Абсолютный победитель по итогам предконкурсного судейского голосования!
***
И легенды умирают
Автор – Хамсин
Объём – 44,2 тыс. знаков
***
И жемчужиной дивной, конечно, означен
Будет город сияющих крыш, Тимбукту,
Над которым и коршун кричит, озадачен,
Видя в сердце пустыни мимозы в цвету,
Видя девушек смуглых и гибких, как лозы,
Чье дыханье пьяней бальзамических смол,
И фонтаны в садах, и кровавые розы,
Что венчают вождей поэтических школ.
Н.С. Гумилёв
***
Тимбукту называют городом трёхсоттридцати трех святых, Жемчужиной Мали, королевой пустыни, Багдадом Чёрного континента, городом золота и т.д. Город, окруженный песками Сахары, когда-то был известен своими несметными богатствами и учёными людьми. Потом он превратился в город легенд – в одно из рукотворных чудес света, которую европейцам надо было найти заново. На языке туарегов, основного племени населяющего этот регион, Тимбукту означает – Колодец Букту. Легенда говорит, что женщина по имени Букту в этом месте вырыла колодец, который стал источником воды на многие километры вокруг.
***
Спокойные воды Нигера медленно втягивали в себя бордовое солнце и выдавливали на поверхность тёмные, ребристые предметы, похожие на старые отполированные брёвна – спины крокодилов, которые блестели в последних лучах знойного светила.
В нескольких метрах от берега монстры останавливались и, безмолвными штрихами качались на мелкой ряби, словно образуя надёжную переправу. Самый большой крокодил добрался до суши, выполз на коротких лапах на песок, открыл пасть и замер в ожидании чуда.
Вату знал точно, что старый монстр дождётся этого чуда ¬ ужина. Прекрасная Букту принесёт ему еду. И девушка, конечно же, появилась. В её корзине лежали куски туши антилопы. Букту кидала мясо крокодилу. Тот пару мгновений раздумывал, словно проверяя мясо на свежесть, а потом захлопывал пасть и его острые светлые зубы с лязгом клацали, нагоняя на Вату страх и заставляя его вздрагивать. Наконец, кормление чудовища закончилось и Букту приблизилось к крокодилу. Она присела возле него и стала щекотать его бока своими тонкими пальчиками. Чудовище, несколько раз вильнул хвостом, а потом перевернулся неожиданно на спину, подставляя для щекотки брюхо. Ему явно нравилось такое обращение. Насладившись лаской, крокодил занял привычное положение, открыл рот и ярко-жёлтые глаза и замер.
Бухту повернулась к зарослям и произнесла:
— Вату, выходи!
— Ты снова почувствовала меня?
— Нет, на этот раз услышала, ты слишком громко сопел, — девушка рассмеялась.
Наверное, стоило возмутиться и сказать что-нибудь достойное в ответ. Но юноша не мог отвести взгляд от Букту. Ему нравилось в девушке всё: стройный стан, слегка прикрытый шкурой леопарда, волосы, спадающие на плечи мелкими кучеряшками, ноги открытые для любования и грудь с острыми сосками неприкрытая ничем.
— Тебя не утомляют длинные одежды? – Букту спрашивала серьёзно, но Вату знал, что в любой момент может вновь нарваться на колкость.
— Коран советует правоверным не оголять тело перед другими.
— Но ведь тебе нравится моё тело, Вату? – девушка опять улыбалась.
У юноши перехватило дыхание. Он смутился от прямого вопроса и потому сказал совсем другое:
— На рассвете я покидаю страну бегемотов* и уезжаю с караваном в Мекку.
— Зачем?
— Чтобы поклониться Аллаху и воссоединиться с ним душой.
— Что же это за бог такой, что к нему надо ехать так далеко? И зачем ты, Вату, отказался от наших предков, что воплотились в крокодилах?
— Истинная вера требует жертв.
— Но я же приношу жертвы нашим богам.
— Это не одно и тоже, Букту.
— И долго тебя не будет?
— Очень долго, Букту. Достаточно, чтобы ты вышла замуж и родила детей.
— Но я же люблю тебя, Вату. Я хочу быть твоей женой.
— Ты должна принять мою веру, Букту.
— А может, ты вернёшься к нашим законам? – спросила с надеждой девушка.
Парень, довольно долго молчал, смотрел на гладь воды и крокодилов, а затем уверенно ответил:
— Нет, Букту. Я принял решение – и выбрал истинный путь.
Девушка подошла вплотную к юноше. Взяла его ладони в свои и потянула к земле. Не ожидая подвоха, Вату опустился на песок, с опаской взглянув на чудовище, который так и лежал с открытой пастью в нескольких метрах от них.
Букту толкнула юношу в грудь, и тот повалился на землю спиной. Несколькими точными быстрыми движениями оголила его бедра и села верхом. У Вату желание обладать Букту всегда вызывало болезненное томление, а в этот миг тут же заставило его мужскую плоть стать крепкой и стойкой. Так что Букту двигаясь вверх-вниз на ней и сжимая внутренними поверхностями колен его бедра, доставляла обоим долгожданное наслаждение и заставляла юношу произносить всё громче и отчётливее её имя.
И тут громадный крокодил, что стоял неподвижно длительное время закрыл пасть, громко лязгнув зубами. Вату испугался настолько, что весь его организм разом напрягся, и семя его излилось в Букту неожиданно мощной струёй. Смесь страха и удовольствия подарила юноше новые ощущения, но и вернула к реальности:
—Ты не должна была так поступать, Букту!
Девушка рассмеялась:
—Ты слышал? Предки одобрили наш союз. Я подожду твоего возвращения на краю земли**, Вату.
— Но там нет воды!
—А я найду её, я вырою большой тим***, — девушка вновь рассмеялась.
— Такое не удавалась никому со времён сотворения мира.
— Мне помогут предки, милый Вату. И ты поймёшь, что не стоит искать другого бога в далёком краю…
¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬
Страна бегемотов* – Мали.
Край земли** – начало пустыни Сахара.
