Неделя в Шипицыно пролетела незаметно. Рыбалка, грибы, ночи у костра – всё насыщало жизнь маленькими радостями, всё ускоряло время. Возвращение домой стало неожиданностью, приятной и немного грустной. Чувствовалось, как безвозвратно уходит какой-то важный кусочек жизни. Но домой всё-таки тянуло - дом есть дом. Я заранее предвкушал удовольствие от роли рассказчика, а рассказать нашим ребятам было что.
Домой ехали на машине до Барабинска, потом на поезде. Почти всю дорогу я спал, а просыпаясь, видел в окно бесконечные поля, степи с редкими перелесками, серые унылые станции.
Сквозь дрёму мечтал увидеть паровоз. Однажды, года два назад, на каких-то запасных путях я уже видел его – вот уж действительно гениальный механизм! Он дышал, свистел, пускал пары как живой огнедышащий дракон на колёсах - не то, что нынешние коробки тепловозов. В этот раз паровоз нам не попался.
Вот мы и дома.
Волнуясь, вбегаю в наш двор, который не видел всего месяц. Те же заборы, клумбы и палисадники, огороды и пустыри. Разросся бурьян вдоль штакетника (надо бы порубить деревянным мячом), красиво обросли опиленные по весне тополя. Старый тополиный пень превратился в пышный сочно-зелёный куст с огромными листьями – можно спрятаться в середину.
Я кинулся к беседке. Там на перилах сидели девчонки: Лариса, Нина, Люся; на полу рядом Андрюшка натягивал тетиву самодельного лука. От напряжения он высунул кончик языка.
Лариса рассказывала про своё Дубровино - какие там замечательные места, сколько грибов и ягод. Нашла, чем удивить! Рассказала про ночную рыбалку с бреднем: как она помогала отцу и дяде собирать судаков и щук, прыгающих по песку к воде.
- У щук такие зубы - о-го-го! Надо брать осторожно. Одному мальчику щука палец откусила – схватил её по темноте, да в пасть попал. Орал как будто его зарезали!
- Врёшь!
- Ну не откусила, но впилась так, что щуке двое рыбаков пасть разрывали, чтобы вытащить…
- Судак кусается не хуже, - сказал Андрюшка. Тоже хищник, будь здоров!
- А ещё у нас там, в клубе пожар был. Показывали «Три мушкетёра» и вдруг порвалась плёнка на самом интересном месте. Сзади сидели какие-то хулиганы, они начали кричать, свистеть, топать ногами. Потом кино продолжили, а минут через пять плёнка опять порвалась, и тоже на интересном месте. Тут кто-то стал зажженные окурки в экран бросать. Как назло киномеханик долго не мог что-то там починить. Один окурок зажёг тряпку экрана: она стала сильно дымить. Прибежала заведующая клубом и заорала, что сеанс прекращается из-за хулиганства. Она кричала что вызвала милицию и все должны покинуть помещение. Ну, нам и так было страшно, без неё: от дыма першило в горле, ничего не видно. Мы выбежали из зала, как только открылись двери. А хулиганов пришёл арестовывать милиционер, только они его не дождались - ушли на берег пить брагу.
Как бы Лариса интересно не рассказывала, мне хотелось помочь Андрею натянуть тетиву лука и вместе с ним пострелять. Он долго отказывался, пытаясь сам согнуть толстую кленовую ветку. С одного конца бечёвку удалось закрепить, а до другой стороны можно было дотянуться, только сильно согнув палку - длины бечёвки не хватало, чтобы намотать её в аккуратно вырезанную выемку. Это было не просто. В конце концов, я, поставив лук вертикально, согнул его, навалившись всем телом; Андрей начал приматывать бечеву, но тут раздался треск и я упал на пол беседки. Ветка сломалась! Девчонки засмеялись…
Андрюшка обиделся на меня – будто я виноват… Я подумал: попрошу папу помочь нам сделать другой лук. Он ведь делал мне прошлым летом.
Меня позвали обедать. Душистый суп с фрикадельками отчасти сгладил мои переживания. Я поговорил с папой и тот пообещал сделать нам лук в выходные. На сегодня очень много дел: нужно подготовиться к рабочей неделе, сходить на базар, запастись водой. Вечером мы пойдём в баню на улице Сенной.
- Ты не забыл, что нам ещё в школу с тобой идти записываться? – сказала мама.
Ёкнуло сердце. Как я мог забыть? Всё лето я учился читать и некоторые простые слова уже мог прочесть прямо сходу, не по слогам: мама, папа, рама…
Андрюшку, кстати, совсем не обрадовала новость, что отец сделает нам лук для стрельбы.
- Я-то хотел сам сделать. Отцы, они, конечно, всё могут гораздо лучше, а мы?.. Представь, если попадём на необитаемый остров?..
Андрюшка удивил взрослостью - он тысячу раз прав! Недавно в деревне я мечтал о самостоятельности, о таких же умелых руках, как у деревенского Серёжки, и уже забыл. Нет, надо самим. Пусть будет долго, но сами сделаем, а папа, если что, поможет натянуть тетиву.
После обеда собралось ещё больше ребят. Вадик, Женька и Надя с подругой из соседнего двора пришли в беседку. Опять говорили о том, кто где побывал. Удалось и мне рассказать про деревню, но я не удержался - здорово приукрасил свои приключения. Я сочинял о том, как на далёком озере мы наловили целый мешок отборных «золотых» карасей, не уступающих по красоте золотым рыбкам - мясо их просто таило во рту. Не забыл я и про деревенских мальчишек, ныряющих с «высокого» деревянного моста за перловицами, в которых якобы попадался речной жемчуг. И про огромный - с десятиэтажный дом! – смерч, который чуть не унёс нас в небо (только уцепившись за мощные кукурузные стебли, мы спасли свои жизни). Я сочинял вдохновенно и, в конце концов, заврался так, что у меня молния во время грозы «насмерть убила» водителя, подвозившего нас до деревни; она попала ему в лицо, превратив золотые зубы в сплошной слиток золота!
