Продолжение
(Начало
1 ч.
http://www.proza.ru/2015/04/30/2086)
Предыдущая глава:
2 ч.
http://www.proza.ru/2015/04/30/2135
Вместе с теплом возобновились приступы малярии, которые выматывали душу. Лечились страшно горьким хинином или хиной. Они с Лёлькой поспорили, кто меньше боится горькоты и может съесть больше хины. Лёлька похвасталась, что больше ее хины не съест никто и, не откладывая в долгий ящик, продемонстрировала свою выносливость. Сколько она съела хины - неизвестно, но от этого лакомства она прямо позеленела, так ей стало так плохо, что он перепугался и эксперимента не повторил. Злата Лёльку еле откачала, а потом устроила ей хорошую взбучку.
В августе заболели мама с папой. Предполагалось, что это была малярия, а может и что-то другое. Медицинской помощи в селе не было. А маме становилось все хуже и хуже. Со страхом и тоской он подходил к ней, гладил и целовал ее исхудавшие руки, но ничем не мог помочь. Как раз в это время к Залескерам из областного города приехала родственница, которая в городе работала медсестрой в больнице. Осмотрев больных, она предложила срочно везти папу в больницу, а о маме уже не могло быть речи, она находилась в коме без сознания. Гришка (ему в то время шел девятый год) сумел добраться до председателя колхоза Франца Карловича и с большим трудом выпросить телегу с лошадью , чтобы отвезти папу в город. Залескеры взялись сопровождать папу, которого их родственница должна была устроить в городе в больницу. Он, Гришка, остался с мамой в подвале. Злата пытылась его уговорить уйти к ним :“Я посмотрю за мамой, детка, а ты иди к девчонкам, нельзя тебе быть здесь.“ Он ни за что не согласился и посмотрел на Злату полными такой недетской тоски и слез глазами, что она только покачала головой и прижав его к себе , осталась с ним . Так они сидели вдвоем в подвале возле мамы до самого вечера. Он не отпускал мамину руку, надеясь удержать ее . Ах, как тяжело и страшно дышала мама, она совсем не видела и не слышала его. Потом дыхание стало все реже, все слабее, и к вечеру она перестала дышать. Злата разжала его руку, и он все понял. Он не плакал, не было сил и слез, он ничего больше не мог и покорно пошел за Златой...
Хоронили маму втроем - Злата, столяр Кирюхин и он, Гришка. Столяр смастерил гроб, погрузил тело на телегу, и они двинули на сельское кладбище. Заброшенное место было это кладбище – деревенские были крепкие, за всю войну на этом кладбище похоронили только бабушку этого Кирюхина, дожившую до 114 лет, да еще пару эвакуированных. И вот теперь его мама... Был хмурый, дождливый день. Пока ехали Гришка как-то держался , но когда гроб опустили в могилу и начали засыпать , он уже больше не смог и горько заплакал. Вместе с гробом закапывали все его понятия и представления об окружающем мире. Все замерло, остановилось . Дрожащего, заплаканного, продрогшего , Злата увела его к себе, напоила теплым молоком и уложила спать рядом с перепуганными своими девчонками.
А потом наступил следующий день. И еще один. И еще – дни шли , как в тумане. Он не понимал , как можно смеяться, улыбаться, когда у него такое горе. Детство кончилось, осталась бесконечная тоска и горе на долгие годы, и даже теперь, спустя много лет, он без боли не мог вспоминать это время .
После осенних еврейских праздников из больницы вернулся исхудавший, изболевшийся папа. Известие о маминой смерти ошеломило его . Потрясенный он смотрел на Злату, сообщившую ему страшную весть, потом прижал к себе Гришку и медленно пошел с ним домой. Надо было как-то жить дальше...