Тим*** – колодец, вырытый особенным способом, из которого можно черпать воду руками.
***
До самого XIX века “Жемчужина Сахары” для европейцев оставалась загадкой, не все верили вообще в его существование. В 1825 году искать город отправился шотландец Александр Гордон Ленг, перетерпев многие неприятности, он нашел Тимбукту и стал первым европейцем, попавшим в этот город. Но был убит за христианские взгляды. Уже через пару лет на поиски города отправился француз Огюст Рене Кайе – сын пекаря осужденного на пожизненное заключение, бедный, необразованный, никем не опекаемый и финансово не поддерживаемый.
***
Последнее, что видел Огюст лёжа на спине, это как чучело огромного крокодила, висевшее под потолком в комнате известного алхимика, треснуло пополам, а потом резко раскололось на несколько кусков и посыпалось вниз. Самая большая часть упал на лицо, и свет померк…
В чувство его привел отвратительный запах и настойчивые слова графини:
— Вставай, вставай! Да, очнись же ты! Скоро вернётся муж! – хорошенькая молодая женщина в полупрозрачном пеньюаре то трясла Огюста за плечо, то подсовывала под нос флакон с нюхательной солью. Её грудь и тёмный треугольник внизу живота по-прежнему приковывал внимание юного булочника, несмотря на недавнее знакомство с брюхом крокодила. А может это происходило от того, что в голове шумело и плыло. Глаза, словно собранные в кучу, смотрели только в одну точку. И эта место как раз и находилось между ног графини.
Заметив направление взгляда, графиня вскипела и отвесила пощёчину, хотя несколько минут назад, желала не только поцелуев юноши. Оплеуха, как ни странно, привела Огюста в себя. Он посмотрел на свой живот и немного ниже, увидел, что пояс штанов развязан и спущен. Огюсту стало неловко за свой вид, и он стал быстро зашнуровывать одежду. Пока он приводил себя в порядок, вспомнил, что сегодня на молодую графиню нашла блажь, а может она решила отогнать скуку таким образом, и потому решила узнать мужскую силу юного булочника прямо в гостиной, на ковре своего дома. А Огюст давно влюблённый в эту изумительную женщину, ещё со времён её переезда в столицу, когда она пришла в булочную отца договариваться о свежем хлебе к их столу, с радостью согласился на предложение графини.
Огюст каждое утро носил корзинку с хлебом в графский дом. Сначала его встречала на пороге служанка, затем сама графиня, а потом его стали допускать в покои. Юный булочник и не надеялся на ответную любовь, но сегодня его мечта почти осуществилась, если бы не свалившееся чучело громадного крокодила. «Видимо граф-алхимик заклинаниями оберегает молодую жену от греховных утех», — подумал Огюст, привёл свою одежду в порядок и, покачиваясь, выбрел на улицу…
А далеко за полночь входная дверь загрохотала, от пинков ног непрошеных гостей. Огюст соскочил с кровати и ринулся по лестнице вниз, но замер примерно на середине – отец уже открывал засов и снимал крючки. В комнату ввалилась городская стража, шумно бряцая оружием и извергая поток ругательств.
Отец стоял в рубахе и подштанниках, в ночном колпаке, держа фонарь с мерцающим огнем высоко над головой.
— Булочник Жан Рени Кайв? — спросил человек в кирасе, с пером на шлеме. Отец кивнул и попытался выдавить из себя встречный вопрос, но не смог. Его трясло, и свет от лампы плясал по потолку и стенам.
— Вы арестованы по обвинению в похищении графини Кэтрин де Берже и перепродажи её султану Тимбукту с целью наживы, — продолжил начальник стражи, забрал фонарь из рук отца, поставил его на стол и кивнул своим людям: — Забирайте!
Стражники заломили руки отца за спину и вытолкали в предрассветный туман.
Огюст понял главное: отец, ненавидящий графиню и считающий, что она принесет беды его мальчику, каким-то образом виновен в исчезновении Катрин и продажи её наложницей в далёкий африканский Тимбукту…
***
Тимбукту – курорт, который находится на территории Мали в 13 километрах от реки Нигер на южной окраине Сахары. Климат: резко континентальный, жаркий. Средняя температура в течение всего года практически не изменяется и составляет +28 градусов. Самыми жаркими месяцами являются май и июнь. Наибольшее количество осадков выпадает в июле и августе.
В Приёмный покой городской больницы ввалился Влад, шумно хлопнув дверью:
— Меня укусил крокодил!
Медсестра, которая оформляла в хирургическое отделение охающую пенсионерку и была готова наорать на любого, кто войдёт в кабинет и отвлечёт ещё раз от писанины, онемела от необычного заявления пациента. Его правая нога кровоточила, большой палец украшала рваная рана, а сам палец казался неестественно вывернутым. Юноша держал в руках ботинок и носок. Следом за ним проскользнула хрупкая светловолосая девчушка, с завёрнутым в тряпку длинным предметом.
Через мгновенье сюда же вошёл доктор. Руками, покрытыми конопушками и рыжими волосами, продвинул девушку и парня в кабинет и заорал с порога:
— Какого чёрта, Машка? Устроила тут столпотворение! Нельзя по одному что ли?
Медсестра, наконец, опомнилась и выплеснула негодование на врача:
— Я полчаса назад звонила в отделение и вызвала дежурного хирурга. А вы только сейчас соизволили явиться. Подождали бы до вечера, не то увидели!
— Не хами. Не доросла ещё рот открывать на докторов. Чего тут у тебя? — хмыкнул хирург и уставился на палец Влада.
— Скорей всего камни в жёлчном, — ответила медсестра.
— А нога причём? — спросил доктор.
— Нога? — удивилась медсестра, — женщина на ногу не жаловалась.
Доктор посмотрел на грудь Влада, перевёл взгляд на его лицо, и ещё более удивлённо спросил:
— Это что, женщина?
— Ну, а кто же? Не мужик же явно.
