Владимир Нестеренко
СКАЗКА
Таинственные слова дятла
В последний школьный день Любава шла в припрыжку домой через сквер. Настроение у девочки веселое, певучее, а на языке то одна, то другая песенка. В голове звенели обрывки какой-то мелодии, но ухватить её нить она никак не могла. В сквере зелено, прохладно. Под старой сосной можно набрать шишек и поиграть ими, словно это человечки. Любава остановилась под сосной, собираясь поговорить с нею и поднять несколько шишек. На ветке сидел дятел в красном берете и добывал короедов. Любавушка залюбовалась дятлом, его неповторимая трель восхищала.
- Нравится моя песня? - спросил дятел.
-Да.
-Мне твоя будущая – тоже. Ты на верном пути.
- Да на каком же?
- Могу сказать единственное…
Дятел не договорил, на него кубарем упала черная огромная ворона с длинным и крепким клювом. Он был вынужден сорваться с места и защищаться.
- Кышь, кышь!- Любава схватила шишку и запустила ею в ворону и угодила в ногу. Ворона не ожидала такой прыти от девчонки, подпрыгнула с перепугу, грозно щелкнув огромным клювом, поднялась на крылья, каркнув:
-Погоди, негодная девчонка, мы с тобой ещё встретимся.
И улетела, только крылья засвистели.
Любава хотела вновь увидеть дятла, но его и след простыл. Девочка вздохнула и побежала домой. В квартире никого. Мама и папа очень заняты на работе, коль не успели приехать за ней в школу. Она умела сама хозяйничать, вскипятить воду, заварить чай и напиться с шоколадными конфетами. Прыгая то на одной, то на другой ножке довольная, что школа окончилась, и она непременно поедет на море отдыхать, а потом на конкурс музыкантов, принялась за дело, напевая…
-В лесу свистели птички
Синички-невелички…
Что такое, откуда же взялась эта мелодия и слова? Эта песенка, скорее кусочек песенки, ей чудилась еще в сквере, когда подходила к сосне. Но веселый дятел со своей трелью перебил мелодию. Теперь она зазвучала вновь, появились слова продолжения:
А дятел сыпал дробью
Тук-тук-тук, тук- тук-тук…
Голубь-почтальон
Дальше слова не шли, и девочка включила чайник. Он закипал быстро, не успеешь два раза пропрыгать классики, как вода готова! Неожиданно за окном зашумел ветер, отворил форточку, и в кухню влетел белый голубь. В клюве – письмо. Повиснув на крыльях, он выпустил конверт прямо на стол, проворковав:
-Это тебе Любавушка!
- От бабушки?
Голубь в ответ помахал крыльями и тут же улетел. Форточка захлопнулась. Любава не поверила бы своим глазам в такое знамение: всё произошло сказочно и неожиданно, кому скажи – засмеют. Но письмо! Оно осталось на столе.
Любава торопливо взяла конверт, вынула лист и прочитала:
«Послание Маминого дара. Окунись в сказку, побеждай и обретешь то, к чему стремишься». А дальше шли ноты обрывками, только что исполненной Любавой песенки.
Девочка попыталась переписать ноты, привести их в стройный ряд. И только принялась, как забурлила вода в чайнике. Любава бросилась его выключать, забыв, что он и сам бы выключился. Тут же она заварила чай, напевая в полголоса пришедшую к ней мелодию. Она накрыла заварник салфеткой и вернулась к письму. Но что такое, на столе лежал чистый лист и ни одной буковки. Не успела Любава удивиться, как зазвонил телефон. Девочка бросилась к трубке и услышала голос любимой бабушки.
- Жду тебя, внученька, в гости.
- Но бабушка, папа обещал свозить нас всех на море!
- Разве тебе не нравится море тайги? Где же ты можешь услышать, как свистят синички-невелички, музыкальную дробь дятла, плачь кукушки, скрипку удода, а на лужайке трели жаворонка. Из чего складываются песни, пишется музыка.
Не успела Любава обдумать ответ, тут вошла мама, а за ней папа и хором:
-Поздравляем тебя с окончанием школьного года, и прямо сейчас отправляемся к бабушке.
Раздался радостный лай Чапа, он сегодня ездил на работу с папой и теперь весело тявкал и крутился возле Любавы.
Чап тот друг, которому Любава может рассказать всё про всё с уверенностью, что её тайна так и останется при нём. Советчик из него неважный, но он всегда готов с хозяйкой побегать по комнате, попрыгать с дивана на кровать или поплавать в ванной.
– Поезжайте немедленно! Наша крошка так зачахла в стенах этих двух школ, на этих бесконечных секциях, конкурсах, олимпиадах, что промедление смерти подобно!– мама говорила чеканно и решительно, как полководец, отдавая победоносный приказ войскам.– Я примчусь к вам вечером.