Через пару недель после папиного возвращения Злата получила известие, что Авром, бывший в трудармии на постройке военного завода, очень тяжело заболел и его отправили в госпиталь, жизнь его была в опасности. Госпиталь находился в одном из поселков области, сравнительно недалеко от их Благославенки. Злата забрала девчонок и уехала в этот поселок. Это было большим горем для Гришки, он почувствовал себя очень одиноко. Папа замкнулся в себе, был занят на работе, а дома погружался в книги и молитвы. Практически все время он, Гришка, проводил со Златиными детьми, и вот теперь он оставался один. Правда, Злата его утешала, что как только Авром поправится, они вернутся назад. Но будет ли это так, Гришка не был уверен.
Он опять стал бывать в маленьком домике у Залескеров, только теперь один, без Лёльки. Тетя Соня неизменно ласково встречала его, подкармливала, здесь он согревался телом и душой. Он даже уроки у них делал и иногда засыпал, так это все стало привычным. Смотрел , как работают хозяева, хозяйничал вместе с ними – ходил за водой, помогал топить печку. А потом вместе с тетей Соней читал письма от ее родственников, эвакуировавшихся в другие места и, конечно, от Гирша с фронта. Залескеры так к нему привыкли, что когда он задерживался в школе, тетя Соня спрашивала: «Почему ты сегодня так поздно, Гришенька?». Наступал вечер, она его неизменно провожала на улицу :
- Беги домой, детка, папа скоро придет.
В подвал он всегда возвращался раньше папы и почему-то не рассказывал , где и как он провел время после школы. Да и папа не расспрашивал, он интересовался только его уроками и оценками, радовался его успехам – ведь учился Гришка теперь очень хорошо.
Вскоре пришло известие от Златы – Аврома должны были демобилизовать по состоянию здоровья, он очень слаб, но как только ему станет немного лучше, они собирались вернуться в Благословенку. Оставаться в том поселке они не хотели – было там очень голодно и трудно, а чужие, неприветливые люди, не в пример сердобольным Петровым и другим жителям Благословенки, ничем не помогали эвакуированным. Гришка очень обрадовался, что вернутся его подружки, и с нетерпением ждал их приезда.
В то же время в семью Залескеров закралась тревога. Он заметил неистребимую тоску в глазах тети Сони, растерянность Соломона. Оба стали молчаливые, печальные. Спрашивать он боялся , а сами они ему не говорили. Все вроде было как прежде – привечали его, когда он приходил, подкармливали, латали его нехитрые одежки . Но было что-то , чего он не знал. Однажды он попросил тетю Соню:
- Давайте почитаем письма. Что пишет Гирш?
- А писем нет сынок, уже три месяца , как нет. Никаких вестей.
В глазах ее стояли слезы . Совсем как у мамы. Такая же тоска была в ее глазах. Она сидела такая же беспомощная, печальная. Он подошел и осторожно погладил ее по голове:
- Не плачьте, он напишет. Я знаю, он напишет, обязательно. Обязательно.
Он, Гриша, конечно, ничего не знал о той бессонной ночи, когда она приняла свое решение. И о споре с Соломоном – никогда этот тихий, незаметный человек ни в чем ей не возражал, а тут воспротивился – ты только врага наживешь. Долго спорили и ругались они, пока Соломон, наконец, не сдался, не в силах переспорить ее – Бог с тобой, делай как знаешь , Сонечка. И тогда она сама пришла в их холодный подвал , когда отец как раз был дома, а он, Гришка , убежал играть с Златиными девчонками, которые всего несколько дней назад вернулись в Благословенку.
- Веньямин, - начала она, - я очень хочу с вами поговорить.
- Проходите, Софья Абрамовна, я вас слушаю, - настороженно пригласил он ее, пододвинув табуретку.
- Веньямин, вы знаете, мы с Соломоном очень принимаем к сердцу вашу семью. Вы знаете, как мы дружили с покойной Миррочкой, как любили ее. Гришенька нам как родной..., – она запнулась и растерянно посмотрела на него. Он молча смотрел на нее , лицо его посерело. Он все понял.