Пенсионерка громко ойкнула, и тут её, наконец, заметил хирург:
— Ты сейчас о бабке говорила, что ли?
— Ну, да, — ответила медсестра.
— А с этим что? — спросил врач, указывая на Влада.
— А его крокодил укусил, — последовал ответ.
— Крокодил? — переспросил доктор.
— Да! — дружно в голос ответили Влад, медсестра и светловолосая девушка.
— Крокодил, говорите? — с издёвкой спросил хирург. Троица кивнула в ответ. А Влад добавил:
— На речке. Мы загорали с Юлькой… В камышах правда, — Влад не решился добавить, что в заросли они с Юлькой забрались подальше от посторонних глаз, чтобы, в конце концов, хотя бы нацеловаться всласть – Юлькина бабка, Марьпавловна, глаз с них не спускала, и вот сегодня удалось от неё сбежать. Да и бабкой назвать Марьпавловну не получалось – стройная, поджарая, подвижная, в свои пятьдесят семь она ни на шаг не отпускала семнадцатилетнюю внучку от себя…
— Ага, у нас, в средней полосе, в Подмосковье, в камышах, водятся крокодилы? — рассердился доктор, и заорал: — Делать мне больше нечего, как идиотов слушать!
На Влада крик хирурга произвёл определённое впечатление. Молодой человек уже несколько поднаторел, управляя отцовским бизнесом в отсутствие родителя, и потому тоже, повысив голос, прорычал:
— Поуважительней, доктор! Юлька, покажи!
Светловолосая девушка размотала тряпку, а ней оказался крокодильчик, сантиметров восемьдесят – девяносто, с перемотанной шнурком от полуботинка пастью. Влад спросил:
— Это кто, доктор?
Вместо врача ойкнула медсестра и прошептала:
— И вправду крокодил…
Словно эхом ойкнула пенсионерка, а потом свалилась со стула то ли от испуга, то ли ей на самом деле уже стало совсем худо.
Хирург набрал номер своё отделения, приказал готовить операционную и привезти каталку для пациентки. А сам усадил Влада на кушетку, осмотрел ногу и вынес вердикт:
— Это не к нам, это в травму надо. Там тебе рану обработают и загипсуют.
Влад кивнул, взял Юльку за руку, вышел на улицу, сел в машину, чтобы ехать в травматологическое отделение, которое находилось в другом конце больничного двора. На волне «Дорожного радио» пел Николай Фоменко про далёкую бухту Тимбукту. Молодой человек посмотрел на подружку и предложил:
— А не махнуть ли нам в свадебное путешествие в Тимбукту, Юлька? Там в реке Нигер водятся огромные крокодилы, нечета этому. Я слышал про классные туристические маршруты в Республику Мали. Вот возьму отпуск – пусть батя, наконец, вернётся в бизнес и оставит на время молодую жену. Мне же тоже надо свою жизнь устраивать, правда, Юлька?
Девушка согласна кивнула и спросила:
— А наш крокодильчик откуда?
— Помнишь, охранник на въезде в посёлок рассказывал, что садовник у Крейсеных, напился и вольеры с экзотическими животными закрыть забыл?
Девушка вновь согласно кивнула, а Влад продолжил:
— Ну, не от Крейсиных, так от таких же любителей выпендриться сбежал зубастик.
— И что с ним делать теперь?
— Сейчас в травму смотаемся, покажем доктору причину моего ранения, а то не поверять опять. И потом бабке твоей подарим — они же с ним одно племя…
***
Чуть покачиваясь из стороны в сторону, равнодушный верблюд везет своего хозяина в бедный сонный город Тимбукту, последний островок зелени перед безводной пустыней Сахара.
***
Время словно песок – быстро течет. Вот уже десятки лет время сезона дождей сменялось засухой. Вот уже правнучка всем известной Букту стала совсем девушкой. А Вату так и не вернулся в страну крокодилов…
Зато много людей поселилось вокруг хижины Букту. Каждый год расширяли колодец, и стал он озером.
Старая Букту почти не двигалась – сидела в тени пальмы и смотрела вдаль. И только на закате, опираясь на плечо правнучки, подходила к водам, где её уже ожидал огромный крокодил по имени Вату, которого она кормила мясом и молилась вместе с ним за своё племя.
А если в пустыне вода, там и пальмы, травы, сады. Есть где отдохнуть путнику, поесть, попить, накормить верблюдов и рабов. Вот и сместились караванные пути к югу, пересеклись в пяти направлениях в самом центре Тимбукту, и узнали о нём в разных концах Ойкумены*.
Посетил однажды город и султан Канку Муса. Поразили его город, огромный крокодил и рукотворное озеро. Но больше всего очарован властитель был правнучкой Букту – красавицей Омен.
Не умел султан просить, привык требовать. Вот и познал тело Омен без благословления её народа, самовольно – по праву завоевателя. Забрал с собой девушку в качестве рабыни и вознамерился увезти в свой дворец.
Разгневалась Букту, наслала ураган–суховей. Засыпало дорогу и султанский караван песком, красными камнями. Пали лошади, верблюды и стражники властелина. Измученный и подавленный вернулся султан сам в Тимбукту. Окружили его туареги **, решили скормить крокодилу на ужин.
Но воспротивилась старая Букту: «Не ведаете, что творите, дети, — сказала она, — этот человек и наше селение едины. Вскоре станет тут людно и умно. Если, конечно, поступит владыка по справедливости».
Султан был смелым и умным правителем. Долго беседовал со старой Букту: кричал на неё иногда, порой смеялся, но поняли друг друга два таких разных человека. А чего не понять – ему деньги и слава нужна, а Букту – счастья для детей своих и защита для племени…
Вновь собрался султан в путь, уже с молодой женой – Омен. Благословила его старая Букту, обещала дождаться возвращения, ибо именно в Тимбукту мог обрести владыка бессмертную славу и уважение всего мусульманского мира…
___________-
Ойкумена* – известные, обжитые земли.
Туареги ** – воинствующее африканское племя.
