юноша побеждал, он носил шкуру убитого им зверя, когда леопард убивал воина, венды благодарили зверя за науку. Этот обычай инициации молодых мужчин достоин уважения. Сейчас там проходят сафари. Вооруженные до зубов молодчики, налакавшись виски, гоняют на джипах по саванне, отстреливают зверей. Леопардов почти не осталось. А прислуживают им гордые венды! Те из них, что еще не спились окончательно! – Роберт  внимательно вглядывался в дорогу. По его предположениям до заправки оставалось меньше километра.
  Илона с восхищением смотрела на мужчину.
  - Я не думала, что вы такой…
  - Какой?
  - Ну не знаю… - девушка смутилась. – Я считала вас циником! Самоуверенным, наглым парнем. Груда мускулов и пустота внутри. И еще футболки эти…
  - Какие футболки?!
  - Ерунда! – она тихо засмеялась. – Вы каждый день меняли футболки с надписями рок-групп.  «Deep Purple», «Led Zeppelin»…
  - Ну и что?
  - Я всегда думала, что поклонники такой музыки – грубые и жестокие люди, как и сама музыка.
  - Да что вы такое говорите! – воскликнул Роберт. – Вы просто плохо знаете тот же «Deep Purple», например. Это музыка прошлого, невероятно красивый английский рок! Такие прекрасные баллады! Трогательные, эмоциональные! А гитара Блэкмора! Да она словно плачет!
  Илона не отрывала глаз от грубоватого лица парня. Его глаза сияли как у восторженного ребенка. Какой замечательный из него получится отец! Такие мужчины особенно нежно любят дочерей…
  - Я в вас ошибалась! 
  - Извините, что разочаровал! – усмехнулся он.
  - Наоборот! Вы…вы мне очень нравитесь! – она произнесла это с такой нежностью в голосе, что испугалась.
  Роберт бросил короткий взгляд в зеркало.
 - А я никогда в жизни не встречал такое сочетание красоты, женственности и интеллекта.
 Ей вновь показалось, что она сейчас потеряет сознание.
 - Жаль, что это происходит вот так… - задумчиво добавил он.
   Впереди показался дорожный знак. До ближайшей заправки пятьсот метров. Двигатель протестующе захрипел.
 - Ну же! Потерпи малыш! Чуть- чуть осталось.
  Майор сбросил рычаг переключения передач в нейтральное положение, машина прокатилась около сотни метров. Нежно, словно тонкую руку девушки мужчина включил третью передачу, ниссан протяжно охнул, замолчал, собрав последние силы тихонько заурчал. 
  - Дотянем… - прошептал Роберт. Он вытер тыльной стороной ладони пот со лба, кондиционер был бы чрезмерной роскошью в их нынешнем положении.
   Между высоких деревьев появился рекламный плакат. Из открытой бутылки кока-колы хлестала пенная струя. Словно опорожнялся огнетушитель. Мотор чихнул, закашлялся и умолк. Ниссан замер в пятидесяти метрах от ближайшего топливного крана. Красочные зеленые логотипы топливной компании приветливо сверкали широко намалеванными цифрами. Октановое число, и напротив наклеенные пластиковые цены. В нескольких шагах находился небольшой магазин. Сквозь открытые стеклянные двери были видны чистые прилавки, заставленные пестрыми банками. Все было живое и нарядное, казалось с минуты на минуту, из туалета выскочит запыхавшийся менеджер, и услужливо предложит заправиться супером, и купить горячий гамбургер.
  В затемненной глубине магазина мелькнула быстрая тень. Роберт нащупал холодную рукоять револьвера.
  - Из машины не выходи!
 Илона вжалась в твердое сиденье. Ее сердце билось часто и бестолково, словно схваченная в капкан крыса.
  - Вы думаете…  Ты думаешь, они уже здесь?!
  - Не знаю. Маловероятно. Но осторожность не помешает! – Он бесшумно ступил на асфальт, пересек парковочную площадку перед магазином. На стене висел красный пожарный щит, в удобных крепежах расположились ведро, багор и топор с длинной ручкой. Роберт аккуратно снял топор, задел острием днище ведра, оно тихонько звякнуло, мужчина мгновенно прижал его рукой, и пригнувшись, проскользнул под широкими, завешанными редкими жалюзи окнами. Он двигался как большая сильная кошка.
   К магазину примыкало небольшое помещение конторы администрации. С едва слышным стуком упал и покатился по полу маленький предмет, возможно карандаш, или авторучка. Девушка открыла дверцу ниссана. Прижавшийся к стене человек обернулся, и сердито махнул рукой. Илона послушно захлопнула дверь.
   Шумно хлопая крыльями, приземлился орел. Он сел на ящик для песка, и бесстрастно уставился на машину. Как сказал Шефнер? Слишком много совпадений…  Орел переступил могучими лапами по деревянной поверхности ящика и равнодушно отвернулся.
  Роберт нырнул в открытую дверь. Застыла дрожащая, насыщенная наэлектризованным воздухом пауза. Девушка вытерла вспотевший лоб, достала бутылку с водой. Вода нагрелась, и имела противный кислый привкус. Только сейчас Илона ощутила запах своего тела, оно источало аромат скользкого горчичного пота, так пахнет страх… 
  Орел открыл длинный клюв, и тихонько заскрипел, будто несмазанная дверь. Казалось, птица смеется над перепуганной девушкой.
  Из магазина донесся удивленный вскрик, звон разбившейся бутылки. У Илоны заныло сердце, не выдержав напряжения, она выскочила из машины, и бросилась к магазину. В распахнутой двери показался Роберт. Он держал за плечо какого-то человека. Девушка кинулась навстречу мужчины, и повисла у него на груди.
  - Не оставляй меня больше одну! – она уткнулась лицом в широкую грудь. От него пахло здоровым телом, и едва сохранившийся аромат туалетной воды. И совсем никакого запаха страха.
  Мужчина коснулся губами ее волос. Нежно и заботливо.
  - Если ты не будешь меня слушаться, я не смогу тебя защитить!
  - Мне было страшно! - она тихонько всхлипнула. – Он опять здесь! - кивнула на орла.
  - Странно. Это либо наш друг, либо… Разберемся! – он тряхнул головой. – У нас появился новый товарищ!
  Илона обернулась, и не смогла сдержать удивленного восклицания. Стоящего перед ней мужчину было непросто узнать. Он выглядел до отвращения грязным. Лицо покрыто слоем копоти, одежда изорвана в клочья, щеки заросли густой синей щетиной. Длинные редкие волосы свисали грязными прядями, закрывая половину лица. Ушибленный глаз отек, на скуле красовался фиолетовый синяк. Человек сильно горбился, пальцы его рук дрожали, увидев Илону, он не выдержал, и расплакался.
  - Марк! – выдохнула девушка. – Марк, дорогой!
  Роберт переводил взгляд с Илоны на грязного мужчину. Следовало отдать ему должное, соображал он чрезвычайно быстро.
  - Вы – Марк Коган?!
  - Д-д-а! – человек вцепился в руку племянницы, будто боялся, что она исчезнет, растворившись в воздухе как призрак.
 - Хозяин того дома, где поселилась эта нечисть?
 - Они теперь повсюду! – единственный зрячий глаз Когана округлился от ужаса.
 - Знаю. Вас не кусали зомби?!
  - К-какие зомби?!
  - У людей глаза покрываются белой пленкой, как у слепцов. Вы не укушены?
  - Н-нет! Я не видел людей! Только крысы…
  -  Как вы сюда попали?
 - Я нашел брошенную машину с ключами в гнезде зажигания. Ехал по «Скандинавии», пока не кончилось топливо. Дальше шел пешком…
  - Как вы выбрались из дома?
  - Везде были крысы. Потом появились голые люди. Я-я-я вначале обрадовался, но они набросились на меня, я е-еле отбился, и убежал. За мной гнались, но я нашел машину, и уехал…
  - С этого момента я все знаю. Когда вы еще находились в доме, вместе с женой. Что именно происходило там?!
  Это было похоже допрос военнопленного.
  - У нас был кот… Любимец жены, Персик. Он скрылся в подвале… Жена бросилась за ним, я пытался ее удержать, но тут в комнате появился этот… весь в черном!
  - Стоикус?! Адам Стоикус? – Роберт подался вперед. Он был похож на ягуара перед прыжком.
 - Да… Кажется. Он что-то говорил, жена слушала его, будто заколдованная. Она пошла с ним.  Я пытался удержать ее, но не смог… Повсюду были крысы!
 - А с вами Стоикус пытался разговаривать?!
 - Я пытался остановить жену… Я так любил ее! – Марк всхлипнул, по закопченному лицу текли слезы.
 - Пощади его! – взмолилась Илона, - он же ни в чем не виноват!
 - Еще один случай, так называемого иммунитета! – усмехнулся мужчина. – Это дает нам шансы. – Он зашел в магазин, и спустя мгновение вернулся с бутылкой водки. Сорвал крышку, протянул Когану.
  - Пей!
  - Я не пью… Не люблю этого!
  - Это – приказ! – майор ткнул бутылку во впалую грудь человека. – Ты нужен нам в нормальной форме, а другого способа унять истерику я не знаю.
  Марк зажмурил глаза, набрал полную грудь воздуха, словно собирался нырнуть в холодную воду, и героически припал к горлышку. Глотал он шумно захлебываясь, бесцветная жидкость стекала по небритым щекам. Наконец он оторвался от бутылки, тяжело выдохнул и закашлялся. Лицо покрылось красными пятнами. Роберт протянул ему открытую бутылку кока-колы – тот сделал несколько глотков, кашель прекратился.
  - Благодарю! – он растер слезы кулаками и икнул.
  - Ого! – Роберт критически осмотрел ополовиненную емкость. – У вас неплохие данные, господин Коган! За пару лет практики, рискуете стать алкоголиком, если конечно крысы не сожрут у тому времени!
  Он протянул бутылку Илоне.
  - Тебе тоже не помешает! – мягко улыбнулся он.
   Косые солнечные лучи гладко скользили по земле. Тени вытянулись, черные пальцы отбрасывали извилистую полосу на сером асфальте. До заката оставалось не более полутора часов. Орел вспорхнул со своего ящика,  взмахнув крыльями, широкая тень накрыла людей, шершавым холодным полотном, и скрылась среди высоких сосен.
  - У нас мало времени! – Ковальский подошел к дверям, ведущим к хранилищу, и сильным ударом топора сбил висячий замок. – Илона, Марк! Наберите продуктов и воды. В багажнике Патрола есть большие мешки. Возьмите все, что может пригодиться! Не забудь про аспирин. – он шагнул в хранилище.
  Девушка с восхищением проводила мужчину взглядом. Впервые в жизни ей нравилось подчиняться! Ей стала понятна мазохистская гордость, с которой  одна из подруг рассказывала  о том, как ее парень закатил ей оплеуху. В тот раз Илона смотрела на подругу с недоумением, помогала покрывать тональным кремом небольшую припухлость на скуле. Ругала ее дружка – вечно пьяного рыжего типа, с глазами, словно ощупывающими ее груди и бедра. Тем не менее, когда она позволила себе какую-то резкость в его адрес, глаза подруги сузились в щелки, и она едко посоветовала сначала завести нормального мужика, а уж потом давать глупые советы.
  Марк шел следом, слегка пошатываясь. Пить он не умел, но истерика прошла. Он вел себя вполне адекватно, послушно заполняя мешки провизией. Девушка сгребала с полок все, что могло казаться ей необходимым в пути. До ближайшего города было не более тридцати километров, но чутье подсказывало ей, что нужно быть готовым к любым неприятностям. В магазине оказалась скромная аптечка, она сгребла все запасы аспирина. Они отнесли в джип два мешка набитых провизией, из хранилища вышел Роберт. Он сел на ступеньку, достал сигарету из пачки, и щелкнул зажигалкой.
  - Ну как там дела?
 Майор выпустил колечко дыма, внимательно проследил за последними лучами догорающего солнца.
  - Стальная дверь. Домкрат ее не берет. Электронный замок, миллионы комбинаций… -
  - Ничего нельзя сделать? – ее голос дрогнул.
  - Вскрыть асфальт, добраться до хранилища  напрямую. Без отбойника это займет сутки.
  Подошел Марк. От него сильно пахло спиртом. В руке он держал початую бутылку пива.
  - А я что говорил? –  невесело усмехнулся Роберт. – Отличные данные, господин Коган! Впрочем, глупо сейчас начинать бороться с алкоголизмом. К вечеру они будут здесь…
  - Что ты решил? – Илона не отрывала глаз от мужчины. Он найдет выход! Она уверена!
  - Уйдем в лес! – он решительно вдавил окурок в асфальт. – Ночь переждем, наутро отправимся к границе. Отсюда до Финляндии десять километров. Там будем действовать по ситуации.
  - Все электронные коды замков хранятся в памяти местного компьютера, – трезвым голосом сказал Марк.
  - Допустим. И что нам это даст? Питание отключено!
  - Можно попытаться подключится изолировано. Здесь должен быть завалящий ноутбук!
   Роберт недоверчиво пожал плечами.
  - Провайдеры не работают!
  - Интернет не нужен. Информация сохранена на жестком диске. Снять шифр – плевое дело!
  - Допустим, мы включим комп. Допустим, ты – Эйнштейн, найдешь коды замка. Но питания все равно нет! Как ты запустишь электронный привод дверей?
  Марек с пьяным высокомерием поправил прядь волос на макушке, прикрывая светящуюся белую лысину.
  - Компы используются не только для просмотра порнухи, уважаемый командос! Зная коды, я смогу активировать автономный блок питания на тридцать минут. Этого достаточно?!
  - Так какого черта мы ждем?!
  - Вам следовало с самого начала обратиться ко мне за советом, а не ломать двери!
   Илона рассмеялась. Она узнавала своего милого зануду дядю Когана.
  Вне всякого сомнения, он был гений! Возможно, даже не хуже Эйнштейна. Роберт с большим почтением относился к любым профессионалам. Но то, что творил Коган, согнувшись над клавиатурой маленького ноутбука, было похоже на таинство рождения музыки. Он походил на Бетховена, такой-же взъерошенный, неопрятный и великий. Его пальцы, с плотным слоем чернозема под ногтями бегали по маленьким стершимся кнопкам со сверхъестественной скоростью. На мгновение он отвлекся, приложился к пиву, стоящему под рукой, едва не смахнул бутылку на пол, Роберт ловко подхватил ее на лету, и вновь погрузился в сказочный мир матрицы. Несколько раз он тихо выругался, что было простительно таланту.
  - Хитрый у них тут пароль, бля!
  Илона прыснула в кулачок.
 Наконец, он откинулся назад, и закрыл глаза. Несколько секунд великий Коган молчал. Люди не смели нарушить сладостные мгновения вдохновенного экстаза гения. Марк протянул палец, и артистично, небрежным жестом щелкнул по клавише. На голубом фоне выплыла комбинация цифр.
  - Ваш код! Через десять секунд включится автономное питание. У вас тридцать минут, мсье Терминатор!
   Марек был великолепен!
 - Это было несложно. И найдите мне, пожалуйста, коньяка и шоколаду!.. – он небрежно щелкнул пальцами.
  Тихо загудел генератор, дрожащим подмигиванием отозвались длинные лампы дневного света, заурчал холодильник. Роберт метнулся к хранилищу. Он обладал безукоризненной памятью на цифры, увидев однажды сложную комбинацию, мог держать ее в голове до нескольких часов. Панель замка светилась нежным голубым цветом. Ковальский нажимал кнопки. Лишь бы Эйнштейн оказался прав! И гении ошибаются…  Замок послушно щелкнул, стальной штырь выскользнул из пазов. Марк Коган не ошибался…
  В хранилище было темно и сыро. Темными громадами из полумрака выступали округлые емкости. Здесь сильно пахло бензином, и еще чем- то едва уловимым, запах похожий на тот, что оставляют животные, метя свою территорию. Мужчина сбегал к Патролу, захватил фонарик, две пустые канистры и шланг для перекачки топлива.
   Вечер наступал быстрее, чем он предполагал. На темнеющем небе загорались бледные звезды, кривой серп молодой луны зацепился выщербленным полумесяцем за острую вершину скалу.
  Шланг не понадобился. В подножии бака находился простой кран. Мужчина сорвал пломбу, и слыша тревожное биение своего сердца дернул металлическую ручку. Несколько секунд, внутри емкости что- то журчало, как в газы в животе великана, затем пахучая струя ударила из узкой горловины.  В течение десяти минут, он дважды спускался в хранилище, наполнял канистры, вставив воронку в щель бензобака, насыщал прожорливого Патрола, и возвращался назад. После того, как бак оказался полон, мужчина набрал две полные канистры про запас, и собрался покинуть хранилище.
  Их темного угла послышался тихий шелест. Запах экскрементов усилился, и слышался теперь отчетливее, чем аромат бензиновых паров. Роберт включил фонарь. Яркий свет прорезал сгустившуюся мглу,  сверкнули маленькие блестящие глаза.
  - Проклятье! – мужчина вытер капли пота на лбу. События развиваются стремительнее, чем он ожидал!
   Узкая полоска тусклого света, льющаяся с улицы померкла, дверь в хранилище медленно захлопнулась. Роберт бросился наверх, дверь с трудом поддалась, сдвинулась на несколько сантиметров, жалобно заскрипели стальные петли. С улицы раздался крик Илоны. Дверь с той стороны держали крепко. Писк раздался где то под ногами, острые коготки вцепились в голую щиколотку, мужчина тряхнул ногой, стиснул зубы от боли, и крича от неимоверного напряжения всем телом навалился на дверь.
  - Скреб-поскреб! Великий Ратус нам готовит благодать! – неслось с улицы унылое песнопение.
 - Ублюдки! – зарычал мужчина, дверь сдвинулась еще на несколько сантиметров - ему удалось просунуть наружу плечо и голову.
  Десятки липких холодных пальцев вцепились в одежду, рвали волосу, впивались в глаза, в рот. Превозмогая отвращение, он сжал челюсти, и откусил чей-то мизинец. Рот наполнился горячей густой кровью. Черт с ним. Иммунитет! Не хочется прежде времени превращаться в поющего обморока! Теперь дверь сдавливала его грудь, на нее навалилось не менее десятка белоглазых. В сумраке подползающего вечера было видно, как белоглазые спускаются с холма. На дороге мелькали серые тени. На территории заправки и магазина их было не более дюжины.  Илона с Марком метались по пустому магазину, подпирая двери пластиковыми столами.
  Чересчур быстро! И как белоглазые их сумели обнаружить?! Несмотря на критичность ситуации, Роберт продолжал лихорадочно мыслить. Он обладал весьма ценным в кризисной ситуации качеством, будучи уравновешенным человеком, в момент реальной опасности соображал в несколько раз быстрее, чем обычно. Очевидно, их атаковал мобильный отряд белоглазых. Не более тридцати человек. Полтора десятка уже достигли заправки, и еще пятнадцать человек выползают из леса. Их размытые силуэты белыми пятнами скользили на фоне скал. Сухо катились мелкие камни, выбиваемые босыми ступнями. Для того, чтобы оказаться внизу, им потребуется три- четыре минуты.
  Роберт поднажал и выиграл еще несколько сантиметров. Свободной рукой он схватил высокого белокурого парня за горло, и рванул кадык. Парень отшатнулся, падая на землю, зацепил локтем товарища – давление на дверь  ослабло. Это позволило мужчине освободить достаточно места, чтобы вырваться наружу. В икры вонзали зубы маленькие грызуны, но он чувствовал боли. Потом. Все потом…
   Нанося удары направо и налево, он продирался к стеклянным дверям магазина. Белоглазые дрались отчаянно. Повелитель крыс оказался неплохим стратегом – мобильный отряд состоял из молодых крепких мужчин! И быстрота перемещения белоглазых вполне объяснима – дорога, идущая к заправке, делала крюк, огибая лесной массив. Но как они узнали?! Потом… Сейчас – Илона и Марк.
   - Скреб-поскреб! Радость мрака, сладость смерти…
Белоглазые словно угадав маневр противника, выстроили защиту перед дверьми магазина. Они прижались спинами к стеклянным дверям, и не двигались с места.
  - Мы готовы принимать!
   - Вот хитрые ублюдки! – прошептал мужчина. Они ждут подкрепления! Их товарищи спешно бежали к магазину. Ступни были сбиты в кровь, оставляя черные следы на земле,  белоглазые рвались в бой.
  В наступившей темноте освещенный зал магазина выглядел тепло и уютно.
 - Смените текст, выродки! – процедил сквозь зубы Роберт. Идея возникла неожиданно. Он оглянулся на Патрол. Верный джип застыл в пятидесяти метрах от парковки. Мужчина бросился к машине, взревел двигатель, яркий свет фар ослепил голых мужчин. В рядах белоглазых возникло замешательство.
  - Скреб-поскреб! Приходит Ратус в каждый город, каждый дом… - нестройно звучали голоса.
  - Ненавижу эту песню! – он выдавил педаль газа. От удара бампером, стеклянные двери рассыпались на тысячи мелких осколков, окатив спины людей острым ледяным дождем. Кусочки стекла впивались в их плечи, орошая плоть алой кровью. Джип наполовину въехал в магазин, закрыв широким кузовом проход.
  - Быстро в машину! – Роберт распахнул переднюю дверь. Марк не заставил себя просить дважды, и плюхнулся на заднее сидение.
  - К-как же это… Откуда они т-ут… - он сильно заикался.
Илона замешкалась, пропуская вперед Когана. Окровавленные люди растерянно толпились возле стеклянных стен магазина. Крысы живой рекой хлынули из дверей хранилища, грызуны в панике бежали в лес. В магазин вбежала  полная женщина. Анна Большакова. Белые глаза смотрели в пустое ничто. Она кинулась на бампер джипа, как прирожденный самоубийца. Острые зубы зомби щелкнули возле обнаженного запястья девушки. Роберт с силой втянул за руку Илону, захлопнул дверь.
  - Я знала, что ты нас не бросишь! – ее губы дрожали.
  - Я давал повод так думать?! – он врубил заднюю скорость, ниссан выплюнул из выхлопной трубы клубы сизого дыма, и с насадным ревом выкатился из магазина. Во мраке  ночи по улице метались белые фигуры. Мужчина притормозил возле дверей хранилища.
  - Ты куда?! – метнулась к нему девушка.
  - Хочу проверить одну версию… - пробормотал он. Быстро достал тряпку из бардачка, макнул ее в подсыхающие пятна бензина на асфальте, крутанул колесико зажигалки – ткань занялась ярким пламенем. Он бросил тряпку в клокочущую бездну подвала, и нырнул за руль.
   Тысячи, десятки тысяч пронзительных воплей смешались в прохладном ночном воздухе, и не было в этих криках голосов земных существ. Стая обезумевших от бессильной ненависти бесов кричали на неведомых языках. Тысячи серых зверьков мчались по земле.
  - Господи! – прошептала Илона, - откуда их здесь столько?!
  - Из преисподней! – мрачно ответил майор.
  Джип вылетел на гладкое шоссе. А через десяток секунд за спиной раздался громкий взрыв. Огненный столб вознесся в темное небо, клубы черное копоти, сверкая алыми прожилками, образовали гигантский гриб, взорвалось вторично, раскаленный воздух ожег спины беглецов, принеся запахи гари, смерти и седого пепла.
  - Аллилуйя! – сипло произнес Марк с заднего сидения. Он натужно глотнул, в салоне  запахло коньяком. Коган с шуршанием развернул шоколадку, икнул и вежливо сказал, - Прошу прощения!
  Роберт с Илоной переглянулись и неожиданно расхохотались.


                ***

    …Ниссан стремительно летел по дороге. Илона тщательно изучила ссадины на груди плечах Ковальского.
  -Укусов нет! – доложила она.
  - Думаю, мне такой способ передачи инфекции не грозит! – грустно ответил мужчина.
  - Почему?
  - Интуиция.
  – Зараза передается через кровь. Как СПИД или Гепатит. Достаточно инфицировать три процента населения планеты, остальные окажутся больны по истечении инкубационного периода. Сколько времени прошло с того момента, когда был укушен Шефнер?
  - Старик говорил, часов десять-двенадцать… - он сбавил скорость, впереди показался пограничный пост.
  - Развитие инфекции замедлил аспирин. – девушка вскользь посмотрела на свою руку.
  - Что у тебя там?!
  - Ерунда… Анна царапнула клыками кожу, но эпителий не поврежден.
  Роберт тревожно посмотрел на девушку.
  - Я приму аспирин… - она вымученно улыбнулась, достала упаковку проглотила сразу же полдесятка таблеток. – Убеждена, что я не инфицирована. Посмотри! Совсем маленькая царапина!
  Мужчина быстро поцеловал ее руку.
  - Теперь точно здорова! – засмеялась Илона.
  - Чума…  Очевидно одно. Эпидемия началась с нашего курортного городка. По моим подсчетам, прошло не менее двух суток, с тех пор, как Стоикус появился в Сестрорецке. Впрочем, если допустить наличие менеджеров, зараза вспыхнет в нескольких точках планеты одновременно.
  - Ты говоришь о нем как о военном!
  - Он и есть воин. Древний, как сама планета…
 Ниссан подкатил к указательному знаку.  Пограничный пост встретил беглецов унынием и запустением. Безвольно задрал нос шлагбаум, дверь в таможенный зал распахнута, болтается на одной петле. Люди не проронили ни звука. Наивно было предполагать, что такая досадная мелочь как Шенгенская виза может остановить всесильных грызунов. Ковальский повернул тяжелую машину, и поехал назад в сторону Выборга.
  - Сражаться лучше на своей земле… - пробормотал он.
Ночь выдалась на удивление теплая, последние дары уходящего лета. Небо было усыпано яркими звездами, как это бывает в начале сентября. Прозрачной пеленой ускользал в черную бесконечность Млечный путь, кривым разломом очертила небосклон Большая медведица, на западе манил сиреневой дымкой туманный Сириус. Воздух был тих, свеж и прозрачен.
   Беспокойно спал Марк. Он долго стонал, затем тихонько по-детски всхлипнул, крикнул что то неразборчивое на птичьем языке, и вновь безмятежно захрапел. Илона осторожно извлекла бутылку с коньяком из его слабых пальцев, заботливо вытерла вымазанные шоколадом губы.
  - Он всегда мне казался большим ребенком! – улыбнулась она.
  - Марк – гений! – вздохнул Роберт. – Он нас всех спас. Во всяком случае, пока…
  Девушка сделала маленький глоток, поперхнулась и закашлялась. На глазах выступили слезы, но в животе стало тепло и спокойно. Помимо желания она глубоко и сладко зевнула.
  - Тебе не помешает поспать!
  - Нет, нет! – она отрицательно мотнула головой. – Я совсем не хочу спать! – девушка боялась себе признаться в том, что каждое мгновение, проведенное без этого парня, становилось для нее мучительной пыткой. Он был нужен ей как воздух, и если она и готова была лечь спать, то лишь в его объятиях, чтобы во сне чувствовать прикосновение его тела, ощущать тепло дыхания на своей щеке, угадывать его запах… - А ты не хочешь выпить? 
  - Мне лучше не начинать…
  Она удивленно на него посмотрела.
  - Существует множество способов покончить счеты с этой жизнью. Недолюбленные дети часто становятся алкоголиками или маньяками. В свое время я предпочел первое…
  Илона не поняла, что он имел в виду, но решила промолчать. Она принимала любой выбор этого странного человека, со сломанным носом, и удивительными синими глазами.
  - Как-же все это с нами случилось? С людьми…
  Роберт некоторое время молчал, внимательно глядя за струящейся белой разделительной полосой асфальте, и неохотно проговорил.
  - Мне кажется, мы сами и виноваты в том, что случилось. Ведь для того, чтобы стать рабом  Повелителя крыс следовало заключить с ним сделку.  В обмен на деньги, славу, секс, люди легко продавали свою душу, как в этой немецкой сказке.
  - Доктор Фауст?
  - Наверное. Не важно! История на поверхности, доктор Фауст ее всего лишь пересказал.
  - Доктор Фауст – это персонаж. Автора звали Гете, – улыбнулась Илона.
  - Ты права… Я мало читал. Но я знаю главное, что если у человека нет в душе ценностей, ради которых он готов пожертвовать жизнью, он уже ее продал, эту душу. Нужно лишь дождаться такого вот Стоикуса с его договором! Вопрос времени. Рано или поздно Повелитель крыс все равно появился бы в том или ином обличии… 
  Ниссан выехал на ровную, прямую как стрела дорогу.  До Выборга десять километров. За время пути им не встретилось ни одной встречной машины. Илона  физически ощутила  чувство одиночества.  Она страшилась этих десяти километров. Джип минует их за несколько минут, и что дальше? Они – беглецы. И бегут они в бесконечность. Она прижалась лбом к темному стеклу. Лесной массив остался позади, справа от шоссе раскинулась блестящая черная гладь большого озера.
  - Останови!
  Роберт  сбавил скорость, джип медленно съехал на обочину, и остановился на пологом берегу.
  - Я не могу так дальше… - тихо прошептала она. – Мне кажется, я вся пропахла потом, огнем, и этими страшными людьми.
  Мужчина молча кивнул. Они вышли из машины, оставив Марка безмятежно спать в салоне.
  Вода была похожа на черное застывшее зеркало. В  бездонной глубине тонули вечные звезды. Возле берега опустили желтые головы тяжелые кувшинки.
  Не чувствуя холода, она быстро скинула всю одежду. Серебряный свет впалой луны прижался губами к ее обнаженному телу. Девушка слышала за спиной его дыхание. Она ступила в воду, - стылая свежесть покрыла бедра трогательными мурашками, и это была самая сказочная реальность, которую может даровать теплая ночь, предчувствие смерти, и горячее дыхание любимого на беззащитной, тронутой острыми мурашками шее. Илона медленно поплыла, вода казалась густой и сладкой, наполненной сочными ароматами лесных трав. Он кружил голову как медовый хмель клевера в жаркий июльский полдень.
  Роберт плыл рядом. Его сильные руки уверенно рассекали холодную воду. Девушка поняла, что все будет так, как захочет она, ни раньше и не позже, и ощущения власти над их близостью кружило голову.
  Илона ступила на песчаную отмель. Вода стекала по груди, словно бесконечные нити жизни, как само чрево человеческого бытия, она впитывалась в каждую клеточку  кожи, наполняя душу радостью и светлой надеждой. Роберт взял ее руки в свои. Он легко, как невесомую пушинку подхватил стройную девушку, она запрокинула голову, доверчиво подставив лицо для поцелуя, и прежде чем в сладостной неге сомкнула веки, увидела сказочный ночной звездопад. Десятки звезд, сорвавшись с привычных мест,  неслись вниз, оставляя серебристые хвосты, на ночном небосклоне…
 
  …Они сидели на берегу, закутавшись в плотные шерстяные пледы. Угольки костра тлели, как яркие всполохи крохотных кусочков погибающего солнца. На востоке занималась юная заря. Вначале уснула она, согретая теплом его горячего тела, спустя некоторое время он тоже задремал.  От озера поднимались влажные испарения, словно дышало огромное подводное чудовище. Капельки росы дрожали на широких бархатных листьях, они смиренно готовились к смерти, дожидаясь восхода солнца.
  Серая тень пронеслась над пробуждающейся землей.  Острое зрение позволяло хищной птице разглядеть зайца в высокой траве с расстояния в тысячу метров. Однако, зайцы мало беспокоили черного орла. Большая черная машина на берегу озера, и беззаботно спящие подле нее люди. Орел издал стрекочущий клекот, словно треснуло небесное полотно,  описал круг над озером, и устремился на север, в ту сторону, куда его звал неумолимый настойчивый голос. Этот голос был хорошо знаком мудрой птице, он поймал очередную струю воздуха, и медленно скрылся за горизонтом.


                ***
   
  Роберт открыл глаза.  Он встал на ноги – вокруг была кромешная мгла и тишина. Его правое плечо почти касалось противоположной стены – проход был узкий, похожий на извилистый лаз. Он наступил босой пяткой в нечто скользкое и пахучее, брезгливо вытер ногу, но едкий запах фекалий не растворялся в плотном воздухе.
  Глаза человека постепенно привыкли к темноте. В стенах выступали круглые черные пятна – подземелье было испещрено норами. Проход накренился, вдалеке замаячило бледное пятно розового света. Из нор доносились  звуки, похожие на шелестящий детский смех.
  Роберт стоял в центре  круглой площади, окруженной гладкими стенами. Над головой завис потолок,  похожий на зыбкую, пронизанную узловатыми переплетениями материю. Сквозь полупрозрачную бязевую субстанцию просачивался нежный розовый свет. Щиколотки человека утопали в густой жидкости. В стене просвечивала черная впадина, время от времени, там начинала возмущенно закипать жидкость, и очередная порция выплескивалась наружу, после чего впадина затягивалась, образуя плотный, дрожащий шов. Со дна поднялся огромный пузырь, и в образовавшуюся воронку устремилась кипящая жидкость. Мужчина бросился за ней следом, и оказался втянут в стремительный водоворот.
  Он несся, увлекаемый бурным потоком, отчаянно бил кулаками по тугой скользкой стене,   звонкие молоточки стучали в висках, в глазах потемнело. Не в силах сдерживаться, он вдохнул влагу, и терпкая горячая жидкость ворвалась в легкие…
   Он открыл глаза. Повсюду вокруг сновали крысы. Здоровенные грызуны размером со среднего дога. Одна из крыс деловито обнюхала его лицо, в нос ударило запахом падали, разлагающейся пищи, и равнодушно отошла в сторону.  Крысы внимательно смотрели в сторону заходящего солнца. Огромный медный диск солнца накрыла черная тень. Крысы восторженно закричали.
  И тут на него обрушился ад…
  Перекрывая крысиные вопли, на землю опускался дракон. Серая шершавая плоть, покрытая бугрящимися пластинами твердой кожи. Тонкие крылья испещрены густой сетью голубых вен, на маленькой голове блестят выпуклые человеческие глаза. В их уголках скапливаются мутные желтые слезы. Дракон расправил крылья, открыл усеянную острыми зубами пасть, и издал лютый вой. Крысы замолчали. Они опустили головы, седые усы трепетали, мелкой дрожью вибрировали розовые губы – крысы молились…
  Тихо ступая, к дракону подошел черный человек.  На месте лица у него светлело пустое место. Гладкое бесцветное пятно, тонкие руки и ноги. Дракон изрыгнул большое серое яйцо, вслед за ним другое, затем третье…
  Яйца раскалывались, извергая пахучую влагу. Оттуда выскакивали маленькие, покрытые влажной, слипшейся шерстью крысята, тотчас вставали подле своих взрослых товарищей, и присоединялись к общей молитве.  Безлиций человек поманил одну из крыс, к нему тотчас подбежала крупная особь, с коричневым пятном на шее. Он протянул ей скрученный свиток, крыса с почтением, взяла его зубами.
  Вдруг черный человек повернулся к гостю, и уставился на него своим пустым лицом.  Пятнистая крыса кивнула, и проговорила человеческим голосом..
  - Никак не могу завоевать ваше доверие, господин Ковальский!  Но вы потеряли единственный козырь, лишив  самочку невинности. Теперь ни что не помешает отобрать у нее книгу силой. Кстати сказать, ей недолго осталось пребывать в вашей компании.
  Мужчина пытался ответить, но вместо слов, изо рта текла пахучая густая влага. Крыса внимательно наблюдала за человеком.
  - Вы мне нравитесь… Но да что там я?! На вас указал  перст нашего Прародителя, Великого Лжеца! А это большая честь, поверьте! Вас смущает необычность вашего состояния, эта ароматная влага, источающаяся из уст,  звуковые галлюцинации. Не удивляйтесь! Это всего лишь болезни трансформации, вскоре они уйдут. Вам чрезвычайно повезло, Ковальский! Вы  заслужили право стать одним из нас. А мы - раса господ!
  Роберт корчился от нестерпимой боли, живот скрутила спираль тошноты.
  - Очень скоро наши дыхания сольются в единое целое! – кричала крыса. – Высшая победа Лжеца будет ознаменована подвигом – превращением голого несовершенного человека в хульду! Слава Лжецу!
 - Слава Лжецу!!! – многократно подхватили крысы.
  Последние лучи багряного солнца окрасили землю зловещим пурпуром.  Розовые отблески искрились в черных глазах грызунов. Ослепленные ярким красным светом животные беспомощно тыкались носами друг в друга, седые усы трепетали. Дракон яростно взревел, чрево извергло последнее яйцо, чудовище взмахнуло широкими крыльями и стремительно умчалось на север. Из расколотого яйца выскочил мокрый крысенок, свет алого заката коснулся его глаз,  глянец его зрачков опалило пламя, новорожденный упал замертво. Солнце утонуло за линией горизонта, воцарилась мгла, крысы приободрились. Они обнюхивали мертвого младенца, быстро переговариваясь меж собой.
  Роберт поднялся на ноги, кожа его покрыта густой шерстью, он лизнул землю коротким шершавым языком. В членах  появилась сила и ловкость, какой не было прежде. Мысли не роились в голове, опережая друг друга, а выстроились в четкую логическую вереницу. Он хотел что- то сказать, но изо рта вырвался уверенный писк. В нем было так много информации, что слова оказались излишни. Майор Роберт Ковальский, ловко перебирая короткими сильными ногами, побежал к своим новым товарищам. На небе загорались яркие звезды, но он их не видел,  Его длинная, с мощными челюстями голова была опущена к земле…


               
                ДЕНЬ  ЧЕТВЕРТЫЙ.