Что тут началось! Всё задвигалось, завертелось. Чап невыносимо путался под ногами, бесконечно подставляя свои лапки под тапочки и скулил. На ходу упаковывали вещи в пакеты; так же крутясь, пили чай с ветчиной. Вместе со всеми туда-сюда летала Любава под лай Чапа, поглощая с чаем, вопреки всяким нормам, несчётное количество шоколада. В квартире произошел настоящий погром, особенно в её комнате. Чап веселился, и нечаянно растрепал маленькую подушечку-думку из пуха.
У бабушки в таёжке
Любава была у бабушки давным-давно, до школы. Даже забыла когда. И теперь думала, что бабушкина избушка на курьих ножках стоит на краю дремучего леса. Но какое же разочарование охватило Любаву, когда вместо волшебной бревенчатой избушки на курьих ножках она увидела красивый, расписной дом. На крыше вертелся петушок, на высоком крыльце резные перильца с коньками. Ступишь на первую ступеньку, колокольчик нежно – динь, ступишь на вторую – удары колокола: бум-бум, а ступишь на последнюю – настоящий набат, чтоб гостей быстрее встречали, хлеб-соль подавали, да в полати провожали. Там диковинки из русских сказок: скатерть-самобранка на широком столе раскинулась; у двери сапоги скороходы деревянные за ненадобностью; шапка-невидимка на крючке висит на всякий случай; тут же ковер-самолет вчетверо сложенный с запахом нафталина. Правда, всё остальное – обыкновенное, особенно лес обыкновенный, веселенький, шумливый, стоит себе за лужайкой. И бабушка самая обыкновенная, очень похожая на маму, такая же приветливая и добрая. Но Любава не знала, что самое обыкновенное очень легко становится самым волшебным. И вскоре в этом убедилась.
Дорогих гостей бабушка встретила с радостью, выставила на скатерть-самобранку всякие разносолы, жаркое, стряпню деревенскую. Любавушка ела и чувствовала, что стряпня у бабушки с волшебным вкусом, и поняла: всё, о чем ей намекал дятел, начинает сбываться. Никогда у неё не бывало такого прекрасного аппетита, никогда ей не хотелось броситься к фортепьяно, сесть и разучить самое трудное задание. Но у бабушки не было инструмента.
–Ты пойди, внученька, на лужайку, послушай её волшебную музыку, вдохни свежий волшебный воздух и почувствуешь, что находишься в сказке.
– Да в какой же сказке, бабушка!
– Вот пойди, и узнаешь.
Побежала с Чапом на лужайку, усыпанную полевыми цветами. Тут и медуница, и колокольчики, и кукушкины слезки, и жарки. За лужайкой кедры величавые толпятся, на макушках которых ночуют курчавые облака, рождая утренние молочные туманы и обильные серебристые росы. Стоят великаны возле лужайки, словно древние витязи русские на страже.
Чап расселся посреди лужайки, язык от удивления вывалил и сказать ничего не может.
– Разрешите букетик набрать? – спросила Любавушка.
–Пожалуйста! – добродушно ответили цветы, – только пропищи по-комариному.
Любава тут же уловила комариный зуммер и сама зазуммерила, да так искусно, что цветы были настолько удивлены, что и не могли понять, где комары, а где голосок девочки.
–Посмотри, Любавушка, что с комарами творится! – воскликнула медуница.
Любава глянула на вьющийся комариный столб и увидела, как он рассыпается на буквы, и она прочитала:
«Если пойдешь по музыкальной тропинке, то без приключений не обойдёшься, зато обретёшь тот дар, которого жаждет твоя душа».
Любава и сама не знала, какой дар или клад ей хотелось бы отыскать. В золоте и бриллиантах она не разбиралась. Мечтать о принце, как Золушка, тоже пока не пробовала. Правда, она с волнением ожидала осень, когда ей придется музицировать на конкурсе юных исполнителей, мечтала занять призовое место, а больше всего хотелось, чтобы её игра понравилась одному прелестному мальчику из соседней школы.
«Не мешало бы спросить у папы или у бабушки, что они обо всём этом думают?»– подумала девочка, и тут же услышала укоризненное:
– К худому концу или к хорошему приведет тебя сказка, будет зависеть от твоей смекалки, ловкости и твоих знаний.
Любава повернулась в сторону голоса и увидела свою бабушку, разодетую в шелка, но какую-то таинственную с загадочной улыбкой и слегка растерялась.
– Прежде чем бежать по музыкальной дорожке, я тебя угощу жарким из комариных хоботков, но и ты меня должна угостить чем-либо удивительным,– сказала бабушка, скорее всего, волшебница, принявшая её облик.
Она взмахнула рукой, и тут появилось несчетное число стрекоз, они принялись ловить комаров и складывать их хоботки в крохотную сковородочку. Изумленная Любава увидела перед собой крохотный столик со стульчиком, а на нем примус. Стрекозы опустили на примус сковородочку и принялись готовить жаркое. Как только блюдо подали, девочка не растерялась, уселась на стульчик. Рядом стоял верный Чап, одобрительно помахивал хвостиком, пускал слюнки на запах. Любава взяла крохотную вилочку, крохотный ножичек и принялась пробовать жаркое.