***
Сотни авантюристов-европейцев, оставшихся безвестными, получили себе уникальнейшие африканские могилы. Туареги распознавали их под маской чёрного загара и лохмотьями местного тряпья, втыкали в горло нож или душили кнутом, а потом замуровывали в глиняные стены, используя скелеты алчных иноземцев в виде опалубки .Ибо гласило пророчество Букту, что падёт город от рук иноверца. И Тимбукту оставался для Европы сладостной легендой целых 500 лет!
***
Огюст хотел пить.
Всё его тело пылало, он стоял возле весов, где на одной чаше лежал бурдюк с водой, а на другую он сыпал золото, чтобы добиться равновесия и заполучить вожделенный предмет, для утоления жажды. Но золотые монеты, долетая до чаши, рассыпались на мелкие части и становились песком. Ветер сдувал их с весов, подхватывал песчинки и уносил вдаль. А бурдюк разрастался и становился всё больше и больше, а монет в руках было всё меньше и меньше…
Неожиданно чьи-то руки коснулись лица больного, а губы смочил влажный бинт.
— Бедный мальчик, лихорадка измучила его.
— Ничего, сестра, он юн и справится с болезнью, — уверенно сказал старый доктор. — Вот только зачем он так рвётся в глубь Африки?
— Может быть, простое любопытство? — предположила темнокожая медсестра.
— Я думаю – это любовь…
Старый доктор, конечно, был прав. Огюст мечтал найти Катрин и освободить её из рук страшного султана. Но его первая попытка не удалась – наскок, не лучшая из тактик в достижении целей. И он согласился после выздоровления на предложение Барона Роже, наместника в Сенегале, пожить среди народа бракна*, чтобы изучить арабский язык и ислам, тем более, что его снабдили приличными средствами.
И вот тут Огюст впервые открыл для себя иной мир – мир совершенно других сословий. Он узнал хассанов – воинов: ленивых, грязных, развратных и гордых. Огюст учился у жрецов – марабутов науке врачевать на зенагагах, этих, бесправных, подвластных хассанам людей. Он жалел ларатинов – неприкасаемых рабов, детей чёрных рабынь и мавров, которые даже не продавались.
Огюсту трудно было смириться с пищей, состоящей почти из одного молока, так нелюбимой им во Франции. Его тошнило от полных женщин, которые считались красавицами, и для которых он научился приготовлять специальное средство для приобретения огромного веса.
Больше всего ему нравились песни геуксов – бродячих певцов, которые учили его языку и рассказывали о местах, в которые он стремился.
И, наконец, Огюст решился – он выдал себя за пленного египтянина, увезённого во Францию и желающего вернуться на родину через Тимбукту. Он закупил товары и отправился с караваном через несколько стран к своей цели.
Вскоре Огюст остался один с тремя верблюдами: проводник и большая часть погонщиков сбежала, захватив почти весь товар. Огюст с трудом добрался в Сигале, где жил вождь уасулов* – Барамиза, который стал его другом и братом по крови.
Барамиза любил золото и не любил крокодилов. Словно в отместку крокодилы преследовали вождя, казалось бы, за каждой излучиной реки.
— Однажды, я убил огромного крокодила! — хвастал Барамиза Огюсту потом, сидя в своей хижине. — Мне наплевать, что кто-то считает их предками.
Но в момент знакомства Огюст видел своими глазами, что вождя тянуло в глубину зубастое чудовище, ухватив за шкуру, которая укрывало тело Барамиза. Подданные вождя молча, наблюдали схватку зверя с человеком – закон запрещал вмешиваться простым смертным в такие поединки. Боги вод Нигера сами решат, кто чист, а кто грешен. Ибо безгрешных крокодилы не трогают.
Огюст не смог остаться безучастным. Он бросился к вождю и саблей стал отсекать одежду. Причём его сабля рубила всё, что попадалось на пути: шкуру, ноздри, глаза крокодила. Животное ретировалось вглубь, а вождь хотя и напуганный до смерти, оказался мужественным человеком – не впал в панику и смог оценить поступок Огюста.
Барамиза считался обладателем большого количества золота и рабов; от подданных он часто получал в дар скот; у него было много жен, и каждая из них жила в отдельной хижине, так что получалось маленькое селение, окруженное отлично обработанными полями. Более того у вождя имелось много родственников и он снабдил Огюста рекомендательными письмами к знатным жителям Тимбукту…
________
Бракны и уасулы* - африканские племена.
***
Улицы Тимбукту выстланы золотыми плитами, королевский дворец забит золотом в слитках, пластинах и блоках, некоторые из которых весили по 1300 фунтов. В городе живут 333 Великих Мага, и хранятся сокровища, несравненно превосходящие своей ценой презренный металл. Это священные манускрипты, содержащие ответы на все вопросы, что есть у человечества и хранящие все законы для его праведной жизни.
Лев Африканец
***
Столько лет прошло, а Омен по-прежнему любимая жена султана. И не понятно, действительно ли она ему мила или он видит в ней благословление старой Букту – такой вот живой амулет везенья?
Да так ли важно сейчас это знать? Омен счастлива: у неё красавец муж, пятеро детей и любящий своего султана народ, который боготворит и её. Ведь она глаза и уши султана, главная нить связующая народ и правителя. Она из рода славной Букту – она сердце народа. И потому Омен любит гулять по городу, накинув простую чадру. Ей нравится рассказывать мужу о том, что видит в городе и о том, чего не может знать султан.
А она видит, что жители города очень богаты, особенно чужестранцы, что здесь поселились. В изобилие зерна и скота, поэтому жители потребляют много молока и мяса; однако очень не хватает соли, так как она доставляется из Тегаззы, отстоящей от города примерно на пятьсот миль. И один раз Омен видела, что вьюк соли стоил восемьдесят дукатов.
В Тимбукту есть много судей, учёных и священников. Все они получают от султана хорошее жалование. Её муж весьма почитает учёных людей. В городе продаются также многие рукописные книги, которые привозят из Берберии, и они дают больше дохода, нежели остальные товары.