   Марк Коган громко чихнул и проснулся. И сразу же сильно заболела голова. Ломил мочевой пузырь, во рту горело сухое жесткое пламя. Он вытянул затекшие ноги, вылез из салона ниссана.  На берегу, возле потухшего костра спала Илона. Она обнимала за шею здоровяка с кривым носом. Поднялся легкий ветерок, по воде бежала легкая рябь, Марк похлопал себя по плечам, и на ходу расстегивая молнию на джинсах, отбежал за машину.
  Илона вздрогнула как от толчка и открыла глаза.  В памяти выплыла давешняя ночь.  Густая словно кровь вода струится по ее бедрам, падающие из черной бесконечности звезды, и его глаза… огромные, в пол-лица прозрачно синие глаза…
  Девушка улыбнулась, тронула губами плотно сомкнутые веки возлюбленного, и страхи тотчас исчезли. Повелитель крыс, рукопись, белоглазые люди, бормочущие жуткие заклинания, погоня, взрыв и пламя, сжигающее все на своем пути, и наконец, эта необыкновенная теплая ночь. И тысячи, миллионы звезд усыпавшие поднебесное царство. Слишком много всего за одни сутки! Что то случилось со временем, словно минули годы с тех пор, как таинственная папка оказалась в ее руках. Но сейчас это уже не имело значения. Они вместе. Ранка на руке немного воспалилась, вокруг алой точки бугрилась воспаленная мякоть.
  Илона аккуратно высвободилась из объятий, подошла к машине, достала из сумки пачку с аспирином. Ерунда! С ней ничего не может случиться! Анна едва задела резцом кожу.
  - Mendacem!
 Девушка испуганно повернулась. Роберт продолжал спать. Появился Марк, озабоченно нырнул в салон, нашел бутылку пива, сорвал пробку, глотнул, приветливо помахал рукой.
  - Mendacem! – повторил Роберт.
  - Что он говорит?!
 Она поспешно проглотила пару таблеток, склонилась над спящим мужчиной,  легонько хлопнула его по щеке.
  - Mendacem manga! – его губы шевельнулись, лицо исказила судорога.
  - Что это означает?!
  Марк брызнул  в лицо человека водой. Ресницы спящего задрожали, но он не просыпался.
 - Он не может так крепко спать… - пробормотал Коган. – Mendacem… - на латыни это, кажется, означает «Лжец».
 - Разбуди его! – закричала Илона. Реальность навалилась на нее сурово и беспощадно. Жестокая очевидность. Слишком много событий за одни сутки! Все они здесь. И Повелитель крыс, и белоглазые люди, и город, кишащий жестокими умными зверьками.  – Делай, что хочешь, но разбуди его!
  Марк отбросил опустошенную бутылку.
  - С детства мечтал безнаказанно избить такого супермена! – выдохнул он, и изо всех сил ударил спящего мужчину по щеке. Размахнулся и ударил вторично – большая голова безвольно болталась, ресницы дрожали, обнажая белую полоску под воспаленными веками. Коган хлестал человека по щекам, разбил ему в кровь губу, из полуоткрытого рта неслись  свистящие звуки – латынь превращалась в незнакомый язык, с преобладанием шипящих согласных, и не было в этом языке ничего сродного с человеческой речью.
  Илона упала на колени над безжизненным телом распростертого мужчины – ее слезы капали на его лицо. Мелькнула жуткая мысль. Так, в старину, плакальщицы выли по покойнику.
  - Это ведь всего-лишь сон! – Марк тронул девушку за плечо. – Он жив, дышит, но не может проснуться…
  - Он умер!
 Ей показалось, что земля сейчас расколется надвое, и они трое проваляться в бездонную пропасть, и расплавленная магма поглотит их. Трое человек оставшихся на земле… Кому они нужны?
  - Ты обещал мне, помнишь?! – она покрывала холодное лицо поцелуями. – Ты обещал, что будешь защищать меня!!!
  Сильный порыв ветра растрепал ее волосы. Ласковые теплые руки тронули ее за плечи, словно пушистая ольховая листва коснулась заплаканного лица. Она замолчала, слезы  высохли, их и унес с собой добрый забияка ветер. Роберт открыл глаз, бледное лицо побагровело, спазм вызвал приступ рвоты, он перевернулся на бок, и изо рта потекла серая пахучая жидкость. Мужчина корчился в приступе рвоты, жидкость толчками выходила из его нутра. В воздух поднимались сизые аммиачные пары. Он глубоко вздохнул, и медленно поднялся на ноги.  Синие глаза смотрели бессмысленно как у младенца, мужчина растерянно почесал шрам на скуле.
Коган тихонько выругался, и достал новую бутылку пива. Роберт оглядел взъерошенную фигуру компьютерщика, и широко улыбнулся.
  - Компьютерный гений! С блестящими задатками алкоголика…
    Новый порыв ветра принес аромат осенней листвы, свежих сосновых иголок и чистой воды. Кувшинки прижались зелеными упругими стеблями к черной воде. Маленькая лягушка с бульканьем нырнула в глубину, по озеру побежали частые круги. Они достигали низкого, заросшего осокой берега, и разбивались на крохотные молекулы волшебной влаги. Все, что было создано природой, удивительным образом сочеталось, замещая друг друга. И это неброское величие противостояло любому хаосу надежнее, чем самое совершенно оружие. Ласточки низко пролетели над землей, похожие, на двух черных призраков.
  Илона прижималась к Роберту, чувствуя его тепло. На его мускулистую шею приземлился комар, запустил хоботок в поры кожи, и насыщался густой  сладкой кровью. Мужчина махнул рукой, но она перехватила его кисть, ласково подула на насекомое, и комар с возмущенным гудением улетел, неся в своем прозрачном теле малую часть человеческой крови. Девушка проводила комара взглядом,  и тихо счастливо рассмеялась. Время хаоса ушло. Наступила эпоха созидания…


    Из запасов они организовали походный обед. Илона без особого аппетита проглотила кусок консервированной курицы в желе, не сводя глаз с любовника, жевала пресное яблоко.  Роберт демонстрировал звериный аппетит. Он мгновенно управился с двумя банками рыбных консервов, сорвал целлулоидную пленку с упаковки копченой грудинки, и жадно глотал перченые куски, запивая все это сладкой колой.
  - Одни из персонажей фильма «Чужой» объедался, перед тем как из его живота не выскочила космическая зараза! – рассмеялась девушка.
  - Особенность моего организма! Требует калорий после стресса, зато потом я смогу обходиться без пищи более суток.
 Марк уныло тыкал пластиковой вилкой в скользкий кусок рыбы. Он только что допил последнюю бутылку пива, закуска без спиртного не имела смысла. Солнце скрылось за плотными облаками, речную пойму обволакивал серебристый туман. Роберт  аккуратно сложил пластиковую посуду с мешок, закурил сигарету.
  - Дорогие друзья! – он тепло взглянул на спутников. – Я счастлив, оттого, что мы снова вместе. То, что произошло со мной вряд ли можно считать сном или забытьем. Это состояние глубже, чем смерть. Я не все помню. Ясно одно. Все, написанное в рукописи является правдой.  Я привык опираться на факты, хотя само понятие такого слова как «факт», за последние сутки претерпел изменения.  Великий Черный существует…
  - Самаэль! – подсказала девушка.
  - Именно. – он погладил девичью ладонь. – Крысы называют его Великий Лжец.
  - Mandacem manga! – едва слышно произнес Марк.
Мужчина недоуменно поднял бровь.
  - Ты называл его так на латыни. Великий Лжец, – пояснила Илона, – но это имеет объяснение. На аккадском наречии «лжец» и «черный» звучат одинаково.
  - Понятно. Итак – Великий Лжец, он же Самаэль – это невзрачный черный человечек без лица…
  - Как это – без лица? – Коган тоскливо оглянулся.
  - На месте лица у Самаэля бесцветное пятно. Дракон действительно откладывает яйца, как деревенская несушка, из которых и вылупляются милые крысята. 
 - А что же Стоикус?
  - Я думаю, Стоикус – крыса-оборотень. Он занимает высшую ступень иерархии. Генерал. Оказывается, крысы легко уязвимы. Они совершенно не переносят ярко красного цвета. Некоторые слепнут, многие теряют способность ориентироваться, а детеныши  погибают.
  - А Лейлит? – спросила девушка. – Ее ты не видел?
Роберт отрицательно покачал головой.
  - Многое показалось непонятным. Время  в крысином мире течет по иному – Стоикус не лгал. Мне показалось, что события, длящиеся не более десяти минут, превратились в годы, и это – логично. Заурядная крыса живет  пять-семь лет, события для нее спрессованы в эти годы. То, что для нас длиться неделю, для грызунов растягивается на месяцы. Они – очень умны, эти зверьки!  Скорость мышления, интуиция и быстрота реакций поражает! Помните, когда мы взорвали бензоколонку, я сказал, что хочу проверить одну версию? Следовало унести поживее ноги. Однако, крысы как будто просчитали вероятность такого события как взрыв, и бросились бежать врассыпную. Надоело быть жертвой, захотелось отомстить…Они словно знали наперед о моих намерениях за несколько минут до того, как я бросил в хранилище тряпку, смоченную в бензине.
  - Ну и что ты хочешь сказать? – раздраженно спросил Коган. – Эти ублюдки, как маленькие нострадамусы?! Способны угадывать будущее?
  - Пока не знаю…. 
   Сизый туман подступил к машине вплотную, большие колеса джипа кутались в вязкие белые облака.
  - Это значит, что мы обречены?! – Илона сжала кулачки. В ее душе бушевала волна праведного гнева. Она только что обрела возлюбленного, и взбесившиеся крысы во главе с безлицым монстром, пытаются лишить ее счастья!
  - Похоже, Господь нынче на их стороне… - задумчиво сказал Роберт.
  - И Он мстит нам посредством крысиного нашествия?
  - Не могу знать… 
   Солнце медленно клонилось к закату, наливалось пурпурным отливом, высоко в небе неподвижно застыли редкие перистые облака, будто смазанные розовой акварелью. Закат обещал быть ясным. Илона решительно рубанула воздух ладонью.
  – Бог не станет мыслить человеческими категориями.  Мстить, гневаться или завидовать. Если Господь и существует, то лишь в одной нравственной категории, – любовь. В ином случае Он рассуждает как бес…
  - У отца был друг, священник. Он всегда пугал меня Божией карой, – рассмеялся Ковальский.
  - Это всего лишь мнение человека. И возможно, не самого умного!
  Она  обвила руками его шею.
  - Я очень испугалась, что потеряю тебя…
  - От меня непросто избавиться!
   Как- то совсем не к месту прозвучал голос Марка. Он отошел по нужде, и оказался сокрыт пеленой густого тумана.
  - Здесь что- то есть!
   Коган выскочил из белой полупрозрачной массы, на ходу застегивая молнию на джинсах. – Кто-то дотронулся до меня! – его губы мелко дрожали. – А выпить, точно ничего больше нет? – он подозрительно посмотрел на товарищей. Пока девушка готовила обед, он трижды перевернул вверх дном салон машины, обнаружил спаянную в целлулоидную пленку упаковку пепси, и разбросанные бутылки с минеральной водой. Как всякий начинающий алкоголик, он был неопытен и легкомыслен во хмелю, искренне полагая, что состояние опьянения будет длиться вечно. Он взял с собой только дюжину пива, которую прикончил за утро, и теперь страдал.
  Роберт выхватил револьвер, и мгновенно скрылся в тумане.
    - От машины не отходить! – ледяным тоном отрезал он.
    - Что- то мягкое… - выкрикнул Коган.
  Наступила тишина. Плотные слои  смога, похожие на взбитые сливки, медленно плыли над мертвой гладью воды. За пологом серого тумана чудилась зловещая тайна.
   - Мы должны помочь ему!... – чуть слышно прошептала девушка.
   - Что мы можем сделать?!
   Белая пелена коснулась ног людей, они испуганно пятились назад. Туман медленно и настойчиво наступал. Он обволакивал землю, поглощая звуки и краски дня в бестелесной дымке. Илона тихонько крикнула, туман проглотил ее голос, оставив лишь блеклую оболочку, как музыка лишенная басовых нот.
  - Держимся друг за друга, и не отходим от машины! –  скрюченные пальцы компьютерщика  стиснули девичье плечо. Голос звучал тонко, мертво, будто в лесу отвалился сук от высохшей древесины. Сырой воздух наполнился ароматом свежего перегара. Несмотря на приступ страха, Илона мысленно улыбнулась.
  Она никогда не видела Когана пьяным. Даже на годовщине их свадьбы. Красавица Лена была изрядно навеселе. Девушка выплясывала на столе,  опрокидывая на пол бокалы, а Марк все время порывался усадить молодую жену рядом с собой, которая явно вознамерилась совершить домашний стриптиз. В тот раз, в гостях у Коганов была еще одна молодая пара. Мужчина – коллега Марека налегал на пивко, имел неопрятное брюшко и зрелую лысину. Илона давно подметила, что по ранним залысинам, и нетренированному телу легко отличить компьютерщика, и у всех них обычно красивые и сексуальные жены. Возможно, странности женских предпочтений, но вероятно все дело в деньгах – хорошие спецы в области компьютерных технологий, люди обеспеченные. Жена компьютерщика, стройная миниатюрная брюнетка, всячески пыталась помочь подружке стащить через голову узкое, как змеиная шкурка платье-чулок. А ее муж размахивал бокалом с пивом, темные капли янтарного напитка забрызгали его свитер. Стриптиза в тот вечер не получилось. Марк усадил порочную жену рядом, и весь остаток вечера нервно сжимал ее руку.  Сейчас казалось, что все это происходило с каким то другими незнакомыми людьми. Казавшаяся столь естественной человеческая природа изменилась в считанные часы. Лена в плену у Повелителя крыс, и неизвестно жива она еще либо нет. Друзья Коганов, скорее всего, томятся в бесконечных лабиринтах мрачных подвалов, которые превратились в крысиные логовища. Они голые, с невидящими белыми глазами повторяют заклинания, и покорно ждут своей участи. А всегда рассудительный трезвый умница Марк боится протрезветь... и она сама, по уши влюблена в громилу из комикса, который считает доктора Фауста писателем.
  Вспомнив про Роберта, девушка вновь услышала мелодичное журчание свирелей в сердце, и робкое жжение внизу живота. Все изменилось… она сама изменилась, и без трагизма принимает факт, что может не дожить до ближайшей ночи. Изменилось даже стабильное время – минувшие сутки превратились в вечность, каждое мгновение отсчитывает новую эру бытия. И в их власти превратить эту эру, в столетия зла и хаоса, или заложить основу нового летосчисления. Ныла ранка на запястье, девушка закашлялась. Похоже, волшебное ночное купание не прошло даром. У нее температура. Она машинально достала из сумочки пачку аспирина, не глядя проглотила пару таблеток.
   В тумане промелькнули бледные тени.
  - Что там такое?! Марк!
  Из белой мглы выплыли очертания человеческой фигуры. Холодные пальцы стиснули ее руку.
  - Прекрати валять дурака… -  она осеклась, глядя расширенными от ужаса глазами на выплывающую из клубов густого тумана темную фигуру.
  - Роберт!!! – вместо крика вырвалось сдавленное хрипение.  – О Господи… - прошептала девушка. Это продолжение его сна! Неожиданная догадка заставила осенила воспаленное сознание. Ковальский не проснулся! Он завлек их с Коганом  пучину своего кошмара, так похожего на действительность. Классика фильмов ужасов. Монстр с длинными ножницами вместо пальцев, преследует гладких американских тинейджеров, и грань между сном и явью стирается, ее невозможно определить!
  Фигура придвинулась ближе. Седые хлопья оседали на землю. Из небытия появилось существо. На месте лица у него было белое пустое пятно, хотя назвать этот цвет белым было не совсем точно. Голый мертвый спектр, лишенный красок, осязания и звуков. Безжизненное ничто, вырастающее из покатых плеч. Пустота, которая страшнее любой, самой причудливой фантазии Босха. Человеческое творчество бледно, ибо оно опирается на опыт.  Фантазия примитивна, она воспроизводит детские страхи. Бесцветная пустота, предшествующая человеческому восприятию света и красок, нечто не имеющее описания. Совершенное зло.
  - Это - сон… - прошептала девушка, и инстинктивно дернула руку. Она ожидала столкнуться с сопротивлением, но кисть без усилий выскользнула на свободу.  От нее исходил резкий запах, точно кожа была измазана крысиными фекалиями.  Существо маячило в нескольких шагах, покрытое равными лохмотьями тумана.
  - Ад… адхамар… ари адхамар… - задрожал воздух. Странные звуки, идущие из ниоткуда, пронизывали влажное марево тумана. – Арри!!!
  У девушки закружилась голова. Ни разу в жизни она не испытывала такого страха и одиночества. Из тумана вынырнула ловкая фигура Роберта. Он мгновенно подхватил ее на руки, подбежал к машине, без труда, словно куклу швырнул ее на заднее сиденье, уселся за руль. Илона в ужасе озиралась по сторонам.
  - Там… оно там… -  беспомощно махала рукой в сторону озера.
 Противотуманные фары освещали узкую полосу дороги в густом белом месиве. Патрол легко перевалив через бровку, и выскочил на шоссе. Роберт  включил третью скорость. Джип выскочил на светлое шоссе – деревья, растущие вдоль дороги, выступили из небытия, заходящее солнце отсвечивало багрянцем.
   Рядом, уронив голову на грудь, блаженствовал Марк. В расслабленной руке он держал полупустую бутылку пива – вероятно Роберт сжалился над компьютерным гением, и отдал припрятанную заначку. Илона выхватила из его руки бутылку, и жадно захлебываясь выпила содержимое. Коган жалобно захныкал.
  - Слава Богу, все в порядке! – Ковальский притормозил возле обочины. 
  - Что там было в этом тумане?!
  - Ничего… - он пожал плечами. 
  - Как это – ничего?!
  - Обычный туман! – зевнул Марк. – Тебе стало худо, и наш супермен отнес тебя в машину. Ты что, не помнишь?!
  Девушка прижала ладони к горящим щекам.
  - Я помню, что держала тебя за руку, потом ты исчез.
   – Я отошел по малой нужде…
  - Я видела его!
  - Кого?!
  - Самаэля… Великого черного. Монстр без лица… - она судорожно вздохнула.
Впереди сгустилось облако серого тумана. Если верить  дорожным знакам до Выборга оставалось не более четырех километров. Ковальский повернулся к товарищам.
  - Они нас обгоняют. Идут на шаг впереди.  Они играют с нами, как человек, с пойманной крысой. Ради собственного развлечения, дают нам возможность ощутить иллюзию свободы. У меня была идея – проникнуть в город в час заката, когда багровый свет заходящего солнца, сделает крыс беспомощными, но боюсь, они именно этого они ждут…
  - Ты думаешь, что Выборг тоже в их власти?! –  спросил Марк.
  - Очень на то похоже! – Роберт щелкал кнопками на панели приемника. – Отец оборудовал своего любимца тяжелой артиллерией, новейшей высокочастотной радиостанцией. Эфир мертв. Крысы превосходно обходятся без электромагнитных волн, используя телепатию. К тому же, у них самый блестящий адвокат, из всех известных в истории. Господин Самаэль…
  Девушка нахмурилась.
  - Он повторял слово «адхамар.» и «ари».
  Марк пренебрежительно хмыкнул, и достал из сумки ноутбук, прихваченный с заправки.
  - Эти модели снабжены функцией переводчика. Сейчас попробуем…  Ари?
  - Да… И «адхамар».
 Коган склонился над клавиатурой, и несколько секунд творил. На лбу выступили горошины пота.
  - Они специально гонят нас в город!  - покачал головой Ковальский, - как обреченный скот на заклание. Ехать назад – чистейшее безумие, при такой видимости мы в лучшем случае свалимся в обочину. Остаться на месте – не выход, через полчаса туман нас настигнет.
 Девушка пристально смотрела на Марка.
  - Не могу понять, куда ты подевался?! Я отчетливо помню, как держала тебя за руку!
  - Я уже сказал, отошел по нужде! 
  - Странно… - прошептала Илона. Он распахнула свою заветную папку, несколько минут всматривалась в плывущие строчки.
  - Есть! – воскликнул Коган. – Поздравляю вас, друзья мои, это – санскрит! Праматерь европейских языков. И означает это…
  - Враг и долг, – сухо перебила его девушка. Она торопливо листала страницы.
  - Откуда ты знаешь?!
  - Из папки. У нас есть полчаса?
  - Если мы собираемся на закате пересечь городскую черту, то вполне. Даже чуть больше. – кивнул Роберт.
  - Отлично. Здесь отдельная глава посвящена Великому Лжецу!
Марк неуверенно пожал плечами.
  - Может быть, попытаться проникнуть в город? А вдруг там ничего не изменилось? Работает полиция, врачи, магазины… Открыты бары? – он заискивающе улыбнулся.
 - Нет! – резко ответила Илона. – Я должна прочесть!
 - Думаю, ты права… - задумчиво сказал Ковальский. - Читай!
  Коган безразлично прикрыл глаза, и откинулся на спинку сиденья.
  - Трубы горят! – усмехнулся мужчина.
  - Ты думаешь? – сквозь зубы процедила девушка. – Хорошо, если так…
  Она распахнула папку, с шуршанием перевернула испещренный мелкими буквами лист…

               
                СТРАНИЦА   897. ХУЛЬДЫ.
 
 

            
   
 
   Сорка внимательно смотрел на стоящего перед ним человека. Человек испытывал страх. Вне всякого сомнения. Люди всегда боятся. Также как и хульды. Однако и те другие обладают способностью пугаться несуществующих призраков. Подчас их страхи не имеют под собой реальной основы. Люди бояться темноты, она их ослепляет, делая беспомощными. Хульды ненавидят красный свет, он сводит с ума. Поэтому вкус крови так возбуждает, они лакают сладкую густую жидкость наощупь, и волшебное, ни с чем не сравнимое ощущение хмельного безумия приводит их в неистовство.
  Сорка понюхал воздух подле раба.
  Человек пришел за своей самкой. Карса посоветовал оставить ее в живых, используя как наживку, слава великому Саклу, его идея оказалась удачной, и поэтому Карса должен умереть! Только Повелителю хульдов даровано бессмертие, и открыта тайна истории великого народа!
  Он незаметно кивнул двум молодым хульдам, и они оттеснили молодого самца в сторону. Сегодня Карса умрет. Быстро и безболезненно, его совет оказался полезен, слава Саклу!
  Сколько минуло их, таких вот хульдов, молодых и старых, умных и ленивых с тех пор как он обрел бессмертие?! Нет числа…
  От человека пахло страхом, и еще чем-то неуловимым.
  Глупые люди считают хульдов людоедами! Какое вопиющее невежество! Запах, исходящий от людей сравним с ароматом нечистот, вкус жесткого мяса пресный и кислый, словно они всю жизнь жевали плоды лимонного дерева!
  Однако, в Книге Правды и Лжи указано.
 
 «…настанет время и хульды будут унижены, а враги их возвысятся… но пройдут тысячелетия, и восстанут  хульды в расцвете царствия врагов своих, и поработят их, и станут враги бессловестными рабами хульдов, а мясо их будет пищей победителей…»
 
   Книга Правды и Лжи полна противоречий, слава великому Саклу, в ином случае будущее потеряло бы смысл.
  Повелитель крыс оскалил зубы, и напряг короткий язык – человеческая речь давалась с трудом, а люди казались настолько несовершенными, что читать их мысли не по силам.
  - Кто ты такой?
Человек  склонил голову на бок, будто попугай, вытаращил круглые глаза, и открыл рот.
  - Кто ты такой?!
  Не слишком то хорошо люди подходят на роль рабов, коли они такие бестолковые! Стоящий раб должен быть смышлен, угодлив и труслив.
   Человек поспешно кивнул головой.
  - Я – Кан!
 Сорка мысленно усмехнулся. Их имена просты для запоминания, великий Сакла все предусмотрел!
 - Что ты хочешь, Кан?
  - Кан искать Авана. Авана забрать хульды…
  - Почему ты думаешь, что твоя самка у нас? – с непривычки у Повелителя заболел язык от человеческих слов.
  - Кан знать… Авана забрать хульды! – упрямо повторил человек.
 Сорка вновь втянул его запах. Помимо страха, от человека пахло похотью. Чудеса! Он пришел за своей самкой, не убоявшись расправы, потому, что влечение плоти оказалось сильнее страха! Если все люди таковы, ими чрезвычайно легко управлять. Их следует  кормить, и давать возможность спариваться всласть! Ночь не ведала лучших рабов, слава Саклу!
  - Ты можешь подняться с колен! – промолвил он.
Человек послушно встал на ноги.
Повелитель хульдов вперил немигающий взгляд в человека. Тот простодушно глазел по сторонам, мысли его были сокрыты непроницаемой пеленой.
  Сорка мысленно выругался.
  « Проклятье свету! Смерть диким котам!»
  Этот примитивный человек размышлял, но вместо привычных объемных образов, перед мысленным взором возникало пустое полотно. Едва-ли люди умеют скрывать свои истинные намерения, как это удается диким котам, вероятно, их структура мышления лежит в иной системе координат. Быть может, они обладают отличным от хульдов ощущением времени, в таком случае контакт невозможен!
   - Ты понимаешь меня?!
Человек послушно кивнул.
  - Кан понимать хульду. Кан искать Авану. Видеть Авану. Кан ждать…
  - Проклятье свету! – пробурчал Сорка.
  Очень трудный язык! Мало свистящих звуков. Преобладают твердые раскатистые гласные, похожие на катящиеся по сухой земле камни. Однако, Книга Правды и Лжи глаголет, что люди так и не научатся понимать друг друга при помощи мысленного контакта. Их несовершенная речь размножится на великое количество наречий, и некоторые будут более приемлимы для хульдов, нежели нынешнее бормотание. Смерть диким котам трижды!
  Благословенная ночь опустилась на пустыню. Нагревшиеся за день камни отдавали тепло. Хульды покидали свои пещеры, выбирались на поверхность. Молодые особи обнюхивали человека, их усы настороженно дрожали, они угадывали чужеродную плоть и кровь.
  К Сорке робко приблизился старый самец Тосла. Его мысль почтительно коснулась сознания Повелителя. Тот небрежно ответил. Да будет на все воля великого Сакла!
  Тосла скрылся, по черному небу промчалась яркая звезда, возникнув на мгновение из бесконечно пространства,  сгинула, оставив на темном полотне небосклона серебристый шлейф. Человек испуганно проводил взглядом падающую звезду.
  Мудрая Дмама Лейлу свершила пророчество!

 «… Люди станут рабами хульдов, и первый из них, нареченный Кузнецом освоит ремесла, неподвластные господам, и его руками будет создана Книга Правды и Лжи. И в награду, все потомки его станут избранными, и служение хульдам превознесет их выше прочих людей…»
 
  Слова, изреченные Дмама Лейлу, спутницы Сакла, и великой госпожи народов хульды, не подлежат обсуждению!
  Тосла вывел из пещеры испуганную самку. Увидев Кана, она бросилась к нему навстречу. Воздух наполнился запахом похоти, источаемой обоими людьми. Он был настолько силен, что затмил аромат страха.  Сорка отдал мысленный приказ отвести людей в пещеры, накормить, и следить за тем, чтобы прочие хульды не обижали их.
 Тосла послушно скрылся в пещере, подталкивая перед собой людей. Они взялись за руки, и послушно скрылись в подземелье, продолжая источать миазмы извращенного сладострастия.
Кажется, они называют это любовью…
  Повелитель хульдов остался один. Он испытывал сильное раздражение. Так бывало всегда, когда воля Сакла казалось ему неразумной. Он боялся своих мыслей, зная, что они будут услышаны также, как он слышит размышления любого из хульд.  Сорка искренне полагал, что в сближении с людьми кроется ошибка. Последнее время совсем не стало житья от диких котов. Хульды вынуждены отступать в дальние пещеры, выставлять ночную стражу, но  тщетно. Коты умело скрывают свои мысли, ловко подкрадываясь к тщательно замаскированным норам, и безошибочно выбирая  в жертву молодых и неопытных особей.
  Повелитель крыс негодовал от возмущения, он переживал гибель каждого хульда, задранного дикими котами, как личное оскорбление. Он славил Саклу, и почитал Дмама Лейлу, но совершал обряд без должного восхищения. Сорка понимал, что святотатствует, но ничего не мог с собой поделать. И сейчас, вместо тог, чтобы отдать все силы на борьбу с котами, он вынужден заниматься этими отвратительными людьми, от которых так и исходит запах течки! 
  Неожиданно раздумья Повелителя были прерваны взрывом страха и гнева.
Прямо из-за кривой скалы выскочил огромный дикий кот. Глаза чудовища горели в темноте зеленым фосфоресцирующим пламенем. Он издал пронзительный вопль, и кинулся в атаку. Молодой сильный хульда оскалил мощные резцы, щетина на его загривке встала дыбом, он ощерился, и закрыл своим телом хозяина.
  Движения кота были стремительны, не лишенные завораживающей грации.  Он совершил длинный прыжок, на мгновение длинное мускулистое тело будто застыло в воздухе, и падая навзничь, увлек за собой хульду. Сорка услышал ликующий визг неопытного слуги, тот оказался наверху, и торжествовал победу, однако в этом и было сокрыто мастерство боя диких котов. Лежа на спине, кот прижал хульда к себе передними лапами, а задними сильно ударил в грудь. Победоносный крик храброго воина сменился отчаянным плачем. Увлекаемый слугами в пещеру Повелитель успел увидеть, как из разорванного брюха молодого хульда хлещет бесцветная жидкость. Он не мог ее видеть, но чувствовал тошнотворный запах…
   Одержимый неистовой яростью, которая всякий раз у него возникала при вкусе крови, Сорка мчался по лабиринтам подземелья. Он готов был нарушить наказ великого Саклы, и намеревался умертвить ненавистных людей. Он считал, что их появление напрямую связано с гибелью воина.
  Люди сидели в тесной пещере. Они были напуганы сильнее прежнего, и тем не менее, продолжали источать запах страсти.
  Вежливая мысль старого Тослы остановила Повелителя.
  « Это – знамение! Дмама Лейлу всегда пророчествует посредством смерти!»
 Сорка остановился. Несколько минут он размышлял, а затем отдал приказ предать Тослу почетной смерти. Он даже испытал нечто отдаленно похожее на сожаление, но едва ли сумел сконцентрироваться на своих ощущениях – сострадания удел смертных. Дарованная ему вечность избавила Повелителя от скорби, преисполнив  сердце болезненным тщеславием. Решение принято. Следует привить споры избранным людям. Так они не станут подвержены мутациям. Все прочие станут подвержены заразе. Она передается через кровь, посредством укуса, и совокупления. Просто и логично.
  Он шагнул в пещеру.
  - Ты Кан? – спросил он, обращаясь к мужчине.
  - Кан…
  - Дмама Лейлу изрекла свое слово… Оно – закон. Ты будешь жить в безопасности здесь, тебя будут кормить, и твою самку тоже. Вы сможете плодить детей, всему твоему потомству даруются привилегии.  Твое ремесло – кузнец. С моих слов ты создашь Книгу Правды и Лжи, то будет история великого народа хульды. Все твои потомки будут служить хульдам, и узнавать их будут по нареченным именам. Отныне твое племя – род кузнецов. Так будет! А ныне можете наслаждаться страстью, никто не посмеет вам помешать. Такова была воля великого Сакла, а она не подлежит сомнению! – Сорка вышел из пещеры, не дожидаясь ответа. Он выполнил свою миссию. Великий Сакла будет доволен им.
  Повелитель уверенно шагал по причудливым лабиринтам своего подземного царства. Он безошибочно сворачивал в узкие кривые проходы. Слуги торопливо следовали за своим Властелином. На поверхности земли занялся рассвет, но здесь в подземелье, царила вечная ночь, и время текло по своим, неподвластным остальной планете законам…


                ***
               

   …Илона захлопнула папку.  В наступивших сумерках, ее лицо выглядело бледным и осунувшимся. Глаза горели лихорадочным огнем. Едва ли вчерашние подруги могли узнать застенчивую черноволосую красавицу.
  - Читать становиться все труднее… - сказала она. – Буквы, словно живые, они как будто разбегаются по странице!
  Роберт достал сигарету, опустил стекло и чиркнул зажигалкой. Сиреневый дым смешался с водянистыми хлопьями тумана.
  Илона открыла бутылку воды, и жадно припала к горлышку.
  - Каждый раз после чтения кружится голова…
 Туман медленно рассеялся. Солнце скрылось за горизонтом, землю окутали сумерки. На небе загорались одинокие бледные звезды. Месяц превратился округлую несовершенную луну, на платиновом боку явственно выделялись черные впалые глазницы – казалось, над людьми смеется кривой череп.
  Окурок прочертил огненный шлейф, и скрылся в зарослях высокой травы.
  Марк открыл дверцу патрола, и вышел наружу. Он неуверенно огляделся по сторонам, потоптался на месте, и зашагал по дороге. Его нескладная фигура догнала стекающий вдоль трассы туман, и скрылась в нем.
  Мужчина чертыхнулся, и выскочил из машины.
  - Оставь его! – крикнула Илона.
  - Я не могу бросить Марка! Он один погибнет!
  - Ты так ничего и не понял?! Он не один… - грустно улыбнулась девушка.
Роберт растеряно смотрел вслед удаляющемуся Когану. Некоторое время его каблуки глухо стучали об асфальт, затем к ним присоединились частые мелкие шлепки чьих-то ног, детские шепелявые голоса смешались с негромким слабым криком, будто ночная птица издала восклицание, и воцарилась тишина. Только горячее дыхание на щеке, вкус девичьих слез на губах, и дробный стук одиноких сердец.
  - Мне страшно… - призналась Илона. – Пойдем в машину!
 В салоне было тепло и уютно. Девушка приникла губами ко рту возлюбленного, и не могла оторваться. У нее закружилась голова, по телу пробежали нервные токи, кожа покрылась сладкими мурашками. Сильные пальцы Роберта нетерпеливо срывали с нее одежду. Она помогала ему, будучи не в силах оторваться от горячих влажных губ.
  Месяц опустился ниже, бесстыдно заглянул в окно автомобиля, сквозь черные тонированные стекла были видны переплетение нагих тел. Месяц великодушно покрыл их пленкой серебряного дождя, то был его царский подарок двум возлюбленным. Однако, зрелище ему быстро наскучило, и он скрылся за редкими перистыми облаками, отбросив черную косматую тень на землю.
  Женщина подняла голову, огромные глаза сияли в полумраке.
  - Кажется, мне все становится понятно.
Мужчина бережно высвободился из объятий, достал сигарету.
 - Объясни!
 - С чего начать? – Илона села, обхватив руками голые плечи.
 - С начала!
 -  Они были там, в тумане, понимаешь?
  - Кто они? Крысы?!
  - Хульды! И Великий Черный…
  - Допустим. А слова на санскрите. Ари… Адхамер?
  - Адхамар! В переводе означает «Враг» и «долг». Но предназначались эти слова не для меня. Я должна была передать их Марку. Мы сами того не желая, продолжаем играть по их сценарию. Как дрессированные зверушки в цирке!
 - При чем здесь Марк?!
 - Ты невнимательно слушал книгу! – она погладила мужчину по щеке. – Во-первых, именно в его доме появился Повелитель крыс. Там же в подвале я обнаружила книгу. Это та самая книга, понимаешь?! В тексте она называется Книга Правды и Лжи, своего рода библия народа хульду. Книга Антихриста. Хульды не могли запечатлеть свою историю  документально. Им требовалась помощь человека. Итак, во-вторых, фамилия Марка – Коган. Так?! – Роберт послушно кивнул. Он внимательно слушал, с восхищением глядя на девушку. – Коган – это транскрипция древнееврейского имени Кан. Кузнец. В книге сказано…
  «…все твои потомки будут служить хульдам, и узнавать их будут по нареченным именам…»
 Наш милый Марек Коган, компьютерный гений, и начинающий алкоголик – один из потомков того самого Кана, что первым предал своего Господа, предпочтя служение дьяволу. Самаэелю, Великому Черному.
  - Совпадение! – отрывисто произнес Роберт.
  - Слишком много совпадений! – невесело усмехнулась девушка. – Я знаю Марка пять лет. Он никогда не был таким…  Его история известна нам  с его собственных слов. Каким- то образом  пугливый, неловкий Марек сбежал из дома, пересек город кишащий крысами и белоглазыми людьми, нашел брошенную машину, и опять-таки по чудесному совпадению отправился в том же направлении, что и мы с тобой!
  - Возможно, все так, как ты говоришь! – мужчина прикурил от окурка новую сигарету. – Но как тогда объяснить мое сновидение?!
  - Этого я пока не могу сказать! – сокрушенно вздохнула Илона. – Возможно, они пытались подчинить твою волю. Логика Великого Черного неподвластна человеческому разумению! Из текста следует, что долгое время люди являлись рабами хульдов – пра-пра-щуров нынешних крыс. Они поклонялись  демиургу Саклу, обладали способностью телепатии, боялись диких котов. Там не написано как через укус белоглазые  инфицируют прочих людей, но имеется ссылка, что избранные обладали иммунитетом.  В твоем сне крысы не переносили красного цвета, текст из папки подтверждает это. Также оттуда следует, что хульды отмечали сильную зависимость людей от чувственности… - ее щеки порозовели, - и планировали воспользоваться этой человеческой слабостью. Обрати внимание! – девушка прижалась губами к уху любовника, - когда нам страшно, мы занимаемся любовью!
  Он поймал ее губы своим ртом, Илона задрожала, сладко заныл живот…
  ...Через полчаса они лежали обнаженные на раскинутом пледе и смотрели на звезды. От разгоряченных тел в воздух поднимался пар, как будто каждая клеточка дышала прозрачным ночным воздухом.
  - Мне жалко Марка! Он хороший парень, и такой умница!
  - Жаль…- как эхо отозвалась девушка.
  - Ты ведь заподозрила неладное еще до того, как прочла этот отрывок?
  - Да…там, в тумане. Я явственно помню, что Марек сжимал мою руку, когда появился черный…
  - А я думал, что за нами следит орел!
  - Я его тоже помню… - девушка поднялась, накинула плед на озябшие плечи.
  - Жалко, что нельзя до утра узнать из книги, что было дальше…
  - Можно, – коротко ответила девушка. – Я научилась различать текст, практически не видя страниц. Магия. И еще… Девятьсот девяносто девять страниц текста, это три перевернутые «шестерки». Шестьсот шестьдесят шесть. Число зверя…
  Она надела куртку на голое тело, достала из машины папку, и распахнула тяжелую обложку. Страницы занялись тревожным багровым светом, в воздухе запахло горящей серой, на западе прокатились громовые раскаты. Долгая осенняя ночь властно царила на земле…


                СТРАНИЦА  726.  ХУЛЬДЫ.


      Великое царство хульдов переживало период рассвета. Хищники превратились расу господ. Развращенные столетиями безраздельной власти они предавались обжорству и похоти. Всю работу выполняли рабы, потомки Кана и Аваны. Люди обладали технической сметкой, которая начисто отсутствовала у гуманитарно мыслящих хульдов. При их помощи подземелья оказались ограждены от вражеского вторжения, посредством огромной железной двери, она как вечный монумент незыблемости и могущества древнего народа, возвышалась над выжженной землей. Дюжину поколений молодые особи ничего не знали об опасностях внешнего мира. Истории о диких котах сохранились лишь в Книге Правды и Лжи, и воспринимались как разделы посвященные лукавству могущественной Дмамы Лейлы. Хульды переняли у людей их специфическую способность получать наслаждение от соития, ранее предназначавшегося лишь для продления рода. В протянувшихся на многие километры тоннелях подземного царства процветал особый вид похоти – молодые самки предоставляли свое тело для удовольствий в обмен на оплату. Раньше хульды использовали для расчета друг с другом  услуги, в известном смысле они жили коммуной. Люди упростили схему взаимоотношений в царстве – они придумали деньги. И теперь золотые кружочки с забавными изображениями на лицевых сторонах уверенно вошли в жизнь народа. Поначалу хульды рассматривали монеты как предмет коллекционирования, но появился первый, у кого монет стало больше чем у других, и сейчас царство переживало настоящую золотую лихорадку. В глухих закоулках пирамиды день и ночь работали станки, голубой цвет отбрасывал сизые тени на блестящих стенах. Рабы не успевали снабдить всех желающих  блестящими монетками, за обладание ими, среди честных особей вспыхивали потасовки.
  Люди так и не привыкли к темноте, для их удобства в длинных коридорах появились горящие светильники. Также они не сумели овладеть даром телепатии, и хульды вынуждены были создать максимально удобный для взаимного общения язык, с большим количеством свистящих согласных. 
  Люди плодились весьма стремительно, каждый хульда имел собственного раба. Книга Правды и Лжи была оправлена в искусно выплавленную и отчеканенную золотом обложку.
  Сорка проводил время в праздности. Основная цель существования его народа достигнута, слава великому Саклу, Книга Правды и Лжи пополняется новыми страницами, ибо книга сия не имеет ни начала, ни конца! С дикими котами покончено, подземное царство хульдов благоденствует. Все необходимое в сей же час готовы сотворить покорные рабы, молодые хульды не ведают страха, нужды и голода.
  Некоторые хульды использовали язык рабов для повседневного общения, телепатия отнимала много энергии, и при ее помощи особи контактировали в крайнем случае. Рабы оказались талантливыми изобретателями, сконструированные ими предметы быта стали необходимыми составляющими повседневной жизни.
  В пещеру, почтительно кланяясь, вошел молодой хульд. Он застыл при входе, терпеливо ожидая, пока Повелитель обратит на него внимание.
  - Что тебе надо?! – надменно спросил Сорка, хотя знал, зачем пришел посетитель.
Хульд неловко топтался на месте, не рискуя подойти ближе – всем был известен суровый нрав хозяина.
  - Слава великому Саклу!
  - Слава Саклу, почесть Дмамы Лейлы! – нетерпеливо кивнул Повелитель. – Говори!
Сорка реже других хульдов использовал язык рабов, предпочитая старую добрую интуицию, но речь требовала постоянной тренировки, поэтому он говорил, копируя манеру посетителя, громко и пронзительно.
  - Их становится все больше… - наклонил голову хульд – Уже сейчас в подземелье людей не менее чем нас, а если так пойдет дело дальше, то через несколько сезонов, их будет вдвое больше… - в зубах посетитель держал маленький коричневый ящичек. Очередное изобретение находчивых рабов. Ящичек был снабжен тремя кнопками, при нажатии каждой из которых счастливого обладателя охватывали плотские вожделения. Одна кнопка пробуждала инстинкт к спариванию, другая к еде, третья вызывала сладкий, безмятежный сон.
  - Ну и что?! – высокомерно сказал Сорка. – Нам не помешают новые рабы. Они – умельцы…
  - Вот именно! – почему обрадовался самец. – Они все время что- то мастерят. Многие особи недовольны тем, что в пещерах горит огонь. Гремят их наковальни. В  пламени есть красные отблески… - хульд нервно поежился.
  - Не лги! – оскалил длинные зубы Повелитель. – Они изготовили специальную смесь. Пламя горит благородным синим огнем.
  - Конечно! – охотно согласился посетитель. – И все равно, совет считает, что их слишком много… Они все время едят!
  - Иначе они умрут с голоду! – усмехнулся Сорка. Он давно понял, к чему клонит гонец Совета. Он много раз хотел разогнать этот докучливый Совет Мудрых хульдов, но на то не было благословения Саклы, и поэтому приходилось терпеть этот выводок вечно недовольных старых особей. Времена изменились, и теперь у него не было прежней власти карать каждого из членов большой семьи смертью. –  За своей пищей они ходят наверх, на землю! К нашей пище люди не прикасаются!
  - И это как всегда, правда! –  кивнул хульд. – Но мы не можем знать, что они делают там наверху?! Есть мнение, что в рабах появился дух своеволия. А вдруг они вступили в заговор с дикими котами?!
  - Безумец! – вскричал Сорка. – Люди построили крепчайшие двери, которые уже много лет защищают наш народ от вторжений! Последний хульд пал жертвой кота в те времена, когда прах твоих дедов еще не сгнил в хранилищах смерти!
  Самец испуганно пригнул голову. Воцарилась тишина. Едва заметный сквозняк тронул призрачно-синие язычки пламени. Кое в чем они действительно правы, эти члены Совета, только страшатся озвучить истину. А истина заключена в том, что за долгие годы, рабы стали настолько незаменимы, что исподволь захватили всю инициативу в подземном царстве. Так бывает, победителю только кажется, что он одержал верх.  На самом-же деле все здесь сделано руками людей, даже священная Книга Правды и Лжи написана ими, и красивая обложка – произведение ювелирного искусства – результат их умелых рук.
  - Там наверху живут другие люди… - робко сказал хульд.
  - Мне это известно. Продолжай!
  - Наши рабы привиты спорами в отличие от своих собратьев. Если раб укусит или совокупиться со своим сородичем, тот измениться.
  - Что решил Совет? – равнодушно спросил Повелитель. Он знал ответ, но ему хотелось, чтобы решение Совета озвучил этот самодовольный юнец. Тогда большая часть ответственности ляжет на их спины.
  Хульд переступил с ноги на ногу.
  - Смелее! – подбодрил его Сорка. Он наслаждался беспомощным видом посетителя.
  - В великой Книге Правды и Лжи сказано…там есть предписание, одним словом…
Повелитель мрачно смотрел на оробевшего самца.
  - Там есть запись… - продолжал хульд. – Сказано, что хульды употребляли мясо своих рабов в пищу! – выпалил он скороговоркой.
  - И тем самым можно регулировать их численность! – усмехнулся Сорка.
  - И выполнить предначертанную волю великого Сакла! Слава Саклу!
  - И почести Дмамы Лейлы! – задумчиво проговорил Повелитель. Он раздраженно кивнул головой. – Я услышал волю Совета. Мне нужно время на раздумье. Можешь идти!
  Он проводил тяжелым взглядом пятящегося самца. Истинно! Пришли новые времена! И они не по духу Властелину хульдов! Еще несколько веков назад он самовластно принимал решение кому жить, а кому умереть, и молодые и сильные принимали смерть с благоговением, а теперь он вынужден считаться с жалкой кучкой выживших из ума особей, которые считают себя мудрейшими! Новые времена…
   Сорка не испытывал симпатии к людям, напротив все в них казалось ему противоестественным и мерзким. Голые тела, слабые когти и зубы, и горделивая осанка прямоходящих существ. Повелитель развалился в комфортном ложе – оно, как и многое другое сделано рабами. Люди чувствовали себя в безопасности среди хульдов, статус их рабства был формален. Они безо всякой охраны выходили на поверхность земли, где собирали свою пищу, любой из них мог запросто сбежать, если бы только этого захотел. Развращенные многолетним бездельем хульды не сумели бы даже настичь беглеца! Что может случиться, если хульды начнут убивать своих рабов, и мясо их употреблять в пищу?! Странное слово – своеволие…
  Сорка встал с ложа, медленно прошелся по своей пещере. Здесь было чисто, удобно и красиво, по углам небрежно раскиданы многочисленные красивые безделицы – результат работы трудолюбивых людей. Он посмотрел на Книгу Правды и Лжи. Каждый день его личный раб заносил в нее новую запись.
  Повелитель издал негромкий свист. В дверях тотчас появился человек. Он спокойно смотрел на Сорку.  Хульд понюхал воздух вокруг человека. А может быть Совет не так уж и не прав?!
  - Ты выходишь на свет?
  - Нечасто… - человек улыбнулся. – Я не люблю свет.
  - У тебя не возникало желания совокупиться с тамошней самкой?
  - Я меня – нет. Но я знаю людей, которые совокуплялись с жителями света. После такого женщины на некоторое время слепнут, но потом прозревают в новом обличии.
  - Что значит в «новом обличии»?
  - Они становятся мудрее… - раб опять улыбнулся.
  - Возьми книгу! – приказал Сорка.
Человек послушно взял тяжелую книгу, перелистнул страницу, и выжидательно замер.
Повелитель глубоко вздохнул и начал диктовать…
   «…Согласно предначертанной воле великого Сакла, в тот день и час, когда множество людей заполонило царство хульдов, было решено умертвлять их одного за другим, и мясо употреблять в пищу!»
  Сорка искоса бросил взгляд на раба. У человека дрогнули пальцы, облако страха и гнева накрыло чувствительный мозг хульда, однако раб продолжал писать.
  «… И первый-же человек, ставший жертвой господ, принял смерть с ропотом, свойственным жалкому рабу…»
 Человек поднял глаза на Повелителя, и едва слышно прошептал.
     - Весною звезды пахли мятой,
     Я лунный свет поймал рукой…
   - Что ты такое говоришь?  - хульд недоуменно уставился на раба. Тот опустил глаза, рука, с зажатым в ней страусиным пером, быстро чертила на бумаги слова.
  - Сорвал росу, рассыпал злато,
    Над милой, русой головой...
  Повелитель слал отчаянный мысленные приказы, призывая охрану. За несколько столетий хульды отвыкли от телепатии, символы в их головах крутились медленно, с трудом, как поржавевший механизм старых часов.
  - И были дни, и плыли ночи…
   Я был шутом и королем!
    Но длань судьбы пятой проклятой,
    Тень мою прячет под землей!
Топот охранников приближался. Человек продолжал осквернять беспорочно белый лист безумными словами.
  - Я грыз всю ночь сырые камни,
    Острог рассыпался как прах!
…Хульды ворвались в пещеру. Повинуясь мысленному приказу Повелителя, они дружно бросились на человека.  Книга Правды и Лжи с грохотом упала на каменные ступени.  Высокий самец впился зубами в тонкую шею, хлынула кровь, на мгновение хульды ослепли, а затем, как одержимые бросились на распластанного на земле мужчину.
Захлебываясь собственной кровью, он хрипел.
  - Я – Господин! Я выше боли…
    Мой черный мир – ваш вечный страх!
Охранники вытащили окровавленное тело из пещеры.  Из тоннеля донесся пронзительный крик, гневное рычание хульдов. Повелитель опустил голову, и бессильно сжал сильные челюсти. Вот оно – своеволие! Наступили новые времена…


                ***               

               


  …Небо на востоке покрылось нежной розовой пленкой. Близился рассвет.
   Илона захлопнула книгу. Под глазами у девушки чернели лиловые пятна. Роберт  укутал ее в плед, и уложил спать, а сам достал очередную сигарету из опустевшей пачки, и долго курил, глядя на алеющий небосклон. И только когда первые лучи солнца коснулись земли, он лег рядом. Черная тень закрыла солнце – высоко в поднебесье парил орел. Он видел знакомую машину на прежнем месте, возле нее, лежа на земле, обнявшись, спали двое. Мужчина и женщина.
  Солнце поднималось над землей, сжигая остатки ночной сырости. Впереди был долгий день, который обязательно сменит ночь, и мужчина с женщиной будут любить друг друга так, словно это их последняя ночь на земле. А потом опять наступит утро, и они будут спать, и горячее дыхание их сольется воедино. И сердца будут стучать в унисон, и так было тысячу лет назад, и будет длиться до тех пор, пока по венам струится кровь, пока ветер ласкает гладкую листву  теплыми ладонями, пока время отсчитывает свой неминуемый ход. Месяц за месяцем, день за днем, час за часом…



               
                ГЛАВА   2.