– Что ж, прекрасное угощение. Я приготовлю вам омлет из птичьего молока и крошечных яичек колибри. Но прежде разрешите подоить мне скворчиху на папиной даче, да сбегать в Америку, где живет крохотуля колибри.
– Вижу, ты находчивая и смышленая. Тебе предстоит пройти несколько испытаний прежде, чем ты обретешь заветный дар. Помощниками будут твои неразлучные друзья,– сказала волшебница и превратилась в легкое облачко.
Любава помахала рукой доброй старушке, удивляясь тому, что и она говорила о заветном даре, хотя сама девочка ни о чём таком не думала. Она шагнула, и тут из-под её ножки вылетел звук «до». Девочка от неожиданности покачнулась и шлепнулась на лужайку. И тотчас потонула в нотах: до, ре, ми, фа, соль, ля, си.
В изумлении девочка вскочила и побежала через лужайку в лес по звучащим нотам. Вскоре Любава заметила, что тропинка сужается, то там то здесь замелькали косматые лешие, чумазые кикиморы. Они строили противные рожицы, смеялись и кричали: «Сейчас оступишься, сейчас оступишься, упадешь, и мы расплетём твои косички, отберём бантики».
Любава старалась не смотреть на кикимор. Они были одеты в рваные мешки, опоясаны лентами из мха и камыша, обуты в тростниковые чуни.
Девочка стала перепрыгивать то одну, то другую ноту, выбивая ту, которая звучала в её воображении. Словно играя пальчиками на клавишах фортепьяно, она поняла: зазвучала именно та мелодия, что посетила её в сквере, на кухне, а затем видела в письме голубя.
Заговор
Ворона опустилась на лужайку, сплошь заросшую грибами с красной шапочкой и белыми крапинками.
– Привет, мой друг, Мухомор!
– Спасибо на добром слове, хоть ты меня не забываешь.
– Среди твоих зарослей я всегда отыщу себе на обед дохлых мух, стрекоз, лягушек. Даже глупышей мышат. Они в твоих ядовитых зарослях заблудятся и падают замертво.
– Да уж, злее меня нет гриба. Я так же ядовит, как и красив. Иной незнайка хвать меня и – на сковородку. Но такое случается редко, все больше пинают меня. Ух, как ненавижу этих грибников.
– Вот-вот, ко мне такое же отношение. Палками всё норовят достать. Я за это хочу отомстить одной девчонке, что хочет обрести мамин дар.
– Что это такое?
– Я в этом плохо разбираюсь, но вреде как наследование того дара Божественного, что имеет мать. Вот мы, вороны, падаль любим, но я же не могу сказать, что передаю свой дар своим птенцам.
– И я свою ядовитость. Мы без всякого дара ядовиты. Чем засушливее лето, тем люди печальнее, тем мы ядовитее. Чем больше дождей, тем богаче лес, и у людей радости целый короб, а у меня яда меньше. Я погибаю, то есть, я жив, но уже почти без яда. Как же я допущу, чтобы эта девчонка радовалась, веселилась, была счастлива, обретя мамин дар. Да ни в жизнь!
– Похвально, вижу, яда в тебе хоть отбавляй.
– Так что мне надо делать?
– Угостить девчонку. Она будет здесь с минуты на минуты. Под сыроежку можешь сработать?
– Сложно, но ради пакости, постараюсь.
– Постарайся, голубчик, – каркнула ворона и полетела навстречу Любаве.
Одуванчик
Лес расступился, Любава оказалась на большой лужайке. Она притомилась, огляделась, куда же идти дальше. Вдруг прилетела ворона с огромным клювом и прокричала:
– Кар-кар! Бедняжка заблудилась? – ворона притворилась добренькой, – небось, и есть захотела?
– С чего ты взяла, ворона, что я заблудилась? Просто тороплюсь, кто-то неподалеку терпит беду, а я выручу.
– Глупая, ой, глупая. Голодная далеко не уйдешь, свалишься. Тут на тебя кикиморы и набросятся, погубят. Поешь грибов.
Чап вынырнул из кустов и бросился с лаем на ворону. Она взгромоздилась на ветку.
– Грибы надо жарить.
– Глупости. Не уж-то не слыхала о сыроежках, не уж-то в школе не проходили.
– Слышала.
– Вот видишь, их прямо сырыми едят, потому так и называются – сыроежки. Их здесь полно. Я тебе добра желаю.
– Я тебе не доверяю, слышишь, Чап рычит. Он злой дух за версту чует.
–Э-э, пустое. Собака лает, ветер несёт. Это его профессия, – прокаркала ворона,– ешь, если жить хочешь.
Признаться, Любава впервые оказалась в глухом лесу, и даже оробела, тем более не собирала такие красивые грибы. Их росло много, глаза разбежались. Она сняла один гриб, разломила его, убеждаясь, нет ли в нем червей. Он был чист. Девочка собралась откусить кусочек. К счастью вспомнила слова папы: «Сыроежка хороша на жаркое, но уж очень нежна, чуть что – ломается и быстро поражается червями». А здесь все наоборот. Упругий, чистый с запахом хлорки. Здесь что-то не так.
