Стояло жаркое лето 1971-го года.
Всем нам, дворовой компании, было по 11-12 лет. Возраст солидный, через семь лет в армию идти, а мы беззаботно играли и балдели от жизни.
Любимой страной для нас была Америка. Нет, не та, подростково-столичная (жвачка, диски, джинсы), а наша, челябинская, где основной американской нацией были могикане и команчи. Янки – это, как-то… Неопределенное что-то… Вроде презренных бледнолицых или коварных гуронов. Благодаря Гойко Митичу мы были очень честны и справедливы в то лето. Так вот, ближе к сути…
Как-то по радио прошла информация, что в кинотеатре им. Пушкина будет демонстрироваться (всего неделю!) новый итальянский фильм «Не промахнись, Асунта!» Для нас это был тихий кошмар! В «Пушкина»! Неделя! Да кто ж нас, лопоухих, пустит в город?!
- Блин! – ругался дружок Захар. – Такой фильмец!..
Мы сокрушенно соглашались. Асунта – он, поди, похлеще Оцеолы и Виннету будет! Да само название заставляло в это верить и барабанить сердца! И фиг посмотришь! Если б в «Маяке», то раз пять-семь сходили б, а в город – не, не пустят мамаши. Вот, как их уговорить? С собой кого-нибудь позвать для сопровождения? Так для них это кино про индейцев – изжога и скукотища! О детях хотя бы подумали!
Но – попробовали… И уговорили! Аж двух! С нами пошли моя матушка, Пелагея Дмитриевна, и тетя Нина, мама Серёжки Лапшина. Ну, и мы, восемь жаждущих, друзья краснокожих.
Электричка, пешком, трамвай – и мы у цели.
Для начала нас поразила афиша. Элегантный мужичок с пистолетом приобнимает девицу с неимоверным бюстом, на который мы исподтишка, но часто посматривали.
Затем – ухмылка тётки-контролёра.
Заняли чинно места. Сеанс начался.
Уже на половине фильма я понял, что мать, скорее всего, меня выпорет за бессовестное вранье об индейцах. Ко всему прочему, получить хоть какой-нибудь кайф от новых впечатлений мне мешала матушкина ладошка. В самые пикантные моменты она заслоняла мои глаза от экрана. До сих пор помню этот ненавистный на все времена запах какой-то парфюмерной сирени. Черный Джо – и то так не поступал!
Особенно было обидно, когда мужчина начал приближаться губами к прорехе в платье на груди девицы. А мои погодки, эти собратья-сволочи сидели спокойно и в с е м у внимали! Всему! Друзья, тоже мне… Как я их ненавидел, предателей в тот момент и одновременно завидовал до безумия!
«Завидки» мои кончились на прошлой неделе, в апреле 2015-го года. Щелкая от январского безделья пультом, я вдруг увидел (не помню уже по какому каналу) анонс: «Не промахнись, Асунта!» 15-30. Мск. вр.»
Я попытался окунуться в 71-й год.
Господи, и, вот, об этом, не увиденном тогда, я сожалел сорок пять лет?! Сорок пять?!! Но упорство во мне победило. Я продолжал смотреть фильм и думал, что, может быть, поцелуй в прореху всё-таки что-то возместит, что-то компенсирует в душе за напрасно проведенные годы?..
Не возместил.
Не компенсировал.
Запретный плод оказался безвкусным и пресным. Тягомотина была жуткая! Этот фильм опять умудрился отнять у меня теперь уже очень драгоценные полтора часа жизни. Ну, не паскудство ли, а? Благо, что тогда, затаив на всех обиду, я начал почитывать втихаря «Дона Флор и два её мужа». Затем Золя и Мопассана. В общем, я был в курсе, что могло произойти в фильме. Но это ж… не знаю… суррогат какой-то… без визуального ряда, на одних домыслах…
Теперь-то, в 2015-м, я понимаю, как мне повезло тогда, дураку. Ну, посмотрел бы. Ну, похихикал бы с друганами вечером. Ну, и опять футбол, войнушка, чика. А Амаду, Бальзак, Моравиа и прочие – вжик, и мимо! А как бы сейчас без них? Всё свою детскую «Асунту» вспоминать? А, ведь, та даже не скво была!
А в индейцев мы тогда, кстати, играть перестали: кончились каникулы. И все начали влюбляться. И даже про карты забыли: и про буру, и про секу, и про храп. Вот, кстати, в буру… Хотя, ладно в следующий раз. Через пять минут «Сыновья Большой Медведицы» начнется. Может, хоть сейчас ёкнет сердце и сожмётся