               
                ФРАГМЕНТ КНИГИ ПРАВДЫ И ЛЖИ.
               
                Страница  755.

               
               
 
   Корабль рассекал бурное море. На исходе четвертый день путешествия, вскоре должен был появиться туманный берег. Грозные волны раскачивали неуклюжее судно. Сквозь плотную завесу облаков  просвечивало бледное солнце, ноябрь – месяц штормов в Великом море.
   Порыв ветра сорвал парус, и бросил его на мачту, хищные волны с рычанием набросились на безвольно трепещущую материю. Кормчий издал громкий крик, перекрывающий рев моря, несколько человек бросились к парусу. Люди с трудом удерживали равновесие,  босые ступни скользили по палубе, кормчий – мускулистый чернокожий парень навалился на руль, пытаясь удержать судно на гребне волны. Наконец непокорная материя оседлала мачту, парус наполнился ветром, и корабль стремительно помчался на север.
  Негр пристально вглядывался в горизонт.  Дождь безжалостно хлестал по его лицу,  рваные клочья пенных бурунов захлестывали палубу. Кормчий привязал себя к стойке, на которой крепился тяжелый руль. Опыт отважных мореходов-финикийцев пригодился.
  Неожиданно, из затянутой туманом мглы, выступил высокий берег. Волны яростно разбивались о прибрежные скалы. На отмели зияли черные камни.
  Кормчий вновь отчаянно закричал. Бугры мускулов вздулись на обнаженном торсе. Люди вцепились в снасти, сильный удар днищем о береговую мель раскидал их по палубе. Двоих  смыло за борт огромной волной, трое продолжали беспомощно барахтаться в бурлящей пенной массе воды. Негр пытался распутать свои веревки, чтобы броситься на подмогу друзьям.
   Огромная волна сняла судно с мели, подхватила легко, как невесомую щепку, и бросила на камни. Громко затрещала прочная древесина – лучшие анатолийские  дубы пошли на изготовление корпуса корабля.
  Кормчий распутал узлы, и осторожно перебирая ногами по скользящей палубе, двинулся на нос судна. В ступни ему ударилось что- то мокрое и живое. Копошащаяся масса серых зверьков в панике покидали судно. Они скользили по мокрым доскам, цепляясь маленькими острыми коготками, скатывались в море, и смело плыли к берегу.
  Солнце выступило из-за туч. Клокочущие буруны вдребезги разбивались о скалы. Перекрывая рев волн и вой ветра, из таинственных глубин вырос гигантский вал. Вздыбилось черное брюхо волны – в сгустках водорослей, мелких досок и мертвых рыб обнажился раззявленный жадный зев смертоносного Йама. Негр отпустил веревку, и опустился на колени. Он молился…
  Удар неимоверной силы подбросил корабль в воздух, пенное крошево швырнуло судно на берег. Мачта раскололась надвое, лопнул канат, со свистом, будто хлыст надсмотрщика, ударил кормчего по спине. Человек не почувствовал боли, чужая властная сила швырнула его на берег, и он потерял сознание.
 
 …Горячее солнце высушило соль на коже, человек закашлялся, и пришел в себя. Обрывок пеньковой веревки опутал правую кисть его руки. Волны раскидали обломки судна в радиусе сотни метров. Он застонал, провел рукой по спине. От шеи до поясницы проходил кровавый рубец. Человек глубоко вздохнул, крепко зажмурил глаза,  задержал дыхание – боль ушла – древний метод которому его научили эллины.
  Он огляделся по сторонам, и заметил снующих между обломков маленьких серых зверьков. Усики животных трепетали, исследуя налипшие на дереве раковины и моллюски. На песчаной косе лежал труп человека. Из разбитого черепа вытекал серый, с кровянистыми прожилками мозг. Возле трупа сгрудились ловкие зверьки, жадно чавкали, острыми зубами вонзались в тугую плоть, рвали свисающие с лица лохмотья тонкой кожи.
  По обрывкам красной платка, и цветной татуировке на плече кормчий узнал сирийца Ашава. У него екнуло сердце – весельчак Ашав был безвредный балагур, пьяница и бабник. Несмотря на острый язык его любили многочисленные женщины, которых у сирийца было по дюжине в каждом порту и друзья, знавшие морехода как верного товарища.
  Негр швырнул камень в прожорливых тварей. Зверьки повернулись к человеку. В черных глазках светились злоба, ум и насмешка.
   - Lorem vivere!
 Будто из-под земли возник маленький белокожий человек. Подбородок его был гладким как это принято у латинов, под носом пробивалась седая щеточка усов. Он улыбался, обнажая острые зубы.
  - Приветствую выжившего! – повторил он на аккадском наречии. – Сколь необычна природа человека, не так-ли? Чудом избежав неминуемой гибели, мы тотчас готовы на очередное убийство!
 Зверьки окружили человека плотным кольцом, доверчиво льнули к его ногам, обутым в диковинные оплетки, полностью скрывавшие ступни. Руки незнакомца также были сокрыты плотной тканью.
 - Привет, тебе! – негр вежливо поклонился. – Все мои товарищи погибли!
  Он оглядел пустынный берег. Нигде не было видно лошадей или запряженной повозки, поселение, из которого прибыл это странный человек, находится совсем рядом. Словно угадав его мысли безбородый вежливо поклонился.
 - Я в долгу перед тобой! Благодаря твоему погибшему судну, мой народ сумел перебраться на эти земли, и теперь перед нами открываются невиданные просторы! – он простер руку на север.
 - О чем ты говоришь? – пробормотал негр. Вероятно сумасшедший! Однако, как ловко он управляется с животными! Они – словно ручные псы! – Видимо я еще не пришел в себя после кораблекрушения, и не совсем ясно понимаю твою мысль… - кормчий вежливо приложил руку к сердцу. – Будь добр, укажи мне дорогу в поселение!
  - О! Это очень далеко отсюда! – замахал руками человечек. –  До ближайшего города не менее суток хорошего пешего хода. Едва ли голый раненный человек сумеет преодолеть такое расстояние, к тому же местные жители имеют некоторое предубеждение перед чужеземцами, иного цвета кожи, чем они сами… - он растянул маленький рот в кривой ухмылке. -  Но я обещал быть благодарным,  поэтому готов предоставить возможность выбора смерти быстрой и легкой.
  Негр раздраженно пожал плечами. Он много раз сталкивался с латинянами, это были люди заносчивые, горделивые и воинственные, но вполне разумные. Этот не похож на латинянина. Он вообще мало похож на человека! Что-то страшное, необъяснимо животное сквозило в манере говорить, в повадках безбородого существа, неведомо как возникшего на пустынном берегу Великого Моря.
  - Речь твоя не мне не понятна… - кормчий заметил, что зверьки окружают его, отрезая путь к морю. –  Мы держали курс на Медный остров, но волны увлекли корабль в сторону. Я лишь прошу о помощи… - одна из тварей подскочила к его ступням, и вцепилась в  большой палец. Негр махнул ногой, животное описало в воздухе полукруг, ловко приземлившись на сырой песок. Не удержав равновесия, он упал на землю. Перед его глазами всплыл обглоданный труп товарища. А может быть, сириец не умер при кораблекрушении?!
   - Это – не Медный остров! – мягко произнес незнакомец. – Это – континент. Последний раз, предлагаю тебе выбрать легкую смерть!  Хульды изголодались за время пути, едва ли я смогу их долго сдерживать!
  Негр попытался стряхнуть с себя отвратительных зверьков. И здесь он вспомнил, где слышал звуки, столь похожие на чудной голос незнакомца. В пещерах близ Алькудии он повстречал жутковатых существ, они висели вниз головой, собрав в кокон перепончатые крылья. В свете факелов отразились  блестящие черные глаза, монстры расправили огромные крылья, и издали зловещий, леденящий душу визг, и что-то в этом визге было похоже на интонации голоса белого человечка.
  Кормчий смахнул десяток зверьков, но прочие, тесня друг друга, наползали на грудь, сдавливали горло. И здесь он понял, что имел в виду безбородый, предлагая в качестве благодарности легкую смерть. Он хотел было закричать, но лицо  оказалось покрыто кишащими животными. В губу вонзились острые зубы.
  Издалека раздался громкий вой, наподобие того, что издают леопарды на охоте. Зверьки замерли. Не веря чудесному избавлению от мучительной смерти, негр поднялся на ноги. Белый человечек растерянно таращился на кормчего. В черных глазах-бусинках мелькнул страх. Вой приблизился, он был слышен из-за выдающегося в море песчаного мыса. Безбородый взвыл, черты  лица исказились, он мчался следом за тварями.
  На пригорке показались несколько больших котов. Они стремительно бросились наперерез бегущим животным.
  Белый человечек быстро превращался в одного из зверьков, одежда истлевала прямо на глазах, превращаясь в кусочки бесцветного праха.  На его холке явственно выделялось багровое родимое пятно. Прочие животные испуганно отпряли в сторону, и пятнистый оборотень уверенно нырнул в подземелье.
  Полосатый кот настиг одну из тварей и вонзил острые зубы. Мирный шелест морского прибоя нарушил предсмертный вопль. В воздухе запахло кровью,  коты молча преследовали мечущихся по песку животных.
  Негр обессиленно опустился на песок. На горизонте маячил голубой парус, яркие солнечные лучи рассыпались золотыми блестками по  притихшему морю, будто огненная тропинка пролегла сквозь чернильно-синюю гладь. Человек встал на ноги, и нырнул воду. Он был отличный пловец, и сильными гребками уверенно продвигался навстречу судну.
  Солнце медленно клонилось к западу. Наступал вечер. Безлюдный берег окрасился кровавым пурпуром, коты уходили на восток, отбрасывая длинные кривые тени…
 
                854 лет до…

    - Какого черта эта нечисть продолжает шнырять по моему замку?! Я лично замуровал в стены несколько десятков сатанинских выродков, а они по-прежнему проникают в любую щель, в каждую лазейку! – граф Бодуэн де Эно был в не себя от ярости. Он держал за загривок извивающегося черного кота, лицо его покрылось красными пятнами, на лбу вздулась синяя вена.
  - Сын Генриха Аквитанского не обвиняет кошек в наших неприятностях! – небрежно заметил монах.
 - Иоанн Безземельный! – презрительно усмехнулся Бодуэн де Эно. Он был высоким человеком могучего телосложения. На фоне мускулистой руки худой кот выглядел карикатурным недомерком. – Не удивительно, что воины называют этого вояку «Мягкий меч!» Это не пример для подражания!
  - А король Ричард?
Граф мгновенно смягчился. Он отбросил кота в сторону, и брезгливо вытер руку о услужливо поданное слугой полотенце.
  - Недаром его кличут Львиное Сердце! Это – достойнейший человек!
  - Он считает, что коты могут помочь в борьбе с черной смертью!
  - Чушь! Каким образом?!
Монах отвернулся от окна.
  - Есть мнение, что крысы являются основными распространителями этого недуга, ну а коты, как главные недруги крыс способны остановить эпидемию!
  - Чушь! – повторил Бодуэн де Эно. – Общеизвестно, что черная смерть наслана сатаной в расплату за грехи человеческие. Более прочих ей болеют в южных широтах. Во Фландрии, слава Богу, все более или менее спокойно. Отдельные случаи болезни меня не тревожат.
  - Отлично! Я рад, что мнение Балдуина Фландрского, великого феодала и императора Латинской империи, совпадает с моими предположениями.
  Граф бросил косой взгляд на собеседника. Полное бледное лицо последнего было преисполнено почтения.
 - Ты что-то хотел сообщить, святой отец! – он благосклонно указал посетителю на стул.
 - Благодарю! Речь пойдет как раз о котах…
 - О котах? – Бодуэн де Эно недоуменно поднял бровь. – С чего бы это тебе стоило беспокоить меня по такой мелочи?
 - Это вовсе не мелочь! Я обратился к тебе в связи с зарождающимися среди некоторых феодалов сомнениями относительно целесообразности истребления котов.
  - Ну и что? Подумаешь, коты! – усмехнулся граф. Он поднял тяжелый, инкрустированный драгоценными камнями бокал, слуга услужливо наполнил его густым красным вином.
  - Все гораздо серьезнее! – гость вежливо отказался от вина, приложив короткие, сокрытые длинными рукавами черного одеяния ладони к груди. – В котах сокрыта бесовская природа, и посредством их козней, нас искушает дьявол! Их сакральная природа, мистическая способность скрывать свои истинные намерения, светящиеся в темноте глаза – все это указывает на их причастность к дьяволу.
 - У оленей тоже по ночам светятся глаза! А что касается истинных намерений, то я не знаю даже, что замышляют мои слуги....– Бодуэн де Эно с трудом подавил зевок. – Говори по существу. Я сам терпеть не могу кошек, но есть поверье, что замурованный в стены дома труп кота избавляет от крыс, мышей, и прочей нечисти, что шляется по ночам, и мешает спать! – он вновь искоса посмотрел на монаха, стараясь не встречаться с ним взглядом.
  Что-то сокрыто жутковатое в этом маленьком человечке с белой, будто пергаментной кожей! Он говорил разумные вещи, но голос был звенящим, казалось, он сверлит мозг, проникая в его мякоть до самого дна. От него хотелось избавиться как можно скорее, но посланец прибыл из Рима, и судя по слухам был близок с папой, поэтому вспыльчивый граф с трудом сдерживал нарастающее раздражение, все чаще прикладываясь к отличному красному вину, присланному тестем из Шампани.
  Бледные губы визитера тронула улыбка.
  - Мне, как доброму христианину не пристало разносить глупые сплетни, но твоя жена Мария… - он замолчал.
Граф медленно поднялся на ноги, от благодушного настроения не осталось следа.
  - Говори! – он стукнул кулаком по дубовому столу, задрожали бокалы, слуга вздрогнул.
  - Ничего особенного! – маленькие глаза посетителя цепко следили за собеседником. – Сущая безделица, если не считать твоего особенного отношения к котам, этим бесовским тварям. Болгарский царь Калоян прислал ей забавный подарок – парочку котят, весьма редкой породы. Насколько мне известно, Калоян – наш недруг, конечно достойнейшую дочь Генрха Шампанского не пристало унижать допросами, и как я понимаю, такой двусмысленный подарок – это всего лишь повод нанести Балдуину Фландрскому этакое изощренное оскорбление!
  Граф опрокинул свой стул, он с грохотом покатился по каменным ступеням пола. Слуга тотчас бросился поднимать упавший стул, Бодуэн де Эно гневно мерил шагами залу. Лицо его вновь покрылось алыми пятнами. Монах сидел молча, потупив взор.
  Наконец феодал резко остановился и отдал приказ.
  - Повелеваю!
Слуга бросился к господину бумагой и пером.
 - Повелеваю… На всех землях Фландрии, Эно, также тех провинциях римской империи, что завещаны нам от короля Артура истребить всех существующих котов, кошек и котят как… как…
 - Как порождение бесовской природы… - прошелестел голос монаха.
 - Как порождение бесовской природы! – гремел Бодуэн де Эно. – Если же кто осмелится не выполнить наш приказ, сам будет подвергнут пытке и впоследствии смерти!
  Он размашисто подмахнул бумагу.
  Посетитель медленно поднялся со своего стула.
  - Со времен возникновения священной Римской империи, не было издано более мудрого и дальновидного указа! Я обещаю нынче же отписать его Святейшеству!
 Граф высокомерно наклонил голову.
 Монах осенил его крестным знамением, и быстро удалился. Частые шлепки его шагов стихли в коридорах замка. 

  Балдуин Фландрский, император Латинской Империи дремал в своем кресле. Приступы гнева обычно сменялись у него благодушным настроем, графу часто говорили, что этой особенностью своего характера он походит на императора Гая Юлия. Великий кесарь также недолюбливал котов.
  Легкий шорох прервал чуткий сон Бодуэна де Эно. Он открыл глаза. Сквозь узкие окна залы едва проникал слабый свет, близился вечер. Неожиданно ему стало холодно, он накинул на плечи накидку из плотной парчи, но не согрелся. Наоборот, его тело дрожало, словно в ознобе. На улице стоял теплый сентябрьский вечер, он окликнул слугу. Следовало зажечь свечи и затопить камин – возможно, он простыл.
  Балдуин Фландрский поднялся с кресла, и прошелся по зале. Сердце громко стучало в груди, на лбу выступили горошины пота. Негодуя на ленивых слуг, он крикнул вторично, и сам удивился слабости своего голоса. Король Ричард, прозванный Львиное сердце, похвалялся, будто от его крика оседают лошади.  Голос графа звучал едва слышно, словно он говорил шепотом. Находясь в сильном раздражении, и мысленно ликуя от пытки, которой он подвергнет нерадивого слугу, он подошел к двери. Она оказалась заперта. Он стукнул кулаком по литой ручке, и скорчился от боли. Несколько минут Бодуэн де Эно тупо смотрел на дверь. С той стороны не доносилось ни звука, и это было странно. Обычно, в коридоре всегда находилась стража, и двое или трое человек охраняли вход в залу императора. Очень странно…
  У него закружилась голова, приступ кашля согнул мощную фигуру.  Едва ступая на дрожащих ногах, он дошел до своего кресла. В кувшине плескалось вино. Граф с трудом нацедил себе в кубок, и жадно выпил до дна. К горлу подкатил соленый ком, и его вырвало. В ушах нарастал звон, в глазах потемнело, и он упал на пол, угодив щекой в кучку собственной рвоты.
  …Человек открыл глаза. Несколько минут он не мог сообразить, где находится. Вокруг царила мгла, пахло мочой и звериными испражнениями. Он провел рукой по бедру, и обнаружил, что лежит голым на каменных плитах холодного пола. Вместе с реальностью пришла боль – тело человека заколотилось в приступе страшного озноба. Он прикоснулся ледяными пальцами к шее, там зрели огромные болезненные нарывы. Человек поспешно отдернул пальцы, вслед за болью пришло осознание страшной реальности.
  Он – Балдуин Фландрский заболел чумой как обычный смертный, и возможно часы его сочтены.  Граф закричал, и захлебнувшись болью, очередной приступ озноба заставил его скорчиться на голом полу, в следующее мгновение спасительный обморок поглотил сознание. Пришла мгла…
 …Он вновь очнулся. Судя по яркому солнечному свету, льющемуся из окна, был полдень. В горле пересохло, изнуряющий озноб прошел, все члены  были охвачены горящим жаром. Из-за камина доносился настойчивый скрежет.
  Бодуэн де Эно с трудом приподнялся на локтях. Голова гудела, словно расплавленный котел, в котором бурлило кипящее масло. Граф вспомнил, как по его приказу в такой котел медленно опускали обнаженную черноволосую ведьму, а она, такая прекрасная и ужасная, кричала ему.
  «Ты также будешь страдать, сын дьявола! И никто не придет к тебе на помощь!»
На белой шее вздулись синие вены, черные как смоль глаза готовы были вылезти из орбит. Женщина кричала она до тех пор, пока кожа не лопнула на животе, и сало истекло в кипящее масло…
   Сколько времени он лежал нагой и одинокий на полу?! Судя по кучке смердящего кала, измаравшего царственные бедра, и нескольким подсыхающим пятнам мочи, не менее суток.
  Он дотронулся до нарывов на шее – пальцы утонули в желеобразной кашице, в ноздри ударил тошнотворный запах гноя. Бодуэн де Эно сглотнул сухой ком, и подполз к столу. Он цеплялся за ножку стола, как та ведьма за доску, на которой ее медленно опускали в кипящее масло.
  Закусив губу, он ухватил кувшин, и уронил его на пол. Кувшин разбился вдребезги, обдав лицо острыми кусочками керамики. На полу растекалась пряно пахнущая лужица. Граф упал ничком, и прижал губы к крохам сладкой влаги. Ему с трудом удалось втянуть в себя несколько капель, отчего жажда стала еще сильнее. Он перевалился на спину и лежал так неподвижно, чувствуя, как жжение расползается с гортани на легкие.
  «Ты также будешь страдать, сын дьявола…»
  Перед его лицом объявилась острая звериная морда, колючие усики тронули кожу на щеке. Граф видел, как из-за камина спешат маленькие коричневые грызуны. Он слабо махнул рукой, пытаясь отогнать крыс, но тяжелая, будто налитая свинцом кисть безвольно упала на пол.
  Несмотря на пылающий во всем теле жар, и невыносимую слабость, сковавшую оковами  все члены, мысль работала быстро и ясно, нервы обнажены.  В смрадную язву на шее вонзил клыки большой зверек. У графа не было сил кричать от невероятной боли, охватившей его существо, он надеялся на спасительный обморок, но тот не наступал. Он думал, что сумеет задохнуться рвотой, но ее не было – лишь страшные спазмы, сотрясающие кровоточащую плоть.
 Спазмы закончились ближе к вечеру, когда сквозь проеденную в животе прореху, прожорливые крысы добрались до скрученных ливером кишок.
  Мысли исчезли, и только одна крутилась, словно белка в колесе, не давая покоя изнемогающему от страданий мозгу.
  «Никто не придет тебе на помощь, не придет тебе на помощь,  не придет…никто…»
   

               
                186 часов до…

    Кот Ричард вышел из зарослей высокой травы. Мохнатые кисточки на ушах нервно подрагивали, плотная шерсть на холке почернела. Острые черные зрачки сузились до игольных точек, синие глаза неотрывно смотрели перед собой. Легкий ветерок прошелестел в густой листве. Гул, похожий на вибрацию сотрясал землю, почва пульсировала, содрогаясь от боли.
   Отсюда город был виден как на ладони. Временно, Сорка пощадил этот город. Сюда не прибывали менеджеры, местные жители ничего не знали про эпидемию, охватившую планету. Для сохранения временной изоляции, власти объявили закрытый режим выезда и въезда в Выборг. Карантин. Возле блокпостов круглосуточно дежурили военные. На удивление, горожане не впали в панику, ранним осенним утром обнаружив, что средства связи не работают. Экстренное сообщение мэра внушило надежду. Сергей Шмидт занимал должность градоначальника уже третий срок, пользовался уважением и поддержкой избирателей. Версия городской головы звучала следующим образом. В центре Выборга было обнаружено тайное захоронение. Вероятно, знаменитый Эрик Рыжий запрятал там свои  сокровища. Общеизвестно, что портовая крепость находилась на пересечении торговых путей зажиточных варягов. Во избежание преждевременной огласки, требуется сохранять зону карантина. Шмидт не скупился на обещания. Он сулил каждому жителю Выборга денежную премию за временное неудобство. Версия белыми нитками шита, но мэр обладал даром убеждения, и с раннего утра горожане столпились на окраине Красной площади. Здесь копошились маленькие фигурки дорожных рабочих. Они вскрывали серые пласты толстого асфальта, похожие на рваные ломти черного бисквита, буравили твердую землю, продираясь сквозь толщу коричневой породы. Кот Ричард оскалил острые зубы, прижал уши к шее и зашипел. Черные трещины змеились по асфальту, от вибрации дрожали могучие стены древнего монумента, медленно плыла в воздухе невесомая пыль.
  Большой кусок штукатурки оторвался от стены, с грохотом упал на бетонные ступени. Сквозь зияющую брешь обнажилась старая кирпичная кладка. Высокий  мужчина в оранжевой безрукавке и синей каске замахал руками, его высокий голос перекрывал рев отбойника. Мигом воцарилась мертвая тишина. Сквозь ее завесу робко пробивались тревожные удары сердец. Было слышно, как негромко выругался полный пожилой рабочий с татуировкой на загорелом плече. Требовательно запищала автомобильная сигнализация – из кафе выскочила молодая девушка. Она небрежно нажала на кнопку брелока, машина  пискнула и замолчала. Девушка поправила рассыпающиеся по плечам светлые волосы, и подошла к рабочим. Восхищенным взглядом ее проводил рыжий подросток. Он соскочил со скейтборда, ударил носком кроссовка по доске, нарочито небрежно ухватил ее подмышкой, направился к разлому в земле.
  Кот прижался брюхом к земле, и издал низкий утробный вой…
  Мужчина в безрукавке осторожно заглянул в провал. Пожилой сплюнул сквозь зубы на землю, вновь выругался, синяя голая женщина на его плече была покрыта слоем дорожной копоти. Девушка обернулась к подростку и приветливо улыбнулась – на ней была надета легкая голубая футболка, ткань соблазнительно обтягивала упругую грудь. Худой  озабоченно покачал головой.
  - Первый раз такое вижу!
  - Вы это о чем? – девушка и его одарила обворожительной улыбкой.
  -  На такой глубине просела порода… И это что?! – он присел на корточки. – Похоже на дверь, только очень старую.
  - Угу… - усмехнулся пожилой. – Врата ада! – он достал мятую сигарету, щелкнул зажигалкой. Остальные рабочие не проявляли интереса к обнаружившейся под землей находке. Они, радуясь вынужденной остановке, расселись на лужайке, некоторые закурили, другие подставляли лица бледным лучам осеннего солнца. Раздался хлопок жестяной банки с пивом, негромкий смех – бригадир махнул рукой. Не время бороться за трудовую дисциплину. Подбежал мэр, рассеянно кивнул в ответ на приветствие.
  - Чего ждем?!
  Это был высокий голубоглазый брюнет. Русская копия Элвиса Пресли, только старше и стройнее кумира.
 - Врата ада! – уверенно подтвердил обладатель татуировки.
 Мэр внимательно разглядывал черную дверь, покрытую следами коррозии. На выступающей кайме можно было прочесть стершиеся от времени буквы.
  – Felix… тьфу, дьявол! Felix Silvest… не разобрать ни черта! Silvestris…
 - Это – латынь! – подал голос рыжий мальчишка. - Здесь раньше был старинный город…
  - Какой город?!
  - Тот самый, который ищем по вашему приказанию… - прошелестел бригадир. Он взирал на босса как на воскресшего короля рок-н-ролла. Он не без оснований полагал, что за простой в работе придется отвечать ему, бригадиру. И за испорченный фасад храма тоже. Бригадир – традиционный мальчик для битья! Сверху на него давят все кому не лень, и подрядчики, и архитектор, а снизу подпирают рабочие. Козел отпущения, одним словом!
 - Никакого золота викингов здесь нет и не было! – насупился мальчик.
 - Откуда ты знаешь? – девушка ласково улыбнулась подростку. Он покраснел, обильные веснушки на лице налились багровым отсветом.
 - Прочел в инете…
 - Понятно! – скептически усмехнулся пожилой.
 - Что вам понятно?! – огрызнулся мальчишка. – Там не только порнуха…
  - Продолжай! – рявкнул Шмидт.
  - Так вот! – подросток поправил бейсболку. – Я увлекаюсь историей. Много читаю. Оказывается в древности, под землей находились целые города.
  - Сказки для детишек… – рассеянно бормотал бригадир. Он вглядывался в черную толщу земли.
 - Никакие это не сказки! - В древнем Египте жители поклонялись котам. Но и это не просто так. Кошки спасали людей от нашествия древних крыс!
 - Мы почитай не в Египте! – ухмыльнулся толстяк.
  - Не вмешивайтесь! – голос у мэра был сочный, звонкий. За один только такой баритон следовало получить титул градоначальника.
 - Я тоже задал себе такой вопрос! – продолжал парнишка, вдохновленный поддержкой высокого начальства. - Какая связь? Древний Египет, и наш Выборг? Много тысячелетий назад здесь кочевали древние племена, и они основали старый город. Потом были войны, викинги, шведы…  Но захоронение сохранилось. Я читал, что в основании нашего города раньше находилось кладбище котов. Тех самых котов, что сражались с крысами!
  - И ты хочешь сказать, что под фундаментом храма находится кладбище домашних животных? – по-отечески улыбнулся Шмидт.
  - А вы знаете, что скифы в обмен на кошку предлагали арабам стадо быков?! Вы верите, что для кочевых народов так важна была борьба с обычными грызунами?!
  Блондинка с уважением посмотрела на подростка.
  - Откуда ты все это знаешь?
  - Я люблю историю! – он зарделся, но теперь уже от удовольствия.
  - Черт побери! – ахнул бригадир. – А парень-то похоже дело говорит! Подойдите сюда! – он указывал пальцем в яму. Девушка с подростком подбежали к краю провала. Мэр неуверенно оглянулся на припаркованный возле ограничительных столбиков, мерседес. Слой земли медленно оседал, обнажая каменный столб. На возвышении располагалось каменное изваяние кота. Хищник припал к земле, открыв зубастую пасть.
  - Проклятье! – выдохнул толстяк.
  - Ну?! Что я говорил? – мальчишка сиял от восторга.
  - Умница! – подмигнула блондинка.
  - Я могу туда спуститься!
  - Стой! – бригадир цепко ухватил парня за руку. –  На этом наши полномочия исчерпываются. Правда? – он искательно глядел на мэра.
 Шмидт хмуро покачал головой, вытер взмокший лоб. 
  - Работы немедленно остановить. За день простоя все получат двойную оплату, распоряжусь лично. Яму оцепить. Все! – он поспешно ретировался в сторону автомобиля. Коренастый водитель услужливо распахнул дверцу.
  - А нам что делать?! – бригадир тупо созерцал широкую спину рок-идола, обтянутую дорогой материей фирменного пиджака.
  - Пить, гулять, отдыхать! – раздалось из салона. – Вы, хлопцы, новую Трою раскопали! – мэр рассмеялся, «мерседес» приглушенно заурчал, и укатил в неизвестном направлении.
 - Вишь, что говорит… - упавшим голосом проговорил бригадир. – Новую Трою раскопали!
  Почему то обещание двойной оплаты труда в устах большого босса прозвучало как издевка.
  - Конечно! – насупился подросток. – И оттяпают наше открытие!
  - Смотрите! – крикнул толстяк.
 Девушка от неожиданности уронила брелок от сигнализации на землю. Бригадир охнул и  перекрестился, подросток открыл рот, обнажив серебристые брекеты на передних зубах.
   Повинуясь сильному давлению, отворилась дверь, комья земли посыпались на дно, похожие на черные кривые картофелины.  В месте узкой смычки ровными пластами отпадали куски ржавого железа. Раздался громкий скрип. В образовавшуюся брешь просунулась огромная крысиная пасть. Грызун понюхал воздух, огляделся по сторонам, и пискнул. Девушка вскрикнула, и прижалась к бригадиру. Крыса приподняла розовую, похожую на кусок рваного мяса губу. Обнажились острые клыки,  на шее гигантского пасюка красовалось бордовое пятно.
  …Кот нервно переступал на месте. Высоко в небе появился черный орел, парил над землей как мрачный призрак смерти. Звуки леса стихли, воцарилась тишина, солнце скрылось за сиреневой грозовой тучей, в темной сердцевине вспыхивали зловещие зарницы.
 Трещины на асфальте дрогнули, и лениво поползли в стороны, будто шрамы разрывающие землю на части.  Первым пришел в себя рыжий мальчишка. Он схватил девушку за руку, подобрал брелок с ключами, и потащил ее прочь от ямы. Пласты земли рухнули в бездну, рабочий издал тонкий жалобный крик, и скрылся в черной яме. На мгновение над развороченной впадиной показались мускулистые руки, голая синяя женщина на плече вытянулась, превратившись в  гротесковый рисунок. Кусок асфальта рухнул вниз. Из ямы раздался отчаянный вопль, будто заплакал ребенок. Бригадир, очнувшись от столбняка, бросился бежать. Следом за ним устремилась кривая трещина, она рвала асфальт будто папиросную бумагу.  Вековые стены крепости гудели и дрожали под натиском толчков.
  - Это – землетрясение?! Это всего лишь землетрясение?! – заикалась девушка, трясущимися пальцами она не могла попасть в кнопку на брелоке. Мальчишка вырвал брелок из ее пальцев,   надавил кнопку, голубая маленькая «хонда» отозвалась нежным голоском, выскочили из пластиковых впадин замки дверей. Подросток распахнул дверь, и втолкнул девушку в салон, нырнул на водительское сиденье. Блондинка смотрела на него огромными синими глазами.
  - Мальчик! Ты умеешь водить машину?!
Рыжий смерил ее презрительным взглядом, и врубил передачу. «Хонда» протестующе вскрикнула и сорвалась с места.
  Стены здания покрылись мелкими трещинами, как кракелюр на старинной картине. Змеящиеся трещины стремительно расползались в разные стороны. Будто в замедленной съемке, бригадир совершил головокружительный прыжок через ширящийся разлом, на краткое мгновение показалось, что он завис в воздухе, и тотчас разлом расползся, словно платье по шву, а человек скрылся в черной бездне.
  Из кафе выскакивали люди, бежали к своим машинам. Трещины веером расходились от площади, уткнувшись в фундаменты, нетерпеливо подныривали под бетонный массив,  огромные дома оседали, проваливаясь в бездонную пропасть.
  Хонда мчалась по улицам города. Веснушки на лице подростка побелели, пальцы вцепились в руль, отчего то ему совсем не было страшно. Наоборот. Лихое пьянящее веселье захватило его всего целиком. Девушка вжалась в спинку кресла, она видела, как вслед за ними скользит черная кривая трещина. Рыжий бросил взгляд в панорамное зеркало. Медленно, оседая на бок, с тяжелым вздохом проваливалось в преисподнюю здание. С треском обнажилось кожа вековой крепости – сползла штукатурка, оголив красные кирпичи, купол съехал на бок, и покатился по наклоненной стене как отсеченная голова. Земля разверзла хищную пасть, и поглотила все здание целиком, извергнув из хищной глотки клубы седой пыли. И воцарилась мгла…
  Поднявшаяся к небу черная пыль сокрыла солнце. Повсюду разносились отчаянные крики, мольбы о помощи, проклятья и стоны. В небо взмывали камни, и как огненный дождь разили пытающихся скрыться людей. Улицы тонули в черной яме, линии электропередач рвались в клочья, падали искрящиеся провода. 
  По дороге мчалась маленькая «хонда», и след в след за ней неслась трещина, она резала землю как нож масло. Совершив не лишенный изящества поворот, трещина обогнала синюю машинку, и играючи отсекла беглецам дорогу…


                ***


    Ричард внимательно наблюдал за катастрофой с безопасного расстояния. Огромный кот с мохнатыми кисточками на кончиках ушей. Некоторые события кошки помнят дольше людей. В его памяти отчетливо сохранилась сцена расставания. Полковник погладил по спине своего любимца большой шершавой ладонью. Ричард прямо смотрел в глаза друга. Коты – сакральные животные, они могут видеть будущее. Он увидел этого человека совсем другим. Голый мертвец с белыми бездумными глазницами, шагает по пустынной дороге в холодное страшное ничто. Белоглазые люди угадывают присутствие незараженных особей.  Особи… Половой акт или укус превращают несговорчивых особей в зомби. Процесс обращение занимает от сорока минут до нескольких часов. Длительность превращения зависит от степени веры инфицированного. Договор заключили двенадцать процентов популяции. В течении первых суток было обращено сорок шесть процентов населения земли. Хорошее начало. В  распоряжении Сорки шесть дней, шесть ночей…
  Кот давно и хорошо знал людей. Они не верят словам, от кого- бы эти слова не исходили. Будда, Христос, Магомед, Кришна, Заратустра, Моисей… «Крепкая башня – имя Господа! В нее бежит праведник, и он защищен!» Люди не верят словам. Они  не верят в добрые поступки, им всюду видится корысть и злоба, а потому, им легче поверить сатане. Ричарду жаль Полковника, но он вынужден покинуть друга. Кот получил сигнал - Сорка уже прибыл в дом своего раба.
Странник слал сигналы – в городе уцелело двое. Пока еще они живы. Странно. Сорка не допускает таких промахов . Любая особь, однажды увидевшая Великого Хульду в его истинном обличии, должна умереть. Только коты знают его тайну – в образе заурядной крысы, он уязвим, и также как и любая тварь.
  Полковник остановил машину, в салон забралась молодая женщина.  Тот самый запах! На коленях у женщины лежала книга. Священную книгу древних хульдов вот так запросто носит с собой обычная земная самка! И земля не разверзается под ее ногами, чтобы поглотить нечестивицу!
  Ричард прикрыл глаза – со стороны можно было подумать, что кот дремлет.  Сквозь туманную дымку он слышал, как Полковник нахваливает своего питомца, рассказывая небылицы.
  Так и есть! По городам и поселкам, от Америки до Японии разбежались проворные коммивояжеры, предлагая сделки. Их валюта – секс, деньги авторитет! Самая твердая валюта за всю историю человечества!
  Ричард открыл глаза. Странник в отчаянии. Сделки совершаются в арифметической прогрессии. Сорка недурно подготовился. Высшие эшелоны власти крупных держав узурпированы потомками первого раба Кана. Обращенные монстры не встречают сопротивления. Армия, полиция, службы спасение обезглавлены. Руководящие посты давно захвачены потомками Кана. Незараженные особи разобщены, сражаются поодиночке. Зомби не ведают боли и усталости. Редкие потасовки заканчиваются трагически для особей.
  Однако у самого Сорки имеется слабость – любовь к театральным эффектам. Он предпочитает выступать в дешевых костюмах, устраивать  показные казни и пытки. Он может общаться на всех языках мира, но часто щеголяет латынью. Есть надежда, что в погоне за чрезмерной показухой он потеряет темп. И еще Золотой Минт! Древний кот, прикованный  к столбу,  покидает свой постамент не чаще чем один раз в тысячу лет. Согласно преданиям последний раз он сбегал в канун Первого Крестового похода, и случилось это в Иерусалиме. Тогда Золотой Минт спас от неминуемой гибели Готфрида Бульонского, известного гонителя мусульман.
  Шесть дней. Отсчет уже начался… 
   

               
                ***


   Черная пыль поднялась над городом, закрыв солнечный диск. Гладкие комфортабельные дома, удобные гостиницы, величественные здания, жилые дома и музеи уходили под землю. Длинный мост, по которому мчались прочь из гибнущего города машины, смяла страшная сила. Со свистом рвались натянутые стропила, створы моста скрутило дугой,  автомобили падали в кипящую воду.  Клокочущий водоворот поглотил в жадном чреве барахтающихся людей.
  На месте тонущего в раскаленной магме города нарастала юная черная земля. Она походила на гладкую шкурку новорожденного крысенка. В считанные минуты вырастали уродливые приземистые каменные здания. Они ползли наружу, разрывая земную твердь, как ядовитые грибы. Земная чешуя лопалась, высвобождая потоки огненной лавы, а сквозь багровое марево проступала тень черного безголового человека…
   И наступила тишина. Сухая выжженная  почва покрылась медной окалиной. В центре города зияла огромная воронка с блестящими склонами, на их поверхности выступали золотистые тали, сверкая в лучах заходящего солнца. Вдоль покатой стены до самого дна виднелись маленькие ступеньки, узкие уступы на скользком раструбе воронки, годящиеся  разве что для младенцев. На дне возвышались два столба. На верхушке одного красовалась огромная крыса, на другом – припавший к земле кот. Между ними чернела  железная дверь, покрытая причудливыми завитками. По внешнему периметру двери были начертаны слова на латыни, древнегреческом, арамейском языках. Наружу нескончаемой вереницей шествовали большие крысы. Они ловко цеплялись острыми ноготками за ступеньки, и ползли наверх.
  Вожак издал тревожный визг, обернувшись к заходящему солнцу. Тонущее за горизонтом светило окрасило пурпуром крыш домов – крысы беззащитно кричали, отражающееся в черных зрачках солнце ослепило животных. Вожак вонзил острые клыки в брюхо соседу, тот издал стон боли, зубы животного окрасились алым. Зверьки кидались друг на друга, оглашая воздух предсмертными воплями. Последний луч солнца уплыл в небытие, поглощенный надвигающимися сумерками. Крысы растерянно моргали, оглядываясь по сторонам. Несколько десятков окровавленных особей корчились на дне воронки. Матово сверкающие скульптуры кота с крысой безразлично взирали на серых зверьков.
 На землю опускалась ночь. Кривой месяц осветил гладкую землю, мертвый свет окрасил спины зверьков. Золотая крыса шевельнулась на своем столбе, пасть приоткрылась, черные глаза уставились на кота.  Взгляд кота был устремлен в черную бесконечность звездного неба, на котором мерцали тысячи равнодушных и холодных солнц …


               

               
     …Менее одной секунды на принятие решения.
   Одна десятая доля быстротечной секунды потребовалось ему для принятия решения. Ему, четырнадцатилетнему школьнику, смешному рыжему мальчишке с брекетами на зубах, которого не принимали всерьез девочки, а местный авторитет Гнус отвешивал  болезненные тычки в солнечное сплетение. Гнус пытался отобрать новенький скейтборд. Он получил от  бабушки подарок на свой тринадцатый день рождения. Бабушка была лучший в мире экстрасенс, она умела угадывать его заветные желания. Бабушка была его самым надежным другом, только ей одной он поверял тайны. Рассказывал о череде унижений, которым подвергал его Гнус, только при ней одной он мог быть таким, как есть на самом деле. И еще год тому назад он плакал, уткнувшись в ее теплые и мягкие ладони.
  Гнус был на голову длиннее самого высокого мальчишки в классе. От его ударов  перехватывало дыхание, и на глазах выступали горькие слезы.  Рыжий вцепился в доску мертвой хваткой, упал на грязную землю. Гнус со своими прихвостнями пинали его ногами, а маленький подросток с заячьей губой  плюнул ему в лицо. Рыжий не отдал доску.
  Менее одной секунды… Отчего то не было страшно.  Неисчислимое количество раз в смелых мечтах он представлял себе встречу с красивой девушкой. Он обязательно должна быть блондинкой с голубыми глазами – вечный юношеский фетиш! Он спасал ее от бандитов, вытаскивал тонущую из бурного моря, отбивал от стаи волков, и после всего, когда  дрожащая от страха и благодарности красавица вплывает в его объятия, он представляется ей – Рафаэль! От одного только имени бросает в дрожь! Как собачья кличка! Рафаэль…Товарищи называли его Рыжим, и это было круто и по мужски. Гнус с компанией дразнили Рафаэлем, и он ненавидел свое имя. Рыжий, и точка!
  Реальность оказалось  страшнее, чем он мог себе представить, хотя боги сладких грез не обманули юношу – девушка оказалось блондинкой и с самыми голубыми глазами, какие только можно вообразить! На этом все совпадения с мечтами закончились.
   Доля секунды безраздельно властвовала над сознанием. Чужая воля нажала на колено, и ступня покорно вдавила педаль газа. Перед лобовым стеклом выросла кривая, с дымящейся окалиной трещина. Чужая воля крепко прижала его пальцы к рулю, превратив их в одно целое – худого, усыпанного веснушками рыжего мальчишку, и женственную голубую «Хонду». Та же самая воля не позволила ему закрыть глаза, когда из пропасти возникла фигура огромной крысы, тотчас превратившаяся в маленького черного человечка. Человечек протягивал к машине  короткие, покрытые густой шерстью пальцы. Он намеревался пронзить людей острием своей трости, и  на лице бликуют багровые яростные тени - отблески подземного пламени.
  Полет машины над пропастью длился вечность. Рыжий вспомнил новенький скейт, и успел пожалеть, что пользовался им всего несколько часов. Ему стало стыдно. Он знал, что для такого подарка, бабушка откладывала деньги из своей маленькой пенсии. Впервые в жизни мальчишка с благодарностью подумал об отце – старик работал автомехаником, и впервые за рулем рыжий оказался в девять лет, а к двенадцати уже мог уверенно гонять на любых моделях, и помогал отцу бортировать тяжелые колеса внедорожников. Боковым зрением он видел девушку – она закусила губу, вцепилась в дверную ручку, раскаленное марево отражалось в синих глазах девушки. Если бы Рыжий мог повелевать временем, он остановил бы мгновение, запечатлев его на веки в своем маленьком сердце. Мгновение триумфа, и дикого безраздельного восторга, что всегда сопутствует абсолютному страху…
  Хонда ударилась четырьмя колесами о твердую землю. Сноп оранжевых искр вырвался из- под днища машины.
  - Мама! – вскрикнула девушка. Она подпрыгнула на сиденье, зубы лязгнули. От бездны задние колеса автомобиля отделяли десяток сантиметров, пласт земли отслоился, будто кусок промасленного торта, увлекая за собой автомобиль с пассажирами.
 - О Господи! – простонала девушка. Человечек в черном уцепился ручкой трости за обугленный край земли,  встал на четвереньки, и оскалил зубы.
  Не оглядываясь, подросток врубил передачу, машина протестующе взревела, и вырвалась на гладкий асфальт. Задние колеса юзом провернулись, в салоне  запахло паленым сцеплением, комья горячей грязи ударили в лицо черному человеку.
   Несколько минут они молча летели по пустому шоссе, и словно заключив тайный сговор, избегали смотреть в зеркала. Девушка облизала окровавленную губу, достала из сумочки платочек, промокнула ранку.
  - Ты видел это?! Ты видел это…  - повторяла она скороговоркой. – Ты видел! Кто это такой?!
  - Я не знаю! – закричал мальчик.
  Блондинка ойкнула и замолчала.
 Стрелка спидометра подползла к отметке сто тридцать километров, в этом месте дорога была ровная как стрела, начинался едва заметный подъем – впереди в слоях пепельного тумана маячил густой лес. Пахло грибами – ранняя осень волшебный сезон для грибников. Тахометр показывал пять тысяч оборотов – максимально допустимое значение для слабого двигателя. Рыжий сбавил скорость до восьмидесяти – справа на пригорке появилось невысокое здание. Часовня. На куполе сверкает золоченный крест.
Девушка с трудом перевела дыхание, обернулась назад. То, что тридцать минут назад было городом, оказалось затянуто густой пеленой черного облака. В сердцевине мелькали золотистые зарницы, ветер принес раскат гулкого грохота.
  - Остановись! – выдохнула девушка. – Она выдавила из себя вымученную улыбку. – Пожалуйста! Мне сейчас плохо будет…
  Рыжий аккуратно припарковал машину возле часовни и безвольно опустил руки. Сквозь веснушки проступила смертельная бледность – страх догнал его как стрела, выпущенная вслед за убегающим зайцем. Ребенок ощутил беззащитность слабых мускулов, уязвимость едва исполнившихся четырнадцати лет, бессилие перед тем ужасным, что нахлынуло из бездонной ямы. Неожиданно ясно он осознал, что кончилось детство. Канул в небытие Гнус с дружками. Исчез хмурый, пахнущим маслом и копотью отец, пропала  заботливая бабушка. Вчерашний мир сгинул в грохочущей бездне, вместе с новеньким скейтбордом, и удобной сумкой через плечо и модным смартфоном.  В глазах противно защипало, мальчишка отвернулся, и увидел вереницу зверьков. Большие крысы размером с некрупного эрдельтерьера двигались вдоль шоссе, по узким сточным канавам, по направлению к одинокой часовне. Близился вечер…
   
 
               
               

                ДЕНЬ    ПЯТЫЙ.
   