Любава засомневалась. Чап лаял, надрывался. Неспроста. Вдруг девочка услышала далекий тонкий голосок.
«Любава, не вздумай есть мухомор. Это говорю, я, одуванчик-лекарь. Ты же знаешь, что твоя бабушка из молодых листьев одуванчика делает салаты, а корешки запаривает для аппетита. Вот и ты набери листиков для салата. И если можешь, то полей меня родничковой водой. Жажда одолела, мне не хочется погибать».
–Я так и знала, Одуванчик просит помощи. Он, бедняга, растет на косогоре и засыхает. Я знаю, что это не простой Одуванчик.
Любава бросилась вперед, топча красивые шляпки Мухомора, от чего разнесся неприятный ядовитый запах. Чап летел впереди, весело тявкая. Вскоре девочка очутилась на косогоре, среди колючек увидела высокий Одуванчик. От жажды он понурил кудрявую белую голову. Как же помочь, у девочки нет ведёрка?
«Сорви широкие листья лопуха,- услышала она голос Одуванчика,- сверни нескольку штук кульком и носи воду из родника».
Любава так и сделала. Возле родника стоял лес из лопухов, девочка выбрала самые широкие листья, аккуратно оборвала их, свернула кульком, набрала в него целое ведёрочко воды и почти всю принесла и обильно полила Одуванчик. Он расправился, легко вздохнул.
– Кар-кар, – услышала Любава, подняла к небу голову и увидела тучу ворон. Они стремительно приближались. – Забьем девчонку крыльями, коль не удалось отравить!
Вороны набросились на девочку и на Чапа. Пёс воинственно отбивался. Но силы были неравные. Сотни ворон норовили ударить жесткими крыльями непослушную, пытались долбануть крепким клювом. Девочка отчаянно защищалась. Неизвестно, что бы сталось, если бы оживший Одуванчик не взялся поражать своими опушенными стрелами ворон. Стрелы летели тысячами. Черные птицы замертво падали к ногам девочки, и вскоре образовалась из них целая куча. А стрелы все летели и летели. Вороны перепугались и стали разлетаться кто куда.
– Мы победили, – сказал Одуванчик, и Любава поняла, что перед ней царевич.
– Тебя заколдовали?
– Меня занесло сюда ветром, я находился здесь целую вечность. Смотри сколько вокруг меня младших братьев. Я долго ждал, когда кому-то подскажу об опасности, и кто-то польет меня в засуху.
– За добро добром платят.
– Верно, и ты это сделала, я кланяюсь тебе и возвращаюсь на свою лужайку. Пусть каждый из нас найдет то, что ищет, – сказал царевич и растаял, как утренний туман.
Чап весело тявкал вслед.
В каменном мешке
Любава пошла дальше по музыкальной дорожке. Солнце поднялось высоко и нещадно палило. Любава оказалась на берегу небольшого и чистого озера. Вода была настолько прозрачна, что видно песчаное дно. Девочка припала к водичке, напилась, умылась, но тут же ей так захотелось искупаться, просто невтерпеж.
Как бы предупреждая желание хозяйки, Чап первый бросился в воду и, высунув мордочку, поплыл призывно лая. Девочка сбросила с себя верхнюю одежду и нырнула с камушка, как это она делал в городском бассейне, поплыла, перевернувшись на спину. Водичка приятно охлаждала. Солнышко весело светило, играя в брызгах радугой. Любава даже от удовольствия зажмурилась, а когда открыла глаза, почувствовала, что вода стремительно куда-то исчезает, и девочка оказалась на каменистом дне. Берега превратились в скалистые высокие утесы. Она бросилась искать выход из этого мешка. Но куда бы не подбегала, всюду гладкие скалы. Она попробовала влезть по едва заметным уступам, но ножки срывались. Не выбраться.
– Кар-кар! – услышала Любава, – так тебе и надо.
Ворона сидела на том камне, с которого она прыгнула в воду.
– Куда ушла вода? – спросила Любава.
– Я знаю секрет этого озера, оно наливается и выливается через тайные подземные хода. Я перекрыла задвижку.
–Что я тебе сделала плохого, что ко мне привязалась? – спросила Любава,
– Бросила в меня шишкой и попала в ногу.
– Если бы ты не вмешивалась в разговор с дятлом, не бросила бы. Сама виновата.
– Так и быть уж, отстану, если откажешься от всего, что тебя ожидает.
– Ни за что на свете!
– Тогда сиди здесь, пока не умрешь с голода, – каркнула ворона и улетела.
Любава села на камень, пригорюнилась. Чап виновато поскуливал у её ног. Как же выбраться из каменной ямы, на выручку никто не придет. Погибать? Но разве вы не знаете Любаву! Недаром её похвалила лесная волшебница за смекалку.