Омен тоже научилась читать. Интересно Бабушка Букту одобрила бы такое стремление? Правнучка помнила, как старушка разговаривала с крокодилом и с духами предков, которые вселились в птиц. У Омен так не получается. Но её всё равно почитают за старшую в роду.
А Омен сегодня вышла в город не на прогулку. Отправляются они с мужем в далёкую страну. Захотел султан совершить хадж в Мекку, распространив о себе славу далеко за пределы Чёрной Африки. И решила Омен попрощаться с могилой великой Букту.
Славный правитель города распорядился похоронить её в центре города, и народ поклонялся могиле. Да и сам Канку Муса приходит туда воздать почести удивительной женщине.
А когда Канку Муса выходит в город, две сотни музыкантов в руках которых инструменты, украшенные золотом и серебром, приветствуют его. За ним всегда следуют около трехсот вооруженных охранников. Сам султан, облаченный в красную, шелковую тунику, следует к могиле Букту и от солнца его закрывает огромный зонт.
Во дворце, где происходят все официальные церемонии, стоят золотые птицы размером с большого сокола и лежат золотые булавы по шестьсот фунтов золота.
А сегодня Омен шла к прабабке потому, что приснился ей удивительный сон, в котором увидела она весь путь султана до самой Мекки. Знала она теперь, что в каждом городе, где её муж будет справлять пятничную молитву, он заложит мечеть, и потому повезёт с собой Канку Муса несметное количество золота, которое охранять будут тысячи тысяч из свиты.
А ещё теперь знала Омен, что вернутся они назад и привезут с собой великого зодчего Абу Исхак ас Сахели, который построит в центре города мечеть. И будет она такой огромной, что в ней сразу станут молиться все мужчины, проживающие в пределе крепостных стен. Но главное, именно она станет усыпальницей великой Букту. Славный правитель не забудет удивительную женщину, несмотря на её странную веру.
***
Кайе жил в Тимбукту только четыре дня. Так как следующий караван отправлялся через три месяца, француз, опасаясь разоблачения, поспешил покинуть город.
***
В Тимбукту Огюст прибыл на закате. Огромное багровое солнце опускалось за крепостные стены. Но его диск был чётким только вверху, внизу песок, поднятый весенним ветром, размывал очертания светила, и становилось непонятно, где кончается стена, где начинается небо, а где сможет ступить нога, опираясь на глинисто-песчаную твердыню.
Вначале Огюсту показалось, что он не видит золотых минаретов из-за поднятой бурей пыли. Но его ждало жестокое разочарование – золота в Тимбукту больше не было, как отсутствовали медресе, огромные торговые площади и множество караванов.
Он смог рассмотреть крепостную стену, образующую треугольник, которая тянулась на три мили, дома, сложенные из круглого кирпича – большие, но низкие и чистые широкие улицы. Огюст насчитал всего семь мечетей с высокими кирпичными башенками, откуда муэдзины как раз сзывали правоверных на молитву.
На центральной площади возвышалась огромная куча соли, припорошённая пылью – единственное богатство города.
Несколько веков назад, город захватили марокканцы и разграбили его. Обвинив учёных в нелояльности, уничтожили физически и разрушили медресе.
Туареги – раньше жившие в мире с султаном Тимбукту, превратились в разбойников, таких своеобразных пиратов песчаного океана, грабивших караваны. Однако жители города не сдавались. Они год за годом ремонтировали мечети, крепостные стены и дома.
А самое главное – год за годом они хранили запертой дверь – вход в ад. Её закрыли и запечатали в год смерти славного султана Канку Мусы и его жены Омен. Перед смертью, которая настигла их в один день, случилось видение, что в час открытия великих ворот, придут на землю все силы преисподней, и наступит конец света. Правители приказали повесить сверху замков шкуру огромного крокодила и не трогать обереги до самых страшных времён.
Огюст видел выбеленный череп, видел запоры и замки. И как ни странно, охватила его в тот момент странная робость, и постиг он глубину человеческого незнания законов вселенной.
Долго он стоял пред створками дверей, и появилась у него мечта: захотелось успеть вступить во врата святого Петра прежде, чем распахнется страшные ворота мечети Тимбукту и разобьётся крокодиловая печать.
Родственниками Барамиза Огюст был принят радушно. Они признали в нём единоверца и с упоением слушали рассказы о далёких краях и необычных нравах. Огюст знал и видел достаточно, чтобы собрать вокруг себя мужчин и скрасить скучные песчаные будни. Но душа его рвалась во дворец, такой, же серый и самобытный, как и окружающие дома.
Огюст решился открыться хозяину – Омару Хатану и преподнести в дар ему огромный изумруд (последний из его тайных запасов), который получил в дар от вождя Барамиза за то, что смог раскормить его любимую жену с помощью тайных снадобий до красивых размеров.
Сердце Омара дрогнуло, узнав о сильной любви юноши к жене великого султана, и он решил помочь встретиться двум горячим сердцам.
Следующей звёздной ночью Огюст увидел Катрин. Бывшая графиня выглядела по-прежнему молодо – годы, проведённые в гареме, не состарили её. Казалось, что ветер и песок отточили её фигуру, солнце придало золотистый оттенок коже, а гады, населяющие окрестности, насытили её ядом. Возможно, поэтому она смогла до сих пор быть любимой женой султана, убрав соперниц.
Она с трудом вспомнила Огюста. Его признание в любви оказалось ей не нужным, как и не нужным спасение из рук темнокожего султана.
— Я счастлива здесь! Только тут я королева и достойна поклонений. К чему мне Франция? К чему вечно занятой старый муж или твоя бедность? Ступай прочь глупый мальчишка! И никогда, слышишь, никогда не возвращайся сюда! — таковы были её прощальные слова.
Утром Огюст уехал с караваном из Тимбукту.
Осенью он предстал перед французским вице-консулом Делапортом, который помог ему добраться до Тулона.
Ученый мир был поражен, узнав, что в Тулоне высадился француз, возвратившийся из Тимбукту. Кайе, конечно, не был первым европейцем, увидевшим Тимбукту, но он первый вернулся живым и привёз с собой дневники.