   Наступил рассвет. На бледно голубом небе догорали серебряные звезды.
  Роберт достал из машины бинокль, настроил резкость. Отсюда до Выборга не более пяти километров. Оптика в хозяйстве полковника выше всяких похвал,  можно сосчитать количество этажей в домах. Слой копоти скрывал очертание города словно заботливая рука укутала здания густым одеялом из плотных облаков.
  - Проклятье!
 Мужчина стиснул окуляры, жалобно скрипнул пластик. Что еще ждать от мира, который летит вверх тормашками?!
  Сзади неслышно подошла Илона.
  - Рассвет прогнал ночные страхи… - она поцеловала его в шею.
  - Гете?
  - У нас очевидный прогресс! Мы уже выучили фамилию одного поэта! Это – Шекспир, глупышка…
 - Имя Уильяма Шекспира известно даже такому тупому спортсмену как я! Время принятия решений. У нас есть только одна дорога. Город закрыт облаком копоти, которая не рассеивается по мере отдаления от объекта, а обрывается резко, словно отрезанная невидимым лезвием. Если предположить, что в городе случился  пожар, дым утянуло бы в сторону, он застыл неподвижно, как взбитые сливки над тортом.
  Девушка невольно улыбнулась.
  - Что-то смешное? – он удивленно поднял брови.
  - Забавно…Сливки над тортом! – она тронула бинокль. – Можно.
 Роберт протянул бинокль, извлек из багажника бутылку воды, банку консервированной курицы, и ударом ножа пробил жестяную крышку. Не отрываясь от окуляров, Илона сморщила носик.
  - Если нас не прикончат крысы, я умру от язвы!
Она внимательно изучала пейзаж. Ковальский был как всегда прав. Умница… Он пожалел ее, надеясь, что любопытная девушка не станет изучать  очертания города при помощи оптики. Он не рассказал ей, что сквозь непроглядные клубы серого, с черным брюхом дыма, сверкали  сиреневые молнии, а вот очертания знаменитой крепости как сквозь землю провалились.
  Роберт держал в руке ломоть хлеба, с куском курицы. Заботливый любовник украсил бутерброд консервированным помидором.
  - Тебе необходимо поесть!
  - Мир, которым мы его знали, больше не существует? – она улыбнулась сквозь слезы.
  - Это – всего лишь кино…
  - Я видела этот фильм. Теперь я понимаю, что реальность гораздо страшнее вымысла.
Илона заставила себя откусить небольшой кусочек, с трудом сдержав приступ тошноты. Ее немного знобило, рука пульсировала. Ничего страшного, только временами сознание заполняли навязчивые чужие мысли. Будто в голове включают аудиозапись. Девушка незаметно проглотила пару таблеток аспирина. Все обойдется! Она чиста. Прошло полтора суток с момента контакта с Анной. Если бы инфекция проникла в кровь, она бы уже расхаживала нагишом с белыми глазами. Ужас! Она зябко пожала плечами.
 - Туда ушел Марк?
 - Возможно…
 - Ты считаешь, он все еще жив?
 - Не знаю…
 - Мне жалко Когана. -  она отпила несколько глотков из бутылки.
  - Жалко… - как эхо отозвался Роберт. Он всматривался в лесной массив. Патрол там не пройдет. Налицо два варианта действия. Отправиться навстречу облаку, покрывшему Выборг, или назад в Финляндию. Можно попытаться вернуться домой, в Питер. Он оторвался от бинокля, посмотрел на Илону. Девушка послушно жевала курицу, на виске пульсировала тоненькая голубая жилка. Больше по моей вине никто не погибнет! Он взял на себя ответственность за ее жизнь. Пока все остальные спасают его, принося себя в жертву. Шефнер, Марк, отец…Шефнер погиб, судьба остальных немногим лучше! Что он готов сделать ради девушки?  В небе появился старый знакомец орел. Он медленно парил в воздухе, плавно снижая круги.
 - Почему Стоикус не прикончил меня? – задумчиво проговорил Ковальский.
  Илона через силу проглотила  кусок, и удивленно посмотрела на парня.
  – Почему он оставил меня в живых, если я не подвержен крысиной магии? – повторил мужчина.
 - Он сумасшедший? – она неуверенно отложила бутерброд. Стайка чужих мыслей настойчиво воровалась в сознание, и хозяйничала там, как тараканы в темной кухне. Она тряхнула головой, мысленно прочла молитву, голоса исчезли. Это не может продолжать долго! Голоса становятся все более навязчивыми.
 - Повелитель крыс живет очень давно. – вслух рассуждал майор. - Возможно, вечно. Он нормальнее нас с тобой,  его действия логичны и последовательны, но мы не в силах эту логику понять.  Трудно вообразить чего хочет от жизни бессмертная тварь! Ты уцелела потому, что владеешь его книгой, Коган – потомок его рабов.  Шефнер оставался в живых ровно до тех пор, пока у Повелителя крыс была в том нужда. Скорость его инфицирования была дольше чем положено. Со мной что- то не клеится…  Что означает этот сон? Все кажется бестолковым и нелогичным. Стоикус описывал страдания пойманной в капкан крысы. То есть как бы на ее месте чувствовал себя человек! Он играет с нами. Он наверняка знал, что я попробую сбежать – узлы на кресте были небрежно завязаны. Задача, сделать человека счастливым не входила в план сотворения мира! Так, кажется, сказал кто- то из древних…
  - Ты процитировал Фрейда, поздравляю!  – Илона покачала головой, – однако Фрейд  говорил, что в борьбе разума с инстинктами всегда побеждают инстинкты!
  -  Не думаю, что Стоикус рассчитывает на наши инстинкты, люди сложнее животных. Мы вынужденно играем по его правилам, и все, что мы можем противопоставить бессмертному Сорке, это его библию.
  Он вновь прильнул к биноклю.
 - Сбылась моя девическая мечта! – застенчиво улыбнулась девушка. – В юности я мечтала, оказаться с возлюбленным вдвоем, на необитаемом острове. Только он и я…
  - Похоже, мы с тобой не одни! – медленно произнес Ковальский. – Он аккуратно тронул пальцем ребристый ролик,  навел резкость. – Взгляни!
  Илона прижала к глазам черные окуляры, они сохранили тепло его кожи.
«Никогда бы не подумала, что потеряю голову от любви! Даже предметы, которые он держал в руках, вызывают сладкую дрожь!»
 Перед глазами мелькали мутные коричневые пятна, из бурой мглы четко выделилась черепичная крыша с золоченным крестом вместо флюгера. Здание было скрыто от обзора кривой скалой. На вымощенной кирпичами площадке стояла синяя легковая машина с тонированными стеклами.  Илона не сумела сдержать изумленное восклицание – здание окружала копошащаяся серая масса, она походила на грязевой поток, который вел себя словно живой – неравномерно двигался по замкнутому кругу.  В поле зрения появился худой подросток в черной бейсболке. За его спиной мелькнула стройная фигурка белокурой девушки. Подросток подошел к машине,  тотчас серая масса устремилась к нему навстречу. Мальчик немедленно убежал вовнутрь здания.
 - Разреши?
  Роберт мягко, но решительно отобрал бинокль, и пару минут изучал ландшафт.
  - Все вещи, к которым ты прикасаешься, пахнут твоей кожей! – проговорил он. Ей показалось, что земля поплыла у нее под ногами. Она прижалась к любимому, и тряхнула черноволосой головой.
  - Ну и пусть! Пусть все летит к чертям! Оно того стоило!
 - Думаю, нам следует навестить этих людей…
 - А они?!
 - Уверен – это крысы! – он беззаботно махнул головой. – Полагаю, там несколько тысяч особей. Каждая размером с небольшую собаку. Обычно, крысы опасаются людей, но последние дни поменяли расстановку сил. Их много, они не боятся смерти, и если мы сунемся туда, вряд ли зверьки позволят нам преодолеть расстояние от парковки до дверей. К тому же люди, скрывающиеся в часовне, наверняка заперли дверь. Ситуация простая. Вплотную к дверям здания не подъехать – мешает каменная ограда. Именно вдоль нее и гуляют наши милые зверушки. От ограды до дверей, метров пятьдесят- шестьдесят, с приличным уклоном наверх. На то чтобы его преодолеть, нам понадобиться пятнадцать-двадцать секунд. Может быть полминуты – подъем крутой, и нас двое… - девушка вспыхнула. Ковальский невозмутимо продолжал. Он превратился в боевого офицера, сухо описывающего задачу, с возможными человеческими потерями. Война – есть война!
 -  Хочу заметить, что эти крысы отличаются от милых пасюков.  Происходит  мутация. В книге описаны гигантские крысы. Они отлично организованы, и уверены в победе…
  - Жуткая картина! - призналась девушка. – Мурашки по коже! А если этим людям нужна наша помощь?!
  - Боюсь, что именно этого он от нас и ждет… - процедил сквозь зубы Роберт.
  - Нет! Сорка считает, что мы все время от него убегаем. Он полностью владеет ситуацией. Мне кажется, что синяя машина, с пассажирами – это его прокол. Не могу объяснить, почему мне это кажется, но я так чувствую…
  - В любом случае, у нас есть время до заката солнца, чтобы еще раз все хорошенько продумать.
  - Почему до заката?
  - Из твоей замечательной книги, следует, что на заходе солнца крысы слепнут. То же самое я видел во сне.  Вечер будет ясным. Накануне заката мы подъедем вплотную к ограде и…
  - Что «и»… - у нее перехватило дыхание.
 - И начнем молиться! – Роберт улыбнулся, и ей показалось, что все беды схлынут сам по себе под влиянием магии этой сказочной улыбки.
  Орел шумно забил крыльями, и приземлился в нескольких метрах. Илона бросила птице куриную кость, но гордая птица одарила девушку презрительным взглядом.
  - Вот, кто бы мог нам многое рассказать… - прошептал мужчина. Он уселся на землю, закурил сигарету. – А пока есть время, может быть, продолжим чтение…
  Девушка молча достала из машины тяжелую папку.
  - Возьми меня за руку, пожалуйста! Не сочти меня сумасшедшей, но мне кажется что некая сила затягивает в страшный мир хульдов…
  Он крепко сжал ее узкую  кисть, сквозь тонкую кожу на запястье часто стучал пульс. Насколько же хрупка человеческая жизнь! Маленькая злая крыса может одним движением острых резцов порвать эту слабую, как натянутая струна жилку. И настолько же силен человек, если ради любимого он готов пожертвовать своей жизнью!
  - Я люблю тебя… - едва слышно прошептал мужчина, но она услышала, и будто трепетание невесомых крыльев радужной бабочки коснулось ее ушей. Сколько раз Илона ждала этих слов, представляла, как они прозвучат, и фантазия уносила ее беспредельно далеко, в неведомые миры и страны. А услышала она их в объятиях самого прекрасного парня на земле, и не в канун медового месяца, а быть может в последний день ее жизни на этой планете, и от осознания этого, три будничных, сами по себе ничего не значащих слова, превратились в чудесную гармонию небесной музыки…музыки, заблудившейся где то в серебряных песках Млечного пути, и время остановилось…

 


                СТРАНИЦА  584.

 
   Он видел в темноте почти также хорошо, как и коты – десятки поколений жизни под землей, выработали привычку угадывать контуры движущихся хульдов на самых глубоких уровнях подземной пирамиды, куда не проникал слабый дневной свет. Здесь было тихо, холодно и спокойно. С потолка мерно капала сочащаяся вода. Кан приник губами к склизкому камню, и  рот наполнился соленой влагой. Наверху нет вкусной воды, там слишком много солнца и тепла, а частые дожди вымывают из почвы соль и сладость.
   В зияющем черном провале мелькнула тень. Кан резко обернулся. Он конечно слышал глупые сплетни о том, что хульды начали употреблять в пищу мясо людей, но считал это очередной сплетней болтливого дурака Нера. За столетия рабства господа слишком обленились, чтобы поступать так неразумно. Его далекие предки, Кан-первый и Авана - родительница завещали людям покой и подчинение, и он, как глава родоначальников Великого Клана, не потерпит пустого вольнодумства! И все таки, недоброе предчувствие заставило человека забраться на самый пик подземной пирамиды, и предаться там тревожным размышлениям.
  Тень заслонила низкий проем. Кан потянул носом резкий запах.
  - Дурак – Шет! – проворчал он вполголоса. – Иди сюда! Хватит прятаться, твое вонючее дыхание слышно во всех тоннелях!
  Шет послушно вышел из провала. Он споткнулся, выставил перед собой длинные руки.
  - Как ты можешь видеть в такой темноте! У меня от нижних уровней пирамиды мурашки по коже бегут!
  - Ты всегда был трусом, как и предки твои!
  - Дмама – отец! – быстро проговорил Шет.
  - Дмама – отец, Лейлит – праматерь! – отозвался Кан. – Зачем пришел?
  - Не знаю, как и начать… - мялся посетитель.
  - Говори или уходи!
  - Хорошо! Хорошо… - он несколько секунд нерешительно сопел, затем собрался с духом и выпалил. – Они начали охоту на наших!
  - Кто они?!
  - Ясно – кто! Хульды!
  - Откуда тебе это известно?
  - Нер сказал. Он видел, как хульды схватили Хама, и сожрали его чуть ли не живьем! Нер говорит, что он подслушал разговор Бессмертного с хульдой из Совета…
  - И что Бессмертный?
  - Бессмертный был на нашей стороне, так показалось Неру…
  - Вот видишь! – Кан пренебрежительно усмехнулся. – Что такое Совет?! – Если помнишь, именно мой предок первый спустился в подземелье. Первый Кан, и родительница Авана были нашими предками, а я – как глава родоначальников Великого Клана, заявляю, что Нер распускает вредные слухи! Всем известно, о том, что он чаще других выходит на поверхность земли, и общается там с котами!
  - Они сожрали Хама! – упорно повторил Шет. Судя по шлепками босых ступней, он нервно переступал с ноги на ногу.
  - Ну и что? – высокомерно заявил Кан. – Я не удивлен. Он всегда пренебрежительно относился к хульдам. У него даже не видны белки глаз в темноте!
 - У меня тоже не видны… - грустно вздохнул посетитель. – А Хам, вообще мог видеть лишь при освещении, однако он писал Книгу Правды и Лжи! Дмама – отец!
  - Лейлит – праматерь! Ты  от меня что- то утаиваешь, брат! – Кан вплотную подошел к человеку, его белки глаз светились во мгле как два серебряных слитка. – Едва ли ты спустился сюда, на самую верхушку пирамиды, чтобы рассказать о том, что хульды сожрали какого- то дурака Хама! Ни для кого не секрет, что некоторые из неблагодарных людей, выходят на поверхность, и вступают в сговор с дикими котами – извечными врагами народа хульду. Возможно, Хам был одни из них. Бессмертного трудно обмануть! Говори, зачем пришел!
  Шет вновь тяжело вздохнул.
  - Мы слышим Голос… - тихо произнес он.
  - Что?! Какой голос?
  - Некоторые из нас слышат Голос…Он говорит с нами, он учит. Он – добрый Голос! Он говорит, что хульды – это зло, и учение их – зло, а книга – ложь! Очень скоро коты расправятся с хульдами, и люди выйдут на поверхность, и станут жить там, наслаждаясь светом и теплом. Он говорит, что если люди послушают Его, то будут жить вечно, но не в этой жизни, а в следующей…
  - Вечная жизнь дарована только одному Бессмертному! Кан первый заключил договор много тысяч лун тому назад! Так записано в Книге правды и лжи!
  - Это – недобрая книга… мы сами писали в ней разные истории.  Хам писал там свои стихи!
  - Дмама – отец! – Кан прервал брата истошным воплем. Наступила пауза. Было слышно, как стекает по стене соленая влага. – Дмама – отец! – повторил он с угрожающим нотками в голосе, сжал кулаки и шагнул навстречу человеку.
  - Лейлит – праматерь… - отозвался Шет, но как то вяло, без должного почтения. – Мы зовем Его – Учитель! Он говорит…
  - Что?! Что еще он говорит?!
  - Он обещает пожертвовать собой ради нас всех, но это случиться не скоро. И тогда у каждого человека появиться шанс обрести истинную вечную жизнь и радость!
 - Никто и никогда не будет жертвовать собой ради другого человека! – раздраженно выкрикнул Кан. Его злило упрямство брата, нервировало то, что ему приходилось втолковывать столь очевидные истины.
 Едва слышно задрожали стены, прилипшая к каменному своду капля упала на лоб Шета. Он вздрогнул, тоскливо оглянулся по сторонам. Вокруг царила непроглядная мгла, а в полуметре сверкали вытаращенные белки глаз человека.
  - Кажется, хульды идут сюда!
  - Ну что с того?! – белки надменно сощурились. – Я – глава родоначальников Великого Клана! Что мне могут сделать жалкие звери?
 - Как хочешь! Я ухожу… - Шет бросился было в боковой тоннель, но Кан опередил брата.
 - Ты пойдешь наверх, так?! Ты вступишь в сговор с котами! Ты хочешь нас всех погубить! – из его рта брызгала слюна, голос срывался на пронзительный визг, в интонациях слышались свистящие звуки, издаваемые хульдами.
  - Я всего лишь хочу уйти отсюда! – взмолился Шет.
 Над головой раздался дробный топот – сюда спускались хульды. Чтобы добраться до низшей точки пирамиды, им следовало совершить еще один виток по долгой лестнице, это займет  времени равному не более чем трехсот ударов сердца.  Шет полагал, что успеет выскочить через прямой ход, пронизывающий все норы насквозь как игла. Хульды не любят им пользоваться, логика их мышления такова, что они предпочитают перемещаться по кругу. Под землей иные системы координат, чем на поверхности, здесь кратчайшим расстоянием между двумя точками является не отрезок, и спираль. Как и прочие люди, родившиеся под землей, Шет это хорошо знал. Несмотря на слабое, по меркам жителей сумеречной пирамиды зрение – его белки не светились так ярко как у Кана или Аваны. Искаженное пространство диктовало свое, отличное от обычного течение времени. Так, краткие периоды исчислялись не объективными изменениями окружающей среды – за многие годы жизни в пирамиде их почти не происходило, а своими, личными процессами. Каждый мог выбрать свою точку отсчета – Шет, например, считал удары своего сердца, Нер – моргание ресниц, кто –то вздохи и так далее. Для определения длительно текущих изменений, рабы принимали временную шкалу своих господ – хульдов. Время хульдов текло аритмично – при наличии серьезных явлений в жизни, оно ускорялось, периоды стагнации замедляли его ход, вплоть до полной остановки. Таким образом, время не имело принципиального значения для подземных жителей, и его счетом пользовались в исключительных ситуациях.
   Основные тоннели пирамиды были расположены по спирали, плавно огибающей все три грани, перевернутого конусом подземного царства. Верхний уровень занимали низшие чины хульдов и рабы, то есть люди. Второй и третий уровень соответственно предназначался для элиты древнего рода. Здесь собирался Совет, жили состоятельные члены царства, было много места для праздности и увеселений. Четвертый уровень пирамиды отвел для себя Повелитель хульдов, Бессмертный Сорка, наместник дмамы Сакла, и праматери Лейлит. Именно сюда прибывал дракон, для акта чудесного оплодотворения. Здесь создавалась история хульдов, под диктовку Бессмертного, рабы писали Книгу Правды и Лжи. Пятый уровень, назвался спиралью боли. Здесь наказывали за провинности. Об этом тоннеле ходили  страшные слухи, точно известно было лишь одно – приговоренных к смерти казнили именно там, на пятом уровне. Впрочем, последние годы характер Повелителя крыс заметно смягчился – империя погрязла в роскоши, праздности и распутстве, и люди подозревали, что на этом уровне собирается беззаботная молодежь хульдов, и предается обжорству и разврату. Шестой и седьмой уровень находились на самом дне пирамиды. Здесь было тесно и холодно. Это было место хранения  пищи, и огромные подземные озера обеспечивали запасы питьевой воды. Точка под этими уровнями называлась верхушкой Яма. В древние времена верхушка Яма была местом заточения Бессмертного – как утверждали легенды. Это был период гонений народа хульдов.  Многие хульды были рассеяны по миру, они терпели нужду, голод и лишения, и а их Повелитель томился в заточении. Однако, Великий Сакла разрушил камни, закрывающие вход в верхушку Ямя, и Повелитель вырвался на свободу…
  И рабам и хульдам предоставлялась полная свобода перемещения по всем уровням пирамиды. И тем не менее, большинство людей предпочитали избегать спиралей, пользуясь специально для них прорытыми прямыми ходами. За исключением Кана…
  Кан был беззаветно предан хульдам, а Сорку почитал за божество. Рабы жили обычной жизнью, ясно понимая, что после их смерти наступает ничто. Небытие. Смерть казалось им страшным, безысходным, но закономерным финалом. В подземелье бытовало мнение, что Бессмертный обладает полномочиями, выбирать одного из преданных слуг, и вымаливать у Великого Саклы даровать последнему честь прожить еще одну жизнь. Кан от всей души верил в это, несмотря на то, что Нер вполне логично оспаривал сие утверждение. Он говорил, что за многие поколения рабства, в Книге Правды и Лжи был бы отмечен хоть один подобный случай!
  Глава родоначальников Великого Клана, слушая рассуждения брата, готов был растерзать вольнодумца, как и его великий предок, он унаследовал приступы гнева.
  Важно другое! То о чем говорил Шет, было во сто крат опаснее нашествия полчищ диких котов, о котором в разделе пророчеств предупреждала Книга Правды и Лжи. Вечная жизнь и радость! Самый великий соблазн, который можно себе представить! С ним не сравнима ни сладость власти,  ни упоение обжорством либо же нега распутства! А он принимал брата за наивного простачка, которому можно было доверить обслуживание освещения тоннелей – работу простую и бесполезную.
  - Дай мне уйти! – повторил Шет.
  Грузный Кан заслонил  узкий лаз в вертикальную нишу. Он сумеет достичь первого уровня пирамиды за двести ударов сердца, а оттуда наверх, под спасительное солнце, где его не смогут настичь кровожадные хульды. Он уже пожалел, что спустился на верхушку Яма, следовало прислушаться к словам Нера – Кан слишком предан хульдам, чтобы услышать Голос...
  - Не думаю, что тебе следует спешить! – Глава родоначальников стиснул горло брата. – Тебе следует рассказать эту историю непосредственно Повелителю! Тебя отправят на пятый тоннель! Спираль боли! Там ты выложишь все, что вы задумали! – от ненависти Кан путал слова. – Там… на спирали боли не бывает молчунов!!!
  - Нет никакого пятого тоннеля! –  Шет с трудом вырвался из тисков могучего брата. – Ты – будто слепой, хотя видишь в темноте лучше остальных! На пятом уровне молодые хульды играют с нашими ящиками радости!
 Шаги приближались. Из-за поворота должны были показаться хульды. Они гнали перед собой волну спертого звериного запаха, смешанного со свежей кровью. До верхушки Яма обычно не доносились звуки с других уровней, но Шету показалось, что он услышал отчаянные вопли собратьев. Люди толпились возле узких ворот, ведущих к свету. Хульды набрасывались на них, рвали на части, оттаскивали кричащих детей, отрывая их от обезумевших матерей. Они упивались запахом льющейся крови,  в призрачном свете голубых фонарей, их клыки сверкали как оголенные ножи. Те из рабов, кому посчастливилось выбраться наружу, были сбиты с ног молчаливыми стремительными котами. Не обращая внимания на людей, дикие коты пытались пролезть в двери, и в образовавшемся месиве гибли перепуганные рабы.
  Шет закричал. Хульды будут здесь через пятьдесят ударов сердца. Время еще есть. Перед его глазами отчетливо проявилась страшная картина.
  …Коты смяли сопротивление хульдов, двери рухнули под натиском. Уцелевшие люди прижимаются к стенам, мимо мчаться кровожадные хищники. Хульды отступают вниз, они пытаются оказывать сопротивление, но годы вынужденной праздности превратили охотников в беспомощную добычу – расталкивая друг друга, они спешат вниз, уступая котам уровни один за другим. Их шаги уже доносятся из- за крутого поворота большой спирали. Тридцать ударов сердца…
  - Послушай меня, брат! – Шет пытался говорить спокойно, но громкие толчки, распирающие грудную клетку мешали подобрать верные слова, они как погребальные мгновения отсчитывали последние секунды жизни. – Прошу тебя! Они не пощадят никого! Подумай! Это ты для нас – Глава родоначальников Великого Клана, а для них ты – самый обычный раб! Верхние уровни заполонены котами, хульды разорвут нас с тобой даже не разобравшись, кто есть кто!
  Рука Кана, сжимающая горло человека дрогнула.
  - А как же Великая Книга… - неуверенно произнес он. – Заветные слова – Ари, Адхамар!
  - Знаю! Знаю! – поспешно кивнул Шет – Враг и Долг. Это – их враги и долги, брат! – он лихорадочно отметил оставшиеся десять ударов. Еще можно успеть! Шет – сумеет вскарабкаться по прямому ходу до следующего уровня. Едва ли насмерть перепуганные хульды станут его искать!
  Из-за поворота появились красные горящие глаза.
  - Великая Книга… - растерянно прошептал Кан. – Дмама – отец!
  - Эта книга Правды и Лжи! – закричал Шет. – Неужели ты не понял, что уже давно мы пишем не то, что нам диктует Сорка! Хульды не умеют писать, и лишены способности прочесть наши мысли. Они доверились нам, как злые, капризные дети, которых давно кормят одними сладостями. Каждый писец заносит в нее свои мысли, в этой книге совсем нет правды, там одна только ложь!
 - Ложь!!! – Кан отпустил брата, и закрыл ладонями лицо. Шет толкнул его в грудь и прыгнул в черноту прямого хода. Его сердце ударило еще три раза, прежде чем ослепленные кровью  и страхом хульды ворвались на узкий пятачок верхушки Яма. Далеко наверху разносился победный вой котов. Кан поднялся на ноги, и открыто взглянул белыми глазами в лицо господам.
 - Я – глава родоначальников Великого Клана! – напыщенно произнес он. – У меня имеется чрезвычайно важное сообщение для Великого Сорки!
  Сильный удар опрокинул его на каменный пол. Он больно ударился затылком, и вскрикнул, но сильнее боли, человек испытал недоумение. Это – страшная ошибка! Возможно, господа спутали его с одним из этих заговорщиков! – Я – глава родоначальников Великого… - раб попытался было оторвать спину от холодных камней, но тяжелый хульд вскочил ему на грудь, придавив к земле своей мускулистой массой. Он оскалил зубы – впервые  Кан почувствовал омерзительный смрад, исходящий из зубастой пасти, и тогда страшная догадка озарила его сознание так, что яркий свет залил мрачный зал тесной пещеры.
 Он принимал за господ свирепых хищников, кровожадных тварей, без разума и сострадания! Ради собственного величия он наделил их чертами, присущими господам. Будучи горделивым рабом, он мечтал о властном хозяине, а хульды как никто другой подходили для этой роли!  Шет пытался сказать ему об этом, но он оказался ослеплен гордыней… Они все слышали Голос кроме него, потому, что этот Голос не может перекричать рев самодовольного чудовища, каким он являлся.
  Кан закричал снова, но теперь уже не от страха, а от боли и отчаяния. Сердце его сократилось единожды, и за это время человек успел осознать, что и он жил бок о бок с простой и чистой Истиной. Надо было лишь отомкнуть замки на воротах, которые они смастерили, и выйти наружу к Свету!
   Острые зубы коснулись его горла. Раб закрыл глаза. Он знал, что мрак ничто в сравнении с той ужасной, бездонной мглой, в которую ему предстоит опуститься. Из горла хлынула кровь. Тело человека скрутила волна жгучей, невыносимой боли, но он не закричал. Тоска невиданной силы охватило корчащегося в агонии человека, и прежде чем вечный сумрак поглотил пульсирующее сознание, странная чужая мысль обожгла меркнущее сознание.  Каждому по вере его, каждому по вере его…
 
  Шет стремительно карабкался по прямому ходу. Он задыхался, пот заливал глаза, ногти были содраны в кровь.  На горизонте замаячило бледное пятно света. Он ускорил шаг. Стены пирамиды дрожали, мелкие камни сыпались с потолка.
  Возле открытых ворот вперемешку валялись трупы людей и хульдов. Запах кровь витал в прохладном воздухе пещеры. Ни по цвету, ни по запаху кровь слуг и хозяев не различалась.
Возле самых дверей сидел ребенок, Шет узнал сына Кана и Аваны. Авана лежала ничком на земле, ее шея болталась на лоскутке оторванной кожи. Мальчик внимательно листал книгу. На обложке матовым золотом сверкала золотая крысиная морда. Шет подхватил ребенка, тот спокойно посмотрел на дядю, доверчиво уцепился ручонкой за шею. Другой рукой он с  трудом удерживал толстую книгу. Шет хотел было выбросить ее, но мальчик широко открыл рот, и громко заревел. Мужчина погладил племянника по русоволосой голове, и прихватил книгу с собой.
   …Они шли по высокой траве. Высоко в небе светило ласковое теплое солнце, многие люди чувствовали себя ослепшими, впервые оказавшись на дневном свету. Они цеплялись друг за друга, уверенней остальных ориентировался Нер. Он резвился на зеленом лугу, скакал как молодой щенок, подбадривал товарищей.
  К вечеру они остановились возле тихой реки. За день большинство из них привыкли к необычно ярким краскам, и режущему глаза солнечному свету, однако спустившиеся сумерки успокоили людей. Пока так было привычнее. Вдоль реки в изобилии росли ореховые деревья, Нер с Шетом отправились на вылазку, и приволокли целую охапку фруктов.
  На небе высыпали яркие звезды. Люди не спали. Они лежали на земле, и не отрываясь смотрели на черное полотно великого художника, усеявшего небосклон прекрасными мерцающими точками.
  Голос успокаивал их. Он обещал, что все будет хорошо, на следующее утро они увидят непостижимую красоту благодарной земли, которую может подарить лишь истинный свет. А пока, следует лишь помогать друг другу, и довериться силе более могущественной, чем они сами.  Люди засыпали.
   Сын Кана и Аваны не слушал Голос. Он не отрывал глаз от раскрытой книги, маленьким пальчиком водил по страницам. Родившийся в темноте, он без труда различал написанные буквы, он трогал страницы, прикасался к ним губами, и в сердце его было мрачно, холодно и торжественно…


               
                СТРАНИЦА   326.

    …Кузнец таился в глубоком подвале. Здесь было сыро, темно и холодно, но человека не смущали бытовые неудобства. Он настороженно прислушивался к звукам, доносящимся с поверхности. С грохотом прокатилась телега по деревянным доскам, проложенным через размокшую за период весенних дождей дорогу. Дробно стучали деревянные каблуки. Задорный женский смех нарушил мрачную тишину подземелья.
   Нежные усики тронули руку человека, в пальцы уткнулся дрожащий розовый нос. Грубой ладонью человек провел по жесткой шкурке. Пора!  Он затаил дыхание и прислушался. Все тихо.
  Кузнец бережно усадил зверька на грубо вытесанный стол, поднялся на ноги.  Его голова едва не уперлась в низкий пол – высокому, широкоплечему мужчине приходилось горбиться, длинные мускулистые руки свисали вдоль туловища. Двигался он легко и бесшумно, как огромная кошка.
  Он отодвинул доску в стене, и достал большой квадратный предмет, завернутый в кусок грязной материи. Дрожащими пальцами кузнец развернул ткань, золото сверкнуло во мраке погреба. На столе лежала большая книга. Зверек вскочил на обложку, внимательно обнюхал обложку, и скрылся в подполе. Кузнец проводил зверька благоговейным взглядом, и принялся исписывать чистые листы. Человека не смущала темнота, перо уютно поскрипывало, страницы покрывал текст.
  Громкий стук в дверь заставил его вскочить на ноги. Массивная дверь стонала от сильных ударов.
  - Именем Его Святейшества, отопри!
  Кузнец оскалил зубы и стал похож на загнанную в угол крысу. Он знает Властелина много более могущественного, чем обладатель зычного баса!
 - Ломайте дверь! – приказал человек.
 Гнилая доска вылетела из пазов. Кузнец поспешно прятал книгу. Он схватил железный брусок, и застыл в оборонительной позиции. Зверек наблюдал из подполья. Следующий удар разнес дверь в щепы. Мешая друг другу, в узком проходе столпились вооруженные люди. Человек отбил острие копья бруском, метнул брусок в ратника. Солдат охнул, и повалился на землю, из под шлема на доски вытекала струйка темной крови. Острая стрела,  просвистела в воздухе, и вонзилась гиганту в грудь. Кузнец охнул и упал навзничь. Через пелену опущенных век дрожало налитое кровью бельмо.
 - Скреб- поскреб! Великий Ратус нам готовит благодать… - едва слышно прошептал он.
 Тесный подвал тотчас заполнился людьми. Они сбрасывали на пол ветхую утварь, вскрывали пол, ломали обитые шероховатыми досками стены.
  - Есть! – воскликнул молодой румяный парень. Он держал завернутую в ткань книгу. – Как он мог писать в такой темноте?!
  - Понятно, как! Сатана помогал, – грузный человек забрал книгу. – Вынесете эту мразь, и бросьте на помойку,  пусть хоть псы порадуются!
 Люди выходили на поверхность, двое с трудом волокли по скрипучим ступеням тяжелое тело кузнеца. Оглушенный человек поднялся на ноги, пошатываясь, шел следом за остальными. Румяный парень на мгновение задержался.  Ему явственно почудилось, что труп кузнеца шевельнулся. Он протянул руку, и тотчас ощутил болезненный укус в средний палец.
 - Радость жизни, радость смерти мы готовы принимать… - затянутые белой пеленой глаза святотатца не мигая смотрели на него в упор.
  - Да он жив! – воин выхватил кинжал, и дважды ударил в грудь. Кузнец вытянулся как стрела, и обмяк.
  - Живучий скотина! – усмехнулся ратник. – Теперь не очухается! Понесли! – они подхватили труп, и вытащили его на улицу.
Укушенный человек задержался в подвале. Он ощупал ранку, из третьей фаланги сочилась кровь, зубы у демона будто клыки шакала!  Он обернулся.  На столе восседала большая серая крыса, с родимым пятном на шее. Черные глаза грызуна  в упор смотрели на человека. У него закружилась голова, человек вцепился в скамью, чтобы не упасть.
  - Эй, бродяга Шмидт! Ты, что там свою принцессу встретил?! – с улицы раздался дружный смех товарищей.
  Парень отвел взгляд, нарочито небрежно ударил носком сапога по скамье.
  - Надеялся, найти хоть что-нибудь, чем глотку промочить! – он выругался, и поспешил наверх.
Грузный мужчина положил книгу в сумку, вскочил в седло, и  повез свою находку в город. Не отвечая на насмешки, Ганс Шмид оседлал своего коня, и помчался в сторону темного оврага, пересекающего путь в город. Дорогу заслонили густые заросли можжевельника. Мужчина спешился, и ступил под сень высоких деревьев. Неожиданно, на его пути возник худощавый нагой мужчина. Чудное зрелище! Бледные, как вурдалака скулы, глаза покрыты белой пеленой.
  - Ганс, черт побери! Какого дьявола, ты здесь делаешь?! – недоуменно воскликнул мужчина, и тотчас получил удар ножа в сердце. Он умер мгновенно. Шмидт выхватил у толстяка книгу, и быстрый как тень, скрылся в густой лесной чаще.
  К утру молодой человек прибыл в город. Он не чуял холода и жажды. Его вела чужая властная сила. Он проскользнул под покровом предрассветной мглы городскую заставу, нырнул в свой маленький домик, стоящий окраине, возле здания заброшенной ратуши. Дрожащими руками он извлек книгу, и склонился над кривыми строчками.
  Из подпола неспешно вылезла крыса. Она по хозяйски уселась в углу, и пристально уставилась на человека. Ее блестящие мрачно светились в полумраке.
 
 

                СТРАНИЦА 123…

     …Высокая рыжеволосая женщина лежала на широкой кровати. Ее нагое тело было едва скрыто прозрачной материей. Худой, жилистый брюнет покрывал шею и грудь красавицы страстными поцелуями. Женщина дернула за волосы любовника.
  - Дай выпить!
Мужчина послушно встал с кровати, подошел к хрупкому, уставленному фарфоровыми безделушками  столику, и налил в бокалы  красного вина.
  - К вашим услугам, Повелительница! – он шутливо хлопнул женщину по обнажившейся  ягодице,  протянул бокал. Она опустила ресницы, и коснулась алыми губами холодного хрусталя.
 - Кровью пахнет!
 - Милая, Жанна – вы удивительная фантазерка! Прекрасное тонкое вино, на мой вкус!
 - Это оттого, что ты не знаешь вкуса крови!
 - Чушь какая! – он сморщился. – А ты знаешь?!
 - Вот, решила попробовать… - она неопределенно улыбнулась.
 - Расскажешь потом?
 - Не уверена… - Жанна отставила бокал, поднялась с кровати , и как была, обнаженная подошла к небольшому шкафчику в углу комнаты. Длинные огненные волосы скрывали трогательные позвонки.
  - Повелительница! – хрипло простонал он.
  - Потерпи! Я меня есть для тебя сюрприз!
  Демонстрируя удивительную для столь изящного телосложения силу, она отодвинула от стены шкафчик.  Подняла квадратную половицу, и по локоть просунула руку в подпол. Нащупав большой предмет,  извлекла его наружу. Это оказалась большая книга в кожаном переплете, с золоченным бюваром на обложке. Искусная работа! Не обращая внимания на удивленное выражение лица любовника, женщина положила книгу на столик, смахнув дорогие фигурки из мейсенского фарфора.
  - Сядь на кровать, и закрой глаза! – приказала она.
  - На кой черт?!
  - Тебе понравиться! Не робей! – она ласково пощекотала его пальцами в паху. Мужчина оскалился в предвкушении изысканного наслаждения.
  - Только не обмани! – он шутливо погрозил любовнице пальцем. – Накажи меня как следует!
  - Обещаю! – Жанна криво усмехнулась.
 Он послушно закрыл глаза, и улегся на спину.
  - Представляю, что сейчас со мной будет…
Женщина нагнулась к его лицу, и тронула губами сомкнутые веки любовника.
  - Вряд ли догадываешься!
  Волна рыжих волос окутала голову возлюбленного, плотной волной легли шелковистые пряди  на мускулистую грудь. Он протянул руки к девушке, но она выпрямилась, и ударила по открытой шее блестящим лезвием.
       - Прекраснее нет иллюзий, чем смерть от стекла!
         Пусть музыкой кровь прольется в бокал вина…  - прошептала она надтреснутым голосом,  и подставила бокал под хлещущую фонтанчиком тягучую жидкость.
   Из зияющей бреши в полу выскочила крыса. Не обращая внимания на женщину, легко вскарабкалась на кровать, подбежала к содрогающемуся в конвульсиях телу, и лизнула кровоточащую рану. Жана с великим почтением поклонилась крысе, глотнула из бокала, подошла к книге, и начертала на странице.
    Лунный свет земли коснется.
    В час, когда проснешься ты.
    В гулких сводах подземелья,
    Черный бархат красоты.