– И как же я растерялась и забыла о своей музыкальной дорожке! А ну, где же вы, друзья мои?
– Мы здесь и рады выстроиться в том порядке, в каком пожелает наша юная хозяюшка.
– В порядке лестницы-чудесницы.
Ноты бросились выстраиваться, но у них ничего не получилось, каждая старалась встать первой.
– Минуточку, надо выстроиться в таком порядке, и Любава пропела: – Я построю лестницу, лестницу-чудестницу. Мне поможет мамин дар, прихороший мой дружок. Поднимусь по лестнице на высокий бережок.
Едва смолкли слова, как музыкальная дорожка выстроилась в обозначенном ключе, звеня и переливаясь мелодией, и девочка быстренько выбралась вместе с Чапом наверх. Одежду, к счастью ворона не тронула. Девочка оделась, обещая себе, что впредь будет вести себя осторожней. И пустилась дальше.
Колдуны угрожают
…Вскоре девочка очутилась на скалистом плато сказочной красоты. Любава остановилась, оглядывая высокие утесы, а на них стройные и кудрявые кедры. Она знала, что кедры забираются в горные выси, где рождаются голубые реки, а сизые облака находят ночлег на могучих ветвях. Знала, как кедры щедро дарят людям, птицам и зверям вкусные и сладкие орешки. И Любава была уверена, что сейчас они сотворят нечто, и чудеса продолжатся. Только подумала, как раздался сочный кедровый бас:
– Ты смелая девочка. Если не насладилась чудесами, то они к твоим услугам!
И сейчас же перед нею открылось множество больших и маленьких пещер собранных со всего света. Вход в некоторые был затянут паутинами, оттуда несло сыростью. Из других доносился зловещий гул, третьи зияли непроницаемым мраком, в четвертых плясали едва видимые фосфорические огоньки, пятые изнутри освещены розовым светом. Девочка во все глаза смотрела на пещеры, не зная, что делать дальше. Она в изумлении присвистнула, и тут же появился дятел с лентой слов, и Любавушка прочитала: «В пещерах лежат дары, если ты верно выберешь дорожку и войдешь по ней в сокровищницу, то всё и свершится. У тебя три попытки и минута на размышление».
Любава постояла несколько секунд в раздумье и решила войти в первую же освещенную пещеру, хотя Чап неодобрительно ворчал возле её ног. Его ворчание тревожило Любаву, но, решив однажды, она уж ни за что не откажется от своего намерения, и вошла в избранную пещеру. Едва она перешагнула порог, как перед нею на каменной лавке оказался сундук. Он со скрежетом раскрылся, и в нем засверкали бриллианты, самоцветы, кольца с драгоценными камнями. Любава от изумления распростёрла руки и растопырила пальцы, и тотчас на каждом из них оказались золотые кольца с огромными бриллиантами. Они сверкали и переливались всеми цветами радуги, ослепляли своей красотой. Запястья обвили невиданной красоты браслеты, грудь разукрасило бриллиантовое колье, в ушах висели драгоценные серёжки.
«Всё это твоё, всё твоё – услышала Любава скрипучий старческий голос какого-то скряги и завистника. – Но стоит тебе снять с пальчика хоть один перстень, как ты лишишься всего богатства!»
– Но как же я буду играть с такими перстнями на пианино, они тяжелы, а пальцы словно закованы в броню!– воскликнула девочка,– я не променяю свою любовь к музыке, не предам веры моей учительницы в мои способности, не омрачу надежды мамы и бабушки.
– Подумай хорошенько, несчастная!– проскрипел возмущенный голос,– только глупец может отказаться от сундука сокровищ.
– Но эти сокровища для меня ноль без палочки.
– Что за ерунду ты несешь, о каком ноле без палочки ты говоришь? Ты замудрила мне голову! А я главный казначей этих несметных богатств.
Любава расхохоталась и сказала:
– Поясню на другом примере: эти сокровища для меня, что дырка от бублика.
– Ещё не легче! От какого бублика? У нас нет никаких бубликов, но есть кольца и перстни, браслеты и колье, серьги и подвески.
– Ну, хорошо, объясняю на ваших драгоценностях.– Любава сняла с мизинчика золотое кольцо и хотела растолковать недотепе-казначею, указывая пальчиком.
– Ой-ой, что ты делаешь, одень поскорее снова, иначе всё исчезнет!– страшно забеспокоился казначей.
– Объясняю. Дырка кольца равносильна дырке у бублика?– сказал девочка и бросила колечко в сундук.
И только оно звякнуло, как с её пальчиков слетели перстни, кольца и остальные драгоценности. Сундук превратился в мириады искр, раздался дикий хохот, словно его издавал сумасшедший. Перед Любавой выросли трое колдунов-академиков в темных плащах, в соломенных шляпах, с указками в руках и очень умными глазами.
– Прости, несчастная, так сказать экс-богачка,– академики ехидно рассмеялись беззубыми ртами, от чего лица их стали очень уродливые,– но вот такие гордецы, если у них кроме гордости нет ничего за душой, становятся нашими пленниками.
