Когда у человека мир становится менее четким, особенно когда на этот мир смотришь через окошко телевизора, хочется сменить очки. Чтобы иногда, не щурясь, бегущую строку успеть прочитать, или за счетом следить, когда, как сейчас, чемпионат мира по снукеру. Уверенность, что такие очки найдутся, была полная – просто потому, что такие очки у меня уже есть. Они очень хороши, только что без дужек, зато черные, с дырочками, через которые все четко видно.
И вот мысль о том, чтобы жить в более четком мире овладевает мной настолько, что я беру с собой эти черные очки и захожу в ближайшую «Оптику». Можно ли проверить, спрашиваю. Можно, отвечают, и указывают на кабинет доктора.
Захожу, здороваюсь, вынимаю очки дырчатые и объясняю, как бывший физик, медицинскому доктору, которым оказалась старенькая женщина, что, мол, раз я так хорошо вижу сквозь дырки, то и стекла для меня могли бы найтись.
-- Хотелось бы лучше знать свои диоптрии.
Мои слова находят понимание:
-- Садитесь в кресло, месье.
О-ля-ля, подумал я по-французски, вот это сервис!
Но дальше этого сервис не продвинулся. Вместо нормальной таблицы на стену была спроектирована ее невзрачная копия.
-- Называйте, месье, что вы видите.
Я стал неуверенно называть:
-- Ка…, эм…, или эн? Ша…, ща…, нет, пожалуй, все-таки эм, а?
Не получив коррекции, я сказал, что хотелось бы иметь обратную связь.
-- Вам бы, месье, надо бы больше понимать, чего вы хотите! -- был ответ.
И я понял, чего хочу: на ее неуместное «месье» заготовить столь же неуместную реплику. Зря я, что ли, когда-то, в молодые годы, «Войну и мир» Толстого читал, не пропуская подстрочные переводы светских бесед en francais. И, назвав еще наугад, безответно несколько букв, я сказал:
-- Дайте мне, пожалуйста, квитанцию, я заплачу за ваши труды.
-- Но, месье, я же вам ничем не помогла…
И тут я и выдал заготовку:
-- Alors, madame, si comme ca, merci pour votre attention. Adieu!
Мадам заморгала глазами и про monsieur и adieu уже не вспомнила.