   Сладость старого похмелья,
   Нам подарит темнота,
   В ночь седой земли рожденья,
   Станет вечной слепота.

  Тронь меня, и я воскресну!
  Спать оставишь, я усну…
  Я мечтаю о забвении,
   Коль тебя с собой возьму!

Женщина допила содержимое до дна, и поставила подпись.
Жанна Смит. 1915 г.
  Затем она глубоко вздохнула, легла на кровать рядом с трупом возлюбленного, вытянула руку вдоль туловища, и ударила лезвием по запястью.
  Крыса понюхала окровавленную кисть, спрыгнула с кровати, и неторопливо побежала к вывороченной половице…

                СТРАНИЦА   75.

  В дверях повернулся ключ, неслышно щелкнул смазанный замок – на пороге объявился человек. Зализанные жидкие волосы, фирменная синяя куртка с приколотым на нагрудном кармане белым квадратиком. Он прикрыл за собой дверь, как тень скользнул к столику. Завернул  книгу в плотную бумагу, и направился к дверям. На мгновение человек замер, прислушиваясь к скрежету, доносящемуся из за шкафчика, торжественно поклонился.  Он мимоходом посмотрел на труп мужчины – вдоль горла рубцевалась подсыхающая кривая рана, женщина была еще жива, под бледной рукой на белоснежной простыне растеклось багровое пятно. Незнакомец поправил белый квадратик на груди, где  каллиграфическим почерком была выведена фамилия КОЭН. Он вышел из номера, аккуратно притворив за собой дверь.
   Спустившись в холл, мужчина первым делом зашел в кладовку, и спрятал там книгу, затем  набрал короткий номер.
  - Полиция!? Немедленно приезжайте. Да… У нас здесь убийство. Два трупа. Отбой…
Коэн положил трубку на рычаг, и налил в квадратный стакан немного виски. Чувствовал он себя превосходно.

         


                В  ОСАДЕ.


   Массивные стены старинной часовни гасили шум доносящийся снаружи. Приветливо горели свечи, пахло мягко, тепло по-домашнему уютно. За алтарем находилась узкая лесенка ведущая в подвал. Там блестела хирургической чистотой тесная кухонька, а с противоположной стороны лестницы имелся туалет и тесная душевая кабинка. Здесь же работал автономный дизель, в оранжевых канистрах плескалось топливо. В кладовке, под холодильным шкафом бодро сверкали десятки банок консервов, затянутые в пластик брикеты минеральной воды, крупы и макароны. Бывший настоятель часовни планировал дожить здесь до Страшного Суда. Под лестницей оказалась массивная дверь обитая кованным железом. Никаких признаков дверного замка, щеколды или ручки на двери не было. Парнишка стукнул кулаком по гладкой поверхности – с таким же успехом можно было ломиться в сейфовые ворота монетного двора.  Наверху раздался оклик, он быстро взбежал по лесенке.
  – Там кто- то есть! – девушка указывала пальцем на двор. 
  Рыжий подбежал к двери и приник к глазку. Блондинка дышала в затылок, прижимаясь грудью к его спине. Он готов был стать каменным изваянием, если бы это могло длиться вечно!
 Сквозь перевернутую призму выпуклого стекла  виднелась «хонда», мерно покачивались пушистые ветви голубых елей.
  - Там ничего нет! – буркнул он. 
  - Возможно, мне показалось. - она выглядела смущенной. – Здесь так неуютно…
Он знал, что часто краснеет, вот и сейчас конопатое лицо мальчишки пылало медным цветом.
  - Там внизу есть запасы. Вода, консервы… - ему очень хотелось выглядеть серьезным, но ломающийся юношеский голос выдавал волнение.
  – Ты – самый смелый человек, которого я встречала в своей жизни! Ты спас мне жизнь, а я даже не знаю твоего имени.
  - Рыжий…
Девушка улыбнулась.
  -  А обычное имя у тебя есть? Меня зовут Надя, в школе дразнили «зубастик.» Я тоже носила брекеты…
  - Рыжий… Мне так привычнее.
  - Отлично! – охотно кивнула Надя. – Пусть будет Рыжий. Так даже романтичнее! Пойдем вниз, покажешь, что там интересного…
  Пока они спускались в подвал, парень изложил свой план действий. Самое разумное пока остаться им здесь. Мобильники не работают. Неизвестно, что с ними может случиться за пределами часовни. Здесь работает дизель, запасов хватит на неделю. Возможно, уже на следующий день все проясниться. Пока, лучше переждать. Надя смотрела на парнишку с нескрываемым восхищением. Если бы не смешные оттопыренные уши, можно было решить, что это говорит взрослый опытный мужик!
  - У меня мама в городе осталась! – вздохнула она. Голубые глаза подростка наполнились слезами.
  - А у меня бабушка…
 Все таки он оставался ребенком! Не по годам умный, умелый водитель, здорово разбирающийся в технике ребенок. Ей стало страшно.
  Они выпили по бутылке воды, сжевали по яблоку. Делать было нечего.  Надя предложила  осмотреть часовню снаружи. Молодые люди вышли на улицу. Солнце затянуло густыми облаками, воздух был серым и безвкусным. Каменная ограда полтора метра высотой окружала здание часовни. От литых чугунных ворот, к подъезду вела вымощенная плитами тропа. На ухоженных клумбах увядали, в предвкушении осени диковинные оранжевые цветы. Плыл сладкий аромат, словно во рту растаял мятный леденец, и на языке оставалось послевкусие лесной травы. Надя опустилась на корточки, и понюхала золотые лепестки.
  - Смотри, какие красавцы! Похожи на геликонии, но откуда они в нашем климате?
  Рыжий смотрел за ворота. Румяное лицо  побледнело, скулы заострились, губы сжаты в ниточку. Она  проследила за его взглядом, сердце кувырнулось в груди.
  - Что это?! Что это что такое… -  Ее зубы застучали, словно отбивая чечетку. Рыжий схватил девушку за руку, и потащил в дом.
  «Это уже сегодня было…» - мысль работала медленно, как под действием дурмана.  – « Он точно также тащил меня к машине. Будто куклу, на ватных негнущихся ногах. Это – галлюцинация! Так действует аромат геликонии…»
  Они влетела в помещение, рыжий с грохотом задвинул засов, прильнул к глазку.
« Это всего лишь сон…» - подумала девушка. Она прикрыла глаза. – «Надо проснуться!»
 Надя шагнула к алтарю,  ухватилась рукой за высокую спинку резного кресла, и потеряла сознание…               

               
                КНИГА ПРАВДЫ И ЛЖИ. ОКОНЧАНИЕ.


  В папке оставалось полдюжины листов. Они были исписаны мелким тщательным почерком, словно над рукописью трудилась грамотная старушка. Далее следовал пробел, и сильная мужская рука небрежно начертала  пару десятков строк.  Илона отбросила папку как живую змею. Это все. Ядовитое зерно тайны всегда горше, чем мясистая оболочка. Почти все.
  Роберт сидел рядом, привалившись спиной к кузову джипа, его лицо осунулось, щеки провалились, лоб изрезали глубокие морщины. Он курил сигареты, одну за другой.
  - Продолжать? – спросила девушка. Он молча кивнул.
  -  Я не могу…
  - Читай… - блекло, сухо и страшно, словно мертвый пергамент прошелестел.
  - Ты уверен?!
  - Читай! - он глубоко затянулся.  – Слова уже написаны. Оттого, что ты не станешь их читать, истина не измениться.
 - Это – ложь! – ее голос сорвался на крик. Орел взмахнул широкими крыльями, открыл острый клюв, и покосился на людей блестящим глазом. - А что станет с людьми в часовне?
 - Я пойду к ним на закате…
 - Не ты, а мы пойдем!
Роберт шумно выпустил дым через ноздри, и посмотрел на орла.
 - Теперь я знаю, зачем он здесь! Но вряд ли это нам поможет…  -  он сжал ладонями ее голову. –  Сорке, нужен я, понимаешь?!
  Твердые, остро очерченные губы на его лице превратились в рот – щель. Губы старика. Глупые ассоциации. Он уже никогда не станет стариком, ее любимый, нежный и сильный, подчас немного ироничный Роберт Ковальский. Он пересек черту старости и молодости. Сердце девушки рвалось на части, она не могла принять этот выбор.
  - НЕТ!!! Нет! нет! – Илона заткнула уши, и кричала что есть сил, пытаясь разогнать пелену  страха и горя. – Я сожгу ее! – Она бросилась к книге. Золотая крысиная морда взирала на обезумевшую девушку, снисходительно улыбаясь.
  - Думаешь, ты первая, кто пытается это сделать! – невесело улыбнулся мужчина. – Там всего лишь бумага! Если бы все сожженные в мире книги смогли изменить историю…
  - Тогда я сама напишу продолжение! Это – нечестно!!!
  - Ты помнишь историю о Содоме? – Роберт поднялся на ноги, взял бинокль.
  - При чем здесь Содом! Какой, к дьяволу Содом!!! – девушка бросилась к машине, нырнула в салон, рванула на себя ручку бардачка. Оттуда посыпались цветные карты, фонарик, прочая дребедень. – Ага! – торжествующе воскликнула она, выхватив из папки огрызок карандаша.
  - Древний библейский город. – он навел окуляры на часовню. – Его жители приобрели печальную известность, как великие грешники. Господь решил уничтожить Содом, и послал в город своих ангелов. Некий человек по имени Лот попросил заступничества за жителей города. И Господь внял просьбе Лота пообещав, что город останется невредим, если в нем найдется хотя бы десять праведников. – он удивленно присвистнул. – А наши зверушки не теряют времени даром! Погляди! – он протянул бинокль, девушка прижала пластик к глазам.
  «Я больше не чувствую тепла его тепла. Я с ним уже простилась…» - Она сглотнула соленый комок.
  - О Господи! Они огромные…
  - Они растут. – подтвердил мужчина. – Победитель всегда становится больше за счет отобранной силы у поверженного врага. В Содоме не удалось обнаружить десятерых праведников!
 - Неправда. Трое человек спаслись. – глухо проговорила Илона. Она склонилась над книгой, быстро чертила на пустой странице.
 - Так точно! Лот с двумя дочерьми.
 Девушка невольно вскрикнула. От нажима карандаша грифель выскочил наружу, острая заноза вонзилась под кожу безымянного пальца. Роберт аккуратно извлек занозу, и поцеловал кровоточащую ранку, она безутешно разрыдалась.
  - Я хотела все изменить! На бумаге не остается следа…
  - Нелегкая эта доля – стать соавтором апокрифа демиурга! – он нежно погладил ее волосы. - Я люблю тебя! – в синих глазах стыли хрустальные капли, словно из бирюзовой голубизны неба вытекала соленая влага. – Дочитай текст до последней страницы. Все это время я буду рядом. Потом я уйду к ним. Как только начнет садиться солнце, ты сядешь в джип, помчишься к часовне. Дорога займет пять минут. Чтобы добежать от ниссана до крыльца часовни, тебе потребуется полминуты.  Я обеспечу эти тридцать минут. – Девушка протестующе всхлипнула, он накрыл большой ладонью ее губы. – Умоляю тебя, послушаться! Это единственный шанс для всех нас… Читай!
   Илона распахнула тяжелую обложку.
  - Осталось шесть страниц…
  - Читай! - он ободряюще улыбнулся. – У тебя есть шанс стать одной из дочерей Лота.  Я на это надеюсь…
 Глаза мужчины были сухими и мертвыми. Цвет морской воды перед грозой. Он уселся на траву, прикрыл веки.
 
  Кот Ричард послал  вопрос Страннику, и получил утвердительный ответ. Он здесь. Он смертен. В настоящее время, он в охвачен приступом ярости.  Двое людей видели его нагим. Пока эти люди живы, Сорка не может прикрыть наготу излюбленным своим обликом. Черный костюм, трость, шляпа, старый чемоданчик, и нелепые аксессуары вроде золотых часов. Мнимое бессмертие лишило Повелителя Крыс чувства реализма, он искренне убежден, что именно в таком обличии сатана заключает сделки.
  Мей кун недоумевает.  Сорка – фантазер! Те, кто обладает временем, имеет роскошь фантазировать. У Сорки очень много времени, он уязвим…
  Те, кто заключили договор напрямую коммивояжерами, вероятно обречены на забвение, но у инфицированных людей остается шанс на спасение.  Ричард снисходительно относится к людям. Он знает их испорченную капризную натуру жадных и злых детей, но судьба котов тесно связана с судьбами людей. Они – союзники. Тысячелетия назад, люди отлили  благородном металле воплощение Золотого Минта!
  Орел  растаял в небе, как черная мушка на голубом листе бумаги. Странник выполнил свою работу. Мей кун обернулся к товарищам и издал протяжный вой. Время отдыха. Сегодня на закате многие из них погибнут. Ждать дольше нельзя. Странник сообщил, что крысы набирают силу. 
  Ричард свернулся клубком. К нему прижималась белая ангорская кошечка, прочие коты черные, рыжие, пестрые, укладывались на землю, безошибочно выбирая точки силы и покоя. Через пару минут мей кун спал…
 


               
               

                НАКАНУНЕ  ШЕСТОГО  ДНЯ.
 

   Крысы покидали воронку. Они расталкивали друг друга, огрызались, каждый стремился быть угодным Повелителю. Они спешили. Сорка нервничал. Его состояние передавалось  зверькам, словно по невидимым нервным волокнам оно заряжало свирепой яростью, жаждой мщения.
  Злоба Хозяина была направлена на двух людей, чудом избежавших смерти в разрушенном до основания городе.  Юноша и молодая женщина. Они скрываются в маленьком здании, час пути, не более того…
  Сигнал, исходящий от Повелителя, был как всегда ясен и четок. Крысы ликовали. Их мышцы  наливались силой и ловкостью. Они – хозяева вселенной! Столица мира выросла из под земли, стряхнув ветхие строения, нелепые дома, мосты и храмы, все это низринулось в огненную бездну. Туда же провалились заносчивые люди, со своими техническими приспособлениями для убийств, а на опаленном пепелище пылает золотой Город. Повелителя настораживает присутствие скульптуры кота в центре воронки, но до тех пор, пока он прикован к своему постаменту, он бессилен. Это всего лишь кусок металла!
  Зверьки ступили на пустынную дорогу. На горизонте показалось небольшая часовня, уютно расположившаяся среди пушистых зеленых елей. Мысль Повелителя неумолимо толкала крыс вперед, пасюки достигли высокого каменного забора – здесь стояла машина беглецов. Хищники дружно остановились. Большой самец встал на задние ноги, и обнюхал воздух. Люди в здании. Они совсем рядом – мерзкий запах  цветов кружит голову, от него слезятся глаза, и пасть наполняется тягучей слюной.
  Седые усы самца задрожали, он потряс головой и чихнул. Растения здесь не при чем. Некая непреодолимая сила не позволяла крысам пересечь невидимый рубеж. Самец оскалил зубы, и хватанул за шею подвернувшегося пасюка. Крысенок взвыл, и отбежал в сторону. Остальные животные толпились на месте. Самец слал отчаянные сигналы Повелителю, но тот молчал.
  Позади раздался сдавленный писк – крысы карабкались друг другу на спину, но наткнувшись на невидимую преграду, пятились назад. Задние ряды животных наседали на спины своих собратьев, образовалась давка,  возникали короткие стычки.
   Не дождавшись ответа от Хозяина, самец прыгнул в дренажную канаву. Остальные крысы последовали его примеру, в считанные минуты животные заполонили канаву. За четверть часа передовой отряд грызунов во главе с седомордым самцом очертил периметр вдоль заграждения. Сорка безмолвствовал. Животные продолжали свое шествие по глубокой канаве. В скором времени дренажная яма, опоясывающая каменный забор, превратилась в живую  ограду, состоящую из десятков тысяч  грызунов.
  Солнце клонилось к закату.  Медные лучи окрасили  верхушки корабельных сосен. Через час алое безумие поглотит остатки разума бредущих по кругу зверей. Густая тень накрыла беззащитные спины крыс – орел промчался в нескольких метрах над землей. Животные не обратили на птицу внимания, они продолжали свое бесконечное движение по кругу. Головы были опущены к земле, напряженные вибриссы дрожали, голые хвосты натянуты как тетива – крысы мечтали о битве…


                ***

    Надя открыла глаза. Из тумана выплыло лицо рыжего – он протягивал девушке стакан с водой. Последнее, что девушка помнила, это эротический сон. Стены спальни, постельное белье, нагая кожа, все покрыто красным цветом, словно чья то рука  выплеснула на любовников ведро с кровью. Липкая масса обволакивала лицо, губы, грудь, бедра. Ощущения обострились чрезвычайно сильно, она зажмурила глаза, хотелось продлить сладкий дурман оргазма. Подросток испуганно отпрянул.
  - Это – я! Это – я, Рафаэль… Ну – Рыжий!
Надя очнулась, и реальность обожгла ее как удар хлыстом по щекам. Она охнула, и прикрыла руками живот. Он казался горячим, между ног было жарко и мокро.
  - О Господи!
  - Вы потеряли сознание! И пока я бегал за водой, стали срывать с себя одежду! Это не я! – вырвалось у него совсем по-детски. Девушка хлопнула руками по бедрам – джинсы с трусиками оказались приспущены. Залившись краской, она немедленно привела себя в порядок – мальчишка деликатно отвернулся.
  - Кажется, я потеряла сознание!
  - Точно! – подтвердил подросток. – После того как они завизжали…
  - Они?!
  - Крысы. Их там полно за оградой. Но здесь ни одной нет.
  - Что же это такое?! – Надя схватила стакан с водой, и жадно выпила содержимое. Мысли постепенно приходили в норму.
  - Откуда здесь крысы?!
  - Я думаю, они пришли из Выборга. Вылезли из той воронки.
  - Бред какой то! 
  - И еще… - он замялся, как бы размышляя говорить ей или нет.
 За несколько часов, что они провели вместе, она успела неплохо изучить этого необычного мальчишку. Если он мнется, дело серьезно.
 – Говори!
  - Рядом с кухней находится дверь… старинная такая, без замочной скважины.
  - Ну, видела, помню!
  - Оттуда доносятся какие-то звуки…
  - Какие звуки?!
  - Будто кто-то стучит с той стороны.
  - О Господи! – повторила  Надя. Она глубоко вздохнула, словно перед нырком в холодную воду, и взяла мальчишку за руку. – Пойдем вниз! Послушаем, что там за стук…
  Она шагнула вниз по лестнице, слыша удары собственного сердца, и частое сопение Рыжего. Скрипнула деревянная ступенька.
  - У тебя оказывается красивое имя!
Подросток смущенно буркнул что- то неразборчивое.
  - Зря ты стесняешься! – он тепло по-товарищески сжала его ладонь. – Рафаэль – очень красивое имя! Я хочу попросить о двух вещах, Рафаэль!
  Рыжий молча кивнул.
  - Во-первых, не обращайся ко мне больше на «Вы», идет? И во вторых…- она замялась. – Там наверху… ну, когда я потеряла сознание, давай это останется строго между нами!
  - Я клянусь! – торжественно выкрикнул мальчишка. Пусть крысы! Пусть жутковатые удары за дверью!  - Клянусь! - повторил он.
  Они скрепили договор крепким рукопожатием, и спустились в подвал. Рыжий нажал выключатель. Тусклый дневной свет осветил тесное помещение. Тихо гудел дизельный мотор, равнодушным красным глазком светилась маленькая лампочка на реле генератора. Справа от входа чернел дверной проем. Поначалу, Надя с трудом сумела отличить дверь от кирпичной стены, покрашенной нейтральной коричневой краской. Дверь выделялась кривыми черными скобами, которые охватывали ее острые углы словно клешни краба. Девушка провела пальцами, скулы заныло от ощущения шершавого старинного железа.
  - Похоже, древняя дверца! – пробормотала она. – Как же она открывалась?
 Узкую словно паутина дверную щель удалось обнаружить на ощупь. Девушка приложила ухо к двери, подождала несколько секунд – тишина.
  - Ну и где же этот стук… - насмешливо сказала она. Таинственная дверь являлась вероятнее всего заброшенной кладовкой. Девушка намеревалась подбодрить смущенного мальчика,  когда четкий удар по железу, заставил ее отшатнуться в сторону.
  - Что это?!
  - Вот так уже минут пять! - Рыжий понизил голос до шепота, словно загадочный субъект, находящийся за дверью мог их услышать. Удар повторился дважды, возникла пауза. Надя ощутила холодную струйку пота на шее. Ей страстно захотелось принять ванну. Безумная идея! И опять удар, затем три коротких подряд…
  - Черт побери! Я конечно – блондинка, но в этих ударах угадывается система.
  Некоторое время стояла тишина. Гудел дизельный мотор, сопел Рафаэль. Вновь раздался удар. Затем два коротких, еще удар…три коротких, пауза. Вновь два удара подряд, пауза и три коротких. Пауза…
  - Такое впечатление, будто я уже слышала подобный стук!
Надя стукнула костяшками по двери – звук оказался слабым, беспомощным – похожим на удар детского кулачка по толстому металлу, рука заныла. Рыжий протянул короткий железный брусок.
  - Лучше этим…
  Три равномерных удара, пауза… Опять три удара с короткими одинаковыми промежутками,  пауза, а затем три отчетливых разнесенных по времени удара металла по железу.
  - Ну, конечно! Это азбука Морзе! Сигнал СОС! Как я сразу не догадалась… Просьба о помощи! Там – люди!
  Она схватила брусок, и трижды ударила по выпуклой скобе, затем замерла на пару секунд, и повторила удары, с более длительными промежутками, и наконец, опять три коротких стука. Звон металла разносился по тесному подвалу, закладывало уши, ныли зубы. Потекли томительные секунды.
  Три коротких удара. Пауза. Три длинных, и короткие…три раза.
  Надя  звучно поцеловала мальчишку в пылающие щеки.
  - Слава Богу! Мы не одни…
Она побежала на кухню, опрокидывая аккуратно составленные пластиковые тарелочки.
  - Мы должны им помочь! Нужно взломать эту треклятую дверь!
Девушка, открывала блестящие никелем дверцы, с грохотом, выбрасывая наружу консервные банки, со звучным хлопком упала на пол упаковка минеральной воды.
  - Здесь должны быть какие-то инструменты… - на ее лбу выступили капли пота, в подвале было тепло и сыро. Заразившись ее энтузиазмом Рафаэль, наткнулся на массивный ящик, доверху набитый слесарным инструментом. Мальчик взял маленький фонарик – яркий лучик света прорезал подвальную мглу.  Извлек стальной ломик, с плоским загнутым жалом на конце.
  - Можно попробовать вот этим! – Рафаэль протянул фонарик. – Вы… ты держи его направленным к низу, и а постараюсь поддеть дверь.
  Надя послушно направила луч света на дверь. Рыжий присел на корточки, внимательно ощупывая железную скобу. Она настолько плотно примыкала к двери, что просунуть ломик не представлялось возможным. Дверь была спаяна со стеной, если бы не тоненькая смычка, почти не различимая в полумраке подвала, но угадываемая прикосновениями пальцев. Можно было предположить, что люди, подающие сигналы бедствия замурованы заживо.
  - Дай зажигалку! – прошептал Рыжий. Он лег на бок, пытаясь нащупать зазор. Девушка убежала на кухню, и вернулась, неся с собой спичечный коробок.
  - Когда все это закончится, я напишу книгу! – прошептала она, - а потом, выйду за тебя замуж! – она озорно хохотнула.
  Рафаэль промолчал, но сердце готово было взорваться на части. Он не подал вида, сурово сжал зубы, чиркнул спичку, и поднес ее к черной скобе. Маленький огонек едва дрожал, как частица солнца, томящаяся в плену сырого подвала. Рыжий провел горящей спичкой вдоль нижнего края двери, и медленно поднялся на ноги. В спертом воздухе запахло серой, огонек моргнул синим глазком и погас. Мальчик сморщился, и потряс в воздухе обожженными пальцами.
  - Ну что?! – Надя с тревогой посмотрела мальчишке в глаза. Сейчас он был для нее мужчина-защитник, который обязательно найдет выход из безнадежной ситуации.
Рафаэль криво улыбнулся, копируя фирменную улыбку Гаррисона Форда. Ему даже захотелось небрежно похлопать девушку по щеке, и произнести культовую фраз всех времен, что то типа « Положись на меня, крошка!», но мешал страх. Он не Индиана Джонс, а четырнадцатилетний подросток, и еще вчера над ним издевался Гнус с дружками, и в прошлом году случилась первая поллюция. Мальчик чиркнул следующую спичку, и опустился на корточки. Дверь дрогнула, находящиеся с той стороны люди возобновили перестукивания. Девушка всхлипнула.
  -  Каким-то образом они должны были туда попасть!
Рафаэль поднимался со своей спичкой, держа ее вдоль едва различимой щели. Язычок пламени горел ровно, без признаков колебания. Новый удар оказался  сильнее предыдущего – словно находящиеся по ту сторону люди начинали терять терпение. Дверь задрожала, с низкого потолка посыпалась сухая побелка. Едва ли человек может обладать такой силой удара! Надя была иного мнения.
  - Бедняжки! Они там задыхаются, наверное!
От следующего толчка от верхнего края кривой скобы отвалился пласт штукатурки, обнажив бурую кирпичную кладку. Спичка погасла.
  - Фонарик, сюда! – крикнул Рафаэль. Девушка послушно направила острый луч света на стену. – Чуть левее, теперь выше… Все! – мальчик встал на цыпочки, и потрогал пальцами черную, покрытую густой ржой ручку, которая больше походила на стоп кран в поезде. Он медленно потянул ее на себя, дверь заскрипела и чуть-чуть сдвинулась с места – на головы людей посыпалась серая пыль, с хрустом отпадали куски старой краски. Удары по двери утратили систему.
  - Открывай! –  крикнула девушка, поперхнулась, закашлялась. – Нет! Подожди…
Рафаэль застыл на цыпочках, держась пальцами за ручку.
  - Ну что…Открывать?!
Неожиданно удары стихли. С той стороны воцарилась мертвая тишина. Сжимая железный брусок холодными пальцами, Надя подошла к дверям и робко ударила по скобе. Тишина. Что ее смутило? Та сила и едва сдерживаемая ярость, от которой вздрагивала могучая дверь? Ну и что здесь странного?! Возможно, узники доведены до состояния крайнего отчаяния. Она слышала историю про хрупкую женщину, которая в состоянии аффекта подняла автомобиль, спасая жизнь своего ребенка. Там, за дверью явно находились разумные существа – об этом свидетельствует азбука Морзе! Что же мешает ей открыть эту загадочную дверь?
  - У меня шея затекла! – процедил сквозь зубы Рафаэль. – Он продолжал держать ржавую ручку, расположенную возле притолоки. Если не знаешь, как поступать, возьми паузу – золотое правило!
  - Думаю, нам не помешает минута на размышление! – улыбнулась девушка, цитируя популярную телеигру. – А заодно выйти проветриться. Надеюсь, крысы уже ушли… - ее голос все- таки дрогнул. В глубине души Надя была убеждена, что жуткие зверьки, так похожие на крыс, размерами с болонку, продолжают кружить возле каменной ограды.
  Рафаэль облегченно вздохнул. За дверью послышалось странное движение – как будто с той стороны  приближаются тяжелые шаги.
  - Рыжий!!! – взвизгнула девушка, и в то же мгновение, удар огромной силы обрушился на кованое железо. Мальчик не удержал равновесие. Увлекаемая его весом ручка опустилась вниз до упора, изъеденное многолетней ржой железо хрустнуло, в кулаке остался кусок старого металла. Дверь заскрипела тугими петлями, и медленно разверзлась, отворяя нагую черноту, похожую на впалый беззубый рот. Оттуда пахнуло смрадом, промасленной ветошью  и потом. Темнота всколыхнулась, дрогнули молекулы мертвого воздуха.
  - Скреб- поскреб! Великий Ратус нам готовит благодать!
Высокая тень шагнула из дверного проема.
  - Радость мрака сладость смерти, мы готовы принимать!
Пожилой обнаженный мужичина вперил немигающий взгляд в лежащего на полу мальчика. Он протянул длинную татуированную руку.
  - Скреб-посреб! Приходит Ратус в каждый город, в каждый дом!
За его спиной появилась голая женщина, груди безвольно свисали как пласты лежалого мяса, на животе змеился кривой шрам.
  - Мы служить ему готовы!
  - Кровь и душу отдавать!
Сквозь дверь проталкивались люди. Молодые и старые, их губы шевелились, повторяя заклинания, белые глаза слепо глядели в пустоту.
  - Мама! – басом выкрикнул Рафаэль. 
  - Бежать! – выдохнула Надя. Они не сговариваясь, кинулись к лестнице, и выскочили из подвала. Голые люди устремились за ними следом.
  - Да что же это такое?! – разрыдалась девушка. – Откуда они взялись?!
 Рыжий сбил скамью на землю. Огоньки лампад гневно дрожали, святые кротко смотрели со стен на обезумевших от страха людей, в потупленных взорах читалось смирение и безразличие к судьбам смертных.  Скрипнула ступенька под тяжелой ступней татуированного мужчины. Со звоном разбилась бутыль с маслом, приторный запах елея растекся по часовне. Из- за алтаря выступила мощная фигура.
  - Скреб-поскреб! Великий Ратус…
  - Бежим!!! – кричала Надя.
 Они выскочили на улицу.  Девушка побежала к машине, а Рыжий просунул лом в изогнутые чугунные дверные ручки, сталь задрожала от дробных ударов.
  Беглецы миновали высокую  клумбу. Здесь росли удивительные желтые цветы, похожие на коварных хищных гибридов, произрастающих в Южной Америке. Такие растения заманивают простаков красотой и чудесным ароматом, чтобы оплести одурманенные жертвы ядовитыми щупальцами. Рыжий вдохнул пьянящий запах оранжевых цветов-убийц, и услышал отчаянный крик. Надя выскочила из- за кустарника, и упала в его объятия. Впервые в жизни, подросток обнимал женщину. Но он не испытывал вожделения, а безотчетный ужас, и ту особую смертельную тоску, которая знакома каждому, кто однажды ощутил на своем затылке ледяное дыхание подкрадывающейся смерти.
  - Крысы не ушли!!! Их стало еще больше!
  Дверь часовни содрогнулась.  Со звоном вылетело высаженное скамьей узкое оконце. Наружу выскользнул худой высокий подросток. Гнус. С ревнивой любознательностью Рыжий скользнул взглядом по обнаженному недругу. У того был маленький съежившийся половой орган.
  « Вот почему он никогда не опорожнялся вместе с другими ребятами!» - у мальчишки промелькнула неуместная мысль.
 Гнус посмотрел на людей белыми глазами, и выдернул ломик из дверей.
  Надя зажмурилась, сквозь сомкнутые веки по ее щекам текли слезы, губы едва заметно шевелились – девушка молилась.  Насыщенный багровым подпалом солнечный диск коснулся горизонта.  Тысячи крысиных глоток извергли вопль. Девичьи волосы окутали лицо Рафаэля, она медленно опустилась на землю, хищные желтые цветы протянули свои лепестки,
 Пусть будет ночь. Пусть будет ночь…


                СТРАНИЦА  6.


   «…Привет, сестренка! Не сомневаюсь, что ты сумела одолеть весь текст, и наконец, читаешь мое скромное послание. Было интересно, не так ли? Ты – смышленая девочка, и надеюсь, сумела уловить основную идею произведения. Я не имел возможности прочесть всю книгу целиком, увы! Нам, избранным это не подвластно, в чем и заключена диалектика мироздания, одни пишут – другие читают написанное, те создают – иные разрушают.
  Однако ближе к делу… Ты похитила книгу из подвала моего дома, но я не держу на тебя зла. Милая любопытная девочка! Ты восхитительно сыграла предназначенную роль, но не сумела увидеть главного. Знаешь, сестренка, что солдат, прильнувший к амбразуре искренне полагает, что видит поле боя, когда как ему предоставлено лишь пять процентов вероятного обзора. Умножь эти оставшиеся девяносто пять процентов десятикратно, и ты сможешь вообразить, сколь много сокрыто от твоего бдительного ока!
  …Утро нового дня накануне прихода Хаоса было восхитительным! Бездна секса, и предвосхищение ужаса, вслед за которым всегда следует ощущение благодати. Когда я впервые услышал голос Повелителя, мне стало страшно…Но страх всегда предшествует доверию. Крысы заполонили дом, и моя тленная сущность кричала от ужаса, она жаждала вернуться назад, в то время, когда Марк Коган, жалкий программист мечтал о продвижении по службе, и гордился красотой молодой жены. Никчемная жалкая гордыня!
  Мы провели несколько замечательных часов вместе с тобой, и Робертом, преследуемые белоглазыми людьми! Браво! Восхитительное шоу! Вы оба, были настолько поглощены друг другом, что даже не обратили внимания очевидные несообразности нашей чудесной одиссеи. Ты – образованная девушка,  искренне поверила, что при помощи ноутбука, можно подобрать коды к замкам бензохранилища. Забавный сюжет для блокбастера, но в жизни так не бывает…Увы! Мне было приятно узнать, что ты лишилась невинности, и  твоим избранником стал один из нас. Прошу прощения, я забегаю вперед. Согласно классическому детективному жанру, события должны развиваться своим чередом. Тем более до развязки осталось всего ничего –  ты читаешь последние страницы. Анна укусила тебя, сестренка, наивно полагать иначе, ты – инфицирована. Кто знал, что огромные дозы аспирина замедлят развитие процесса обращения?! Но рано или поздно, ты пополнишь ряды очаровательных слуг Повелителя, глупо противиться неизбежности.
  Однако, не могу удержаться, чтобы не дать тебе подсказку, дорогая Илона! Вот тебе шарада. Подумай, что связывает между собой имена следующих персонажей. Кан, Кузнец, Шмидт, Смит, Фернан, Ковач, Коваленко, Коэн… и наконец, Ваш покорный слуга – Марк Коган, собственной персоной! Ты – умная девочка, сестренка, легко догадаешься!
  В заключение могу лишь добавить, что нет большего счастья, чем служить Повелителю, и та степень доверия, что оказана нам, наследникам великого предка, служит наградой и осенена благодатью вечного Сакла! Дмама – отец! Лейлит – праматерь!
  Я не ставлю точку, сестренка! Рукопись не закончена…»

  - Закрой книгу! – грубо сказал Роберт. Илона послушно захлопнула обложку. По ее щекам текли слезы, девушка не пыталась их скрыть.
  - Кан, Кузнец,  Шмидт, Смит, Коэн…Коган, и наконец…
  - Ковальский. Роберт Ковальский! – бледное лицо исказила гримаса страдания, - я являюсь наследником  Кана Первого. Родоначальник проклятой династии!
  - Но почему – ты?!
  - Глупая лотерея! Мой отец – тоже Ковальский, но он оказался обращен…
  - Что значит обращен?! – У Илоны похолодело сердце. Она знала ответ.
  - Ты видела белоглазых. Сделку заключает Повелитель крыс, Адам Стоикус – одно из его имен. В обмен на сексуальное удовольствие, деньги или сиюминутное упоение властью люди отдают часть своей души. Они становятся словно зомби. Они смертны, чувствуют боль, нуждаются в воздухе и пище. Они – безропотные рабы своего хозяина.
 - Как он мог обратить так много людей?
 - Он – весьма трудолюбив, этот Сорка! – грустно усмехнулся Роберт. – Но не вездесущий. Некоторые из потомков Кана наделены такой же властью. 
  - И ты тоже?!
  - Сотни…тысячи  коэнов, ковальских, шмидтов, кузнецовых, ковачей, фернанов, бредут по земле с чемоданчиками набитыми договорами. Они стучаться в каждый дом, летят на самолетах, и плывут на кораблях. Скорость из перемещения невероятна, им дает силу демиург. За бесценок они продают соблазны – самый ходовой товар на земле. Первоначально следовало обратить руководителей стран, военачальников, крупных ученых. Дальше – по лекалу блокбастера. Инфекция передается через кровь, как СПИД или Гепатит. Скорость поглощения крайне велика. Ты являешься мутантом. Анна укусила тебя на заправке. Ты – носитель инфекции, но сама не обращена. Причины мутации мне не известны, возможно, твои гены заморозили заразу.
  - Как пробирку в холодильнике?
  - Удачное сравнение…
  - Когда ты… - она лихорадочно ощупала ранку на безымянном пальце. Красная точка, припухшие края. Легкий озноб, и подчас в сознание вторгаются чужие мысли. При благоприятных условиях споры яда проникнут в кровь. Ее глаза покроются белой пеленой, чужие мысли одержат верх. Мутация… – Когда ты понял, что один из них?
  - Это уже не важно. Первые сомнения зародились после встречи с Коганом. 
  - Ублюдок! – процедила сквозь зубы девушка.
 - Марк не виноват! – покачал головой Роберт. – Он платит за проступки предков – это как эстафета проклятых, и кто-то должен ее остановить! Я рассказывал тебе про сон, но утаил детали.  Было мгновение, когда я ощутил себя хульдой, древней крысой. В Книге Правды и Лжи косвенно упоминаются взаимоотношения людей и хульдов. В основном речь сводится к описанию технических работ, которые выполняли люди. Но ни слова не говориться о близких отношениях между рабами и господами, эта тема табуирована. Пока Марк спал, я обшарил его карманы, и вот, что там нашел! – Роберт протянул девушке монету. Матово сверкнуло золото. На аверсе была изображена крыса, содомирующая молодую женщину. Илона с отвращением отбросила монету. – Мне трудно тебе об этом говорить… - он провел пальцами по шраму на щеке,  – Там во сне я заново пережил свое рождение. Все  этапы – от кровавой жидкости в чреве дракона, до извержения плаценты. Я увидел мир таким, как его видели древние крысы – мир страшный и величественный. Я в обличии древней крысы. Я – Роберт Ковальский – не только потомок первого предателя на планете. Моим давним предком был древний хульд.
  Девушка сидела словно оглушенная. Она переводила взгляд с мужчины на лежащую в траве монету. Она видела его, облаченного в бесформенный спортивный костюм с дурацкой желтой надписью «Адидас».  Перед мысленным взором промелькнули сцены последних дней. Он, обнаженный, залитый кровью, мчится по улицам пустынного ночного города, он похож на древнегреческого бога войны… затем битва на заправке, и огненный гриб, вырастающий в обзорном зеркале автомобиля, и в алом зареве черного стекла отражаются его синие глаза…  Удивительно теплая осенняя ночь, волны испарений белыми хлопьями поднимаются над блестящей гладью озера, и она, обнаженная, в его сильных ладонях, и серебряная вода, стекает с волос, а губы пахнут огнем и мятой… Это была ложь?! Этого не было!!! Ничего не было!!! Солнечная принцесса умерла?! Все происходящее –  ее затянувшаяся агония, долгий прыжок в мрачную бесконечность. Ворота в чистилище, а вкус его поцелуев горячее серы и адского пламени!
  Роберт протянул руку.
  - Не прикасайся ко мне! – закричала Илона.  Ее плечи содрогались в такт рыданиям, соленая горечь просачивалась сквозь плотно прижатые к глазам пальцы. Его горячее дыхание тронуло девичью щеку, слезы высохли, сожженные жаром сухих обветрившихся губ. Она оплела руками его шею и прижалась ртом к кривому шраму на скуле. Ей так давно хотелось сделать это, но она не могла решиться, чувствуя детскую застенчивость перед этим взрослым сильным мужчиной. Теперь все счета закрыты. Она заслужила право быть сильной. Извилистый  твердый шрам, словно келлоидный рубец,  иссекал лицо человека, как изувеченная линия жизни.
  - Каинова печать… - прошептала девушка.
   …Мужчина и женщина лежали на земле глядя в прозрачное синее небо. Если очень долго в смотреть в небо, можно ощутить себя летящим над землей. Илона закрыла глаза. Она не хотела летать. Солнечная принцесса умерла…
  - Пора! – тихо сказал Роберт.
  - Пора… - как эхо отозвалась девушка. Не было боли.  Смертельная усталость, и огромная, нечеловеческая тоска, которая страшнее смерти.
  - До заката осталось не более получаса. Я добегу до часовни за десять минут.  Далее действуй по обговоренному плану. Подъезжаешь к входу, забираешь  людей, и едешь назад в Питер. За перевалом есть развилка, оттуда пять километров до магистрали, и да поможет вам Бог!
  - И да поможет нам Бог… - чуть слышно проговорила девушка. Она поднялась с земли, стряхнула с одежды прилипшие иголки лесной хвои. Огромный багровый диск скоро коснется горизонта, крысы ослепнут. Они станут безумными, одержимые яростью и страхом. Все случится именно так. Яркие лучи отразятся в черных глазах грызунов – еще вчера хитрых обитателей канализационных стоков, помоек и сырых подвалов. Ныне – они хозяева мира, они находчивы, сильны, бесстрашны и их миллионы! Древние хульды. Только одна слабость, ахиллесова  пята древнего народа – несколько минут каждодневного безумия в час заката.
  Холодное железо коснулось пальцев, Роберт протягивал ей револьвер.
  - Там могут оказаться обращенные, тебе придется стрелять.
Девушка ощупала гладкие углы грозного оружия.
  - Это просто. Здесь предохранитель. Опускаешь вниз, и нажимаешь курок. Просто…
  - Просто… - отозвалась Илона.
  - Мне пора. Я не умею прощаться. Пожалуйста, запомни еще раз - ты должна подъехать к часовне именно в то мгновение, когда лучи солнца коснуться верхушек деревьев. Не раньше, но и не позже. Крысы беспомощны пять-семь минут. После чего их ярость умножается многократно, и я не смогу их сдерживать. На обращенных, красный свет не действует – в основе они сохраняют человеческую природу.  Тебе придется стрелять.
  - Буду стрелять, – жестко сказала девушка.
  - Я пошел…
  - Иди! – ее глаза были сухими, сердце холодным. Солнечная принцесса умерла. Замороженные споры зреют в ее жилах…
Роберт повернулся, широкоплечий силуэт окутали лучи заходящего солнца, над смоляными волосами рдела пурпурная корона.
  - Стой! - у нее вырвался непроизвольный крик. Она подошла  медленно, размашисто перекрестила. Его лоб прочертила кривая угловатая морщина.
  - Ты была права в тот раз, когда говорила, что Господь не мыслит человеческими категориями. Я много думал о несправедливости со стороны Бога. Почему именно мне уготована участь стать наследником предателя?!
  - Ты не понял! Кан не был предателем. Он сделал свой выбор в пользу Аваны. Он жертвовал собой во имя любви.
  - Кан отвернулся от Учителя. Накануне он убил своего брата. Мне тоже довелось убивать людей, настал час искупления.  Если там окажется мой отец, пристрели его! - он воровато, как мальчишка поцеловал ее в губы, отвернулся, и побежал вдоль шоссе. Сразу возле поворота, он свернул с ровной дороги на взрыхленную дождями почву и ускорил темп. Вскоре высокая фигура исчезла за редкими скалами, спустя полминуты появилась вновь, уже на вершине холма. Илона поднесла к глазам бинокль –  сквозь призматические окуляры на его щеках были видны крупные капли влаги, похожие на слезы небесной росы, девушка опустила бинокль, и отвернулась. Она провела пальцами по губам, они едва слышно хранили следы его поцелуя. Солнечная принцесса умерла, а она еще нет…
  Усилием воли девушка подавила приступ отчаяния, села за руль, и положила на колени папку. Через десять минут она поедет к часовне. Далеко с востока к часовне подползает багровая пена – она накроет крыс волной слепого безумия. Пена мчится по земле, словно жадный кашалот, сглатывая пустые города, леса, и овраги, она скользит по воде, вздымая  алые барашки на ее поверхности. Пена легко перескочила горный кряж, и мчится по цветущей долине.  Она неудержима, это кроваво-красная волна, и нет ей преград. Осталось девять минут…
  Илона  распахнула книгу. Девять минут, полторы страницы писчего текста, и двадцать один год жизни Солнечной принцессы. И вечность…