– На что вы намекаете?
– Посмотрим, хватит ли у тебя ума, чтобы отсюда выбраться? Обычно от богатства отказываются люди либо сами себе на уме, либо… таких вовсе не бывает.
– Как же вы меня хотите экзаменовать?– усмехнулась Любавушка.
– Дорога отсюда только через загадку.
– Пожалуйста, я их щелкаю десятками.
– А вот наша тебе не по зубам,– один пещерный взмахнул указкой. Тут же появилась классная доска, на ней второй колдун вывел:
«Я на веточке висело, подрумянилась – слетела!»
– Отгадай, что это?
Любавушка прочитала написанное и с насмешкой сказала:
– Уважаемые ученые, я вынуждена за русский язык вам поставить в одном случае два, в другом ¬ только три. Если, конечно, вы эти ошибки сделали не с умыслом.
– Мы с умыслом, мы с умыслом,– запрыгали и затряслись пещерные.
– В таком случае исправьте ошибки, и я отвечу.
Ученые исправили сразу две «ошибки». В слове «висело» «и» заменили на «е», а в слове «слетела» наоборот – первое «е» заменили на «и».
Любавушка пуще прежнего расхохоталась.
– После такой работы над ошибками я вам ставлю единицу,– она подошла к доске, взяла мелок, исправила поправленное колдунами на прежнее и продолжила:– в загадке заложен тайный умысел. Если брать за основу первое определяющее слово «висело», и оно написано правильно, то в остальных словах мы тоже исправляем значение в средний род и будет, «подрумянилось – слетело». Это ЯБЛОКО. Но вы оказались не такими уж хитрецами и допустили элементарные ошибки, на что я подумала – в этом умысел, чтобы сбить меня столку. Но если определяющее слово написать «висела», то остальные исправлять не надо и плод будет женского рода – ГРУША. Вам бы не мешало подучиться.
– Конечно, у тебя по русскому языку одни пятерки,– принялись оправдываться позеленевшие от злости академики,– с такими отметками и дураку всё станет ясно.
Любава снова рассмеялась и сказала:
– Что-то я не знаю дураков, которые учатся на пятерки.
Ученые жутко обиделись на Ходорину реплику, зашикали друг на друга, мол, с этой девчонкой держи язык за зубами.
– Ладно, вот тебе математическая загадка. Отгадаешь – свободна. Не отгадаешь – пленница.
– Прошу,– сказала Любава и сосредоточила внимание на загадке, которую написал на доске пещерный.
«Дважды два, скажу тебе, вовсе не четыре.
Укажи, кто дважды два бьёт в десятку в тире?»
Любавушка задумалась.
– Сдаёшься? – нетерпеливо воскликнули хором ученые.
– Я ещё и двадцати секунд не думала, это же не блиц.
– Не блиц, но минута на размышление.
– Хорошо, я отвечаю, во-первых, это вовсе не математическая загадка, а иносказательная, с переносным смыслом. Дважды два во втором случае носит смысл: запросто, с легкостью, ничего не стоит.
Пещерные при этом рассуждении завертелись, запрыгали, завыли и стали красными от стыда.
– Одним словом, это ХВАСТУН,– отрезала Любавушка.
Колдуны ещё громче заверещали, запищали как мыши, превратились в грызунов и юркнули в норку. Любава пробкой вылетела из пещеры, шлепнулась на прежнее место и растянулась на траве. К ней подбежал Чап, победно тявкнул и ласково лизнул её в лицо.
Сражение с троллями
– Какое современное невежество, какие нахальные приёмчики, никакой дипломатии и диалога,– воскликнула Любава, обращаясь к Чапу. – Первая попытка не увенчалась успехом, хотя я ничуть не сожалею. Использую вторую попытку.
Она поднялась, отряхнула соринки с одежды, посмотрела по сторонам и подумала: «Яркий свет в пещере обманчив, войду в одну из мрачных». Чап на этот раз молчал в растерянности, только виновато вилял хвостиком и ничего не мог подсказать своей подружке. Но та, зная, что Чапушка не умеет мыслить, полагалась на себя и выполнила своё намерение. Как только она перешагнула порог, перед ней открылся зал: паркет в нем блистал, белоснежные стены отражали ослепительный свет огромных хрустальных люстр, её окружили учтивые принцы и кавалеры, девушки и дамы. Все наперебой говорили, что она первая красавица в свете, как хорошо, что посетила столь почтенное общество. Здесь будут сдувать с неё пылинки, кормить самыми изысканными яствами, одевать в самые изящные наряды. Жизнь девочки превратится в вечный праздник на балах и вечерах, на приемах и всевозможных раутах. Ей ни о чем не надо заботиться, ничего не придется делать, а только наслаждаться жизнью и принимать благодарности поклонников да менять туалеты.
– А как же мои уроки музыки, ведь я будущая участница музыкального городского конкурса? Я не могу от него отказаться!
– Это ваше окончательное решение?– с отчаянием раздалось со всех сторон.