- Я вижу , как вам тяжело. Ребенку не хватает женской заботы. У вас нет таких возможностей, как у нас с Соломоном. Отдайте нам мальчика. Мы его вырастим, выведем в люди. Подумайте, что будет , если вы женитесь. Не будете же вы всю жизнь один! Каково будет ребенку с мачехой ? – она хотела прибавить еще что-то, но , но заметив его гневный взгляд, замолчала.
- Я вижу , что вы уже все решили за меня. Даже женили меня. Я очень тронут вашей заботой , Софья Абрамовна, - подчеркнуто вежливо и сдержанно произнес он, подымаясь со стула.- Я очень тронут вашей заботой, Софья Абрамовна, но ...
- Папа, знаешь что..., – в этот момент влетел Гришка , и увидев тетю Соню, восторженно закричал, - Ой, тетя Соня! - но , почувствовав настроение обоих взрослых, осекся и замолчал. Веньямин привлек его к себе и также подчеркнуто вежливо закончил:
- Я очень тронут вашей заботой, но я сам выращу и выведу в люди моего Гришку. Не сомневайтесь. А теперь, позвольте мне вас проводить отсюда.
Она ушла из подвала, как-то сразу сникнув , бледная и растерянная. Душа ее терзалась за далекого Гирша и маленького Гришеньку, которых она не могла обогреть своим теплом.
Гриша, конечно, тогда не узнал, что произошло , о чем был разговор у отца с тетей Соней. Об этом узнал он потом, когда стал взрослее. О том, что что-то произошло , он догадывался по всему, что происходило дальше. Как-то он подслушал разговор Златы и отца.
- Махасейфэ ! (Ведьма, идиш) А клуге зеер ! (умная очень, идиш) , - кипятился отец.
- Веньямин, не надо. Ты не понимаешь. Она не хотела ничего плохого. Просто она уже пол-года не получает писем от Гирша, понимаешь. Не получает, – грустно сказала Злата.
- Не получает! Мы тоже ничего не знаем про нашего Иосифа с самого начала войны! Но это не значит , что надо забирать чужих детей, приваживать их!
Злата только покачала головой, не в силах ничего объяснить ему.
А для Гришки все стало непонятным. Отец запретил ему ходить к Залескерам. Из солидарности с Веньямином и Злата попросила Лёльку не бегать к ним. Только он, Гришка, все равно не слушался. Когда отец не видел, он подходил к их маленькому домику и прижимался носом к окошку. Если первым его замечал Соломон, он выходил и потихоньку просил : « Уходи , малыш, не надо сердить папу». Тетя Соня , завидев его, втихаря обнимала, целовала черненькую головку, совала что-нибудь поесть : « А теперь беги, пока тебя не хватились». Он очень переживал от всего этого. Никак не мог понять, почему он не может ходить к тете Соне, кому это мешает.
Вскоре он узнал, к что к великой радости Залескеров, отыскался их Гирш, и еще, что в ближайшее время Залескеры переедут в Челябинск, где обосновались их родственники. Через некоторое время после отъезда Залескеров , и они с отцом вместе семейством Златы покинули Благословенку и перебрались в областной город Чкалов, где жить было легче, сытнее, где для взрослых нашлась более выгодная работа, и где их застало окончание войны.
Последние годы войны, весь 1945-й и начало 1946-го они прожили в городе Чкалове, где были по тем временам прилично устроены. Жили в бараках , выстроенных на возвышенном месте на пустыре , неподалеку возвышались радиомачты, здесь же мрачно громоздилась тюрьма с ее оградой и вышками для охранников . Город расстилался внизу. Неподалеку располагался главный городской базар.
Гришка и Лёлька повзрослели, они учились теперь в разных школах - мужской и женской, но свободное от занятий время все равно проводили вместе. Папа работал в подсобном хозяйстве Южно- Уральского военного округа, Авром – на лесопилке, Злата и дети, когда не были заняты в школе, крутились на базаре, что позволяло выжить.
Продолжение
http://www.proza.ru/2015/05/01/408