                ***


  Коты двигались по широкой лесной просеке. Они вышли на пустынную трассу. Серое шоссе стальной змеей извивалось среди черных, с мшистыми наростами валунов. Мей кун осторожно ступил на асфальт. Остальные коты медлили – за несколько дней проведенных  вне привычной домашней обстановки, животные приобрели черты характера свойственные их далеким диким предками – недоверие и подозрительность.  Первым двигался Персик, за ним последовали сиамский кот в голубом ошейнике, и пестрый, хулиганского вида самец с оторванным ухом, и изломанным шрамом на круглой морде.
 Ричард знал, что за поворотом расположена часовня. Именно там их ожидают крысы. Знали это и остальные коты, знали и боялись – безошибочное чутье подсказывало, что недруги  сильно отличаются от заурядных пасюков. Повелитель крыс по- прежнему не давал о себе знать. Одно ясно наверняка.  Пока люди прячущиеся в часовне живы – Сорка предстает в обличии крысы, а значит – он смертен. Странник не ошибается. Близится закат, надо спешить.
  Мей кун издал протяжный вой, и побежал вниз по шоссе. Товарищи устремились следом за вожаком. В лучах заходящего солнца искрилась крыша часовенки. Ричард издал воинственный вой – коты нестройно замяукали, подбадривая друг друга. Крысы молчали. Это настораживало, сбивало с толку. Солнце стояло низко – через пять минут пасюки ослепнут.
  Вожак приблизился к каменной ограде, и тотчас из глубокой дренажной канавы на него набросилась крыса. Размером и массой грызун не уступал здоровенному коту. Солнечный луч отразился в маленьких блестящих глазах грызуна, крыса заметалась вьюном, мей кун  вонзил когти в загривок врага. Свирепо урча, кот рванул задними лапами брюхо животного – наружу вывалился сгусток внутренностей – крыса тоненько завизжала. Это послужило сигналом для остальных бойцов. Они выскочили на ровную поверхность, и оттесняли грызунов в яму. Охотники не позволяли пасюкам выбраться из канавы, бесстрашно впивались зубами и когтями в твердые загривки врагов. Некоторым крысам удавалось выбраться на поверхность, но ослепленные лучами заходящего солнца, они кружились на одном месте, яростно клацая мощными челюстями.
  Ричард спешил. Растерзав двоих пасюков, он набросился на третьего. Слишком легко. Это не похоже на Сорку. Мей кун знал, что у в распоряжении охотников не более пяти минут – затем солнце скроется за горизонтом, с приходом сумерек силы крыс умножаться. А пока что коты резвились на славу! Война превратилась в истребление.
  За высоким забором мелькали пестрые тени. Оттуда раздался беспомощный крик человека, ему вторило невнятное бормотание. Неожиданно из леса выскочил мужчина. Сильным ударом ноги он вышиб калитку, она отлетела в сторону, и беспомощно повисла на одной петле. Сокрушительным хуком отбросил белоглазого парня, и вбежал на территорию часовни. Поднимая клубы пыли к воротам подлетел черный джип, из салона выскочила девушка. В руке она сжимала револьвер.
  Подозрительно просто! Ричард знал этих людей, и они не вписывались в сценарий боя. В его понимании девушка должна бродить с белыми глазами и шептать бессмысленные молитвы в честь Великого Повелителя. Что касается мужчины, то он – избранный. Его появление не предсказывал даже Странник, а мудрая птица редко ошибается! Что-то идет не так…
  Последний луч солнца утонул за высоким холмом. Землю окутала зловещая мгла, украдкой подползающая, словно ядовитая ехидна,  и трогая холодный воздух скользким язычком. Уцелевшие крысы сбились в шеренгу. Блестящие глаза ясно и уверенно смотрели на противников – пелена слепого безумия спадала, уступая место холодному расчету.
  Опьяненные легкой победой коты не слышали призыв вожака. Они прыгали в канаву, продолжая оттеснять крыс к скалам.
  Ричард остановился. Рядом стоял одноухий. С окровавленной пасти кота стекала дымящаяся кровь. Персик тревожно мяукнул, подняв нос к небу.  Со стороны города, по шоссе надвигалась серая масса. В наступающих сумерках было слышно нетерпеливое попискивание. Впереди двигался монстр – огромная крыса с блестящими длинными клыками и бордовым пятном на шее. Сорка. Повелитель крыс спешил – через калитку выскочила черноволосая девушка,  за ней следом бежали  лопоухий мальчишка и высокая блондинка.  Они мчались к припаркованному «ниссану». Девушка затолкала подростка с блондинкой в салон джипа, и прыгнула на водительское сидение. Пятнистая крыса размером с крупную свинью издала страшный рев, и бросилась к автомобилю. Через забор переползали голые люди, белые глаза были устремлены в пустоту, обескровленные губы шевелились.
   Крысы решительно атаковали врагов – страшно закричала ангорская кошка – белоснежная шерсть покрылась кровью, и животное упало под натиском мускулистых зверьков. Рухнул как подкошенный черный кот, ему в брюхо вцепились две разъяренные крысы. Захлебнулся кровавым плачем неловкий сфинкс, в гладкую незащищенную мехом шкурку вцепились сразу три хищника. Мей кун завыл, коты поспешно сплотились вокруг вожака. Путь к отступлению оказался отрезан прибывающими из города грызунами.
  Голые люди цеплялись за колеса джипа, из ворот выскочил Роберт.  Сильными ударами он отбрасывал белоглазых от машины.
  - Илона, стреляй!
  Девушка подняла револьвер на уровень глаз, звонко щелкали выстрелы, остро запахло горячим порохом. Полная женщина охнула, и медленно опустилась на землю. Из круглой дырки между вислых грудей вытекла капля черной крови. Рухнул как подкошенный нескладный парень, пуля угодила ему точно в живот. Илона скрылась в машине, взревел джип, из-под колес вылетали комья грязи. Наперерез внедорожнику бросился Сорка. Кузов содрогнулся, заднее стекло покрылось сетью мелких трещин.
  Крысы медленно сжимали кольцо. Мей кун поднял шерсть на загривке – он отдал мысленный приказ своим товарищам, пробиваться через живую ограду, иначе пасюки перебьют их поодиночке.
  - Скреб-поскреб… Великий Ратус нам готовит благодать! – бормотали белоглазые.
 Два десятка зомби навалились на борта джипа. Машина забуксовала,  боковые колеса беспомощно задрались в воздухе,  быстро вращались, разбрасывая куски синей глины. Некоторое время джип балансировал на двух колесах как жонглер в цирке,  медленно поворачиваясь вокруг своей оси. Сорка разбежался, и вторично ударил ниссан в задранное брюхо. Жалобно звякнуло разбитое стекло, автомобиль рухнул на бок. Проворные голые люди вкарабкались на  перевернутый кузов, дергали дверные ручки. Сорка ткнулся рылом во вздыбленный дымящийся капот, и самодовольно усмехнулся. Дверца машины распахнулась, Илона выскочила наружу, ушибленная левая рука свисала плетью, из рассеченного лба сочилась кровь.
  Над землей сгущались рыжие тучи, блестящие глаза крыс фосфоресцировали в темноте, животные как завороженные следили за своим Повелителем. Сорка насмешливо покачал головой.
  - Кажется это финал, не так ли Солнечная принцесса?! –  зубастая пасть зверя со свистом выплевывала человеческие слова. – Вы надеялись, он будет другим?
  - Будь ты проклят! –  прошептала Илона. Она подняла револьвер, из дула вырвалось яркое пламя, звук выстрела разорвал зловещую тишину. Крыса взвизгнула, и отпрыгнула в сторону – пуля угодила зверю в плечо.
  …Мей кун атаковал стоящего подле него пасюка. Не ожидая нападения, тот упал на спину, и Ричард впился в открытую шею грызуна. Остальные коты тотчас последовали примеру вожака. Сиамский кот сбил с ног крысу – в живой цепи образовалась брешь, и животные устремились туда.
  - Стреляй, Илона! – задыхался Роберт. Он сломал нос худому верзиле, выбил коленную чашечку плешивому крепышу. Белоглазые недоуменно топтались на месте – привычные сигналы пропали. Люди бубнили свою молитву, но без участия Высшей Силы это оказался бессмысленный набор слов.
  - Скреб-поскреб! Великий Ратус нам дарует благодать. Скреб-поскреб…
 Щедро нанося удары, майор вскарабкался на бампер поверженного ниссана, выломал заклинившую дверцу,  освободил из заточений блондинку и мальчишку.
 Густая кровь вытекала из раны на плече бессмертного Сорки. Впервые за тысячи лет, он чувствовал, как его покидает могущество дарованное Великим Саклой!
  - Дмама Лейлит! – взревел он, призывая на помощь величественную из демиургов. Едва слышные токи силы побежали по членам, Повелитель послал сигнал рабам, и белоглазые возобновили песнопение.
  - Радость мрака, сладость смерти мы готовы принимать!
Роберт обернулся к Повелителю, их взгляды встретились. Он бросил через плечо.
  - Бери этих двоих, и в машину! Ты знаешь, что делать дальше…
 Девушка не раздумывая побежала к хонде. Надя была слегка оглушена, послушно семенила следом, Рыжий уверенно прыгнул на водительское место, повернул ключ зажигания.
  Белоглазые постепенно приходили в себя. Приказ был едва слышен, но вполне разборчив – любой ценой убить мальчишку с девушкой.
  - Стой! – скомандовала Илона. Она вышла из машины, спокойно прицелилась, и выстрелила в грузного мужчину с татуировкой на плече. Пуля снесла человеку пол черепа. Он рухнул лицом вниз, на земле растеклась густая алая лужица. Прощайте, Полковник!
 - Это была твоя просьба, любимый… - процедила она сквозь зубы. Девушка вытерла тыльной стороной ладони лоб, и прицелилась вторично…
  Она расстреляла две обоймы, и ни разу не промахнулась. Кончились патроны. В живых остались Гнус, и худенькая девочка, с льняными волосами, и нервным изломом ярко алых губ. Их Илона пожалела. Они растерянно крутили головами, и шептали мантру.
  - Скреб-поскреб, великий Ратус нам готовит благодать. Скреб-поскреб…
Девушка сплюнула на землю, и села в машину.
  - Поехали! – отрывисто бросила она рыжему.
  - А как же он?! – Надя недоуменно оглянулась на Роберта.
  - Жми на газ! – зарычала Илона.
Рафаэль послушно вдавил ногу в педаль газа, и легкая хонда сорвалась с места.
  Солнечная принцесса откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Она воскресла. Ей не надо было оборачиваться назад. Чужие мысли улетучились из ее сознания, но ядовитые споры дремлют в ячейках памяти. Все впереди…

  Роберт  скинул одежду. Сорка истекал кровью, Повелитель Крыс был весьма силен для боя со смертным. Коты и крысы застыли друг напротив друга, равные числом, одинаковые размерами хищники. Долгая осенняя ночь покрыла землю. Звери образовали живую арену. К смертельной схватке изготовились огромная серая крыса и голый человек. Крыса прихрамывала, из ранки в плече сочилась кровь. Сквозь призрачную таль лунного света исказились черты лица человека – выступили скулы, угловатые мускулы выпирали словно тугие узлы. Шея втянулась как у черепахи, образовав плотное сращение из синих вен, мышц и сухожилий. Человек оскалил острые зубы, втянул подбородок так, что тот оказался прижат к горлу, защищая шею от зубов врага. Черные тени плыли над землей,  зыбко дрожал прозрачный воздух, согретый горячим дыханием хищников. 
   Крыса приподняла черную трубчатую губу, на саблевидных клыках пузырилась кровавая пена.
  - Ты – ублюдок, последний из падшего рода Кана и отпрысков его! Ты – человек! Ты не посмеешь восстать бессмертного Повелителя хульдов!
  Человек совершил молниеносный бросок, и оседлал крысу, вцепившись пальцами в жесткую щетину животного.
  - Я – был человеком! – он  нанес несколько сокрушительных ударов. 
  Сорка взвыл от боли, повернулся на месте, пытаясь сбросить противника, но тот цепко обхватил его спину голыми бедрами, левой рукой схватил крысу за ухо, а кулаком правой продолжал наносить удары по глазам.
 - Без меня ты – ничто! – завизжал Повелитель крыс. Апперкот врага пришелся ему в незащищенный глаз. – Без меня вы все – ничто! – ослепленный на правое око он упал на бок, придавив тяжестью своей туши противника. – Я – был вечен! И я останусь вечен, на то воля Великого Сакла… - крыса захлебнулась кровавым кашлем.
  Человек выдернул ногу из- под массивного туловища пасюка, и откатился в сторону.  Сорка тотчас бросился к нему, и вонзил острые зубы в бедро. Вскрикнув от боли, мужчина нанес точный удар в нежный пупырчатый нос зверя. Крыса вздрогнула и разомкнула челюсти. Противники заняли оборонительную позицию, и застыли в томительном ожидании.
  Повелитель крыс терял силы, кровь сочилась из пулевого ранения, похожего на опаловую рану, с вывернутыми наизнанку краями. Один глаз вытек, на его месте зияла слезящаяся бурая ямка с прозрачной слюдой на веке. Человек заметно хромал, Сорка сумел вырвать кусок плоти из бедра. Крысы нервно топтались на месте, блестящие глаза сверкали в лунном свете как призрачные мертвые колодцы. Коты невозмутимо наблюдали за схваткой, мей кун быстро переводил взгляд с человека на крысу, в его голове лихорадочно рождались  версии происходящего, и ни одна из них не укладывалась в логичную схему. Все происходило не так, как следует. Совсем не так…
  До полуночи оставалось мало времени. В нескольких километрах от места схватки томится в заточении Золотой Минт. Шестой день правления хульдов наступит в полночь, и тогда будет совершено предзнаменование. Золотой Минт покинет позорный столб. Помешать ему могут только хульды, в том случае, если к шестому дню своего правления обретут силу. Но если чудовищный гибрид – помесь диковинного зверя с мужчиной, сумеет до полуночи убить Бессмертного Сорку, хульды  удержат власть. Все обращенные вернуться в свое прежнее состояние, они превратятся в обычных особей, капризных, жестоких Homo sapiens. В памяти не останется следа о временном безумии. Только странное ощущение повторяющихся ситуаций забытых  сюжетов – отголоски многовекового рабства. Люди называют такие провалы «парадоксом памяти», дежа вю, оно является  предметом  досужих рассуждений. Они забудут все.  Людям свойственна эта неосознанная забывчивость. Почти всем… За исключением отдельных индивидуумов. Кот знал судьбу мутантов обладавших голой совестью и честной памятью. Были и такие, люди без кожи… Свои же собратья предпочитают их пытать, заставляя отказаться от убеждений, а спустя некоторое время, объявляют святыми. Все это было уже много раз! Ричарду не хочется думать о людях, его заботит судьба Золотого Минта.
  Облик истекающего кровью Хозяина, деморализует крыс. Они выглядят растерянными и подавленными. Грызуны  испуганно ретируются в сторону сточной канавы.  Можно было воспользоваться их замешательством и напасть на дезориентированных грызунов, но мей кун медлил. Привычная кошачья осторожность брала верх. Он ждал исхода схватки человека с крысой. Крысы – враги, но Золотого Минта приковали люди – верные рабы хульдов. Всю свою историю люди истребляли кошачий народ, испытывая к животным замысловатую смесь эмоций из  восхищения и растерянности. Обладая несовершенной интуицией, они воспринимали кошек как сакральных проводников темных сил. Люди схожи с грызунами, по  социальной организации, и свойствам характера. Подлость, корысть, раздражение и сластолюбие.  За последние столетия ситуация изменилась. Людские особи сменили злобу на изощренный вид пытки. Они вяжут своим любимцам банты на шее, скрещивают разные породы,  создавая диковинных мутантов, лишают самцов мужественности, делая это так, словно речь идет об удалении гланд! Неизвестно, что лучше…
  Одноухий робко послал вожаку мысленный сигнал. Ричард раздраженно мотнул большой головой. Товарищи жаждут крови! В них проснулись древние инстинкты, однако мей кун намеренно выжидает. Он растерян. Ход поединка Сорки с человеком кажется ему предрешенным. Бессмертный Повелитель крыс опустил голову, скалит огромные клыки, по щетине пробегают волны дрожи. Он боится. Первый раз за многие сотни лет могущественный Сорка испытывает страх.
  Он допустил две смехотворные ошибки, стоившие ему жизни. Упустил мальчишку с женщиной, увидевших Вечного Хульду в его нагом обличии. Повелителя крыс погубило собственное тщеславие! Страсть к дешевым спектаклям…  И получил пулю в плечо. Глупо! Годы бессмертия растлили заурядную крысу – он даже не предпринял попытки увернуться, настолько  был убежден в своей неуязвимости!
  Тем временем ночь вступала в свои права. Высоко в небе искрились звезды, мерцающие, словно яркие бриллианты на фоне черного бархата ночи. Луна насытилась полной силой, ее янтарное лицо казалось огромным и уродливым, как ухмылка каторжника, она щедро осветила землю голубым светом.
   Схватка близилась к завершению. Сорка сумел дважды атаковать недруга – помимо багровой раны на бедре человека, у него кровоточило плечо, и с ребер был содран пласт розовой кожи. Но и Повелитель едва держался на ногах. Из окровавленной пасти вырывалось неровное дыхание, передняя лапа оказалось сломана – в глубине черной тугой плоти проступал край желтой усеченной кости. Крысы спешно разбегались, серые спины мелькали в лунном свете. Лишенные мысленных команд грызуны  выглядели униженными, припадали к земле. В очередной раз Ричард подметил их удивительное сходство с людьми. Страх делает их мельче и слабее…
  Мощным ударом человек поверг Сорку наземь.  Повелитель уже не был прежним – смертная природа застигла его врасплох. Развращенный столетиями вечной жизни, он позабыл, что такое боль от ран и горечь поражения. Желтые резцы клацнули в нескольких сантиметрах от шеи мужчины. Голова огромной крысы безвольно откинулась, открыв беззащитную, голую шею, с тонкой детской розовой кожицей на горле, и это была его  последняя ошибка. Человек зарычал как хищный зверь, в крике зиждилась вся ярость древних предков, собранная по крупицам за годы эволюции, растерянная  по мелочам на мелкие войны, и бытовые конфликты. То была ярость взбешенного медведя, ломающего хребет охотнику, злоба льва, рвущего на части массаи, свирепое рычание волка вцепившегося в кадык врага. Десятки, сотни, тысячи поколений выбелили это чистую природную ярость из человеческих сердец, превратив ее в цивилизованную злобу, упорядоченную законами  сотрудничества и самосохранения.
    Зрение кота, окрасило ночную битву в фиолетовые тона, отчего кожа человека выглядела покрытой короткой бурой шерстью. Искаженные лунным светом конечности обратились в короткие мощные лапами, с острыми коготками. Зубы блеснули в платиновом свете как загнутые кинжалы – длинные и кривые.
  Мужчина зарычал вторично, и рык его сорвался на пронзительный вопль задохнувшись от торжества приближающегося триумфа. Он припал зубами к горлу врага, и крик захлебнулся, задохнулся, напоенный бурлящей соленой жидкостью.
  …Ричард прикрыл глаза. Он увидел, как по огненной шкуре Минта прошла дрожь, кот с оторвал правую лапу от столба. Сидящая напротив крыса дернулась, длинный змеиный хвост судорожно обвил корпус животного. Железная дверь на дне пирамиды скрипнула, и медленно отворилась…
  Время стремительно приближалось к полуночи. Мей кун отдал короткую команду. Ликующие коты набросились  на маленьких, съежившихся от страха крыс. Перепуганные грызуны пытались скрыться в дренажной канаве, расталкивая друг друга, они хлынули потоком вдоль забора часовни, но на их пути возникали быстрые молчаливые убийцы.
  Золотой Минт оторвал вторую лапу от пьедестала – цвет ночи исказил благородный оттенок золота, обратив его в льющуюся густую ртуть. Столб медленно просел в землю, текучая жидкость растворила твердый металл. Стены кратера упирались в распахнутую дверь. Оттуда, из непроницаемо мертвой темноты показалась неясная тень. Бесформенные контуры  напоминали фигуру человека. Человека тонкого, бесцветного, на месте головы у него мерцало разреженное свечение, наподобие сгустка бестелесной материи.
   Сорка конвульсивно вцепился в склонившегося над ним убийцу. Бессмертие…  Если долго повторять это слово он звучит как приговор. У Повелителя крыс не оставалось времени. Луна вступила в новую фазу, канун полуночи, канун шестого дня…
  …Человек, потомок Кана, поднял голову, и издал громкий крик. По его скулам текла кровь поверженного врага, в сердце звучала мрачная торжественная песнь победителя. Черная тень выскользнула из кратера, в считанные мгновения промчалась над пустынной землей, и оказалась возле часовни. У ворот она остановилась, – черные контуры покрылись густой рябью – дальше она пройти не могла. Не обращая внимания на поле битвы, тень устремилась к человеку. Коты добивали пытающихся спастись бегством крыс.
  Мужчина поднялся на ноги – тень коснулась его темени, словно сова накрыла мягким крылом. Человек охнул, оглянулся на поверженную крысу – Сорка был еще жив, из оскаленной пасти со свистом вырвалось прерывистое дыхание, темная кровь медленно вытекала из разорванного горла.  Черные глаза горели неистребимой злобой. Но что-то еще было в помутневших глазах агонизирующей крысы, что-то непонятное, похожее на скорбное ликование светилось сквозь наползающую пленку издыхающего чудовища.
  - Поздравляю тебя, потомок Кана! – прошептал он. – Череда долгих поколений рабов, наконец, родила монстра, какого еще не видела эта планета! Давнишняя связь бессмертного хульды с человеческой самкой принесла свои плоды. Так бывает… Выброшенное виноградное зерно перебродило в крепчайший спирт! В Книге Правды и Лжи начертаны строки.
  « Великий Черный отомкнул его уста, а Лейлит оросила иссохший рот несчастного…» – он закашлялся,  черные губы покрылись багровой пеной, по спине пробегали волны судорог, и наконец, затих.
  Человек растерянно огляделся по сторонам.  Радость победы ушла, уступив место пустоте и холоду. Ледяной ветер пронесся над деревьями, но он не ощутил холода. Холод был в груди, и ноющая тягучая боль, будто скользкая рука пробралась сквозь толщу мяса, кости, и сжала сердце. Он нерешительно шагнул к воротам часовни, там, в глубине сада, приветливо горел теплый желтый свет, но неведомая сила остановила его, словно в грудь уперлась властная рука. Перед  глазами всплыла кривая черная фигура, на месте ее головы брезжил дрожащий лунный свет. И тогда он закричал…
 
 Наступила полночь. Золотой Минт соскочил со столба и набросился на крысу. За мгновение до этого она освободилась от тягучих оков, и пыталась скрыться за железными воротами. Ворота захлопнулись, и крыса в кровь разбила морду. Она осознала, что испытывает боль, но не успела постичь непривычное чувство. Острые когти вонзились в ее загривок…
  Коты устали от убийств. Жертвы почти не оказывали сопротивления, сиамский кот совместно с  Персиком, организовали жестокую игру. Они выбирали слабого зверька, отрывали ему поочередно лапы, и с интересом наблюдали за тем, как измученное животное, задыхаясь от боли и ужаса, пытается скрыться в канаве, подтягиваясь на двух уцелевших лапах. Остальные коты резвились каждый на свой вкус. Запах крови, смерти и страха  царил над ночной землей. Запах победителей…
  Тревога не покидала вожака.  Золотой Минт покинул столб, но Зло, до сего момента сокрытое в лабиринтах подземелья вышло на свободу.
  Слишком просто… Над планетой царила ночь.  Вступал в свои права шестой день. День последний…
   

                ШЕСТОЙ   ДЕНЬ.
   

   Дорога плавными кольцами катилась вниз, в свете полной луны блестящее шоссе походило на жирного серого червя сползающего в долину. Илона настояла, чтобы Рыжий поехал окружным путем, она не хотела вторично оказаться на той заправке, где совсем недавно они с Робертом повстречали Марка. Недавно… Сколько прошло времени?  Три дня, месяц, годы, вечность… Время больше не имело значения. Его привычный ход был нарушен в тот день и час, когда она нашла злосчастную папку в подвале. Текст был прочитан полностью, иллюзия исчезла, она сгорела в огненном сопле раскаленных выстрелов.
   Вскоре они миновали поляну. Здесь они останавливались  втроем. В лунном свете поляна выглядела  чужой и враждебной. Высокий тополь, покрытый серебристой листвой, казался чужаком, пришельцем с других планет. Илона вспомнила, как Шефнер сидел, прислонившись спиной к его стволу, а натруженные руки лежали на прикладе карабина.  Если бы не этот карабин можно было предположить, что семья выехала за город. Лот с детьми… Девушка грустно усмехнулась. Она не похожа на одну из дочерей библейского старца!
  Рыжий притормозил – дорога была усеяна обнаженными трупами.
  - О, Господи! – прошептала Надя. – Что здесь случилось?
  - Битва! – сухо ответила Илона. Она вышла из машины, равнодушно оттащила на обочину труп молодого мужчины. – Помогайте! 
  Рафаэль послушно вцепился в лежащее ничком тело, и поволок его к бровке. Надя наклонилась к безжизненно лежащему белому парню, и ее вырвало.
  - Я не могу… - всхлипнула она.
  Через полчаса дорога было свободна. У мальчишки дрожали руки, и зубы выбивали частую дробь. Илона была вынуждена сесть за руль. Полтора часа стремительной езды прошли в гробовом молчании. Свет фар разрывал ночную мглу. Трасса была пустынна. Темной громадой выступили из мрака высотные здания Сестрорецка, окна домов отливали зловещей чернотой.
  - Куда все подевались? – пискнула Надя.
  За поворотом находилась дорожная развилка. Девушка притормозила. Справа раскинулся город, в ночном освещении он был похож на огромную кучу нечистот. Там остался ее дом, больная мать, скучные подруги, тетя Лена Коган, со своим чудным мужем. Все осталось там, за пологом черной ночи. Лунный свет заливал безжизненное скопление домов – то, что еще недавно казалось веселым, ярким, наполненным красками и надеждами, теперь раскинулось неподвижной огромной массой, как выброшенная приливной волной туша дохлого кита.
  - Сколько время? – спросила Илона.
  В полумраке белые лица пассажиров выглядели как маски мумий.
 - У меня нет часов! - виноватым голосом ответил подросток. – А трубка не работает…
 - У меня есть! – подала голос Надя. Она поднесла к глазам маленькие изящные часики. – Без пяти двенадцать…
  Илона устало кивнула головой.
  - Подождем пять минут…- она не знала, зачем это делает. Что могут изменить эти пять минут?! – Подождем… - повторила девушка. Она опрокинула сцепленные в замок руки на руль и закрыла глаза. Она слышала, как громко стучит ее сердце. Мыслей в голове не было – она слишком устала, хотелось просто сидеть и молчать. И слушать как стучит упорное сердце. Замороженные споры крысиной отравы зреют в ее организме. Роберт сказал, что она – мутант. Время инфицирования остановилось. Толчки сердца стучат как упорный метроном. Двадцать шесть, двадцать семь…  Перед глазами всплыло улыбчивое лицо мужчины, кривой шрам разрывает скулу, как овраг на поле брани. Это больше чем любовь…За те несколько дней, что они провели вместе, он стал некой частью ее самой, не менее важной чем сердце, печень или легкие, без него не хотелось думать, жить, дышать воздухом, мыслить. Хотелось  бездумно сидеть и считать удары своего сердца. До самого конца, до самой смерти, когда- бы она не наступила. Сто восемьдесят три, сто восемьдесят четыре… Говорят, за всю человеческую жизнь сердце совершает около миллиарда сокращений. Неважно… Она готова считать столько, сколько потребуется, лишь бы мысленно оставаться с ним вместе. Двести сорок пять, двести восемьдесят…
  За спиной робко вздохнула Надя. Сквозь опущенное ветровое стекло в салон хонды ворвался свежий ветер. Триста двенадцать… Сердце екнуло, кувырнулось в груди. Илона оторвала голову от опущенных рук, на мгновение ей пригрезилось, что она заснула, и во сне разучилась дышать. Грудь сдавило свинцовой подушкой, девушка силилась закричать, но губы будто склеены вязкой массой. Она ударила кулаками по рулю, и в ту же секунду обрушился гомон, состоящий из тысячи звуков. Динамики, до сего момента издающие тихое  шипение, обрушились людским гвалтом.
  - Внимание! Всем внимание! Дороги свободны!!!
  - Отбой сетям! Движение восстановлено!
  - Всем пострадавшим срочно пройти обследование!
  - Для вакцинации необходимо явиться в пункты осмотра!
  - Городские коммуникации возобновляют свою работу..!
 Илона оторопело смотрела на ожившую магнитолу. На синем дисплее мелькали названия станций, из динамиков, вразнобой кричали возбужденные голоса.
  - Срочное сообщение! Первые экстренные вылеты, назначены на час двадцать! Повторяю! Час двадцать!
  И словно в подтверждение этих слов, с ревом поднялся в небо реактивный истребитель, белая полоса прочертила сизый след в ночном небе. Над землей завис черный вертолет, похожий на сказочную стрекозу. Тишина захлебнулась в вое машин.
   Рыжий испуганно распахнул рот, Надя глупо улыбалась.
  - Все кончилось? Ну, скажите мне! Все уже кончилось?!
  Из брюха вертолета вырвался слепящий луч прожектора, поймал в объятия маленькую машину, накрыл ее, как любопытный ребенок ловит панамой бабочку. Перекрывая рокот мотора, из вертолета раздался металлический скрежещущий голос.
  - Синяя хонда! Внимание, синяя хонда! Пассажирам оставаться в салоне, за вами приедут! Не покидать салон!
 Вертолет повисел немного в воздухе, и скрылся за ближайшим холмом.
  - Какая- то чертовщина происходит! – Илона посмотрела на синий экран магнитолы. Пять минут первого… Время идет своим чередом.
  - Нас спасут! – шептала Надя. – Ведь все уже кончилось, правда?!
  Динамики дрогнули, тихий вкрадчивый голос с кошачьими интонациями прошептал.
  - Лунный свет земли коснется,
     В час, когда проснешься ты.
     В гулких сводах подземелья,
     Черный бархат красоты… - голос тихо рассмеялся и замолк.
Эфир продолжал содрогаться от грохочущих распоряжений. Невидимые люди властно назначали пункты сбора, обязывали проходить обследования, обещали немедленные вылеты самолетов и отправление поездов
  - Они уже едут! – закричала Надя, и осеклась. По дороге уверенно мчался военный грузовик. Обычный мощный внедорожник защитного цвета. Что то враждебное крылось в зубастой решетке радиатора, и черных едва тлеющих рыжим огнем фарах, похожих на глаза сонно жмурящегося леопарда.
  Рыжий выскочил из салона, прищурился. Молодые глаза отчетливо разглядели машину. Веснушки на его лице побелели от страха, губы дрожали.
  - Там внутри! Там…
  - Сама знаю! – прошептала Илона. Она врубила передачу, и хонда сорвалась с места.
 - А как же они? – Надя растерянно указывала на приемник.
   Хонду разогналась до восьмидесяти километров в час, грузовик скрылся за поворотом.
  - Сладость старого похмелья,
    Нам подарит темнота…
    В ночь седой земли забвенья,
    Будет вечной слепота… - прошептала она сквозь стиснутые зубы.
 Вслед за дорожной развилкой находился мост.  Бетонное покрытие резали ломкие шрамы, железные стойки покрывала ржавая короста. Мост пересекал узкую неспокойную реку, рычащие буруны полоскались в темноте белыми барашками. Грузовик подъехал к мосту и нерешительно остановился. Голоса в радиоприемнике замолчали.  Люди с ужасом смотрели на внедорожник. Он тяжело вздохнул, медленно развернулся, и уехал назад. Мощный двигатель работал совершенно бесшумно.
  - Там за рулем сидела крыса! – выпалил Рыжий. – Огромная крыса!
  - Я знаю… - невесело усмехнулась Илона. – Мир, каким мы его знали, больше не существует.
 - Но эти голоса из приемника! Все было так реально! И вертолет… - Надя расплакалась.
 - Звук у вертолета другой! – уверенно сказал Рафаэль. – Этот трещал будто в кино.
 - Точное сравнение! – сказала Илона. – Все звуки были не настоящие. Лишенные природной основы. Ты прав насчет кино, парень! Когда идет озвучка, никто не использует настоящие вертолеты или оружие. Их заменяют на искусственные аналоги звука. Выстрел –  хлопок бумаги, рев мотора – на полную мощность открывают в ванной кран и так далее… Нам показывают шоу, друзья!
  - Но зачем все?! Кому это нужно?! – плакала блондинка.
  - Скоро узнаем… - мрачно ответила девушка. – Боюсь, события развиваются на  новом уровне, как говорят геймеры. Пока что у нас остался лишь один шанс – ехать в Сестрорецк. Разберемся на месте, а там…  - она оборвала фразу на полуслове. Несколько минут молчала, тупо глядя в одну точку, а затем тихо добавила. – Почему то грузовик не решился  пересекать мост.
  Илона включила передачу, машина медленно двинулась с места, и в то же мгновение за спиной раздался громкий  рев двигателя. Через мост на огромной скорости мчался грузовик, оскаленная черная морда внедорожника была похожа на хищную пасть акулы. За считанные секунды он преодолел расстояние в сотню метров, и обрушился на хонду. Могучие колеса сбили легкую машинку как букашку с дороги. Отчаянно закричала Надя, и задохнулась, захлебнувшись кровью хлынувшей из алого рта. Рыжий попытался выскочить из салона, но колеса мяли машину как жестяную коробку. Хрустнул позвоночник, парнишка протяжно застонал.  Девушка ощутила, как железная масса неукротимо сдавливает ей грудь, мешая дышать, она уперлась ладонями в потолок, страшна сила легко сломила сопротивление. Илона едва дышала придавленная рулевой колонкой, она пока что не позволяла стойкам обрушиться и раздавить ее как божью коровку.
  Хлопнула дверь грузовика. Мягкие шаги, вкрадчиво ступая, обошли машину. Перед лицом возникли ноги. Обычные черные ноги, без обуви, без пальцев, и без ногтей. Незнакомец наклонился, в нос ударил резкий запах серы, будто в салоне автомобиля жгли отсыревшие спички. Илона закричала. Воздух ворвался в легкие свежей струей, девушка кричала, задыхаясь от счастья, что она может глотать этот воздух, пить его как живительную влагу. Она закричала еще раз, и открыла глаза…
   Сквозь расплывающийся полумрак перед лицом выплыла черная панель приемника. На голубом дисплее в такт ударам сердца моргали цифры. 23.59. До полуночи оставалась одна минута. Девушка оглянулась. На заднем сиденье прижались друг к дружке Рафаэль с Надей.
  -  С тобой все в порядке?! – хрипло спросила блондинка.
 - Вы заснули, а потом так страшно кричали… мы испугались за вас! – пояснил Рафаэль.
 - Все в порядке! – неуверенно проговорила Илона. – Вероятно, задремала на минуту, вот приснился кошмар - она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась неуверенная, похожая на оскал затравленного животного.
 - Я могу сесть за руль. – предложил рыжий.
 - Все нормально! – раздраженно повторила девушка. – Сейчас поедем…
  Она обернулась к черному окну. Все тот же темный город, пустынные дома, похожие на рыбьи скелеты, тянутся к равнодушному небу. Ничего не изменилось…  Она жадно опорожнила бутылку с водой, место укуса на безымянном пальце было не разглядеть. Крохотная белая точка на коже.  Она повернула ключ зажигания. Мотор хонды отозвался послушным тихим урчанием.
  - Мой друг советовал в таких случаях пить что-нибудь покрепче, чем вода! – она грустно улыбнулась, - хотя сам не пил ни капли.
  - Почему? – вежливо спросила блондинка.
  - Он говорил, что недолюбленные дети часто становятся алкоголиками! Или маньяками…
  - А кем стал твой знакомый? Надеюсь не маньяком? – кокетливо сказала Надя.
  - Думаю, он стал святым… - Илона нахмурилась, давая понять, что тема исчерпана. – Пора!
  Цифры на экране магнитолы моргнули и обернулись четырьмя нулями. Полночь. Она дернула педаль ручного тормоза, и яркий свет ослепил сидящих в машине людей. Как будто чья то рука включила невидимый рубильник, мертвый ночной город залило волнами яркого электрического света. Словно в затемненной ложе за несколько мгновений зажглись огни рампы, осветив безжизненные декорации, и застывших актеров в бутафорских костюмах, и белыми восковыми лицами.
  Надя вскрикнула, Рафаэль припал лицом стеклу, Илона плотно сомкнула веки, надеясь, что наваждение исчезнет. Этого не может быть! И в ту же секунду из динамиков грянули голоса.
  - Внимание всем постам! Чрезвычайная ситуация на дорогах...
  -  Пробки на выезде из города!
  - Последствия чудовищного землетрясения в Выборге! Специальная группа расследует причины массовой эпидемии!
 - Службы полиции предупреждают о введении чрезвычайной ситуации в районах эпидемии…
  Огромный черный вертолет с ревом промчался над землей, он спешил по направлению к городу. Туда же по основной дороге устремилась колона военных автомобилей, они ползли как цепочка трудолюбивых зеленых жуков, из круглых глаз выбивались снопы яркого света. По улицам сновали маленькие джипы, люди в белых халатах с короткими рылами газовых масок на лицах походили на инопланетян из комиксов. Они спешно загружали растерянных голых мужчин и женщин в грузовики. Пахло полевой кухней, металлом и горючими испарениями тяжелых грузовиков. Из рупора разносился каркающий голос.
  - Уважаемые граждане! Просьба соблюдать дисциплину. Вас отправят в специально оборудованный госпиталь. За всем оставленным имуществом будет осуществлен тщательный контроль! Просьба соблюдать дисциплину!
  Дикторы вещали из динамиков, их голоса звучали уверенно и тревожно.
  - Убедительная просьба! Всем граждан, находящимся в дороге немедленно прибыть в любой из перечисленных пунктов для обследования! Повторяю! Убедительная просьба всем, ко всем находящимся в пути…
  - Все закончилось! – восторженно закричала Надя. – Все позади! Поехали в город!
  - Не уверена… - процедила сквозь зубы девушка. Темноту прорезали  светящиеся лучи фар. Из города стремительно приближался грузовик. – Надо уезжать! – скомандовала Илона.
 - Ты, что свихнулась?! Это к нам едут на помощь!
  - Ты ничего не знаешь!  В книге все было написано! Теперь я знаю, о чем меня хотел предупредить Роберт… Шестой день! Он наступил, понимаешь?!
  - Пошла ты к дьяволу! 
 Блондинка распахнула дверцу машины, и выскочила на улицу.
  – Ты, подруга, свихнулась!!! – ее губы кривились, волосы сбились в бесформенный ком. Гламурная девушка напоминала ведьму из сказки.
  Над ними завис вертолет, луч света выхватил крошечную машинку.
  - Внимание, синяя хонда! Оставаться на месте! Вам помогут. Внимание, синяя хонда! Оставаться на месте…
 - Какой странный голос… - пробормотал рыжий – И рокот вертолета необычный…
 - Черт вас побери, обоих! – Илона выскочила из машины. Сильный порыв ветра, едва не сбил ее с ног.
 - Я был на аэродроме несколько раз! – перекрывая рев железной стрекозы прокричал Рафаэль. – Такого ветра может быть! И рокот словно искусственный!
  Девушка схватила Надю за рукав и силой потащила ее к машине.
  - Нам надо уезжать отсюда! Это все обман! Понимаешь?! Так не бывает, чтобы в одно мгновение, все прекратилось! И военные и машины… Не бывает так!!! – ей едва удавалось перекричать дьявольский шум.
  Блондинка дернула руку, тонкая ткань футболки разорвалась по шву, волосы хлестали ее по лицу.
  - Пошла к дьяволу чокнутая!!! Езжай куда хочешь!!!
   Грузовик стремительно приближался. Из вертолета выбросили железный трос, по нему быстро спускались люди в противогазах.
   – Ты со мной? – Илона обернулась она к рыжему. Тот отрицательно качнул головой.
  - Пропади все пропадом!
  Девушка нырнула за руль. Люди в масках и белых балахонах приближались. Мужчина присел на корточки, и открыл маленький блестящий чемоданчик. В обтянутой серебристой перчаткой руке матово сверкнул шприц. Подкатил грузовик, из закрытого кузова  выскакивали люди. Все, похожие друг на друга как близнецы, в блестящих мешковатых костюмах, и стеклянными колбами вместо глаз. Один повернул лицо-маску к Илоне, в черной зеркальной глади огромных, как у фантастического насекомого глаз, отразилось зарево освещенного города. Казалось, город объят огнем, и на стекле сверкают отблески пожарища. Трое лупоглазых неуклюже косолапя побежали к хонде. Их движения напоминали корявую походку белоглазых, казалось, что сквозь короткие хоботы сейчас раздаться забубенная молитва.
  - Скреб-поскреб! Великий Ратус нам готовит благодать…
 Илона протянула руку к ключам зажигания, но их там не было. Пару секунд она смотрела на пустое гнездо, вспомнила Рафаэля, его потупленный взгляд, и безвольно уронила голову на грудь.
 Голоса, звучащие из динамиков магнитолы приобрели зловещие, мстительные интонации.
  - Предупреждение! Ко всем, кто будто оказывать сопротивление властям будет применена сила! Предупреждение! Ко всем, кто будет…
 Потоки яркого света заливали город, он был нестерпимо ярким, каким никогда не бывает обычное городское освещение. Постер на развороте к иллюстрированному журналу. Рука в серебряной перчатке требовательно ударила по стеклу. Она не шевелилась. Люди-близнецы бубнили команды, заглушаемые рокотом вертолетных лопастей. Сквозь плотные маски доносились обрывки приказов, больше похожие на угрозы. Сильный удар приклада разбил ветровое стекло, мелкие осколки брызнули внутрь салона. Белая перчатка уверенно просунулась сквозь разбитое окно. Она нащупала в бардачке револьвер,  направила дуло между выпуклых глаз, и  нажала курок. Раздался сухой щелчок, патроны в обойме закончились. На мгновение она увидела себя, отражающейся в круглых рыбьих глазах незнакомца – маленькая черноволосая девушка с искаженным от страха лицом.  Сильные руки бесцеремонно выволокли ее из машины, что то укололо в трицепс. Последнее, что она слышала, были слова, доносящиеся из магнитолы.
  - Тронь меня, и я воскресну,
     Спать оставишь – я усну…
     Я мечтаю о забвении, коль тебя с собой возьму… коль тебя с собой возьму… с собой возьму… возьму…
  И пришла мгла…


               
                ОБРАЩЕНИЕ.