– Да, я не хочу оставаться недоучкой!
– Но для нас образование не имеет значения, оно не повлияет на славу и почести, какие мы вам окажем. Оставайтесь недоучкой. Вы и теперь всех затмили своей красотой!
– Моя бабушка говорит, что с красоты воду не пить. Так что увольте!
– От нас такие хорошенькие девочки так просто не отделываются, тебя ждет испытание,– услышала Любава грубый голос. Она повернула голову и увидела, как из ларца выскочил огромный тролль, за ним показался второй поменьше, а третий был совсем лилипут. В зеленых кафтанах с очками на носу, с колпаками на голове, в расфуфыренных панталонах остановились напротив Любавы то и дело меняясь в росте и непонятно было кто из них главный, и кто говорит.
– Итак, ты считаешь себя образованной зазнайкой?
– С чего вы взяли, я окончила только пять классов.
– Ну, хорошо, но считаешь себя очень начитанной?
– Не мне судить, но я прочла несколько стопок книжек, а моя мама в сотни раз больше.
–Хорошо-хорошо, мы видим, ты скромна. Ну, а народный фольклор ты знаешь?
–Тролли для русской земли не характерны, они больше на западе злодействуют, откуда мне знать о каком фольклоре вы говорите?
– О русском, самом коренном. Если ты не ответишь на наши вопросы, то будешь считаться недоучкой, и мы тебя возьмем в свою академию доучивать, а если ответишь, то будешь у нас главным академиком.
– Не думаю, что ваш вопрос проще пареной репы. Я постараюсь ответить, но оставаться во главе вашей академии не буду.
– Почему?– воскликнули тролли, сделавшись одного роста.
– Учить ученого, только портить, говорит моя бабушка. Задавайте ваши пещерные вопросы.
Тролли посовещались, и один забормотал:
«На улице две курицы да петух, на болоте две тетери да кулик, на покосе две старухи да старик, накосили они стог сенца, прибежали баран да овца, съели они этот стог сенца, а корова увидала, горько-горько замычала. Эта песенка опять сначала…» Назови нам, Любава, сколько в песенке, в конечном счете, неодушевленных лиц и сколько одушевленных пейзажей.
– Скажите на милость, в этих пещерах всё время меня сбивают с толку, а сами попадают впросак. Да разве же неодушевленные лица бывают? Академики, – с укором сказала Любава,– то-то вы постоянно в росте меняетесь, не можете определить, кто из вас главнее, я уж не говорю, кто умней. В песенке всего пятнадцать персонажей, вместе с одушевленными лицами и пейзажами.
–Сгорела, сгорела, сгорела!– запрыгали от радости тролли,– по правде шестнадцать и даже семнадцать!
– А вот и не сгорела.
– Ты не посчитала стог сенца, а он дважды упоминается,– победно захлопали в ладоши тролли.
– Минутку, вы же сами поставили условие: в конечном счете, сколько всего будет? Стог сенца был, не спорю, да нет его – съеден бараном и овцой! Так что пятнадцать, уважаемые тролли!
– У нас ещё одна притча,– поспешили взять реванш за поражение тролли,– слушай внимательно: «Ехала деревня мимо мужика, вдруг из-под собаки, лают ворота. Выскочила палка с бабкой в руке, начала волтузить коня на мужике». Сколько неправильностей в притче?
Любава быстренько загнула пальчики и сказала:
– Четыре.
Тролли раскрыли рты, заткнули уши, но из глаз у них всё равно полились слезы досады.
–Теперь вы решите мою задачу, и тоже слушайте внимательно,– сказала Любава и принялась неторопливо читать:
«Из-за леса, из-за гор выезжал дядя Егор. Он на пегой на телеге, на скрипучих лошадях, он овсом телегу мазал, дёгтем лошадь напоил, топором он подпоясан, кушаком дрова рубил». Произнесите эту притчу так, чтобы не было ни одного недоразумения.
Тролли от волнения так задрожали, что с них посыпался зеленый мох, ведь они жители болот. Несчастные ученые сбились в кучку и спорили до посинения. Наконец они хором стали декламировать:
–Из-за леса, из-за гор выезжал дядя Егор, на скрипучей он телеге и на пегих лошадях, дёгтем он телегу мазал, лошадей овсом кормил, топором дрова рубил… тут тролли замолкли, виновато поглядывая на Любаву.
–Я жду пропущенную фразу.
– Мы не знаем что такое кушак, ты нас простишь, Любавушка?
– Кушак – это пояс, поэтому надо говорить: кушаком он подпоясан. Так что три ноль, академики, в мою пользу. Прощайте, побольше читайте художественную литературу.
Едва она закончила фразу, как со свистом вылетала из пещеры и очутилась на прежнем месте.
Неизвестная мелодия
– Что ж, здесь правду тоже не любят, обращаются бесцеремонно. Осталась одна попытка и минута на размышление!– воскликнула Любавушка, ничуть не расстроившись.– Ах, если бы я могла спросить совета у бабушки-волшебницы?