Вполуха слушавшая меня Надя засмеялась:
- Хоть и врёт, а всё равно интересно.
Тут меня позвали домой, и я убежал, не дожидаясь едких разоблачений.
Оказалось, что к нам пришла тётя. Она принесла мне подарок к первому сентября - школьный ранец. Он был в мелкую коричневую клеточку с двумя никелированными замочками и внутри пах сапожной мастерской. Я сложил приготовленные букварь, альбом для рисования, тетрадки, карандаши и у меня осталось ещё порядочно места. Не положить ли туда заряженный пистонами пистолет?
Так увлёкся, что даже не сказал тёте спасибо, пока мне в голос не напомнили об этом мама и бабушка.
Потом я надел ранец на спину и, воображая себя парашютистом, стал прыгать с дивана. Этого показалось мало, хотел бежать во двор - спрыгнуть со старой яблони. Мама поймала меня на кухне – я чуть не упал - она прямо за ранец меня схватила. Проскочить мимо не удалось…
- Ну-ка снимай! Ещё поцарапаешь.
Играть в этот день больше не пришлось. Мы ходили в магазин выбирать для школы всякие мелочи: ручки, перья, карандаши и резинки. В магазине было много интересного: например, чертёжные готовальни, которых я никогда не видел раньше. На чёрном бархате загадочно блестели циркули и рейсфедеры. Научный вид логарифмической линейки тоже вызывал невольное уважение. Неужели это всё для школы и мне это тоже когда-нибудь придётся осваивать?
Мне повезло выбрать особенный деревянный пенал. Среди светлых попался один покрытый тёмным лаком, с красиво выделенной фактурой дерева. Внутри он слабо пах деревом, как те доски, что сложены возле фабрики гармоней на улице Карамзина.
Вечером, после ужина, мне захотелось похвастаться новым пеналом, но мама сказала, что сейчас все пойдём в баню. Я любил общественную баню главным образом из-за буфета, где после мытья мы пили газировку. Её наливали из высоких стеклянных цилиндров, на которых были порционные отметки; как мне объяснил папа: для того чтобы продавец не ошиблась с дозой сиропа. Я часто пил с двойным сиропом и любил наблюдать, как сироп в цилиндре уменьшается на два деления вниз.
В мужском отделении, куда мы с папой отстояли длинную очередь, не обошлось без приключений. Там, каждое помывочное место длинной каменной скамьи, ограниченное поперёк небольшим желобком, было принято ошпаривать горячей водой в гигиенических целях. Так сделал и папа, перед тем как мы присели возле тазов с водой. Папа только присел, как вдруг подскочил и крепко выругался, а я, почувствовав, что подо мной резко нагрелась скамья, тоже вскочил и вскрикнул от страха.
Оказалось, что соседние места нашей скамьи решил ошпарить мальчик-подросток, пришедший в баню со своим отцом. Он, видимо что-то не поняв, набрал в тазик воды погорячей, и выплеснул её вдоль длинны скамьи. …А потом долго прятался за своего отца.
Баня здорово разморила меня. Хотелось спать.
Пока мы ждали маму и Любу из женского отделения, папа заказал себе стаканчик разливного вина из стеклянного конуса, точно такого же из каких разливают сок. Такое вино взрослые презрительно называли «рассыпухой», однако многие всё же отдавали ему должное. Появившаяся мама строго сказала что-то отцу – я не расслышал что.
«Ну ладно! Не порть мне баню», - буркнул он в ответ.
«Только бы не поругались», - сонно подумал я.
Свежий воздух разогнал сонливость. Мы шли домой, когда совсем стемнело. Зажглись первые звёзды.
Зажигались огни в домах. Люблю смотреть в чужие окна, хотя знаю, что нехорошо, но зато как интересно. В каждом жилище свой мирок: музыка играет, мерцает телевизор, мелькают тени.
Возле дома папа задержался на улице, чтобы закрыть ставни и покурить.
Я же, прислонившись лбом к холодному стеклу, наблюдал за ним: ждал, когда он вставит железные прутья ставен в отверстия стены, чтобы закрепить их из комнаты.
Появился дядя Стёпа с папироской – у него кончились спички. Они с отцом присели на нашу завалинку, и стали говорить о чём-то показывая на небо. Я, услышав через окно, что говорят о звёздах, уговорил маму выскочить на пять минут.
Дядя, показывая на яркую звезду, которая висела высоко над нами, говорил, что это – Полярная звезда. Папа с ним и не спорил; он решил найти Большую медведицу и стал показывать мне «ковш» из семи звёзд. Ковшик я вроде бы разглядел, но никак не мог взять в толк, почему он похож на медведицу. Потом мне показали Венеру в западной части неба и объяснили, что эта планета - как Земля, только вряд ли на ней есть жизнь. И ещё папа объяснил мне, чем отличаются звёзды от планет. Я понял, что звёзды состоят из чего-то газового, там очень горячо: всё время что-то горит и взрывается. «Там жизни быть не может», - сказал отец.
Дядя, хитро улыбнулся, затягиваясь папироской и подмигивая мне, сказал: «А вдруг? Кто знает, все ли формы жизни нам известны?» Папа раздражённо ответил: «Ну, знаешь ли, жизнь среди миллионов градусов…»
«Может сама звезда является гигантским мозгом, который всем управляет?» - подначивал отца дядя.
Было непонятно и интересно. Этот научный спор прервала мама, загнав нас в дом.
18.11.14 - 22.04.15