 
  Роберт открыл глаза. Вокруг царила непроницаемая мгла. Он слышал биение своего сердца, оно стучало редко и глухо, от толчков едва заметно вздрагивала грудная клетка. Несколько секунд он лежал так неподвижно, анализируя свое состояние.  Ныло бедро, саднил бок, в том месте, где расположено плавающее ребро. Хлипкое место чаще всего подвержено переломам. Рваная глубокая рана над коленом – майор скрипнул зубами. Военный опыт приучил его избегать лишних звуков в незнакомой обстановке. Так и есть! Ребро сломано, вдобавок содрана кожа. Он ощупал почву. Холодный твердый камень, похоже на гранит. Воздух сухой и холодный, какой бывает в пещерах. Ошибка! В пещерах имеются микроскопические примеси запахов – слабый привкус минералов, солевые отложения. Следы кала летучих мышей, эти ароматы разносятся на много километров вглубь любого подземелья. Полная темнота. Возможно – заброшенная штольня. Едва ли… Выработанные штольни заброшены всяким хламом, отходами руды, залежами известняка.  Дальше! Он – голый, находится здесь недавно – кровь не успела свернуться,  пальцы липкие и горячие. Совсем недавно, иначе выступившая из раны кровь успела бы остыть.
  Мужчина поднялся на ноги, пытаясь перенести вес на левую ногу. Девяносто шесть килограммов мышечной массы, требуют  бережного к себе отношения!
  Отправляться в путь, вслепую в неизвестном направлении – верх легкомыслия! Ходы в старых пещерах тянутся на многие километры, но иного пути нет. После недолгого размышления он шагнул вперед.
  Несколько минут он двигался по ровной поверхности, затем начался  подъем, идти стало труднее. Рана на ноге пульсировала, словно плоть терзал хищный зверек.  Опираясь ладонью о стену, мужчина упорно поднимался наверх. Через полчаса он уловил логику дороги – она шла по спирали. Конечно, на штольню  не похоже! И едва ли это – обычная подземная пещера. В детстве он немного боялся  пещер, считая, что это путь в неведомый страшный мир. Став  подростком спускался туда, надеясь побороть детский страх. Обычные карстовые пещеры, с залежами известняка, мрамора, доломита и соли. Извилистые ходы тянулись на многие сотни метров вдоль реки, и добравшись едва ли не до самого конца одной из них, самой длинной и опасной, он испытал смесь облегчения и разочарования. Он стоял, бледный и взволнованный, тусклый свет фонаря освещал натечные сталагмиты, впереди был тупик. Обычная ровная стена, покрытая слоем тектонических трещин, в воздухе тек слабый привкус углекислоты. В тот раз мальчик окончательно разуверился в чуде. Природа слишком жадна, чтобы расточать ресурсы на волшебство. Чудо живет исключительно в нашей фантазии, как сомнительный залог бессмертия! 
  Это подземелье было  не похоже на карстовую, тектоническую или ледниковую пещеру. Определенные детали указывали на результат деятельности человеческих рук. Через равные участки пути, в стенах были прорыты ровные круглые ходы. Оттуда тянуло холодным воздухом. Да и стена чересчур гладкая, шлифованная на ощупь. Роберт чувствовал, как из глубины души поднимаются давние детские страхи…
  Чтобы иметь систему координат мужчина считал шаги, и согласовывал их с ударами собственного сердца.  За полчаса он преодолел чуть более километра. Не так уж плохо, для раненного и незрячего! Еще через полчаса он отметил, что появились запахи. Они были едва угадываемыми, нечто отдаленно похожее на слабый привкус серы. Словно недавно жгли спички. Он продолжил восхождение. За вторые полчаса мужчина прошел почти два километра. Запах усилился.  От него резало глаза и подташнивало. Он был повсюду, его источали стены, казалось, им пронизана каждая молекула воздуха, отвратительным горчичным запахом серы.
  Наконец он вышел на ровную поверхность. Подъем закончился. Вдалеке появилась едва различимая полоска бледного света. Роберт прижал ладони ко рту, и усилием воли подавил приступ рвоты – вонь властно вытесняла живительный кислород.
  Через сто шагов он наткнулся на дверь. Мужчина тщательно ощупал сухую, со следами отечной окалины створку. В месте стыка была узкая щель, в которую можно было просунуть разве что тонкую щепку. Вдоль линии соединения с притолокой существовал небольшой зазор, не более пяти миллиметров, именно через него просачивался дневной свет.
  Роберт ударил в дверь кулаком, она ответила ровным гулом.  Новый приступ тошноты заставил мужчину согнуться вдвое, и его вырвало…
  Ковальский знал, что в пещерах может застаиваться аммиак, а также разложившиеся остатки помета морских птиц и летучих мышей, такие запахи называются «гуано».
  Гуано здесь не при чем. Он вытер рот, опустился на пол. Нестерпимо болела нога, пульсировала рана на ободранном ребре, мужчина тихо выругался. Почему то до смерти захотелось курить. Он лег на землю, прижавшись носом к дверной щели – тонкая струйка воздуха едва тронула ноздри.  Возможно это – иллюзия… Новый приступ тошноты заставил его перевернуться на грудь, живот конвульсивно сжимался в  спазмах, пытаясь извлечь очищающую рвоту, изо рта вытекли клейкие капли тягучей слюны 
   Неожиданно мужчина ощутил чье то прикосновение к своему лицу. Скорее чисто автоматически, нежели осознанно он выбросил сжатый кулак, и втянул голову в шею. Рефлекс бойца. Облако ядовитого аромата стало ярче,  придвинулось к голове, едкий вкус сожженных спичек помимо воли ворвался в ноздри, и как будто точный удар в переносицу. Темнота рассеялась, обратившись в прозрачную седую мглу. Теряя хлопья грязного тумана, медленно выступила человеческая фигура. Она зыбко покачивалась, зависнув в нескольких сантиметрах от каменного пола, на месте головы клубилось облако серого воздуха.
  Роберт хотел подняться, но ноги словно налились свинцом. Сознание наполнилась словами,  принесенные едким смрадом из густого облака. Слова звучали внутри него, короткие повелительные команды.
  - Ты – потомок Кана?
  -  Я – Роберт Ковальский…
  - Ты избранный?!
 -  Майор запаса Ковальский…
 -  Ты убил Сорку?
 -  Я не знаю, кто это такой… - голова человека кружилась и от серного смрада, и от звенящего голоса. Детские страхи оказались явью! Он оказался в той самой пещере! Он одинок, ранен и беззащитен. Вероятно серные пары вызывают галлюцинации.
 - Ты убил Сорку! – утвердительно повторил голос, с оттенком удовлетворения. Повисла пауза, запах серы улетучился, сквозь седую мглу выступила обнаженная женщина. У нее были огромные миндалевидные глаза, на изумрудно-зеленой  оболочке остро горели золотистые точки зрачков. Женщина повернула голую, без единого волоска голову к человеку, и оскалила короткие резцы. Из черного зева вынырнул желтый раздвоенный язычок, капля янтарной слюны соскользнула с  дрожащего кончика.
  - Открой рот! – приказал голос. Женщина опустилась на четвереньки, и ступая по-кошачьи, приблизилась к человеку. В местах, где ее ладони, обрамленные длинными черными ногтями, касались земли, оставались выжженные следы оплавленной вулканической породы.
 - Открой рот! – повторил голос. Роберт стиснул челюсть, но страшной силы зевок вывихнул лицевые мышцы, заставил его разомкнуть зубы.  Человек издал вопль, но услышал протяжное звериное урчание. Он лежал на земле, руки и ноги оказались придавлены  властной силой, а над лицом маячило страшное и завораживающе, прекрасное лицо зеленоглазой женщины.
  «Великий Черный отомкнул его уста!»
  Раскаленная слюна падает на его язык, проскальзывает в небо, обжигает горло, и медленно растворяется в пищеводе. Женщина издает тихое шипение, сворачивается в клубок, превращаясь в блестящую гибкую змею.
«Великий Черный отомкнул его уста, а Лейлит оросила иссохший рот несчастного…»
  -  Приветствую сына! Вечная матерь Лейлит соизволила посетить новорожденного!
 Из пасти змеи извергаются странные слова. Они похожи на плевки раскаленного яда. Она  касается острым язычком его губ, и от поцелуя человека скручивает жгутом дикого наслаждения и странной, болезненной неги, растекшейся по всему телу. Змея уползает вглубь пещеры.
  - Потомок Кана принял причастие! – торжественно гремит голос.  Седая мгла растекается по земле, скользит по гладкой поверхности, истекая многочисленными мелкими ручейками, дробится на множество крохотных шариков, похожих на кругляшки ртути, и исчезает во мраке.
  Роберт лежит на земле. Его глаза плотно закрыты, в голове пустота. Со скрипом открывается тяжелая дверь. В пещеру врывается поток свежего ночного воздуха. Мужчина поднимается на ноги. От ран на ноге и боку остались едва заметные шрамы. Его тело наполнено силой и энергией, какой не было прежде. Он выходит наружу, и легко ступая, вылезает из глубокой, похожей на усеченный конус ямы. На дне возвышаются два каменных столба, похожие на покинутые постаменты, вокруг них истлевают многочисленные трупы животных. В сердце его тихо, холодно и мертво. Он ждет…
  - Потомок Кана принял причастие!
  Человек послушно кивает головой, и бежит в сторону гор. Над землей царит холодная осенняя ночь, но он не чувствует холода и усталости. Его тело звенит как натянутая струна, каждая мышца ноет от распирающей ее силы.
«…Лейлит оросила иссохший рот несчастного…»   Потомок Кана принял причастие…



                ПОСЛЕДНЯЯ  СТРАНИЦА.

 
    Легкий сквозняк прошелестел по комнате, хлопнула оконная фрамуга, голубые занавески взвились в гарцующем танце, и плавно опустились вниз, как крылья волшебных эльфов. Толстый мальчик стоял в дверях, и таращил черные глаза на спящую девушку. В перепачканных коричневой глазурью пальцах он сжимал надкусанный «Сникерс», - всем хорош мальчуган, кабы не большое родимое пятно на лбу. Он с видимым сожалением доел шоколадку, и немигающим взором уставился на тумбочку. В изголовье кровати стояла вазочка, наполненная до краев конфетами. От глянцевых разноцветных оберток кружилась голова. Мальчик горестно вздохнул. Он был уверен, что именно в этой вазочка находятся самые замечательные сладости. Девушка не просыпалась. Ребенок  нерешительно шагнул к тумбочке.
  - Здравствуйте! – раздался за его спиной насмешливый голос. – Вы таки решились на преступление, сударь?!
  Мальчуган испуганно обернулся, пухлые щеки покрылись слоем румянца.
  - Я только посмотреть! - голос у него был басовитый и взрослый.
  - Страсть к сладкому вас погубит, молодой человек! – пожилой доктор строго смотрел на ребенка. В карих глазах мужчины играли озорные огоньки, но лицо было серьезным, даже суровым. Он вынул из нагрудного кармана большие очки в черепаховой оправе и нацепил их на нос, отчего стал похож на школьного преподавателя. Придирчивого и беспощадного к лентяям. – А, ну шагом марш в свою палату!
  Мальчик выскочил за дверь с удивительным проворством для его тучной фигуры, а доктор проводил его насмешливым взглядом, и обернулся к спящей девушке. Ее красивое лицо было похоже на восковую маску, бледное и неживое. Врач приложил ухоженные пальцы к запястью девушки, сполз накрахмаленный рукав халата, обнажив золотой браслет дорогих часов.
  - Пора бы тебе уже проснуться, красавица! – пробормотал он себе под нос. Затем быстрым хищным движением наклонился к лицу больной, и приподнял пальцами ее веко. После чего вышел из палаты, плотно притворив за собой дверь.
  На улице светило яркое солнце, горячие лучи заливали палату, осень поспешно брала реванш за ранние холода. На север пришло долгожданное бабье лето. Сквозь распахнутую фрамугу доносился рев мощных грузовиков, четкие военные команды, топот тяжелых сапог.
 В дверь робко постучали, в палату вошла Надя. На ней был надет мягкий фланелевый халат с вышитым на груди смешным медведем. Белокурые волосы девушки собраны на затылке в тугой узел, вдоль шеи спускается трогательный завиток. Вслед за ней в дверную щель просунул огненную макушку Рафаэль.
  - Можно? – пискнул он.
  - Что спрашиваешь?! Уже вошел…
Она подошла к спящей и внимательно посмотрела той в лицо.
 - Не просыпается? – сунулся Рыжий.
 - Сам что ли не видишь? – нервно отозвалась девушка.
 - Третьи сутки уже…
 - Сама знаю!
 - А он приходил?
 - Три раза,  и каждый раз в полночь…
 - Странно… - неопределенно протянул Рафаэль.
 - Ничего странного! Возможно, она подозревает, что сон – это единственный для нее выход.
  - Как она может подозревать, если она спит!
  - Ты – Рыжий совсем у меня дурачок! – Блондинка нежно почесала пальцами ему за ухом. Мальчишка съежился от прикосновений, и протянул конопатую руку к ее груди.
 - Но, но! – она шлепнула его по ладони. – Не надо пошлостей возле постели тяжело- больного! – Она хихикнула, и хлопнула подростка по ягодице. Рафаэль шутливо вскрикнул, и задрал ее халат, заголив смуглые ноги, и обнаженные бедра.
  – Это – бесстыдство! – прошептала девушка. – Осквернять стены лечебного учреждения!
  За дверью послышались громкие шаги. Надя оттолкнула от себя подростка, поспешно запахнула на груди халат. Дверь распахнулась, на пороге стоял доктор. Он смерил подозрительным взглядом раскрасневшеюся пару.
  - Опять блудите?!
  - С чего вы это взяли? – огрызнулась девушка.
  Рафаэль скромно потупил взгляд, его оттопыренные уши горели как рубиновые фонари.  Врач безразлично покачал головой.
  - Черт с вами! – он держал в руке шприц наполненной бесцветной жидкостью..
  - Прошлой ночью он опять приходил! – приподнявшись на цыпочках за его спиной, и девушка подглядывала за тем, как пластиковая колба наполняется взбитой кровавой пеной.
  - Ну и что толку? – раздраженно буркнул доктор. – От таких доз стимуляторов, слон должен скакать как балерина!
  - А кроме нее никто не знает… - подал голос Рафаэль.
  - Нет, ну точно тупой! – взорвалась блондинка. – Книга была у нее, это – факт! Ни в «хонде» ни в «ниссане» ее нет. Это тоже факт! Военные прочесали все места их остановок, и не следа! Кто еще знает, кроме нее?! Он приходит уже третью ночь, а дальше что?!
  - Не знаю… - неуверенно протянул Рыжий.
  - Не знаю! – передразнила его девушка. – Каждый получил то, что хотел. Доктор – деньги, я – стану известной актрисой, ты – меня!
  Мальчик покраснел, по промолчал.
 -  Нечего строить из себя невинного барашка! – повысила Надя голос. – Когда он пришел впервые, у тебя была возможность попросить что угодно, но не хватило фантазии! Озабоченный юноша…
  - Я просил любви! – вздохнул Рафаэль.
  - Скажите, пожалуйста! – усмехнулась блондинка.  – Любовь, следует искать в других… я бы сказала, в противоположных по статусу, учреждениях!
  - Хватит болтать! – отрезал доктор.
  - А если она умрет?! – прошептал Рыжий.
  – У нее крепкое сердце…
  - Каждый попросил то, чего больше всего хотел, и нечего теперь кривляться!
  - Не умрет! – доктор тряхнул седой шевелюрой. - Иначе это бы уже случилось…
  - Но она ведь скрывается в своем сне… Ей это удается, несмотря на стимуляторы! Умерев, она окажется и вовсе недосягаема. И тогда книга исчезнет вместе с ней… - запинаясь, проговорил Рафаэль.
  Надя уставилась на подростка, словно увидела его впервые в жизни, медленно перевела взгляд на доктора. Рыжий озвучил то, в чем они давно боялись признаться сами себе! Каждый из них четверых был необходим,  ровно до тех пор, пока стоит задача поиска этой чертовой книги. Этот человек пришел в первую же ночь, и отчетливо сформулировал свои требования. Он представился ее родственником, странный, похожий на высохшую мумию, худой лысеющий молодой мужчина с заурядной фамилией Коган. И они заключили сделку. Не было никакой сказочной чепухи с клятвами, кровью дохлых ворон, или перепелиного помета и кровопусканий. Немного чудной договор, написанный на латыни. Подписывать его требовалось не поршневой ручкой, а огромным пером. На этом все чудачества загадочного родственника закончились. Все прочее было сухо, конкретно, прагматично.  Каждому он выдал приличный денежный задаток, быстро по-военному ввел их в курс дела. Доктору надлежало сохранять Илоне жизнь, и разбудить в ближайшие сутки. Надя должна была выведать местонахождение книги, Рыжему следовало ей помогать. Худой человек предупредил, что девушку может посещать черноволосый мужчина со сломанным носом, и шрамом на щеке. Он оставил свой телефон, чтобы любой из присутствующих немедленно его об этом известил. И исчез, оставив после себя жутковатое ощущение неосознанного страха и тоски.
  Город все еще лихорадило после странной эпидемии обрушившейся на его жителей. Выборг оказался стерт с лица земли невиданным по силе землетрясением, тысячи погибших и раненых в самом центре города, на месте старинной крепости теперь красовалась огромная воронка, с загадочной дверью на дне. Там все оцеплено солдатами, но ходят слухи, что дверь эту так и не могут открыть. Испуганные горожане выдвигают самые немыслимые версии, от надвигающегося апокалипсиса, до прилетевших инопланетян.  По всей планете прокатилась волна психологических феноменов. Люди теряли на несколько часов или дней память, и обнаруживали себя голыми, в самых неожиданных местах. Они совершенно отчетливо помнили, как их зовут, места проживания, профессию и тому подобное, но абсолютно не могли вспомнить, где находились, и что именно делали на протяжении указанного времени. Тотчас возник юридический казус – некоторых граждан находили мертвыми, со следами насильственной смерти. По идее, следовало возбуждать множество уголовных дел, но было совершенно непонятно, кому и в чем выдвигать обвинение! В результате дело застопорилось. Тех, кто понес травму или получил психологический шок, два-три дня держали в срочно оборудованных военных госпиталях, а затем отпускали домой. Опять-таки ходили слухи, что уцелевших после землетрясения жителей увезли специальные учреждения для обследования, но удивительным образом к Наде и Рафаэлю это не относилось. Про них словно забыли! После быстрого обследования в военной палатке парня с девушкой намеревались отпустить на все четыре стороны, и тут появился этот Коган.
  Был и еще один загадочный посетитель помимо худого, фигурой напоминающего вопросительный знак, господина Когана.  Город был наполнен военными патрулями, и власти  ввели комендантский час, но этот человек появлялся около полуночи, огромный и черный, похожий на поджарого медведя гризли. Он несколько минут молча стоял в изголовье постели девушки, и сквозь плотно стиснутые губы прорывался то ли стон, то ли рычание, казалось, это рыдает лев с перебитым хребтом.  Потом он незаметно уходил. Рыжий однажды пытался проследить за загадочным незнакомцем, но тот словно растворился в сумраке осенней ночи.
  Надя звонила их новому шефу, тот возникал быстро и неожиданно, будто стоял за стеной,  человек со шрамом ускользал за пару мгновений до появления худого родственника. Тогда на его изможденном лице пробегала волна ярости и боли такой силы, что Рафаэль с Надей в ужасе прижимались друг к другу, и долго еще после его ухода, они корчились в приступах непостижимой тоски и страха.
  Жизнь горожан постепенно возвращалась в привычное русло.  Неведомо откуда в уцелевшие дома возвращались коты, и это также была одна из загадок произошедших событий. Тех, кто остался без жилья, размещали в маневренном фонде. Основных героев катастрофы, Рыжего и блондинку власти будто игнорировали. При встрече с ними чиновники приобретали сонное выражение лица, смотрели поверх голов, и делали вид, будто не замечают посетителей, бормоча какую то формальную чепуху. Все это было очень странно!
  Сразу же по заключению договора,  врач перевел Илону в отдельную палату. Соседнюю палату занимали Рафаэль с Надей. Для облегчения психологического контакта, они должны были оказаться первыми, кого девушка встретит по пробуждению, им следовало тотчас выведать историю злосчастной книги. Доктор был абсолютный прагматик и реалист. Он не верил в нечистую силу, и полагал, что загадочный пришелец – представитель военной разведки. Необычной была форма договора, и непомерно большим вознаграждение, за простую работу, но это уже не его дело! Парень пообещал смазливой девице роль в сериале, действительно, наутро ей позвонили из киностудии. Мальчишка был влюблен как юный голубь. Черт с ними!
   После подписания договора, врач ощутил, как сердце екнуло и провалилось в бездонную глубину. В глазах у него потемнело, лицо странного незнакомца исказилось, и вместо непривлекательных человеческих черт оно преобразилось в страшную маску чудовища. Доктор не смог сдержать испуганного крика, и схватился за сердце. Чей то голос, ясно и отчетливо произнес два загадочных слова.
  - Ари! Адхамар!
Он растерянно схватил рукой свое запястье, и не нащупал пульс. Врач перевел взгляд на Надю с Рафаэлем, судя по их бледным лицам, они испытывали нечто схожее! Когда он окончательно пришел в себя, худого мужчины уже не было. Только часы в его кабинете вместо полудня указывали четырнадцать часов сорок пять минут…
  Вечером доктор хотел снять кардиограмму, но аппаратная была уже закрыта, а будить сладко спящую медсестру он не решился. Впрочем, интуитивно он подозревал, что дело не в аритмии. Всякий раз, после визита незнакомца его охватывало состояние беспричинной тоски и глубокого отчаяния, почему то глупое словечко «Вечность» заседало в мозгу как надоевшая заезженная пластинка. Вечность…
  Важно было разбудить девушку, а если эти оболтусы ничего не добьются, он применит пентотал натрия. Это средство способно любому развязать язык! Конечно, возникало много вопросов, и один из первых – почему военные сами не могут забрать девушку в свое учреждение, и вытрясти из нее все, что им нужно?! Но худой мужчина не вызывал желание вступить с ним дискуссии, и к тому же деньги – весьма серьезный аргумент.
  - Не умрет! – скорее пытаясь успокоить самого себя, чем озабоченного юнца с кинодивой заявил доктор. – Все показатели у нее отличные, девушка абсолютно здорова.
 - А если он опять придет ночью?! – настаивал рыжий.
 - Ну и что?! Звони этому…
 - Хорошо вам сказать – «звони»!  – неожиданно встала на сторону подростка Надя. – А мы слышим сквозь стену… Это жуткое рычание! Брр!!! – он подняла плечики, на лице промелькнула гримаса страха. – Этот со шрамом, такой здоровяк! И вообще… - она оглянулась на дверь и понизила голос до шепота. – По-моему – он не человек!
 - А кто же он такой?! – доктор с трудом сдерживал наступающее раздражение, но плечи покрылись острыми мурашками. Глупая и красивая как кукла блондинка словно прочла его затаенные мысли, которые он тщательно скрывал от самого себя в потаенных глубинах своей души.
  - Не знаю! – Надя выпучила огромные голубые глаза. – Помните, я вам рассказывала про ту часовню, что окружили крысы, оттуда еще ворвались эти белоглазые мертвяки…
  - Ну, помню! – нетерпеливо махнул рукой врач, будто пытаясь поймать несуществующую муху.
 - Почему то, наша история никому не интересна!  За нами гналось страшное чудовище, похожее на огромную крысу… Мы чудом от него сбежали!
 - Ну и при чем здесь…
 - Не перебивайте! – сморщила носик девушка. –  Рафаэль пытался проследить за парнем, когда тот приходил прошлой ночью, и рычал как обычно возле постели этой Спящей Красавицы. И он видел, что как только тот сошел с крыльца, он как будто перестал быть похожим на человека! И еще! Там  вокруг полно военных, а он шел мимо них как призрак, а они смотрели сквозь него словно он стеклянный!
  - Это правда? 
 Рыжий растерянно кивнул.
  - У него лицо стало таким… ну не знаю! Ну как будто огромный зверь, но даже и не зверь, а что то страшное… - Рафаэль тяжело вздохнул. – И военные! Они его действительно не видят. Его никто не видит кроме нас! – добавил он решительно.
  - Бред! – врач хлопнул ладонью по столику, мелодично звякнула ложечка в стакане. – С чего вы это взяли?!
  - Вы его ни разу не видели, и не можете судить, что бред, а что – правда! – уверенно заявила Надя.
  - Ладно! – доктор в раздумье прошелся по палате, кинул быстрый взгляд на спящую девушку. – Хорошо! Сегодня к полуночи я останусь с вами в больнице. Поглядим. А сейчас, идите к себе, и огромная просьба! – его губы скривились в брезгливой гримасе, - занимайтесь «этим» немного тише! Мне уже больные жалуются!
  Надя замешкалась в дверях, подтолкнув рыжего в спину.
  - Иди, я сейчас…
Она обернулась к доктору и печально сказала.
 - Вы лжете, будто на нас жалуются другие больные! Вы отлично знаете, что они нас даже не слышат и не видят, как и того парня…
Дверь захлопнулась. Врач остался один. Он оторопело смотрел вслед ушедшей блондинке. Что за ерунду она несет, эта глупая и красивая кукла?! Он раздраженно сунул пустой шприц в карман, и вышел из палаты. Надо удвоить дозу… машинально подумал он. У девчонки сердце как у боксера, все выдержит! При чем тут доза?! Он шагал по пустынному коридору больницы. Последние дни он думал только об этой девушке, загадочном ночном визитере, и о худом заказчике – мысленно доктор избегал называть его по имени, называя нейтральным словом – заказчик. Он заказал работу, разбудить девушку, врач ее выполняет. И почему он страшится называть его фамилию?! Самая обычная – Коган, кажется… Неважно! Разбудить девушку! Пока не получается…  Как ее разбудить?! Как ее разбудить, как разбудить…
  Доктор задумался, и не заметил, что чуть не сбил с ног полную женщину. Она выходила из палаты, держа в руке металлический стояк от капельницы, с пустой колбой на крюке.
  - Прошу прощения! – пробормотал он, уступая дорогу. Она задумчиво посмотрела сквозь него, оглянулась по сторонам, и нырнула в свою палату.
  - Что за черт?! - недоуменно воскликнул врач. Он побежал по коридору, сдернул на ходу запотевшие очки, и машинально протер их подолом своего безупречно чистого халата. Дверь в ординаторскую была приоткрыта. Оттуда несся веселый смех, и звяканье чашек. Он ворвался туда, даже не думая о том, что выглядит весьма нелепо. Взъерошенная седая шевелюра, обрамляющая розовую лысину, в пальцах зажаты очки. Две молоденькие сестрички даже не обернулись. Они преспокойно пили чай из голубых чашек, и одна из них – высокая худая с чахлым хвостиком каштановых волос на затылке, отламывала ложечкой кусочки жирного, политого шоколадной глазурью торта.
  - Везет тебе! – тяжело вздохнула другая – невысокая крепко сбитая девица, с круглым розовым лицом. – Сладкое ешь с утра до вечера, а такая худая…
 - Это – наследственность! – беззаботно махнула ложечкой худая. – Зато у тебя такая грудь, что парни шею сворачивают не бок!
 - Это да! – охотно согласилась румяная девушка. – А этот старый козел из реанимации… Фамилия еще собачья какая то!
 - Фовел! – подсказала подруга.
 - Точно! Доктор Фовел! Старый козел! Плешь на пол башки, а все туда же… На прошлой неделе так притиснул в коридоре!
  Доктор застыл в коридоре как соляной столб. Они обсуждали его! Они говорили о нем, словно его здесь не было!!!
  - Что здесь происходит?! – деревянным голосом произнес он. Худая девушка передернула плечами, и обернулась.
  - Ты ничего не слышала?
Толстушка недоуменно огляделась по сторонам.
  - Скрежет какой-то… Может крысы? – она встала из за стола, подошла почти вплотную – он даже почувствовал запах ее духов и слабый привкус кислого пота, и захлопнула дверь. В следующую минуту, из-за дверей раздался громкий женский хохот.
  Доктор Фовел остался стоять перед закрытой дверью. В пальцах он продолжал судорожно сжимать очки, по спине ползла струйка ледяного пота. Скорее повинуясь профессиональному автоматизму, чем здравому смыслу, он сжал пальцами кисть, и поднес к глазам циферблат часов. Золотой «Роллекс». Он купил их сразу же, как получил сумму от заказчика. Купил через интернет, оплатив покупку чеком по электронной почте. Он даже никому их не показывал. А с того дня, как он заключил эту странную сделку ни с кем и не виделся, за исключением этой сумасшедшей парочки, да смешного толстого мальчика с родимым пятном на лбу. От волнения он никак не мог нащупать свой пульс. Доктор нервно прижал пальцы к яремной вене. Тихо…Холодная, сухая кожа. Медленно ступая на негнущихся ногах он побрел к выходу из больницы. По дороге ему встречались люди, они безразлично смотрели сквозь него, некоторые пугались, у большинства появлялось тупое сонное выражение лица, будто они увидели живой труп, и впали в оцепенение. Может быть, он и есть – живой труп?!
  На улице млела томная солнечная погода, последние дни бабьего лета. Доктор чувствовал, что его заколотил озноб. Широкая парковка перед входом в больницу была уставлена военными автомобилями. Люди в пятнистой форме выглядели чрезвычайно занятыми, они коротко переговаривались по телефону, отдавали и выполняли приказания. Они проходили мимо растерянного мужчины во врачебном халате, едва не задевая его локтями. Молоденький сержант с девичьим румянцем на круглых щеках едва не сбил доктора с ног, и уставился на него с глуповато вялым выражением смазливого лица.  Пухлые губы молодого военного приоткрылись, обнажая ряд белых сахарных зубов, он неуверенно поднял руку и быстро перекрестился.
  Врач остолбенело смотрел, как сержант медленно уходит, бросая в его сторону испуганные взгляды. Остальные военные едва не натыкались на стоящего в проходе человека, безразлично оглядывали пустое место, косились в его сторону, и старались быстро уйти прочь. От них пахло оружием, казенной формой и скупым одеколоном – запах военных.
   На синем горизонте показалась черная точка. Фовел прижал ладонь козырьком к глазам. Это оказался орел. Птица приземлился, и деловито расхаживала промеж коренастых приземистых джипов. Чья то рука коснулась его влажной ладони. Он испуганно оглянулся. Толстый мальчик с испачканными шоколадом пальцами внимательно снизу вверх смотрел на мужчину.
  - Вы к этому привыкните! – сказал он ломким басом.
  - К чему…
  - К тому самому! – усмехнулся ребенок. – Хотите шоколадку? – он протягивал огрызок замусоленного «сникерса». И тогда врач закричал. Он помчался бегом по залитой солнцем пыльной дороге. Над его головой с грохотом пролетел вертолет, доктор подвернул ногу, и упал на землю. Он вскрикнул от неожиданности, встал на ноги, растрепанный белоснежный халат покрылся комьями придорожной грязи. Вечность…
  На высоком крыльце больницы стоял толстый мальчик. Его маленькая фигурка была окутана золотым свечением заходящего солнца. Мальчик поднял ладошку и помахал ему как старому знакомому. Доктор вытер кулаками глаза – он отлично видел и без очков – приближался вечер, и уютные тени покрыли землю длинными полосами.  Толстый мальчик не отбрасывал тени… Он угадал взгляд врача, и сокрушенно, по-взрослому развел в стороны руками, а затем поманил пухлым пальчиком. Доктор развернулся, взвыл по-волчьи, он понял, что имела в виду Надя, когда рассказывала про странное рычание незнакомца со шрамом, и побежал дальше.
   А над его головой светило яркое солнце,  желтые лучи заливали землю, и она радостно впитывала последнее тепло уходящего лета. Вечность…


                ***


    Илона лежала на больничной кровати, плотно сомкнув веки. Она спала. Это достоверно подтверждала энцефалограмма – пытливый доктор Фовел делал ее дважды собственноручно. Приборы бесстрастно диагностировали редкий нитевидный пульс, и слабое дыхание. Под тонкими веками  замерли глазные яблоки – сон без сновидений. Маленькая смерть. Останавливается время, день и ночь превращаются в вереницу  мертвых часов, нанизаных на оголенную душу, свободно блуждающую среди мрачных закоулков вселенной.
  Роберт неслышно проскользнул в палату, лунные тени дрогнули. Мужчина опустился на колени, прижался большим лбом к краю кровати, – огромный, похожий на громоздкое чудовище монстр.  Время близилось к полуночи,  тонкая девичья кисть соскользнула с покрывала, и коснулась его головы. Он тотчас прильнул к руке щекой. Было различимо его шумное дыхание, и едва слышное ее, робкое, как будто бабочка шелохнула воздух тонкими крыльями.
  Илона не открывала глаз. Только ради любимого она вымолила право попрощаться с ним. Только ради него она жила в этом странном мире, между светом и тьмой. Она созерцала волшебный мир. Здесь все было необычно, ново, увлекательно. Она встречала множество людей. Они от души хохотали с  Леной Коган, а при встрече с Анной девушка растерялась,  нахмурилась.
 «Вы меня укусили…»
  Женщина рассмеялась легко и беззаботно.
  «Стоит ли судачить о таких пустяках!»
  « Я  стреляла в вас…» - сказала она полковнику, и жестокая горечь  страшных слов обернулась в теплую, доверчивую шутку.
  « У тебя не было иного выбора!» - он пытался быть серьезным, но лукавые глаза источали беззлобное веселье и покой. Все счета закрыты…
  Она встречала многих. Мать оказалась молодой и легкомысленной женщиной без тени той занудной серьезности, какой Илона ее знала. Они проговорили всю ночь, и не могли наговориться, так много хотелось друг другу всего сказать. Поначалу она не узнала старика Шефнера, он предстал в облике юного мечтательного парня. Здешние жители были людьми молодыми, словно их час пробил в рассвете сил и красоты. Каждый день сулил чего то новое, и не было тем дням конца.
  Но самой большой радостью для девушки были нечастые встречи с Голосом. Его так и называли – Голос. Он звучал как сладкий перезвон церковных колоколов. Его простые и доходчивые слова находили отклик в глубине ее сердца, оно начинало биться часто и тревожно, но и тревога была лишена корысти, зависти или гордыни. Только одна светлая, безмятежная радость и покой…
  Но на самом дне ее души, под пологом беззаботной веселости Илона продолжала хранить тягостную печаль.
  « Я видела его… он стоял на горе, и не мог спуститься в долину. Я бежала к нему, но он повернулся и ушел. Там, где он стоял дули ветра, и вокруг были голые скалы и холодные мокрые деревья. Он выглядел одиноким и таким несчастным…» - девушка разрыдалась.
  «  Ты – пока лишь гостья среди прочих.» - ответил Голос.
 « Я тоскую по нему… мне здесь очень хорошо, но я вспоминаю его каждый день, я жду, когда он придет. Он ведь придет сюда, к нам?!» - ее сердце замерло в ожидании ответа.
 « Твоему другу нелегко, но у него остается выбор.».
 « Что же мне делать?!» - взмолилась девушка.
  «Можешь остаться здесь, и забудешь его. Но выбор, я оставляю за тобой…»
  « Что он сделал?»
  « Он платит…»
  « За что?!»
  « В том числе за грехи своих предков… Не пробуй понять это при помощи человеческой логики.»
  « Он обречен?!» - отчаянно закричала Илона.
  « Всякое зло проститься человеку…»
  «Я хочу назад! Я хочу к нему!!! Прошу!!!» - она упала на колени, обливаясь слезами.
  « Хорошо. Это – твой выбор…»


 Девушка спала. Дверь хлопнула, в палату вошли девушка с подростком. На месте лиц у них мутнели жутковатые маски, отдаленно напоминающие крысиные морды. Она тихо застонала. Люди-крысы раскрыли зубастые пасти, и громко заверещали. Женщина выскочила из палаты, и спустя несколько минут вернулась с высоким мужчиной. Он близко подошел, в лицо ударила волна смрада звериного дыхания. Будто старый больной пес облизал губы. Мужчина-крыса издал пронзительный писк, Илона поняла, что окончательно просыпается, и звериный писк приобрел очертания человеческого голоса.
  - Вы меня хорошо слышите?! Илона! Вы хорошо меня слышите?!  - он достал бутылочку с пахучей смесью, и поднес ей к лицу. Девушка застонала и отвернулась.
  - Она проснулась! Проснулась! – восторженно закричал подросток. В уголках слезящихся звериных глаз скопилась гноящаяся жижа. Он обнял женщину, она тронула черными губами его в шею.
  - Рано радоваться! – раскрыл седую пасть доктор. – Во-первых, она еще в шоковом состоянии, во-вторых не факт, что она вспомнит про книгу.
  - Так вколите ей что-нибудь! – женщина оттолкнула подростка.
  - Пока преждевременно. – отрезал врач. – подождем до завтра!
  Илона закрыла глаза, и  погрузилась в пелену неглубокого сна, похожего на обморок.
Ей снились последние минуты после расставания с Робертом. Он убежал к часовне. Вечный солдат – он готовился к последней в своей жизни битве. Девушка раскрыла книгу. Осталась одна страница. Она была написана сильной мужской рукой. Его рукой. Рукой майора Ковальского…

   «…Род Кана расселся по планете, миллионы обычных людей несли печать проклятых на своем челе. Сменяющие друг друга поколения первого раба Кана утратили свое подлинное имя, однако на скрижалях вечной истории были начертаны их судьбы. Многие проживали обычную жизнь заурядных обывателей, так и не востребованные Злом. Они рожали детей, старились и умирали, так и не узнав о своем предназначении. Некоторые из них слышали Голос, внимали Ему, и тогда Зло оказывалось бессильно… Другие  могли услышать Голос, но наподобие Одиссея затыкали свои уши воском, а сердца наполняли гордыней, и тогда Зло проникало в их души, завладевая ими, и превращая их кровавое ристалище.  Так проходили столетия, до тех пор, пока мое сердце не впустило в свои врата крохотную частицу зла…
  Весною звезды пахли мятой, я светлый луч поймал рукой… Я пишу для того, чтобы попрощаться с тобой, Илона! Не знаю как, не умею…  У тебя осталось всего несколько минут для чтения. Ты знаешь, что делать дальше. Некие силы оберегают тебя. Укус обращенных приводит к неминуемой трансформации, но ты невредима. Сегодня канун шестого дня. Власть крыс на этом закончиться, но Зло выпущено наружу, и оно ищет способ проникнуть в наш мир.
  Люди вернуться в свои дома, и жизнь пойдет прежним чередом. Крысы спустятся в подвалы и канализации, и никто не вспомнит о недавних событиях, за исключением немногих избранных, но никто не примет их слова за правду.  Ты окажешься в большой опасности, Илона! Не доверяй никому. Враги могут предстать в самом необычном облике, тебе придется стать недоверчивой и подозрительной. Более прочих опасайся своих близких, в первую очередь Марка, он одержим Злом, он им упивается, он искренне предан Злу. Эту книгу нельзя уничтожить, но ее можно спрятать. Возможно, я приду к тебе за ней. Не верь мне, как бы не убедительны были мои слова. Если я приду, убей меня. Теперь это непросто сделать, наследие Сорки – проклятая вечность, но есть время, когда я смертен. Полночь. Тогда – я прежний. Только так ты сможешь мне помочь… Чудовищная эстафета зла должна прерваться.  У меня нет праведного гнева, я знаю, за что плачу! Я хочу, чтобы и ты знала – те несколько дней, что мы провели вместе, они того стоили. Прощай…»

  Илона открыла глаза. Была ночь. Лунная дорожка прочертила кривой зигзаг на сером полу. Возле ее кровати стоял маленький мальчик, блестящие глаза светились в темноте как черные жемчужины.
  - Ты проснулась, тетя? – пробасил он.
Девушка растерянно огляделась по сторонам. Затекшая спина зудела, словно ее искусали насекомые.
  - Ты кто, мальчик? – едва слышно прохрипела она.
  - Я – тот, кто был первым из обращенных! Это – великая честь!
  - Каких обращенных?! - она растерла под одеялом занемевшие ноги.
  - Многие считают, что первым был мой отец, но это неправда! Отец всего лишь подписал договор, а ко мне прикоснулся Повелитель. Поэтому Великий Сакла оставил мне память! – с детской непосредственностью он протянул руку к вазочке, и сгреб горсть конфет.
  Илона стянула со спинки больничный халат.
  - Ты куда-то собралась, тетя? – мальчик подозрительно уставился на девушку.
  - Всего лишь в туалет! – она запахнулась в просторный халат, и спустила босые ноги на пол. Голова закружилась, она ухватилась за спинку кровати. Мальчик неодобрительно покачал головой. На его лбу кривилось уродливое родимое пятно.
  - Тебе не следует пытаться сбежать! Лучше расскажи, где книга!
  - Кто тебе сказал, что я собираюсь бежать?! -  Что это за странный ребенок?! Первый из обращенных… - мне и здесь хорошо! – она разозлилась на себя за то, что оправдывается, с трудом поднялась на ноги, и шаркая босыми ступнями по холодному полу, побрела в коридор. Неслышно ступая, мальчик вышел за ней следом.
  - Тебе все равно не удастся убежать! – упрямо повторил он. – Если ты не скажешь, где книга, они сделают тебе специальный укол… если и это не поможет, они станут тебя пытать! – он с шуршанием развернул очередную конфету, и целиком отправил ее в рот. Илона зашла в туалет, и закрыла дверь на защелку. Было слышно, как снаружи мальчик громко сопит и чавкает шоколадом.  Она открыла кран с холодной водой, припала губами, и долго пила, втягивая в себя простую, с привкусом хлорки воду. Затем обтерла лицо и грудь, и почувствовала себя значительно бодрее. После недолгого раздумья, она дернула  оконную створку, тонко задрожало стекло, в туалетную комнату ворвался свежий ночной воздух. Внизу темнела черная земля, покрытая пушистым ковром зеленого газона. Дверь содрогнулась от сильного удара.
  - Тетя! Ты что там делаешь?! – детский бас сорвался на громкий звонкий фальцет.
  - Пошел к дьяволу, со своим Саклой! – пробормотала Илона.
  - Стой, сестренка! – донесся голос Марка. – Стой на месте!!! Это – я! Твой дядя Коган!
 К его воплям добавился детский крик, дверь содрогалась от тяжелых ударов, по коридору бежали люди, слабая защелка вылетела из гнезда, тонкая дверь ударилась ручкой о стену, с потолка сыпалась побелка, но девушка этого уже не слышала. Она приземлилась на взрыхленный газон, больно ударившись лодыжкой, но это уже не имело значения. Девушка бежала по земле, и ее лунная тень скользила вдоль высоких стволов могучих тополей, а в ушах продолжал звенеть голос Марка Когана.


               

    …Она встретила его в том самом месте, где они расстались. Она знала, что он туда придет. До полуночи оставалось несколько минут. Луна освещала ровным светом здание часовни. Земля пахла сырой травой  с примесью крови – военные убрали следы великой битвы. Поверженный джип гордо возвышался черной громадой, массивный и мощный похожий в темноте на спящего носорога. Возле колес сохранились темные пятна масла, и рассыпанные стеклянные крошки. В окнах часовни брезжил едва заметный желтый свет – там круглосуточно горели свечи и лампады.  Дрогнули огни на свечах, вдоль полукруглой абсиды пронесся слабый сквозняк, гнилостный воздух придавил к земле сладкий аромат елея, как смрадное дыхание перебивает запах лесной хвои. Девушка вышла из храма, пламя на лампадах воссияло  мягким ровным светом.
   Она медленно опустилась на землю возле каменных ворот, закрыла глаза, Голос коснулся встревоженного сердца, наполняя его покоем, радостью тихой благодарностью.
 
               
                ЖЕРТВА.