Во Франции его ожидали многочисленные почести. Он стал рыцарем ордена Почетного легиона; родной магистрат избрал его бургомистром; при поддержке президента Парижского географического общества в трех томах были опубликованы его путевые заметки "Дневник путешествия в Тимбукту и Дженне в Центральной Африке".
Но Огюста не радовали почести и деньги. Одиночество и тоска источили его сердце. Он умер молодым, не прожив и десяти лет по возвращении из Тимбукту.
***
«Боевики связанной с "Аль-Каидой" группировки "Ансар Дин" ("Солдаты веры"), заняли Тимбукту, сломали дверь мечети Сиди Яхья.
"Ансар Дин" исповедует фундаменталистскую форму ислама, считающую культ святых проявлением идолопоклонства. Ее члены уже разрушили несколько старинных мавзолеев в Тимбукту и этим достигли 90% своих целей, а именно – уничтожить все гробницы местных святых, которые, с точки зрения движения, противоречат законам ислама».
Из интервью представителя "Ансар Дин" Санда Улд Бамана, BBC,12 апреля 2012г
***
Утро выдалось удачным – Марьпавловна решила сходить на местный рынок одна, и не стала врываться в номер молодожёнов пораньше, требуя немедленного подъёма и очередной экскурсии.
Влад с удовольствием потянулся, а потом взглянул на Юльку, которая удобно устроилась у него на плече. Он приподнял покрывало, и увидел, как маленькие, аккуратные груди жены осветил луч солнца и заиграл на соске. Влад накрыл солнечный зайчик ладонью и почувствовал бугорок, который стал твердеть. Юлька улыбнулась и провела ступнёй по его ноге, и тут оба разом вздрогнули от резкого звука телефона, стоящего на прикроватной тумбочке.
Замерев на мгновение, Влад бросил недовольный взгляд на телефон и потянулся к губам Юльки, чтобы поцеловать. Но премерзкие трели настойчиво звенели в ушах, прогоняя интимность момента. Не выпуская Юльку из объятий, Влад потянулся и, сняв трубку, пробормотал:
— Алле, какого чёрта?
И тут же услышал взволнованный голос Марьпавловны:
— Влад, в городе вооружённые люди, они стреляют! Местные в панике. Срочно собирайтесь и давайте немедленно уедем!
— К чему спешка? В этих странах принято выяснять даже соседские споры с помощью наших калашей, — опустил трубку на рычаг.
В дверь забарабанили буквально через пару мгновений, когда Влад едва коснулся мягких, податливых губ жены. Юлька тут же сорвалась с кровати и метнулась в ванну. Влад же не собирался вставать и открывать двери номера – и так знал, что за ним стоит взволнованная бабушка Юльки. Ну, ничего себе медовый месяц под присмотром сердобольной родственницы! Мало того, что она носилась за ними до свадьбы, играя в пейнтбол и прыгая с парашютом, так она даже в Тимбукту их достала, гоняя на байках по пескам.
Но тут дверь от пинка ноги распахнулась (видимо на силовые приёмы замки здесь были не рассчитаны), и в комнату ввалилась Марьпавловна, загромыхав начальственным голосом:
— Я что, непонятно объяснила? Правительственный переворот! В городе бронемашины, ваххабиты забирают власть! Я лично видела, как люди с лопатами и кирками громят мавзолей Сиди Махмуда!
— Тёть Маш, — возразил Влад, — не создавай панику! Откуда здесь ваххабиты? Это не Чечня и даже не Ближний Восток.
— Влад, заткнись и начинай быстро складывать вещи!
В этот момент из душа вышла Юлька. Марьпавловна увидела внучку и тут же её рука занырнула в пакет, который она держала перед собой, и достала пестрый, длинный наряд местных женщин:
— Надевай, — скомандовала она. И Юлька даже не успела взбрыкнуть, оказалась одетой в непривычную одежду. Марьпавловна нацепила сверху хиджаб и спрятала Юлькины волосы под него. Влад слегка встревожился – Юлькина бабка, конечно, человек не вполне воспитанный, но паниковать и беспокоится по пустякам не станет. И тут Марьпавловна впилась глазами во Влада:
— Ты чего лежишь истуканом? Говорю – быстро встал и начал собираться!
Влада прорвало возмущение:
— Быть может, вы соизволите выйти или отвернуться? Мы тут с вашей внучкой занимались интимным процессом, и я сейчас не одет. Но если вам не терпится взглянуть на молодое тело своего нового внука, то я завсегда пожалуйста!
Марьпавловна матюгнулась весьма витиевато, повернулась к шкафу лицом, открыла створку, достала чемодан, и стала складывать в него одежду, при этом пробормотав:
— У тебя две минуты, умник!
Влад лениво встал, медленно надел джинсы и майку, и тут… услышал самую настоящую автоматную очередь. Он осторожно приблизился к распахнутому окну, прячась за стену и, слегка отслонив штору, выглянул на улицу. То, что он увидел, объясняло тревогу Марьпавловны – на улицах Тимбукту действительно находились солдаты и современная военная техника. Люди в камуфляже и в чалмах чувствовали себя хозяевами положения: прямо вот в этот момент, когда Влад, смотрел на улицу, на его глазах, был застрелен, хозяин сувенирной лавки, у которого они с Юлькой, ещё вчера покупали подарки для родственников.
Влад отпрянул от окна и посмотрел на Марьпавловну. Та поняла всё без слов, и даже не упрекнула молодого человека за недоверие. В голове у Влада прокручивались разные способы спасения. В слух он сказал:
— Едем в Бамако*, там наше консульство. И нам нужен транспорт! Налички мало. Карты не возьмут. Юлька, снимай серёжки, цепочку и колечки. Марьпавовна, и ты тоже давай свою крестяку сюда. В Тимбукту испокон веков понимают только слово в золоте.
— Ха, и что ты, умник, делать будешь?