«Как я могла снова забыть, кто привел меня к этим таинственным пещерам,– в ту же секунду подумала Любава,– где же моя музыкальная дорожка, моя милая семёрочка, я уверена, она где-то рядом!– и девочка пустилась в поиски музыкальной дорожки. Сделав всего лишь семь шагов, она услышала первое «до», переступила, последовало «ре», указывая направление движения. И вот она уже бежит к пещере, в которой фосфорическими маячками пляшут её милые ноты. Любавушка вбежала в пещеру, и перед ней на лужайке вырос дворец. Он напоминал «до». На высоком фундаменте дворец сверкал округлыми окнами. Лавочки, кресла и стулья тоже напоминали своими очертаниями первую ноту. Любава была уверена, что и внутри выглядело всё так же как «до». Она взглянула окрест и увидела вторую ноту «ре» в образе бурной ре-ки с живописными берегами. Что касалось «ми», то она преобразилась в миллион фантастических сценических персонажей, слуг и зрителей. «Соль» была представлена изобилием, а «ля» плясунами, певцами, композиторами и музыкантами, и, конечно, же «си» – самым высоким искусством.
Счастливая Любава уже не удивлялась чудесам. Непринужденно прошла к фортепьяно, и только уселась, как знакомый белый голубь распахнул клювом нотную тетрадь. В ней были ноты той мелодии, что впервые нескладно зазвучали в сознании школьницы в сквере и дома. Теперь девочка слышала её всю от начала до конца вместе со словами. Любава заиграла никому неизвестную мелодию, и запела столь прекрасным голосом, от чего собравшиеся музыканты, композиторы, плясуны и певцы были сказочно удивлены:
В лесу свистели птички,
Синички-невилички,
И дятел сыпал дробью
Тук-тук, тук-тук, тук-тук.
Пела прекрасная девочка в строгом концертном платье с таким сценическим мастерством, словно всю жизнь только и занималась концертами.
И весело всем было,
И весело всем было,
И весело всем было
В лесочке у реки.
Ки-ки, ки-ки, киреки, реки-ки!
Удивленная публика немела от охватывающего восторга и боялась шелохнуться.
Одна только кукушка
Ворчливо, как старушка
Сидела и бубнила
Унылое ку-ку.
Ку-ку, ку-ку.Ку-ку-ку-ку-ку.
Никто не удержался, чтобы не подхватить эти прелестные звуки, и вот уже не соло, а огромный хор, ведомый солисткой, вдохновенно напевает и приплясывает.
И вдруг всем грустно стало.
И вдруг всем грустно стало.
И солнце заморгало.
В лесочке у реки.
Ки-ки, ки-ки, киреки, реки-ки.
Тогда веселый дятел,
Старинный наш приятель
Сказал ей не тужи!
И вместо грустной песни
Ты танец покажи.
Жи-жи, жи-жи,
Ты танец покажи.
И вот ку-ку кукушка
Залетная подружка
Сплясала и запела
Веселое ку-ку!
Ку-ку, ку-ку, киреку, реку-ку!
И весело всем стало
И весело всем стало,
И солнце засияло,
Избушка заплясала
В лесочке у реки!
Ки-ки, ки-ки
В лесочке у реки!
Ки-ки, ки-ки, киреки, реки-ки!
Гостья некоторое время исполняла понравившуюся всем мелодию. Тут раздался возглас балетмейстера: «Танцуют все!» и собравшиеся заскользили по паркету. Любава не удержалась, и сама очутилась в кругу с одним прелестным мальчиком из соседней школы, а из фортепьяно самостоятельно вылетали звуки её мелодии. Танцоры, композиторы, артисты и остальная публика танцевали до упаду и были счастливы. Наконец милая семёрочка настолько утомилась, что крышка фортепьяно захлопнулась, музыка смолкла, и Любавушка очутилась на лужайке с венком купальниц в руках, а рядом крутился её верный Чапа. Она быстро надела венок на голову и со всех ног бросилась в дом.
– Бабушка, бабушка, есть ли в деревне пианино? Мне надо испытать себя: правда ли со мной произошло чудо?
– Да какое же чудо?
– Я сочинила стихи и музыку, у меня окончательно установился голос, который подарила мне мама.
–Да вот же пианино, в твоей комнате. Папа постарался, привез. Прошу, испытай свой дар!
Любава с волнением подошла к инструменту, уселась на стульчик, опустила пальчики на клавиши, зажмурилась в необычайном волнении. Ещё бы! Она представила, словно находится на городском конкурсе исполнителей и даже больше, на мировом конкурсе, заиграла и запела.
Нет, она не разочаровалась, звуки музыки лились такие же, как в волшебном дворце, слова были те же, и пел их все тот же бархатный окрепший голос.
Бабушка стояла зачарованная. Чуть живые от восторга и радости притулились к косякам двери мама и папа. Двери были открыты настежь. Музыка и песня летели по селу, и к дому бабушки собрались жители от мала до велика.