   Как только она выпрыгнула из окна больницы, черная тень отделилась от стены, и бесшумно помчалась следом за беглянкой. Возле больничных ворот дежурила военная машина. Сквозь трескучие помехи вещала рация. Двое военных лениво перебрасывались короткими фразами. Обритый наголо парень курил дешевые сигареты, едкий запах табака стелился густым покровом по холодной земле. Другой развлекался тем, что кидал камешки в воду. По зеркальной глади черного пруда растекались сферические круги, как маленькие цунами обрушивались на низкий берег. Затаив дыхание, девушка подкралась почти вплотную к военным. Она подняла с земли сухой ком глины, и что было, силы метнула его в кусты.
  Лысый насторожился, отбросил окурок,  рука потянулась к кобуре.
   - Ты слышал?!
   Его товарищ  вглядывался в сумеречную мглу ночного парка.
  - Пойду, проверю! – он нехотя выбросил горсть камешков, и скрылся в густом кустарнике.
  Затаив дыхание, девушка нащупала короткое сучковатое полено, подкралась к верзиле, и что было сил, ударила его по макушке. Лысый не издал ни звука, и как подкошенный упал на землю. Трясущимися пальцами девушка извлекла из его кобуры пистолет, обшарила карманы, и едва не издала торжествующий крик. В боковом кармане звякнули ключи от джипа. Илона  прыгнула в машину, вставила ключи в гнездо зажигания, машина взревела победным рыком. В ярком свете фар, прорвавшим осеннюю мглу, возник темный силуэт, как заяц, выхваченный ослепляющим фонтаном хлынувшего света. Он на мгновение оцепенел на пустой дороге – темный, сгорбленный и неловкий, удивительно похожий на Марка Когана, и тотчас сгинул, скрывшись в темной громаде черных деревьев.  Джип послушно сорвался с места, в зеркале заднего вида, появился растерянный человек в военной форме. Офицер направлял дуло пистолета в сторону удаляющейся машины. Илона стиснула зубы, и переключила передачу. Ей показалось, что сухой, похожий на хлопок ладоней звук выстрела догнал ее, но возможно это вырвался всполох выхлопных газов. Она нажала педаль акселератора до упора, и машина вылетела на ровную дорогу.
  …Через час бешеной гонки, она подъехала к зданию часовни. Дважды ей на пути встречались грузовики груженные людьми в военной форме, Илона вжималась грудью в руль, и громко шептала молитву. Возле взорванной заправки уныло опустил жезл опущенный шлагбаум, рядом слонялся одинокий человек. Увидев приближающийся джип, он неторопливо направился навстречу. Девушка вдавила педаль газа, лужица грязи окатила часового с ног до головы, шлагбаум с треском вылетел из гнезда.
  Не доезжая пару километров до часовни, она повернула налево, и остановила машину. До полуночи оставалось не более двадцати минут. Не заглушая мотор, она кинулась к свежему холмику, и ломая в кровь ногти, раскидывала комья сырой земли.
  - Есть! – выдохнула девушка надорванным голосом. Она бережно извлекла тяжелый сверток, завернутый в кусок плотной ткани. Темная тень неотступно следовала по ее пятам. Если бы Илона умела видеть в темноту, она разглядела бы худого человека. Он прикончил оглушенного офицера возле больницы, и пристрелил его напарника. Она услышала бы, как тихо вскрикнул и осел на землю с перерезанным горлом маленький часовой возле шлагбаума. Она могла бы почуять спиной горящие глаза этого существа, когда он, припав к земле за холмом, следил за тем, как она выкапывает реликвию из сырой земли. Она ничего не видела.  Словно заклинание она повторяла текст последней страницы из Книги Правды и Лжи…
 
 «…Ты должна будешь спрятать книгу, как только я уйду. Никто кроме тебя не должен знать место ее захоронения. Книгу следует спрятать на освященной земле, туда нет пути тому, кто именуется Злом. Но и это следует проделать в тайне…»

   На заднем сиденье джипа Илона обнаружила плотную куртку. Она  сунула револьвер в карман, и опустилась на землю. Девушка зажмурилась на мгновение, а когда открыла глаза, увидела его.
  Он стоял на коленях. Обнаженный гигант, с вздувающимся буграми мускулов под тонкой кожей, такой до боли родной, любимый и в то же время совсем чужой…
  Она бросилась к нему навстречу, но Роберт резко отстранился. Он издавал вязкий запах затхлого склепа и серы.
  - Не приближайся ко мне! – его голос звучал утробно и низко. Возле его ступней копошились крысы, доверчиво льнули к ногам человека, их длинные усы возбужденно дрожали. – Полночь! – прорычал он. – С каждым днем она становится все короче… Это – как зарастающее темечко, вскоре я стану бессмертен, и утрачу свою земную природу. Ты все прочла! Делай это быстрее!
  Девушка  с ужасом увидела, как плечи любимого покрываются слоем густой шерсти. Он исподлобья поднял на нее глаза. Они горели в темноте лихорадочным красным пламенем.
 Илона дрожащими пальцами сжала холодную рукоять револьвера, и медленно подняла его на уровень глаз.
  - Я не… я не могу! - сквозь прозрачную влагу, она не видела страшных струпьев, покрывающих его тело, она смотрела сквозь бордовое пятно, растекающееся на шее – печать Кана, жуткое уродливое родимое пятно, поросшее жесткими колючими волосами. Она не слышала чудовищное рычание дикого зверя, она не чувствовала едкого запаха серы, источаемого порами его кожи. Она видела текущую влагу ночного озера, режущие черноту осеннего неба звезды, и его губы, покрывающие лицо, такие горячие, нежные и заботливые губы. – Я не могу!!! – закричала она, упала на колени, простирая к нему руки.
  - Осталось мало времени! – взревел Роберт. – Из черных монстра текли соленые слезы. – В полночь время течет по своим законам. Решайся!
 Свинцовая тяжесть оружия влекла к земле, девушка мотнула головой.
  - Я не могу… - прошептала она. – Возьми меня с собой! Я хочу разделить с тобой вечность!
  Роберт коснулся лапой ее руки, по груди пробежала волна горячего тока, словно кожу ошпарило горячим молоком.
  - Я люблю тебя даже такого… - улыбнулась она сквозь слезы.
  - Это – не любовь! – он грустно покачал большой головой. – Это – страсть… я ничего не сделал для тебя. Я тешил свою гордыню, и вот расплата! – монстр скрипнул зубами. – Для искупления, нужна жертва. Внутри тебя зарождается новая жизнь. Он не должен унаследовать проклятье рода…
  Девушка в смятении отпрянула,  инстинктивно прижала руки к животу.
  - Ты… ты уверен?!
Он молча кивнул. Нечто похожее на улыбку отразилось на уродливом лице.
 - Прошу тебя… Сделай это! Освободи меня, иначе через несколько мгновений я убью и тебя и нашего сына!
  Илона подалась вперед, прижала губы к черному рту чудовища. Взбешенные крысы, прыгали на девушку, цепляясь острыми зубами за подол больничного халата.
  - Какая трогательная сцена! –  раздался насмешливый голос. Возле каменных ворот стоял Марк Коган. Он держал подмышкой книгу, золотая  крыса на обложке зловеще скалилась в лучах лунного света. – Прям-таки красавица и чудовище! А ты молодец, сестренка! Не ожидал… Пару часов  после комы, а уже и тачку угнала и трех человек прикончила!
  - Кого прикончила?! Ты откуда взялся, черт побери?! Ты ведь погиб!
 - Рад приветствовать тебя с того света, сестренка! – Марк отвесил шутливый поклон. – Он заговорщически прижал указательный палец к губам. – Только пусть это будет нашей тайной! Хорошо? Ты, сестренка, молодец! Тобой оказались весьма довольны. Ты наверняка слышала такую сентенцию, благими намерениями вымощена дорога в ад? Ну конечно! Благодаря твоей любознательности, книга оказалось в нужных руках. Ты вовремя похитила ее у этого жалкого клоуна, выжившей из ума крысы. Ты – умница! И догадка насчет трех «шестерок» достойна восхищения! В откровении Иоанна Богослова сказано – «Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо число это человеческое – число его шестьсот шестьдесят шесть!» Три «шестерки» - это перевернутые цифры девятьсот девяносто девять…  Впрочем, тебя погубила собственная самонадеянность. Ну а дальше все шло как по нотам! Вы закрутили любовь с этим богатырем, и оказалось, что он еще и великий гордец, грешник и безбожник! Прекрасная кандидатура в премьер лигу! Прямой потомок Кана, нераскаявшийся убийца, здоров как бык, и абсолютный агностик! Все дальнейшее было вопросом времени. Не скрою, не все шло, как по маслу… Совершенно некстати пришлась твоя летаргия, и эти двое, мальчишка с сумасбродной девицей, едва не увели историю по сомнительному сценарию. Но все решаемо! Они оказались весьма уступчивы, благодаря низменным страстям, и попробуй угадать, кто умудрился заключить с ними сделку?! – Коган иронично хмыкнул и подмигнул Роберту. Монстр как завороженный смотрел на книгу. Гипнотический блеск матового золота заставил богатыря съежиться в маленький комочек упругих мускулов.
  - Что мне следует сделать… - проговорил он задумчивым рыком.
  - Вначале я думал, что Хозяин прикажет убить тебя, сестренка! –  продолжал Марк,  - но демиург, со свойственной ему прозорливостью поменял свое решение. Тебя обвинят в убийстве трех человек, и остаток дней ты проведешь за решеткой, а я продолжу летопись священной книги! – Он поднял книгу над головой. Роберт заскулил как побитый пес, и опустил голову.
 - Я прикончу тебя, скотина! – Илона бросилась на человека, но тот ловко выхватил из кармана пистолет. – Не спеши, сестренка, позволь нам уйти с будущим Повелителем крыс. Не торопи событий, до обряда инициации остались мгновения, и твой бывший любовник обретет бессмертие, я стану вечным наследником рода Кана, а ты разделишь клетку с весьма высокодуховными особами! Не тревожься! Говорят, в нынешних тюрьмах есть такие же часовни, как эта… 
  - Будь ты проклят!
  - Благодарю! – Коган отвесил шутовской поклон. – Сие событие уже свершилось!
  « Ты ничего не должна бояться… - чуть слышно проговорил Голос. -  Один человек часто роптал на Бога, якобы Он оставляет того на произвол событий. Один на один с бедами. И Господь показал тому длинную вереницу следов на земле.
  - Это – твой жизненный путь!
Человек заметил, что часто цепочка следов прерывается, он показал Богу на это. И Господь ответил.
 - В этом месте, Я нес тебя на руках…»
 
  Девушка набрала полную грудь воздуха, и кинулась вперед. Время остановилось, замедлило свой ход. Можно было увидеть движение молекул в воздухе, и все сущее, приобрело пустынное розовое свечение, и тогда стало ясно, что нет предметов более важных или менее значимых. Природа пылала розовым светом, и это зыбкое дрожание свидетельствовало о том, что жизнь не стоит на месте, она течет, медленно колыхаясь в прозрачном безбрежном воздухе, и высоко в небе  сияет голубой бесконечный купол…
  Полночь закончилась резко и неожиданно. Из подземной пирамиды вылетел черный силуэт безголового человека, накрыл длинными руками фигуру Роберта. Марк нажал курок, наружу вырвалось острое жало раскаленной пули. Залитое слезами лицо Илоны тронула счастливая улыбка. За несколько километров отсюда кот Ричард открыл глаза, зрачки сузились до острых игольных точек. Крысы бросились врассыпную, и за крохотное мгновение, перед тем огненная пуля вонзилась в сердце, Роберт закрыл ее своим телом, и жадный до крови кусочек свинца впился в его грудь.  Пуля легко преодолела грудную клетку, сокрушив твердую кость, разорвала в клочья алое сердце, и с потоком крови, из лопнувших артерий, на землю хлынула черная жидкость. Кровь впиталась в землю, и сырая твердь покрылась багровой окалиной.
  Безголовая тень издала безмолвный крик. Воздух не шелохнулся, не было слышно ни звука, страшной силы волна злобы прокатилась по земле. Деревья прижали листву к дрожащим стволам, ночные звери впали в приступ бешенства, и бурлящая вода в озерах и реках превратилась в кипящие котлы, и тысячи рыб замертво выбрасывались на берег. Крик этот прокатился по земле дважды, обогнув экватор, и повсюду на его пути возникала волна убийств и насилий, и всякий, кого настиг этот страшный вопль, осознавал свою немощь перед могуществом зла. Затем демиург простер руки к небу.  Воцарилась мертвая тишина. Время остановилось.
  - Жертва!!! – просвистел ветер над стылой землей.
  - Жертва! – хлестали голые ветви деревьев по черным стволам.
  - Жертва! – огненный смерч вырвался из сердцевины глубокой воронки, и сжег дотла блеклую синеву пустого неба.
  - Жертва… - едва слышно простонал Марк и рухнул как подкошенный на землю.
   Черный полог ночного неба тронула рябь,  бархатная кожа расползлась надвое, словно гнилая кожура перезрелого яблока, сквозь прореху хлынули молочные звезды, и кривой, покрытый заусеницами месяц, опрокинулся навзничь, явив миру кривое заостренное лицо. Из белого безмолвия на волю вырвались люди… множество мертвых людей, некоторые едва захороненные с чуть заметными следами разложения на восковых лицах, другие давно истлевшие, пахнущие склепом и гнилью. Все они мерной чередой, почти не касаясь земли устремились по направлению к золотой воронке. Илона с ужасом видела, как мимо нее проплывают синие утопленники, висельники с обрывками веревок на шее,  могучий толстяк, в расшитом золотом камзоле нес в руке отрубленную голову, из артерий на толстой шее продолжала хлестать алая кровь, а необыкновенной красоты юношеские голубые глаза на бледном лице источали влагу. Сквозь ночную прореху выплыла дюжина обнаженных дев, похожих друг на друга как родные сестры, по их нагим плечам струились вороненые локоны, во ртах женщины сжимали золотые монеты. Их глаза были плотно закрыты, веки накрепко сшиты грубыми стежками. Сквозь стиснутые рты, из чрев покойниц несся долгий мучительный стон. Череда покойников текла в ночном воздухе, не останавливаясь. Едва не задев девушку проплыл обгорелый труп юного мальчика, он застыл на месте, покачиваясь в облаке сырого пара, и источая смрадный запах горелой кожи.
  - Помолись за меня! – едва слышно прошептал он, бездна боли и страдания звучали в молодом голосе. Из мрачного поднебесья на спину юноши обрушился тяжелый светящийся кнут, и вырвал кусок обгоревшего мяса из его плеча. Он вздрогнул, и стремительно метнулся к воронке, а частица плоти быстро догнала  хозяина, и приросла к своему месту. – Помолись за меня!
  Илона сжала кулаки так, ногти вонзились в ладони.  Полночь. Шестой день…
  Над землей проплыл розовый мальчуган, пухленький симпатичный крепыш, без следов разложения. Он таращил смышленые карие глаза по сторонам, повернулся вокруг своей оси, и девушка прижала ладонь ко рту, стараясь сдержать приступ тошноты. Из прорехи на спине высовывали головы десяток пестрых ядовитых змей, они злобно шипели, протягивая тяжелые треугольные головы. С раздвоенных язычков стекала прозрачная ядовитая слюна, густая и склизкая, похожая на слезы младенца. 
  Покойники продолжали свое бесконечное траурное шествие. Запах крови, гниющей плоти, смрад могильных склепов и разложения смешался в прохладном воздухе с приторным ароматом пахучих цветов, агонизирующих в предчувствии наступающей осени. В канун гибели они извергали пряный, дурманящий  аромат. 
  Илона стояла на месте, обволакиваемая прогорклым запахом могил и цветов, вдыхая смесь ароматов угасающей жизни и нежной прелести ее цветения. Она не слышала своего дыхания, и не чувствовала ударов  сердца. Время остановилось, перед глазами все смешалось, а в голове упрямо звенел истошный вопль сгоревшего мальчика.
  - Помолись за меня! Помолись за меня…
 Девушка почувствовала, как ее темечко сжала некая сила, глаза наполнились тягучей соленой влагой, ноги помимо воли шагнули вслед за четвертованным стариком, чьи отрубленные члены волочились за ним следом, извергая на землю ручейки темной крови.
  - Следуй за нами, следуй за нами… - бубнили покойники тихими голосами.
Илона шагнула вперед, ее естество оказалось вовлечено в жаркий вихревой поток, он сорвал одежду, и жадно лизал гладким языком обнаженную кожу.
  - Нет… - шевельнулись губы девушки. – Нет! Я – жива…
  - Следуй за нами… - их голоса были похожи на умиротворяющий шелест волн в час прилива. – Следуй за нами…
 - Лунный свет земли коснется,
    В час, когда проснешься ты.
    Сладкий запах подземелья,
    Черный бархат красоты…
  - Черный бархат красоты… - послушно шептала Илона. Звуки слов завораживали, вытягивали жизненную силу. Девушка увидела себя со стороны, бледную дряблую, обремененную вчерашним высохшим телом, без единой кровинки на тонком лице, покорно бредущую вслед за молодым альбиносом с перерезанным горлом, а спину ее горчичным дыханием обжигает сгорбленная уродливая старуха, чьи обваренные распухшие конечности похожи на клешни гигантского рака. И мертвая вечная тишина, вечность, и волшебные, обволакивающие неподвластной разуму гармонией стихи…
  …- Сладость старого забвенья,
      Нам подарит темнота,
      В ночь седой земли рожденья,
      Будет вечной темнота!
   - Будет вечной темнота… - послушно шептала девушка, но глубоко в сердце, горько и безнадежно кричал сгоревший мальчик.
 - Помолись за меня!!!
 Превозмогая сомнамбулическое состояние, Илона прошептала слова молитвы не за себя, а за обугленные останки подростка, из чьего алого, с лопнувшей кожей рта неслись крики о помощи.  Девушка остановилась. Зрение стало четким и ясным, она увидела седые волоски в густой бороде могучего мужчины с надменным властным лицом. Она разглядела крохотных белых червей копошащихся в разложившихся чумных язвах на его груди. И не было в ее душе отвращения ни к нему, ни к его спутнице – сваренной живьем молодой черноволосой красавице. Лишь одна скорбь, и сострадание, ноющее чувство сопричастности с чужой болью. И тогда, сквозь зыбкую пелену, будто разрывая неумолимое время, дробя стальные мгновения в сухой порошок, она разомкнула веки. Она явственно увидела, как словно в замедленной киносъемке, опускается на землю Роберт, и на груди любимого расплывается красное пятно.
  Девушка закричала, что было сил.
  - Полночь!!! Полночь! Она уже закончилась!!!
   Перед лицом колыхалось серое облако, резкий запах серы ударил в ноздри, перекрывая смрад разлагающихся трупов.
  - Полночь закончилась… - как эхо прошелестел сухой, бестелесный голос, похожий на шелест крыльев ночных мотыльков, и тишина исчезла. Обычные ночные звуки обрушились на планету. Ветер сорвал звук выстрела, и унес его далеко на север.
  «Полночь закончилась… Но она вернется!»
   Коган выронил книгу на землю. Он вцепился руками себе в лицо, и страшно, по-звериному завыл, из открытого рта несся крик наполненный таким ужасом, что от его звука стыла кровь в жилах.
  Роберт упал на землю, затылок безвольно ударился о сухую глину, густые черные волосы мирно льнули к земле. Илона бросилась к любимому. Маска смерти стерла с милого лица черты звериного безобразия, на холодной земле лежал красивый молодой мужчина.  Синие глаза распахнуты,  безмятежно смотрят в черное небо, он казался спящим, если бы не крохотная черная рана в левой половине груди.
 Девушка прижалась лицом к его холодным губам, и лежала так неподвижно, не обращая внимания на на воющего Когана. Она не плакала. Она молча лежала рядом с ним, прижавшись всем телом, и слыша биение своего сердца.
  …Далеко отсюда кот Ричард замер неподвижно, будто каменное изваяние. Он слушал ветер. Он прикрыл глаза и видел, как рассекая ночную мглу, на поляну выскочил огромный золотой кот. Кот подошел к бездыханному человеку, тронул лапкой его грудь, и от прикосновения побежали золотистые нити, они пронизывали кожу, делая ее светящейся изнутри, наполняя  благородным свечением. Золотой Минт издал приглушенное урчание, небрежно скользнул взглядом по распростертой на земле девушке, равнодушно оглянулся на скорчившегося мужчину, и скрылся в сизом облаке рваного тумана. Ричард негромко мурлыкнул, свернулся клубком и заснул. Полночь закончилась…

               

  Полиция прибыла на рассвете. Пожилой капитан терпеливо уговаривал девушку отойти от трупа. Она не соглашалась. Марка в наручниках, с разодранным лицом, и выдавленными глазами, ослепшего и окровавленного, уже увезли, а она лежала рядом с возлюбленным. Их так и отвезли в город, в машине скорой помощи, молодую женщину, обнимающую безжизненное тело обнаженного парня. Капитан не решился применить силу.  Врачи неловко отворачивались от девушки, словно их прикосновения были наполнены скверной. Весь путь до города девушка провела в его объятиях. И только при входе в больницу, она встала, взяла большой сверток и удалилась.
  Дежурный врач писал заключение в журнале. Ночь выдалась сравнительно спокойной, единственная насильственная смерть. Он нахмурился и потер веки. Еще несколько дней назад он ходил по улицам города с белыми глазами, завывая нелепую молитву, но память изъяла сей факт из реестра данных. Время все расставило по своим местам. Мужчина глубоко зевнул. Он бросил рассеянный взгляд на покойника. Надо бы отвезти в морг, но пусть этим займется ночная смена! Он уже отвернулся, снял голубой халат,  когда вдруг явственно увидел, что над лицом застреленного шевельнулась простыня.
  - Что за черт! – он тихонько выругался. Простыня вновь шевельнулась, словно глубокое дыхание заставляло трепетать невесомую ткань. Врач приподнял край простыни. Привлекательное мужское лицо, через всю скулу пролегает извилистый шрам. Где он интересно такой заработал?! 
  - Парень сложен как рестлер! – пробормотал доктор, и скорее повинуясь автоматизму, выработанному за долгие годы работы, прижал пальцы к пульсовой артерии.
 - Вот тебе раз! – ахнул он, и выхватил смартфон.
  Ночь уползла за горизонт, уступив место рассвету. В реанимации лежал молодой мужчина с пулевым ранением в грудь. Уставшие врачи разошлись по домам, дверь в палату открылась, и на пороге показался толстый черноглазый мальчик. В перепачканных шоколадом пальцах он сжимал растаявшую шоколадку. Он подошел к кровати, заглянул в лицо раненого, и громко объявил.
  - Я был первым обращенным!!! Я был первым обращенным! Я был первым, я был…
Он выскочил из палаты, пританцовывая на ходу, и нарочито противным голосом повторяя нараспев куплеты из песенки.
  - Скреб-поскреб! Великий Ратус нам готовит благодать…Скреб- поскреб! Скреб- поскреб, среб-поскреб…



                ***
 
    Медсестра толкнула ногой дверь, и ловко подхватив блестящий поднос, зашла в помещение реанимации. Не обернувшись в сторону кровати, она быстро наполнила шприц прозрачной жидкостью. Сегодня аншлаг. Говорят, к полудню соберутся маститые профессора из Питера. Оно и понятно! Парень был мертв не менее часа, если верить врачам из вечерней смены. Впрочем, не верить им нет оснований – уж констатировать смерть человека, слава Богу, научились! Был мертв, а вдруг ожил! Чудеса! Пулевое ранение в сердце. «Жмурик» очнулся в прозекторской, и преспокойно смотрел в глаза дежурному врачу. Девчонки шептались, мол парень сложен как атлет! Обнаружили голым, а рядом крутилась  сумасшедшая девица. Вцепилась  в покойника и не отпускала его, пока их обоих не привезли в больницу. Но где теперь эта девица, неизвестно! Слухи…
  Требовательно зазвонил мобильник. Медсестра положила шприц на поднос, извлекла смартфон из кармана халата. 
  - Привет!
  Ей повезло. Звонила сменщица, лучший сплетник в северо-западном регионе, а возможно во всей российской федерации.
  - Привет! Ты слышала, последние новости?! Доктор Фовел пропал. Исчез. Уже третий день как куда- то подевался…
  - Что значит пропал? Может быть, заболел? – девушка подошла к окну, опустила жалюзи. Главный врач не любит, когда в палате слишком много солнца. Оно, якобы, разлагает действующее вещество в лекарствах.
  - У него уже побывали дома! – частила подруга. – И как ты думаешь, что там нашли?!
  - Наркотики? – усмехнулась сестричка. – Это был специфичный больничный юмор, давно набивший оскомину. Считалось, что анестезиологи спекулируют запрещенными препаратами.
  - Как-бы не так! Золото!
  - Какое золото?
  - Старинное золото! Монеты антикварные…  Там целое состояние!
  - С ума сойти, можно!
  - Но это еще не все! – захлебывалась от нестерпимого восторга сплетница. – Эти монеты прямо на глазах превратились в кусочки помета!
  - Какого помета?
  - Ну обычного! Маленькие катышки такие… крысиный помет, или что-то в этом роде!
  - Ладно. Вечером поговорим! Пока… - она едва удержалась от язвительного замечания. Отключила смартфон, натянула хлюпающую перчатку на руку.
  Доктор Фовел был неприятным липким стариком, и не вызывал у медсестер особой симпатии. Он часто распускал руки, и вроде бы в этом не было ничего особенного, но его прикосновения отдавали  грязью и бесстыдством, всякий раз девушка чувствовала себя чуточку изнасилованной. И вот выясняется, что он – подпольный миллионер! Однако золото превращается в крысиное дерьмо! Чудеса! И тем не менее, девушку не удивило это известие, было в этом Фовеле сокрыто нечто такое, от чего по коже бежали мурашки. Например, если бы стало известно, что он растлевает малолеток, либо же действительно торгует наркотиками, она бы не удивилась. А тут – золото, да еще старинное! Весело напевая себе под нос, она направилась к кровати больного.
  - Поглядим, что это за красавчик такой! – пробормотала  себе под нос медсестра, и замерла на месте.
  - Это что, шутка такая… - ее круглое лицо приобрело обиженное выражение, как у обманутого ребенка. Девушка всхлипнула, и сбив бедром тележку с лекарствами, бросилась прочь из палаты.
  Бутылочка с бурой жидкостью дрогнула, и со звоном упала на пол. На голубом кафеле растеклось бордовое пятно, похожее на сгусток подсыхающей крови.
Непослушное солнце ворвалось в пустую палату. Солнечный зайчик играючи прыгнул на пустую кровать. Он скользнул по нетронутой подушке, перепрыгнул на казенное покрывало, скупо обтягивающее больничный матрац, и затаился, прислушиваясь к звукам, доносящимся из коридора.  Там кричали люди, стучали каблуки, со звоном упала разбитая тарелка. Дверь распахнулась, и в просторной палате стало темно и тесно. Ее заполонили врачи, военные и какие-то мужчины в штатском, с серьезными и совершенно незапоминающимися лицами. Они все топтались вокруг пустой больничной койки, размахивали руками и требовали найти виновных. Здесь совершенно неуместно выглядел маленький черноглазый мальчик с родимым пятном на лбу. Он жевал шоколадку, задирал голову на взрослых, и корчил смешные рожицы. Он слонялся между орущих, ругающихся и оправдывающихся людей, и столкнувшись с ребенком, те приобретали глупое сонное выражение лиц, и некоторое время растерянно оглядывались по сторонам. На какое-то время им становилась безразлична судьба исчезнувшего больного, да и собственные планы и прожекты казались суетными и пустыми, лишенными смысла. Высокий мужчина в дорогом черном костюме, еще мгновение назад кричал на главного врача, будто перед ним стоял нашкодивший школьник, вдруг замолчал, лицо его покрылось смертельной бледностью, он уставился в пустое белое ничто, и опрометью выскочил вон из палаты.
  Мальчик облизал сладкие пальцы, и звонким басом пропел.
  - Скреб- поскреб! Приходит Ратус в каждый город, в каждый дом!
Он залился звонким смехом, и выскочил в коридор вслед за убежавшим человеком, и оттуда несся удаляющийся детский басок.
  - Мы служить ему готовы! Кровь и слезы отдавать…
  Солнечный зайчик выскочил из палаты, и метнулся в сторону больничного парка. Там, на скамейке, в тени деревьев сидела бледная черноволосая девушка. Она молча глядела прямо перед собой, сжимая в руках большой сверток. Девушка была настолько хороша, своей грустной загадочной красотой, что зайчик с удовольствием поцеловал ее в краешек глаза. Веки дрогнули, по щеке скатилась одинокая хрустальная слезинка. Зайчик прижался к этой капле соленой росы, сверкнувшей на солнце, словно крохотный бриллиант, и высушил ее  горячим дыханием. И вдруг,  девушка увидела нечто далеко впереди, медленно поднялась, пакет соскользнул с ее колен и упал на землю. Она прижала руку к сердцу, и яркие припухшие губы тронула неуверенная улыбка. Казалось, это ангел коснулся крылом бледного лица красавицы. Солнечный зайчик восторженно влетел в небо, запутавшись в шершавой перине густой листвы, бросился вниз к ее ногам. Он ощущал себя молодым принцем, пляшущим брачный танец перед избранницей. А она, – солнечная принцесса, окутанная пышной зеленью, скромно сидит в ожидании сватовства. И веселые птицы поют песнь новобрачным, и ветви деревьев опускают скромный полог, пряча стыдливую невесту, южный ветер несет на своих крыльях сладкий запах цветущего базилика – травы влюбленных.
   И приходит день, и он приносит аромат Вечности. Вслед за ним наступит ночь, она стыдливо укроет покрывалом влюбленных, и вкус свежей травы, сочного кориандра, цветущего сладкого шиповника сплетенного с нежной мякотью малиновых зарослей надежно укроют в своих альковах их двоих. А потом опять будет день, его сменит ночь. Эта чертова круговерть будет длиться до тех пор, пока волшебное чувство, заставляющее глупого солнечного зайчика вести себя как молодой щенок, не покинет землю…
 
 
 
                ПОСЛЕСЛОВИЕ.


   Нынешняя весна выдалась необычайно теплой даже для привыкшего к жаре Иерусалима. Количество паломников не поддавалось счету, все гостиницы города были переполнены. Люди селились в близлежащих городах, за неделю семимиллионный Израиль превратился в густонаселенный регион, на улицах звучала речь на десятках различных языках планеты. Создавалось впечатление, будто на крохотном пятачке земли собрались чуть ли не представители всех стран и континентов. Люди разных рас, языков, культур и религий устремились в эту маленькую средиземноморскую страну.
   До праздника Пасхи оставалось чуть более суток. В храме Гроба Господня уже началась литания Святого Огня. На середине ложа Живоносного гроба стояла лампада наполненная маслом, по всему ложу были разложены кусочки ваты, по краям лежала специальная лента. Часовня над Гробом Господнем закрыта и опечатана ключником мусульманином.
 В ночь накануне Великой Субботы Илона не сомкнула глаз. Она лежала с открытыми глазами, обняв Ричарда за шею, и привычно слушала, как нетерпеливо колотит ножкой изнутри маленький Роберт. Девушка не ходила к врачам, и не делала исследований плода. Она точно знала, что через месяц у нее родится мальчик.  Илона была спокойна.
  Она была спокойна все время, пока длилось следствие. Все это уже в прошлом. Вчерашний день. Он ушел, скрылся, сгинул в черное небытие, оставив после себя послевкусие горя, радости, боли, счастья и надежды. Странный вчерашний день, похожий на выдохшийся воздушный шарик, такой же дряблый, скучный, блеклый и пустой.
   В трех убийствах обвиняли Марка Когана, но сам обвиняемый по-прежнему находился в психиатрической лечебнице. Врачам не удалось спасти ему зрение, на месте глаз у несчастного зияли черные провалы, лицо было покрыто страшными, незаживающими язвами. Худощавый Коган отощал еще больше, отчего обтянутый тонкими бесцветными волосами бледный череп делал его похожим на живой скелет. Несмотря на лошадиные дозы транквилизаторов, он не спал ни минуты, а наоборот, находился в состоянии каталептического возбуждения. Его боялись врачи и бывалые дюжие санитары, и втайне ждали, когда он умрет.  Коган не умирал. День и ночь он выкрикивал странные слова на древних языках, и метался в своей обитой мягким поролоном палате. Наконец следователь получил разрешение на закрытие этого жутковатого дела, и Илона начала собираться в путь.
  В первые недели  ей многие звонили. Она была героиней дня. Интерес и к ней, и к исчезнувшему из больницы  Роберту был настолько велик, что девушке буквально не давали прохода. Вокруг появилось множество молодых людей, богатых красивых, они осаждали девушку, выказывая самые серьезные намерения. Она отделывалась вежливыми улыбками, предпочитая оставаться наедине с котом. Вскоре про нее все забыли.
  Пару раз ее навещали настойчивые мужчины в стандартных черных костюмах, с гладкими лицами, бесцветными голосами и полным отсутствием индивидуальных черт или запахов. Они были немного похожи на героев фильма «Матрица». Красивые, неживые, проворные бесполые существа. Эти были безупречно вежливы, холодны и пытливы. Они расспрашивали девушку о яме в центре Выборга, о ее исчезнувших попутчиках, канувших в небытие подростка с молодой девушкой. Мужчин удивляло, что тела пропавших так и не были обнаружены. Их также беспокоило, куда мог пропасть господин Шефнер, и многое, многое другое. Но более всего их волновала судьба сгинувшего господина Ковальского. От них было непросто отделаться, но Илона обладала ангельским терпением. Она формально отвечала на  вопросы, и на губах ее играла загадочная полуулыбка.
  Оказывается, возникло предложение допросить девушку при помощи детектора лжи! Припугнул один из вежливых и пытливых, но Илона с полным равнодушием согласилась. Вскоре они тоже отстали…
  До Израиля девушка с котом добирались более недели. Сначала на поезде, через гладкую лощеную Европу, затем на автомобиле до Болгарии, и наконец, паромом из Турции до Кипра, а от Кипра до святой земли. Таким образом, девушке удалось беспрепятственно провезти загадочный сверток, минуя бдительных таможенников.
  Мальчик сильно толкнул ее ножкой, Илона вздрогнула – она  на несколько минут заснула. Ричард двинулся по кровати мягким молочным шагом. Кот был сдержанным на проявление чувств, но он знал, что сегодня ей нужна поддержка. Он плотно прижался к ее лицу теплым мохнатым боком, и она погрузилась в тревожную дрему.
 
 «… Ты родишь его на святой земле. Только так, можно будет прервать череду воплощений зла. Там же, на святой земле мальчик должен будет принять крещение. Тебе будут помогать, доверься людям. Люди добрее, чем кажутся, просто они сами боятся быть обманутыми.  И наберись терпения, любимая, нам осталось ждать совсем недолго…»
 
  Девушка проснулась. На востоке занималась бледная заря, черное небо пронизывало голубое свечение. Пора…
  Она поднялась с кровати, приняла холодный душ, наскоро выпила чашку кофе и стакан апельсинового сока, и вышла на улицу. До храма Гроба Господня не более получаса ходьбы. Несмотря на ранний час по узким дорогам Вечного города,  уже стекались люди. Храм вмещает тысячи человек, едва ли там найдется свободное место. Девушка положилась на волю Господа, она просто шла  по улице, наслаждаясь свежим морским бризом, и утренней прохладой.
  У входа в храм собралась толпа, Илона инстинктивно закрыла руками живот, и смело шагнула вперед. Тотчас, будто из-под земли, объявился незнакомый молодой человек восточной внешности, закутанный в просторные белые одежды. Он широко улыбнулся, обнажив ровные белые зубы.
  - Здравствуй!
  - Здравствуйте! – растерянно оглянулась девушка. – Я вас знаю? Вы – кто?
  - Я тебя знаю! – юноша улыбнулся еще шире.
  Повинуясь инстинкту, она схватила мужчину за плечо, чтобы убедиться в том, что он реален.
  - Нам пора!
  Араб подхватил ее под руку, и увлек за собой. Чудодейственным образом перед ними расступались люди, образуя в человеческом месиве свободную брешь. В считанные секунды, они оказались у входа. Юноша вежливо поклонился.
  - До свидания!
  Илона вошла в храм, прислонилась к стене, оберегая живот сцепленными в замок руками. Пожалуй, ни один человек, из миллионов паломников не ждал в тот раз появления Живоносного Огня больше чем она!
  Близилось утро. Снаружи послышались раскаты грома. Девушка вытерла ладонью пот,  тотчас рядом объявилась молодая симпатичная женщина в голубом платке. Она протянула   смоченную в холодной воде тряпицу. Прикосновения свежей ткани к лицу было восхитительным! Девушка повернулась к незнакомке со словами благодарности, но той и след простыл. Илона услышала, как часто застучало ее сердце – ей показалось, что женщина в платке как две капли воды похожа на Лену Коган!
  - Это все жара! – прошептала она про себя. – Жара, нервы и бессонница!
Неожиданно храм озарили вспышки света, в открытую широкую дверь ворвались блистающие голубые зарницы. По головам сгрудившихся возле часовни людей пробежала волна фиолетового зарева. Острые сиреневые молнии проходили сквозь стены, они пронизывали плечи и спины собравшихся людей, не нанося никакого вреда. Девушка ощутила на своем затылке горячее мягкое тепло, будто большая теплая ладонь коснулась ее головы, принеся  иллюзию света, радости и любви. Она схватила себя за голову, и пальцы девушки заискрились от прикосновения яркой молнии. От неожиданности она вскрикнула, но тотчас за ее спиной раздался приглушенный мужской голос.
  - Не бойся, дочка! Доверься Господу… Все самое страшное уже позади!
Девушка оглянулась, она готова была поклясться, что услышала голос Шефнера, но сзади стояли совершенно незнакомые люди. Высокий широкоплечий негр, с лицом, изборожденным глубокими шрамами, и полная женщина. Она сжимала за руку десятилетнего мальчика. Он смотрел на Илону ясными светлыми глазами.
  - Все страшное позади…
Молнии исчезли также неожиданно, как и появились. Длинной черной лентой в храм вошло греческое духовенство, оно предшествовало появлению Патриарха. Духовенство миновало камень миропомазания, и направилось к помосту, соединяющему часовню с собором.
  В храм вбежала арабская молодежь, они резвились как беззаботная детвора, беспрестанно выкрикивая одно и то же.
  - Иля дин иля виль эл Мессиа!!! Иля дин иля виль эл Мессиа!
 По спинам столпившихся в храме людей прошла рябь, будто ветер прошелестел по взволнованному озеру. Издалека раздался слабый возглас, затем радостный уверенный крик, он прокатился по толпе как растекающаяся во все стороны волна, и отголоски ее достигли дальних закоулков залы. На секунду у нее потемнело в глазах, девушке показалось, что она лишиться чувств, чья- то твердая рука бережно и уверенно подхватила ее за локоть. Зубы ее застучали как в ознобе, хотя в храме было жарко, люди обмахивались влажными платками, но те высыхали за несколько минут. Илона знала, чья это рука, но боялась обернуться, страшилась оглянуться и увидеть постно радушное лицо одного из паломников.
  - Иля дин иля виль эл Мессиа! – прошептала она едва слышно.
 Неожиданно ярко вспыхнули свечи по бокам часовни, радостным пламенем возгорелись лампады. Чистый, пронзительно светлый огонь вспыхнул на алтаре Кафаликона.  Вспышка пламени была похожа на огромный расцветший оранжевыми лепестками цветок.
  И тут часовня над Гробом Господним воссияла! По ней струились белые молнии, казалось огонь живой, он пульсирует, дышит, как огромное живое существо. Из отверстия в куполе Храма на Гроб спускается широкий вертикальный столб слепяще белого света.
  Люди быстро передавали друг другу зажженные свечи, они полыхали ярким светлым пламенем. Сильная рука сунула девушке связку горящих свечей, ухо опалил жаркий шепот.
  - Следует очиститься! Тебе… тебе и ему!
Дрожащей рукой она приняла полыхающую связку, и безбоязненно прижала пляшущие языки пламени к своему лицу. Ласковое теплое прикосновение, словно нежнейшие лепестки горячих роз струятся по губам и скулам. Маленький Роберт стукнул ножкой изнутри.
  Несколько минут она ничего не видела и не слышала, она могла лишь жить ощущениями живого пламени, оно бережно касалось ее лица, рук, живота…
  Возле выхода из храма образовалась давка, люди передавали друг другу горящие факелы, над головами светились тысячи горящих светлячков, словно горели алые сердца паломников. Его рука вновь подхватила ее за локоть, и заботливо вывела на улицу.
  …Они медленно шли по улицам Вечного Города, вокруг носились  счастливые люди, повсюду слышалось радостные ликующие крики, всполохи Живоносного огня вспыхивали в разных местах, и вскоре весь город оказался наполнен его свечением.
  Спускались сумерки, но они так и не сказали друг другу ни слова. Она крепко сжимала его горячую кисть, боясь, что волшебство развеется, с приходом восхода. Мысленно она поклялась себе, что больше никогда не будет спать, чтобы коварная полночь не вырвала его из ее объятий. Он молчал. Вчерашний день навсегда останется с ними. Его иллюзия и расплылась в горячем южном воздухе, оставив сны и ночную испарину. Отныне они будут жить завтрашним днем, будущее всегда светлее прошлого.
  …Спустя несколько часов, когда волна ликования стихла, они закопали книгу у подножия храма, забросали землю камнями, и поклялись друг другу забыть это место. Сразу же после их ухода из сухих зарослей чертополоха вылезла худая облезлая собака. Припадая на кривых ногах, она потрусила к храму, и скрылась в черной тени. Собака оскалила съеденные временем короткие желтые резцы, и зашлась долгим колючим лаем. Потом она прижала черный нос к земле и понюхала белые камни. Вылинявшие бока шакала были покрыты мокнущими язвами, в них копошились серые черви. Она подняла ногу, и желтая струя ударила в землю. Крохотные брызги прилипли к пористому фундаменту, быстро высыхали, оставляя едва заметные бурые пятна. Место, где струя мочи коснулась свежевскопанной земли, покрылось змеистыми разводами, земляная корка лопнула, твердые камни рассыпались в прах, обнажая небольшую ямку. На дне сверкнул корешок книги, обрамленной золотой каймой. Собака подняла голову к небу, издала громкий вой, и скрылась в густых зарослях.

  Они встречали новый восход, обнявшись сидя на берегу Средиземного моря. Здесь ничего не изменилось за тысячи лет, такое же огромное багровое солнце, сверкающее бирюзовой синью спокойное море, выжженная пустыня и желтая иссохшая трава. Ночь сменяет день, так было, и так будет вечно.
  - Рассвет прогнал ночные страхи… -  произнесла девушка. Она боялась, что слова разбудят страшную реальность, и любимый исчезнет. Растает как бледный туман над горячим морем.
  - Страхов больше нет! – ответил он. – Они исчезли вместе со вчерашним днем…
  Девушка тронула пальцами кривой шрам не его скуле. Маленький Роберт требовательно стукнул по животу. Илона вскрикнула, она никак не могла привыкнуть к богатырским ударам малыша, и доверчиво прижалась к плечу мужчины. Он наклонился к ее животу, и прильнул к нему губами. Тяжелый соленый ком скопился в горле у девушки, она не выдержала и разрыдалась. Это были первый слезы, что она пролила за последние месяцы, они горячими ручейками струились по ее щекам. И эта прозаичная соленая влага оказалась убедительней самых громких слов. Она – жива, он – жив…  Солнце поднимается над землей, день обещает быть ясным и теплым. И это и есть самая настоящая реальность!
   Новый день. Один из тысяч минувших, и сколько их еще будет впереди, было известно лишь одному Господу, и эта тайна жизни и смерти не страшила больше Илону. Она теперь не боялась жить, каждое мгновение будущего оказалось наполнено тихим счастьем, оно было похоже на безоблачный небосклон жарким весенним днем. Все впереди. И смех, и слезы, и радость и печаль. Все впереди…