— Я несколько дней назад втихую выпивал с сыном хозяина гостиницы. Тот хвастал, что купил джип. Машина старенькая, но надёжная. Попробую столковаться. А вы пакуйтесь и ждите.
Влад появился через полчаса, с ключами в руках и спросил:
— Готовы?
Юлька утвердительно кивнула головой и прошептала:
— Влад, я боюсь…
— Не трусь, малышка, пронесёт, — ободрил Влад жену, хотя тоже боялся. Масад, отдавая ключи, на ломанном английском объяснил, что повстанцы захватили северо-восток и перерезали сообщение со столицей.
Они вышли во двор гостиницы через чёрный ход, погрузили вещи, и Влад вывел машину на улицу.
Но удача отвернулась от них тут же, как только они выехали за ворота гостиницы – путь перерезал бронетранспортёр. Темнокожие люди, размахивая «калашами» приказали выйти из машины и положить руки на капот, что молодожёны и их бабушка и сделали. Марьпавловна начала что-то объяснять на местном языке, указывая взглядом на Юльку, которая стояла рядом и дрожала. Влад не выдержал и спросил, что она там им втирает? И получил ответ, что Юля принцесса и внучка шейха Абу Сен Тами.
— Кого? — у Влада округлились от удивления глаза.
— Влад сейчас не время, это наша семейная тайна – скелет в шкафу. Я объясню тебе как-нибудь.
Влад повернулся к Марьпавловне, убрал руки с капота и возмущённо потребовал:
— Нет, тёть Маш сейчас говори!
И тут же получил от одного из боевиков прикладом по спине, отчего упал на колени. К нему подскочил ещё один рослый тип и вдвоём они стали пинать Влада ногами. Юлька визжала, Марьпавловна бросилась на защиту Влада, решив прикрыть того своим худосочным телом…
Раздалась автоматная очередь, пули просвистели над головами. Все замерли. Из бронемашины вышел человек в форме. По тому, как перед ним все склонили в почтении головы, стало ясно, что это кто-то из руководства повстанцев.
Марьпавловна опять быстро-быстро залопотала на арабском. Командир заинтересовался словами бабки и подошёл к Юльке. Стащил с неё хиджааб. И… тут Юлька грохнулась в обморок. Командир отдал приказ погрузить Юльку к себе в машину. Марьпавловна без спроса полезла следом. Охрана пропустила её. Влада же, который уже поднялся с земли и направился к своим, опять огрели прикладом и он свалился без сознания там же…
Очнулся Влад от нестерпимой жары. Он лежал возле машины. Из гостиницы выбежал Масад, завёл машину во двор и дотащил молодого человека в номер.
Влад спросил, не знает ли он, куда повезли Юльку и Марьпавловну. Масад знал – в местный зиндан**. Старуха пообещала за девушку выкуп: столько золота, сколько Юлька весит. Влад присвистнул – бабка ополоумела. Но с другой стороны всё верно – надо выиграть время: или повстанцев задавят, или родители обратятся в консульство с просьбой их найти – главное выжить.
Надо было встретиться с женой, и Влад попросил помочь в этом Масада, пообещав вернуть машину. Если честно, то молодой человек и не надеялся на удачу, но оказалось, что Масад член "Ансар Дин" и противник местного верования – идолопоклонства и почитания могилы какой-то старухи, вроде бы Букту – якобы основательницы города. Опыт подсказывал Владу, что дело не в вере, а в денежном довольствии молодого человека. Но каковы бы не были причины, на закате Влад увидел Юльку и Марьпавловну. Обе женщины обрадовались Владу: жена измочила слезами, а тётя Маша, зацеловала почти что насмерть.
Но встреча была достаточно короткой – Масад трясся за свою шкуру и всё время пытался утащить Влада назад в гостиницу. Из разговоров повстанцев Марьпавловна поняла, что не удастся связаться с родными. Телефоны не работали, телеграммы не отправлялись, интернет глушится из сопредельных стран – информационная блокада, для повстанцев оказалась очень плотной и категоричной. Помощи ждать не приходилось…
Утром Влада разбудил шум в гостинице. На первом этаже собралось много вооружённого народа. Перехваченный в коридоре Масад объяснил Владу, что сегодня состоится самый важный день – будет взломана дверь в мечети Сиди Яхья. Это не просто ворота. По местным поверьям – это вход в преисподнюю, которую охраняют могилы и души местных святых. И местные верят – если те двери открыть, то вскоре наступит конец света.
На площади перед мечетью собрались местные жители. Они рыдали и проклинали боевиков "Ансар Дин", не давали осуществить задуманное. Но на стороне боевиков оружие и уверенность в правом деле. Только вот пока не находился смельчак, который и сорвёт ту самую крокодилову печать, откроет врата ада. Всё же легче было решить, чем решиться.
И тут у Влада родился план: он попросил Масада незаметно вывести его из гостиницы. Пока всё крутится вокруг мечети попробовать выкупить Юльку и Марьпавловну и удрать из города. Он сулил Масуду золотые горы и давал разные обещания вплоть до оплаты обучения на врача в университете Москвы. Но абориген неожиданно разозлился, схватил Влада, вытащил в круг своих единоверцев и что-то стал объяснять им, бурно размахивая руками. Внутри у Влада похолодело, он почувствовал необъяснимый страх, который забился в груди и стал опускаться всё ниже, и ниже. Резко свело судорогой пальцы ног, когда Масуд повернулся к нему и сообщил, что ему выпала честь восстановить порядок – открыть дверь и сровнять с землёй могилу местной святой. Влад понял, что никакая это не честь. Аборигены просто боятся наказания небес. А если какой-то чужестранец, совершит дерзейший поступок, то божий гнев падёт на него, человека иной веры, и не пострадает ни один род и клан местных жителей. Но Влад отчётливо осознал и другое – ему русскому парню, предлагают разрушить почитаемые местными жителями святыни. Святыни…
Он никогда не был глубоко верующим человеком, не принимал близко к сердцу исторические факты Российской истории, такие как разрушение соборов и церквей в начале XX века на родине. Но сейчас представил, что его обязывают сбросить колокол с Собора Христа Спасителя или раскопать могилу Святого Петра и понял, что не желает разрушать никакие, пусть и чужие святыни, ради радикального «Аль-Каиды». Он так и заявил Масуду, что не будет громить исторический памятник, взятый под охрану ЮНЕСКО.
И Вадима жестоко избили, с остервенением, до потери сознания.
В себя он пришёл возле адской двери, когда его облили водой. В глазах всё двоилось и кружилось, как будто бы он вертелся на каруселях. Толпа людей неподалёку отрывисто выкрикивала непонятные Владу фразы, а Масуд совал в руки кувалду и указывал на старинную дверь. «Не поняли, идиоты, — вспылил Вадим и бросил кувалду под ноги, — не буду я разрушать эти чёртовы ворота. Пусть ищут другого». И тут он увидел, что к выбеленной солнцем двери подвели Юльку. Масуд уже был с автоматом и направил дуло ей в грудь.
— Подними молот и сбей засовы, русский! — прокричал он Вадиму. — Иначе твоя принцесса умрёт. Я нажму на курок, не сомневайся.
Юлька уже не плакала, хотя на лице виднелись потёки слёз, смешанных с пылью. Её била нервная дрожь и непрекращающаяся икота. Вадим видел это, но менять решение был не намерен. Он чётко произнёс:
— Мы – российские подданные, граждане другой страны. Вы не имеете права так с нами поступать!
В ответ Масуд приопустил дуло к земле и нажал на курок. Пули впились в землю возле ног Юльки. Она подпрыгнула, силилась что-то сказать и не могла, но зато вновь расплакалась.
Масуд посмотрел на Вадима и опять направил ствол на грудь Юльки. Время вдруг замерло, как и люди, что стояли на площади, как и сердце Вадима, которое перестала ощущаться в груди...
И тут к кувалде метнулась женщина. Она схватила тяжеленный молоток, подняла его двумя руками и ударила по адским воротам раз, затем другой. Старинные запоры не выдержали ударов, створки распахнулись, а женщина упала на колени и зарыдала. Влад не сразу узнал Марьпавловну, не сразу осознал жертвенность и силу любви к ним, её внукам, в этом поступке, но понял, что должен, пользуясь моментом, спасти Юльку и её бабушку. Он не помнил, что говорил, как убеждал двигаться своих женщин к гостинице, но у него получилось увести их с площади, погрузить в джип и каким-то чудом доставить в российское консульство.
Возвращаясь домой, уже в самолёте, Влад узнал историю принцессы Юлисы, Юлии, своей жены. Оказывается, что его тесть никакой не выходец с Кавказа: ни осетин, ни дагестанец, ни грузин. Он шестой незаконнорожденный сын саудовского шейха Абу Сен Тами. Конечно, и незаконнорожденный ребёнок может расти и жить в доме своего отца. И даже жениться, но он всегда бы оставался слугой у законных сыновей шейха.
Оказывается в восьмидесятых годах того столетия Марьпавловна по контракту пребывала в Саудовской Аравии инженером, налаживала работу нового огромного хлопчатобумажного комбината – советские специалисты всегда были востребованы за рубежом. За десять лет вдали от своей страны она умудрилась заработать приличные деньги, вложить их в золото, развестись с мужем, отметить совершеннолетие дочери и выдать её замуж за шестого незаконнорождённого сына самого шейха. И более того, ей удалось убедить правителя отпустить сына в Россию, якобы для учёбы, а фактически Марьпавловна выкупила зятя-принца и увезла его к себе на родину. Когда-то давно, когда её дочь сильно болела, Марьпавловна пообещала найти ей в мужья настоящего принца. И девочка кушала через силу, терпела без нытья болючие уколы и разные неприятные процедуры. Мама сдержала слово – в её семье появился самый настоящий принц.
Во время перестройки и в лихие девяностые, золото Марьпавловны и знакомые на родине зятя сделали чудо – организовали прибыльный бизнес. В нулевые, деньги, вложенные Марьпавловной, выросли на несколько порядков, и семья зажила в достатке.
Зять полюбил Россию, её культуру и людей, с которыми работал. Выучил язык и говорил почти без акцента. Ну, или с небольшим акцентом, таким, что сходил за братьев с Кавказа. А в моменты ссор Марьпавловна не раз возмущалась: «Не пойму я тебя, зятёк, кто из нас тут русский – ты или я?» В конце концов, принц и Марьпавловна поделили сферы влияния в семье: бизнес – зятя, внучка – забота бабушки…
Но на Влада история семьи не произвела впечатление. В его голове, а, порой, и во снах часто всплывала картинка того безумного дня, когда он с кувалдой в руках, стоял у адских врат, принимая страшное решение, и хамсин***, неся песок, красную пыль пустыни забивал глаза, мешал дышать, больно сек по щекам, шее и кистям рук. Он помнил стук о выбеленные ветром и солнцем доски дверей, который отзывался криками и плачем жителей Тимбукту. Казалось, он слышал и понимал их проклятия. Понимал, что вершится история… Вернее заканчивается, убивается легенда великого города, города, простоявшего среди пустыни Сахары века…
***
Несмотря на то, что город практически полностью разрушен, ежегодно огромное количество туристов съезжаются посмотреть на руины древнего Тимбукту. Роль гидов выполняют мальчики-подростки, которые знают тысячи историй — от стародавних сказок до новейших сплетен.
***
Далёк Тимбукту. По нечастым приметам,
В согласье бывалых проложен маршрут.
Купаясь в жаре нескончаемым летом
Степенно плывёт за верблюдом верблюд…
________
Бамако* – столица Мали
Зиндан** – в переводе с персидского означает "тюрьма", "темница", "яма для содержания заключенных".
Хамсин*** – жаркий ветер в пустыне Сахара.
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2015
Свидетельство о публикации №215040400758
обсуждение здесь http://proza.ru/comments.html?2015/04/04/758